Последний Хранитель Бабкин Борис

Россия. Москва

– Подождите, уважаемый, – вежливо попросил сотрудник ЧОПа. – Вам не выписан пропуск и, кроме того, никто не предупредил. Так что вы…

– Доложите Александру Александровичу Арову, что приехал Финн, – усмехнулся коренастый мужчина с усиками.

– Не могу, – качнул головой охранник. – Арова сейчас нет. А его заместитель, я уверен, вас не примет. Вы до какому вопросу? Если насчет покупки или продаж, то здесь этим больше не занимаются, по крайней мере, без соответствующего распоряжения хозяйки. То есть Березовой Марии Александровны.

– Но ты можешь просто сказать Арову, что приехал Финн? – довольно грубо спросил тот.

– А по мне, так хоть финский президент, – усмехнулся охранник.

– Проблемы? – вышел из двери другой.

– Да пока нет, – ответил первый. – Просто вот финский гражданин настаивает…

– Моя фамилия – Финн, – раздраженно перебил его тот. – Финн Маргус. У меня договор с господином Аровым, что он примет меня …

– Катись отсюда, Финн, – кивнул второй. – Нет Арова, и еще пару дней не будет. Скорее всего, он работать здесь больше не будет.

Чоповцы вышли и закрыли за собой дверь.

– А это уже интересно, – качнул головой Маргус и вытащил сотовый. Нажал на вызов.

– Как дела? – спросил мужской голос.

– Хреново, – честно ответил Финн. – Нет Арова и, как мне уже намекнули, не будет. Что делать? – спросил он. – Искать Арова или не надо?

– Просто узнай, где он, и как его настроение, – посоветовал абонент. – Если действительно он свое отработал, то он нам просто не интересен. Значит, действительно, Березова начала перестановки. Лихо начала, но, значит, и кончит быстро. Зря, Мария Александрова, вы людей вышибать начали. В общем, постарайся найти кого-то из близких Арова и выясни, что происходит.

– А ты молодец, – сунув конверт с деньгами в руку Лене, усмехнулся Константин.

– Погоди, Костя, – она положила деньги в сумочку. – Ты специально это затеял, чтобы Маша приехала, и ее…

– А вот этого не надо, – усмехнулся он, качнув головой. – Ты так на меня покушение в убийстве повесишь. Эти деньги на дочку и на тебя, конечно. Я все-таки муж, хоть и в прошлом, и отец в настоящем.

– Но ты, значит, специально увез дочь, чтобы я вызвала Машу, – поняла Лена. – А ее здесь ждал снайпер. Ты гад, Костя! – крикнула Лена и влепила ему пощечину.

– Успокойся, – потирая покрасневшую щеку, усмехнулся он. – Не пори ты ерунду. Просто мы тогда поругались с тобой, ну и я, чтобы тебя позлить, увез Катьку. Кстати, она была очень довольна. А ты тут городишь…

– Смотри, – предупредила Лена. – Если я узнаю, что ты всё это придумал…

– Да не дури ты, – засмеялся он. – Кстати, где Катюшка? Может, сходим куда? Как раньше, – посмотрел он на часы. – У меня времени четыре часа. Куда пожелаете, туда и пойдем.

– Даже не знаю, – уже миролюбиво вздохнув, проговорила Лена. – Сейчас Катюшку спрошу.

– Похоже, меня уволит эта сучка, – опрокинув рюмку водки, процедил Аров. – Эта шалава, мать ее, – он снова налил водки, – тварь питерская. Как всё нормально с ее батей было! Он почти не лез в эти дела. Бабки брал, ну раз в пару месяцев что-то вроде ревизии устраивал, и всё. Если от налоговой проверка, знал и предупреждал. А эта стервоза с Турцией все каналы обрубила. С Францией пытается что-то наладить, а того не понимает, что там левый товар не пройдет. Экспертизу целую устроила, гадина, – он грязно заматерился..

– Похоже, ты потерял местечко, Сашок, – подмигнул ему Лев Яковлевич.

– А ты не скалься, – усмехнулся Аров. – И тебя она вышибет, всех за борт бросит. Этот Березов полный идиот был, – качнул он головой. – Почему все Верке не оставил? Той бабки только давай, больше ничего. А эта сука во всё сама свой нос сует. Но недолго осталось, – он громко икнул и снова выпил.

– А вот это не поможет, – качнул головой Лев Яковлевич. – Ты бы пил поменьше. Всё надо на трезвую голову решать. А слова по пьянке могут только навредить. Что, если кто-то из твоих шепнет Иванову? Иван Федорович тебя сразу под пресс сунет. И ментам наводку даст, если, как ты говоришь, можешь и покушение на нее организовать. Ей только стоит поднять бумаги насчет твоих сделок с турками, и всё, сел ты, Сашка. Она еще пожалела вас, идиотов. Я бы, например, на ее месте вас всех под прокурора положил. И жопу бы свою этим спас. Ведь если запалится кто, то сейчас же и Машку за жопу возьмут. Знала, а промолчала. Так что не пей ты больше и держи язык за зубами. А то нарвешься.

– Погоди, Левка, – уставился на него Аров. – Значит, и меня ты подставить можешь?

– С пьяным говорить – время терять, – усмехнулся Шалимов. – В общем, пойду я, пожалуй…

– Крысы с тонущего корабля первыми бегут, – усмехнулся Аров.

– Ладно, – поднялся Лев. – Учитывая твое настроение и неясное будущее, я тебя прощаю. Но прислушайся к моим советам. До свидания, – он вышел.

– Да и катись ты к черту! – заорал Аров. – Я еще буду на коне, и тогда посмотрим, кто чего стоит.

– Собственно, я кое-что предпринимаю, – усмехнулся Аркадий Адамович. – Уверен, наша железная леди смягчится, я очень на это надеюсь.

– Смотри, не впутайся в какую-нибудь авантюру, – предостерегла его полная женщина в халате. – А то ведь в нее уже стреляли…

– Да я, собственно, за это не отвечаю, – усмехнулся он. – Просто кое в чем все равно запачкан, вот и придумал ход, как смягчить сердечко нашей барыни. По большому счету она делает все совершенно правильно, – кивнул он. – Потому что отца ее пару раз спасали связи и большие деньги. Но сейчас в милиции нашей, перед тем как она станет полицией, чистку проводят, новые кадры готовят. И зарплату подымут так, что просто невыгодно будет взятки брать. Может, тогда и порядок более-менее будет в стране. А то ведь все воруют и взятки берут. А цены растут и растут, хотя дальше некуда. По весне вообще народ караул закричит. Неужели в Кремле не понимают, что выбор в основном простое население делает?

Думаю, дело к тому идет, что скоро путинско-медведевское время закончится. Если бы другие партии сумели объединиться и выдвинули своего единого кандидата – конец и Путину, и Медведеву. Кстати, очень интересно, как они меж собой будут Кремль делить, – усмехнулся он. – Против «Единой России» уже не один и не два раза и в Питере, и в Москве выступления были. Доведут Россию до новой революции. Ведь все эти коммерсанты, которые чем-то правят, на работяг плюют, по большому счету. А зря, господа, – усмехнулся он. – Время может такое наступить, что с каждого спросят, и охрана не поможет. И знаешь, Таисия, – подмигнул он жене, – ей-богу, жаль простой народ. Вот сейчас цены на газ, на электричество поднимут, а люди получают по три-четыре тысячи. Возьми любую больницу районную, там так и получают. А на что жить, если получка вся на оплату коммуналки уйдет? А ведь детей еще кормить надо, одевать. Ладно еще оба родителя есть, а если мать-одиночка? Вот так и рождается преступность и ненависть в людях с малых лет. Почему его сверстники всё имеют, а такие, как он, вдоволь не наедаются. И всем плевать на это. Я это просто по-стариковски рассуждаю, – вздохнул он. – Наши, слава Богу, сумели в жизни место свое заиметь. Что касается нашей барыни, то молодец девка, – кивнул он. – И вполне возможно, я ей помогу…

– Это в чем же ты ей поможешь? – непонимающе спросила она.

– А это даже для тебе тайна, – засмеялся Лев.

– Значит, у нас перед носом дверь захлопнули, – процедил рослый кавказец. – Что делать будем? – зло спросил он.

– А что мы можем? – раздраженно спросил Алухан. – Меня просто выставил этот профессор, я даже в морду ему дать не успел…

– В морду! – презрительно перебил его кавказец. – Убивать надо. Я бы ее сам, собственными руками…

– Говорить легко, – усмехнулся Алухан, – а попробуй, доберись до ее личика. Не надо забывать, что при ней дела в гору пошли… Вернее, у фирмы. Ты, Реваз, что про это думаешь?

– Да тут, собственно, думать особо не надо, – процедил кавказец. – Уберем ее, а на ее место найдем подходящего человека…

– У тебя с головой не все в порядке, – усмехнулся куривший на диване рослый грузин. – Это же дело передается по наследству. Ухлопаем ее, и, считай, кончилась золотая жила. Хотя она, собственно, при ней кончаться начала. А ты сестру ее знаешь? – спросил он.

– Верка – это самое то, – усмехнулся Алухан. – На полгода ее хватит, а потом посадят и ее, и всех, кто с ней будет. У нее же связь с Горцем, – кивнул он. – А тот и наркотой, и заказами занимается. Правда, везучий фраерок. По-крупному ни разу не попадал. По подозрению брали, но доказать ничего не могли. Да и стоит за ним кто-то, – уверенно добавил он. – Вот он к Веруне и клеится. Правда, она его с собой по курортам не таскает, все думает какого-нибудь миллионера окрутить, забеременеть, и всё, считай обеспечена на всю жизнь. Если бы отец Березовой все оставил, хана бы настала и филиалу нашему, и питерской фирме. А Машка же еще и мехами занимается, и лесом. Разумеется, всё по закону. Мы тут с Царем планы строили: неплохо было бы кого-нибудь ей в женихи сосватать, – усмехнулся он. – Но это непросто. Она, говорят, слезы проливает на могилке своего суженого. О чем думает, что делать хочет – никто не знает. Конечно, если бы с ней договориться, дела бы пошли, – убежденно сказал он, – но налево она продукцию отдавать не будет. И подделку турецкую под своей маркой гнать не будет. Как на нее подействовать, мы не знаем…

– Дато тоже с Царем говорил, и ничего они не придумали. Царь вроде как Левана своего хочет на Верке женить, а уж потом Машку убрать. Дато Царю не доверяет. А ты? – спросил Реваз.

– Он грузин, как и мы, – усмехнулся Алухан. – Я не доверяю Царю, – качнул он головой. – Он в России уже и прописался, и бизнес свой начал. Налоги платит. Не верю я ему, и от золота он вроде как в сторону отошел. Не отказывается, но сам не участвует. Он же бывший комитетчик, опасность за сто километров чует, поэтому…

– Поэтому обдумывает, как с Березовой договориться, – подытожил Реваз. – Вполне может попробовать Левана сосватать. Только зря, не получится. Она грузин ненавидит, общается с ними только по работе. Мужика бы ей нормального, может, и оттаяла бы, – засмеялся он. – Но меня лично под пистолетом не заставишь попробовать с ней в любовь поиграть. Я, например, ее побаиваюсь, – честно признался он. – Неловко такие вещи говорить, тем более кавказцу, – сказал он. – Но я не умею лгать. При Березовой чувствую себя как привязанный волк при виде волкодава. В ее глазах ненависть. Конечно, она здравый человек и понимает, что нельзя ненавидеть весь народ из-за одного шакала, но тем не менее ей трудно сдерживать себя. Она потеряла любимого человека и не может его забыть. Я видел ее однажды на кладбище, просто узнать нельзя. Такая беззащитная, слабая, плачущая женщина. Тебе-то, конечно, не до жалости к ней. Она вас по рукам и ногам связала…

– Точно, – недовольно признался азиат. – Все пошло не так. Потеряли клиентов, потеряли деньги, и суммы немалые. И что сделать, чтобы вернуть хотя бы свои деньги, не знаем. Паша требует товар. И не поддельный, а настоящий. Имеет на это полное право, – утвердительно кивнул он. – А где его взять? – уже раздраженно спросил Алухан.

– Нам просто намекают, что наше время уходит, – криво улыбнулся Реваз. – Эту проблему можно решить кровью, но очень большой. Все надеются, что до войны дело не дойдет.

– А барыня где сейчас? – спросил Алухан.

– В Питере, – ответил Реваз.

Санкт-Петербург

– Уважаемая Мария Александровна, – с легким акцентом, по-русски говорил импозантный мужчина средних лет. – Мы с великим удовольствием организуем выставку-продажу вашего товара. Разумеется, за определенный процент, – улыбнулся он.

– И какой это процент? – неожиданно на чистом французском задала вопрос Мария Березова.

– Вы говорите по-французски? – растерянно пролепетал француз.

– А что вас удивляет? – насмешливо спросила Мария. – Странно. Все знали, что я говорю по-французски…

– Просто я не ожидал, – удивленно-торопливо заговорил на родном языке француз. – Но почему раньше вы…

– Зато я много услышала о себе как о женщине, – рассмеялась Маша. – И как о человеке. И знаете, Мишель, – улыбнулась она. – Я довольна оценкой ваших коллег и, разумеется, вашей.

Мишель, густо покраснев, опустил голову.

– Странно, но вы все четверо говорили, что не были бы против, если бы я родила кому-то из вас сына, – улыбнулась Маша.

– Простите, мадемуазель, – виновато, не глядя ей в глаза, прошептал он. – Мы, конечно, вели себя недостойно, и я прошу прощения от себя лично и…

– Да, собственно, ничего обидного сказано не было, – весело заметила Маша. – Просто мне было интересно слушать людей, которые были абсолютно уверены, что эта русская красавица, к сожалению, не говорит на всемирном языке любви. Но я почему-то думаю, что не услышала бы и половины того, что было вами сказано. Если бы вы знали, что я понимаю по-французски и неплохо разговариваю на нем.

– Миль пардон, мадемуазель, – вздохнул Мишель.

– Значит, выставка-продажа состоится? – уже серьезно спросила она.

– Обязательно, – заверил ее он. – И чтобы как-то замять недоразумение…

– Перестаньте, Мишель, – улыбнулась она. – Ничего такого, что бы могло меня оскорбить, сказано не было, и я благодарна вам за это. Потому что подобное было с американцами, и я там такого наслушалась в свой адрес, что просто не выдержала, и, сославшись на срочные дела, ушла. Поверьте, если бы я была обижена, я бы ни за что не призналась, что владею французским, и никогда бы не вела с вами деловых переговоров. И обязательно передайте вашим друзьям мое спасибо. Вы вели себя как настоящие мужчины, – засмеялась она.

– Поверьте, мадемуазель Мария, им будет не так смешно, – вздохнул он. – А вы красивая и опасная женщина, Мария, – смущенно сказал он. – Почему вы не замужем? – спросил Мишель и, опомнившись, вздохнул: – Простите…

– У меня был мужчина, который любил меня, и я любила его, – тихо заговорила Маша, – но он погиб в Осетии, а я до сих пор люблю его, и буду откровенна, – по-русски продолжила она: – Это очень тяжело. Потому что я понимаю – его никогда уже не будет со мной, и надо жить дальше. Я женщина и очень хочу быть мамой, – слабо улыбнулись она. На ее глазах Мишель увидел слезы. – Но не могу переступить через то, что было. Я часто бываю у него на могиле, и мне кажется, что я… – не договорив, тяжело вздохнула. – Извините, Мишель, – по-французски проговорила она. – Просто я понимаю, что вам это совершенно не нужно. Простите. И давайте вернемся к нашей беседе, – по-русски сказала Маша.

– Си, – улыбнулся он.

– Мария Александровна, – подошел к ней Иванов. – Вас очень хочет видеть какой-то Пономарев из Якутска. Насчет работы, – добавил он. – Он старатель.

– Извинитесь перед ним и скажите, что сегодня я не работаю, – не поворачиваясь, проговорила Маша. И увидела в глазах француза самодовольную усмешку. – Хотя, впрочем, я уже закончила. С вами, Мишель, мы в основном договорились. Остальное доработайте с моим помощником, он, кстати, занимается именно выставкой-продажей, с Владиславом Артемьевичем Гороновым. До свидания, увидимся завтра, – и, поднявшись, пошла к выходу.

– Съел, француз? – усмехнулся начальник охраны.

Мишель удивленно глядел вслед Марии.

«Какая женщина! – подумал он. – Но почему она ушла?» – вслух спросил он сам себя.

«Идиот, – выходя, думала Маша. – Он решил, что заинтересовал меня как мужчина. Все мужчины сволочи, не зря так назвали сериал», – усмехнулась она и села на заднее сиденье «мерседеса».

– Где Пономарев? – спросила она сидевшего на переднем сиденье Иванова.

– В офисе, – ответил тот. – А ловко вы француза побрили, – не удержался он. – Он уж подумал, что вы на него глаз положили…

– Иван Федорович, – одернула она его. – Я предпочитаю не обсуждать поведение моих собеседников.

– Извините, – буркнул тот.

– Просто прошу впредь это помнить, – вздохнула она. – Мне неприятно это хотя бы потому, что вы тоже это заметили.

– Извините, понятное дело, Мария Александровна, – повернувшись, посмотрел он на нее. – Но вам бы замуж выйти или, уж если не можете, ребеночка родить. Сейчас это раз плюнуть. В колбах вон детишек выращивают…

– Иван Федорович, – засмеялась она. – Ей-богу, от вас я не ожидала подобного совета.

– Да я и сам не ожидал, что посоветую такое, – проворчал он. – А ты, если кому вякнешь, будешь дворником, – покосился он на водителя.

Мария рассмеялась.

– А, по-моему, он дело предлагает, – кивнул Ростислав.

– Я такого же мнения, – согласился смотревший на карту Якутии «профессор». – Просто меня смущает его уверенность. Точнее, самоуверенность. Он же не был в Якутии и делает такое…

– Погодите, Владислав Артемьевич, – удивленно остановил его Ростислав. – А почему вы решили, что Пономарев не был в Якутии?

– Именно поэтому, – спокойно ответил «профессор». – Слишком подробно рассказывает, как будто заучил. О тех краях так не говорят. Кроме этого, помнишь, как его смутил мой вопрос о том, как он добирался до Охотского Перевоза. Я в тех местах бывал, – кивнул «профессор». – А этот молодой человек начал что-то путано говорить о попытке взять такси, про автобус, который отменили. В общем, я уверен, что в тех местах он не был, – заявил Владислав Артемьевич. – Хотя бы потому, что, если человек бывал в местах Охотского, так называется небольшой район, он бы обязательно упомянул про деда Луку. Человеку семьдесят пять лет, а он ни разу не выезжал дальше Якутска. Нет, Пономарев здесь с другой целью. – «Профессор» подошел к окну.

Около входа расхаживал молодой, спортивного телосложения, коротко стриженный брюнет. На лавке стояла сумка.

– Вот ты зачем тут, – прошептал «профессор». – Значит, решил поменять тактику или просто заманить? – прищурился он. – Но золото в районе Заячьего распадка действительно бесхозное. Золото там есть, но его не моют, – качнул он головой. – Кстати, Мария Александровна собирается в инспекционную поездку, и вполне возможно, ее туда заманивают?

– Где Пономарев? – войдя, спросила Мария.

– Секунду, – кивнул на окно «профессор» и, приоткрыв форточку, крикнул: – Пономарев! Вас готова принять Мария Александровна!

Увидев, что тот взял сумку, усмехнулся:

– Вы что, Владислав Артемьевич? – удивленно спросил Ростислав.

– Поражаюсь своей догадливости, – усмехнулся тот. – И если вдруг потеряю работу, стану частным детективом.

– Мария Александровна, – заглянула в кабинет секретарша. – Пономарев Юрий Анатольевич.

– Пусть войдет.

– Да вы что парни? – недовольно говорил рослый брюнет. – В милиции и то…

– А откуда ты про милицию знаешь? – перебил его один из двоих обыскивавших его охранников.

– Да приходилось встречаться, – усмехнулся брюнет. – Но там-то оно понятно, а здесь меня…

– Чистый, – кивнул, закончив обыск, чоповец.

– Заходи.

Вошедший брюнет посмотрел на сидевшую за столом Марию.

– Добрый день, – улыбаясь, он остановился в метре от стола.

– Кто вы и что вам надо? – совершенно спокойно спросила Мария.

– Для начала я рад, что вы приняли меня, – он, смущенно улыбаясь, достал из сумки букет роз и положил на стол. – Попросите секретаршу, чтобы принесла воды, – тихо проговорил он. – Потому что цветы растут именно для таких женщин, как вы, красивых, сильных и волевых! Если вам неприятно, можете просто выбросить их, – отступил он назад.

– Садитесь, – взяв букет, Мария поднесла цветы к лицу и улыбнулась. – Мне уже пять лет цветов не дарили, – вздохнув, подумала она вслух. – Спасибо, – негромко поблагодарила. – Света, принесите воды и поставьте букет в вазу, – сказала она в микрофон внутренней связи.

Секретарь появилась сразу. Залив воду, покосилась на Пономарева, улыбнулась и вышла.

– Так по какому вопросу вы пришли? – спросила Мария Александровна.

– Извините, пожалуйста, – явно смущенно начал тот. – Но я не знаю, что говорить. Я Пономарев Юрий, – он опустил голову. – Живу в Москве, владею сетью автозаправок, двумя ресторанами…

– Какого черта вы заявилась ко мне? – сердито спросила Мария. – Я сейчас вызову охрану…

– Дайте мне три минуты, – вздохнув, он несмело посмотрел на нее. – Я пришел потому, что обещал Андрею Стругову навестить вас, когда буду твердо стоять на ногах.

Он вытащил из кармана конверт и положил на стол. Маша открыла конверт и замерла. На фото были Андрей и Юрий. Оба в форме пограничников.

– Этот снимок сделан за сутки до нападения грузин, – вздохнул Юрий. – Андрей погиб рядом со мной. Он умирал долго, и последнее, о чем попросил, это рассказать вам о его гибели, но не раньше, чем я буду твердо стоять на ногах. Я почти год пролежал в госпитале с контузией и ранением в грудь. Всё это время издали наблюдал за вами. Если бы вы вышли замуж, или у вас был бы мужчина, я бы не пришел. Но раз уж я здесь, то возьмите, – он вытащил из сумки погоны капитана пограничных войск и орден «За мужество». – Вашу фотографию положили с ним в гроб, – добавил Юрий. – И крестик, которой вы ему повесили, – опустив голову, глухо проговорил он. – А это принадлежит вам, – положил он погоны и орден. Вот моя визитка, если вдруг понадобится помощь, позвоните. До свидания, – развернувшись, он пошел к двери.

Маша смотрела на фотографию и плакала. Юрий, взяв сумку, вышел. Она посмотрела на закрывшуюся дверь и взяла визитку.

– Можно, Мария Александровна? – приоткрыл дверь «профессор».

– Нет, – качнула она головой. – На сегодня мой рабочий день окончен. Скажите, пусть приготовят машину, – попросила она. – На кладбище поеду.

– Хорошо, – «профессор» закрыл дверь. – Что-то тут не так, – пробормотал он. – Машину Марии Александровне! – сказал он стоявшему у лестницы охраннику. – На кладбище поедет.

Подойдя к окну, увидел, как Пономарев садится в открытую крепким мужчиной дверцу джипа.

– Странно всё это, – прошептал «профессор».

– Что именно? – подошел к нему Ростислав.

– Не вышло разговора, да и не для этого приходил этот Пономарев, – кивнул головой Владислав Артемьевич. – И почему она так неожиданно поехала на кладбище?

– Может, этот напомнил ей что-то? – предположил Ростислав.

– Возможно, – помолчав, кивнул «профессор», вытащил сотовый.

– Понятно, – кивнул говоривший по телефону Иванов. – А ты молодец, Владислав Артемьевич.

– Это предположение Ростислава, – услышал он. – Но я подумал, что вполне возможно и такое. В любом случае спасибо.

– Как Мария? – перебил его «профессор».

– Грустна, как никогда, – понизил голос Иванов.

Пономарев медленно шел между могилами.

– Здесь, – услышал он голос. Подойдя, увидел гранитную плиту с фотографией капитана-пограничника. Вздохнул.

– Стоять! – раздался громкий командирский голос. – Руки за голову и не шевелиться!

– Обычно говорят – ложись, – усмехнулся Пономарев. Повернувшись, увидел четверых молодых мужчин с пистолетами. Его спутники тоже выхватили оружие.

– Перестаньте! – раздался отчаянный крик бегущей Маши.

– Отставить! – требовательно крикнул подбежавший Иванов.

Пономарев, резко повернувшись, сбил Марию с ног и лег на нее сверху. На его правом плече пулей был пробит пиджак. Его охранники, прикрывая собой шефа, открыли бешеный огонь куда-то в сторону. Куда, в кого? Откуда взялась дырка в пиджаке Пономарева? Похоже, это его стрелки ухлопали двоих «снайперов-невидимок». Люди Иванова быстро взяли в кольцо лежавших Марию и Пономарева.

– Ворошиловские стрелки, – усмехнулся Иванов. – Кто же их сделал?

– Он ранен, – выбираясь из-под лежавшего на ней Пономарева, крикнула Мария.

– Поднимите его и вызывайте «скорую»! – приказал Иванов. Посмотрел на охранников Пономарева.

– Это уже второе покушение на него за месяц… – сказал один из них.

– Похоже, били в нее, – кивнул Иванов. – А попали в охрану.

– Ну вот, – открыв глаза, слабо улыбнулся Пономарев. – Я в порядке. А как вы тут оказались? – спросил он. – Я не рассчитывал, что вы поедете на кладбище…

– Молчи, – остановила его Мария, – У тебя пуля в плече.

– Вскользь прошла, – пошевелив плечом, простонал он. – Просто царапина. А вы кому-то перешли дорогу, – вздохнул он.

– Значит, ничего серьезного, – пробормотал Иванов. – Отставить «скорую», а то милиция сейчас же пронюхает. Дойти до машины сможешь? – спросил он Пономарева.

– Да, – кивнул тот.

Его подняли.

– Ко мне, – решила Мария. – И пусть приедет Мария Павловна, – приказала она Иванову.

– Понял, – кивнул тот.

– А с трупами чего делать? – спросил один из охранников.

– Придется все-таки милицию вызывать, – недовольно проговорил Иванов. – Но нас не приплетай, – попросил он. – Нас тут не было…

– Какого хрена он там нарисовался? – зло спросил Горец. – И кто он вообще такой?

– Один из новых русских, – усмехнулся Кабан. – Их сейчас бизнесменами называют. И охрана у него меткая. Но я вот что заметил, этот чекист хренов не среагировал на «бизнесмена». И его парни не стреляли. Я не понял, что за дела.

– Точно, – кивнул Горец. – Выяснить надо, кто этот придурок и зачем он на кладбище приехал. Такая наколка, блин, – выругался он. – Зачем этот козел подставился? Надеюсь, он труп?

– Узнаем позже, – отозвался Кабан. – Похоже, жив, «скорую» отменили. Менты, правда, нарисовались, но те стрелки – гастролеры. На них меня один парнишка вывел. Один из них снайпером в Чечне был. Три заказа исполнил. В общем, на нас не выйдут. А ты чего заторопился? – поинтересовался он. – Верка, что ли, приехала?

– Она через неделю вернется, – ответил Горец. – И надо все-таки Машку грохнуть. Кто может по-серьезному сработать?

– Зайчик вполне готов, – кивнул Кабан. – Он же биатлоном занимается. И стреляет класс, только с лыжами у него проблемы. Не бежит, а ползет. Но тренируется в стрельбе постоянно.

– Зайчик? – удивленно переспросил Горец. – Да он и мухи-то убить не сможет, а тут…

– Помнишь, Сашу Кудрявого в Тамбове шлепнули? – спросил Кабан.

– И что? – непонимающе посмотрел на него Горец.

– Зайчика работа, – кивнул Кабан. – Он еще и водилу успел уложить. Тот ему морду когда-то набил. А Зайчик злопамятен, сучонок, – засмеялся он.

– Ты в натуре или понт корявый ломаешь? – недоверчиво спросил Горец.

– Да какой понт, – засмеялся Кабан. – Я в натуре базарю. Кудрявого Зайчик убрал. Кстати, через неделю Плешь, который Кудрявого заказал, тоже пулю поймал. Он на балконе йогой занимался, вот ему и всадили пулю в висок. Базарили, что за Кудрявого Плешь замочили, но это параша. Тамбовские не при делах. А помнишь, Литвина взорвали? – спросил он. – Тот в урну окурок бросил около подъезда, и сразу рвануло. А Зайчик перед этим показывал, как можно рвануть, если просто окурок бросить. Так что…

– Где Зайчик? – спросил Горец.

– С матерью у него проблема, приболела, – ответил Кабан. – Ну, а Зайчик – парень воспитанный и сын хороший. Около неё и сидит.

– Короче, найди путную сиделку, – кивнул Горец. – Пусть она туда катит, а Зайчика сюда пусть везут. Вот тебе и Зайчик, – качнул он головой. – А ты ничего не путаешь?

– Сто пудов, – заверил его Кабан. – Мне, собственно, один ментенок шепнул. Он на Плешь работал…

– Мент – это хреново, – вздохнул Горец.

– А с ментенком несчастный случай произошел, – хихикнул Кабан. – Его какие-то бакланы в подъезде забили. Его из органов пнули, а на другой день алкаши и приговорили. Так тех алкашей Зайчик похмелял постоянно…

– Ну погоди, Заяц! – удивленно проговорил Горец. – А чего ты мне не…

– А ты бы поверил? – усмехнулся Кабан.

– Не-а, – признался Горец.

– В общем, я Красавицу за сиделкой шлю, а Зайчика пусть сюда тащат, – кивнул Кабан.

– И лекарств пусть купят, какие нужны, – решил Горец.

– Я не понимаю вашего поведения, – сердито говорила Маша. – Вы ведете себя как ревнивый поклонник, у которого…