Горячие точки на сердце Михановский Владимир

— Другого пути я не вижу.

— Извините, Сергей Вадимович, но мы политические противники, — нарушил тягостную паузу Владимир Семенов. — Если я подпишу, то получится, что я предал своих избирателей, предал людей, которые мне поверили. Предал свой народ.

— Наше соглашение будет выглядеть противоестественным, словно жареный лед, — добавил Станислав Дерев, любивший ввернуть цветистые кавказские выражения.

— Вы оба так считаете?

— Да.

— Вот вам и первый пункт соглашения, — неожиданно улыбнулся премьер-министр. — Я прекрасно понимаю ситуацию и не прошу у вас невозможного.

— Что же вы предлагаете?

— Всего-навсего констатацию того факта, что в республике сложилось чрезвычайно сложное и напряженное социально-экономическое положение. И сейчас главная задача в КЧР — сохранение мира и спокойствия. С этим, надеюсь, вы оба согласны?

Собеседники кивнули.

— О таком меморандуме и идет речь.

— Но что он даст? — спросил Станислав Дерев, пытаясь сообразить, с какой стороны ждать подвоха.

— Надеюсь, кое-что даст, — проговорил Степашин. — и прежде всего — внесет успокоение в мятущиеся умы, даст людям спокойствие. Разве этого мало?

— Ну, вы дипломат, Сергей Вадимович, — покачал головой Владимир Семенов.

— Есть маленько, — не стал возражать Степашин. — Ну, как, господа, договорились?

— Пожалуй, такой документ я готов подписать, — сказал без колебаний Семенов.

Оба посмотрели на Станислава Дерева. Тот мучительно соображал: как быть? Жаль, из штаба никого нет, чтобы посоветоваться. Отказаться? Но тогда получится, что он, в отличие от своего соперника, против мира и спокойствия в родной республике. Разве можно отдавать такой козырь в руки противника?..

— Я тоже подпишу такую бумагу, пусть она послужит делу мира в КЧР, — произнес торжественно Дерев.

— Другого решения я от вас и не ждал, — сказал Сергей Степашин. — Сейчас вместе составим и текст и передадим его в средства массовой информации.

Это был важный шаг в умиротворении ситуации в Карачаево-Черкесской республике, хотя основные проблемы там оставались не решенными.

* * *

Некую деликатную и интимную проблему, которая время от времени у него возникала, Верховный шейх про себя привык называть проблемой «отработанного пара»: речь каждый раз шла о том, чтобы либо пополнить набор разномастных красавиц какой-либо новенькой красавицей, либо избавиться от надоевшей (это и был «отработанный пар»).

…Начальник охраны, услышав экстренный вызов своего начальника, бросил все дела, чтобы явиться пред его светлые очи.

— Садись, Сулейман, — сказал босс. — Речь у нас пойдет о красавице Ядвиге… Не забыл ее?

— Конечно, помню.

Начальник охраны побледнел. Эта самая польская красотка служила ему постоянным укором: при доставке ее вертолетом в «орлиное гнездо» он заболтался с ней — девушка знала язык дари, изучая его когда-то в Варшавском институте иностранных языков, — и забыть надеть ей на лицо повязку. Тог7да, к счастью, шеф не узнал о его небольшой промашке… Неужто теперь каким-то образом докопался? Может, стукнул кто-то? Неужели пилот?

— Ядвигу надо убрать.

— Слушаю, хозяин.

— В постели она ничего, но мне не нравятся ее разговоры. Зная один из афганских языков, она постоянно заводит со мной разговоры, который мне не нравятся… Ты понимаешь меня?

— Да, босс.

— Вот и славно. — Хозяин закрыл глаза, о чем-то размышляя. Начальник охраны замер, стараясь не шевельнуться, чтобы не потревожить его высокие мысли. Внезапно он улыбнулся, открыл глаза и спросил:

— Ты любишь футбол?

— Футбол?.. — удивился начальник охраны. За ходом мысли Верховного он не всегда поспевал.

— Ну да. Превосходную игру в кожаный мяч, которую изобрели англичане, — пояснил Бен Дален.

— Не знаю… Как прикажете…

— Так вот, время игры футбольный комментатор провозглашает: вместо выбывшего из игры такого-то вступает такой-то. И у тебя, Сулейман, аналогичная задача: вместо выбывшей из игры Ядвиги ты должен ввести в игру нового игрока. Полагаюсь на твой вкус.

— Слушаю.

— Смотри только, чтобы новая кандидатура не была слишком худой… Чтобы кости не гремели.

Начальник охраны сложил руки в знак понимания:

— А Ядвигу можно… того?

Бен Дален вскинул брови.

— Ну… убрать. Отправить в рай, где срочно требуются гурии, решился пояснить свою мысль Сулейман.

От затрещины, которую ему отвесил босс, начальник охраны едва устоял на ногах, схватившись за спинку стула.

— Что за средневековье! — загремел Бен Дален. — Это когда же у меня уничтожали сотрудниц или сотрудников?!

— Виноват, босс, — Опустил смиренно голову Сулейман. Подумать только о человеческой доброте говорит тот, по одному слову которого рушатся дома, уничтожаются целые города, уходят в небытие сотни и тысячи людей…

— Ядвига знает местные наречия, она не пропадет, — продолжал босс, немного успокоившись. — Высадишь ее, допустим, в Пешаваре… Только при выходе не забудь глаза ей завязать…

— Само собой.

— Думаю, сможет устроиться где-нибудь библиотекарем… Нянькой…

— Или на кухню, помощником повара, — решился вставить начальник охраны.

— Вот-вот, в таком разрезе. Давай, только не затягивай! Жду тебя к концу недели, — закончил босс.

Оставшись один, Верховный шейх побродил по кабинету, погладил любимую фигуру из мрамора «Молящийся дервиш», подаренную ему имамом Ливии, немного успокоился.

Увы, будущее скрыто даже от всесильных мира сего, и Бен Далену не дано было знать, что строптивая Ядвига, вырвавшись на волю, доставит ему некоторые неприятности, и чтобы убрать зловредную нечестивицу, придется затратить не один миллион баксов.

Но это уже другая история.

«Этот Сулейман туп, даже не как пробка, а как целый пробковый дуб, — размышлял он, просматривая электронную почту, поступившую по Интернету. — Зато он исполнителен, и умеет держать язык за зубами, как могила».

Разобравшись с почтой, шейх включил экран внешнего обзора. Перед ним пробежали горные отроги, покрытые первой, робкой еще зеленью ранней афганской весны.

Солнце радостно сияло с вершины голубого неба, и казалось, от экрана повеяло знаменитым афганским сухим зноем, хотя это, конечно, была всего лишь иллюзия.

Шейх почувствовал большое облегчение от того, что больше не увидит строптивую полячку.

С глаз долой — из сердца вон.

…Интересно, чем, вернее кем порадует его Сулейман? Он знал, что у начальника охраны имеется агентурная сеть не в одной стране, и дамы имеются на подбор — только выбирай!

* * *

Генерал Матейченков, откинувшись на жесткую спинку самолетного кресла, размышлял о положении в КЧР.

Он знал, что из двух кандидатов в президенты высшее руководство России предпочитает Владимира Семенова, однако опасается впрямую поддержать его, опасаясь, что в результате вспыхнут волнения, которые легко могут перерасти в нечто долговременное и злокачественное, на манер той же Чечни.

Размышляя о предстоящих действиях, генерал принял решение — не следовать ничьим подсказкам и рекомендациям, от каких бы влиятельных лиц они ни исходили, и принимать решения самостоятельно, сообразуясь только с местной обстановкой.

А там — будь что будет.

Накануне вылета на Северный Кавказ премьер-министр Сергей Степашин ознакомил его с проектом меморандума, который, как предполагалось, должны были подписать оба кандидата в президенты КЧР — Владимир Семенов и Станислав Дерев.

Перечитывая документ, Матейченков особое внимание обратил на фразы: «Отдавая дань уважения волеизъявления народа Карачаево-Черкесии…». И дальше: «Формирование всех органов государственной власти и местного самоуправления необходимо осуществлять на основе сложившейся демографической ситуации».

Ядро проблемы: ведущими в численном отношении этническими группами в КЧР являс. ются русская и карачаевская, тогда как черкесская, которую представляет Станислав Дерев, находится в меньшинстве.

Меньшинство, однако, ни в какую не желает смириться с поражением. По оперативным данным, именно черкесы в данный момент и «мутят воду»: сначала вообще путем бойкота пытались сорвать выборы, а сейчас громко и назойливо выражают на постоянно действующем митинге недовольство их результатами.

Самолет пробил гряду облаков, да и рассвет начал понемногу вступать в свои права, и в салоне самолета немного посветлело.

Приглядевшись, Матейченков с удивлением обнаружил впереди, у кабины пилота, человеческую фигуру, которую он поначалу принял за какой-то багаж.

Когда в иллюминатор брызнули первые солнечные лучи, фигура показалась ему явно знакомой.

— Сергей Сергеич, это ты? — Крикнул генерал, стараясь перекрыть шум турбин.

— Он самый, — откликнулся Завитушный.

Это был его новый помощник, уроженец Карачаево-Черкесии.

— Подгребай сюда, чудак.

— Есть.

Завитушный опустился рядом, они обменялись крепким рукопожатием. Хватка у Сергеича была железной.

Их накануне познакомил Сергей Степашин. Представил Завитушного, сказал, что он прекрасно знает местную обстановку и людей.

— Единственное, чего не знаю — это его национальности, — с мягкой улыбкой заметил премьер.

— А я и сам этого не знаю, — развел руками великан Завитушный.

— Не морочь голову.

— Честно.

— Ни в мать ни в отца, что ли? В проезжего молодца, так надо понимать?

— Видите ли, господа, я коктейль, только не тот, который тянут через соломинку. Во мне намешано всего понемногу. Есть и польская кровь, и болгарская, и русская — само собой.

— А подробнее?

— Подробнее — нам времени до вечера не хватит.

…Обменявшись с Завитушным приветствиями, Матейченков спросил:

— Ты что, не видел, как я сел?

— Как не видеть.

— А темно было?

— Я и в темноте вижу, как рысь, не зря охотой в горах, почитай, двадцать лет занимаюсь.

— Что же не окликнул?

— Вижу, начальник занят. Свет включил, работает. Негоже руководству мешать. — произнес новый помощник.

— Горяченького хочешь?

— Не откажусь.

Они выпили кофе из термоса.

— Как поцелуй женщины, — похвалил Сергеич, возвращая Матейченкову пустой стаканчик.

— Это как?

— Крепкий, сладкий и горячий.

— Так ты охотник?

— Белке с дальней дистанции в глаз попадаю, — похвастался Завитушный.

— Тогда пиши «Записки охотника».

— А что, может вместе и напишем. Утрем нос твоему тезке.

— Какому еще тезке?

— А Ивану Тургеневу.

…Когда гигант плюхнулся на сиденье рядом, Матейченкову показалось, что самолет покачнулся. «Такому богатырю подковы гнуть», — подумал он, оглядывая мощную фигуру.

Завитушный деликатно полуотвернулся от бумаги, которая лежала перед генералом на откидном столике.

Матейченков объяснил помощнику, что это за документ, и протянул его помощнику:

— Почитай и выскажи свое мнение.

Сергеич углубился в меморандум.

— Ну, что скажешь? — Спросил генерал после некоторой паузы, когда Завитушный оторвал глаза от бумаги.

— Не такая простая штучка, как кажется на первый взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вот, например, любопытная фразочка: «В случае принятия решения оспаривать в той или иной мере результаты выборов Карачаево-Черкесской республики необходимо делать это строго в соответствии с законодательством…».

— Так, так.

— Воля твоя, звучит как предупреждение.

— Молодец, в яблочко.

— А я следую мудрому правилу: зри в корень.

Матейченков почувствовал невольное доверие к этому человеку, не зря же они сразу перешли на ты. В таких случаях интуиция редко обманывала генерала.

— Слушай, а ты давно из Карачаево-Черкесии?

— Неделю.

— Всего ничего. Расскажи, как лично ты оцениваешь ситуацию, — попросил Матейченков.

— На всех уровнях?

— Да.

— Честно?

— А иначе не разговор.

— Понимаешь, Иван Иванович, у меня такое ощущение, что Москва, несмотря на всякие заверения и меморандумы, вот вроде этого, — кивнул он на листок, лежащий на откидном столике перед Матейченковым, — постарается как можно дольше затягивать объявление итогов официальных выборов в КЧР.

— А смысл?

Завитушный пожал плечами:

— Очень простой — не буди лихо, пока спит тихо.

— Хорошенькое дело — спит тихо! — возразил генерал. — А ежедневные конфликты и разборки, а постоянный митинг, который вот-вот может перерасти в мордобой? А вооруженные бандиты, которые все смелее поднимают голову?

— Вижу, ты неплохо изучил нашу ситуацию.

— Старался.

— Что касается твоего вопроса, Москва, по-моему, смотрит на дело так: на всякий конфликт есть суд, и только он вправе судить, кто прав, кто виноват.

— Пока суд да дело…

— Вот и хорошо, рассуждает Москва. Пока время идет, все, глядишь и уладится само собой.

— Не лучшая тактика.

Сергеич вздохнул:

— В том и беда.

— Пускать события на самотек — значит, загонять болезнь внутрь, — сказал генерал. — А ее лечить надо. И если необходимо — сильнодействующими средствами.

— Старался я это в Черкесске кое-кому объяснить.

— И что?

— Да там разговаривать не с кем.

— Слушай, расскажи мне подробней про ваших главарей. Ты ведь со всеми там знаком.

— С кого начать?

— С кого хочешь.

— Вот, скажем, Станислав Дерев, наш мэр. Хитер как лиса, коварен как тигр. И все время лицедействует — в нем, честное слово, неплохой актер пропадает. Я общался с ним недавно, как раз перед вызовом в Москву.

— Официально?

— Зачем? Так он мужик ничего, простой, я бы сказал — демократичный. И выпить не дурак. Больше всего на свете обожает популярность, чтобы народ его любил.

— А в чем его хитрость?

— Ну, вот он мне заявил как-то, когда мы по стаканчику-другому сухого раздавили. «Я, говорит, Серега, что бы ни делал, как бы ни действовал — а всегда выйду сухим из воды.» — «Это почему?» — «А очень просто. Я, говорит, всегда действую, как частное лицо. Ну, кроме служебных дел, связанных с мэрством. На митинге том же выступить, бумагу серьезную политическую подписать — пожалуйста, но только как частное лицо. И потому, мол, руки у меня всегда развязаны».

— Хитер.

— Сам убедишься.

— Да уж придется.

— Такому палец в рот не клади: оттяпает вместе с рукой, — заключил Сергей Сергеевич.

— А на митинге бываешь?

— Часто.

— Кто там главный закоперщик?

— В основном мутит воду все тот же Станислав Дерев. Как говорится, битому неймется.

— А в вооруженный конфликт митинг может перейти?

— В любой момент.

— С Деревым ясно. А что второй кандидат?

— Точнее сказать — первый. Не забывай, он победил на выборах, и достаточно убедительно. Владимир Семенов — тот поумереннее. Взвешеннее, что ли.

— Ситуацией владеет?

— Думаю, да.

— Кровопролития не допустит?

— Серьезный вопрос. — Завитушный на несколько мгновений задумался и твердо произнес: — Думаю, не допустит, если только Москва его не спровоцирует на это.

— Каким образом?

— Своими действиями. А точнее, бездействием. Уж больно много у нас в республике народностей, товарищ генерал. И каждая в меру сил норовить потянуть одеяло на себя. Представь себе, что ты хороший конькобежец, и вот выходишь на каток. Если тебя со всех сторон толкают и дергают, можешь не удержаться и запросто шлепнешься на лед…

— Вон в Дагестане народностей на порядок больше, а живут между собой дружно.

— Представь себе, я то же самое говорил Владимиру Семенову.

— И что он?

Сергеич наклонился и произнес:

— Генерал Семенов твердо убежден, что ситуация у нас в республике нагнетается искусственно.

— Кем?

— Если бы я знал.

— Твое мнение?

— Очевидно, теми, кому это выгодно.

— Фамилии можешь назвать?

— Хотел бы я знать эти фамилии.

Генерал Матейченков задумался. Припомнил недавние слова Сергея Степашина. Премьер-министр выразил уверенность, что как только две враждующие стороны подпишут соглашение, ситуация в КЧР улучшится, и болезненный конфликт сам собой рассосется.

«Как же, рассосется, держи карман, — подумал Матейченков. — Здесь необходимо не выжидание, а решительные действия. Но, черт возьми, очень и очень осторожные…».

— Послушай, Сергеич, у вас в республике кого больше всего?

— Русских.

— А почему?

— Так исторически сложилось.

— Я, знаешь, изучал разные справочники по Северному Кавказу. Сравнивал их и убеждался, что статистика врет, как сивый мерин. То в угоду конъюнктуре, то политике, то еще черт знает чему. Ты можешь сообщить мне более или менее точные данные, сколько кого проживает на сегодняшний день в КЧР? Если, конечно, знаешь.

— Представь себе, знаю. Я в нашем статуправлении — свой человек, девочек шоколадками подкармливаю.

— Ну-ну, доложись.

— Про девочек?

— Про статистику.

— В республике в настоящее время проживает 171 тысяча русских.

— Это какой процент населения?

— 40.

— Солидно.

— Я и говорю.

— Дальше кто идет?

— Карачаевцы. Их на круг полтораста тысяч, это тридцать пять процентов.

— Сильно расходится со справочниками, — заметил генерал Матейченков. — Давай остальных.

— Дальше идут абазины — 27 тысяч, это шесть процентов, ногайцы — 19 тысяч, это около четырех процентов.

— Есть и другие национальности?

— Как не быть. Остальных — 20 тысяч, это, считай, четыре с половиной процента. Тут уж всякой твари по паре, как на Ноевом ковчеге, — заключил Завитушный.

— Сергеич, ты чистый компьютер.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В этой книге читатель найдет первоначально лишь описание смерти матери героя, взятое из жизни автора...
Повесть про Турцию. Затрагивающая такие тонкие моменты мировоззрения, что ее стоило бы прочитать все...
С тем, что к полам во все времена предъявлялись повышенные требования, не поспоришь. Наши дни не явл...
Команда - небольшая, но могущественная организация, выполняющая самые сложные задания высших правите...
Леша Назаров не любил вспоминать детдом, хотя именно там он принял решение пойти работать в милицию....
Однажды на авиасалоне Маша Потемкина увидела среди зрителей непонятных существ – они были похожи на ...