Бандит с Черных Холмов Брэнд Макс

Глава 1

Возвращение в Уилер-сити

Как только разнесся слух, что возвращается Герцог, в Уилер-Сити со всех сторон начал стекаться народ. Из Северной Монтаны прибыл Чарли Барр. Почти одновременно с ним приехал из Нью-Мексико старина Минтер. Билл Громобой, герой Биг-Бенда, сошел с поезда как раз вовремя, чтобы пожать руку Гарри Мэтьюзу из Споканы. Эти четверо были самыми знаменитыми из всех, прибывших в городок. Остальные явились один за другим, без объявления и предупреждений. Но всех этих мрачных парней с пистолетами наготове объединяла одна священная цель – избавить землю от жуткой напасти, какой слыл Герцог.

В Уилер-Сити начались бессонные ночи. Нет, конечно, никто не объявлял о своих намерениях в полночный час с крыши дома. До этого дело не дошло, потому что в большинстве своем местные жители были людьми спокойными, рассудительными и уравновешенными, и они считали, что для такой серьезной миссии лишний шум будет только помехой. Более того, люди нуждались в спокойствии, чтобы подготовить нервы и мозги к внезапному испытанию. Но напряжение было столь большим, что оно-то и не давало спать.

В результате на городок опустилась страшная тишина. Даже днем все старались не шуметь, не топать ногами при ходьбе по улицам. Когда Сэм Куртин, огромный мясник, пришел поболтать к старому Джейку Диланду, владельцу гостиницы, то говорил с ним шепотом, постоянно оглядываясь через плечо.

Что же думал по этому поводу шериф? Том Онион был мудрым стариком. Его хитрость почиталась далеко за пределами Уилер-Сити.

Конечно же боязливые горожане обратились к нему за советом, спрашивая, что он собирается предпринять. Шериф в свою очередь поинтересовался у горожан, что, по их мнению, он должен делать. А когда кто-то из них предположил, что если просто сидеть сложа руки, то по возвращении Герцога в городе непременно произойдет убийство, Том Онион с этим легко согласился и порекомендовал слово «убийство» употреблять во множественном числе. Мол, без жертв не обойтись.

Его нельзя было упрекнуть в отсутствии логики, но такое отношение к грядущей беде могло показаться более чем странным. Шерифы, в принципе, существуют именно для того, чтобы предотвращать преступления, а Том Онион, судя по всему, уклонялся от своих прямых обязанностей. Однако этому беспокойству противостояли десять лет его бесстрашной и прилежной службы на благо общества. Что бы он там ни говорил, действовать он будет смело и энергично!

Пояснив свою позицию окружающим, шериф заявил просто и кратко: Герцог – убийца. Мы все так считаем. Чем дольше он проживет, тем больше убьет людей. У него к этому нездоровая страсть. Поэтому рано или поздно от него необходимо избавиться ради общей безопасности. Я лично был бы рад встретиться один на один с этим прославленным драчуном, но не могу не выразить своей признательности по поводу поддержки в этом деле. Здесь собрались самые выдающиеся стрелки боевого Запада. О чем еще можно мечтать? Все собравшиеся понимают, что когда-нибудь Герцог все равно будет вычеркнут из списка живущих, так сказать, стерт с лица земли. В связи с этим присутствующие жаждут выполнить свой долг. Если один из них встретит бандита, произойдет взрыв. Да, конечно, он только что вышел из тюрьмы и сейчас чист перед законом, но мы-то все знаем, что это утверждение весьма и весьма спорное.

Так рассуждал хитрый шериф. И с ним согласился не один житель Уилер-Сити. Все были единодушны: коли преступник возвращается, его надо встретить у ворот родного городка с хорошо смазанными пистолетами и действовать решительно.

Ну а что же сам Герцог?

Он выпрыгнул из товарного вагона, когда поезд замедлил ход на крутом склоне холма в трех милях от Уилер-Сити. Отсюда предстояло идти пешком. Только вот почему ему, от души ненавидящему любое физическое усилие, а ходьбу тем более, вдруг взбрело в голову войти в городок на своих двоих?

Дело в том, что у него возникло нехорошее предчувствие, и он решил явиться в Уилер-Сити без фанфар и с черного хода. Герцог не направился к центру, несмотря на то, что всем сердцем желал увидеть эти места после трехлетнего отсутствия. Его путь пролегал по задворкам. И при этом он слышал все, что говорилось у окон и открытых дверей. То там, то здесь его уши улавливали обрывки разговоров и куски фраз, из которых непревзойденный челнок подозрений постепенно выткал прочное полотно. Через полчаса Герцог уже знал, что Уилер-Сити набит вооруженными людьми, готовыми пристрелить его при первой же встрече.

Собрав необходимую информацию, виновник всеобщего возбуждения затаился в темном углу у высокого забора, укрывшего его тенью с трех сторон. Здесь он скрутил цигарку и закурил. Да, врагам стоило бы сейчас оказаться рядом, чтобы внимательно посмотреть на его лицо. Герцог улыбался! Это бросилось бы им в глаза прежде всего.

Он всегда славился своей улыбкой. И тюрьма не изменила ее. Она стерла загар, подпортила чистый, здоровый цвет кожи. Его лицо побелело как мел, и прямые черные брови стали заметнее. Они сходились на переносице, напоминая щедрый мазок сажей через лоб. А под этими бровями то вспыхивали, то снова гасли глаза, напоминая прикручиваемый время от времени фонарь.

Любой из молодых жителей Уилер-Сити непременно заметил бы, что Герцог не утратил своей красоты, в то время как любой из стариков сказал бы, что три года исправительных работ не придали ему затравленный вид. Его дух остался несломленным, чего, впрочем, и следовало ожидать. Ведь срок ему скостили. И не просто так, а благодаря хорошему поведению.

Хорошее поведение Герцога! Вряд ли где-то знали этого бандита так же хорошо, как в Уилер-Сити. И скорее всего, никто даже не догадывался, что городок приходил в ужас именно от его улыбки, а вовсе не от нахмуренных бровей.

Герцог докурил сигарету. Затем бросил окурок, тщательно раздавил его пяткой, поднялся и потянулся, расправив каждый мускул своего немаленького и нехрупкого тела. Так встает кот, дремавший весь вечер у очага, – потягивается, убеждаясь в своей силе, и неслышными шагами ускользает в ночь на охоту. И так же, как кот, показывающий когти из мягких шелковых подушечек, Герцог выхватил из кобуры свой шестизарядный, взвесил его в длинных пальцах и снова спрятал.

После этого направился прямо к дому шерифа. Он шел туда, потому что никто в городе не ожидал встретить его именно там, а значит, это место было самым безопасным. Кроме того, Герцог больше всего на свете любил неожиданности.

Быстрый осмотр через окна убедил Герцога, что шерифа дома нет. Его жена и две дочери готовили на кухне ужин. Поэтому Герцог направился к веранде и открыл окно кабинета. Забравшись внутрь, уселся в удобное кресло в углу у стеллажа с папками, положил руки на колени, прислонил голову к стене и закрыл глаза. Жизненный опыт научил его – если ты закрыл глаза в кромешной тьме, то остальные органы чувств будут работать гораздо лучше. Кроме того, ему хотелось подумать.

Перед его мысленным взором быстро промчалась вся жизнь. Начиная со времени, когда он был безымянным беспризорным восьмилетним найденышем и зарабатывал на жизнь любыми подсобными работами. Так и существовал до тех пор, пока в раннем отрочестве не открыл для себя две вещи: первое – работа смертельно отвратительная штука; и второе – Бог наградил его кое-какими способностями гораздо щедрее, нежели остальных. Увы, подобное открытие всегда опасно, а в детстве – втройне. Поэтому в свои зеленые четырнадцать Герцог заработал уже и кличку и репутацию. Прозвище получил благодаря беззаботному презрению к самым страшным головорезам на выгоне для скота, где любили собираться грозные и свободолюбивые парни. Ну а репутация была следствием непревзойденного умения владеть пистолетом.

Нельзя сказать, что юный Герцог выставлял напоказ свое дарование, хвастал им или же оттачивал постоянными упражнениями. Однако, когда он выхватывал пистолет, казалось, что дуло и цель соединяет туго натянутая струна. Одни рождаются быстроногими, другие – с обостренным вкусом к кислому или сладкому, а вот Герцог родился с метким глазом и железными нервами. Не стоит пыжиться от тщеславия, если тебе достались подобные врожденные дарования, как если бы ты случайно нашел золотую жилу. Но если уж напал на золото, то надо его добыть и потратить, поэтому Герцог отнюдь не гнушался применять свои способности на практике.

Последовали три года опасных приключений и дикой жизни. Он скитался от Аляски до Мехико-Сити, но куда бы ни попадал, его пребывание там продолжалось не более, чем требовалось, чтобы заработать славу человека, которого стоит избегать. И вновь он отправлялся на свежие пастбища, пытаясь найти новых, еще ничего о нем не знающих врагов и противников. Нет, он не страдал маниакальным пристрастием к стрельбе. Если дело доходило до кулаков, то и тут не пасовал, поскольку в шестнадцать уже обладал силой взрослого мужчины и природным проворством дикой кошки. Свою семнадцатую зиму этот бродяга встретил в поселке лесорубов в Канаде и прошел неплохую школу потасовок. А следующую весну и лето посвятил таинственной профессии, азы которой уже освоил, – владению ножом.

Где бы Герцог ни появлялся и что бы ни творил, все ему сходило с рук. Потому что он был «всего лишь мальчишкой». И если мальчишка желал подраться со взрослым мужчиной, то мужчина сам виноват, что заработал при этом кое-какие проблемы со здоровьем. Никакой суд не мог обвинить юного задиру.

В восемнадцать, однако, произошла внезапная перемена. Два года, как наш герой достиг полного роста – шести футов и одного дюйма, затем стал шириться в плечах и набирать полную силу. В семнадцать выглядел на девятнадцать, а то и на двадцать. В восемнадцать же, менее года спустя, ему стали давать все двадцать четыре.

А на Западе в двадцать четыре ты уже превращаешься в мужчину. Герцог обнаружил это в Нью-Мексико, когда поспорил с тремя дюжими мексиканцами и разрешил спор с помощью пистолета. Не важно, что потом он предлагал оплатить похороны одного и больничные счета двух остальных. Его посадили за решетку. Неделю он провел на хлебе и воде, затем шериф, довольно мягкий человек, пришел к нему и сказал, что считает возможным оценить его действия как самозащиту, но присяжные, скорее всего, решат его повесить, а поэтому лучший выход – убираться подобру-поздорову. Юному дарованию пришлось сделать подкоп и сбежать.

Следующий урок ему преподали в штате Вашингтон. Однажды вечером, немного поупражнявшись, он вдруг заметил, что за ним гонится по пятам все взрослое мужское население городка. Герцогу удалось загладить вину, поймав вора и убийцу Николо Баччиджалупи, более известного под жуткой кличкой Черный Ник. Он нашел Черного Ника, вызвал его на поединок, метким выстрелом выбил из руки противника пистолет и привел раненого пленника в город. За этот подвиг ему простили увечья, нанесенные два дня назад, и отпустили на все четыре стороны.

После первых двух осечек Герцог наконец начал понимать, что мир стал смотреть на него другими глазами. Увы, иногда увидеть опасность проще, нежели ее избежать. А для этого парня опасность была хлебом насущным. Он не мог жить без приключений. Больше трех лет только и делал, что задирался.

Всех деяний Герцога в возрасте восемнадцати лет хватило бы на несколько книг. Но в конце концов во время короткой экскурсии в Уилер-Сити он увидел милое личико Линды Мюррей. С этого момента наш герой решил, что Уилер-Сити станет его домом в полном смысле этого слова. Он здесь осядет. И не будет больше зарабатывать деньги за карточным столом, будет честно работать, получать честно заработанные деньги, копить их и в конце концов построит для Линды домик. И все шло гладко. Нагл восемнадцатилетний герой просто свел с ума девушку – аромат странных подвигов и чужих краев сделал свое дело. Не важно, что она была на год или два старше его. Все шло хорошо.

Но затем настала очередная суббота и очередная поездка с ранчо старика Картера, где Герцог работал, в город, встреча со Спрингером, обмен жестами и резкими словами, перестрелка…

Мысли Герцога растворились в воздухе. Парадная дверь дома шерифа распахнулась, в прихожей раздались шаги.

Глава 2

Сумасшедший преследует Гафри

Все получилось довольно глупо. Он планировал встретить шерифа один на один. Но столкновение с двумя мужчинами, настроенными на стрельбу и не желающими слушать объяснений, почему он сидит здесь в темной комнате, – совсем другое дело. Наверное, следовало ускользнуть через окно, но если, открыв дверь, они увидят силуэт мужчины, то хорошая порция свинца будет ему обеспечена. Поэтому Герцог встал с кресла и забился в угол за картотекой, предварительно проверив револьвер. Оставалось только ждать.

Дверь кабинета открылась. Раздались голоса и смолкли сразу же после того, как говорившие вошли в темноту. Затем чиркнула спичка, и Герцог увидел бледное пятно света на потолке, испещренном сетью трещин и щелей. Затем зажглась лампа, и когда ее пламя перестало мигать, ему показалось, что комнату залил яркий полуденный свет. Где же они сядут? Впрочем, все равно один из них его заметит. И будет взрыв. Но…

– Я не собираюсь садиться, – раздался незнакомый голос.

– Ну хорошо, мистер Гафри. Если у вас нет времени…

– Мне надо вернуться на ранчо сегодня вечером.

– Сегодня вечером?

– Да, сэр.

– Вы собираетесь сделать тридцать миль на повозке по этим дорогам, да еще ночью?

– Если лошади выдержат, то я и подавно, шериф Онион.

– Что ж, это ваше дело, мистер Гафри.

– Не совсем мое. Иначе меня бы здесь не было. Я знаю только, что какой-то мерзавец с Черных Холмов последние два года использует мое ранчо как нечто вроде лавки с бесплатным товаром. Когда же мне надоело постоянное воровство из конюшни и чулана и я послал моих ковбоев по следу вора, то едва не лишился жизни!

– Дьявол! – хмыкнул шериф.

– Мягко сказано.

– Я слышал болтовню о человеке с Черных Холмов. Да, все знают о нем. И у меня есть этому объяснение.

– Знаю! – нетерпеливо прервал Гафри. – Вы утверждаете, что в Черных Холмах никто не живет, лишь иногда останавливаются путники и бродяги, путешествующие по стране, а воруют у меня на ранчо просто потому, что оно единственное в округе. Вы говорили мне об этом.

– И сейчас скажу то же самое. И скажу, откуда я это знаю. Если бы в Черных Холмах жил хоть один человек, я бы нашел его следы. Однако я устраивал тщательные поиски четыре раза и ничего не обнаружил.

– Это ни о чем не говорит.

Шериф вспыхнул. Он был признанным следопытом.

– Может, это говорит не о многом. Но я провел в Черных Холмах целый месяц, обрыскал их, обследовал буквально под микроскопом, но не нашел ни единого признака человека. Ни единого следа постоянно живущего там. И еще, Гафри. Если бы он действительно обитал в Черных Холмах, то вряд ли бы удержался от набегов на Уилер-Сити и другие близлежащие городки.

Гафри заворчал:

– Я ничего не знаю об этом. Единственное, что могу сказать, – мое ранчо обчищает один и тот же парень.

– Есть доказательства? – устало спросил шериф.

– То, как он работает.

– Что?

– И к тому же я его видел!

– Вы видели его два года назад. – Шериф зевнул, явно устав от бессмысленной и упрямой беседы. – Вы напали на след кого-то, укравшего кусок бекона, затем погнались за всадником на пегой лошади. Насколько я помню, вы видели его с расстояния в полумилю!

– Ближе.

– Но недостаточно близко, чтобы выстрелить.

– Зато достаточно близко, чтобы различить длинные черные волосы и определить возраст. Не более двадцати пяти. Нет, намного моложе.

– Ну хорошо, – согласился шериф, сдерживая усмешку, – вы считаете, что тот же самый парень продолжает свой промысел?

– Именно.

– Чем вы это подтвердите?

– Я видел его вчера с расстояния в сто футов!

– Дьявол! – выдохнул шериф, его безразличие как рукой сняло.

– Хуже дьявола.

– Сто футов?

– Да, и свет падал на его лицо.

– Гафри, это же очень важно. Как он выглядел?

– Как будто совсем не постарел за эти два года. Те же самые длинные темные волосы. Ненамного старше подростка. Можно сказать, неплохо выглядел. Но хорошо выглядеть еще не значит быть хорошим человеком.

– Да, вы правы. Самым милым мальчиком из всех, кого я видел, был Герцог.

– С Герцогом мне не довелось встречаться, но что касается этой юной горной крысы, то у парня просто дьявольская выдержка. Я расскажу, что произошло. Пару дней назад он попытался сделать набег на мое ранчо, но один из пастухов заметил его, закричал, бросился за ним. Вор помчался назад к Черным Холмам. Мои люди достаточно приблизились к нему, чтобы понять, что он скачет верхом как сам черт, но скоро потеряли его след. Меня все это здорово разозлило; тогда я поговорил с моим племянником Стивом. Мы с ним решили подкараулить воришку. Вчера нам повезло, мы его почти поймали у подножия холмов незадолго до сумерек. О, при ярком солнце мы бы нафаршировали его свинцом и превратили в чучело! Увы, недостаток света не позволил вовремя среагировать, когда этот дьявол пронесся как птица на своей пегой. Увидев, что промахнулись, мы бросились за ним в погоню, но ничего не смогли сделать. Он повернул к холмам и словно растворился в скале. Однако, похоже, наше преследование его разозлило. Вчера ночью парень вернулся и выстрелил в меня через окно. Пуля срезала прядь волос у меня над ухом.

– Убийца! – прорычал шериф. – Необходим закон, разрешающий сжигать таких гадов живьем.

– Я схватил ружье, бросился наружу. Когда я оказался на улице, то увидел этого пса стоящим… где бы вы думали?

– Не имею понятия.

– Прямо у окна дома ковбоев! Поэтому я и рассмотрел его так хорошо. Свет падал на его лицо, а он…

– Но у вас было ружье!

– Да, но я не лучший в мире стрелок, он знал об этом. Пока я поднимал ствол и готовился к выстрелу, он успел скрутить сигарету. Пусть меня повесят, если этот парень не простоял добрую секунду на освещенном участке – возился с сигаретой, а затем просто шагнул за угол.

– Но где же были ваши ковбои?

– Они как раз выскочили из дома, услышав стрельбу, – мои пули попали в стену. Я крикнул им, чтобы они обежали вокруг и поймали этого человека. Но все кричали друг на друга, никто не отреагировал на мои слова. Черт бы побрал этих дураков! Они не сразу сообразили, что надо бежать к лошадям, и начали думать, только когда вскочили в седла. Убийца к тому времени давно исчез. Конечно, мы попытались утром пройтись по его следам. Он подъехал прямо к задней стене жилища ковбоев. Здесь спешился, потом прошел к моему окну. Мы добрались до самых Черных Холмов, но в камнях следы затерялись. Вот почему я здесь, шериф! И если не найду у вас защиты, то не позже чем через неделю буду мертвецом.

– Гафри, все это очень подозрительно, и вам действительно нужна защита, – согласился Том Онион. – Я не могу думать обо всем происшедшем без содрогания. Есть лишь одно объяснение – я был не прав. Но имейте в виду: не каждый может выстрелить через окно, а затем стоять и со смехом смотреть, как вы выбегаете на улицу с ружьем.

– Что вы хотите сказать?

– Разве не понятно? Это сумасшедший!

– Сумасшедший, – выдохнул Гафри. – О Боже, шериф, вы правы! Мне не хватит сил вернуться назад и снова встретиться со всем этим.

– Ну а ковбои?

– Они сильно нервничают. Один старик бросил работу, приехал в город вместе со мной. И теперь, когда он рассказал наши последние новости всей округе, я вряд ли найду ему замену.

– Да, вам не повезло, Гафри. А что ваш племянник?

– С ним все в порядке. Стив не знает, что такое страх. Когда-то я тоже отличался крепкими нервами, но с годами они расшатываются. Стив останется со мной, несмотря ни на что. Не дай Бог, чтобы этот сумасшедший убийца перепутал меня с ним! – Голос мужчины задрожал.

– Гафри, – мягко произнес шериф, – мне самому хотелось бы поехать на ваше ранчо, но вы же знаете, мы ожидаем Герцога. Поэтому мне приходится оставаться здесь, на линии огня. Однако я найду вам защиту.

– Чем быстрее, тем лучше, шериф.

– Чем быстрее, тем лучше. Выше голову, Гафри! Быть может, вы больше никогда не увидите эту юную крысу.

Ранчеро что-то промычал, затем раздались его тяжелые шаги. Онион закрыл за ним дверь. Проблема, мучившая посетителя, для него уже перестала существовать. Старый шериф так привык к страхам и горестям других людей, что, возвращаясь к столу, что-то уже напевал. И в этот момент Герцог вышел из своего укрытия.

Глава 3

Герцог рассеивает сомнения

Том Онион просто остолбенел. Глаза его закатились, он лихорадочно соображал, кого бояться – человека или призрака. Изрядно побледнев, он наконец произнес с дрожью в голосе:

– Герцог!

– Он самый! – весело подтвердило привидение.

Шериф вздрогнул, собирая остатки мужества, и шагнул вперед с протянутой рукой. Слабая, натянутая улыбка искривила его губы.

– Джон Морроу, что бы люди ни думали о тебе, в глазах закона ты теперь чист. Я рад, что ты вернулся. Надеюсь, будешь вести себя мирно.

Герцог не обратил внимания на протянутую ладонь. В его глазах светились смертельное презрение и спокойное высокомерие, благодаря которым он в свое время получил свое прозвище. Шериф опустил руку и, обеспокоенно нахмурившись, отступил.

– Я ошибаюсь в отношении твоих намерений, Морроу?

Джон улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, – похоже, он очень тщательно о них заботился, как и о кончиках пальцев, которыми зарабатывал на жизнь, играя в карты.

– Никаких ошибок, шериф! Я не собираюсь искать новых приключений. Я пришел с миром. – Он немного помолчал, глядя на Ониона. Тот кивнул, сохраняя на лице подобающую случаю серьезность. – Но, несмотря на все мои старания, – продолжил Герцог, – кое-кто в городе собирается потревожить мой сон, а заодно и сон остальных. Не так ли?

Шериф не ответил, якобы занятый сворачиванием самокрутки.

– Садись, – сказал он, когда Герцог отказался от предложенных бумаги и табака.

Гость взял стул и уселся в дальнем углу комнаты. Здесь никто не мог зайти ему за спину или увидеть через окно. Онион наблюдал за его маневрами с острым вниманием. И вдруг, опустившись в кресло, резко спросил:

– Сколько тебе лет, Морроу?

– Меня абсолютно не раздражает прозвище Герцог, – беззаботно рассмеялся парень. – Вам не стоит утруждать себя, называя меня Морроу. А сколько мне лет? Достаточно, чтобы голосовать.

– Это мне и так понятно, – попытался улыбнуться шериф.

– В мае прошлого года стукнуло двадцать один.

Онион на секунду задумался:

– О Боже!

– Нехорошо, шериф, это вы должны были знать.

– Да. Но… Герцог, сколько жизней ты прожил за последние семь лет?

– Вы имеете в виду последние четыре года? Три года в тюрьме я не считаю жизнью.

Его улыбка заставила шерифа побыстрей закурить и отгородиться от собеседника стеной дыма. За таким иллюзорным барьером он почувствовал себя немного лучше.

– Неужели было так плохо? Мне казалось, с тобой обращались достаточно хорошо. Тебе скостили год, не так ли?

– Конечно. Начальник тюрьмы простил меня. Однако за решеткой никогда не бывает хороню. Общение с камнями не очень веселая штука.

Шериф уселся поудобнее.

– Полагаю, ты прав. Особенно если вспомнить свободу, которую ты имел до этого и которую имеет не всякий. Мне кажется, тебе было очень трудно.

– Эти три года стали для меня тридцатью, – холодно пояснил Герцог. – Вот и все. – Затем наклонился вперед и снял шляпу. – Посмотрите!

Его голова оказалась в пятне света от лампы. Онион с изумлением отшатнулся. Черные волосы Герцога покрылись густым налетом седины, а на ярко освещенном лице стали отчетливо видны морщины. Достаточно, чтобы вздрогнуть от ужаса. Шериф откинулся на спинку кресла, сделал глубокую затяжку и прочистил горло. Разговор начинал действовать ему на нервы. Что Герцог хочет от него? Зачем эта затянувшаяся мягкость? Где его прежние наглые и оскорбительные манеры? Где горящие глаза, язвительная усмешка, резкие слова? Герцог волшебным образом переменился. Только улыбка осталась прежней – грустной, суровой, медленной.

– Я показал вам это, чтобы вы смогли хоть что-нибудь понять.

– Слушаю тебя, Герцог.

– Я хочу уйти.

– Хм?

– Игра окончена, шериф. Собираюсь начать новую жизнь.

Онион кивнул:

– Надеюсь, что тебе повезет, Герцог.

– Значит, вы не верите мне? Или считаете, что я могу изменить свое решение? Шериф, внутри я изменился еще больше, чем внешне.

– Это действительно так?

Теперь Онион почувствовал себя уверенней и с нескрываемым интересом оглядел собеседника. Неужели лев подстриг когти и вырвал себе зубы?

– Я полностью изменился, – подтвердил Герцог.

– Хочу в это верить. Ты собираешься вернуться на ранчо Картера?

– Сначала мне хотелось бы повидаться с Линдой, – ответил бывший заключенный и улыбнулся. – Да, с Линдой. И она скажет, что мне делать дальше.

Шериф почему-то потер челюсть.

– Ты все еще любишь эту девушку?

– Конечно! – Герцог вдруг вскочил со стула, его голос изменился. – Почему вы спрашиваете об этом?

– Да так, – прошептал старик, будто ему под нос сунули дуло пистолета, – просто так… Мне кажется…

– Приятель, – беззаботность Герцога как рукой сняло, его лицо побледнело от нахлынувших эмоций, – вы ведь хотите мне что-то сказать!

– Ничего, Герцог, – вздохнул несчастный хозяин, терзаемый одновременно жалостью и страхом.

– Нет, вы уж скажите, шериф!

– Ты слишком долго отсутствовал, Герцог.

– И она вышла замуж за другого?!

– Не совсем.

– Значит, обручилась?

Онион кивнул, и Герцог сделал шаг назад, в тень возле стены. Шериф не смог понять, что оказалось более страшным для этого человека – разочарование и жестокий удар по любящему сердцу или же пытка уязвленного тщеславия. Но когда парень опять подошел к столу, по его лицу стало видно, что он полностью себя контролирует. На его губах снова играла привычная, наполовину циничная, наполовину презрительная улыбка.

– Я должен был это знать. Девушка не может скучать целых три года. Кто же ее будущий муж?

Мягкий, успокаивающий голос Герцога не смог скрыть от шерифа надвигающейся опасности.

– А какая разница? Никто не пытался вонзить тебе нож в спину.

– Никто?

Это растянутое короткое слово заставило Ониона содрогнуться, словно кто-то бросил ему за шиворот добрый кусок льда.

– Так уж получилось. Время сильно меняет молоденьких девушек, Герцог. Кроме того…

– Кроме того, ей вряд ли стоит связывать свою жизнь с тюремной пташкой.

– Этого я не сказал.

– Значит, я прочитал ваши мысли! Итак, кто этот мужчина?

– Герцог, надеюсь, ты не собираешься начать охотиться за ним?

– Чтобы снова вернуться в тюрьму? – Парень странно и невесело рассмеялся. – Я не дурак. С этого момента буду делать только то, что не противоречит закону. О, с меня хватит одного урока! Но я любопытен. Кому же досталась милашка Линда Мюррей?

«Милашка Линда Мюррей» доказывало, что за последние десять секунд Герцог навсегда выбросил из головы все мысли об этой девушке, по крайней мере – связанные с нею надежды. Шериф вздрогнул, представив жестко контролируемую силу воли, обеспечивавшую такой результат.

– Рано или поздно узнаешь. Этого парня ты уже не очень любишь. Будущего мужа Линды зовут Бад Спрингер.

Он обеспокоенно ждал реакции гостя. Но Герцог вдруг от всей души рассмеялся. Этот смех вряд ли был слышен за пределами комнаты, но его сила производила впечатление.

– Вот уж действительно милая шутка! Парень, из-за которого я попал в тюрьму, заполучил мою девушку за время моего отсутствия! – Он снова улыбнулся, но бледность не исчезла с его лица. – Линда, видать, очень любила меня, раз решилась на такое…

– Она чувствовала вину перед Бадом. Ты знаешь…

– Хватит о ней! – сухо оборвал Герцог. – Лошадь тосковала бы по мне гораздо дольше, чем она. И если так легко забыла меня, то и я легко забуду ее. Но хотел бы узнать побольше о комитете по приему гостей, чертовски жаждущем вывесить по всему городу плакаты «С возвращением домой, Джон Морроу!».

Шериф не смог сдержать улыбку:

– Да, Герцог, не всех жителей города можно назвать твоими друзьями.

– Пожалуй, это так. Но кое-кто проделал долгий путь для того, чтобы встретить меня. Что все это значит?

– Ты не догадываешься?

– Я абсолютно уверен. Они хотят наградить меня куском свинца, если смогут. Но когда-то они так не беспокоились… – Герцог замолчал, подыскивая слова.

– Когда-то, – продолжил за него Онион, – они боялись с тобою тягаться. Я это знаю. Но пока ты был в далеких краях, ребята практиковались в стрельбе. Мне кажется, они решили, что теперь имеют больше шансов, чем ты.

– Итак, на меня открыт сезон охоты? Значит, они могут схватиться за пистолеты и попытаться подстрелить меня, как только я попадусь им на глаза? И того, кто убьет меня, осыплют благодарностями? Его никто не арестует? Море благодарности со всех сторон!

– В старые времена, – возразил шериф, – ты сам объявил сезон охоты. Неужели хоть раз оглянулся назад, все обдумал и взвесил? Нет, Герцог, ты изо всех сил искал себе приключений и, как правило, находил их. И тебе было безразлично, кто при этом пострадает. Да, когда разнесся слух, что ты выходишь из тюрьмы, все обиженные тобой собрались, чтобы поохотиться на тебя, как на медведя. Билл Громобой, он же Билл Хенкок, приехал с Биг-Бенда. Он считает, что ты нечестно обошелся с его братом, юным Хелом Хенкоком, четыре года назад. Чарли Барр явился из Монтаны, утверждая, что когда-то давным-давно ты победил его не совсем честно. Ну и множество других отовсюду. Раньше они сидели спокойно. У них не было ни малейшей надежды победить тебя. Но теперь…

– Теперь они считают, что я утратил сноровку?

– Что-то вроде этого.

– Поэтому лезут на рожон и громко кричат?

– Герцог, тебе лучше забыть, что ты когда-то жил в этом городе. Уезжай из Уилер-Сити и держись от него подальше. Здесь у тебя слишком много врагов!

– Уехать и держаться подальше? – пробормотал экс-заключенный. – И как только уеду, все кругом будут знать, что я вывесил белый флаг?

– Бегство от огромной толпы не означает трусливой сдачи.

Герцог выпрямился во весь рост и теперь показался собеседнику настоящим гигантом.

– Я совсем не собираюсь бежать, шериф!

Онион проглотил комок, застрявший в горле, и ничего не сказал. Его пальцы перебирали коробочку с рыболовными крючками. Вдруг гость выхватил коробочку из его рук, прошел через комнату и прикрепил несколько крючков к нижнему краю подоконника. Затем медленно, очень медленно вернулся назад в дальний угол. Встревоженный и обеспокоенный шериф смотрел то на крючки, то на него. Шесть маленьких серебряных точек сияли в свете лампы. Пересекая комнату, Герцог сказал:

– Я не собираюсь уезжать из города, шериф. Я вернулся в Уилер-Сити с миром и никуда не уеду. Нет, сэр, никто не заставит меня драпать отсюда! И главная причина, возможно, удивит вас. То, что я говорил на суде и над чем все смеялись, чистая правда. Я не стрелял в спину Баду Спрингеру. Да, мы поспорили. Да, мы почти схватились за пистолеты. Но до стрельбы дело не дошло. И все потому, что Бад не пожелал принять мое лекарство. Но пока мы довольно громко разговаривали, кто-то выстрелил в окно и попал в моего собеседника. Этот грязный подонок знал, что во всем обвинят меня. Я поднял Бада. Вы ведь помните, он ни в чем не обвинял меня до следующего утра?! Поэтому я на все сто уверен: ночью кто-то к нему пробрался и подкупил, а может, вынудил свалить вину на меня. А может быть, Бад сам все придумал, чтобы засадить меня за решетку и заполучить Линду…

С последними словами Герцог резко развернулся. В момент поворота тяжелый кольт скользнул в его ладонь. Том Онион сделал было движение в сторону своего оружия, но тут же понял, что уже слишком поздно, и остался сидеть неподвижно. Но не он был целью Герцога. Револьвер полыхнул огнем шесть раз подряд, причем выстрелы слились в единое стаккато, напоминающее дробь пишущей машинки.

Через секунду грохот стих, а из кухни раздались крики жены шерифа.

– Я не собираюсь уезжать из Уилер-Сити, – повторил гость. – Остаюсь здесь. А если кто-нибудь из парней, проделавших долгое путешествие, сильно хочет повстречаться со мной, скажите ему, что этой ночью я собираюсь как следует выспаться, а завтра вечером загляну на танцы в Уорнер-Спрингс. Если им так уж хочется подраться, пусть ищут меня там. Раздайте эти шесть рыболовных крючков тем, кто больше всех жаждет меня встретить.

С этими словами Герцог выпрыгнул в окно, как раз в тот момент, когда распахнулась дверь и в кабинет вбежала жена шерифа.

Глава 4

Клеймо преступника

Естественно, первые несколько секунд Тому Ониону ничего не оставалось, как успокаивать и утешать жену, убеждая, что он не получил смертельной раны от наемного убийцы. Когда же жена наконец покинула его объятия, вокруг уже собрались нетерпеливые соседи, привлеченные выстрелами.

Им-то шериф и предъявил экспонаты. Подойдя к окну, он нашел там шесть головок от рыболовных крючков, впившихся в дерево у самой кромки подоконника. Однако все части, которые ранее выступали, а именно ушко и тонкая шейка, оказались начисто срезанными. И при этом все пули, кроме одной, не задели дерева. На поверхности подоконника осталась только одна слабая царапина.

Онион не стал вынимать крючки. Вместо этого позвал своих добрых друзей засвидетельствовать увиденное. Поднятая лампа залила подоконник ярким светом.

– Все шесть выстрелов были произведены при свете лампы, – спокойно объяснил он. – И для того, чтобы выхватить кольт и выстрелить все шесть раз, ему понадобилось столько же времени, сколько понадобится хорошему стрелку для одного прицельного выстрела. Да, друзья, я вынужден признать, что Герцог разучился стрелять, раз не смог показать ничего лучшего. Вы видите, он задел дерево под одним из крючков?

Ирония шерифа была излишней. Толпа все увидела, поняла и разошлась, чтобы рассказать эту историю всем остальным. Другие услышали и пришли взглянуть на все собственными глазами. Большой Билл Громобой, когда до него дошла эта сказка, от души рассмеялся, но тоже явился посмотреть. Увидел, тихо выругался и задумчиво удалился. Приходили удостовериться также и другие. Среди них Чарли Барр и Гарри Мэтьюз, примчавшийся из Споканы, чтобы «заполучить» этого парня. Старина Минтер внимательно изучил остатки от крючков, но ничего не сказал и покинул дом шерифа в гордом молчании. Словом, очень многие не поленились встать с постелей в гостинице и совершить это торопливое паломничество.

Тишина вернулась в дом Ониона только к полуночи. Тем временем Уилер-Сити гудел. Слабый гул разговоров не затих и при погашенных лампах, то тут, то там раздавались голоса, пока не наступил рассвет, разбудивший город.

А как только город проснулся, возникли новые разговоры и появились первые веселые новости. Ужасный старик Минтер исчез из Уилер-Сити в неизвестном направлении. Гарри Мэтьюз из Споканы тоже отправился в обратный путь. Чарли Барра нигде не смогли найти, а Билл Громобой, видите ли, не смог побороть внезапного порыва снова увидеть грязные воды Рио-Гранде.

Итак, все герои исчезли! На поле битвы осталась только одинокая фигура Герцога. Сонным июльским утром он появился на улице, лениво прогуливаясь взад-вперед. И с привычной любезностью снимал шляпу перед дамами, кланялся мужчинам.

Кто же научил его таким манерам? Может быть, какой-нибудь старый мексиканский джентльмен, сохранивший не только испанское имя, но и еще кое-что? Возможно, что-то было и врожденным, о чем сам Герцог никогда не догадывался. Только что бы там ни было, но ни в самом Уилер-Сити, ни в его окрестностях пока не существовало примера подобной учтивости.

Словом, Джон Морроу шел по улице, и казалось, его ничуть не волнует, что мужчины, которых он приветствует, смотрят на него и что-то бормочут в ответ, а женщины только смотрят, но молчат.