Сменный Кен для Барби Луганцева Татьяна

– Маша еще маленькая, забудет…

– Никогда такое не забывается!

– Ты нас жизни-то не учи… Мы живем бедно, не то, что вы, городские. Нам вот с бабкой моей купить надо холодильник, стиралку… Что козленок? Домой-то она его не возьмет, там не разрешат. Да дети его замучают… – Старик поднял глаза к небу. – Ого, гроза будет.

Джульетта проследила за его взглядом.

«Совершенно чистое небо, хотя темнеет», – подумала она с удивлением и спросила:

– Какие дети замучают? У Маши есть сестры и братья?

– Да в детском доме она проживает, – виновато отвернулся дед.

– Как в детском доме?! – оторопела Джульетта. – Почему? И тут на нее капнули первые крупные капли холодного дождя.

– Ой!

– Гроза! Чего стоим-то?! Идемте к нам! Там и поговорим! – засуетился дед.

И они втроем поспешили по полю в сторону деревни.

– Сама-то откуда? С турбазы?

– Да я там на один день…

– Не очень хорошее место, – покачал головой дед. – Раньше еще ничего было, а сейчас полная разруха, отдыхающих мало, местные тоже перестали там зарабатывать.

Старик подвел Джульетту с козленком к небольшой старенькой избушке, покрашенной ярко-синей краской.

– Маша говорила, что ее дом зеленый, – отметила Джульетта.

– Маша путает цвета, это как-то называется…

– Дальтонизм.

– Он… – Дед открыл калитку, и они побежали по тропинке к двери уже под хлынувшим плотной стеной дождем.

Они влетели в избу, стряхивая воду с одежды и волос. Козленок смешно отряхнулся, словно щенок. На шум в коридор высыпали Маша и пожилая женщина в фартуке, о который она вытирала руки.

– Кузьма! – кинулась к козленку девочка. – Мой хорошенький! Маленький мой! Ты промок? Что это? Почему он в зеленке? Он ранен? – забеспокоилась девочка.

«Она действительно красный с зеленым путает», – подумала Джулия и успокоила девочку, что козленок просто испачкался.

Бабушка Маши пригласила их на маленькую кухоньку.

– Не промокли? Обсушиться надо?

– Нет, спасибо.

– А чего Кузьку вернули? Не подошел? – спросила старушка и вздохнула: – Деньги пришли забрать?

– Не я у вас его брала, и деньги отбирать не буду. Я вернула его Маше.

– Эх, останемся мы с тобой, бабка, без холодильника, – сокрушался дед.

Супруга пихнула его локтем.

– Да ладно тебе, дед! Я уж и не рада была, что отдала его. Машка-то места не находит. И так девчонке досталось в жизни… – вытерла слезу бабка. – Поэтому придут за деньгами – отдадим! Бог с ним, холодильником…

Джульетта порылась в своей сумке, достала кошелек и выложила оттуда все, что у нее было, примерно тысяч пятнадцать.

– Вот возьмите, после еще пришлю. Обязательно! Будет у вас холодильник. Только не рвите сердце Маше, оставьте ей этого козленка!

Старики молча смотрели на деньги.

– Да что вы, девушка! Мы не можем, ей-богу… Мы же не нищие… не надо! Мы не отдадим его больше…

За окном грянул гром, и на мгновение в избе погас свет, а потом снова зажегся.

– Возьмите, я так хочу. Я дама не бедная.

– Спасибо вам… Мир не без добрых людей, – приняла деньги старушка и унесла их в комнату. Вернулась она быстро. – Мы вас без угощения не отпустим. Да и на улице сейчас такая непогода, ужас! Меня Клавдия Михайловна зовут, а это супруг мой Константин Петрович.

– Джулия.

– Бабушка! Бабушка! Она же волшебница! Не отпускай ее! – кричала Маша, вбегая на кухню и обнимая Джульетту за шею.

– Я не уйду. Что делает твой подопечный? – растрогалась она.

– Он устал, он кушает. Я побегу к нему!

– Очень хорошая девочка, – задумчиво посмотрела ей вслед Джульетта.

Клавдия Михайловна расставляла чайные чашки на клеенчатой скатерти.

– Да, это единственная радость наша с дедом… Своих-то детей у нас не было, так и жили… А уж когда нам лет под шестьдесят было, приютили мы у себя одну девушку – беженку. Ну, комнату ей сдали, а она надолго у нас задержалась. Учительницей в сельской школе работала, нам по хозяйству помогала. Мы потом и деньги с нее брать перестали, совестно стало. Мы жили как родственники.

– Да, – кивнул старик. – Как дочка она нам стала, что ли… У нее родни не было и у нас никого. Вот и полюбили друг друга. Жили дружно лет десять… А потом…

– Потом Диана забеременела… Ей уж тридцать годков стукнуло, достойного мужчину она не встретила… У нас-то тут в деревне выпивают все… А вот ребеночка для себя решила родить. А мы с дедом ее поддержали. А что? Обрадовались… Где дети – там счастье. Мы без своих прожили, хоть у Дианы счастье бы было. Вот Маша и родилась. А через пять лет случилось несчастье. Заболела наша Диана и умерла. Какой-то там тромб. Вены-то у нее очень плохие, но кто бы мог подумать, что настолько серьезно все будет. Машке тогда пять исполнилось. У нас и в мыслях отдавать ее кому-либо не было. Но кто нас спросил? Маша нам не родная по документам, да и по крови… Кто спросит о родстве души? Мы приходили и в интернат, и по другим инстанциям ходили, чтобы если не удочерить, то хотя бы опекунство оформить. Но супруг у меня инвалид, да и обоим нам под восемьдесят… Вот и живет уже четыре года наша Машенька в интернате. Мы ее навещаем, привозим гостинцы… Директор интерната – очень приятный человек, он понял нашу ситуацию и вот разрешает нам периодически брать девочку к себе. Официально он не имеет для этого никаких оснований… – Клавдия Михайловна разлила по чашкам горячий чай красивого, насыщенного коньячного цвета, поставила на стол корзиночку с печеньем и сушками и выставила вазочку с вареньем. – Машино любимое. Наше домашнее – земляничное. Пахнет так ароматно – лесом!

– Спасибо вам большое! Я обязательно попробую.

От ее взгляда не ускользнуло то, что каждая половица в избе скрипит и нещадно прогибается, что краска на окне давно облупилась, а проводка проведена старым дедовским способом, прямо поверх стен и потолков, намотаны провода на такие вот керамические кудельки. Плафона на потолке тоже не было, и одиноко висящая лампочка периодически мигала при сверкании молний за окном.

«Очень бедная обстановочка… Доживают старики, и вместе с ними доживает дом», – вдруг закралась ей грустная мысль.

Клавдия Михайловна как будто что-то почувствовала.

– Бедно мы живем, да? Мы-то жизнь прожили и доживем уж как-нибудь. А что будет с Машкой? Она-то одна останется на этом свете. Диана так и не сказала, кто ее отец, но ходили слухи, что это Димка Хвостов.

– Доказать можно генетической экспертизой, – захрустела сушкой Джульетта.

– Да какая там экспертиза?! Мертвых еще, прости господи, беспокоить… Да и что это даст? Он же ей все равно не поможет. Димка погиб – пьяный купался и утонул три года назад. Машку видел, но не изъявил при жизни желания даже пообщаться с нею. Вот мы и переживаем, что не доведем до ума, не проконтролируем… не убедимся, что она выросла и что у нее все хорошо…

На кухню бесшумно вошла Маша и обняла Клавдию Михайловну.

– Бабушка, не переживай, теперь все будет хорошо, ведь пришла она… – посмотрела девочка на Джульетту. – Она не обманет, я вижу, от нее идет свет… Ты же не бросишь нас?

От таких слов у Джульетты перехватило дыхание, она впервые в жизни не знала, что сказать, и не могла обыграть ситуацию.

Клавдия Михайловна одернула внучку: – Маша, ты что?! Девушка совершенно случайно оказалась здесь! У нее своя семья, свои дети и проблемы. Простите ее, Джулия, обычно она очень замкнутая и совершенно ненавязчивая… Простите еще раз!

– Да что вы! Не за что извиняться, все хорошо… Да, Маша, я вас не брошу.

– Нехорошо обижать детей, недавно меня стыдила за то, что Машу обидели, – хмуро посмотрел на нее Константин Петрович. Но было в его взгляде что-то похожее на надежду.

– А я не бросаюсь словами! Мы подружимся с ней. Правда, Маша?

– Конечно, пойдем, я покажу тебе свою комнату и игрушки. – И девочка увела ее за руку.

Клавдия Михайловна и Константин Петрович смотрели друг на друга.

– Что это было? – спросил он.

– Может быть, чудо? Она – молодая, красивая, грамотная и присмотрит за Машей, когда мы помрем? – предположила Клавдия Михайловна.

– Она артистка… Так рассказала Маша. Она ее видела по телевизору.

– И что? Значит, богатая…

– Легкомысленная…

– Да вроде нет. У нее даже имя тоже на «Д», как у Дианы… И среди актеров есть порядочные люди.

– Твоими бы устами… По-любому, если она захочет, сможет забрать Машу, и мы не сможем ей воспрепятствовать, – настороженно произнес Константин Петрович.

– Ты не о том думаешь!

– А о чем я в такой ответственный момент должен думать?

– Мы ничем не поможем Маше, а эта женщина вполне сможет заменить ей мать! И Маша сама ее выбрала! Ты же знаешь, какая она чувствительная и с каким подозрением относится к чужим людям. А тут просто сама приклеилась к этой девушке и не хочет, чтобы она уходила. Это самый важный показатель.

– Согласен. Но если она легкомысленная особа, то поиграет с ребенком и забудет.

– Зато если нет, то Маше крупно повезет!

Джульетта между тем ласково разговаривала с Машенькой.

– Не боишься грозы? – спросила девочка у нее.

– Нет.

– Я тоже – нет! А девчонки у нас в интернате даже ее ждут.

– Почему?

Эта девочка действительно была ей очень интересна.

– Они ждут, когда молния сшибет звезду.

– Вот как? – А когда та полетит вниз, они смогут загадать желание, чтобы объявилась их мама и забрала из интерната. – Маша подняла большие голубые глаза на Джулию. – Но вы не думайте, я не маленькая. Я понимаю, что вы не моя мама, но вы очень красивая и добрая, и я бы все отдала, чтобы вы взяли меня! Я поймала свою звезду и сейчас отдам ее вам. – Девочка сорвалась с места и исчезла.

Джульетта боялась спугнуть чувство абсолютного счастья, которое она чувствовала в присутствии этой девочки. Комната у нее была очень маленькой и бедно обставленной, игрушки старенькие, но бережно сохраняемые.

Девочка вернулась, запыхавшись, волосы выбились из косы, а в глазах плескался испуг. Она была мокрая до нитки.

– Господи, Маша! Что случилось? Ты откуда? Ты же мокрая, как мышь.

– Я бегом… Я же за звездой… Она у меня спрятана в тайнике, я никому ее не показывала, а тебе подарю. – Маша оглянулась по сторонам и придвинулась к Джульетте. – Это будет наш секрет. Не говори бабушке с дедушкой.

– Не скажу! – подняла руку Джулия, любуясь красивыми чертами лица Маши. – Только я все равно не поняла, почему ты мокрая?

– Я же говорю – в тайник бегала! А он у меня на сеновале. А на улице ливень, два шага – и насквозь. Не ругайтесь…

– Да я не ругаюсь! Машенька, я волнуюсь…

– Я тоже, – доверчиво приблизилась к ней девочка. – Я посмотрела в окно, а там большой мужчина.

– Какой мужчина? – почему-то испугалась Джульетта.

– Ну, тот… – отвела глаза девочка.

– Ты его знаешь? Видела его?

– Да.

– Он приставал к тебе? Играл с тобой? – продолжала допытываться Джульетта.

– Нет! Хуже! Это он забрал Кузьму! Я его увидела и испугалась!

– О, господи! Этот мясник добрался и сюда! Он опять за Кузей? – возмутилась Джульетта.

– Нет, он пошел в соседний дом… Но я все равно боюсь, вдруг он доберется и до нас?

– А кто живет в соседнем доме?

– Ой, это целый дворец! Туда приезжают разные люди! Там очень красиво, я иногда наблюдаю… Там даже есть искусственное море! – Глаза девочки округлились, показывая высшую степень восторга.

– Море? Ты имеешь в виду бассейн? – догадалась Джульетта.

– Наверное, – смутилась Маша. – Но он такой красивый с ярко-зелено-желтой водой. Я думаю, что море тоже такое же. Красивее вряд ли оно будет…

– Ты не видела море? – тихо спросила Джульетта.

– Только это – искусственное.

– Все совпало! – обрадовалась Джулия.

– Что совпало?

– Ты не видела море, а я давно не была в отпуске. Я поеду к директору твоего интерната и заберу тебя. Мы поедем с тобой на море! Ты согласна?

– Еще спрашиваете…

Джулии показалось, что она даже слышит стук сердца девочки.

– Только условие! Да, мы, взрослые, такие – всегда есть какие-то условия.

– Какие?

– Слушаться меня, потому, что я старше! Если скажу: «Вылезай из воды», значит, вылезай. Скажу: «Хватит загорать», значит, хватит!

– Я согласна! Я девочка очень послушная. Честное слово! Я вот только Кузьму не хотела отдавать! Вы спросите у бабушки с дедушкой! У вас не будет хлопот со мной, честное слово!

– Да я верю тебе! – успокоила ее Джульетта. – А козленка мы твоего не отдадим, честное слово! Я уже справилась с этим монстром однажды, и если он сунется сюда еще, то и второй раз получит отпор!

– Здорово! А зачем он тогда опять кружит вокруг нас?

– Я знаю, что козленка ему заказал постоялец коттеджа. Думаю, что он пошел доложить ему, что шашлыка не будет.

– Шашлыка?! – Глаза девочки снова округлились. – Так они людоеды!

– Понимаешь, Маша, для тебя он друг, а для них всего лишь козленок. Люди едят мясо, ничего в этом дурного нет.

– Я понимаю, но этот верзила нес на себе человека, и человек был без сознания. Нет Кузьки, так они сейчас этого человека съедят!

Тут настала пора Джульетты удивляться:

– Нес человека? Ты ничего не путаешь?

Про себя она подумала: «Похоже, у девочки очень богатая фантазия. Она что угодно могла напутать».

– Я путаю цвета, так говорят. Хотя сама этого не понимаю. Но не могу напутать, что этот людоед нес человека!

– Он был в мешке?

– Почему в мешке? Нет. Просто…

– Он шатался? Может, он был пьян?

– Нет, он висел у него через плечо, как тряпка. Он был, как бы это сказать, не совсем живой.

Джульетта задумалась, она не знала, что ей делать. Почему-то не могла она до конца поверить этой девочке. Что она должна была делать? Вызвать милицию? А причина? Ребенок видел, что кого-то куда-то несли? Видел ли? Несли ли? Да и люди приехали отдыхать… Вполне возможно, что действительно пьяного отволокли спать.

– Надо бы проверить… – не очень уверенно сказала Джулия.

– Не надо.

– А если это твои фантазии?

– Это правда!

– Так надо же человеку помочь!

– Ему уже не помочь, а нас тоже убьют, и мы не попадем на море. Мне в интернате сказали, что каждый должен быть сам за себя! – выпятила губу девочка.

– Вот это совсем неправильно. Мы же не волки? Хотя, что я говорю, и волки-то стаей живут, не в одиночку. Жить надо для людей, с людьми… Иначе, когда тебе будет плохо, тебе никто не поможет.

Маша нахмурила лоб:

– Но это может быть опасно.

– А мы обезопасимся.

– Как?

– Я схожу в тот дом на разведку.

– Это как?

– Ну, не знаю… Буду действовать по обстоятельствам. Спрошу, есть ли свободный номер или соли по-соседски… Или притворюсь пьяной, будто заблудилась. Или скажу, что заблудилась.

Маша слушала ее очень внимательно.

– А ты сможешь?

– Конечно! Я же актриса! Импровизация – моя стихия.

– Я все равно боюсь за тебя…

– Не надо. Я не пропаду, ведь ты будешь знать, куда я пошла. Ты умеешь определять время по часам?

– Конечно, я же не маленькая!

– Вот и хорошо. Мы с тобой договоримся, если я не вернусь через двадцать минут, ты позвонишь…

– В милицию?

– Нет, там тебе могут не поверить. Ты ведь ребенок.

– А куда?

– Ты позвонишь одному хорошему человеку. Я дам тебе его телефон, зовут его Мирон, он – частный детектив.

– Настоящий?!

– Самый что ни на есть…

– Ух, ты! Круто!

– Ты объяснишь ему, что звонишь от Джульетты, и расскажешь ему все.

– А он поверит мне?

– Должен. На всякий случай намекни, что я, разбираясь с козлом, сама попала в беду… Ну, это как…

– Пароль?

– Да! Тогда он точно поверит, что ты знаешь меня. Ну? Договорились?

– Как-то мне не по себе… Но я все-все поняла! Двадцать минут будет длиться твоя импозация?

– Импровизация, – поправила ее Джулия, улыбаясь. – Я не знаю, сколько она будет длиться, на то она и импровизация.

– Я все сделаю, – серьезно сказала Маша. – Бабушке с дедушкой не говорить?

– Думаю, что не надо. Они уже в возрасте, начнут переживать.

– Станет плохо с сердцем, – подхватила Маша. – Я поняла. Я позвоню частному детективу! Только я хочу, чтобы ты знала…

– Что?

– Что я все сделаю не потому, что хочу попасть на море, а просто ради тебя.

– Спасибо, Машенька. – Джулия нагнулась и поцеловала ее в щеку. – Я пошла…

– Возьми на удачу! – сунула ей в руку какой-то предмет девочка.

– Что это?

– Я же говорю – звезда! Я за ней и бегала!

Джульетта разжала ладонь и оцепенела. Это был брильянтовый крест. У нее было очень много драгоценностей, и она хорошо разбиралась в них. В том, что этот немецкий крест состоял из настоящих камней, не было никаких сомнений. Крупные, чистейшие бриллианты в невероятном количестве.

– О, господи! Откуда это у тебя?

– Упало с неба…

– Маша, я не шучу! Это очень серьезно!

– Она дорогая? – догадалась девочка.

– Думаю, что очень.

– Ну, так хорошо! Я и дарю ее тебе! Теперь ты богатая! – обрадовалась девочка.

– Маша, где ты ее взяла?

– Ты будешь ругаться, как Софья Михайловна? – исподлобья посмотрела на нее девочка.

– Кто такая Софья Михайловна?

– Наша учительница в детском доме. Говорят, что у нее трудная судьба и она отыгрывается на детях.

– Нет, я не буду злиться и ругаться. Я просто хочу знать, откуда у тебя эта звезда? У кого ты ее взяла?

– У Макса… – вздохнула девочка.

– Кто это? Мальчик?

– Это пугало! – засмеялась девочка. – В прошлый раз с киностудии привезли какие-то вещи, и мой дедушка купил немецкую форму специально, чтобы сделать такое чучело. Он очень не любит немцев.

– Фашистов, – поправила ее Джулия.

– Ну да… Я назвала его Максом. Играла с ним.

– Она была приколота на нем?

– Нет, она лежала в кармане, – покраснела девочка, словно подумав о том, что нехорошо поступила, лазая по карманам, пусть даже и у пугала. – Я больше не буду, – для убедительности добавила она.

– Да ты ничего не сделала плохого! – заверила ее Джульетта.

Она понимала, что девочка, попавшая в интернат, автоматически становится подозрительной и замкнутой. Вот и не доверяет никому. Нашла звезду и посчитала, что это ее удача. И именно с Джулией она решила ею поделиться.

– Девочки, вы здесь? – заглянула к ним Клавдия Михайловна.

– Здесь, – ответила Джульетта.

– Маша, ты еще не утомила гостью?

– Что вы! Совсем нет! – заверила ее Джулия. – Мы очень мило общаемся.

– А то идите к столу. Там мой дед самогоночку достал, – подмигнула Джулии Клавдия Михайловна и исчезла.

– Сейчас заснут, они всегда засыпают после самогоночки, – прокомментировала девочка. – Мы с тобой «мило беседовали»? Мы говорили о страшных вещах! О секретных…

– Но милым тоном! – засмеялась Джульетта. Она поднялась с пола, на котором сидела вместе с Машей. – Сейчас я «уважу» твоих стариков, выпью с ними.