Древняя Греция Миронов Владимир
Спартанцы же по традиции построили свою фалангу в форме вытянутого прямоугольника. В ходе сражения мощный «клин» фиванцев нанес страшный удар по правому флангу вражеского войска и обратил его в бегство. Спартанцы, несмотря на почти двукратное численное преимущество (10 тысяч гоплитов против 6000 воинов противника), были наголову разгромлены, погиб и командовавший ими царь Клеомброт.
Исход битвы при Левктрах в корне изменил расстановку сил в Балканской Греции: роль полиса-гегемона от Спарты перешла к Фивам. Очень скоро фиванцы, воодушевленные победой, приступили к дальнейшему развитию достигнутых успехов. На протяжении 60-х годов V в. до н. э. многочисленное беотийское войско под командованием Эпаминонда несколько раз вторгалось на территорию Пелопоннеса, что фактически привело к распаду Пелопоннесского союза. Полисы Аркадии образовали новое военно-политическое объединение – Аркадский союз, враждебный Спарте. В юго-западной части области была основана новая столица аркадян – город Мегалополь. Тяжелейшей утратой для спартанцев стала потеря Мессении, которая в результате помощи беотийцев была объявлена независимой. После четырех веков спартанского господства мессенские илоты получили, наконец, свободу.
Спарта терпела поражение за поражением. Территория полиса уменьшилась вдвое, причем за счет наиболее плодородных мессенских земель, что повело к ухудшению экономической ситуации. Вместо союзников Спарту теперь окружали враги. Даже полководческий и дипломатический талант царя Агесилая не смог предотвратить катастрофы. Впервые за всю историю полиса неприятельское войско фиванцев находилось вблизи самого Лакедемона. От полного разгрома Спарту, не имевшую оборонительных стен, спасло лишь чудо: армия Эпаминонда не смогла перейти через реку Еврот, разлившуюся от дождей.
Беотийский союз, стремясь распространить свою гегемонию на всю Грецию, вел активную экспансионистскую политику на многих направлениях. Так, он небезуспешно пытался утвердиться в Фессалии и Македонии. Быстрым возвышением Фив были чрезвычайно недовольны Афины. Если вначале афиняне поддержали демократический переворот в фиванском полисе, то теперь, опасаясь возникшей на их рубежах мощной силы, начали выступать против Фив на стороне Спарты.
Разрешило спартано-фиванский конфликт в Пелопоннесе крупное сражение при Мантинее в 362 г. до н. э. Беотийскому войску под командованием Эпаминонда противостояло спартанское ополчение, подкрепленное отрядами, присланными из Афин и некоторых других полисов. Очень напряженная для обеих сторон, битва завершилась победой беотийцев, однако в бою пал их лидер – великий полководец Эпаминонд.
После тяжелой победы Фивы, истощенные чрезмерным напряжением сил, в значительной мере утратили свое политическое влияние. Они продолжали оставаться сильным полисом, центром Беотийского союза, но не могли уже реально осуществлять гегемонию в Греции.
Источники
Греческий историк Ксенофонт (ок. 430—355 до н. э.), ученик Сократа, был уроженцем Афин. Он прожил бурную, богатую событиями жизнь: успел побывать и политиком олигархической ориентации, и воином-наемником, и образцовым сельским хозяином. Его многочисленные сочинения разных жанров дают нам довольно полные представления об эпохе V – начала IV в. до н. э. Стиль и язык его произведений считаются образцом простоты и ясности изложения.
Главный труд Ксенофонта «Греческая история», задуманный как продолжение труда Фукидида, охватывает события с 411 до 362 г. до н. э. (сражение при Мантинее). К нему примыкает древнейшее из дошедших до нас произведений историко-мемуарного жанра «Анабасис» – о походе греческих наемников (среди них был и сам автор) во главе с Киром Младшим на царя Артаксеркса II. Мемуарный характер имеют и написанные Ксенофонтом «Воспоминания о Сократе».
Особняком среди произведений Ксенофонта стоит «Киропедия» («Воспитание Кира») – псевдоисторический роман, в котором под видом повествования о деяниях персидского царя Кира создан утопический образ идеального правителя.
Среди современников Ксенофонт пользовался репутацией мудреца-энциклопедиста, авторитетного знатока самых различных вопросов – от философии до псовой охоты. Однако как историк Ксенофонт уступает cвоему предшественнику Фукидиду. Ему недостает глубины научного осмысления исторических событий и процессов, критического подхода к историческим свидетельствам, а также элементарной объективности (симпатии к Спарте нередко заставляют автора о чем-то умалчивать или искажать те или иные факты истории). Ксенофонту свойственна и идеализация персидской монархии.
Не был Ксенофонт и оригинальным мыслителем, что ясно видно в его «сократических» сочинениях. В его представлении Сократ не противник устоявшихся догм, не вдохновенный сторонник парадоксов, каким он был в действительности, а скучноватый резонер, излагающий в основном прописные истины. Историческое значение трудов Ксенофонта обусловлено главным образом тем, что они стали важным этапом в идеологической подготовке эпохи эллинизма.
В Греции IV в. до н. э. было немало историков: Эфор, Феопомп, Андротион и др. К сожалению, их сочинения, в которых приводилась интересная информация, в частности по истории Афин, Сиракуз и других полисов, дошли до нас лишь во фрагментах, цитировавшихся «поздними» античными авторами.
ВТОРОЙ АФИНСКИЙ МОРСКОЙ СОЮЗ
Одновременно с возвышением Фив начался и новый подъем Афин. Афиняне никогда не оставляли мысли о воссоздании мощной симмахии под своим главенством, о господстве на море. Восстановив еще в ходе Коринфской войны свои оборонительные укрепления, возродив мощный флот, афинский полис в 80-х годах І?в. до н. э. заключил ряд двусторонних договоров о военном союзе с полисами Эгеиды, в том числе с важным в стратегическом отношении Хиосом. В 378 г. до н. э. на основе этих договоров сложился так называемый Второй афинский морской союз, объединивший около 70 полисов.
Афины учли те негативные моменты, которые в V в. до н. э. ослабили Афинскую архе (подчиненное и неравноправное положение союзников, взимание с них унизительного фороса) и при создании нового союза постарались их избежать. Теперь симмахия основывалась на началах равноправия всех участников. Афины обязались не диктовать свою волю союзным полисам, принимать все решения лишь после обсуждения в высшем органе союза – заседавшем в Афинах синедрионе – совете, в котором были представлены все члены объединения. Вместо принудительного фороса полисы, входившие в союз, вносили добровольные взносы.
Таким образом, Второй афинский морской союз, в котором учитывались интересы всех его членов, на первых порах был объединением достаточно прочным и представлял собой весьма влиятельную военно-политическую силу. Благоприятному для Афин развитию событий способствовало и стечение внешних обстоятельств. С гегемонией Спарты было покончено, Фивы после сражения при Мантинее тоже были ослаблены. В результате к началу 50-х годов IV в. до н. э. Второй афинский морской союз стал самым мощным объединением греческих полисов. Его военные силы, прежде всего флот численностью до 100 кораблей, нападали на города Эгеиды, не входившие в союз, и военная добыча и суммы взыскиваемой контрибуции приносили симмахии немалые доходы. Главенство в союзе позволяло Афинам также контролировать черноморские проливы, через которые в Балканскую Грецию везли хлеб из Северного Причерноморья.
Однако, почувствовав свою силу, Афины постепенно начали переходить к прежней политике диктата по отношению к союзникам. Они вновь предприняли выведение клерухий на территорию некоторых союзных полисов, стали требовать увеличения взносов. Это вызвало возмущение членов союза и предопределило его распад. Несколько полисов (в том числе весьма значительных: Хиос, Родос, Византий и др.) подняли против Афин восстание, известное как Союзническая война (357—355 до н. э.). Афинам не удалось договориться с бывшими союзниками, и Второй афинский морской союз после этого существовал лишь формально.
Таким образом, к середине IV в. до н. э. полностью выявилась несостоятельность притязаний какого-либо одного полиса (Спарты, Фив, Афин) на гегемонию в Греции. Крупные и мелкие государства, почти постоянно воюющие друг с другом, оказались неспособны выбрать лидера и объединиться вокруг него для выхода из кризиса. Внешнеполитическую ситуацию, тесно связанную с внутриполитическими процессами, характеризовал нарастающий хаос. Это было отражением глубокого кризиса системы межполисных отношений, а по большому счету – кризиса всей системы классических полисов.
КРИЗИС КЛАССИЧЕСКОГО ГРЕЧЕСКОГО ПОЛИСА
Начавшийся после Пелопоннесской войны (431—404 до н. э.) кризис классического полиса представляет собой чрезвычайно сложное и многозначное явление. Он определял собой все развитие греческого общества в это столетие. Не случайно в антиковедении существуют самые разные, порой полярно противоположные концепции этого феномена.
Если отбросить крайности суждений об этой исторической эпохе, то не приходится сомневаться в том, что кризис классического греческого полиса – реальный исторический факт. Характерно, что и сами греки рассматривали эпоху IV в. до н. э. как далеко не лучшее время в истории Эллады и с ностальгией оглядывались назад – на «великое прошлое», на славный век побед над персами, процветания Афин и военных успехов Спарты.
Тем не менее представляется не вполне правомерным искать причины кризиса классического полиса чуть ли не исключительно в экономической сфере. Греческая экономика IV в. до н. э., безусловно, отличалась от экономики предшествующей эпохи. Прежде всего негативное воздействие на хозяйственное развитие оказывали постоянные военные конфликты между полисами. Пелопоннесская война подорвала благосостояние многих регионов Эллады. Едва ли не ежегодно происходившие вооруженные столкновения приводили к разорению крестьянских хозяйств, разрыву торговых связей и т. п. Однако полисы довольно быстро оправлялись от экономических последствий военных действий. В то же время войны стимулировали развитие ряда отраслей ремесленного производства: оружейное дело, судостроение, строительство фортификационных сооружений.
В целом вряд ли можно говорить о том, что общий уровень хозяйственного развития греческих полисов в IV в. до н. э. был существенно ниже, чем в V в. Возникавшие экономические проблемы в большинстве случаев достаточно успешно разрешались. Так, когда Афины утратили такой колоссальный источник дохода, как форос, поступавший от членов Афинской архе, то, чтобы выжить в новых условиях, им пришлось изыскивать внутренние ресурсы. И афиняне стали развивать сельское хозяйство, повысили интенсивность разработки серебряных рудников в Лаврии. Афины установили дружественные отношения с Северным Причерноморьем, и цари далекого Боспорского царства по льготным ценам, а порой и просто в дар поставляли в афинский полис зерно.
Разумеется, не всем полисам удавалось столь же успешно справляться с экономическими трудностями. Так, от нарастания кризисных явлений в экономике сильно пострадала Спарта. Она заплатила особенно большую цену за свои притязания на гегемонию в Элладе и к середине IV в. до н. э. находилась в чрезвычайно тяжелом положении. Утрата Мессении с ее плодородными землями, обрабатывавшимися илотами, нанесла сильный удар по сельскому хозяйству – основе всего уклада жизни спартанского полиса. Небольшой гражданский коллектив спартиатов еще больше поредел в результате военных потерь, была ослаблена обороноспособность полиса. Спартанское общество столкнулось с такими дотоле чуждыми ей явлениями, как использование денег и имущественное расслоение.
Еще в начале IV в. до н.э. был принят особый закон («Ретра Эпитадея» – по имени предложившего его эфора), разрешавший спартиатам дарить и завещать посторонним лицам свои земельные участки, которые ранее могли лишь передаваться по наследству от отца к сыну. Таким образом, в Спарте фактически появилась частная собственность на землю. Это привело к концентрации наделов в руках наиболее богатых граждан, в то время как беднейшие спартиаты, лишаясь земли, выбывали из гражданского коллектива. Прославленная спартанская община равных начала разваливаться; как и в остальных полисах, в Лакедемоне социальное неравенство стало обычным явлением.
Однако ситуация в Спарте была скорее исключением, чем проявлением общего правила. Искусственно созданный еще реформаторами архаической эпохи жесткий социальный строй рано или поздно должен был измениться. И это случилось в IV в. до н. э.: Спарта начала превращаться в «нормальный» полис. Но все изменения принимали подчас весьма болезненные для спартиатов формы. Что же касается большинства полисов Греции, то в них проблема обезземеливания беднейших граждан, концентрации богатств в руках небольшого круга лиц, имущественного и социального расслоения если и существовала, то была далеко не новой. Эти процессы в эллинском обществе в тех или иных масштабах шли и ранее, что не препятствовало, однако, процветанию полисного строя. Очевидно, в IV в. до н. э. появились какие-то принципиально иные факторы, которые привели к системному кризису.
Причины кризиса лежали прежде всего в самой структуре полисного строя. Основой полисного типа общества и государственности было наличие сплоченного гражданского коллектива, противопоставленного своими привилегиями как всем прочим категориям населения, так и внешнему миру. Именно этот принцип в IV в. до н. э. начал серьезно нарушаться. Если взять, например, Афины, то окажется, что в этом столетии отдельные лица, не являвшиеся гражданами, становятся значительно более влиятельными, чем прежде. Так, метеками (т. е. негражданами) было подавляющее большинство трапезитов (банкиров), а между тем они принадлежали к числу богатейших жителей Афин. Самый состоятельный из афинских трапезитов, Паси он, вообще был отпущенным на волю рабом. Хотя сами эти люди не могли непосредственно участвовать в политической жизни, они тем не менее небезуспешно «лоббировали» свои интересы в народном собрании и других органах власти, используя материально зависимых от них политиков. Складывалась парадоксальная ситуация: гражданин, влиятельный политик «служил» метеку, иногда – бывшему рабу.
В IV в. до н. э. начинает распадаться единство гражданского коллектива, утрачивается чувство общности гражданина со своим государством. Жители полисов проявляют все большую аполитичность, безразличие к судьбе родины. Некоторые люди (правда, пока их еще немного) демонстративно называют себя не гражданами того или иного полиса, а космополитами – гражданами мира[22]. При этом если мыслителей, проповедовавших принципы космополитизма, были пока единицы, то греков, следовавших этим принципам на практике, пренебрегавших интересами родного полиса, становилось все больше.
Наряду с космополитизмом все чаще проявляется индивидуализм, пришедший на смену коллективистской этике полиса. Общество, терзаемое внутренними конфликтами, как бы распадалось на отдельные группы со своими особыми интересами, и борьба между этими группами нередко приводила к кровавым столкновениям. Так, в Аргосе в 370 г. до н. э. беднейшие граждане устроили массовое избиение богачей, в ходе которого погибло более 1000 человек, после чего их имущество было поделено между бедняками. Философ Платон писал в трактате «Государство» о том, что в каждом полисе как бы «заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей». Не следует забывать, что в подавляющем большинстве полисов и ранее существовали богатые и бедные граждане, но до эпохи кризиса столь явного их противостояния не возникало.
Состоятельные граждане, которые в V в. до н. э. с радостью шли на траты в пользу государства, видя в этом укрепление собственного престижа, теперь уже неохотно принимали назначаемые им полисом литургии, зачастую старались уклониться от них. Для этого они скрывали или занижали размеры своего богатства, иногда переводили земельную собственность, которую трудно было скрыть от сограждан, в деньги.
В эпоху кризиса классического полиса изменилось и отношение к военной службе, которая ранее воспринималась не только как обязанность, но и как священное право каждого гражданина. Среди граждан все меньше находилось желающих терпеть тяготы походов, тем более в условиях, когда войны стали почти постоянными. В связи с этим роль полисного ополчения в войске уменьшилась. Воина-гражданина сменяет воин-наемник. Развитие наемничества стало одной из чрезвычайно ярких черт греческой истории IV в. до н. э. Отряды наемников комплектовались из людей, по какой-либо причине оказавшихся лишними в полисе. Служить родному полису из патриотических соображений эти люди не хотели или не могли, а вот за хорошее жалованье воевали охотно.
Безусловно, наемники, будучи воинами-профессионалами, по своей выучке и боевым качествам превосходили граждан-ополченцев. Но в то же время их, как правило, отличали жестокость, беспринципность, корыстные побуждения и как следствие – готовность продать свои услуги всякому, кто больше заплатит, в том числе даже если при этом потребуется сражаться против своих бывших сограждан. Эти люди сделали войну своей профессией. Большое количество греков-наемников находилось не только в рядах армий различных полисов Эллады, но и на службе у «варварских» правителей, прежде всего у персидского царя и его сатрапов. Даже спартанский царь Агесилай, прославленный полководец, окончил свою жизнь наемным военачальником в Египте. Кстати, вся жизнь наемника вела к утрате полисных «корней» и, безусловно, способствовала выработке космополитической жизненной философии.
Распространение наемничества внесло изменения в организацию военного дела. Все реже на полях сражений выстраиваются гоплитские фаланги, набиравшиеся из воинов-граждан. В начале IV в. до н.э. появился новый род войск– пелтасты (средневооруженная пехота). Снаряжение пелтастов включало небольшой кожаный щит в форме полумесяца – пелту, легкий полотняный панцирь, дротик, ударное копье и длинный меч. Впервые использовал пелтастов афинский полководец Ификрат в Коринфской войне. Отряды пелтастов комплектовались в основном из наемников, отличались большей мобильностью и маневренностью, чем фаланги гоплитов, и в ряде боевых ситуаций (действия на пересеченной местности, штурм укреплений и т. п.) шли впереди фаланги.
Кризис классического полиса проявился и в распаде системы межполисных отношений. Претензии крупнейших полисов на гегемонию в Элладе потерпели крах; практически каждый, даже самый маленький полис всеми силами держался за независимость, и в результате между государствами велись непрерывные войны.
Давая общую характеристику кризиса полисного общества в IV в. до н. э., следует отметить, что кризисные явления поразили всю полисную цивилизацию, сказались на всех ее сторонах. Насколько можно судить, это был не столько кризис упадка и старения, сколько кризис роста. Общество переросло полисные рамки, которые переставали соответствовать новым историческим условиям. Система небольших государств с их гражданскими общинами оказывалась несостоятельной в условиях развития межполисных экономических и политических связей, осознания этнокультурного единства Эллады.
Все указывало на то, что классический полис изжил себя, что необходим переход к новому типу социально-политического объединения людей. Но в реальной жизни каждый полис продолжал отстаивать собственную самостоятельность. Полис как общественный феномен стремился вырваться за свои рамки – и пока не мог этого сделать. Для его жителей были неясны, даже в самых общих чертах, направления и формы грядущего объединения.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ТИРАНИИ
Обстановка нестабильности в IV в. до н. э. в ряде греческих полисов вновь породила такое явление, как тиранию, казалось бы, забытую еще в конце архаической эпохи. Удачливые военачальники, зачастую командиры наемников, опираясь на свои отряды, захватывали власть в некоторых государствах Эллады и в ходе своего единоличного правления старались «железной рукой» навести порядок, разрешить существующие противоречия между различными слоями населения. Тиранические режимы этого периода в науке называют Младшей тиранией (чтобы отличать их от Старшей тирании – сходных режимов VII—VI вв. до н. э.). Младшая тирания стала одним из проявлений кризиса классического полиса и в то же время попыткой найти выход из этого кризиса.
Некоторые представители Младшей тирании достигали немалых успехов: судя по всему, их субъективные намерения в значительной мере совпадали с объективными потребностями эпохи. Для их деятельности были характерны объединительные тенденции, попытки распространить свою власть за пределы одного полиса. Это подтверждает, в частности, правление династии тиранов города Ф еры в Фессалии.
Отстававшая по темпам развития от многих регионов греческого мира, Фессалия довольно поздно вышла на историческую арену. Для этой области были характерны преобладание в экономике сельского хозяйства, в особенности скотоводства (здесь выращивали лучших в Греции лошадей), и слабое развитие ремесел и торговых отношений. В Фессалии сохранились архаичные формы зависимости (основной рабочей силой были пенесты – потомки завоеванного местного населения), в социально-политической жизни господствовала аристократия. В государственном отношении область представляла собой крайне неоднородный союз полисов. Периодически аристократы избирали из своей среды тага – главу союза, обладавшего функциями верховного главнокомандующего.
Первым получившим широкую известность тираном полиса Феры был Ясон, пришедший к власти в 80-х годах IV в. до н. э. Укрепляя свое положение, он постепенно подчинил своему влиянию всю Фессалию и в 374 г. до н. э. был избран тагом. Ясон даже претендовал на гегемонию в Греции, подумывал о походе на персов, но в 370 г. до н. э. был убит в результате заговора.
Из преемников Ясона наиболее известен его племянник Александр Ферский (правил в 369—358 II. до н. э.), который также претендовал на власть над всей Фессалией. Он держал под своим контролем ряд фессалийских городов, но при этом вызывал у аристократов неприязнь своей крайней жестокостью и в конце концов тоже стал жертвой заговорщиков.
Еще более могущественным, чем правители Фер, был тиран Сиракуз Дионисий. Достаточно сильными тиранами этого периода были Клеарх в Гераклее Понтийской, Филомел и Ономарх в области Фокида. Все они пытались создать более или менее крупные объединения «надполисного» типа.
Характеризуя тиранические режимы IV в. до н. э., следует отметить, что в большинстве случаев они оказывались непрочными и недолговечными. Младшая тирания не приостановила кризис классического полиса.
В ПОИСКАХ ВЫХОДА. ИДЕЯ ПАНЭЛЛИНИЗМА
Кризис полиса как формы государства вызывал серьезную тревогу у греческих мыслителей, которые предложили в IV в. до н.э. ряд проектов общественного переустройства. Основой большинства таких проектов было укрепление полисного единства и солидарности. Так, философ Платон стал автором двух различных концепций «идеального государства» (в трактатах «Государство» и «Законы»), которые в равной мере предусматривали создание условий, когда в результате полного отказа от демократии и строжайшей регламентации всей жизни граждан правителями и законами станут невозможны внутренние распри. Ученик Платона Аристотель (в трактате «Политика») говорил о необходимости всемерной поддержки государством своей главной опоры – среднего слоя, зажиточных земледельцев.
Существовали и более радикальные проекты: полное обобществление имущества, ликвидация частной собственности, проведение в жизнь коммунистических начал (пародией на подобного рода теории была комедия Аристофана «Женщины в народном собрании»). Нечего и говорить, что все эти проекты были утопическими и невыполнимыми. Главным их пороком следует признать стремление к искусственному сохранению полисных принципов жизни, которые уже не соответствовали изменившимся историческим условиям.
Более реалистичную программу выхода из кризиса предложил оратор Исократ (436—338 до н.э.), понимавший невозможность сохранения замкнутого полисного существования и необходимость преодоления политической раздробленности. Исократ выдвинул идею объединения всей Греции под эгидой какого-либо сильного государства для осуществления священной цели – совместного победоносного похода на Персию. Такой поход не казался чем-то фантастическим: еще в 401 г. до н. э. отряд греческих наемников, входивших в состав войска Кира Младшего, проникнув в самый центр персидской державы, продемонстрировал, что с персами можно успешно бороться на их территории. Идея, развивавшаяся Исократом, получила в антиковедении название панэллинизм.
Войну, охватившую Грецию, считал Исократ, следует перенести в Азию, а богатства Азии – в Европу. Это решит проблему бедности, вызовет отток незанятого населения на новые земли, избавит Элладу от терзающих ее гражданских смут. Но встает вопрос, кто возглавит объединение греков после разгрома полисов-гегемонов? Ответ дала сама история. На севере возникла новая мощная сила, готовая претендовать на лидерство в греческом мире, – Древняя Македония.
Источники
Произведения философов IV в. до н.э., прежде всего Платона и Аристотеля, являются важным источником по различным аспектам истории классической Греции. Философские труды Платона, написанные в изящной диалогической форме, «Государство» и «Законы» – это замечательные памятники литературы. Почти все они наполнены политической проблематикой, критикой существующих форм полисного устройства, напряженными поисками модели идеального государства.
Из трактатов Аристотеля наибольшее значение для историка имеют два. В трактате «Политика» собран колоссальный фактологический материал по истории и функционированию политических систем сотен греческих государств. В «Афинской политии» подробно описано государственное устройство Афин: вначале основные этапы формирования полиса, в том числе на протяжении классической эпохи, затем современное автору состояние полисов. Исключительная эрудированность, склонность скорее к анализу эмпирических фактов, нежели к абстрактным умозрительным построениям, стремление опереться в своих изысканиях на наиболее достоверные данные – все это делает труды Аристотеля неоценимыми для исследователя истории греческого полисного мира.
АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ В IV В. ДО Н. Э.
Исследуя процесс кризиса классического полиса, не следует все происходившее в Греции в это время видеть только в мрачном свете. В IV в. до н. э., бесспорно, имели место и позитивные явления, одним из которых было совершенствование системы афинской демократии.
Афиняне, наученные горьким опытом олигархических переворотов конца предшествующего столетия, теперь стремились сделать демократическое правление более стабильным и рациональным, предотвратить появление элементов господства охлократии и демагогов, избежать беззакония, часто творившегося в предшествующую эпоху. Теперь гражданский коллектив считает необходимым признать верховным сувереном в полисе не демос, а закон, которому все обязаны повиноваться. Это предполагало некоторое ограничение власти народного собрания.
В частности, в IV в. до н. э. афинская экклесия уже не принимала законов; эта прерогатива была передана специальной комиссии номофетов – законодателей, избиравшихся из числа судей-присяжных. Процедура утверждения новых законов, отмены старых или внесения изменений в существующие была чрезвычайно усложнена. Такие изменения в государственном устройстве были предприняты для того, чтобы исключить возможность принятия гражданами под влиянием демагогов необдуманных, вредных для полиса законодательных актов.
Тем не менее коллектив граждан полиса по-прежнему следил за тем, чтобы все его члены на равных принимали участие в политической жизни. Сохранялась система мистофории, позволявшая беднейшим афинянам занимать государственные должности. Более того, совершенствовалась система денежных выплат за участие в управлении полисом. С начала IV в. до н. э. гражданам стали платить даже за посещение народного собрания, т. е. за исполнение их первоочередной обязанности.
В IV в. до н. э. политическая элита демократических Афин уже почти не включала в себя представителей древних аристократических родов: демос смог вырастить лидеров из собственной среды. В связи с этим исчезли некоторые институты, характерные для государственного устройства афинского полиса в предшествующем столетии. Так, осталась в прошлом процедура остракизма, которому подвергали почти исключительно политиков знатного происхождения. Теперь в политической борьбе чаще стали использоваться судебные процессы в гелиэе. Следовательно, общая роль суда присяжных в жизни полиса стала еще более значительной.
Если в предыдущую эпоху видные политики (например, Перикл) были одновременно и видными полководцами, и выдающимися ораторами, и опытными финансистами, то теперь стратеги по большей части занимались только военными делами, не вмешиваясь в чисто политические вопросы, а лидеры полиса зачастую не имели представления о военном искусстве. В IV в. до н. э. в Афинах можно было пользоваться большим влиянием и авторитетом, не занимая какой-либо официальной должности. Так, великий оратор Демосфен был самым крупным афинским политическим лидером своего времени, но при этом ни разу не избирался ни стратегом, ни архонтом.
Перемены в политической системе и жизни Афин в IV в. до н. э. привели к тому, что государственное устройство стало более соответствовать изменившейся социальной структуре полиса и новой политической ситуации. В целом история Афин на протяжении большей части IV в. до н. э. отличалась стабильностью, отсутствием жестоких междоусобных конфликтов, стремлением разрешать возникающие противоречия мирным путем компромисса. В этом отношении Афины эпохи кризиса отличались в лучшую сторону от большинства других греческих полисов.
Историография
В интерпретации кризисных явлений, охвативших греческий мир в IV в. до н.э., существует большое количество концептуальных расхождений и точек зрения.
Так, в течение десятилетий в историографии была популярна точка зрения, согласно которой в IV в. до н. э. в Греции наблюдался всесторонний кризис:
в экономической сфере – концентрация земельной собственности в руках немногих богатейших граждан, разорение свободного крестьянства и как следствие – общий аграрный кризис, снижение темпов развития ремесел и торговли, активизация рабовладельческих отношений;
в социально-политической сфере – кризис общественных отношений, нарушение равновесия между высшими и низшими слоями населения, концентрация власти в руках состоятельной элиты, вышедшей из рядов торговцев и ремесленников («буржуазии», по определению некоторых склонных к модернизации исследователей).
Эта точка зрения отразилась в ранних работах известного французского исследователя К. Моссе (C. Mosse), в фундаментальной многотомной монографии «Hellenische Poleis» («Эллинские полисы»), вышедшей в ГДР в 1974 г. под редакцией Э. Вельскопф (E. Welskopf). О кризисе полиса в IV в. до н. э. как всестороннем упадке, в основе которого лежали экономические факторы, говорится и в работах Л. М. Глускиной, Э. Д. Фролова, В. И. Исаевой и др., хотя в последние годы наметились и попытки более неоднозначной трактовки этого кризиса (работы Л. П. Маринович).
Существует и другая точка зрения, согласно которой кризис IV в. до н. э. в Греции был кризисом роста, в ходе которого экономическая и политическая эволюция древнегреческого общества вывела его за рамки полисной замкнутости. В данной концепции [она представлена в трудах чешского ученого Я. Печирки (J. Pecirka)] акцент делается преимущественно на позитивные стороны развертывавшихся процессов.
Наконец, в последние годы в западном антиковедении наметилась тенденция замалчивать кризисные явления в полисном мире IV в. до н. э. и даже – как крайнее проявление – отрицать факт кризиса классического полиса. Ярким проявлением такого подхода стали статьи [среди их авторов – ряд ведуших историков современности: Дж. Дейвис (J. Davies), К. Моссе (C. Mosse), Э. Бадиан (E. Badian), П. Родс (P. Rhodes) и др.] из сборника «Die athenische Demokratie im 4 Jahrhundert v. Chr» («Афинская демократия в IV в. до н. э.»). Правда, между сторонниками такой точки зрения нет полного единства. Так, одни историки вообще не признают наличие кризиса IV в. до н. э., другие утверждают, что кризис был, но не полиса, а лишь системы межполисных отношений; третьи полагают, что в каких-то регионах греческого мира кризис, может быть, и имел место, но не в Афинах. Единственное, что объединяет приверженцев данного направления, – попытка противопоставить традиционным взглядам нечто новое; но пока это новое еще оставляет много неясностей и скорее ставит новые вопросы, чем позволяет решить уже существующие.
Литература по теме
Глускина Л. М. Проблемы социально-экономической истории Афин IV в. до н. э. Л., 1975.
Исаева В. И. Античная Греция в зеркале риторики. Исократ. М., 1994.
Маринович Л. П. Греческое наемничество IVв. до н. э. и кризис полиса. М., 1975.
ПечатноваЛ. Г. Кризис спартанского полиса. СПб., 1998.
Фролов Э. Д. Греция в эпоху поздней классики: Общество. Личность. Власть. СПб., 2001.
Фролов Э. Д. Греческие тираны (IV в. до н. э.). Л., 1972.
Фролов Э. Д. Факел Прометея: Очерки античной общественной жизни. Л., 1991.
Die athenische Demokratie im 4 Jahrhundert v. Chr. / Hrsg. von W. Eder. Stuttgart, 1995.
HellenischePoleis: Krise – Wandlung – Wirkung / Hrsg. von E. Welskopf. Berlin, 1974. Bd 1—4.
Mosse C. La fin de la democratie ath enienne. P., 1962.
PecirkaJ. The Crisis of the Athenian Polis in the Fourth Century B.C // Eirene. 1976. Vol. 4.
ГЛАВА 18
Колонии Великой Греции в V—IV вв. до н. э.
ПОЛИСЫ ЮЖНОЙ ИТАЛИИ И СИЦИЛИИ
Великая Греция, область, включающая южную часть Апеннинского полуострова и остров Сицилия, уже в архаическую эпоху стала регионом интенсивной греческой колонизации. Здесь было построено множество эллинских городов. Наиболее важными из них на южном побережье Италии были Тарент, Метапонт, Кротон, Регий, Локры Эпизефирские, а также Сибарис, разрушенный в конце VI в. до н. э. в ходе одной из войн, на месте которого позднее возникли Фурии. На западном побережье Италии находились Кумы, Элея, Посидония (Пестум), Неаполь. На Сицилии греки особенно активно заселяли восточное побережье, где находился крупнейший центр Великой Греции – Сиракузы, а также города Занкла (позже переименован в Мессану), Катана, Леонтины и др., и южное, где возникли города Гела, Акрагант, Селинунт. В западной части острова греков фактически не было, поскольку эти земли колонизовали их конкуренты в Средиземноморье – финикийцы. Не стремились они осваивать и те области, что были удалены от моря и находились под контролем местных племен: на Сицилии это были территории сикулов и сиканов, в Южной Италии – луканов, самнитов, япигов и др.
Великая греческая колонизация
Каждая из греческих колоний становилась независимым полисом, но продолжала поддерживать тесные связи со своей метрополией. В то же время по темпам экономического и политического развития многие колонии Великой Греции опережали полисы Балканской Греции, быстро становясь богатыми и процветающими. Некоторые из них, в свою очередь, основывали новые города, превращаясь в метрополии. Подобному ходу событий способствовало то обстоятельство, что к основанию колоний подходили очень рационально: для поселений подыскивались наиболее удобные места, чтобы обеспечить благосостояние колонистов.
Наличие плодородных почв в Южной Италии и на Сицилии благоприятствовало развитию в греческих полисах Великой Греции земледелия, особенно зернового хозяйства. Этот регион со временем превратился в один из крупнейших поставщиков хлеба в Балканскую Грецию. (Не случайно на монетах Метапонта, одного из крупнейших городов Южной Италии, был изображен пшеничный колос.) Развитию экономики великогреческих полисов способствовали активные торговые связи с местными племенами, а также то обстоятельство, что большинство полисов находилось на важных морских торговых путях и становилось крупными центрами транзитной торговли. В результате некоторые города Великой Греции (например, Сибарис, Акрагант) прославились своим огромным богатством.
Интенсивной была и политическая жизнь западных греческих колоний. В полисах Южной Италии и Сицилии уже в VII—VI вв. до н. э. (порой раньше, чем в государствах Балканской Греции) появились первые своды письменных законов. Известны имена некоторых законодателей: Залевк из Локр Эпизефирских, Харонд из Катаны и др. Зачастую законы, написанные для какого-либо одного полиса, почти сразу же полностью или частично перенимались соседними.
Во многих городах Великой Греции нередко вспыхивали острые внутриполитические конфликты. В ряде случаев в полисе-колонии выделялась прослойка наиболее богатых и влиятельных граждан. Как правило, это были потомки первых поселенцев, получившие в свое владение самые обширные и плодородные участки земли. Естественно, люди, занявшие привилегированное положение, поставили колонистов, прибывших позднее, в менее выгодное положение, урезав их политические права. Это вызывало недовольство менее состоятельных граждан и порождало смуты, на волне которых к власти приходили тираны. В результате в большинстве западногреческих полисов еще в архаическую эпоху сформировались олигархические режимы.
Феномен Старшей тирании (см. гл. 7) проявился в Великой Греции (особенно на Сицилии) наиболее полно. Династии сицилийских тиранов (Дейномениды в Сиракузах, Эммениды в Акраганте и Пантариды в Геле) имели репутацию могущественных и блистательных правителей. Старшая тирания на Сицилии существовала долго: в первой половине V в. до н. э., когда в Балканской Греции с тиранами давно уже было покончено, многие сицилийские полисы еще находились под властью единоличных правителей.
Это во многом связано с тем, что историческая роль Старшей тирании на Сицилии была более позитивной, чем в Балканской Греции. В частности, для политики сицилийских тиранов всегда были характерны объединительные тенденции. Почти каждый правитель стремился распространить свой контроль на соседние города, создать крупную территориальную державу. Так действовали тираны из династии Дейноменидов, первоначально правившей в Геле. В начале V в. до н. э. тиран Гелон захватил Сиракузы и сделал их своей резиденцией, а в Геле поставил наместником своего младшего брата Гиерона. Затем Гелон захватил некоторые малые города Сицилии, создав мощное политическое объединение под своим главенством. Гиерон, ставший после смерти Гелона его наследником, продолжил расширение этой державы. Лишь в 466 г. до н. э. тирания Дейноменидов была ликвидирована, созданная ими держава распалась и входившие в нее полисы вновь стали независимыми.
Полисы Великой Греции испытывали большое влияние соседнего негреческого, «варварского» населения. Отношения с местными жителями складывались неоднозначно. В ряде случаев удавалось наладить с племенами взаимовыгодные экономические связи. Бывало, что греки подчиняли себе соседей – «варваров». Так, сикулы, жившие в окрестностях Сиракуз, были завоеваны и превращены в киллириев – категорию зависимого населения, обрабатывавшего земли граждан.
Но бывало и так, что «варварские» племена главенствовали на территории и оказывали постоянное военное давление на греческие полисы. В частности, города, основанные эллинами на западном побережье Италии, уже в V в. до н. э. попали под столь полный контроль луканов и самнитов, что со временем даже утратили свой греческий характер. В центральной части Сицилии в тот же период возник мощный союз сикульских племен (фактически раннее государство), представлявший значительную опасность для прибрежных греческих полисов.
Сиракузы. Руины алтаря Гиерона II (III в. до н. э.). Фотография
Однако сицилийским грекам пришлось столкнуться и с более серьезной угрозой. Финикийская колония Карфаген (она находилась на северном побережье Африки, на территории совр. Туниса) уже в конце архаической эпохи превратилась в самое сильное в военном отношении государство Западного Средиземноморья и в VIв. до н. э. предприняла экспансию на остров Сицилия. Карфагеняне сначала подчинили себе основанные финикийцами города на западе острова, а затем повели наступление на области, заселенные греками. Их агрессию временно остановил сиракузский тиран Гелон, который в 480 г. до н. э. нанес карфагенскому войску сокрушительное поражение. Впрочем, Карфаген от своих завоевательных планов так и не отказался.
Политическую жизнь полисов Великой Греции определяли многие факторы. Сильнейшие греческие государства Балканского полуострова в своей борьбе за гегемонию проникали и в этот достаточно отдаленный регион. Во время греко-персидских войн греки пытались, хотя и безуспешно, привлечь к созданному ими против персов союзу тирана Сиракуз Гелона. В V в. до н. э. наиболее тесные связи с Западным Средиземноморьем поддерживал Коринф, один из основателей Пелопоннесского союза. Афины также стремились превратить Великую Грецию в сферу своего влияния, однако предпринятая в 415—413 II. до н. э. знаменитая Сицилийская экспедиция окончилась полным провалом.
Источники
В Великой Греции, особенно на острове Сицилия, сложилась оригинальная школа историописания. Хотя большинство текстов сохранилось лишь во фрагментах, однако и из них можно получить немало ценной информации. Одним из первых сицилийских историков был Антиох Сиракузский (V в. до н. э.).
Уроженец Сиракуз Филист (первая половина IV в. до н. э.), видный политический деятель, сподвижник тирана Дионисия, написал «Историю Сицилии».
Тимей из Тавромения (конец IV – начало III в. до н. э.) тоже интересовался историей своего родного острова. Известно, что Тимей уделял много внимания хронологии; именно он первым среди античных историков начал датировать события по Олимпиадам, что в дальнейшем стало в греческом мире общепринятым.
Историограф Диодор Сицилийский (I в. до н. э.) создал фундаментальный, но компилятивный труд «Историческая библиотека».
КЛАССИЧЕСКИЕ СИРАКУЗЫ. ТИРАНИЯ ДИОНИСИЯ
После свержения в 466 г. до н. э. Фрасибула – последнего тирана из династии Дейноменидов – в Сиракузах установилось демократическое правление. Сиракузская демократия имела немало несомненного сходства с современной ей афинской. В частности, в 454 г. до н. э. в целях предотвращения концентрации власти в руках политических лидеров и возрождения тирании был введен петализм – судебная процедура, скопированная с афинского остракизма (отличия были лишь в том, что при голосовании сицилийцы использовали не глиняные черепки, а листья оливкового дерева и что лицо, набравшее наибольшее количество голосов, изгонялось из полиса не на десять, а лишь на пять лет). Правда, если остракизм функционировал в Афинах почти столетие, то петализм довольно скоро признали неэффективной и вредной мерой и отменили.
Геракл и амазонка. Метопа из храма Геры в Селинунте (V в. до н. э.)
В эпоху демократии, продолжавшуюся до конца V в. до н. э., в сиракузском полисе почти не прекращалась ожесточенная борьба между соперничающими политическими группировками. Впрочем, перед лицом внешней угрозы политикам порой удавалось, на время забыв разногласия, сплотиться для защиты государства. Лучше всего это показала оборона Сиракуз от крупномасштабной военной экспедиции Афин в 415—413 II. до н. э. Сиракузяне успешно выдержали длительную осаду со стороны огромного афинского флота и войска, а в конечном счете нанесли противнику сокрушительное поражение. Это подтвердило репутацию Сиракуз как одной из ведущих военно-политических сил Средиземноморья, лидера сицилийских греков.
Однако почти сразу после столь большого военного успеха в полисе резко обострилось внутриполитическое положение. Борьба группировок приобретала все более ожесточенные формы. Сиракузская демократия переживала кризис, и это усугублялось угрозой нашествия карфагенян. В конце V в. до н. э. Карфаген в очередной раз начал активное наступление на греческие города Сицилии. В 409 г. до н. э. карфагеняне захватили Селинунт, а в 406 г. до н. э. – Акрагант, один из крупнейших экономических и политических центров региона. Опасность становилась все более реальной и для самих Сиракуз, которые, будучи крупнейшим греческим полисом Сицилии, считали необходимым возглавить борьбу живущих на острове эллинов против «варварского» нашествия. Однако сиракузское войско в борьбе с карфагенянами потерпело ряд поражений, что привело к нарастанию внутренней смуты.
Военные неудачи смог обратить в свою пользу молодой честолюбивый политик Дионисий, пользовавшийся популярностью у сиракузского демоса. После падения Акраганта он добился отстранения от власти стратегов, возглавлявших ополчение Сиракуз, и сам оказался в числе избранных на их место. Впоследствии, укрепив свое влияние в войске, Дионисий получил полномочия стратега-автократора – верховного главнокомандующего вооруженными силами. Вскоре после этого, в 405 г. до н. э., набрав отряд наемников, он осуществил государственный переворот в Сиракузах, ликвидировал демократию и сконцентрировал в своих руках единоличную власть, став тираном (впрочем, официально Дионисий носил титул архонта).
В течение своего многолетнего правления (он удерживал власть вплоть до своей смерти в 367 г. до н. э.) Дионисий четыре раза воевал с Карфагеном. На первых порах тиран добился впечатляющих успехов, почти полностью вытеснив карфагенян с Сицилии и распространив собственный контроль на освобожденные от врага территории. Правда, впоследствии, после ряда неудач на полях сражений, часть земель была потеряна, но и после этого под властью Дионисия осталось около половины территории острова.
Тиран Сиракуз проводил активную внешнюю политику не только на самой Сицилии, но также и в близлежащих регионах. Так, ему удалось включить многие населенные греками города Южной Италии (Кротон, Регий, Локры Эпизефирские и др.) в состав своей державы. Влияние Дионисия в период его наибольшей власти простиралось и на бассейн Адриатического моря, где этот правитель основал ряд поселений. Он поддерживал дружественные отношения со Спартой, Афинами и другими важнейшими полисами Балканской Греции.
Артемида Аретуза. Серебряная декадрахма Сиракуз (V в. до н. э.)
В сфере внутренней политики Дионисий был наиболее характерным представителем Младшей тирании. При необходимости он не боялся проявить откровенное насилие, казнил и изгонял своих политических противников, конфисковал все ими нажитое. Свое могущество тиран основывал прежде всего на отрядах наемников, которые получали от него щедрые награды: права гражданства, земельные наделы и т. п. В то же время Дионисий создавал видимость функционирования органов полисного самоуправления, освобождал рабов, на время избавил государство от гражданских конфликтов. В результате с его фактически единоличной властью мирились все слои гражданского коллектива.
При Дионисии значительно укрепилась военная мощь Сиракуз. Они располагали самой многочисленной в тогдашнем греческом мире армией, состоявшей как из гражданского ополчения, так и из отрядов наемников. В правление Дионисия в Сиракузах были сооружены грандиозные оборонительные укрепления, еще долго остававшиеся едва ли не лучшими в Средиземноморье. Сильным и прекрасно оснащенным был сиракузский флот, в который наряду с триерами входили пентеры – корабли с пятью рядами весел. При штурме вражеских городов стала применяться катапульта – метательное орудие, изобретенное, по некоторым сведениям, самим сицилийским тираном.
Талантливый и прекрасно образованный человек (он даже сочинял драмы), Дионисий понимал роль культуры в жизни общества и стремился использовать ее для упрочения своего престижа. Он превратил Сиракузы в крупный культурный центр, где работали многие видные мыслители и поэты. В 389—387 гг. до н. э. Сиракузы посетил великий философ Платон, задавшийся целью превратить сицилийского владыку в «идеального правителя». Но его попытка увлечь тирана своим политическим учением оказалась безуспешной. Не случайно в последующих сочинениях Платона (а затем и во всей античной исторической традиции) Дионисий предстает как образец жестокого деспота, управляющего государством с помощью террора и репрессий и живущего в вечном страхе заговоров. В то же время ему воздают должное за освобождение греческих городов Сицилии от карфагенской угрозы.
Держава Дионисия являлась, бесспорно, самым крупным и сильным государством в греческом мире первой половины IV в. до н. э. Она включала в себя как греческие полисы, так и территории, населенные местными племенами. Часто эту державу считают одной из предшественниц монархий эпохи эллинизма. Однако государство Дионисия оказалось непрочным, и это выяснилось вскоре после смерти его основателя. В греческом мире эпохи классики все объединения полисов были недолговечными, поскольку центробежные силы в конечном счете одерживали верх.
Наследником власти Дионисия стал его сын Дионисий Младший – правитель слабый, склонный к коварству и интригам. Видную роль в управлении державой играл вначале также родственник Дионисия – Дион, приверженец философских взглядов Платона. Почти сразу между Дионисием Младшим и Дионом началась борьба за первенство. Сначала Дион вынужден был покинуть Сиракузы, но в 357 г. до н. э. возвратился на родину и отстранил Дионисия от власти, отправив его в изгнание.
Однако вскоре Дион, пытавшийся осуществить платоновские утопии, утратил популярность у сограждан и был убит в результате заговора. В условиях смуты Дионисий Младший в 347 г. до н. э. захватил власть. Но к этому времени огромная держава начала распадаться, что привело к возникновению тираний в отдельных сицилийских полисах. Воспользовавшись разобщенностью греков, карфагеняне вновь начали успешное наступление на остров.
В этой ситуации полисные власти Сиракуз отказались подчиняться Дионисию Младшему и обратились за помощью к метрополии – Коринфу. В 344 г. до н. э. на Сицилию с небольшим войском прибыл коринфский полководец Тимолеонт. Он низложил Дионисия и отправил его в Коринф, где тот провел остаток жизни в качестве частного лица. В Сиракузах была восстановлена демократия. Ликвидировав тиранические режимы и в других полисах, Тимолеонт создал военно-политический союз равноправных сицилийских государств. Затем, возглавив союзные вооруженные силы, он нанес поражение карфагенскому войску, после чего отошел от государственных дел. На Сицилии вновь был установлен мир.
Вплоть до своей смерти в 337 г. до н. э. Тимолеонт пользовался огромным авторитетом и почитанием как освободитель и спаситель сицилийских греков. Впрочем, созданный им союз полисов Сицилии оказался непрочным, равно как не было стабильным и демократическое правление в Сиракузах. Сохранялась и опасность карфагенского нашествия.
ЭЛЛИНЫ НА БЕРЕГАХ ПОНТА ЭВКСИНСКОГО
Важным для греков регионом колонизации было побережье Черного моря (для греков – Понта Эвкшнского, т. е. Гостеприимного моря). Подавляющее большинство колоний здесь было основано ионийским Милетом; лишь изредка встречались города, населенные выходцами из Мегар, Теоса и других центров. Некоторые колонии уже вскоре после своего возникновения начали выступать в роли метрополий, выводя собственные колонии. Важнейшими греческими полисами, основанными в архаическую эпоху на Гостеприимном море и продолжавшими существовать и в последующие века, были: на южном побережье – Синопа, Гераклея Понтийская\ на восточном – Диоскуриада, Фасис; на западном – —стрия, Одесс, Месс'ембрия и др.
Говоря об особенностях исторического развития черноморских полисов, следует отметить, что к ним во многом применимы те же характеристики, что и к колониям Великой Греции. Многие колонии, расположившиеся в удобных бухтах Понта Эвксинского, быстро стали крупными, богатыми и процветающими полисами. Причерноморье с его плодородными почвами было зоной выращивания зерновых культур и важным центром экспорта хлеба в Балканскую Грецию. Торговля понтийских колоний с полисами метрополии осуществлялась исключительно морским путем. На первых этапах освоения Понта мореходы старались не удаляться от берегов, тем более что в Черном море практически нет островов. Но уже в V в. до н. э. через море, в самых узких его местах, было проложено несколько прямых маршрутов. Самый короткий из них проходил от южной оконечности Крымского полуострова к северному побережью Малой Азии.
Политическая жизнь причерноморских городов зачастую была весьма бурной. Там отмечалась борьба группировок, происходили государственные перевороты, в ходе которых менялись системы государственного устройства: в Причерноморье были как олигархические, так и демократические полисы. Видел понтийский регион и тиранов. Так, во второй трети V в. до н. э. в Синопе правил один из представителей Старшей тирании Тимесилей, впоследствии свергнутый афинянами. Наиболее известна правившая в Гераклее Понтийской династия тиранов, основанная в 364 г. до н. э. аристократом Клеархом, который наряду с Дионисием Сиракузским был одним из виднейших представителей Младшей тирании. Многие понтийские тираны (впрочем, как и сицилийские) стремились создавать крупные территориальные объединения, подчинять своей власти соседние города. В целом в Причерноморье малые и средние полисы всегда тяготели к более значительным. Это диктовалось наличием агрессивно настроенного «варварского» окружения.
Серебряная амфора (V—IV вв. до н. э.)
Постоянные контакты черноморских греческих городов с племенным миром материковых областей оказывали огромное влияние на развитие античной цивилизации в этом регионе. Эллинам, жившим близ Понта, приходилось сталкиваться с самыми различными этносами, находившимися либо в условиях родо-племенных отношений, либо на стадии формирования государственности. На южном побережье Черного моря соседями греков были вифинцы, халибы и др.; на восточном – колхи и иберы; на западном – фракийские племена. Особенно неоднородным было «варварское» окружение греческих городов в Северном Причерноморье и в примыкавшей к нему Меотиде (регион Азовского моря), где обитали синды, ме оты, т авры. Но наибольшее значение имел мощный племенной союз скифов, уже перераставший в раннее государство.
Отношения греков с племенным миром носили самый разнообразный характер – от относительно дружественных до откровенно враждебных. Иногда грекам удавалось подчинить «варваров» и превратить их в зависимое население; именно так поступили жители Гераклеи Понтийской с вифинским племенем мариандинов.
Однако возможен был и другой исход, когда верх одерживали «варвары», распространяя свой контроль на тот или иной полис (в таком положении, например, оказалась Ольвия). Важное влияние на жизнь греческих городов Причерноморья оказывала и ахеменидская Персия, в VI в. до н. э. завоевавшая Малую Азию и получившая побережье Черного моря. Многие понтийские полисы в течение более или менее продолжительного срока существовали под персидским владычеством. В целом «варварское» окружение вносило в жизнь черноморских греков элемент постоянной напряженности.
Понтийский регион в еще большей степени, чем Великая Греция, стал в V в. до н. э. объектом экспансии Афин. Нуждаясь в хлебе, которым столь богато было Причерноморье, афиняне стремились установить свой контроль над морскими путями. После черноморской экспедиции афинского флота в 437 г. до н.э., возглавлявшейся самим Периклом, многие из понтийских полисов (Синопа, Ольвия, Нимфей и др.) были включены в Афинскую архе и должны были ежегодно выплачивать форос. Впрочем, власть Афин над такой отдаленной греческой периферией никогда не была по-настоящему прочной и всеобъемлющей.
Источники
Полисы Северного Причерноморья имели своих историков (например, в Херсонесе Таврическом в III в. до н. э. работал Сириск), но их было мало и их труды до нас не дошли.
В подобной ситуации особенное значение приобретают археологические, эпиграфические, нумизматические источники. На протяжении десятилетий интенсивно ведутся раскопки памятников античной цивилизации на северном побережье Черного моря. Учеными прекрасно изучены Ольвия, Херсонес, греческие города на берегах Боспора Киммерийского (Керченского пролива). Первое обобщающее издание открытых в этих городах надписей, образцовое для своего времени, было осуществлено на рубеже XIX– XX вв. В. В.Латышевым. В настоящее время существуют эпиграфические своды и по отдельным государствам Северного Причерноморья – Ольвии, Херсонесу, Боспорскому царству. Публикуются также работы, посвященные многочисленным находкам монет из этих полисов.
ГРЕЧЕСКИЕ ГОСУДАРСТВА СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
Наиболее крупным полисом на западе северопонтийского региона была Ольвия – одна из древнейших греческих колоний, основанная на рубеже VII—VI вв. до н. э. неподалеку от впадения в Черное море реки Гипанис (совр. Южный Буг) выходцами из Милета. В классическую эпоху она была экономически развитым центром, который вел активную торговлю как с другими черноморскими городами, так и с Балканской Грецией. Археологические раскопки показали, что Ольвия была довольно благоустроенным городом, с большим количеством общественных построек.
Политическая история Ольвии известна слабо. С уверенностью можно признать лишь некоторые факты. Так, к середине V в. до н. э. над Ольвией был установлен скифский протекторат. Цари скифов посылали туда наместников и имели в городе свою резиденцию. Избавиться от «варварского» контроля полис смог после понтийской экспедиции Перикла (в 437 г. до н. э.), в результате которой Ольвия была введена в состав Афинской архе. В период Пелопоннесской войны в ольвийском полисе вновь установилось демократическое правление, что обеспечило общее усиление государства, в том числе и в военном отношении. Показателем силы Ольвии стали события 331 г. до н. э., когда город осаждало македонское войско: жители мобилизовали все силы для обороны, и осада окончилась безрезультатно.
Одним из крупнейших греческих полисов Северного Причерноморья был Херсонес Таврический, находившийся на юго-западной оконечности полуострова Крым (руины города и по сей день сохраняются на окраине Севастополя). Херсонес – это дорийская колония, выведенная из Гераклеи Понтийской; в основании города приняли участие также переселенцы с острова Делос. До недавнего времени датой основания колонии считался 422 г. до н. э. Однако на сегодняшний день данные археологических изысканий позволяют практически безоговорочно утверждать, что греческое поселение на этом месте возникло значительно раньше, в конце VI в. до н. э. Херсонес был основан на землях племени тавров, с которыми, впрочем, греки почти никаких контактов не поддерживали.
До середины IVв. до н. э. Херсонес оставался небольшим городом. Однако выгодное расположение этого полиса на оживленных морских торговых путях способствовало его росту. Неподалеку от Херсонеса начинался кратчайший путь из Крыма на южное побережье Черного моря. Став одним из важнейших центров греческой цивилизации в Северном Причерноморье, Херсонес начал расширять свои владения. Около середины IV в. до н. э. в состав херсонесского государства были включены обширные территории в Западном Крыму, в частности город Керкинитида (совр. Евпатория).
Резко увеличившиеся сельскохозяйственные владения Херсонеса – как «ближняя» хора, в окрестностях города, на Гераклейском полуострове, так и «дальняя», на вновь присоединенных землях – были разделены на несколько сотен одинаковых земельных наделов (примерно по 26 гектаров каждый) и розданы гражданам полиса. Так был создан мощный земледельческий комплекс, специализировавшийся главным образом на выращивании винограда и хлеба. Период высшего расцвета Херсонеса начался в IV в. до н. э. В этот период власть в полисе следует определить как умеренную демократию. По эпиграфическим памятникам известны названия существовавших в нем различных магистратур (архонты, стратеги и др.), а также текст присяги, которую приносили херсонесские граждане, принимая на себя обязательство подчиняться полисным законам и пресекать любые попытки свержения существующего строя.
Но центром греческого мира понтийского региона стали поселения на берегах Боогора Киммерийского. Здесь в V в. до н. э. возникло Боспорское царство, образовавшееся в результате объединения ряда древнегреческих полисов, которые были основаны в ходе Великой греческой колонизации на Керченском и Таманском полуостровах. Образование Боспорского царства обычно относят к 480 г. до н. э., хотя в действительности этот процесс растянулся на десятилетия.
Изначально объединение боспорских независимых полисов имело форму военно-политического и религиозного союза. Главной причиной создания союза являлась необходимость защиты от нападения скифских племен. Руководитель союза назывался архонтом. Вначале эту должность, ставшую на деле монархической, занимали представители династии Археанактйдов. В первой половине V в. до н. э. союз был еще небольшим и включал, кроме Пантикапея, ряд городов Таманского полуострова: Фанагорию, Гермонассу и др.
Видимо, с самого начала этот союз не был равноправным: среди других городов первенствовал Пантикапей – самая древняя и крупная греческая колония в данном регионе. Пантикапей фактически выполнял роль столицы формирующегося государства: в нем находились высшие органы власти, центральный монетный двор, главная святыня Боспора – храм Аполлона. Несколько крупных полисов европейского берега Боспора, в том числе Нимфей и Феодосия, не подчинялись правителям Пантикапея.
В 438 г. до н. э. в Боспорском царстве произошел государственный переворот. Наследственная должность архонта перешла к династии Спартокидов, управлявшей государством более трех веков. При Спартокидах на рубеже V—IV вв. до н. э. наступил период высшего расцвета Боспорского царства. Владения государства значительно расширились. На западе были присоединены греческие полисы Нимфей и Феодосия, а на востоке – территории негреческих племен сйндов, мебтов и др. На этих землях боспорскими правителями был основан город Горгиппия (совр. Анапа). По отношению к завоеванным племенам Спартокиды уже в IV в. до н. э. официально приняли титул царей, но для граждан греческих полисов, входивших в их владения, они оставались архонтами (лишь в эпоху эллинизма они стали царями для всех своих подданных).
Терракотовая статуэтка из Пантикапея (IV—III вв. до н. э.)
Правители Боспора поддерживали обоюдовыгодные экономические и политические контакты с Афинами и другими крупными полисами. В позднеклассический период Боспорское царство было одним из самых сильных и богатых греческих государств. К тому же оно оказалось и достаточно стабильным и долговечным. На пантикапейском монетном дворе чеканилась местная монета, в том числе золотая, что было большой редкостью для греческого мира. Важнейшую роль для процветания боспорских городов играл вывоз хлеба в Балканскую Грецию. Для выращивания зерна греческие земледельцы использовали рабский труд.
Скифы. Золотой гребень (IV в. до н. э.)
Специфика Боспорского царства как государственного объединения заключалась прежде всего в том, что в его состав входили не только греческие полисы, но и земли, населенные «варварскими» племенами. Соответственно в общественном устройстве и культуре Боспора IV в. до н. э. наблюдался синтез античных и «варварских» начал, что позволяет считать это государство одним из предтеч эллинистической цивилизации. Определяя характер власти боспорских правителей, с наибольшей вероятностью можно говорить о том, что изначально власть Спартокидов была по своей сущности тиранической. Этой династии тиранов удалось чрезвычайно долго, по греческим меркам, не только удерживать власть в своих руках, но и упрочивать ее, что со временем позволило преобразовать ее в легитимную монархию.
В конце IV в. до н. э. в Боспорском царстве имела место кратковременная, но кровопролитная борьба за власть между несколькими претендентами на престол. Одержавший верх над братьями-противниками и возглавивший государство Евмел (правил в 309– 304 II. до н. э.) начал проводить энергичную экспансионистскую политику, добиваясь гегемонии в понтийском регионе. Однако его ранняя смерть воспрепятствовала осуществлению этих замыслов. Так завершилась для Боспорского царства классическая эпоха древнегреческой истории.
Историография
Одним из основоположников изучения античной Сицилии был русский ученый Ф. Ф. Соколов (XIX в.). И по сей день позиции российской науки в этой области традиционно весьма сильны.
Э. Д. Фролов исследовал социальные конфликты в архаических и классических Сиракузах, изучал тиранию Дионисия и историю созданной им державы. В работах В. И. Козловской анализируются процессы колонизации эллинами Великой Греции. Занимались аналогичными проблемами ученые Великобритании [Т. Данбэбин (T. Dunbabin), М. Финли (M. Finley)], Франции [Ж. Валле (G. Vallet), Л.Дюбуа (L. Dubois)] и, конечно, Италии [Ф. Гинатти (F. Ghinatti), Ф. Кордано (F. Cordano) и др.].
История греческих государств Северного Причерноморья всегда оставалась приоритетной для отечественной историографии. Наших ученых интересовали проблемы возникновения и развития северопонтийских полисов, их политического устройства и социально-экономической специфики их контактов с местным негреческим населением и т.д. Классические труды В.В.Латышева и М. И. Ростовцева были созданы в конце Х!Х – начале XX в. Крупнейшим специалистом по Северному Причерноморью был В. Д. Блаватский. Получили мировое признание и были переведены на многие иностранные языки исследования Ю. Г. Виноградова. В настоящее время в этой области плодотворно работают многие российские ученые (Г. А. Кошеленко, С.Ю.Сапрыкин, В. П. Толстиков, С. Р. Тохтасьев, Е. А. Молев, Н. А. Фролова и др.), а также их коллеги с Украины (С. Д. Крыжицкий, А. С. Русяева, М. И. Золотарёв и др.).
Литература по теме
Блаватский В. Д. Пантикапей: Очерки истории столицы Боспора. М., 1964.
Виноградов Ю. Г. Политическая история Ольвийского полиса VII—I вв. до н. э.: Историко-эпиграфическое исследование. М., 1989.
Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.—Л., 1949.
Жебелев С. А. Северное Причерноморье. М.—Л., 1953.
Золотарев М. Херсонесская архаика. Севастополь, 1993.
Козловская В. Эвбейско-ионийская колонизация Центрального Средиземноморья VIII—VI вв. до н. э. М., 1989.
Кошеленко Г. А., Кузнецов В. Д. Греческая колонизация Боспора // Причерноморье в VII—?вв. до н. э. Тбилиси, 1990.
Крыжицкий С. Д. Архитектура античных государств Северного Причерноморья. Киев, 1993.
Латышев В. В. ПОМТТКА. СПб., 1909.
Молев Е. А. Политическая история Боспора в VI—IVвв. до н.э. Нижний
Новгород, 1997. Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Л., 1925.
РусяеваА. С. Земледельческие культы в Ольвии догетского периода. Киев, 1979.
Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М., 1986.
Соколов Ф. Ф. Критические исследования, относящиеся к древнейшему периоду истории Сицилии. СПб., 1865.
Толстиков В. П. К проблеме образования Боспорского государства // Вестник древней истории. 1984. № 3.
Тохтасьев С. Р. Боспор и Синдика в эпоху Левкона I // Вестник древней истории. 2004. № 3.
Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. Л., 1979.
Фролова Н. А. Монетное дело Боспора. М., 1997.
Щеглов А. Н. Полис и хора. Симферополь, 1976.
Cordano F. Le tessere pubbliche dal tempio di Atena a Camarina. Roma, 1992.
Dubois L. Inscriptions grecques dialectales de Sicile. Roma, 1989.
Dunbabin T. The Western Greeks. Oxford, 1948.
Finley M. Ancient Sicily to the Arab Conquest. N.Y., 1968.
Ghinatti F. Assemblee greche dOccidente. Torino, 1996.
Latyschev B. Inscriptiones antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini Graecae et
Latinae. Petropoli, 1885—1916. Vallet G. Rhegion et Zancle. P., 1958. Vinogradov J. Pontische Studien. Mainz, 1997.
ГЛАВА 19
Возвышение Македонии. Конец греческой свободы
МАКЕДОНИЯ: СТРАНА И НАРОД
Древняя Македония, расположенная на севере Балканского полуострова, в своей южной части граничила с греческой областью Фессалия, от которой ее отделял горный массив. Македония преимущественно горная страна, богатая строевым лесом; впрочем, есть в ней и плодородные равнины, в основном в прибрежной полосе. Населяющие страну македоняне родственны грекам (многие античные авторы даже считали их одной из ветвей греческого этноса). Основными занятиями жителей Македонии являлись земледелие и скотоводство. Ремесла и торговля были развиты слабо. В подавляющем большинстве жители страны были свободными крестьянами, самостоятельно обрабатывавшими свои наделы. Они были объединены в сельские общины. Классическое рабство не получило в этом регионе широкого распространения.
Македония довольно долго находилась на стадии родо-племенных отношений. Процесс формирования государства в ней завершился лишь к V в. до н. э. Македонская государственность имела форму достаточно «примитивной» монархии, при которой власть царя была ограничена влиятельными аристократами. Представители высшей македонской знати именовались гетаирами (букв.– товарищами). Они входили в состав совета – органа, оказывавшего значительное влияние на принятие царем того или иного решения, занимали ключевые посты в войске, являлись наместниками окраинных областей, зачастую передавая свою власть по наследству. Фактически такие аристократы становились «полунезависимыми» правителями, лишь номинально подчинявшимися центральной власти.
Немаловажную роль в управлении страной по традиции играло также собрание войска, набиравшегося из свободных крестьян. Воля этого собрания, являвшегося пережитком «военной демократии», подчас становилась решающей при определении имени нового царя. Царский престол Македонии с VI в. до н. э. находился в руках династии Аргеадов (она считалась греческой по происхождению). Древнейшей столицей государства был город Эги, а в IV в. до н. э. этот статус перешел к городу Пелла.
Уже с начала классической эпохи Македония нередко вступала в контакты с греческими полисами, однако вплоть до середины IV в. до н. э. не играла сколько-нибудь значительной роли в политической жизни Греции. В период греко-персидских войн (с 492 до 479 г. до н. э., при царе Александре I) она была в вассальной зависимости от Персии. Затем в течение некоторого времени Македония, находясь под влиянием Афин, фактически входила в Первый афинский морской союз, но в годы Пелопоннесской войны пыталась лавировать между Афинами и Спартой. Основы экономического и военного усиления Македонии и повышения ее политической роли в греческом мире были заложены царем Архелаем I (правил в конце V – начале IVв. до н. э.), значительно укрепившим македонскую государственность и создавшим приближавшееся к греческим стандартам войско. Архелай прославился и как поклонник греческой культуры, многие выдающиеся представители которой (в том числе драматург Еврипид) работали, в частности, и при его дворе.
С этого времени грекам приходилось уже считаться с Македонией как с державой, но серьезными претендентами на гегемонию в Элладе македонские цари пока не являлись. Напротив, они сами еще порой подчинялись чужой власти. Так, в период возвышения Фив (70—60-е годы IV в. до н. э.) Македония находилась под их контролем.
РЕФОРМЫ ФИЛИППА II
Положение Древней Македонии в греческом мире резко изменилось в правление царя Филиппа II (правил в 359—336 гг. до н. э.). В результате его энергичной деятельности македонское государство за короткий срок стало сильнейшим на Балканском полуострове. В юности Филипп провел несколько лет в качестве заложника в Фивах и там познакомился с новаторской стратегией и тактикой великого полководца Эпаминонда, что в дальнейшем помогло ему в преобразовании македонской военной системы. В 359 г. до н. э. македоняне избрали Филиппа регентом при его малолетнем племяннике Аминте, а четыре года спустя Филипп полностью отстранил своего подопечного от власти и сам принял царский титул.
Уже в начале царствования Филипп II провел ряд важнейших реформ, направленных на укрепление военно-политической мощи Македонии. Центральное место в их системе заняли военные реформы. Созданная Филиппом прославленная македонская фаланга, вооруженная сарисами – копьями длиной до 6 метров, была более глубокой, чем греческая (она насчитывала до 24 рядов гоплитов) и при этом более маневренной благодаря лучшей выучке воинов и большому количеству подразделений и младших командиров. Отныне македонской фаланге не было равной силы на полях сражений. Наряду с фалангой армия включала вспомогательные части, состоявшие из средневооруженных воинов; в задачу этих отрядов входило нанесение первого удара по противнику и защита рядов фаланги от возможного окружения.
Филипп П Македонский
Македонская фаланга. Рисунок
Значительно повысилась роль конницы, комплектовавшейся в основном из аристократов. Кава-отличавшиеся высокой боеспособностью (эта практика, судя по всему, была заимствована Филиппом II у фиванцев). Войско македонян в большей степени, чем любое из греческих полисных гоплитских ополчений, было оснащено техническими приспособлениями: катапультами, таранами, осадными машинами, служившими для штурма укрепленных городов.
Наряду с военными Филипп II провел и другие преобразования. Он завершил централизацию Македонии и укрепил институт царской власти, урезав самостоятельность местной знати. Амбициозный правитель, Филипп старался обеспечить всестороннее развитие страны: основывал новые города, путем удачных военных операций расширял приморские территории Македонии, присоединял соседние регионы, богатые плодородными землями. Он также овладел золотыми и серебряными рудниками на севере Эгеиды, что резко увеличило богатство Македонии и позволило ей приступить к регулярной чеканке монеты из золота. Такого рода акцию ранее не мог себе позволить ни один греческий полис. Только на монетных дворах персидского царя чеканились золотые дарики.
Человек образованный, покровитель деятелей греческой культуры, Филипп II пригласил знаменитого философа Аристотеля в качестве воспитателя своего юного сына Александра.
Авторитет македонского царя среди греков был необычайно высоким. Многие греческие полисы, испытывавшие на протяжении IV в. до н. э. кризис, хотели видеть в нем долгожданного «спасителя», который объединит Грецию и вернет ей былое процветание. Такое отношение вполне соответствовало замыслам самого Филиппа. И, опираясь на возросшую мощь Македонии, он приступил к достижению своей заветной цели – завоеванию гегемонии в греческом мире.
Монеты (IV в. до н. э.): 1 – коринфский серебряный статер; 2 – македонский золотой статер
МАКЕДОНИЯ В БОРЬБЕ ЗА ГЕГЕМОНИЮ
В течение довольно долгого правления Филиппа II античная Македония почти постоянно воевала. Македонский царь вел активные военные действия сразу на нескольких направлениях, стремясь присоединить к своей стране новые владения или хотя бы поставить под ее контроль окрестные территории. На северных границах главным предметом внимания Филиппа стала Фракия, населенная многочисленными родственными племенами. Для Фракии классической эпохи была характерна политическая нестабильность, периодическое образование (и соответственно распад) в той или иной мере централизованных государств. В первые годы царствования Филиппа Македония еще отражала набеги фракийцев. Однако затем македоняне сами перешли в наступление и после длительной борьбы захватили значительную часть территории воинственных соседей, существенно раздвинув границы своего государства на север и восток.
Впрочем, власть Филиппа II над фракийскими племенами никогда не была достаточно прочной. Если приморские области Фракии ему удавалось контролировать, то внутренние горные районы либо совсем не подчинялись ему, либо подчинялись лишь номинально. Воевал македонский царь и на северо-западных рубежах своих владений, стремясь заставить иллирийские племена признать свое верховенство, но этого ему удалось добиться лишь отчасти.
Однако главным направлением внешней политики Филиппа II было все-таки завоевание Балканской Греции, стремление установить гегемонию над греческими полисами. Но, будучи исключительно дальновидным государственным деятелем, Филипп не спешил, действовал расчетливо и осторожно, стараясь достигнуть пусть не моментального, но прочного эффекта. Поэтому начать он решил с овладения наиболее близкими к Македонии полисами северного побережья Эгейского моря.
Важнейшим греческим государственным образованием в этом регионе был Халкидский союз (на полуострове Халквдика) во главе с крупным городом Олинф. В этот союз входили занимавший выгодное стратегическое положение полис Амфшіоль (у впадения в море реки Стримон), а также полисы, находившиеся в зоне черноморских проливов, первенствующее положение среди которых занимал Византий. Ситуация для Филиппа II осложнялась тем, что Северная Эгеида издавна считалась сферой влияния Афин, где они имели сильные позиции на полуострове Херсонес Фракийский и тщетно пытались овладеть Амфиполем – своей бывшей колонией, утраченной еще в период Пелопоннесской войны. Располагая сильным флотом, афиняне отнюдь не были настроены делиться с кем бы то ни было своими привилегиями в этом регионе. Таким образом, претензии Македонии на северное побережье Эгейского моря неизбежно влекли за собой конфликт Филиппа с Афинами.
Читать бесплатно другие книги:
