Живая сила. Дневник ликвидатора Мирный Сергей

10 рентген/час

Приступайте к измерениям начиная в положении ручки переключателя «200 РЕНТГЕН/ЧАС».

Надпись на внутренней стороне крышки рентгенометра-радиометра ДП-5[43]

— А какой самый большой уровень ты мерял?

— 10 рентген в час. Это земля. А фон там был б,б. Ну опять же, что значит — «я мерял»…

И начинается рассказ…

Нужно было проложить новый маршрут. Чистогаловка — АЭС.

Где АЭС — понятно.

Чистогаловка — это село, одно из ближайших к станции — километрах в семи на запад и чуть южней; там я уже был: на ее околице оканчивались два наших маршрута по Рыжему Лесу. А как новый маршрут хотят проложить?…

— Покажите по карте.

Замначальника разведотдела — молодой майор — ткнул в топографическую карту. Острие ручки описало петлю вокруг АЭС и два болтающихся в разные стороны хвоста: дальний оканчивался Чистогаловкой, а короткий ближний начинался на развилке трасс, где от центральной на город Припять отходила вторая дорога на АЭС… Маршрут почти весь перекрывался кусками других наших маршрутов. Непонятно, зачем они его вообще хотят проложить? Наверно, чтоб был один маршрут, который АЭС опоясывает целиком… И на самом близком по сравнению с другими маршрутами расстоянии… Чистогаловка — АЭС. Ладно…

— А кто с нами поедет? Вы?

— Не, я занят… — замразведотдела затруднился.

На прокладку нового маршрута обычно ехал кто-то

из отдела. Ехал в основном из-за карты — секретной карты — как ее ответственный хранитель. (В разведке у нас не было карт — не давали: настоящие карты в СССР секретные, тем более такого района, как Чернобыльская АЭС, тем более в такой момент, когда на него весь мир смотрит… А для прокладки нового маршрута, хочешь не хочешь, карта нужна: нанести точно места замеров, чтоб потом в разведотделе знали, к каким местам на карте относятся те столбики цифр, что мы с маршрутов привозим…) Доверить секретную топографическую карту даже мне — офицеру, но «партизану», из запаса, военному не кадровому, их системе с потрохами не принадлежащему, они не могли. Боялись. И приходилось посылать кого-то из штаба — «картодержателем», так сказать. Ответственным за сохранность карты.

…Майор-«летун» на вид был некрупным — чтоб не сказать мелким — легким, легковесным даже. А лицо морщинистое, как кора на дубе.

«Летуном» его прозвали за то, что, пару раз слетав с вертолетчиками (полеты именовались — «разведка 500-километровой зоны», реально — в прошлый раз генерала после чернобыльской службы домой отвозили, в Одессу, в море искупались; по дороге, говорят, меряли), он достал у них летную эмблему — «краба»[44], присобачил ее на кепи на месте обычной сухопутной офицерской кокарды и так дефилировал, от детской гордости аж раздуваясь — «летун»! Он заменил другого разведотдельского майора; вот тот был пахарь, вечно он сидел за столом в углу — широколобый, плотно сбитый крепыш в очках: обзванивал части (собирал радиационную обстановку), или данные на карты наносил, или на схемы их сводил…

«Летуна» испробовали на всех возможных в разведотделе работах и нашли пригодным к одной-единственной — «невозможной»: возить для штаба бутылки с даровой минеральной водой. Воду раздавали на АЭС (14 км от штаба) тем, кто на АЭС работает. И он там набирал и на весь штаб воду привозил — на даровых колесах, в каком-нибудь нашем специально отряженном бронике. Я как-то видел его «въезд»: лихо восседает наверху, на броне — орел! — «краб» набекрень… Потом из нутра броника начинают таскать ящики минералки в количествах неимоверных. Эта операция, надо думать, сильно повышала авторитет разведотдела в штабе — в Оперативной группе Минобороны СССР…

А следующим пунктом карьеры «летуна» должен был стать Афганистан (напомню: год стоял 1986-й, Союз вовсю воевал в Афгане — «помощь интернациоальную» оказывал). У майора уже были готовы документы на эту командировку, он всем сообщал с гордостью: «Из Чернобыля — в Афган!» Вот такой вот он «столп» Советской армии…

…«Столп» в этот момент вошел в комнату и снимал «пидерку» (местное название армейского кепи) с прилепленным спереди «крабом»…

— Вот он с вами поедет, — с облегчением кивнул замразведотдела.

— Па-а-анятно, — протянул я.

— Ты поглядывай за ним, чтоб он там дров не наломал… — добавил замначальника уже потише.

У двери на столе, в куче сваленных «пидерок», я нашел свою, «колхозную» (чтоб ее легче было находить в таких вот кучах из всех одинаковых, я специально к ней кокарды не прикреплял).

Мы с майором-«летуном» вышли из разведотдела.

Сели в броник и поехали.

В разведке майор-«летун» был явно в первый раз.

Ему было неуютно.

Он вертел головой, по сторонам разглядывался, карту на коленях разложил… О — карта! Карта, я заметил, придает таким вот «прикомандированным» уверенности: вроде как есть чем заняться — смотреть по-деловому в карту и на местность, с местности — в карту: все ли находится где положено; типа ориентируется… И пока он сидел и не вякал, все было хорошо.

…На острие двух расходящихся трасс — на АЭС и на Припять — мы производим первый замер.

Водитель Коля засекает километраж на спидометре. Следующий замер — через четверть километра…

Хорошая асфальтовая трасса. Сосновый лес с обеих сторон. Красиво…

Второй замер… Машина тормозит, дозиметрист спрыгивает, на ходу достает зонд, замеряет фон и землю на точке, я записываю, он оббивает песок с сапог о броню, залезает наверх — «Вперед!» — и мы трогаемся. Командир экипажа обычно с броника не слезает: зачем хватать дозу вдвоем и делать ту же работу, что может и один? Да и лазить туда-сюда задалбываешься, если маршрут длинный, лучше его на двоих делить…

Третий замер… Дозиметрист спрыгивает, постояв над обочиной с полминуты, держа зонд на высоте своего пояса, кричит фон — «110»… Опускает зонд, неотрывно глядя на шкалу прибора, выкрикивает землю — «Тоже 110»… Мы работаем как обычно…

Уровни небольшие — сто с чем-то миллирентген в час… От точки к точке слабо возрастают…

Тем временем «летун» (который уже освоился и вспомнил — он тут старший по званию!) начал действовать.

То есть давать ценные указания.

…Замер… 180/190…

В слаженном механизме экипажа разведки — водитель, командир, дозиметрист — возникает что-то лишнее…

…Замер… 240/250…

Факел — здоровенный железобетонный крашеный факел — эмблема Чернобыльской АЭС — на изгибе дороги («на повороте» и «у Факела» — так это место называют): лес с обеих сторон порубили, покорчевали и с землей вывезли — и все равно — …

…Замер… фон 2100, земля 2900…

2,1 и 2,9 рентгена в час.

…Майор — одна активность…

…740/820…

Подъезжаем к «перевязке» петли нового маршрута вокруг АЭС…

Майор не унимается.

И эта чертова карта, без которой мы могли б сто раз обойтись, придает ему уверенности.

Я терплю…

…270/370…

Вот он уже почти командует, где нам надо делать замеры, после каждого замера что-то калякает ручкой на полях своей карты…

Причем точки помечает не там, где они находятся, я в своем блокноте записываю, где они на самом деле… Чувствую, сейчас сам запутаюсь…

Ну что с ним делать? На хрен послать?! В принципе можно… Что мне сделают? Вместо разведки попаду на гауптвахту? Так это еще неизвестно, наказание это будет или поощрение, уровни радиации во внимание принимая…

Но посылать майора не хочется. Гомо сапиенс все-таки…

…160/210… Это мы в ложбине между двумя языками-отрогами высоких уровней радиации: западным (мы его уже проехали) и широким северным, начинающимся напротив открытого черного пролома 4-го реактора…

Высокие уровни напротив пролома приближаются…

— Товарищ майор, вы точки не там наносите…

— Как это — «не там»?! Мы вот здесь вот едем, я наношу… — Он начинает объяснять, тычет ручкой в карту и на местность, потом снова в карту…

Я пытаюсь доказать, что он проморгал один поворот, наносит точки на пару километров позади того места, где мы сейчас меряем…

Бесполезно.

…140/190…

Ну что с ним делать?

«Лучший способ выбрать из двух конкурирующих гипотез правильную — это сделать на основе каждой предсказание. А потом посмотреть, какое верное», — вот что-то приблизительно такое приходит мне в голову, вколоченное на родимом химфаке родимого университета.

«Делаю предсказание».

— Вы говорите, мы здесь? — я ткнул ручкой в карту — в то место, где, как майор считал, мы находимся.

— Конечно.

— Значит, впереди — поворот направо. Правильно?

— Правильно.

— Правильно. Счас все повороты правые — мы ж АЭС по кругу объезжаем, по часовой стрелке, и все повороты правые, так что это ни о чем не говорит. А вот что будет за следующим поворотом, по-вашему?

— Ничо… Лес. — Он ткнул в карту, в пятно салатного леса.

— Там будет канал, — я ткнул в голубую полоску на карте, в которую упиралась прямая черная нить дороги, — никакой не лес… Там будет канал.

Замеры напротив чернеющего пролома 4-го энергоблока ненужными разговорами не сопровождались.

…Канал там и был — чему ж там еще быть?

Через это место — Т-образный перекресток у канала — несколько наших маршрутов проходят — Биостенка, Пруд-охладитель… Это место разведке хорошо известно; по этому куску, думаю, в разведотделе данные разных экипажей проверяют и вместе сводят…

Майор умолк.

Вдоль канала… — выезжаем на площадку перед админкорпусом — замер… символический почти, тут полтора десятка миллирентген в час, это каждый знает…

…14/18…

…по мостику переезжаем через «канальчик» — отросток первого, главного канала — и сворачиваем направо, на дорогу вдоль «отростка». Замер…

Слева — огороженная сеткой территория: трансформаторные будки, гигантские изоляторы (белый фарфор и зеленое мутное стекло — гирляндами), линии высоковольтных передач — на разной высоте, на все стороны света… ОРУ-1 и ОРУ-2 — электрические распределительные подстанции Чернобыльской атомной электрической станции.

…Замеры через 250 метров…

Хорошо видим стену — справа, за «канальчиком», в сотне-другой метров — длиннющую высоченную белую стену здания АЭС с южной стороны. Абсолютно целую. Это не то что противоположная, северная — с ее «черной дырой»…

Майор возникает еще раз — я уже довольно бесцеремонно: «Не мешайте, товарищ майор!»

…Сколько ж ты народу в Афгане положишь, майор… Или ребятам повезет, будешь штаб минеральной водой поить, как здесь… Скорей всего, так и будет, если начальник окажется хоть чуть-чуть умней, чем ты… Везет дуракам…

…Замер…

Колонки в моем блокноте все длинней и длинней: схематическое обозначение точки — «земля/фон» на ней…

…Майор. Значит, можешь быть командиром батальона. Четыреста с чем-то душ людей. На коленях у майора трепыхается неумело сложенная карта. Полтыщей человек будешь командовать…

…Замер…

Уровни от точки к точке немного приподымаются… Но так, терпимо, ничего особенного, мы ж с юга, а юг безопасен, благополучней только восток от АЭС…

Въезжаем в сосновый лес — высокие стволы, светло. Знак — предупреждающий дорожный знак — «Высокие уровни! Проезд запрещен!» Внимания не обращаем, это не для нас, мы лучше знаем, где какие уровни высокие и для кого…

…И вот такой майор — командует мной где-нибудь в приветливых горах Афганистана… накомандует…

…Замер…

…Сколько ж ты народу в Афгане положишь, майор…

Дозиметрист — уже на точке, в нескольких шагах от броника — ко мне:

— Что-то с прибором.

— Покажи.

Дурацкий прибор ДП-5! У него на переключателе

диапазоны измерений обозначены не интервалом (ну, например, «50-500 мР/ч.»), не измеряемым на данном диапазоне максимумом (это было бы «500 мР/ч.»), как у всех нормальных приборов, а диапазоны обозначены коэффициентами, множителями — «10», «100», «1000» — на каковые надо умножать то, что показывает стрелка на шкале, отградуированной от 0 до 5 миллирентген в час… То сть диапазон до 500 мР/ч. — это «100», а «1000» — это диапазон до 5 рентген в час… Из-за этого путаница всегда: дозиметристы по ошибке принимают множитель на переключателе за саму величину диапазона…

Дозиметрист подходит под броник и поворачивается спиной, чтоб мне шкала прибора была видна.

Стрелка прибора — на краю, точно на максимальном делении. Зашкал? Не похоже… Снова сломался?

— А ну, замерь еще раз.

Смотрю сверху.

Стрелка, проскочив всю шкалу, становится ТОЧНО на крайнем последнем делении. Странно…

— А ну, переключи на следующий диапазон.

Щелк! Давит опять кнопку «измерение» — стрелка у нуля вяло пошевелилась…

Неужели таки сломался? Черт побери… Чем мы работать завтра будем? Рота разведки сидит без исправных приборов…

— А ну, назад.

Еще один замер — на первом, меньшем диапазоне — стрелка опять ложится ровнехонько на максимальное деление…

— А м\/ ппятк ыа RkiriiiMM!!!!!!!!

Щелк! «Измерение»… Стрелка все так же еле сдвигается с нуля…

10.

Стрелка стоит на делении «10».

— БЛЯ! — доходит вдруг до меня. — Это ж ровно 10 рентген в час! Меряй быстро фон! И сматываемся!

Следующий же диапазон не множителями этими дурацкими обозначен, а по-простому — «200 Р/ч.» — 200 РЕНТГЕН В ЧАС — мы ж на нем никогда не меряли!.. Идиот…

…Фон оказался 6,6.

Мы смотались.

…Ну конечно ж, этот изгиб заброшенной и глухой сейчас дороги, где никто не ездит, находится как раз напротив «поворота у Факела» главной трассы; а там хоть и дальше от АЭС, и лес повырубили, и землю сняли, все равно рентгены в час на обочине прут… И из-за оставшейся полосы леса не видно, что это совсем рядом… Ну конечно! это и есть начало острого западного языка — должно ж у него быть начало?! — просто в начале он — ЮГО-западный! Как же я не допер, что мы его еще раз должны пересечь, пока АЭС окольцуем! Таких простых вещей не связал…

Если б не майор этот злоедучий… И дозиметрист — молодой, необкатанный… И ты сам… Компания собралась…

Майор, похоже, вообще ни хрена не понял. Ближе к Чистогаловке он начал чирикать опять. Ну а в Чернобыль он уже въехал — бравый офицер! — по яйца высунувшись из люка, на броне, с видом: «я показал этим темным «партизанам», как надо правильно вести радиационную разведку»…

После, когда ездили по этому маршруту, кусок 6,6/10 пропускали: доезжали до 1 рентгена в час — и назад. А потом подъезжали к этому месту с другой стороны до 1 рентгена в час — и опять назад. Уровни больше 1 Р/ч. были тогда неактуальными, ну, в смысле «для работы без спецмер непригодными» (подчеркиваю, я говорю не о самой АЭС, а о ее окрестностях; на самой АЭС другое дело), и сколько в таких местах было точно, никого особенно не волновало. Если уж приходилось где-то начинать работы, туда посылали экипаж, и он это место специально промерял.

А чтоб вписать эти мои 10 рентген в час в общую, так сказать, картину, сообщаю:

Мой напарник — другой командир взвода, Валера — мерял в Рыжем Лесу больше, даже не знаю точно, думаю, под два десятка рентген. А приятель Сэм в мае в Рыжем же Лесу — пардон, в мае лес был еще Желтым, желтеющим — дошел в лесу с прибором пешком, БРДМ среди деревьев не мог проехать, дошел до 50 (ПЯТИДЕСЯТИ) РЕНТГЕН В ЧАС. Фон там был 17. «Дальше я не пошел», — просто сказал он…

Вы спрашиваете, а что чувствуешь на 10 рентгенах в час?

А ничего.

Ровным счетом ничего.

Только кажется — воздух звенит.

Но это только кажется.

Во всяком случае, не должен.

Мало.

10 рентген в час…

1 Р/ч.: Как я видел радиацию

Это, конечно, все знают — но на всякий случай повторю:

РАДИАЦИЮ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ВИДНО.

Хотя, как оказалось, при наличии большого опыта общения с ней…

1 Р/ч. — это 1 рентген в час.

Уровень радиоактивного излучения, на котором за 1 час объект получит дозу внешнего радиоактивного облучения, равную 1 рентгену. («Внешнее» — это облучение, которое «объект» получает снаружи, из окружающей его тело среды (и грязи на коже тоже). Не путать с «внутренним» — облучением изнутри самого «объекта» за счет тех радиоактивных атомов, что он наглотался-надышался-напился-и-наелся — и которые, распадаясь в теле, изнутри его облучают и будут облучать, пока организм их не выведет или они сами при распаде не перейдут в нерадиоактивные.)

1 Р/ч. — уровень приметный.

С него начинались уровни, которые разведка считала высокими. Начальство — «для строительных работ без спецмер непригодными».

Уровень, достойный отдельного рассказа.

Едем мы по маршруту Чистогаловка — АЭС. В первый раз едем — маршрут прокладываем. От АЭС уже удаляемся. На запад.

Уровни, и так небольшие, спадают: 100 с чем-то миллирентген… 100… 50 миллирентген в час… 30 с чем-то… Сейчас на развилке свернем влево к Чистогаловке и на ближней ее околице маршрут окончим; там будет 20 с чем-то, там другой наш маршрут — Рыжий Лес-2 — заканчивается.

Проезжаем дачи…

Замер…

Я приготовился записывать.

«Тысяча пятьдесят».

«Не может быть». Не может быть 1050 миллирентген в час (ОДИН РЕНТГЕН В ЧАС!) на таком от АЭС расстоянии и после 30 миллирентген! «Проверь прибор, перемерь — не может тут таких уровней быть».

И, пока дозиметрист это делает, я оглядываю местность повнимательней…

И вижу — среди зеленых елок…

Но тут надо сделать маленькое отступление.

По-разному проводили время между получением повестки в чернобыль и отбытием туда люди…

Если, конечно, это время было: 30 апреля 1986 года в Харькове и повесток, кажется, не вручали, а просто хватали на работе, дома — и в такси! Приписанных к химполку «партизан»-резервистов на такси свозили со всего города на место сбора, в лес в пригороде…

У меня, к счастью, это время оказалось, и я выкроил два часа, чтоб заскочить в библиотеку, подковаться по части АЭС, радиации и возможных последствий.

И вот среди того удивительно немногого, что могла тогда библиотека предложить (причем не районная библиотечка — а Харьковская государственная научная библиотека имени Короленко: несколько миллионов книг, книгохранилище в первой двадцатке СССР), среди того удивительно немногого, что было в библиотеке по этому вопросу, мне запомнилось:

покрытосеменные (лиственные) растения — более устойчивы к радиации, чем голосеменные (хвойные).

Хвойные, оказывается, дохнут от раза в два меньшей дозы — что-то около 3 тысяч рентген, если не ошибаюсь… И понятно, почему запомнилось. Потому что удивило:

Обычно более продвинутые в смысле эволюции — более тонко организованные — более уязвимы, более ранимы; а примитивные — живучей в жестких условиях, устойчивей к радиации… А тут — наоборот. Приятно за покрытосеменных… Есть все-таки толк в эволюции…

…И пока дозиметрист повторяет замер, я оглядываю местность повнимательней…

И вижу: елки и елочки, у опушки зеленые — ближе к дороге рыжие…

Хвоя сгорела — а трава, что характерно, подлесок, кустики там всякие лиственные — зеленеют…

«Тысяча сто».

«Поехали. 1 рентген в час тут есть. Прибор в порядке».

…Потому что тогда — конец июля — начало августа, через три месяца после взрыва — в сосновом лесу как раз начали проявляться участки с 1 рентгеном в час. То есть там, где больше, попроявлялось раньше: лес-то недаром назывался Рыжим… А теперь и на участках, где был ровно 1 рентген в час (а раньше, значит, было больше) сосны добирали свою смертельную дозу и «давали дуба».

И хвоя их рыжела.

…Я, признаюсь, по этому поводу даже собой возгордился, какой я теперь бывалый: радиацию видеть могу, приборы на глаз проверяю…

А через несколько дней по тому же месту проезжаем:

«18 миллирентген».

«Не может быть, тут больше рентгена… Перемерь».

Смотрю вокруг — и не вижу…

Не только елок этих рыжих не вижу, но и верхнего слоя — грунта, подстилки, травы… Срыли, выкорчевали, увезли. На могильник куда-то. Добрались и до этого пятна с 1 Р/ч. Не зря мы его меряли…

Оголенный грунт зияет.

«15 миллирентген в час», — докладывает дозиметрист.

«Годится».

Это земля.

А фон — уровень на высоте пояса человека — больше земли оказался. Что необычно: в воздухе собственно радиоактивного вещества меньше, только мелкие пылинки, а на земле валяются более крупные частицы всего того, что было когда-то реактором и его топливом… Но над этими зачищенными от этих «останков» местами фон в воздухе создают уже соседние, нетронутые участки: они теперь более грязные, со своими несколькими десятками миллирентген в час на земле, вот и «фонят» на все бока…

…1 Р/ч. — уровень круглый. Приметный уровень.

На котором объект за 1 час получает дозу внешнего радиоактивного облучения, равную 1 рентгену…

Племя аборигенов (Радиационный рельеф: Предисловие)

Мало знать — надо чувствовать.

Пожилой ученый — молодому при обсуждении эксперимента

— ДА ВЫ ЧТО?!

Я потерял самоконтроль. Не на разведке — в штабе, в родном разведотделе!

— Да вы что? За Рыжий Лес-2 — доза полрентгена? А там — для справки — РЕНТГЕНЫ в час прут! И те же полрентгена нам за…

Дальше я хотел сказать[45]:

— …и те же полрентгена нам за Ладыжичи — где и МИЛЛИ(тысячной!)рентгена в час нет! В Лесу — в ТЫСЯЧУ РАЗ больше!

В ЛЕСУ У АЭС ПО СРАВНЕНИЮ С СЕЛОМ У ГРАНИЦЫ

30-КИЛ0МЕТР0В0Й ЗОНЫ УРОВНИ РАДИАЦИИ

в 1000 (ТЫСЯЧУ) РАЗ БОЛЬШЕ

Вот какой «незначительный фактик» ускользал от внимания замначальника отдела радиационной разведки, который вот сейчас хочет написать мне и моему экипажу за маршрут Рыжий Лес-2 смехотворно, просто-таки оскорбительно маленькую дозу облучения… Или он издевается?… Но майор-замначальника смотрел на меня искренне непонимающими глазами — симпатичный, вполне разумный человек; мы один другого уважали…