Шаш Бардаш Валерий
– Не вешай трубку. У меня нет больше монет.
– Зачем мне её вешать?
– Ты можешь подъехать на машине к воротам автопарка?
– Какого автопарка?
– Нашего.
– На какой машине?
– Чёрт! Возьми такси. Захвати с собой брюки, носки, рубашку и что-нибудь на ноги.
– Что случилось?
– Приезжай.
– У меня вся обувь большая.
– Привези что-нибудь, только поскорей.
– Что случилось?
– Приезжай!
– Хорошо.
– Только быстрей.
Такси отъехало, оставив Рэма у дороги, Вар вышел из укрытия. Рэм держал в руках пакет и оглядывал Вара удивлёнными глазами.
– Где это ты так вымазался?
– Одежда в пакете?
– На. Туфли все большие, я взял свои старые кеды.
– Подожди здесь, я переоденусь.
Вар зашел в кусты. Рэм молча сел на скамейку.
– Ты ремень взял?
– Забыл. Я тебе говорил, что у меня размер больше.
– Эти штаны в два раза шире меня.
– Черт, наверно, отцовские. Мне тоже показались большими.
Вар вышел из кустов в сухой рубашке, носках, кедах и мокрых штанах. Он всучил пакет Рэму.
– Спасибо.
– Не подошли?
– Сам попробуй. Мне надо где-то просушиться. Как штаны на вид?
– В темноте сойдёт. Извини. Поехали к нам на дачу. Там просушишься. У тебя есть деньги?
Дачный посёлок на окраине города пустует в это время года. Хорошо, что электричество было. Вар отмыл грязную одежду и сушил её над спиралями обогревателя и под струёй воздуха от маленького шумного вентилятора. Куртка из синтетики выглядела неплохо, брюки и рубашка тоже. Ботинки беспокоили Вара больше всего. Он тщательно отмыл их и осторожно сушил, держа в руках, опасаясь повредить кожу.
Удивительно, но Рэм не задавал вопросов. Только по-хозяйски приготовил чай и нашёл где-то банку с засахаренным вареньем. Вар набросился сначала на горячий чай, затем на варенье. Они молча сидели в маленькой кухне, освещённой светом от раскалённой спирали обогревателя, и наблюдали за сушкой. Округа была совершенно безлюдной.
Брюки стояли колом. Вар недовольно поморщился, но надел. Зато ботинки, хоть и не совсем сухие, выглядели отлично, так же как и куртка. Вар почувствовал облегчение. Они вышли на улицу, освободились от чая и зашагали к остановке. На такси денег не осталось. Их подобрал старый трясучий автобус. Неровности дороги отзывались в том месте живота Вара, где сгустились все его тревоги и страхи. Он вспоминал взгляд Золотозубого, неподвижность его тела в воде и крики людей у канала.
– Ни кому об этом, – сказал он тихо Рэму.
Они вышли из автобуса и решили идти по домам пешком. Рэму три остановки, Вару две. В разные стороны. Друзья попрощались.
Тревожность и ощущение несправедливости. Он понимал, что попал в серьёзный переплёт. И совсем вроде без вины.
– В Вашем городе обо мне наверняка знают, принцесса. Я подозреваю, что Ваш отец и брат не одобряют поездки ко мне.
– Я свободна в своих поступках, – ответила она с простотой и достоинством.
– Разумеется.
– Расскажите мне, что случилось?
– Совсем мало есть что рассказать. Когда я очнулся на земле, то помнил только, что наш корабль терял высоту в штормовой зоне и мы искали место для приземления. Очевидно, я катапультировал, но не помню когда и почему. И почему этого не сделал мой друг. На месте, где корабль ударился о землю, обнаружили большую воронку и груду металла.
– Вам не поверили?
– Мне не поверили. Никто, даже те, кто должен был поверить.
– Сестра Вашего друга?
– Да. И не только она. Весь город вдруг вспомнил, что я чужак.
– До нас дошло известие, что Ваш друг нашёлся.
– Нашёлся? Когда? Где?
– Подробности мне, к сожалению, неизвестны. Простите, что я не сказала этого Вам сразу. Теперь Вы вернётесь в свой город?
– Вернуться? Нет, туда я никогда не вернусь.
Почти каждую неделю в многочисленных каналах города находят безжизненные тела шашей. Большинство из них попадают туда со своей помощью, некоторые с чужой. Они опасны, эти каналы. Особенно в период полноводия. Быстрое течение, водовороты, скрытые коряги, высокие берега. Зимой воды в них совсем мало, зато берега становятся выше. А много ли нужно дурной голове?
Незадачливых вылавливают, по возможности опознают и хоронят. Едва заметные происшествия в жизни города. Лишь изредка такие находки становятся событием. Из-за необычных обстоятельств или персоны пострадавшего. Впрочем, породить слухи в городе – совершенно не требующее больших усилий дело. Город исправно продолжает работать, как вечный усилитель и распространитель слухов. В эту зиму атмосфера в Шаше чрезвычайно им благоприятствовала.
В канале нашли труп молодого шаша. Его зарезали перед тем, как он попал туда. Об этом быстро узнали все. Осведомлённые люди утверждали также, что молодой шаш был одним из зачинщиков недавних беспорядков. Ему наверняка отомстили. Слухи вызывали тихую одобрительную реакцию у одних, неодобрительную у других и тревожные чувства у всех шашей. На улицах опять появилось заметно больше вооружённых людей в форме. Это подтверждало и слухи, и то, что правители города тоже сильно озабочены.
– Недалеко от тебя. Там, где в канале есть воронка, знаешь где?
– Я-то знаю, я там купался тысячу раз. А ты откуда знаешь? Ты там наверняка никогда не была.
Слухоохотливая Зара всегда быстро выводила Вара из равновесия, поднимая неспокойные чувства. Она хорошо это знала и научилась не подавать виду. Или ей нравилось дразнить?
– Он был один из зачинщиков. А когда их всех отпустили, кто-то отомстил. Правильно сделали.
– Ты же говорила, что зачинщиков не было в городе.
– Он, конечно, был не самый главный. Всё равно поделом. Кто знает, может, он был один из тех, кто убил Вита?
Вар удивлялся своей способности участвовать в этом разговоре. Прошла неделя, он чувствовал себя в относительной безопасности. Только две души могли связать его с этим событием. Он в них не сомневался. Больше всего его беспокоила невозможность узнать, отчего умер Золотозубый. Ударился головой о камень или корягу? Наткнулся на что-то? Почему говорят, что зарезали? Не помогало его пренебрежительное отношение к слухам. Он опасался, что память играет с ним шутки, события вспоминались очень неясно, как будто с большими пробелами. Он совсем не был уверен, что помнит всё, что тогда произошло. Это очень беспокоило его.
– Они дураки. Думают, что без нас будут лучше жить, – Зара не хотела останавливаться.
Без тебя им никак не прожить. Беспокойные чувства искали высвобождения привычным способом. Особенно когда его заводила Зара. Он сильно захотел подчинить её тело. Он заёрзал на своём диване, зная, что освободиться от этих чувств будет не просто. Только шесть часов, не очень поздно. Двадцать минут – и я там.
– Ты что делаешь вечером?
– Ничего. Мои уходят в гости.
– Тебя не берут?
– Мне там неинтересно. Хочешь – приходи.
Через десять минут он вдыхал свежий воздух улицы и прятал руки в карманах куртки, хотя было не так уж холодно. Сыро только. До первого появления такси рукам нечего делать на открытом воздухе. Вытолкнувшие его из дома чувства заменились другими, которые у него всегда вызывает погружённый в темноту зимнего вечера город. Он вдруг подумал о Горошке и садился в такси с чувством предстоящей неприятной обязанности. Зачем я туда еду?
Он постучался, зная, что дверь откроет другая Зара. К которой он мог позволить себе прикоснуться только осмотрительно, если не нежно. Чтобы не сильно обмануть ожидание глаз. Хотя обманывал их этим ещё больше. Зачем он сюда пришёл?
– Привет. Хочешь чаю?
На кухне было как после генеральной уборки. Пол и клеёнка стола светились чистотой и свежестью. Ни одной крошки, ни пятнышка. Вар как мог расслабился на жестком стуле.
Край халата слегка поднялся и приоткрыл бёдра, когда Зара тянулась за банкой варенья наверху кухонного шкафа. Намеренно. Тщательно расчёсанные каштановые волосы и выразительные глаза. Подкрасила? Или освещение такое? Приведшие его сюда желания быстро возвращались, но Вар не чувствовал себя хозяином положения. Нужно ли тебе то, с чем я пришёл? Ты ведь должна понимать, с чем я пришёл.
– Хочешь другое варенье?
– Нет, спасибо. Уже ничего не хочу.
Он стал наблюдать, как Зара моет чашки и тарелки и ставит их в сушилку. Закончив с посудой, она вытерла стол тряпкой. На нём остались пропущенные две маленькие крошки.
– Пойдём ко мне в комнату?
– На кухне хорошо. Тепло и чисто.
– Подожди, я сейчас вернусь.
В её отсутствие Вар пытался убедить себя отправиться домой, зная, что это выше его сил. Она вернулась и принесла с собой запах, который, наверно, предназначался быть приятным. Для чего ещё?
– Что, так и будешь здесь сидеть?
Она потянула его за руку. Вар не поддался, она оказалась на его коленях и поцеловала в губы. Он напряг ноги под грузом, положил на неё руки и ответил. Стараясь быть нежным. Она поцеловала его еще раз, смелее и настойчивей.
К этому моменту запас их нежности был растрачен. По крайней мере, одного из партнёров. Вар находился уже за точкой контроля своих чувств. Он ведь был ещё очень молодой шаш. Он был занят грудью обнажённой по пояс Зары. Упругая грудь молодой шаши. Природа наделила его способностью оценить её по достоинству. Она завладела всем его вниманием, он не замечал, что происходит с Зарой. Через несколько минут он поднял подружку на ноги и стал валить на кухонный стол. Убедившись в отсутствии сопротивления, он распластал её на прохладной клеёнке и в этот момент увидел закрытые глаза Зары. Неудобство позиции заставляло его работать неистово и безудержно. Казалось, что нет конца потоку высвобождающихся из него угловатых, колючих чувств. Он не услышал от неё ни звука. Наконец он осторожно расслабил над ней своё тело, чувствуя вину за грубое обращение. Он лёг рядом с ней на бок и попытался обнять. Неудобства заставили их подняться и сесть на столе. Зара накинула на себя халат.
– Так можно сломать стол, – сказала она выразительно обыденным голосом.
– Я сейчас, – она выскользнула из кухни, хлопнула дверь ванной. Вар торопливо привёл свою одежду в порядок, поправил клеёнку, сел поудобней на стуле и обратил внимание на полумрак в кухне. Горел только маленький светильник наверху посудного шкафа. Когда успела переключить? Из ванной не доносилось ни звука.
Когда Зара вернулась, она сразу включила верхний свет и потянулась выключить светильник на шкафу.
– Так было хорошо.
– Оставить?
– Конечно.
– Скоро мои вернутся.
– Мне уже домой пора?
– Нет, посиди. Я что-то проголодалась. Хочешь копчёного мяса? Папа привёз из командировки.
Под молчаливым наблюдением Вара она нарезала тонкие ломтики чёрного хлеба и положила на них тонкие ломтики пахучего мяса.
– Как вкусно!
– Мне тоже очень нравится. Может, останешься у нас, уже поздно?
– Поеду скоро.
– Я бы боялась сейчас быть на улице.
– Из-за этого трупа?
– И поэтому тоже. Неспокойно.
– Откуда ты знаешь, что с ним случилось? Может, он сам туда свалился.
– Всё равно. В городе неспокойно.
– Это правда. Уляжется.
– А если нет? Если нам всем придётся отсюда уезжать?
– До этого дело не дойдёт.
– Хорошо бы. Я не хочу никуда уезжать.
Никакого неспокойствия не ощущалось на улицах Шаша. Малолюдных и тёмных в такое холодное, позднее время. Ехали по ним домой родители Зары вместе с другими пассажирами, путешествующими по ночному городу. По дороге они привычно вглядывались в знакомые очертания домов, перекрёстков, остановок. В редких пешеходов. В их памяти хранились бесчисленные картины этих улиц в любую погоду, время дня и года. Всегда милые сердцу картины. Приносящие в души шашей ощущения тихой радости, спокойствия и вечности их мира. Привычные и дорогие до слёз. Некоторым шашам иногда кажется, что им совершенно не прожить вдали от этих картин.
– Может, позвонить домой? Уже почти час прошёл, – Горошек выглядела всерьёз озабоченной.
– Не волнуйся. Опоздать на час для него совершенная ерунда. Удивительно, что ты этого ещё не знаешь. Я предлагаю купить билеты на следующий сеанс.
– На него тоже?
– Появится – купит сам. Билеты будут.
– Давай позвоним. У меня есть монетка.
Они с трудом нашли исправный телефонный автомат. Такой, чтобы с неоторванной трубкой, непогнутой щелкой для монеты и с гудком. С лица Горошка не сходила озабоченность. Простое милое лицо, Вар не хотел отходить от него ни на минуту. Ему нравился скромный вид подружки. Незатейливо причесанные волосы, неподкрашенные глаза. Он готов был верить, что на её губах совсем нет помады. А больше всего ему нравилось замечать, что она чувствует себя совершенно свободно рядом с ним.
– Когда? Пятнадцать минут назад? Спасибо. Да, мы его ждём. До свидания. Ну вот, а ты волновалась. Скоро должен появиться. Может, успеем на следующий сеанс.
– Такого ещё не случалось.
– Знает, что ты со мной, расслабился. Вернёмся в кафе или зайдём внутрь кинотеатра? Холодно. Говоришь, ещё ни разу не опоздал? Трудно поверить.
– Так стало тревожно в городе. Ты слышал о том, что произошло возле вас? Кого-то нашли в канале.
– Слышал. Я его, наверно, знал.
– Да? Как?
– Мой школьный друг живёт там недалеко.
– Это не твой друг?!
– Нет.
– Зачем люди это делают?
Вар был рад, что Рэма нет рядом.
– Говорят, что он участвовал в погромах.
– Ему отомстили? Наверно, этому никогда не будет конца. Так мой папа говорит. Мы уже скоро уедем из города.
– Думаешь, тебе будет не хватать Шаша?
– Не знаю. Я люблю город, но есть и другие места. Мне нравится там, где папа родился.
– Будешь там учиться?
– Да. Закончу этот год здесь, а летом уедем с мамой. Папа собирается раньше уехать.
– Я, наверно, никогда не уеду отсюда. Нигде не приживусь. Просыпаюсь утром, слышу шум города. Родной. Люди начинают день. Повсюду, в разных концах, есть свои. Там хороший друг, там хороший приятель. Подружки. Полный город. И те, кого не знаю, тоже свои. Шаши. Выйду на улицу, увижу Солнце – и сразу чувствую, как умиротворение находит. Просто так, без причины. Как без этого можно прожить?
– Меня скоро здесь не будет.
– Без Вита стало пусто. Скоро ты.
– Ты, наверно, преувеличиваешь. В других местах тоже есть Солнце.
– Такого нет нигде. А помнишь сумерки поздней осенью, когда ещё сухо? Густые, вязкие, не поддающиеся свету фонарей и машин, только пристальному взгляду. Мне кажется, что я должен испытать их непременно каждый год. Грустные, освобождающие. Прослезиться просто так, без причины. Знаешь, как одновременно тяжело и очень легко на сердце?
В улыбке Горошка присутствовало всё, что в ней должно было присутствовать. И легкая умная усмешка, и удивление, и неподдельное восхищение. Всё в правильной пропорции. Вар не верил, что придёт когда-нибудь время – и он не сможет больше видеть это лицо. Он совсем не стеснялся своих признаний, только жалел об их нескладности и неточности.
– Ты пишешь стихи?
– Иногда, по настроению.
– Прочти.
– Не сегодня.
– Ну пожалуйста!
– Следующий обязательно покажу.
– Что-нибудь сочиняешь?
– Нет, в последнее время настроения совсем нет.
Горошек задумчиво притихла.
– Мы не виноваты в том, что произошло с моей подружкой и твоим другом.
– Могли бы, наверно, помочь. У меня было тогда ружьё. И патронов куча.
– Их было очень много. Убили бы кого-нибудь не дай бог.
– Без этого всё равно не обошлось.
– Правда. Отец моей подружки едва выжил. Они, кажется, узнали кого-то из бандитов. Её мама запретила брату думать об этом. Поэтому они так быстро уехали. Ты бы тоже отомстил за Вита?
– А можно оставить такое безнаказанным?
– Обещай, что никогда даже не подумаешь об этом, – что-то в тихом голосе Горошка причинило боль.
– За меня не бойся.
– Обещаешь? – она была очень серьёзна.
– Обещаю.
В фойе стало очень шумно, приближалось начало следующего сеанса.
– Может, он ищет нас на улице? Давай посмотрим.
Они нашли Рэма на улице и проигнорировали неубедительные уверения, что он уже поджидает их здесь почти час. Говорить не хотелось. Рэм подстроился без вопросов. Друзья молча купили билеты, просмотрели фильм и вышли на свежий воздух всё такой же молчаливой группой. Хороший фильм, Виту бы понравился.
Не теряя времени, они отправились провожать Горошка домой. На автобусе, через мглу и сырость города.
– Чего это с вами? – спросил Рэм по дороге обратно.
– Про Вита говорили.
– А-а.
Через двадцать минут они вышли из автобуса и сели на скамейке пустой остановки.
– Ты нож спрятал?
– Не было никакого ножа.
– Это ты сделал?
– Я его не убивал. Мы упали вдвоём с трубы. Напоролся на что-то, наверно, или ударился. В темноте не разглядеть было. Я ему ничего не сделал.
– Как вы оказались на трубе?
– Я наткнулся на него на улице и убегал. Он погнался.
– Почему говорят, что зарезали?
– Не знаю. Может, Рин что-нибудь знает. Я боюсь туда ходить.
– Не ходи, конечно. Все равно поделом гаду. А пистолет не замочил?
Рин всё откладывал визит к Вару, надеясь, что тот появится сам. Да и выбрать подходящее время стало непросто из-за новой работы. Вечерняя смена ему нравилась, особенно тем, что платили гораздо больше. Нравилось возвращаться домой поздно, когда все уже спят, и что днём его перестали беспокоить, давая отоспаться, сколько хотелось. Он стал чувствовать себя на равных со старшими братьями. Он приносил домой почти столько же денег, что и они.
Он очень удивился тому, что случилось с его соседом. И совсем не был уверен, о чём будет спрашивать Вара. На похороны собралась вся округа. Там он ловил на себе взгляды старшего брата Золотозубого. Что-то подозревают? Это тоже удерживало его от встречи с Варом. Он не знал, что думать. Подробностей происшествия просачивалось мало, только то, что тело нашли на дне канала. Говорили, что зарезали ножом, но Рин не очень этому верил. Он сам не расспрашивал, только слышал, что приносили домой родные. Отец неодобрительно качал головой и выражал сдержанное сочувствие родителям. Впрочем, сам отец тоже не ходил туда, только разговаривал с соседями.
Рин стал немного беспокоиться, когда через несколько дней после происшествия понял, что Вар к нему не придёт. Хотя наверняка знает, с кем это случилось. Весь город об этом говорил. Должен был уже появиться с вопросами. Почему не пришёл? Рин не был теперь уверен, что сделал правильно, когда рассказал Вару о Золотозубом. Как можно было не рассказать?
Он не находил в себе много места для жалости и сочувствия. Для вины тоже. Он не допускал, что Вар был замешан. Кто-то другой отомстил, за другие дела. Правильно сделали. Это молчаливое мнение разделяли все мужчины в семье. Кроме отца, возможно. Рин решил, что позвонит Вару и договорится встретиться где-нибудь в городе. И за пивом узнает, что его друг совсем ни при чём. Вар с ножом? Рин тихо усмехался такой мысли. Никто в автобусе не обратил на усмешку внимания. Несмотря на то, что внутри было довольно много людей для такого позднего часа. Рин прождал на остановке больше часа и теперь наслаждался теплом душного салона.
Самым большим недостатком новой работы было неудобство с дорогой. Его автобус останавливался в другом конце района, минутах в двадцати пяти ходьбы от дома. Неудобство сглаживалось тем, что до недавнего времени он приезжал домой на своём микроавтобусе и иногда даже подрабатывал, подбирая людей по дороге. Но вот уже почти неделя как машину приходится оставлять в гараже. Перестали разрешать ездить на ней домой. Какая-то проверка сверху. Рин надеялся, что она скоро закончится. Ему совсем не нравилось шагать по узким неосвещённым улицам родной округи в такую тёмную и холодную ночь. Он мёрз в своей лёгкой куртке и шёл быстро, как мог.
Вот и пустырь, ещё два поворота – и он дома. Рин прибавил шагу. Он не заметил, что сзади к нему стремительно приближались три тени, которые вышли из густых кустов, как только он появился на пустыре. Как будто поджидали. Заметить в темноте их было почти невозможно. Рин едва различал, куда ступают его ноги. И услышать их тоже было не просто. Три пары ног передвигались со сноровкой и уверенностью. Не совсем обычной, но приобретённой в результате интенсивных тренировок. Редкий молодой шаш получает такую подготовку в армии. Для этого отбирают единицы из них. Опытные люди знают, на что обращать внимание при отборе. Не каждого можно научить бесшумно подкрадываться сзади и втыкать нож в сердце ничего не подозревающего человека. Так, чтобы лезвие вошло без задержки, не натыкаясь ни на какие препятствия. И одновременно зажать ладонью рот жертвы, чтобы из него не вырвалось ни одного звука. Для этого нужны особые природные качества. Которыми земля продолжает одаривать некоторых из своих сыновей.
Рин никак не успел отреагировать. Ничего не успел почувствовать. В этом ему, наверно, повезло. Если суждено принять смерть от чужих рук, следует отдавать предпочтение умелым.
В сознание вдруг проникли фразы из разговора двух стоящих рядом шашей. Слишком близко стоящих, на остановке было тесно. Что-то происходит с транспортом, когда в городе понижается температура воздуха. Что-то там у них замерзает.
Вар не очень обращал внимание на толпу и неожиданно морозное утро. Он согревался обрывками свежего сна. На планете двух Солнц не бывает холодно. А может, бывает, далеко на севере или далеко на юге. Он не был уверен. Приземлился корабль. В чертовски знакомой манере. Он поспешил вниз. Открылась дверь, и лицо пилота осветилось улыбкой. Они обнялись, как братья. Он не верил своим глазам.
– Где ты пропадал всё это время? Я тебя обыскался.
– Собирайся, нам пора домой. Нас ждут.
Радостно и приятно видеть такое знакомое лицо.
Вар старался вытянуть из памяти последовавший эпизод с принцессой, когда вдруг услышал, о чём говорят два шаша справа.
– Где?
– На пустыре. Я сейчас проходил там.
– Кого?
– Не знаю, всё оцеплено, людей много вокруг, никого не подпускают. Сказали, что кто-то из своих.
– Совсем плохо стало. Второй человек за две недели.
– Что случилось, ребята?
Шаши повернули озабоченные лица к Вару. Один из них был ему знаком.
– Кого-то опять убили, – сказал после небольшой паузы шаш со знакомым лицом.
– Где?
– На большом пустыре возле канала. Там, где водопад.
– Когда?
– Только сейчас вот проходил мимо.
– Кого?
– Не знаю. Не подпускают никого сейчас. Говорят, местного, – шаш смотрел на Вара пристально. Тоже узнал?
– Совсем плохо стало. Зачем так делают? – сказал второй шаш.
Все трое молча покачали головами. Вар пытался совладать с сердцебиением. Он был рад, что шаши возобновили свой разговор. Он не знал, куда девать себя, беспокойство охватило его в тесноте остановки ранним морозным утром. Чистое небо розовело на горизонте, вот-вот из-за него появится край Солнца. Лицо привычно повернулось в ту сторону, но взгляд стремился далеко за горизонт, за светлеющее небо, внутрь. Подъехал переполненный трамвай и отъехал, захватив с собой несколько отчаянных шашей, его соседей в том числе. Вар смотрел на противоположную сторону дороги, не зная, что делать. Наконец он сделал шаг, пересёк дорогу и вошёл в узкую улочку. Ноги сами несли. Он не мог заставить себя остановиться, чтобы решить, можно ли ему появиться вот так на пустыре. Встречные бросали на него удивлённые взгляды. Никто не шёл в одну сторону с ним, все шли в противоположную. Он оказался на улице Рина. Проходя мимо ворот его дома, он услышал плач. Негромкий и безнадёжный. Ноги отказали, Вар сел на скамейку у ворот, беспомощный, испуганный.
На этой скамейке его и обнаружил самый старший брат Рина, появившийся вдруг у ворот. К этому времени Вар уже почти овладел собой и был готов исчезнуть из этого места. После небольшой паузы недоумение сошло с лица брата. Вар с облегчением понял, что тот узнал его.
– Ты откуда знаешь?
– На остановке говорили.
Читать бесплатно другие книги:
