Горячие точки на сердце Михановский Владимир

— Свободная площадь…

— И не оглядывайся. И запомни: мы с товарищем а-бо-ни-ро-ва-ны, понятно?

Разобиженная в своих лучших чувствах молодая женщина отодвинулась от них бочком и вскоре затерялась в толпе.

…Она пробиралась прочь, возмущенная, не обращая внимания на расталкиваемых и их обидные реплики. Даже рот забыла закрыть от возмущения.

Почему они так с ней обошлись? Что плохого она сделала? Она к ним со всей душой, а они… Все мужики — свиньи, правильно девки говорят. А может, они…

Она даже приостановилась от внезапной мысли. Какое там слово сказал ей мужик на прощанье? Мы, говорит, або… або… А может, это слово означает, что они оба… Тьфу, и подумать противно!..

Женщина ускорила шаг и вскоре оставила толпу митингующих далеко позади, но негодование продолжало клокотать.

— Зачем ты ее так шуганул? — спросил Матейченков, когда женщина скрылась из вида.

Завитушный лаконично ответил:

— Заслужила.

— Баба как баба. Политикой, видишь, интересуется, хотя в мозгах каша.

— С чего ты взял, что политикой интересуется?

— На митинг ходит.

— Не за политикой она ходит.

— А зачем?

— За клиентами.

— С чего ты взял?

— Иван Иванович, дорогой, эта дамочка как раз по нашей с тобой части, — сказал Завитушный.

— По какой-такой части?

— По военной.

— Не понял.

— Да я припомнил, где я ее, заразу, видел! — воскликнул Сергеич. — ее фотка у нас перед горотделом милиции висит. Но не на доске почета, а в рубрике «Они позорят наш город». Шалава, каких свет не видел, — добавил он.

— А на вид не скажешь.

— Мимикрия. Так, кажется по-ученому это называется. А еще я припомнил, с полгода назад был в городе скандал, с ней связанный. Ворота ей дегтем мазали. Думаю, за примерное поведение и отличные успехи.

— Так вот в какой домик она нас приглашала.

Как это ни смешно, но едва они с генералом, как обычно, пришли на постоянный митинг и заняли привычное место, Завитушный первым делом посмотрел, где его вчерашняя знакомая. И увидев ее стоящую поодаль в какой-то напряженной позе, почему-то успокоился. «Второй акт. Все действующие лица на месте», — подумал он, усмехнувшись.

— Чему радуешься? — спросил Матейченков.

— Своим мыслям, с твоего позволения, — произнес Сергей Сергеевич. — Как ты, разрешаешь?

Генерал пожал плечами.

Сергеич нет-нет, да и поглядывал на вчерашнюю дамочку — он даже не спросил, как ее зовут.

Острым и каким-то змеиным, немигающим взглядом она поглядывала на стоящего рядом с ним генералом, затем отвела взгляд куда-то в сторону и вверх. Странно, она глядела в небо, как будто совсем не интересовалась тем, что происходит на митинге, на который сама же пришла. А точнее сказать, приехала, вспомнил он вчерашний вечер и то, как эта особа по-хозяйски нырнула в явно ожидавшую ее машину.

Через какое-то время он снова глянул на женщину — она не поменяла взгляд, по прежнему смотрела куда-то вверх.

Ворон она, что ли, считает? — с неприязнью подумал Завитушный и проследил за ее взглядом: нет, она смотрела не в небо, а на крышу четырнадцатиэтажного дома, который фасадом выходил на площадь. Большая часть окон была распахнута, жители, находясь в домашних условиях, могли слушать выступающих на митинге. А часть окон была задраена, этим надоел бесконечный шум, и они всякими способами старались от него избавиться.

Но что же там, на крыше-то, интересного? Слуховое окно? Но в нем никого нет. Сергей на небольшое время отвлекся, слушая чье-то выступление, а когда посмотрел на интересующую его женщину, то убедился: она не поменяла направления взгляда.

И не тревога, а какая-то тень тревоги коснулась сердца и уже не покидала его. Припомнилось громкое убийство, которое потрясло всю Москву. Это случилось три — четыре месяца назад, когда он был там в командировке. Видный уголовный авторитет был убит в самом центре Москвы, возле Краснопресненских бань. Это были, по всей вероятности, разборки между различными бандами. Убийство было тщательно спланировано. Авторитет был убит выстрелом снайпера, который был произведен из слухового окошка на чердаке. Авторитет с кучей охранников вышел из бань и направлялся к своему «Мерседесу»… «Вот, кстати сказать, чего стоят телохранители…» — подумал тогда Сергей.

Увлекшись разговором с шефом, Сергей Сергеевич не заметил, как молодая дамочка, ненавидящая русских, исчезла с его глаз. Растворилась, словно кубик сахара в кипятке. Только что вот там, наискосок, стояла — и нет ее. Через несколько мгновений он заметил ее — она, энергично работая локтями, выбиралась из толпы. Завитушный решил за ней проследовать и проследить. Неясное чувство тревоги успело трансформироваться в ощущение грозящей опасности.

— Ты куда? — спросил генерал.

— Тут недалеко, дельце одно есть… — туманно пояснил Завитушный. — А ты потом расскажешь, о чем здесь гутарили. Лады?

…Женщина выбралась из толпы, что-то пробормотала себе под нос и направилась к четырнадцатиэтажному дому, развернутому фасадом к центральной площади.

Сергей, крадучись, пошел за ней.

Женщина уверенно набрала нужный шифр и вошла в парадное.

«Неужели она живет здесь? — подумал Завитушный. — куда же она ночью уехала на машине с личным шофером?»

Дверь в парадное захлопнулась, а шифра кодового замка Сергей не знал. Подергал дверь — она не поддалась. Не ломать же ее, в самом деле? Он набрал наугад какую-то комбинацию из цифр.

— Что надо? — спросил старческий голос.

— Откройте, телеграмма, — официальным тоном произнес Завитушный.

— Телеграмма, телеграмма… Ни днем, ни ночью покоя нет, аспиды, — продребезжал сварливый голос, но через минуту замок щелкнул, он отворил дверь и вошел в парадное.

Женщины здесь, разумеется, не было. Да он и не надеялся ее тут увидеть. Он подбежал к лифту, вошел в кабину и нажал четырнадцатый этаж. Лифт полз медленно, словно раздумывал: нужно ли ему переться на такую верхотуру, или это ни к чему?..

Но вот и последний этаж. Сергей вышел на лестничную площадку, тщательно и осторожно, а главное бесшумно прикрыв за собой дверь. Здесь его ждало величайшее разочарование. На двери, ведущей на чердак, висел огромный амбарный замок.

Сергей Сергеевич вздохнул, и в этом вздохе было большое разочарование. Рушилась на глазах только что выстроенная гипотеза… Хорошо хоть, Ивану Ивановичу ничего не сказал; то-то, генерал поиздевался бы над своим неудачливым «спасителем»! И о регулярной охране полпреда теперь заикаться нечего…

Между тем, надо было действовать, время шло. На чердак, видимо, идти бессмысленно, женщины с немигающим взглядом там нет. Немного поразмыслив, Завитушный решил, что для очистки совести чердачное помещение все-таки стоит осмотреть, благо это идеальная позиция для снайпера, выискивающего внизу свою жертву.

Но как попасть туда? Попросить ключ у домоуправа, или в ЖЭК обратиться? А что он скажет, зачем ему ключ? Найти то, не знаю что? Документ свой показать? Но это вызовет только еще большее подозрение. Еще милиционера позовут, чего доброго. Да и вообще эта идея с домоуправом или ЖЭКом потребует прорву времени…

Черт возьми, да он сам вырвет с корнем этот проклятый замок!..

Бывший генерал армии Владимир Семенов ничего не любил пускать на самотек.

Он и к собственным выборам готовился по всем канонам военного искусства, которое постиг в армии. Сюда входит многое: и глубокая, стратегическая разведка в тылу противника, и внедрение агентуры в расположение неприятеля, и сбор необходимой информации о тайных намерениях оппонента. А для начала — рекогносцировка на местности.

Мало того. Прежде чем приступить к активным предвыборным действиям, Владимир Семенов счел не лишним убедиться, что его, кроме собственного, поддерживают и народы соседних кавказских республик — Ичкерии и Дагестана.

Об авторитете Владимира Семенова во всем северокавказском регионе красноречиво говорит хотя бы следующий факт. Несколько лет назад был создан постоянно действующий Конгресс кавказских народов. В числе прочих, на одном из специальных заседаний этого Конгресса была выдвинута идея — создать собственные межкавказские вооруженные силы, которые помогали бы улаживать могущие возникнуть межнациональные конфликты.

Когда возник вопрос — на кого возложить командование этими силами, все делегаты единогласно решили, что самая достойная кандидатура — это генерал армии Владимир Семенов.

Имелись в распоряжении Ивана Матейченкова и более интересные сведения, подтвердить либо опровергнуть которые, правда, не удалось. Конгресс, внешне довольно непритязательный, обладал, оказывается, немалыми возможностями и пользовался поддержкой народов закавказских республик. Мало того, его поддерживала, и не только морально, заграница, вынашивая далеко идущие планы, которым, правда, не суждено было пока сбыться.

Вот этот самый конгресс, по непроверенным сведениям, и финансировал в значительной части предвыборную кампанию Владимира Семенова, потому что значительных денег у него, как у другого кандидата — того же промышленника Станислава Дерева, не было.

Самое парадоксальное, однако, состояло в другом: Семенов в роли президента КЧР больше всех остальных кандидатов устраивал Москву. Матейченков подолгу — и не один раз — обсуждал этот вопрос с Сергеем Степашиным и Александром Волошиным, участвовали в таких обсуждениях и другие крупные правительственные чиновники.

Общий вывод был таков: приход к власти на выборах черкеса Станислава Дерева может привести к обострению межнациональных отношений в республике, и даже к ее расколу.

Между прочим, свою лепту в это мнение внес и сам Станислав Дерев, который неоднократно, и не только в узком кругу друзей, но и публично, на митингах, высказывался за создание Великой Черкесии.

Нужно ли говорить, что на этом фоне кандидат в президенты Владимир Семенов смотрелся весьма выгодно: он пользовался полной поддержкой русских, живущих в республике, не говоря уж о карачаевцах, но главное — в отличие от другого претендента — был предсказуем в своих действиях и лоялен по отношению к Москве.

В данном случае Москва вела себя последовательно.

В ходе предвыборной кампании она с самого начала оказывала бывшему главкому постоянную и серьезную поддержку.

Генерал Матейченков ясно себе представлял существо этой помощи: это были не деньги, не прямая и поэтому малоэффективная «лобовая» агитация, а нечто гораздо более эффективное — так называемые предвыборные технологии, которые хранились пуще военной тайны.

Будучи умело использованы, такие технологии зачастую имеют неотразимый эффект.

Все, казалось бы, шло как нужно Москве, но после первого тура, где генерал Семенов получил неоспоримый перевес, избирательная машина дала неожиданный и непредсказуемый сбой: сторонники Станислава Дерева — а их в республике было тоже немало — принялись оспаривать результаты выборов, ссылаясь на многочисленные нарушения в их ходе…Сразу возникли осложнения.

Чтобы попытаться как-то стабилизировать обстановку и охладить разгоревшиеся страсти, в республику, как мы помним, приехали на короткий срок и. о. премьера федерального правительства Сергей Степашин и глава кремлевской администрации Александр Волошин. По их инициативе, поддержанной полномочным представителем президента России в республике Иваном Матейченковым, на период «межвластия» было создано временное правительство, которое возглавил председатель Народного собрания Игорь Иванов. (Между прочим, прозвище «Керенский» так и прилипло к нему).

Но, увы, временное правительство, как и предполагал Иван Матейченков, оказалось анемичным и мертворожденным. И вся тяжесть по поддержанию стабильности в кипящей как котел республике легла на плечи опять-таки полпреда РФ.

Завитушный осмотрел ненавистный замок, висящий на чердачной двери, зачем-то даже понюхал его, затем изо всех сил крутанул… и замок остался в его руке! Оказывается, он уже был скручен каким-то его предшественником, и тот затем повесил его камуфляжным образом на железных дужках. Кто это мог быть? Да кто угодно. Например, парочка, срочно жаждущая любовного уединения…

Сергей открыл дверь и, стараясь на всякий случай ступать бесшумно, вошел на чердак.

Воздух здесь ты душный и затхлый, явно застоявшийся. Остро пахло мышами и какой-то кислятиной.

Глаза постепенно привыкли к темноте, которую едва разбавлял свет из далекого слухового окошка.

Через несколько шагов он уперся в кучу какого-то тряпья и остатков мебели. Вспомнилось — совсем некстати — как министр внутренних дел республики — между прочим, большой хохмач — говоря о том, что милицейские рапорты часто составляются с ненужными канцеляризмами и суконным языком — процитировал такой пример из протокола: «Когда мы вошли к нему в комнату, он сидел на остатках своей мебели, и увидя нас, нецензурно удивился». Зал рассмеялся, а Завитушный подумал, что наверно министр сам придумал такой сногсшибательный пример.

Боже мой, какая же чепуха лезет в голову в самый неподходящий момент!

Подле слухового окошка он различил какой-то предмет, похожий на силуэт лежащего человека.

В куче барахла Сергей, нагнувшись, нащупал какой-то тяжелый предмет, выброшенный одни м из жильцов за ненадобностью. Это была массивная, тронутая ржавчиной гантель. С этим холодным оружием он почувствовал себя значительно уверенней.

Действовать!

Это слово звучало в Кремле и правительстве всякий раз, когда заходила речь о ситуации в КЧР, а речь эта заходила часто.

Но как действовать? Не нажить бы новой беды, не попасть из огня да в полымя.

Перед внутренним взором московской администрации все время витал образ мятежного чеченского генерала Дудаева, тоже бывшего генерала российской армии, который в результате крайне неумелых и непродуманных действий Центра из лояльного советского военачальника превратился в отъявленного сепаратиста, который сумел сделать из Чечни филиал ада для всей остальной России…

Почему, кстати, чеченцы зовут свою землю Ичкерией? Генерал спаросил об этом Завитушного, но всезнающий помощник не сумел на этот вопрос ответить. Его заедала текущая напряженная работа, но вопрос оставался в памяти.

У генерал-полковника Матейченкова за время пребывания в КЧР было несколько событий, которые особенно глубоко врезались в память.

К числу таких памятных дат относился и тревожный день 21 мая 1999 года.

Шел третий день его пребывания в Черкесске.

Из гостиницы, где его разместили — обычной провинциальной ведомственной гостиницы без особых удобств — он направлялся на заседание Народного собрания КЧР — так именовался местный парламент. Там должно было произойти торжественное событие — оглашение окончательных результатов выборов первого президента республики.

Воздух был по-весеннему чист и свеж, промытый недавним ливнем — местный май оказался щедрым на ливни, по-южному буйные и сопровождаемые обильными громами.

Дома в центре Черкесска, в отличие от весьма разбросанных окраин, смотрелись вполне по-современному, улицы были чисто подметены — город изо всех сил старался выглядеть столицей, и это ему удавалось, во многом — благодаря стараниям мэра города Станислава Дерева.

В здании парламента было душно.

О кондиционерах здесь имели отдаленное представление, окна и форточки открывали почему-то мало и неохотно, к тому же джигиты дымили как паровозы, да при этом не покупными сигаретами, а необычайно едким местным самосадом.

А день был уже вполне летним, и жара на улице стояла приличная, несмотря на недавний ливень.

Войдя в помещение, Матейченков сразу взмок. Вытирая лицо платком, он прошел в президиум, сел и внимательно осмотрел зал. Мебель была старая, чиненая, к тому же небогатая. Видимо, не менялась со времен застоя, подумал он.

Он нарочно пришел пораньше.

Зал постепенно заполнялся. Некоторых он уже знал, других узнавал как старых знакомых, хотя до этого видел только на фотографиях в газетах — не зря же он перед вылетом в республике немало дней просиживал до глубокой ночи, штудируя материалы, связанные с КЧР, в том числе и местную периодическую прессу.

Завитушного пока не было — он по неизвестным причинам опаздывал, хотя накануне они договорились встретиться в зале минут за двадцать до начала заседания.

Депутаты, шумно переговариваясь, рассаживались по своим местам, такие разные, такие непохожие друг на друга, что казалось — они прилетели с разных планет.

«Какая смесь одежд и лиц», — подумал полпред. И сколько различных национальностей — столько разных, подчас прямо противоположных страстей, интересов, воль.

Как привести их к общему знаменателю?

Чем-то собрание депутатов напомнило Матейченкову митинг на центральной городской площади, на котором он уже не один раз побывал. Такой же пестрый и разноязыкий говор, такое же кучкование по интересам.

Президиум, как и зал, постепенно наполнился. Время вышло. Председатель позвонил несколько раз в колокольчик. Призывал собрание к спокойствию.

Заседание началось.

В этот момент Матейченков увидел Завитушного. Он вошел через боковую дверь, которую не успели запереть, и остановился, озирая зал. Генерал помахал ему рукой. Помощник заметил его и, почему-то прихрамывая, направился к сцене. Он поднялся по поскрипывающей лесенке и тяжело плюхнулся рядом, на свободное место.

Только тут Матейченков заметил, что щеку Сергея прорезала глубокая свежая царапина, из которой сочилась кровь.

— Приветствую, Иван Иванович, — прошептал он и смахнул рукой пот со лба.

Матейченков спросил:

— Что случилось?

— Пустяки, — махнул рукой помощник. Он дышал тяжело, словно вконец загнанная лошадь.

— А все-таки?

— Случилась маленькая дискуссия.

— С мордобоем?

— А иначе что за дискуссия?

Председательствующий недовольно посмотрел на них и последний раз позвонил в колокольчик. Шум утих. Докладчик вышел к трибуне и начал бубнить что-то долгое и нудное. Под его монотонное словоизвержение, однако, можно было еще немного пошептаться, не рискуя вызвать недовольство председателя.

Завитушный промокнул свою царапину носовым платком и, наклонившись к Матейченкову, спросил:

— Дозволь один вопрос.

— Говори.

— Опять без охраны пришел?

— Мы уже обсуждали эту тему.

— И все-таки.

— Да тут идти — кот наплакал.

— Иваныч, ты же знаешь, я разговаривал с твоей супругой по телефону, и обещал ей вернуть тебя в целости и сохранности. Головой, можно сказать, поручился.

— У меня своя голова на плечах.

— Эх, Иван Иваныч…

— Прекрати, здесь не детский сад, — забывшись, слегка повысил голос генерал.

— То-то, что не детский сад.

— Хватит об этом.

— Прошу тебя, больше без охраны не ходи.

— Я пулям кланяться не привык.

— Товарищ полпред, да здесь ведь совсем другой коленкор, — с отчаянием прошептал Завитушный. — Палкой сзади по голове, мешок на голову — и будь здоров.

— Хожу ведь, и никто на меня не покушается.

— До поры, до времени.

— Не пугай.

— Похитят — а потом ищи-свищи. А то и башку прострелят, а потом скажут, что так и было.

Выступающий продолжал бубнить с трибуны.

— Говори по делу, черт возьми, — потеряв терпение, потребовал генерал Матейченков.

— Обстановка в городе ухудшилась.

Генерал насторожился:

— Теракты?

— Пока, слава богу, нет.

— А что?

— Какие-то вооруженные люди оцепили дом правительства. Депутатов не пропускают в зал.

— Я пришел — вход был свободный.

— Это произошло только что.

— Здесь никто ничего не знает.

— Пока не знает.

— Тебе удалось выяснить, к какой группировке принадлежат террористы? — спросил Матейченков.

— Не удалось. Они все в масках, а по разговору ничего не поймешь. Никаких имен не называют. Между прочим, я тебе только что жизнь спас.

— Ох, Сергеич, и любишь ты преувеличивать, — покачал головой генерал. — Послушай, а много террористов задержали?

— Думаю, задержали многих. Видишь, сколько в зале свободных мест?.. Это серьезно.

— Надо действовать!

— Подожди минутку: сейчас доложат председателю. Не хочу вызывать отряд ОМОНА без его ведома.

Генерал не ошибся. Не прошло и минуты, как из-за кулис выбежал бледный охранник, подошел сзади к председателю собрания и что-то зашептал ему на ухо. Председатель нахмурился, быстро написал записку, сложил ее и передал сидящему через несколько человек Матейченкову.

— Правильно действует, — одобрил полпред. — Не поднимает паники.

Он получил записку, уже догадываясь о ее содержании, прочел и посмотрел на председателя.

Тот кивнул.

Матейченков не спеша поднялся, всем своим видом выражая спокойствие, вышел за кулису и, убедившись, что поблизости никого нет, набрал по мобильному телефону нужный номер и отдал несколько коротких распоряжений. Затем спрятал мобильник и столь же спокойно вернулся на свое место в президиуме.

Между тем собрание шло своим чередом. Докладчик закончил и сел на место.

В зале повисла мертвая тишина. Все ждали исторического момента, но председатель почему-то медлил.

— Сколько в парламенте депутатов? — тихонько спросил Матейченков у своего помощника.

— 75.

— Но тут половина!

— То-то и оно.

Тут поднялся председатель:

— Товарищи, в зале присутствуют всего сорок два депутата, мы пересчитали.

В зале поднялся шум.

Генерал громко спросил:

— А какой кворум?

— Сорок девять человек, — быстро ответил председатель, словно ждал этого вопроса. — Так что, к сожалению, наше собрание неправомочно что-либо решать.

— Ловко, — не выдержал Завитушный.

После слов председателя шум перерос в оглушительный. Многие повскакали с мест, кричали все, ожесточенно жестикулируя.

Сидевший в первом ряду Владимир Семенов поднял руку, попросив слова. Председатель пригласил его на сцену. Семенов стал рядом с трибуной и заговорил.

Он выступал недолго, но шум в зале не утихал, и Матейченков почти не разобрал слов, хотя говорил Семенов, конечно, по-русски — это был единственно возможный язык для общения разноязыкой массы депутатов собрания.

Сразу вслед за ним, сделав знак председателю, на трибуну вышел генерал Матейченков.

— Товарищи депутаты, — произнес он, и шум в зале начал стремительно затихать. Все ждали, что скажет, какое решение примет полномочный представитель президента России.

— Сегодня в первой половине дня я встречался с представителями ведущих общественных организаций республики, — спокойно продолжал генерал. — Мы на добровольной основе пришли к единому мнению: все необходимо решать путем переговоров, мирным путем. Вы знаете не хуже меня, что у гражданской войны есть начало, но у нее, как правило, нет конца.

Он кашлянул и продолжал:

— К сожалению, есть в республике безответственные элементы, которые рады раздуть костер. Это из-за них сегодня нет у вас кворума. Но я от имени президента Российской Федерации заявляю: мы не допустим произвола и безобразий! Сил для этого в республике достаточно, и если понадобится, мы их пустим в ход.

Отсутствие кворума не дало возможности официально провозгласить результаты выборов первого в истории КЧР президента и утвердить их. Впрочем, и без того они были всем известны.

Вскоре в зал заседаний таинственным образом просочились слухи, что здание окружено сторонниками второго кандидата — мэра Черкесска Станислава Дерева.

Матейченков то и дело вытаскивал мобильник и вел короткие переговоры с различными службами и подразделениями. Все оказалось гораздо серьезнее, чем могло показаться поначалу.

Оперативная служба республиканского МВД сообщила генералу, что общее число людей, окруживших парламент, уже достигло восьми тысяч человек и все время продолжает увеличиваться.

Пользуясь непрерывным шумом, царящим в зале, Матейченков мог свободно разговаривать по мобильному телефону, не опасаясь, что его услышат. Да никто и не старался его подслушивать.

— Чего требуют осаждающие? — спросил он.

— Только одного, — ответил начальник городской милиции.

— А именно?

— Отменить результаты второго тура выборов.

— Ты уже вел с ними переговоры?

— Нет.

— Так откуда узнал?

— Очень просто. Это требование намалевано на полотнищах, на всех наших языках, его все время скандируют люди в масках.

— Стычек нет?

— К сожалению, начались. Появились люди Владимира Семенова, завязались драки.

— Без применения оружия?

— Пока без.

Матейченков посмотрел на часы:

— Через несколько минут возле парламента появится мой ОМОН, — произнес он в трубку. — они проинструктированы, как действовать. Приводи сюда по боевой тревоге отряды городской милиции, будете работать с ними вместе.

— Что делать?

— Начальник ОМОНА расскажет.

— Вы будете руководить действиями?

— Ничего сложного, справитесь без меня. А мне обеспечь сейчас же машину к черному ходу.