Шаш Бардаш Валерий

Кого это принесло? Он заспешил в прихожую.

– Рин! Привет…

– Не хочешь прогуляться на улице?

– Да ты что! Заходи, чаю попьём.

– Пошли на улицу, там не так холодно.

Настойчивый тихий голос. Домой его не заманить.

– Подожди, я надену что-нибудь потеплее. Дождя нет?

Беседка в середине двора была, разумеется, пустой. Они расположились на единственной целой скамейке.

– Что они тут делают? Не помню, чтобы мы ломали скамейки. Шпаны стало больше во дворе.

Рин закурил, Вар непроизвольно отодвинулся от табачного дыма. Откуда-то донёсся запах вкусной готовки.

– Я знаю, кто убил твоего друга.

– Кто?! – Вар услышал, как застучало его сердце.

– С нашей улицы. Ты его тоже знаешь. Он был вместе с нами в кафе.

– Который?

– Помнишь, с золотыми зубами?

– Они все были с золотыми. Который говорил: пускай уезжают отсюда?

– Нет. Ты с ним за водкой ходил. У него полный рот золотых. Мой сосед.

Холодный воздух с шумом выходил из ноздрей Вара. Рин закурил следующую сигарету.

– Откуда знаешь?

– Хвастаются, я тебе говорил. Дураки. Я сам не слышал, только от других. Рассказывают, что погнались за кем-то возле маленького рынка и избили. Говорят, что он сам под машину попал.

– Сам попал под машину?

– Так говорят. Сосед точно был одним из заводил. Он мне никогда не нравился. Плохая семья, отец их не любит. Его братишка стал играть новым мячом. Сам видел. Красно-белый. Говорят, того парня.

– У Вита был такой мяч.

Холод проникал под куртку. Вар скукожился и старательно прятал нос в поднятый воротник.

– Думаешь, он?

– Он.

– Что можно сделать?

– Не знаю. У нас никто не будет говорить.

– А ты как?

– Не знаю, я только слышал от других.

– Да… Где он живёт?

– В самом конце моей улицы, там, где большое дерево, помнишь?

– Зелёные ворота?

– Да, не забыл. Ты у нас давно не был.

Они помолчали.

– Ты что так дымишь?

– Не, я мало курю. Только сегодня.

Волнение улеглось, всепроникающий холод усиливался.

– У меня задница отмёрзла. Может, ко мне зайдём, попьём чаю?

– Не, домой пора. Я подумал, что тебе нужно это знать.

– Спасибо.

– Вот увидишь, никого не накажут. И никогда не узнают, кто убил Вита.

– Так уж никогда. Говорят, многих арестовали.

– Только самых больших идиотов. Знаешь, сколько их там было! Мамина подруга рассказывала, что хватают только тех, кто открыто хвастается на людях. Есть такие!

– Она откуда знает?

– Её муж там работает. Я тебе говорила.

– Да…, поймать всех будет трудно. Свидетели нужны. Многие боятся говорить.

– Никто не собирается ничего делать. Не будут никого ловить. Накажут нескольких дураков, чтобы люди успокоились, на этом всё и закончится. Главных заводил вообще не было в городе. Я тебе давно уже говорила, что это случится. Ты мне не верил.

Спорить не хотелось. И не только потому, что со многими словами Зары он не мог не согласиться. Его это редко останавливало. После вчерашнего разговора с Рином он пребывал в прескверном состоянии и появился у Зары немногословный и послушный. Какой он нравился ей больше всего. И отметил, что она обрадовалась. Ему нужна была помощь.

Давно он не засиживался у неё допоздна. Ещё немного и его присутствие перестанет быть уместным. Требовалась особая сноровка. Поспешить не спеша. И в лучшей его форме непростая для него задача. В этот вечер просто невыполнимая. Надежда теплилась, без видимых на то причин. После оживлённой реакции на его неожиданный приход Зара тоже стала непривычно немногословной.

Чувствуешь ли ты, что у меня внутри? Нет. Тебе это никогда не было интересно. С собой не успеваешь справляться. Знаешь, зачем я пришел?

Руки тянулись задрать плотный длинный халат и взяться за скрытые под ним теплые ягодицы. Они там тёплые, в этом он не сомневался. Он сомневался, что такая ласка будет встречена благосклонно. И не только потому, что домашние ещё не спали, слышались шаги и шум телевизора. У них уже был опыт работы в таких условиях. А потому, что у него совсем не было никаких сил для игры. Только желание разрядить утомляющее напряжение совсем не нежных чувств. Без игры не обойтись, никаких поблажек ему не давали. Зачем я пришёл сюда слабый и безоружный?

– Хочешь чаю?

– Нет, уже поздно. Домой скоро, – он осторожно прощупал прочность защиты. Реакция не обнадёжила. Отсутствие реакции. Плотно запахнутый халат. Голые лодыжки и немного открытой шеи. Безнадёжность опустилась на него. Ну да ладно. Всё равно не хотелось уходить из этого дома. От укутанного в материю теплого тела, уюта старого дивана и неназойливого света настольной лампы в дальнем углу комнаты. Они забыли, о чём спорили. Утомились.

– Пойду поставлю чай.

Он отчётливо слышал, как она набирает воду в чайник и ставит его на плиту. Телевизор умолк. Улеглись?

– Хочешь варенье?

Зара устроилась в своём кресле, подобрала ноги под халат. Вар расположился на диване почти в горизонтальном положении с горячей чашкой чая на животе. Он осторожно придерживал чашку двумя руками, ощущая себя уязвимым, но не мог собраться с силами, чтобы переместить её на пол. Нужно было тебе поставить её прямо вот сюда. Спасибо.

Наверху быстро и шумно ходили.

– Они всегда оживают к полуночи. Мы уже привыкли.

Тоже не очень весёлая. Я принёс?

– Домой пора.

– Ты какой-то сам не свой. Что-то случилось?

– Нет вроде. Ничего не случилось, кроме того, что уже случилось.

Зара вздохнула.

– Бедный Вит. В городе стало страшно. Родители поговаривают о том, чтобы уехать отсюда. Я не хочу.

– Куда уехать?

Ожили часы в гостиной. Уже час. Пора домой.

– Ты так переживаешь?

Она подошла к дивану и села рядом на пол.

– Бедненький!

Слово прозвучало приятно и проникло внутрь. Он молчаливо согласился с ней, удивлённый, что они вдруг оказались на знакомой территории. В поле зрения показалась рука, на лицо упал край широкого рукава халата. Он непроизвольно дернул головой. На животе опрокинулась чашка.

– Эх! – он вскочил на ноги и быстро оттянул мокрую рубашку от тела.

– Ой, извини! – Зара вопросительно смотрела на него снизу, не зная, смеяться или пугаться. Жгло. Он подошёл к свету и осторожно расстегнул рубашку. На животе было большое красное пятно. Он присел на стул и, непроизвольно морщась, посмотрел на Зару.

– Ничего, уже проходит.

На её лице был настоящий испуг.

– Подожди, я тебе его смажу.

– Не надо.

Она быстро вернулась с небольшой баночкой в руке.

– Что это?

– Мазь, очень хорошо от ожогов. Бабушка сделала.

– Бабушка? Подожди, я сам!

Она держала баночку в руках, наблюдая, как он осторожно прикладывает мазь к красной коже. Он отказался от сухой рубашки, только подложил под свою мокрую вдвое сложенное полотенце. Тепло и сухо.

– Ну ладно, я пошёл.

– Ты не замёрзнешь? Хочешь, я тебе дам свитер?

– Ничего, у меня тёплая куртка. А живот горячий, сама знаешь, – он улыбнулся выглядевшей испуганной и беззащитной подружке. – Не беспокойся, выживу. Спасибо за чай.

– Извини, – она прижалась к нему и коснулась губами щеки. С незнакомой нежностью. Он в последний момент раздумал ответить тем же.

На улице не было ни души. Он сидел на скамейке, преодолевая обычные сомнения в том, что автобусы ещё ходят в городе Шаш в такое время. Он знал, что ходят, но сомнения всё равно одолевали. Тишина, окружённый со всех сторон темнотой перекрёсток с тусклым фонарём на углу. Проехало несколько машин, ни одного такси. С прежней силой возвращалось настроение, которое вытолкнуло его из дома. Хотелось побыстрей добраться до своей постели.

Показался автобус, Вар издали догадался по приметам, что его. Он вошёл через переднюю дверь, уселся поудобней спиной к двум пассажирам в глубине салона и прислонился головой к стеклу. Водитель исправно останавливался на пустых остановках. Зачем ты это делаешь? Когда Вар вышел, водитель быстро закрыл дверь и отчалил, не повернув головы в его сторону.

Он заметил, что он не один на улице. Двое из автобуса? Он зашагал в сторону дома, ощущая присутствие за спиной. Они повернули вместе с ним за первый угол, затем за второй. Показался его дом, он свернул во двор, увидев краем глаза, что тени исчезли за домом. Двое. Могли быть вооружены. Ну да, вооружены. Такие же, как и ты, полуночники. Он осторожно открыл входную дверь. Скорее спать.

– Вам не следует летать одной, принцесса.

– Я хороший пилот, – тихому твёрдому голосу не хватало убедительности.

– Меня не хотели отпускать, – последовало после паузы.

Тёмный обтягивающий лётный костюм, тревожный взгляд. Красное пятнышко на чистом белом лбу. Он давно и нетерпеливо ожидал её приезда. И законченный дом тоже стоял в предвкушении одобрения тёплых глаз.

– Очень рад Вас видеть. Война?

– Да, опять. Вам опасно здесь оставаться.

– Не так опасно, как летать одной.

– Если Вы уедете вместе со мной, то мне больше не нужно будет рисковать.

– Неудачная посадка? – он показал взглядом на лоб.

Она дотронулась до пятна и улыбнулась.

– Да. Я торопилась.

Он так бы и смотрел на эту улыбку.

– Пойдёмте, я уже закончил веранду.

Потоки воздуха выносили наружу тепло двух Солнц из освещённой с трёх сторон веранды. За окнами притягивающая внимание панорама долины. Спокойная и грустная. Ей нравилось.

– Нам нужно спешить. Пожалуйста, собирайтесь, – она обернула к нему озабоченное лицо.

Этим глазам непросто возразить.

– Война никогда не добиралась до этих мест, здесь никого больше нет. Ваш город будет в самой гуще событий.

– Как погиб Ваш друг?

Он не удивился вопросу. Не позволяйте безнаказанно убивать дорогих вам людей.

Металлическая дверь поддалась с громким скрипом. Вар колебался. Лампочка внутри очень тусклая, без дневного света темновато. Он огляделся, в это время возле гаражей обычно немноголюдно, и осторожно открыл до конца одну половину двери. На дальнюю стену пустого гаража легла его тень. Как всегда, чистота и порядок. Правый или левый? Здесь, за ящиком для инструментов. Он подошёл поближе и расчистил место. Отодвинул в сторону маленькую табуретку и прикрытую сверху тряпкой коробку с чем-то тяжёлым. Ящик тоже тяжёлый, полный железа. Вар потянул его за край. Ящик поддался, позади что-то упало с металлическим звоном.

Последний раз они отодвигали его, наверно, вместе с отцом. Вар не сразу сообразил тогда, что отец хочет от него. Они собирались уходить после чистки гаража и мойки машины, когда отец неожиданно позвал Вара странным голосом помочь подвинуть ящик.

– Зачем его двигать? – нетерпеливо спросил Вар.

– Помоги!

Запылённая стенка открылась, отец так же странно оглянулся по сторонам – они были под прикрытием машины – и стал что-то ощупывать в полутьме. После задержки на свет появился кирпич, затем что-то завёрнутое в тряпку. Отец положил свёрток на пол и не спеша развернул. Удивлённый, Вар присел поближе. На тряпке лежал небольшой чёрный пистолет и два металлических предмета.

– В жизни всякое бывает, – тихо сказал отец и уверенно взял пистолет в руки.

– Вот так взводить, – он отвёл руку в сторону и спустил курок. Раздался негромкий, невнушительный щелчок.

– Это предохранитель. Это две обоймы, в каждой по шесть патронов. Смотри! – обойма с щелчком вошла внутрь ручки пистолета.

– Это у тебя с войны?

– Да. Он незарегистрированный. Никто про него не знает. Кроме нас с тобой.

В руки Вара пистолет тогда не попал. Отец вынул обойму, завернул всё аккуратно в тряпочку, вложил в тайник и поставил кирпич на место. Стена спрятала свой секрет, они закрыли её ящиком. По дороге домой они разговорились почти как равные, отец разгорячился и позволил себе несколько словечек. Что-то было у него на уме в тот день.

В жизни всякое бывает. Что же было у него тогда на уме? Что-то важное, но не требующее многословия. Вар понимал. Серый паучок спешно покидал своё убежище. Не бойся, дурашка. Этот кирпич. Руки не спешили. Одобрит ли отец? Не узнает. А пустая обойма? Глупости. Вар очертил пальцем контуры кирпича на пыльной стене. Нужно что-то острое чтобы подцепить. Он достал из ящика маленький ножик. Свёрток показался в глубине тайника, Вар аккуратно вынул его и развернул. Всё на месте. Он взял пистолет в руки и осмотрел. Взвёл и спустил курок. Щёлк. Он сдвинул предохранитель, взял обойму и осторожно вставил в ручку. Ещё один приятный уху щелчок. Рука сама вытянулась вперёд. Ей очень нравилось держать этот металлический предмет.

Раздались голоса, по стене промелькнули тени. Вар быстро спрятал хозяйство под тряпку. Прошли. Увлёкся. Обойма не хотела выходить обратно. Все мысли на стволе, Вар перевернул пистолет несколько раз. Никак. Он развернулся с опасной игрушкой к свету. Вот, небольшой рычажок. Обойма с готовностью выскочила. Вар быстро сложил свёрток, засунул внутрь и с облегчением поставил кирпич на место. Ящик поддался со скрипом. Ничего не забыл? Вар вышел на свет и закрыл гараж.

Стояли совсем не зимние деньки. Из тех, какие Шаш изредка дарит своим жителям в это время года. Из тех, за которые шаши всегда благодарны своему городу. Ясное небо, свежесть в воздухе. Подставь Солнцу лицо, и ощутишь его приятное тепло на коже. Погонять бы в футбол, а потом выпить по кружке пива. Да не с кем. На одно сердце стало меньше, а как опустел город Шаш. Распорядились. Мало им. Не хватает. Вот грейся на Солнце и пей пиво. Пьют, сволочи.

– Зачем ты меня вытащил сюда? Говорил, что холодно. И пиво холодное.

– Четвёртую кружку заканчиваешь. Куда ещё?

– Всё равно холодное.

– Если бы ты не собирался полдня. Когда я тебе позвонил, Солнце было ещё наверху.

Остывающий двор забегаловки опустел. Кто-то ещё сидел внутри, в прокуренном зале. Идти туда не хотелось. Ушедшее Солнце ярко окрасило кусок чистейшего неба. От земли потянуло сыростью. Долго им здесь не просидеть. Они уже около часа были заняты двумя сильно высушенными рыбками. Остатками осенней заготовки Вара с отцом. Твёрдые бока с тщательным усилием освобождались от покрытой чешуёй кожи, от боков отдирались солёные полоски, которые немедленно отправлялись в рот и обильно заливались пивом. Всегда приятное занятие, в любом настроении. Жалко, что рыбки маленькие.

– Я знаю, кто убил Вита.

Вар краем глаза увидел, что его друг оторвался от кружки и поставил её на стол.

– Помнишь, осенью, когда ты толкнул кого-то в кафе?

– В каком кафе?

– Когда мы сидели и толпа вдруг привалила.

– А, когда ты нажрался и потащил меня искать свою Лялю?

– Лалу. Помнишь, мы ещё встретили моего одноклассника с друзьями?

– Помню.

– Помнишь одного, с золотыми зубами?

– Они, кажется, все были с золотыми.

– У одного был полный ряд. Он за водкой со мной ходил.

– Смутно. Ну?

– Он один из тех, кто убил Вита.

– Ты откуда знаешь?

– Знаю.

Рэм отодвинул кружку в сторону.

– Ты серьёзно?

– Он хвастался этим среди своих. Люди слышали.

– Кто слышал?

– Рин. Об этом никому.

– Своими ушами слышал?

– Да. Говорит, что тот узнал Вита.

– Ну…

– Мы с Витом недавно купили отличный мяч. Рин видел, как младший братишка того парня играл точно таким мячом. Своими глазами.

– Могли купить.

– Хвастался, что мяч убитого.

– Хвастался! Да брось ты! Что он, идиот?

– Зачем Рину врать? Специально ко мне пришёл. Не боятся, наверно, сволочи. Их там много было. Повеселились. Делятся теперь.

– Не знаю… И что теперь?

– Я тоже не знаю.

Из дверей забегаловки высунулась голова.

– Закрываем!

– Пошли, я совсем замёрз. Как в тебя вошло четыре?

– Я и говорю, что холодно.

На остановке никого не было.

– Может, пешком пойдём?

– Далеко.

– Далековато.

– Ты что-то совсем сам не свой.

– Убили, сволочи, нашего друга. Чем им Вит помешал?

– Да…

– Ещё хватает нахальства хвастаться.

– Что мы можем сделать? Ты же не пойдёшь его закладывать?

– Пошёл бы, да бесполезно. Я знаю через третьи руки. Рин не пойдёт. Всё равно говорят, что почти всех уже выпустили.

– Я тоже слышал. Трамвай! Я совсем задубел. Слушай, может, ошибка.

– Я тебе говорю, что он узнал Вита. Какая ошибка!

– Не горячись. Давай подкараулим и отмочим его.

– Отмочим!

– Что ты хочешь сделать?

– У меня есть пистолет, – тихо сказал Вар.

– Сдурел!

– Наверно. Они хотят прогнать нас из нашего города, убивают наших друзей и насилуют наших девушек.

– Ух, – Рэму не нравилась эта сдержанная серьёзность. Она была ему знакома. Он затих и прислушался к стуку своего сердца.

Больше друзья не произнесли ни слова, молча попрощались, когда Вар вышел на своей остановке. Вар не сразу пошёл домой. Он бродил по тёмным аллеям, под голыми ветками деревьев, мимо занавешенных окон, пустых детских площадок и беседок с холодными скамейками. Одиноко и страшно под непроглядным небом, посреди огромного скопления безучастных сердец. Решимость испарилась из утомлённого тела. Всё напрасно. Где-то далеко притихли в лунном свете ледники и засыпанные снегом ущелья. Там тишина и чистое звёздное небо. Там хорошо, всегда было и всегда будет. Не повезло твоему другу. Не ему одному. Что можно поделать? Но с моими друзьями такие вещи не должны случаться. Вар отошёл в сторонку за кусты и высвободил с удовольствием из себя две кружки пива. Полторы. Он не допил свою вторую кружку. Холодно в городе Шаш. Домой.

Вар ударил по воротам сильнее, кулаком. Куда задевалась их собака?

– Кто там?

– Здравствуйте! Рина можно?

– Нет дома.

– А когда придёт?

– Он работает.

Работает? Ночная смена? Поменял работу. Вар обратился лицом к дальнему концу плохо освещённой улицы. Там где-то большое дерево у перекрёстка. Вокруг никого. Он быстро зашагал. В такой час на него сразу обратят внимание как на чужака. Перекрёсток тоже был пустой. Вар не задержался на нём, свернул в узкую боковую улочку и спрятался в тени высокого забора. Кажется, это та самая улочка, что ведёт к каналу, к месту, где они купались много раз вместе с местными ребятами. Одно лето Вар часто приходил к Рину в гости. Давно это было. Там крутой берег, с которого хорошо нырять, и небольшой водопад для азарта. Ворота – самые большие на улице. Зажиточные. В округе было очень тихо. Поздно, все уже по домам.

Прошло около получаса, но Вар почему-то продолжал стоять на том же месте, прислонившись к глиняному забору. Надо уходить, пока не заметили. Раздались громкие голоса, к перекрёстку приближалась группа людей. Они задержались у зелёных ворот, кто-то попрощался, маленькая дверь в воротах открылась и закрылась. Вар не разглядел – кто. От группы отделились двое и направились в сторону узкой улочки. Вар немедленно побежал от них, всё так же прячась в тени забора, и завернул за угол. Здесь уже где-то канал. Он осторожно приблизился к едва различимому краю берега и оглянулся назад. Не успели заметить. Слышалось журчание воды. Её должно быть совсем мало, по колено, не больше. Зима. Где-то здесь труба на другую сторону. Вот она. На противоположном берегу, за полосой кустов, большая дорога. Самый короткий путь домой, незамеченным. Назад идти рискованно. Вар поставил ногу на металлическую поверхность. Труба отозвалась низким звуком. Широкая, но в середине метров пять над водой, теперь даже больше. И довольно длинная. Когда-то он проходил по ней без труда. Он поставил вторую ногу. Расслабься, ты проходил здесь много раз. Ну и что, что только при дневном свете?

– Ты что, сдурел – заводить такие разговоры по телефону!

– Извини, не подумал. У тебя есть что-нибудь пожрать?

– Посмотри в холодильнике.

– Дома никого? – Рэм направился прямо к кухне.

– А ты что, не из дома?

– Я был у Горошка. Слушай, здесь мясо есть. Можно?

– Не стесняйся. Как Горошек?

– Они уезжают.

Вар показался в проёме кухонной двери:

– Куда уезжают?