Живые в Эпоху мёртвых. Старик Иванин Александр

— Бабушка, а вы крыжовенное варенье варить умеете? Королевское называется. У меня только бабушка варить его умела. А вот у мамы и теток не получалось. Варить варили, конечно, но вкус не такой.

— Э-э-э. А это, красавица, с душой, называется, варить надоть. Я как Гошу своего схоронила, так у меня два года варенье никак не выходило — то скиснет, то забродит, то волглое получается. Любовь туда нужно. А без любви оно как?

На лестничной клетке загремели выстрелы. Громыхнуло раз пять. Старушка обеспокоенно завертела головой.

— Вы не подумайте ничего плохого. Андрюша у меня добрый, хороший. Спортом всегда занимался. Ох, и сколько у него медалей и кубков всяких было. Это друзья у него такие беспутные. А он душевный совсем, если кто позовет, то за другом своим и в огонь, и в полымя. Коленька у меня тоже хорошим был, ласковый такой, а потом милиционером стал. Так вы тоже не подумайте. Он воевал в Чечне этой, провались она пропадом. Злой оттуда вернулся, такой злой, как черт. Прости меня, Господи, душу грешную и деток моих не оставь заботами своими.

Бабуля перекрестилась. Потом опять забухали выстрелы.

Старик вспомнил. Эту бабушку к ним, наверное, в октябре прошлого года поселили. Хозяина квартиры он никогда не видел. Бабушка жила там со смуглой интеллигентной молдаванкой лет сорока пяти — Кристиной. Молдаванка ему еще настой для примочек на глаза сделала, когда у него в середине зимы конъюнктивит приключился.

Выстрелы слышались еще несколько раз. За это время бабушка рассказала им про то, какой Гоша у нее шахтер знатный был, как квеленькие цветочки выхаживать, как червивые грибы правильно солить, и уже начала учить Валю носки детские вязать. Ну как же без этого детей растить — ножки застудят, хворыми будут.

Через некоторое время появились суетливый мужичонка, молдаванка Кристина и молодая женщина с мальчиком в сопровождении хоккеиста и Кирилла.

Одежда на мужике была забрызгана кровью. Бабуля подхватилась из кресла и зашаркала ногами в коридор.

— Ой, так тут же не все. Там еще столько понаоставляли, — засуетилась старушка.

— Марья Степановна, ну не сможем мы все забрать. Мы и так все самое необходимое только взяли, — страдальческим голосом выдохнула молодая женщина.

— Непутевая ты, Оксанка, жизни совсем не знаешь. Старших нужно спрашивать, интересоваться. — Бабуля выразительно посмотрела на Валю.

— Мать, что я сказал, то они и забрали, — грозным голосом отрезал хоккеист.

— Так не за себя переживаю. Вон Оксаночке твоей пригодится.

Старик только сейчас понял, что молодая женщина — это жена, а не дочка хоккеиста. Уж слишком большая у них была разница в возрасте. А вот мальчишка точно был не ее сын. Не потому что по возрасту не подходил, а потому, что смотрел на нее озорно — как на сестру, как на ровню.

Молодая женщина спряталась за рослым мальчиком и обняла его, прижав его спиной к своей груди.

— Ты это, батон, топай домой, пока там новые не набежали. Мы в соседскую квартиру дверь захлопнули. Оттуда никто вылезти не должен. — Кирилл вышел из-за спины Андрея.

Блидевский встревоженно и изучающе посмотрел в глаза хоккеисту и сыну, а потом резвой походкой ринулся в лифтовый холл.

— А здорово вы их, — восхищенно сказал подросток мужику, набивающему в ружье по одному красные патроны.

Тут старик удивился. Наверное, все на этом моменте очень удивились. Оказывается, Кирилл мог обращаться к другим людям на «вы»! Вот это была новость.

Мужик улыбнулся и сказал:

— Так мы пацаны реальные. С нами, чисто, не забалуешь.

— Приятно, когда рядом настоящий мужчина, — голосом Красной Шапочки пропела Валя.

Она вышла навстречу хоккеисту, картинно покачивая бедрами и держа пистолет стволом вверх. При этом придерживала руку с пистолетом второй ладонью. Сейчас Валентина напоминала плакат к третьесортному боевику, но очень привлекательный плакат.

Жена или девушка хоккеиста заволновалась, сразу оценив ситуацию как опасную.

— Андрей, ну когда Коля приедет? Ты же знаешь, что мне нельзя волноваться. И врач говорил, — капризно напомнила она.

Андрей сразу потерял интерес к Вале и подошел к женщине с мальчиком. Он обнял их обоих ласково и очень нежно, что резко контрастировало с его брутальной внешностью. Женщина сразу уткнулась ему лицом в грудь.

— Ну что ты, котеночек. Ты же у меня такая крепенькая и боевая. Да и Колю ты знаешь. Два метра дурнины. Вроде уже большой, а сам всех лупит, как маленький. С ним нам точно ничего страшно не будет.

Валентина оценивающе посмотрела на пассию хоккеиста.

— Вот еще! — забурчала старушка. — Раньше бабы на сносях и в терриконах, и на руде работали, и дома все делали. А сейчас понавыдумывали, лишь бы лежни пролеживать да сало на боках копить.

Колюша не заставил себя долго ждать. В дверь забарабанили чем-то металлическим. Старик нажал кнопку. В подъезд вошли двое военных в суперсовременной экипировке, только без знаков различия. Старик такую амуницию только в иностранных фильмах видел или в передачах про развитие современной военной техники. У Колюши оказалось не только два метра роста, но еще и косая сажень в плечах. Хоккеист, конечно, был мужик здоровый, но брату в размерах он, безусловно, уступал.

Николай обнялся сначала с братом, а потом подошел к матери. Старушка обняла его так горячо, что сразу стало ясно, кто ее любимый сын.

— Гундосый, ты че стоишь? — обратился Колюша к своем спутнику. — Сумари в зубы — и в машину.

— Братка, подожди, — остановил брата хоккеист. — Доброе дело сделать надо. Как у дяди Сергея дома. Мы тут постреляли малеха, но так оставлять нельзя.

— Нет, братишка. Нам еще засветло до Селигера доехать надо. Катера на воздушной подушке по темноте не пойдут.

Андрей кивнул и, как бы извиняясь, сказал старику и его компании:

— Не серчайте, православные. Ехать нам нужно. А у вас тут не так еще и плохо. Людей здесь мало живет. Да уехали уже многие. Вы главное — этих самых не пускайте, — он неопределенно махнул в сторону двери.

Улыбнулся Вале:

— Пистолет себе, красавица, оставь. Мало ли что.

Он еще раз посмотрел на них с горечью во взгляде, как на смертельно больных.

Двери лифта опять разъехались в стороны. В лобби выскочил полненький низкорослый рыжеволосый мужчина интеллигентного вида и женщина с двумя детьми. Женщина тащила за руки детей, а мужчина — чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Маленькая рыженькая девочка прижимала к груди нарядную мягкую куклу.

— Постойте, прошу вас. Помогите нам, — заголосила женщина. — У нас машину вчера угнали. А ни такси, ни частники — никто везти не хочет. Нам бы только из Москвы выбраться.

В глазах женщины стояли крупные слезы. Ее муж выглядел очень испуганным.

Братья переглянулись. Между ними произошел какой-то молчаливой диалог, и большущий Коля решил судьбу целой семьи:

— Детей в салоне разместим, а вам с мужем придется на крыше джипа ехать, там багажник у меня.

— Ой, да мы хоть как-нибудь, — обрадованно затараторила женщина.

Коля крикнул помощнику:

— Гундосый, с сумками людям помоги.

Приехавшие отбыли на свой Селигер, прихватив с собой одну счастливую семью. В вестибюле сразу образовалась какая-то гнетущая пустота. Мужик в хоккейном шлеме и его брат, обвешанный всякими суперменскими штучками, давали ощущение уверенности и безопасности. Но без них стало еще страшнее, чем было. Все опять вернулись в салон мадам Ядвиги.

Валя примостилась на самый краешек дивана и зажала ладони между коленями, как будто греясь.

— Неужели он меня тут бросил? — встревоженно спросила она у всех. — Как вещи бросают. Вы видели, сколько всего люди побросали?

В глазах ее читался вопрос, но все еще теплилась надежда.

— Ты не думай о плохом, — вновь начал уговаривать ее армянин и тут же стал вещать нечто обратное своему принципу позитивного мышления: — Сейчас хуже чем война. Все вокруг погибнуть могут. Я ночью такого насмотрелся. Сам не знаю, как добрался. Думал, что по жизни синюю птицу поймал, перед детьми хвастался, примером для них быть старался. А сейчас себя цыпленком чувствую. Ну как я их защитить смогу! Где же вы сейчас, мои любимые?..

Дальше он говорил что-то на родном языке и вновь пустил слезу.

— Ты очень красивая. Если бы ты моей девушкой была — никогда бы тебя не бросил. В тебя, наверное, и так все влюбляются, — просто и бесхитростно постарался ободрить Валю Кирилл.

Валя благодарно ему улыбнулась.

Опять послышался звук открывающихся дверей лифта.

— Сука, сука, тварь такая. — В дверном проеме показался Блидевский. — Эта стерва все вынесла. Все! Документы, деньги, вещи. Одна мебель и бытовая техника стоит. Даже из ванны, сука, все выгребла. А одежду мою краской и маслом облила. Представляете? Это же надо, какая мразь.

Руки Блидевского тряслись. Он достал из пачки, которую мусолил в руках, тонкую женскую сигаретку и нервно закурил.

— А я ведь уже три года не курю… — Он глубоко затянулся сигаретой и закашлялся. Пепел длинной колбаской упал на грязное пальто.

Зазвенел телефонный звонок. Подросток выдернул из кармана телефон.

— Ох, е! А я уж думал, слили меня.

Он прижал трубку к уху. Бесшабашно радостное выражение лица постепенно превратилось в разочарованное, а потом в гримасу раздражения и злобы. За это время он ничего не сказал. Просто со всей силы кинул телефон о стену. Дорогой аппарат разлетелся вдребезги с жалким пластмассовым треском.

— Что-нибудь случилось? — участливо осведомился старик.

Подросток зло глянул на него и грубо отрезал:

— Чего? Всем так интересно? Да отстаньте все от меня! А идите вы все…

Он выскочил в вестибюль и с остервенением стал пинать свою большую черную сумку и прикрученные к ней непонятные спортивные снаряды.

Незаметно доели остатки завтрака. Кирилл бросил пинать свой баул и ушел в лифтовый холл расписывать стены черным толстым маркером и лупить по плитке принесенным с собой топориком.

Все напряженно молчали.

— Ой, Валя, а по-моему, вашу машину обворовывают. — Адвокат показал пальцем на один из экранов.

Черно-белая картинка с подземной парковки обросла новыми объектами и персонажами. Возле немецкого джипа стоял броневик, два уазика и навороченный Porsche Cayenne Magnum.

— Игорь! — вскочила Валя. — Это его машина из офиса.

Валя выскочила из-за стола и, суетливо стуча каблучками, побежала к лифту. Не сговариваясь, поднялись все, кроме армянина. На лице малолетнего вандала проявилось недоумение, когда все оказались в лифтовом холле. Валя начала часто тыкать пальцами во все лифтовые кнопки попеременно. Она заскочила в первые открывшиеся двери. Лифт пошел вниз. На нажатую кнопку отозвался второй лифт в противоположной стене. Он гостеприимно и вальяжно раздвинул свои двери перед свитой Валентины. Старик, адвокат и подросток поехали вслед за своей подругой по несчастью. На лице недоросля плавало туповато-недоуменное выражение.

Когда двери лифта распахнулись на первом этаже, Валя уже пробежала половину расстояния парковки до машины.

— Мася, масичек! Хороший мой! Я здесь! — кричала она.

В голове старика всплыла неуместная мысль: «А ведь масями у нас в деревне овечек звали». Петров никак не походил на овечку и даже на барана.

Тем временем Валя пробегала по парковке мимо мертвяка с раздавленным тазом и переломанными ногами. Похоже, его грузовик или еще что-нибудь тяжелое переехало. Мертвяк поднялся на руках, распахнув рот в беззвучном крике. Он пытался ползти, но раздавленная половина, похоже, за что-то зацепилась или к асфальту приклеилась, и он беспомощно скреб пальцами по ровному покрытию. Валя, взвизгнув, отскочила от мертвяка и частыми мелкими шажками обошла его по дуге.

— Масичек, я знала, что ты за мной приедешь.

Вся компания быстрым шагом шла за Валей следом. Подросток шкодливо заулыбался и подскочил к раздавленному зомби. Кирилл с издевательскими жестами попрыгал перед мертвяком, а потом с хрустом опустил ему на голову гуцульский топорик.

— Во круть! — с восхищением сказал недоросль и залихватски свистнул.

Тем временем Валя подбежала к Porsche Cayenne и заглянула внутрь. Около машин стояли мужчины в яловых сапогах, синих штанах с лампасами и гимнастерках времен Великой Отечественной. Из-под синих фуражек с красными околышами у некоторых выбивались лихие казачьи чубы.

«Ансамбль песни и пляски, какого-нибудь Московского военного округа», — подумал дед. Танцоров он не любил. С одним из таких сбежала его первая жена. Но почти все казакообразные танцоры помимо театральных костюмов были одеты в черные компактные бронежилеты с карманами и кобурами, а в руках они держали не пики и шашки, а вполне современные автоматы и дробовики, обвешанные всякими необычными фонариками, рукоятками и другими неизвестными деду штуками. Вообще-то у большинства танцоров были видны нагайки, а один даже с шашкой был.

«Наверное, сложно с шашкой плясать-то», — еще раз не к месту подумал дед.

Валя отступила назад, и из недр «порше» вышел небольшого роста, пузатенький, но не полный мужик в новенькой военной форме иностранного покроя. В иностранном камуфляже мужичок выглядел сосем нелепо. Форма сидела на нем, мягко говоря, плохо, да и чиновничье лицо и гладенькие ручки никак не вязались с образом военного. Он сурово оглядел группу поддержки, а потом возвратился к уже начатому разговору с Валентиной.

— Валечка, поймите. Игорь Леонидович распорядился только насчет документов, оборудования и комплектов. Мы вылетаем через два часа. Самолет и так перегружен. Я своих сыновей тоже здесь оставляю. Возможно, позже будут какие-нибудь распоряжения. Да я уверен, что будут.

— Не может такого быть! Дайте мне с ним переговорить! Дайте.

— Ну, золотая моя, на Алтае он. На Алтае. Не могу я со своей рации отсюда с ним связаться. Никак не могу. Можете сами попробовать. Пожалуйста.

На Вале лица не было. Ее губы дрожали.

— Ты врешь, все врешь! — заговорила было Валентина.

Один из танцоров кивком указал двум другим на кричавшую женщину.

Те подхватили Валю под руки и повели в сторону оторопевших провожатых. Валя попыталась сопротивляться, но это было равносильно схватке Моськи с двумя слонами. Они просто приподняли ее над покрытием паркинга и отнесли к товарищам. Тем временем из немецкого джипа высунулся крепкий парень в черной форме и крикнул:

— Полный комплект! Можно ехать.

Пузатенький военный исчез в «порше». Парень уселся за руль джипа Петрова и захлопнул дверь. Перед Валентиной и ее компанией, урча двигателем, прополз броневик. Броневик, по всей видимости, был не военным. Из башенки наверху торчал прожектор на длинной толстой трубе. Весь броневик был покрыт черной матовой пленкой под карбон. Старик видел покрытыми такой пленкой только спортивные автомобили. Кроме обычных колес, из-под брюха броневика торчали еще пухлые гладкие колесики, напоминавшие колеса шасси небольшого самолета.

Вслед за броневиком выдвинулся «магнум» и джип-«мерседес». На парковке остались только два длинных уазика. Броневик вильнул в сторону на выезде и снес пару фигур, бредущих внутрь паркинга.

Один из танцоров, который отводил Валентину, такой тощий и длинный, с коротенькими волосами и в фуражке, сдвинутой чуть ли не на самый затылок, крикнул в сторону других казаков:

— Э, бугор, а может, телочку с собой заберем? Жалко, добро зазря пропадет. Посмотри, краля какая.

Ему никто не ответил. Тощий вернулся к компании старика примерно с половины дороги. Он плотоядно смотрел на Валентину и протянул ей руку:

— Иди сюда, солнышко.

Валя попятилась назад:

— Даже и не думай, хам.

— Да какой же я хам? Я нежный и ласковый. Сама оценишь, — глумливо продолжил тощий. — Ты не боись, лапочка, будь со мной хорошей. Ласка за ласку, детка.

Он схватил женщину за руку и потянул на себя.

— Убери руки! — взвизгнула она.

— Э, ты тут не быкуй. — Подросток резко дернул тощего за другую руку, а затем сильно толкнул в грудь. Этот топорик подростка звякнул и остался лежать на асфальте.

В следующее мгновение кулак тощего полетел Кириллу в лицо. Подросток успел отклониться, и завязалась драка. Сначала началась жесткая рубка. Тощий бил сильно и свирепо, ожесточенно рыча. Но Кирилл оказался весьма крепким и невероятно вертким. Он, как ни удивительно, побеждал. Кончилось все тем, что подросток влепил танцору увесистый удар в челюсть. Тощий, нелепо взмахнув руками, плюхнулся на бок. Подросток не кинулся его добивать. Тощий обалдело посмотрел на него, прижав руку к челюсти, встряхнул головой и резко вскочил. Он сразу отпрянул назад и выхватил нож. С сухим коротким щелчком выскочило узкое длинное лезвие. Нож был выкидным.

Подросток отшагнул два шага. Тощий визгливо заржал и несколько раз перекинул нож из руки в руку. Кирилл подобрал с асфальта гуцульский топорик-трость и угрожающе махнул им из стороны в сторону.

— Ох ты как, — с деланым удивлением весело крикнул тощий. — Да я из тебя сейчас девку сделаю. В Машках у нас ходить будешь. На ночь всем отсасывать придется. Не боись — без ужина не останешься.

Он вытащил из сапога нагайку с металлическим ребристым грузиком на конце.

Кирилл не стал дожидаться, что он будет делать дальше, а кинулся на соперника. Тощий занес нагайку для удара, но Кирилл буквально перед ним резко вильнул в сторону и махнул топорищем по диагонали снизу-вверх. Железный набалдашник ударил как раз по сжимавшей нагайку кисти. От удара у тощего не только была выбита нагайка, он еще и нож выронил из второй руки.

— Ай, блин! У-у-у! — закрутился тощий на месте, прижимая руку к животу. — Сука позорная!

Он отскочил в сторону и согнулся почти пополам, но внезапно выпрямился. В руках у него был пистолет. Он навел его на подростка, замер на мгновение и нажал на спусковой крючок. Раз, другой, третий. Пистолет не стрелял. Тощий дергано и беспомощно вертел пистолетом туда и сюда, разглядывая. Кирилл тем временем махнул рукояткой топорика еще раз, и пистолет отлетел в другую сторону.

Со стороны уазиков грохнул выстрел. Звуковая волна, не найдя выхода, упруго оттолкнулась от гулкого бетонного свода обрушилась на людей. Громкий до боли звук кувалдой ударил по ушам.

— А ну!

От уазиков шел здоровенный мужик, но не в казачьей, а в черной добротной форме с незнакомыми нашивками.

— Разбежались все! — рявкнул амбал.

Он был не просто здоровым — он был огромным. Ростом явно выше двух метров, а комплекцией однозначно повторял американских рестлеров.

Он сгреб за шиворот скулящего и матерящегося тощего.

— Впредь тебе наука будет, сявка.

Потом посмотрел в сторону готового к схватке Кирилла:

— А ты, малой, молодец, правильный ты. Ствол забери, трофей твой. Только с предохранителя снять не забудь, когда стрелять будешь.

Громадный мужик отвесил тощему смачного пенделя, придав ему ускорение в сторону уазиков.

Танцоры вместе со своим великаном уехали вслед за броневиком и премиумными «немцами».

Кирилл был бледен как мел. Все смотрели, как он деревянной походкой подошел и поднял с покрытия паркинга вороненый пистолет. Потом подобрал нож и нагайку.

— Идти нужно, — боязливым голосом сказал адвокат.

Валентина подошла к подростку и жарко поцеловала его в разбитые губы.

— Спасибо тебе. Ты самый лучший. Ты самый настоящий.

Валя крепко обняла Кирилла, и они замерли.

Старик обеспокоенно заозирался по сторонам. Ходячие мертвецы уже появились на парковке. Мертвый охранник в стеклянной будке опять колотился всем телом о прозрачную преграду.

— Кирилл, сынок! Валечка! Давайте отсюда поскорее, — блеющим голосом вещал Блидевский уже от дверей лифтового холла.

Оставаться в подземном паркинге было уже опасно.

Все поднялись опять на первый этаж. В подъезде было по-прежнему пусто и тихо.

Валя обнимала Кирилла за талию. Он неловко прихватывал ее свободной рукой за плечи.

— Я все видел, — встретил их Казарян. — Подонки они, точно подонки. А ты герой. Настоящий мужчина, Кирилл.

Валю как подменили — у нее уже не было того жалкого и растерянного выражения лица, как раньше. Казалось, она решила для себя все мучившие ее вопросы и сожгла все мосты. Она улыбалась, щеки ее горели румянцем.

Валентина подняла вопрос о насущном:

— А вы же, наверное, есть хотите? Так. Я сейчас быстренько.

И тут же, не дожидаясь ответа, схватила Кирилла за руку и потащила к выходу из аквариума.

— Пойдем вместе.

Глава 4

Все хуже и хуже

Говорить ни о чем не хотелось. Да и сказать-то было нечего. Адвокат погряз в своих обидах тяжких, нанесенных коварной супругой. Казарян почти не отрываясь смотрел на мониторы, передающие картинку с улицы. Похоже, что он даже не моргал.

Картинка с улицы угнетала. В бликах вечернего солнца по улицам уже как полновластные хозяева топали деревянной походкой страшные человекоподобные фигуры. Их становилось все больше. Они уже не воспринимались как нечто противоестественное. За прошедшие сутки к ним даже привыкли, как бы ужасающе это ни звучало. Обглоданные и почти целые зомби искали живую плоть. Появились весьма шустрые экземпляры, которые пугали своей сообразительностью. Они быстро убирались с дороги при появлении машин, прятались, когда начиналась стрельба, и резво перебегали от одного укрытия к другому.

Армянин внезапно вскочил с кресла. Старик и адвокат тоже прилипли к монитору. На экране мертвяки напали на семью, убегающую из соседнего корпуса. Торопливую погрузку людей в большой мини-вэн прервало жуткое чудовище, напоминающее громадную обезьяну.

Почтенный глава семейства подогнал к самому подъезду большой серый Dodge Caravan и с оружием в руках высунулся из открытого люка в крыше машины. Может, это и было тактически правильным решением для обороны против зомби. Но для нового противника зафиксированная в люке жертва оказалась сладкой, как леденец на палочке. Мерзкая громадная тварь стремительно сиганула с балкона третьего этажа на бетонный козырек над подъездом. Торчащий из люка мужик просто не сумел увернуться от второго прыжка твари. Он попытался выстрелить в тварь, но не успел, а может быть, и осечка случилась. В следующее мгновение его голова как футбольный мяч отлетела далеко в сторону, а чудовище припало пастью к обрубку шеи, фонтанирующего горячей кровью.

Во время нападения монстра семья уже практически полным составом погрузилось в машину. Снаружи оказался только молодой парень с ломом или палкой в руках. Он бросил в чудовище свое смешное оружие и кинулся к подъезду. Тварь нагнала его одним прыжком и распластала по ступенькам. Туша монстра укрыла его от людей, замерших у монитора. Только по резким движениям мощных лап было понятно, что их обладатель живьем потрошит несчастную жертву.

Из мини-вэна выскочили две маленькие и одна большая фигура, все в спортивных костюмах. Тварь отвлеклась от распластанного на залитых кровью ступенях парня и кинулась за новыми жертвами. Шансов у них не было. По одному удару на каждую паникующую человеческую единицу. Последнюю маленькую жертву тварь неторопливо и по-садистски долго преследовала до самого выезда из двора, а затем просто сломала пополам одним ударом мощной лапы. Тварь потащила еще дергающееся в агонии тельце за ногу к месту первой расправы. Но на этом экзекуция не закончилась. Вернувшись к мини-вэну, существо замерло на пару секунд, а потом кинулось внутрь серебристого «доджа», венчаемого обезглавленным трупом. Вместительный автомобиль весь затрясся и заходил ходуном из стороны в сторону. Наверное, там тоже были люди. Старик пропустил самое начало сцены и не увидел, сколько человек село в автомобиль. Он больше не мог туда смотреть.

Немая черно-белая картинка на мониторе смягчала и отдаляла кровавый ужас всей расправы. Не было звука, не было блестящей краски кровавых брызг, не было удушающего запаха рваного теплого мяса и содержимого человеческого кишечника. Адвокат несколько раз икнул и, зажав рот, выбежал в коридор. Из вестибюля донеслись звуки тяжелого приступа рвоты.

Бледный до синевы Казарян плюхнулся в кресло и закатил глаза. С губ его сорвалась фраза, непонятная для старика:

— Это человеком было.

Сознание старика старательно не замечало ряда деталей. Так было легче. Изнасилованный реальностью разум отказывался воспринимать все происходящее цельно, включая восприятие только отдельными кусками.

А ведь толстый армянин был прав. Такого не могло быть, но это было правдой. На жуткой кровавой твари были остатки человеческой одежды. Ее обрывки браслетами болтались на могучих руках выше локтей. На туловище также рваным поясом присутствовали какие-то тряпки. Сомнения прочь — это было когда-то человеком. Память угодливо подогнала образ монстра Лернера, который сутки назад валялся около его стола с топором в затылке, распахнув громадную нечеловеческую пасть.

«Может, это зверюга из цирка?» — попытался уговорить себя дед, но смехотворная абсурдность предположения не выдерживала никакой проверки логикой. Нет таких зверей. Да и черты у твари были человеческие, только страшно искаженные. Именно страшно искаженные.

— Мне говорили о том, что восставшие мертвецы изменяться начинают. Я, дурак, не поверил, и про ходячих мертвых я тоже сначала не поверил, а потом, когда сам увидел, уже поздно было. Они изменяются, когда свежее мясо едят. Мне про крыс рассказывали, про людей — нет, но догадаться можно было, — как-то отстраненно заговорил армянин.

Он замолчал, уронив голову на грудь. Старик вышел в вестибюль, обеспокоенный состоянием адвоката.

Блидевский стоял на четвереньках у стены. Его корчили рвотные спазмы. Квакающие звуки, которые он издавал, скакали по стенам и потолку. Старик бережно помог ему встать на ноги и повел, поддерживая за пояс, в комнату техничек. Пара санитарных помещений с душем освещалась мерцающим люминесцентным светом. В этом холодном белом свете все казалось искусственным, в том числе и они с адвокатом.

Блидевский долго мылся над раковиной. Вода лилась мощной струей. Он натужно всхлипывал и отфыркивался. Мокрая лужа разлилась по полу. В бытовой комнатке была большая кладовая с инвентарем. Старику долго пришлось рыться в темном чулане: там еще в Петину смену перегорела лампочка. Об этой мелочи совсем забыли. Наконец он нащупал мягкие рулоны с бумажными полотенцами и нетканым полотном. Еще он нашел синие форменные халаты местных золушек. Все это богатство старик принес адвокату, и вовремя. Адвокат босиком и в одних трусах стоял перед раковиной и застирывал испачканные рубашку и штаны. Худая спина с выпирающим позвоночником и множеством больших и маленьких родинок покрылась мурашками. Блидевский поблагодарил старика и натянул сразу два халата. Надевать мокрые, воняющие рвотой туфли Блидевский не стал. Порывшись в шкафчиках и кладовке, они вместе нашли колоши с теплым нутром из искусственного меха. Еще они нашли серую вязаную шаль.

Блидевский натянул калоши на ноги и обернул по-старушечьи плечи шалью. Всю свою мокрую запачканную одежду и ботинки адвокат выбросил из второй двери подъезда, стараясь попасть при этом в топтавшегося рядом зомби. Мертвяк сразу оживился и поспешил навестить обидчика, но Блидевского и след простыл.

В аквариум старик и адвокат вернулись с двумя пластмассовыми ведрами воды и всевозможными штуковинами для уборки. Они молча начали убирать помещение.

Армянин присоединился к ним. Так было легче. Хоть какая-нибудь осмысленная деятельность была сейчас просто необходима, чтобы не свихнуться окончательно. К тому же становилось неожиданно легче оттого, что помещение приобретает прежний вид, который был до катастрофы. Они мыли, чистили, подметали, набивали мешки мусором. Стаскивали мешки ко второй двери. Они работали, чтобы забыться или хотя бы отвлечься. Достаточно быстро закончив с аквариумом и салоном магии, они стали убирать лобби. В мешок вместе с мусором летели вполне приличные новые вещи, которые бросили или потеряли хозяева. Было только непонятно, куда девать разбитую мебель. В конце концов ее свалили кучей в самом дальнем углу вестибюля.

Подросток с мамделью все никак не появлялись. Это начинало уже тревожить.

Все время, пока делали уборку, они слушали Казаряна. Армянин развлекал всех вместо радио. Только сейчас старик понял, какой сильный у него акцент. В прежние времена он говорил на русском всегда медленно и вальяжно. Тогда акцента практически не чувствовалось. Казарян оказался прекрасным рассказчиком, он живо описывал какие-то истории из его жизни, приправленные своеобразным армянским юмором. Это отвлекало и успокаивало.

В лифтовом холле послышались шаги. В лобби появились подросток и модель. Не прошло и трех часов, как они ушли за продуктами.

Набор продуктов на этот раз был более разнообразен и к тому же прирос бутылками виски, мартини и коньяка, а также пышным тортиком.

На улице уже темнело. Пунцовые щеки Валентины пылали не хуже угасающего за окном заката. Подросток выглядел так, будто ему разом подарили все новогодние подарки на двадцать лет вперед. Они смущенно улыбались и хитро переглядывались. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы разгадать этот ребус. Старик про себя порадовался за мальчонку. Неизвестно, что их ждет в будущем.

Казарян включил стоящий на полке музыкальный центр. Салон магии и аквариум наполнили звуки приятной этнической музыки. Оружейная стрельба на улице слилась в канонаду. Но музыка практически поглотила звуки выстрелов. Если забыть о том, что происходило вокруг, то казалось что за окнами идет празднование Нового года с непрестанными залпами китайской пиротехники по всей Москве.

Собравшиеся вокруг деда люди постарались приукрасить свой ужин. Адвокат принес из вестибюля неизвестно как оказавшийся там букет свежих цветов. Старик с армянином расставили разнокалиберные свечи, найденные в салоне магии. Некоторые из них были ароматическими, так что ароматные запахи слились в необременительную мешанину, укрывшую вонь катастрофы, к которой люди уже стали привыкать.

Бутерброды с тунцом, сэндвичи с ветчиной, баночки с экзотическими блюдами, нарезанная крупными ломтями рыба. Ужин был просто царским. Неровный колышущийся огонь свечей и ровный голубоватый свет мониторов обволакивали сидящих. Настроение компании приподнялось. Подросток настолько был увлечен Валей, что даже не обратил внимания на нелепый вид отца. Валентина отвечала Кириллу игривой взаимностью. Они неотрывно глядели друг на друга, кормили друг друга аппетитными кусочками. В общем, минуя конфетно-букетную стадию отношений, они скатились сразу в интимно-романтическую.

На старика навалилась усталость. Он понял, что скоро уже будет двое суток, как он не спал. А если учесть бессонницу и пренебречь коротким тяжелым трехчасовым сном накануне выхода на смену, получалось, что он не будет спать третьи сутки. Он даже не заметил, как уснул.

Проснулся он неожиданно от звука закрывающейся двери и сразу понял, что многое пропустил. Свечи на столе практически прогорели. Комнатку освещали только мониторы. Самого старика уложили на пухлый диван той самой мадам Ядвиги. Армянин громко храпел в кресле. Адвокат лежал на надувном матрасе у дальней стены, укрывшись большим теплым одеялом. В дверях стояли, обнявшись, Кирилл и Валя. Похоже, они только что пришли откуда-то.

— У нас там по крыше кто-то ходит, ломает что-то, — с извиняющимися нотками в голосе сказала Валя.

Старик понял, что влюбленные уходили ночевать наверх, в квартиру Вали.

— Да, дочка. А вы ложитесь здесь где-нибудь. Или знаете, в бытовке техничек диван есть большой, — приподнявшись на локте, сказал старик.

— Воняет там, — сказал подросток и выразительно с недовольством посмотрел на адвоката.

Блидевский тем временем уселся на своем матрасе и недоуменно смотрел в сторону вошедших. Было понятно, что он никак не может отойти от сна. За время, пока старик спал, адвокат успел переодеться в старый спортивный костюм, а в его изголовье лежала пухлая спортивная куртка.

Небольшая суета вокруг устройства свежеиспеченной парочки вырвала из объятий Морфея и Казаряна. Он сразу внес самое дельное предложение. По его совету стол с мониторами отодвинули дальше от стены и на место театрального кресла положили большой матрас, который хранился в шкафу бытовки.

Когда все повторно начали укладываться спать, погас свет. Не просто прогорели свечи, а свет погас вообще. Электричества не стало во всем доме и на улице. Все погрузилось во тьму. Щитовая находилась в отдельном помещении, войти в которое можно было только с улицы. Идти туда сейчас — чистое самоубийство.

С темнотой вернулся страх, точнее, страх никуда не уходил, но стал он рельефнее и больше.

Все-таки в окружении людей было не так страшно — не то что в одиночку. Ефимыч прикрыл дверь аквариума и запер на щеколду металлическую дверь в салон мадам Ядвиги. Все опять стали укладываться по своим местам. Из-за стола донеслись приглушенные смешки и чмокающие звуки. «Ну и пусть, — подумал старик. — Сейчас все можно».

Он, конечно, не одобрял современных нравов, так не похожих на общение между юношами и девушками во времена его молодости. Но сейчас он даже не думал об этом. Он действительно порадовался, что хоть кто-то может получить свой кусочек счастья в новом мире.

Старик услышал, как в своем кресле уснул Казарян. Но сейчас его трели не раздражали, а скорее успокаивали. Адвокат сначала бурчал что-то непонятное, а потом тоненько засопел. Уснул и старик.

Ему снилось лето, большой травяной луг, свежескошенная трава, ее горячий летний запах. Прямо по колючей стерне в его сторону шла босоногая Софьюшка. Она не переносила, когда ее называли Софьей или Софочкой. Только Софьюшка или София. Она была в гармонии со своим имени. Сколько в ее милой головке было житейской мудрости, сколько в ее чудных очах было всепроникающего понимания. Казалось, она видела тебя насквозь. Она видела насквозь всех вокруг, прощая им их жестокость и злобу. Как же ему не хватало его Софьюшки!

Она шагала плавно, как будто плыла. Белое платье светилось в ярких солнечных лучах. Она улыбалась. Волосы она распустила именно так, как он любил. Ее красивые волосы цвета гречишного меда. Сейчас они пахли по-летнему.

— Миленькая моя, как же я тебя ждал.

— Рано ты ко мне собрался, — улыбнулась она. — Не заслужил еще.

— Да как же это — не заслужил? Чем провинился? Чего не сделал?

— Вставай!!! Поднимайся! Буди всех!

Свет померк. Софьюшка начала таять как туман. Вокруг оставался только ее голос.

— Проснись же ты, старая развалина! Людей спасай!

Старик окончательно проснулся уже сидя. Сердце бешено колотилось. Он слышал ее голос. Только бы она не кричала.

Внезапно в голову ударила мысль, напугавшая его до боли в животе: «ЗАМОК! МАГНИТНЫЙ ЗАМОК! ЭЛЕКТРИЧЕСТВА НЕТ! ЗАМОК НЕ РАБОТАЕТ!»

— Замок не работает, — машинально повторил он.

От этого стало еще страшнее. Нижняя челюсть старика часто затряслась. Зубы щелкнули, он чуть не прикусил язык.

Дед рванулся и зажал ладонью рот храпящему Казаряну. Тот испуганно дернулся и попытался убрать руку старика.

— Мертвые.

Этого хватило, чтобы Казарян мгновенно замер, ухватив деда за руки.

Адвоката слышно не было. Из-за стола доносилось сладкое тихое сопение влюбленной парочки. Умаялись, бедолаги.

Из подъезда доносились шаги. Разные шаги. Их было много. Дед еще позавчера выкрутил болтики из доводчика двери, да так и не вкрутил. Без электричества магнитный замок превращался в бесполезную железяку. ДВЕРИ БЫЛИ ОТКРЫТЫ!!!

Старик прошептал Тамику:

— Я бужу адвоката. Разбудите молодежь.

Старик этого не увидел, а скорее почувствовал: армянин кивнул. Адвокат спал чутко. Ему хватило того же одного слова: «Мертвые».

Страницы: «« « 12345678 » ... »»