Эхо горного храма Корепанов Алексей
Стена над камерами хранения была украшена громадным объемным изображением – Габлер предположил, что это герб города. На темно-красном фоне красовалось нечто вроде золотой табуретки с зеленой обивкой, и на ней возлежала золотая же корона с пятью листовидными зубцами, украшенная зелеными камнями. Наверное, это были изумруды, как в детской арте об Изумрудном городе, где жил великий волшебник Оз. Правда, в том городе изумруды были не настоящими, да и волшебник оказался вовсе не волшебником.
Герб тоже был не настоящим, а всего лишь трехмерной проекцией, зато уж Тверь была истинной – древний город, одно время претендовавший на звание столицы Руси; эту инфу Габлер почерпнул в унидеске.
Еще раз украдкой осмотревшись и вновь не заметив ничего подозрительного, Крис снял нэп с плеч, вынул чехол с юнитом и положил в просторную камеру. Закрыл массивную дверцу, чуть подождал и, услышав щелчок, убрал руку.
– Папина игрушка, – негромко, но внятно произнес он, подавшись к черному кружку мембраны.
Услышал короткий писк приемника, развернулся и зашагал к выходу.
За сохранность «папиной игрушки» можно было не волноваться – тембр-код еще никому не удавалось подделать.
На просторной площади перед вокзалом скучала парочка ярко-оранжевых экскурсионных басов без пассажиров. Доносившийся откуда-то сверху бодрый голос предлагал всем желающим совершить прогулку по Волге на речном трамвае от причала номер два. Желающих, кажется, не было. Сувенирки, окружавшие площадь, пустовали, на стоянке дремали уникары, и вообще этот уголок Твери казался чуть ли не пустыней.
Судя по плану города, отель «Селигер» находился на другом берегу Волги, и до него было не очень далеко. Габлер решил не отказывать себе в удовольствии прогуляться по ночной Твери, спешить было некуда.
Немного подумав, он все-таки на минутку присел на лавку под голыми деревьями. Достал унидеск и зашел в Нет, на эд-пейдж «Терра».
«Улиссу. Я в Твери. Отель «Селигер». Работу выполнил, отдыхаю. Гладиатор».
Можно было сделать это и потом, в отеле… но слаб человек. Крису не терпелось сообщить о быстром выполнении задания. Знай, мол, наших!
Осмотревшись напоследок, он по старинного вида широкой лестнице спустился на набережную. Совсем рядом тихо плескались в одетый камнем берег речные волны, в отдалении покачивалось на воде длинное белое пятно – вероятно, тот самый «речной трамвай». За рекой тянулась цепочка неярких фонарей, дома там были низкими и, наверное, не менее старинными, чем лестница. Крис медленно направился к далекому мосту, тоже отмеченному нитями огней. Там изредка скользили уникары. Дорожка пролегала мимо темных деревьев и кустов, и можно было представить, сколько тут зелени летом и как хорошо сидеть в тенечке на склоне и смотреть на неспешно текущую воду. Во всяком случае, пейзаж здесь был гораздо более приятный, чем в казарме на базе. И почему-то ему казалось, что все вокруг сохраняется в неизменном виде уже очень-очень много лет.
Сюда почти не долетал голос зазывалы с привокзальной площади, и Габлер чувствовал себя, словно в глухом лесу. Прохладный воздух был чистым, под ногами иногда шуршали сухие листья. Мысли о выполненном с блеском задании и великолепных перспективах настраивали его на благодушный лад. А ведь можно было теперь еще и посидеть в кабаке – нет, не напиваться, а просто поужинать, не спеша, под музыку. И спокойно заснуть в древнем городе, не думая ни о чем.
Но, как оказалось, гулял здесь в этот поздний час не только он один.
Несколько темных фигур выскочили впереди, из-за кустов, загородили файтеру дорогу. Света тут было не очень много, но все-таки Крис разглядел, что это молодые парни лет шестнадцати-семнадцати, не старше. Пятеро довольно крепких юнцов в одинаковых темных шапочках и темных куртках. Судя по всему, любители ночных прогулок на свежем воздухе. Можно было свернуть с дорожки и обойти их по траве, но Крис знал, что вряд ли они его отпустят. Да и не собирался он никуда сворачивать.
– Эй, чу, купи картинки, – развязно предложил один из них. – Картинки хорошие, и совсем недорого.
Что такое «чу», Габлер не знал, в его молодые годы так не говорили. А может, это было какое-то специфическое местное обращение. Ни в каких «картинках» он не нуждался, тем более если пытались навязать. Что-то приличное вряд ли будут навязывать.
Парень вынул из кармана «картинки». Это было обычное порно: мускулистые самцы и смазливые самки, голые, полностью поглощенные своим занятием, вдвоем и целыми группами – все на «картинках» двигалось и издавало разные соответствующие звуки.
– Недорого – это сколько? – миролюбиво спросил Крис.
Осенняя ночь была хорошей, спокойной, в такую ночь нужно смотреть на звезды и слушать шелест ветерка…
– Двадцать, – заявил парень.
– Ассов? – уточнил Габлер, хотя прекрасно понимал, что речь вовсе не об ассах.
Ребята дружно загоготали.
– Ты что, чу? Два десятка деников, это еще со скидкой. Просто мы остаток раздаем, так что тебе повезло. Бросай на мой счет, и «картинки» твои. Дешевле не бывает.
– Дороговато, – задумчиво сказал файтер. – Что, папа с мамой денег на конфеты не дают?
Парни нахохлились, придвинулись, держа руки в карманах.
– Купи по-хорошему, – угрожающе произнес вожак этой стайки. – А то придется по-плохому. И это будет гораздо дороже.
«Картинки» он убрал и тоже сунул руку в карман. Сделал едва заметное движение головой – и его приятели тут же отреагировали. Раздались почти одновременные щелчки, нарушившие ночную тишину, и Габлер увидел в их руках дубинки.
«Телескопические», – подумал файтер.
Такой вид ударного оружия был ему знаком, и не понаслышке. Размахивали подобными дубинками бунтующие студенты на Натали. А на базе, на тренировках, файтеры бросались друг на друга и с дубинками, и с ножами, и с кастетами, и даже с копьями и боевыми топорами. Весело было…
О парализаторе в набедренном кармане комбинезона Крис помнил, но с этим пацаньем можно было разобраться и без него.
«Ну что за уроды? – поморщился Габлер. – И чего им просто так не гуляется? И чего вообще не спится? Вот тебе и город Тверь…»
И все-таки он хотел надеяться, что удастся разойтись миром.
Неужели они ничего не усвоили из объемок? Неужели не видели, чем такие дела там обычно кончаются? И не только в объемках, но порой и в жизни? Пятеро, конечно, это серьезно, но что эти сопляки смогут против экстры?
Говорить с ними, наверное, было бесполезно, но Крис решил попробовать. Ну не хотелось ему тревожить покой такой славной ночи в таком славном городе. Золотая корона, зубцы с изумрудами… А ему вместо изумрудов – дубинки?
Он распахнул плащ, показывая орла:
– Видите эмблему, ребята? Стафл, легион «Минерва». Отошли бы вы в сторонку, чтобы не ушибиться.
Если Габлер думал, что это их остановит, то ошибся. А то, что он услышал дальше, наводило на очень неприятные мысли.
– И какого это черта всякие провинциальные ублюдки тут шляются? – процедил вожак.
Криса словно кипятком обдало.
– Не понял? – глухо произнес он, и кулаки его сжались сами собой. – Это кого ты имеешь в виду, мальчик? Это кто здесь провинциальный ублюдок?
Парень осклабился:
– Ну, не я же! Понаехали тут всякие полукровки с окраин, даже по ночам проходу нет.
– А вы, значит, пупы Вселенной… – Габлер сбросил плащ и шагнул к нему, чувствуя, как щекам стало жарко.
Вожак поднял дубинку, двое его приятелей попытались зажать файтера справа и слева.
Но не успели.
Крис был взбешен, но действовал хладнокровно, как учили. Тело работало само, выполняя отточенные движения в режиме экстра. Все происходило очень быстро, и со стороны выглядело, наверное, не очень красиво. Зато эффективность была на самом высоком уровне. Габлер атаковал хоть и резко, но не ставил целью причинить противникам максимальный ущерб. Все-таки это были малолетки. Правда, успевшие проникнуться идеей собственного безусловного расового превосходства и изначальной неполноценности тех, кто родился в иных планетных системах… Не прошло и десятка секунд, как вожак, перелетев через каменную стенку набережной, барахтался в воде, второй сопляк, держась за ушибленный пах, корчился в кустах, а третий вяло подергивал ногами, впечатавшись носом в дорожку. Двое более сообразительных удирали во весь дух в сторону вокзала. Сам Крис не пострадал, но все-таки немного досадовал на себя за то, что не успел увернуться и получил скользящий удар дубинкой по плечу.
Ночь потеряла все свое очарование. Вновь стал слышен бодрый голос с привокзальной площади, зазывающий туареров, с неприятным шумом пошел на посадку прибывший откуда-то уникар.
Габлер подошел к стенке набережной, глянул вниз. Парень стоял по грудь в воде и выбираться оттуда явно не спешил.
– Помочь? – спросил Крис. – Примешь помощь от провинциального ублюдка?
– Обойдусь, – буркнул тот.
Файтер пожал плечами. Злость уже прошла.
– Как хочешь. Мокни на здоровье. Мой тебе совет, принц крови: не считай, что ты лучше всех. Можешь нарваться. И запомни: везде и всюду живут такие же ромсы, как ты. Ничуть не хуже.
Парень молча шмыгал носом.
«Бесполезно, – подумал файтер. – Плевать он хотел на все эти рассказы».
С детства им говорили, что все они равны. Что в Роме Юнионе сложилась новая историческая общность – ромсы. Но не все это усвоили… Габлеру сразу вспомнился тот бритоголовый урод с галеры «Гней Помпей Магн», обозвавший Низу «грязнокровкой».
– А за такие «картинки» можно и присесть лет этак на пять, – добавил он. – Плюс разбойное нападение. Доходит до мозгов или как? Я бы на твоем месте теперь из дому вообще носа не показывал. Давай, выбрасывай сам, или мне придется тебе помочь.
Парень не сразу, но повиновался. «Картинки», удаляясь, поплыли по реке, постепенно погружаясь в воду.
– Так-то лучше, – сказал Крис. – Пока, чистокровка. Привет из провинции.
Он отошел, подобрал с земли плащ, расправил и перекинул через руку. Посмотрел на второго парня. Тот уже не лежал, а сидел на дорожке, вытирая рукавом разбитый нос.
– Что, чистая кровь-то, без примесей? – поинтересовался Габлер. – Попадешься еще раз – вообще всю выпущу, без шуток.
Он бросил взгляд на кусты – оттуда доносилось тихое прерывистое сопение еще одного пострадавшего, явно не собиравшегося вылезать на свет божий, – и продолжил путь к мосту.
Настроение Крису эти недоумки изрядно подпортили, и у него пропала всякая охота наслаждаться ночным променадом. Он уже не глядел ни по сторонам, ни в небо. И только мрачно усмехнулся, когда сзади, уже вдалеке, раздалось:
– Ублюдок!
Гнаться за ними он не стал, это было бы бесполезным делом. Кулаки не годились для прочистки мозгов. Тут требовалось что-то другое…
Он, стараясь выкинуть из головы этих сопляков, дошагал до моста – тоже старинного, с мощными темными быками-опорами – и направился на другую сторону реки.
Посредине моста тянулись параллельно тротуару какие-то полосы, металлически поблескивая в свете фонарей. Крис замедлил шаги, стараясь сообразить, что же это такое, и тут увидел, как навстречу ему ползет, поднимаясь по широкой спине моста, настоящее чудо-юдо. Желто-красная продолговатая коробка на небольших колесах, с множеством окон, а за ней еще одна, прицепная. Скошенное лобовое стекло, пустое кресло за ним. Две широко расставленные фары на рыбьей морде, светящаяся цифра «6» над лобовым стеклом. А на крыше – какой-то металлический каркас, задевающий за провода. Если бы Крис не слышал объявление на вокзале, он никогда бы не вспомнил, как называется эта допотопная штука, иногда мелькавшая в объемках о древних временах. «Трамвай» – вот как она называлась. Архаичное средство передвижения, наземный транспорт, пришедший на смену еще более архаичным каретам – кажется, так. Смешно было бы предположить, что этот раритет сохранился тут с докосмической эпохи. Нет, это была специально изготовленная приманка для туареров.
Крис проводил взглядом тверскую диковинку с горсткой пассажиров, и на душе у него потеплело. В мире существовали не только Стафл, кабаки, хошки и всякие придурки…
Он спустился с моста на авеню с многоцветьем надписей и мув-имиджей[75] у шопов и кабаков. Тут людей было побольше, и кое-кто едва держался на ногах. То ли это местные так набирались, то ли приезжие… Крису вспомнились слова Гены Тихомирова о том, что хорошая пьянка с последующей дракой издревле считалась в России лучшим времяпрепровождением. Выпить и подраться – ну просто истинные файтеры!
С любопытством поглядывая туда-сюда, Габлер миновал квартал и, руководствуясь схемой, повернул налево, на залитую светом улицу, где тоже бежали в обе стороны стальные дорожки для трамваев. На другой ее стороне высилось еще одно старинное здание, по виду – храм. Улица уходила вдаль, людей здесь было не много, и вели они себя тихо. От стен домов прямо-таки веяло древностью, словно и не город это был, а какой-то огромный музей под открытым небом. Окажись рядом Граната, он бы, как поэт, непременно сказал, что в воздухе витает пыль веков. И нигде не было видно никаких следов атомной катастрофы. Хотя, возможно, весь этот город являлся всего лишь копией, повторением того, старинного, стертого с лица планеты в ходе давней войны…
Впереди открылась площадь с уходящими в небо деревьями, обрамленная зданиями так, что получался восьмигранник. И стояла там, на постаменте высотой в два человеческих роста, большая статуя какого-то крупноголового лысоватого мужчины с усами и бородкой. Одна рука у мужчины была полуопущена, что-то он в ней сжимал, а другой рукой держался за край старинного плаща. На постаменте темнели пять крупных букв, но, в отличие от надписи на памятнике императрице Елизавете Петровне, эта была не на терлине, а на каком-то древнем земном языке. Правда, три буквы совпадали с терлином, точнее, две – последняя повторяла третью. Первая, незнакомая, представляла собой две расходящиеся из верхней точки линии, этакий равнобедренный треугольник без основания. Предпоследняя, тоже незнакомая, была позаковыристей – две вертикальные параллельные прямые и диагональ между ними, вверх, слева направо. На древнего римлянина головастый никак не походил, скорее уж на узкоглазого стронгхолдского пола Нисазаву, и был это, наверное, основатель Твери. А может, кто-то еще. Внизу, у ботинка, на одной штанине основателя, выставившего вперед ногу, виднелось красное пятно, похожее на кровь, – то ли так задумал криэйтер, то ли пятно появилось позже.
Да, ничего древнеримского в этом памятнике не было, зато от скверика перед отелем «Селигер» – и скверик, и отель обнаружились буквально через два дома – сразу повеяло Древним Римом. Под окнами семи– или восьмиэтажного здания красовалась посреди клумбы знакомая еще с детских познавательных арт-объемок фигурка – «Мальчик, вынимающий занозу». Не оригинал, конечно, а копия.
Вряд ли это был прогиб перед Императором. Никакой цитаты там не было, и никого этот мальчуган ничему не поучал. Или все-таки предостерегал от бега босиком по пересеченной местности? Скорее всего, стоял он тут – точнее сидел – еще до времен становления Империи Рома Юнион.
Все дела на ресепшене были сделаны в считаные минуты. Габлер, как и заказывал, получил однокомнатный номер на втором этаже – люкс ему был совсем ни к чему. Оргий он устраивать не собирался, забегов по номеру тоже.
– Располагайся и видпочивай, – с традиционной улыбкой сказал ему портье, протягивая пластинку «ключа» – кей-кард.
Крис посмотрел на него. Портье был широкоскулым, толстогубым и усатым – никакого сходства с плосколицым Арамисом.
– Ты, случаем, не с Беловодья? – поинтересовался Габлер.
– Ни, – мотнул головой портье. – С буфера, со Жмеринки. А шо?
– Да нет, ничего.
Файтер перекинул плащ через плечо и направился к широкой лестнице. На второй этаж можно было подняться и без лифта.
«Видпочивать», как выражались Арамис и портье, он пока не собирался – столько спал на галере, что больше уже не лезло. А собирался он, оставив нэп и плащ в номере, вновь прогуляться по ночной Твери, посидеть в каком-нибудь кабаке – только на открытой площадке, на свежем воздухе. Желательно где-нибудь у Волги. Почему-то этот город казался ему странно близким. Может быть, его предки были именно отсюда?..
«Муж в дверь, а жена в Тверь», – всплыло неведомо из каких глубин сознания.
Глава 15
«Дети, вы рвете цветы…»
Кабак, в соответствии с имперскими традициями[76], носил истинно римское название «Сатурн» и располагался в парке над Волгой, под стенами высокого здания с двумя круглыми башнями по бокам. Все-таки отдавали дань земляне причудам Императора…
Крис просидел на его открытой площадке часа полтора, неспешно жуя фрукты, попивая сок и слушая те самые песни, которые пел Гена Тихомиров.
- В городском саду падал снег,
- Я по снегу к тебе иду.
- Как под музыку падал снег
- В городском саду[77].
Не про этот ли самый парк была негромкая песня, плавно возносившаяся к верхушкам деревьев?
Спешить ему было некуда. Он уже изучил расписание: ближайший борт с Единорога шел к Земле послезавтра, двенадцатого. Если, конечно, Янкер не найдет что-нибудь побыстрее галеры. Здесь он появится только вечером шестнадцатого, и времени у Криса было навалом. Не только всю Тверь можно было изучить вдоль и поперек, но, пожалуй, и полконтинента. Но покидать этот город он не собирался – хотелось быть поближе к юниту. Это пусть Здено Шатан с Лили Акимжанов порыскают по планете. А возможно, они, ругаясь на чем свет стоит, уже улетают отсюда. Несолоно хлебавши. Что ж, не всем быть победителями…
Только в третьем часу ночи Габлер подошел к своему номеру на втором этаже «Селигера». Крис приложил кей-кард и открыл дверь. В прихожей тут же загорелся свет. Файтер прошел мимо ванной и туалета, приостановился у большого настенного зеркала. Посмотрел на себя, остался вполне доволен своим видом и подмигнул отражению. Орел на комбинезоне тоже, казалось, любовался собой. Габлер взялся за ручку чуть приоткрытой двери в комнату, потянул на себя – и увидел летящий в лицо кулак.
Ошибка нападавшего заключалась в том, что тот решил обойтись без применения оружия. Вероятно, не хотел поднимать шума. Пальнул бы из гана в колено файтеру – и стал бы хозяином положения. Или у него просто не было оружия. А еще сыграло здесь роль то обстоятельство, что Крис ничего, кроме сока, не пил и был абсолютно трезв. А реакции любого трезвого эфеса можно только позавидовать…
Увернуться от удара не было никакой возможности, но Габлер успел отклониться назад, смягчая его силу. Чужой кулак все-таки чувствительно впечатался в его подбородок, но это был никак не нокаут. Крис продолжил движение назад и упал на спину. Делать это было совсем необязательно, но у файтера имелись на этот счет свои соображения. Распростершись на полу прихожей, он сквозь неплотно сомкнутые веки ожидал, когда противник появится в дверном проеме.
И дождался. Здено Шатан, старый знакомый, шагнул вперед из темной комнаты, а за его плечом виднелось лицо такой же старой знакомой – зеленоглазой Лили Акимжанов. Шатан успел сделать только один шаг, и Габлер, даже не прибегая к помощи экстры, резко ударил подошвами бегунцов по голеням противника. Шатан, охнув от неожиданности, начал клониться вперед, и его голова оказалась в тисках рук мгновенно вскочившего с пола файтера. Крис помог ему рухнуть на пол и, держа в поле зрения застывшую в комнате женщину, два раза, присев на корточки, приложил незадачливого противника лбом о напольное покрытие. Делал он это не наобум, а точно рассчитывая силу – как учили. Чтобы, не дай бог, не убить, но вырубить наверняка. На какое-то мгновение он все-таки потерял Лили из виду, и она тут же, как хищный зверь, налетела на него, толкнула в бок и прыгнула на спину. Церемониться Габлер не стал – не тот был случай, чтобы проявлять галантность по отношению к женщине. Не оборачиваясь, он ткнул ее локтем под ребра и, когда она, задохнувшись, ослабила хватку и начала сползать с его спины, проделал с ней то же самое, что с Шатаном. Конечно, такие контакты головы с полом грозили этим двоим сотрясением мозга, но тут уж выбирать не приходилось. На войне как на войне…
Габлер выпрямился и на какое-то мгновение ощутил дежавю. Вновь те же самые люди лежали на полу, только был это другой город и другой отель. И одежды в этот раз на них было побольше: бессменный синий свитер и джинсы на Шатане, мохнатая сиреневая кофта и просторные темные брюки на его напарнице.
Он аккуратно переступил через Шатана и, открыв дверь номера, быстро выглянул в коридор. Там было тихо и не наблюдалось никакого движения. Захлопнув дверь, файтер принялся действовать.
Он упарился, пока выполнил задуманное. Зато теперь можно было вытереть трудовой пот и полюбоваться на дело рук своих. На сей раз файтер убегать не собирался, – эти двое уже не представляли для него опасности. Прежде чем они смогут вновь устремиться в погоню за ним, если такое желание у них еще не пропало, он уже доберется до буферной зоны, до космопорта «Дикое поле». Снимет номер в отеле и будет в ожидании Янкера шляться по всяким людным местам, чтобы все время быть в толпе. Судя по самолично устроенной этой парочкой засаде, сообщников здесь у них нет, а сами они ничего не смогут ему сделать. Схватят и устроят допрос на предмет местонахождения юнита? Пусть-ка попробуют… А уж убивать им и вовсе не резон. Ведь не он им нужен, а украденная у Босса вещица.
«Я вновь переиграл их», – с гордостью подумал файтер.
Но тут же решил, что гордиться особенно нечем: эти двое были какими-то неподготовленными. Не чувствовалось в них профессионализма. Может, в воровских приемчиках они и знали толк, но в другом…
Стоя у стола в уже освещенной комнате, Габлер смотрел на результаты своих трудов. Здено Шатан и Лили Акимжанов лежали на полу у ложа со связанными руками и ногами – пришлось пустить на это дело разрезанную на полосы простыню из комплекта постельного белья, предоставленного отелем. Под головы им Крис заботливо подложил подушки, он ведь не испытывал личной неприязни к бедолагам. Хотя воровать, конечно же, нехорошо, тем более не у кого-нибудь, а у самого Императора. Кажется, еще в древности это считалось грехом, что-то говорилось по этому поводу в Библии. В книге, сочиненной, между прочим, здесь, на Земле.
Крис только что обшарил их карманы и выложил на стол унидески и разные карды. Нэпов у них с собой не было и оружия тоже. Они хотели взять его голыми руками. Видно, плохо знали файтеров, и случай в «Туарере» ничему их не научил.
Хотя вычислили они его очень быстро. И каким же, интересно, образом? Как они могли разузнать о том, что он, Крис, отправится именно в Тверь и остановится именно в отеле «Селигер»?
Эта непонятная проницательность не вязалась с тем представлением, которое сложилось у Габлера о незадачливой парочке, и он протянул руку к столешнице, собираясь порыться в россыпи кардов. Собственно, его совершенно не интересовало, кто они такие, – не его это было дело, – и он намеревался отправить все их карды в утилизатор. Как и унидески. Дабы как можно более затруднить их дальнейшую жизнь – как им удастся преследовать его без денег и документов? Пока они доберутся до дубликатов… Но теперь файтер изменил свое решение и хотел взглянуть на их ин-кард.
Но так и не сделал этого, потому что Здено Шатан зашевелился и открыл глаза. Обвел мутным взглядом потолок, мрачно посмотрел на Габлера и покосился на соседку. Попытался поднять руки, но тут же понял, что крепко связан.
– Голова не очень болит? – участливо поинтересовался Крис.
Если бы взглядом можно было действительно испепелять, то от файтера, скорее всего, не осталось бы ни клочка.
– Кто ты такой? – спросил Шатан, сдвинув мохнатые брови.
Голос у него был глубокий, басистый. С таким голосом хорошо песни орать в кабаках.
Габлер молча похлопал по своей нагрудной эмблеме.
– Это я уже видел, – хмуро процедил Шатан. – Какого дьявола ты вмешался? Тебя что, наняли? Или это маскарад?
Вероятно, он имел в виду униформу файтера.
Лили Акимжанов тоже начала проявлять признаки жизни. Чуть застонала, потерлась затылком о подушку и открыла глаза. Габлер еще раз отметил, что они у нее очень красивые и смотрятся инородным вкраплением на несимпатичном лице. Она сразу сообразила, что дергаться не стоит, и молча воззрилась на Криса. Несмотря на прелестные глаза, взгляд у нее был очень злой. И, кажется, слегка испуганный.
– Маскарад не маскарад… – Габлер чуть наклонился и уперся ладонями в стол. – Это не имеет значения, и вам это знать необязательно. У меня тоже есть вопрос. – Он смотрел на угрюмого Здено Шатана. – Как вы узнали, что я здесь? Просто интересно.
– Гос-споди! – с надрывом протянул Шатан, возведя глаза к потолку. – Ты из какой дыры вылез, трилобит? Что, о жучках никогда не слыхал?
Что такое «трилобит», Крис не знал. А о жучках, разумеется, имел представление. Но когда они сумели? Как?..
Лили Акимжанов продолжала молча сверлить его взглядом. И сквозила в этом взгляде уже не злость, а обреченность. И еще она нервно покусывала губу.
Габлер несколько мгновений оставался неподвижным, потом отошел от стола и сел в кресло у стены. Снял бегунцы, перевернул кверху подошвами. На светлой подошве правого бегунца, ближе к пятке, желтело еле уловимое круглое пятнышко. Крис подцепил его ногтем и с усилием отлепил. Поднес к глазам крохотный тонкий диск. Аккуратненький был жучок, ничего не скажешь. Габлер положил его на широкий подлокотник, встал и вернулся к столу.
– В своем номере по полу разбросали? В «Туарере»? – произнес он, не столько даже спрашивая, сколько утверждая.
Подцепить жучок он мог только в 1205-м, когда забрался через окно к этой парочке и бежал через комнату к прихожей.
Пленники молчали.
– Предусмотрительные вы, – прищурившись, добавил файтер. – Воры-специалисты. И отмычками хорошими запаслись. Ко всем дверям подходят?
Шатан всем телом повернулся к нему, поморщившись от неудобной позы.
– Слушай, ты кто все-таки? Если…
– Что ты собираешься с нами делать? – не дала договорить Шатану его спутница.
Габлер вновь уперся руками в столешницу.
– По первому вопросу я уже высказался: кто я – не имеет для вас значения. А на второй отвечу более подробно. И извини, что пришлось тебя ударить, мистрис. Ей-богу, я вовсе не кровожадный и женщинам стараюсь не грубить. Но, как говорится, положение обязывает.
– Конкретней, – раздраженно бросил Шатан, уже вновь улегшись на спину, на связанные руки.
– Пожалуйста. Я запру вас здесь, в номере. Тебя, мистрис, в ванной, а тебя, мистер, в туалете – ты уж извини. Ну и кляпы, конечно… Придется вам потерпеть. Утром придет серв – надеюсь, они уборку делают каждый день – и вас освободит. А я исчезну. Думаю, жучков на мне уже нет, но я проверю. И от штуковины, которую вы где-то там стащили, избавлюсь в самое ближайшее время. Вот такие у меня планы.
Крис обвел их взглядом. Мужчина едва заметно облегченно вздохнул, а женщина перестала кусать губу, и ее потухшие было глаза вновь заблестели. Вероятно, они ожидали, что он прикончит их и выбросит тела в утилизатор.
Впрочем, вид у Шатана все равно оставался угрюмым. Расставаться с юнитом явно не входило в его планы.
– Слушай, шустряк, – зло сказал он, – ты хоть соображаешь, в какую игру ввязался?
– У меня в этой игре роль маленькая, – поскромничал Габлер. – Забрать и передать. И все, для меня игра закончена.
– И эта маленькая роль может принести тебе очень большие неприятности, – зловеще произнес Шатан. – Знаешь, какое наказание предусматривает уголовный кодекс за нападение на государственных служащих высших категорий, находящихся при исполнении? Да еще с причинением телесных повреждений? Пожизненное, шустряк! Как минимум.
Упади сейчас возле отеля «Селигер» космическая глыба, взвой разом все сирены противоракетной обороны, Крис, пожалуй, не обратил бы на это внимания. Руки его, упиравшиеся в стол, дрогнули. Он лихорадочно принялся перебирать документы и выудил две тонкие пластинки. Вгляделся сначала в одну, а потом в другую.
И понял, что совсем недавно уже читал подобное.
«Система Юпитера… Вери Рома… Грэнд Рома… Администрация Императора… Управление делами… Преториат Унус… Лансер-трес…»
И Здено Шатан, и Лили Акимжанов были коллегами Янкера – ин-кард невозможно подделать в принципе!
Габлер поискал позади себя стул, не нашел и остался стоять с документами в руке. Два лансера-треса, два высокопоставленных государственных служащих из Администрации Императора, два грэнда молча смотрели на него.
Вероятно, выглядел файтер совершенно обалдевшим, потому что Шатан с легким удивлением спросил:
– Ты что, не знал?
Крис не ответил. Он был всецело поглощен собственным мыслительным процессом.
Коллеги Янкера… Это дело совсем перестало ему нравиться.
«Господи, во что же я вляпался? – растерянно думал он. – Нанес побои грэндам… При исполнении… Да, тут не только пожизненное можно схлопотать, но и вообще с жизнью распрощаться…»
Из подвалов памяти вдруг всплыли когда-то где-то то ли прочитанные, то ли услышанные строки:
- Дети, вы рвете цветы, собираете вы землянику. —
- Прочь убегайте: в траве – змея холодная скрыта[78].
Между прочим, хороший был совет.
Хитрюга Улисс вел какую-то свою игру? Что-то там обтяпывал, и втравил и его, Габлера, наивного защитника отечества…
«Стоп! – сказал себе Крис. – Удирал-то не Янкер, а вот эти…»
Кажется, все эти лансеры-тресы друг друга стоили. «Вор у вора дубинку украл» – так, что ли? Нужно было прекратить сбор земляники и немедленно убегать прочь. В космопорт – и на ближайший рейс куда угодно. Провести время на любой планете, в любой дыре, и вернуться сюда только тогда, когда здесь уже будет Янкер. Не таскать же с собой эту штуковину по галерам! Не хватало еще и влипнуть на досмотре… Тоже, между прочим, пожизненное заключение, без права на апелляцию… Поскольку лансеры-тресы действовали тайно, значит, никто не будет подкарауливать его, Габлера, ни в космопорте, ни тем более на галере. Пусть играют в свои игры, воруют что-то там друг у друга – не его это дело. Его дело – побыстрее выбраться из этой заварушки и попасть наконец-то домой!
Все в голове, кажется, утряслось. Габлер прищурился и сказал, похлопывая инками лансеров-тресов по ладони:
– Ребята, у меня почему-то такое ощущение, что шума вы поднимать не будете. А насчет пожизненного заключения или высшей меры… Насколько я понимаю, это должно сейчас больше заботить не меня, а вас.
И уже спокойно выдержал яростный взгляд Шатана.
– Я не знаю, что там у вас за дела, – продолжал файтер, – и какую такую ценность вы друг у друга уводите. Это ваши проблемы, а не мои. Я ведь не работаю в Администрации Императора. Так что сейчас я затолкаю вам кляпы и препровожу в места, так сказать, временного содержания. Надеюсь, сопротивляться не будете, пожалеете свои головы? Я ведь мозги и напрочь отбить могу.
Шатан сверкнул глазами, а Акимжанов вновь принялась кусать губу. Габлер начал собирать со стола документы и унидески.
– Не трогай, – бросил Шатан.
– Извини, не могу. У меня на душе будет спокойней, когда все это окажется в утиляге.
Габлер направился к двери – люк утилизатора находился в прихожей. За спиной вновь раздался басистый, но уже с нервной хрипотцой, голос Шатана:
– Постой!
Крис повернулся к своим пленникам. Чиновник напрягся и сел, всем телом подавшись к файтеру. Его залысины блестели от пота. Сослуживица Шатана оставалась неподвижной, но видно было, что она многое бы отдала за возможность освободиться от пут.
– Я так понимаю, ты в подробности не посвящен? – вкрадчиво спросил Шатан.
– Правильно понимаешь, мистер. И не желаю быть посвященным. Мне это совершенно ни к чему.
– Послушай, ты влез в очень опасное дело. Не знаю, кто и что тебе про нас нарассказывал, но тебя бросили под танк. Поверь, я знаю, что говорю. У тебя нет шансов выйти сухим из воды, концы-то остались. Ты будешь крайним, а знаешь, что делают с крайними?
У Габлера от этих слов мурашки побежали по спине.
«Может ли Улисс сподличать еще раз?» – задал он себе вопрос.
Ему в это не верилось. И он надеялся, что друг детства в случае чего убережет его от неприятностей.
– Не знаю, что императорские чиновники делают с крайними, – сказал он, – но не думаю, что буду именно таким. И вообще, мистер Шатан, дай мне самому позаботиться о себе. Ты лучше о своей дальнейшей участи побеспокойся. – Он перевел взгляд на бледную Лили Акимжанов. – И твоей пособницы.
– Тебя все устраивает в Империи? – вдруг быстро спросил Шатан.
Крис некоторое время с удивлением смотрел на него, а потом усмехнулся и покивал:
– Понимаю, тебе не хочется сидеть с кляпом в сортире, тебе лучше поболтать. Но у меня другие планы, я их уже довел до вашего сведения. Если имеешь что-то против Империи, то это не мне надо рассказывать, а кому-нибудь другому.
Габлер сделал еще один шаг к прихожей, но Шатан вновь остановил его:
– Тебе обещали заплатить? Сколько?
Файтер развел руками, чуть не уронив карды:
– Тайна сделки, сам понимаешь…
– Мы заплатим больше! – выкрикнул Шатан. – Назови сумму! Любую, слышишь?
Крис немного помолчал и сказал:
– Не помню, где видел одно изречение: «Есть мера в вещах». По-моему, сказано неплохо. А наши, когда играют в карты, приговаривают: «Не очко меня сгубило, а к одиннадцати – туз!»
И, уже не останавливаясь, направился к утилизатору, услышав сзади злобный возглас, сопровождаемый звуком плевка: «Идиот!»
Габлер не стал обижаться. На месте Шатана он, наверное, еще и не так бы ругался. Позаковыристей.
Быстро спустившись с крыльца отеля «Селигер», Крис направился к уже поджидавшему такси – теперь ему было не до ночных прогулок по городу. Теперь следовало как можно быстрее очутиться подальше не только от Твери, но и от Земли.
Ближайшая пассажирка уходила с орбиты в одиннадцать – это была галера «Луций Корнелий Сулла Фэликс» до системы Квирина, и Крис на нее успевал. Еще в номере, затолкав грэндов в ванную и туалет и привязав к трубам (они не сопротивлялись, сохранив тем самым здоровье), он заказал билет. Квирин так Квирин, ему было все равно. Информировать портье о том, что он не намерен возвращаться в отель, Крис не стал – зачем? Портье это знать ни к чему, да и номер оплачен на неделю вперед. Поинтересовался только, когда будут делать там уборку. «Часиков в десять-одиннадцать», – ответил портье. И это значило, что Шатан с Акимжанов при всем желании не успеют попасть на «Суллу». И останутся с носом.
Такси чуть ли не мгновенно перемахнуло через реку и опустилось у вокзала «Волга». Габлер, оставив плащ на сиденье, быстрым шагом направился в зал и забрал императорскую цацку из камеры хранения – чтоб ей провалиться в тартарары! Оставлять ее здесь было совершенно ни к чему, пусть теперь полежит в другом месте. Вновь забрался в уникар, и тот взял курс на космопорт «Дикое поле».
Стояла глубокая ночь, небо постепенно затягивали тучи, гася звезды, и внизу тоже почти не попадалось никаких огоньков. Планета казалась холодной, унылой и безлюдной…
«Прощай, Тверь», – подумал он.
На Шамбалу – единственную спутницу Квирина галера должна была прибыть тринадцатого, а в обратный рейс уходила пятнадцатого. Таким образом, вновь появиться на Земле он сможет только вечером семнадцатого августа. А Янкер будет здесь шестнадцатого.
«Ничего, поскучает сутки, – сказал себе Габлер. – Так даже лучше, будет держать под контролем своих вороватых сослуживцев, если объявятся в космопорте».
Конечно, самым приемлемым вариантом было бы просто, оставив юнит в «Диком поле», сообщить Улиссу номер камеры хранения и, долетев до Шамбалы, отправиться домой – через Единорог. Но пойти на такое Крис не мог. Выставить номер на эд-пейдже, на всеобщее обозрение… Это не лезло ни в какие ворота. Может, никакого риска тут и не было, но Габлер от такой идеи сразу же отказался. Нет, он откроет камеру хранения своим голосом, в присутствии Янкера, отдаст ему юнит, взамен получит вторую часть обещанного вознаграждения… и там будет видно, откажется ли Эрик от других своих посулов или нет.
Крис вынул из кармана унидеск, зашел на эд-пейдж «Терра» и начал просматривать сообщения. И почти сразу обнаружил нужное:
«Гладиатору. Буду 16-го. Улисс».
Как Габлер и предполагал.
Янкер не стал пользоваться скоростными кораблями спецслужб, предпочитая обычную рейсовую галеру. Значит, по-прежнему не хотел привлекать лишнее внимание. Или не мог…
«Меня это не касается», – подумал Крис и начал набирать новое послание: «Уллису. Улетаю налегке, вернусь 17-го. Жди в «Диком поле». Гладиатор».
Он представил недоумение Янкера и усмехнулся. Пусть поволнуется, пусть поругается… «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Золотое правило нравственности. А Янкер о нем в свое время не вспомнил.
Габлер убрал унидеск, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Теперь можно было немного подремать.
Но ему не дремалось. В голове неустанно крутились мысли об этом темном деле, и он задавал себе вопрос: стоило ли соглашаться на предложение Янкера? Да нет, не предложение это было, а просьба. Отчаянная просьба попавшего в безвыходное положение человека. Возможно, провал грозил Улиссу не только потерей места в Администрации Императора, но и чем-то похуже…
«Это его проблемы», – сердито отмахнулся от мыслей Габлер и дал команду пайлоту включить тиви.
…В залах космопорта «Дикое поле», кажется, ничего не изменилось со вчерашнего вечера: шопы, кафетерии, бегущие надписи, мув-имиджи; даже пассажиры были похожи на вчерашних. До шаттла на орбитальную станцию оставалось еще много времени, и Крис был обречен на томительное безделье. Юнит он вновь поместил в камеру хранения, прошептал заклинание и отправился бродить туда-сюда, разглядывая витрины. Еще в такси он накинул плащ. Ему хотелось быть как можно более незаметным, а лучше всего – вообще невидимым. Но «невидимки» остались на базе – да и кто бы выдал одну из них уходящему в отпуск?
Когда из-за угла сувенирки показался рыжий здоровяк в тускло-серебристом комбинезоне, Крис вновь всерьез подумал о том, что каким-то невероятным образом провалился в прошлое. Во вчерашний вечер. Рыжий все так же покачивался, а когда заулыбался, обнаружились у него во рту две дырки на месте все тех же передних зубов. Улыбался он не просто так, а потому что явно узнал Криса – и это было удивительно, учитывая его вчерашнее и сегодняшнее состояние. Судя по всему, он за все это время так и не прилег. Впрочем, умение много пить входило в обязанности эфесов…
– А вот и ты! – взревел рыжий и стремительно заключил Габлера в объятия. – Куда ты подевался, Алессандро? Я ж, эт-самое, обыскался.
Крис с трудом высвободился из железной хватки «солнца» и хотел уже пояснить, что он вовсе не Алессандро, но тот бесцеремонно схватил его за борт плаща, распахнул и завопил еще громче:
– Ага, «минерва»! Послушался-таки Арьена Рютте. Но меня не проведешь! Пошли, братан, промочим горло!
Он не выпускал плащ Габлера из своей лапищи, и Крис понял, что на этот раз ему не отвертеться. Да и не было, собственно, причины отказываться – стаканчик-другой чего-нибудь в меру крепкого ему сейчас бы не помешал. Хотя пить спиртное в столь ранний час вовсе не было его хобби.
Арьен Рютте поволок его на второй ярус, почти непрерывно говоря на ходу. Прогуливавшиеся по залу полицейские внимательно смотрели на него – наверное, далеко не в первый раз, – но не трогали. Продолжал он изливаться и в «поилке», где его, видимо, уже хорошо знали, – рыжий явно соскучился по компании, но заводить беседы с сивилами считал ниже своего достоинства. Можно было только поражаться тому, что он до сих пор способен довольно внятно излагать свои мысли и почти не терять нить повествования. И отрекомендовавшегося ему Габлера он безошибочно называл Крисом.
Напиток, предложенный для употребления Арьеном, оказался весьма своеобразным. «Горилка с перцем» – так он назывался, и Габлер радовался, что поначалу сделал всего лишь один не очень длинный глоток. В горле словно развели костер, а на глаза навернулись слезы. Он торопливо влил в себя предусмотрительно взятый сок, и пожар утих. В дальнейшем он действовал по той же методике, и вскоре ему стало очень хорошо и очень легко, словно свалился с души тяжелый камень. Арьен же Рютте горилку ничем не запивал, однако держался на том же уровне и не выказывал никаких признаков близящейся отключки. Видать, очень крепкий был парень. Сродни горилке.
Читать бесплатно другие книги:
