Мирная профессия Комарова Ирина

– Не знаю. Может и стоит, но не сейчас. Пока я могу только пересказать два телефонных разговора, да предъявить свои дырявые покрышки. Кстати, я велел Татьяне позвонить на телефонную станцию. Пусть пришлют специалиста проверить все наши аппараты.

В руках Бориса сломался карандаш.

– Ты считаешь? Мама родная, если нас прослушивают…

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула секретарша:

– Борис Петрович, можно? Я подготовила документы на подпись.

– Давай, – Борис достал из кармана ручку, снял колпачок.

Татьяна подошла к столу, положила перед шефом тонкую стопку. Пока тот расписывался, четким, экономным движением повернула голову к Анатолию:

– Я договорилась со службой ремонта. Они пришлют специалиста завтра, с утра.

– А сегодня? – не отрываясь от бумаг, раздраженно спросил Борис.

– Сегодня у них все уже разъехались по объектам. Только завтра.

– Отсюда вывод: все важные разговоры теперь только по мобильнику, – подвел итог Анатолий.

– Забирай, – Борис с отвращением отодвинул подписанные документы на край стола.

Татьяна ловко сгребла их, снова превратив в аккуратную стопочку, и спросила нейтрально:

– Борис Петрович, я вам не нужна в ближайшее время?

– А в чем дело? Хочешь отпроситься?

– Нет. Я на кухне буду, Лене надо помочь.

– Лене?

– Ну, да, Лазаревой. У нее день рождения сегодня, двадцать пять лет. За стол часов в пять сядем… вы что, забыли? – брови секретарши удивленно поднялись. – А вы, Толя? Вы же оба мне деньги на подарок сдавали!

– Деньги сдавал, – согласился Анатолий. Борис тоже кивнул, хотя и менее уверенно. – Значит Лазаревой двадцать пять? Странно, я думал она моложе. А что мы ей дарим?

– Комплект украшений: серьги и колечко. Ростовская финифть, Лена любит такие вещи, – Татьяна снова обратилась к Борису: – Так вы меня отпускаете?

– Конечно, иди, помогай. Можешь и телефон на меня переключить.

– Спасибо, но я его уже на комнату программистов переключила. Все равно все время Лену зовут, поздравляют – вам мешать будет.

Когда Татьяна вышла, Борис откинулся на спинку кресла:

– А я-то думаю, почему сегодня в офисе такое оживление? В коридоре Виталика с двумя букетами встретил, Генка какие-то сумки все время таскает. А оказывается это Лазаревой двадцать пять…

– Ты останешься? – поинтересовался Анатолий.

– Даже не знаю, – вообще-то Борис не был любителем подобных застолий и, хотя сотрудники непременно приглашали его, обычно ограничивался первой рюмкой и персональным поздравлением, после чего откланивался. – Лена готовит очень хорошо, – он принюхался: – Цыпленок-табака, как ты думаешь?

Анатолий тоже потянул носом:

– Мясо. Жареное, со специями.

– А в прошлом году она такой торт сделала… пожалуй, останусь. Оксанка опять на какую-то диету новомодную подсела: сама одну траву ест и меня заставляет. Хоть поужинаю по-человечески. А ты, останешься?

– Естественно. Мне дома даже травы никто не приготовил.

– Это потому, что ты – старый холостяк! – оживился Борис. – И чего не женишься? В желающих тебя окольцевать, кажется, никогда недостатка не было.

– Не, Боря, не хочу. Твой пример меня не вдохновляет. Я солому жевать не привык.

– Вот тут ты не прав. В семейной жизни, вопрос питания вовсе не самый главный. Там еще много разного… И потом, ты бы справился. Тебе бы жена это самое мясо со специями каждый день жарила.

– Отстань, а? Я такие рассуждения от матушки регулярно выслушиваю. Не хочу я экспериментировать со своей единственной жизнью, понял? И вообще, у нас сейчас другие проблемы.

– Проблемы, это точно, – сразу мрачнея вздохнул Борис. – Надо, наверное, руководство банков предупредить, что кто-то хочет к ним влезть?

– Ох, давай подождем немного. Может сумеем еще сами разрулить ситуацию? В «Авангарде», с Ледневым, еще можно было бы поговорить, он мужик нормальный, дельный. А Рюмина из «Садко» такая скандальная баба! Главное, дура дурой! Как она в президенты банка выбилась, если по интеллекту даже на кассиршу не тянет?

– Тебе надо объяснять: как? – усмехнулся Борис.

– Алиса Викторовна? Господи, да кто же мог на нее глаз положить? – искренне изумился Анатолий.

– Это ты зря, мордашка у нее вполне ничего. А фигурка, так и вовсе класса экстра.

– А мозги? А характер?

– Ну, Толик, не у всех же такой изысканный вкус, как у тебя. Чтобы и внешность, и характер и мозги… слушай, а ты уверен, что такие женщины вообще бывают?

– Уверен, что нет. Да и бог с ними. Главное, я совершенно уверен, что не хочу беседовать с Рюминой на тему возможного несанкционированного проникновения преступников в сети банка, которым она руководит. А ты?

– У меня от одной мысли об этом настроение портится.

– Ха! У меня оно испортилось еще вчера вечером!

– Значит, давай думать, что нам теперь делать.

За оставшееся до начала праздника время, ничего дельного они не придумали. Следовательно, и настроение не улучшилось. Впрочем, когда всех позвали за общий стол, накрытый в одной из комнат офиса, Борис немного повеселел. У них не был принят чинный порядок с переменами блюд – выставлялось все сразу – и многочисленные салаты, и непременная на таких вечеринках вареная картошка, и большое блюдо с жареным мясом в центре. А когда Анатолий, слегка подтолкнув Бориса локтем в бок, указал глазами на торт, дожидавшийся своей очереди на подоконнике, директор фирмы, позабыв обо всех заботах, даже заулыбался. На самого Анатолия гастрономические шедевры именинницы произвели не столь сильное впечатление. Ну, еда. Хорошая еда. Много хорошей еды. И только.

Праздновать двадцатипятилетие Лены Лазаревой собрался весь наличный состав. Сначала выступил Гена (ну разумеется Гена, кто же еще!) с короткой поздравительной речью. Михал Михалыч вручил имениннице две маленьких коробочки и букет цветов. Второй букет преподнес Виталик. Борис тоже почувствовал потребность поздравить ее лично и пожать руку. Анатолий предпочел присоединиться к общему хору. Когда с поздравлениями было покончено, Лена открыла коробочки и издала подобающий случаю радостный визг. Кольцо тут же оказалось на пальчике, а серьги вдеты уши. Анатолий усмехнулся. Лена радовалась очень искренне, но то, что она, при всей парадности своего вида, не позаботилась надеть украшения, наводило на мысль, что подарок не явился для нее сюрпризом.

«Да может, сама и выбирала, – подумал он. – А что, так гораздо разумнее. По крайне мере, человек получает вещь, которая ему точно понравится.»

Наконец, сели за стол. Борис, который незаметно исчезал на пару минут, шепнул Анатолию с очень довольным видом:

– Сейчас позвонил Оксанке, отпросился. Сказал, что никак не могу обидеть добросовестную сотрудницу и уйти. А она спросила, остался ли ты.

– И что ты ответил?

– Святую правду! Что ты тоже здесь, со всем коллективом празднуешь. Оксана грозилась перезвонить тебе, уточнить обстановку. Вот даже интересно, почему моя жена твоему слову больше доверяет, чем моему?

– Она меня хуже знает, чем тебя, – подмигнул Анатолий.

Проголодавшийся, к концу рабочего дня, народ дружно взялся за дело. Передавались из рук в руки салатницы, подставлялись рюмки. Маленькие мисочки с грибным и с рыбным салатом опустели сразу и их убрали на подоконник. Гена хотел было подняться с первым тостом, но его опередил Михал Михалыч, традиционно управляющий всеми застольями.

Для того, чтобы расслабиться и привести себя в соответствие состоянию остальных присутствующих, Анатолию пришлось опрокинуть пару рюмок водки практически без закуски. Только после этого в груди потеплело и он оглядел лица собравшихся за столом с искренней симпатией.

– Молодец, – подмигнул ему Гена, – правильным путем движешься, товарищ! Только почему у тебя тарелка пустая? Лилечка, рыбка моя, поухаживай за ним!

Лиля тут же заулыбалась и кокетливо захлопав ресницами, в мгновение ока соорудила на тарелке Анатолия великолепный натюрморт из большого куска мяса, пары картофелин, ложки маринованных грибов, нескольких кусочков рыбы в кляре и горки паштета. С краешку, уже с некоторым трудом, пристроила пару ломтиков селедки. Анатолий наблюдал за ней несколько отстранено – сказывалась выпитая на голодный желудок водка – и думал:

«Хорошая девка Лиля… и ресницы у нее красивые… вот только зачем она ими все время хлопает? Как кукла: бывают такие, с закрывающимися глазами…»

Лиля поймала его взгляд и расцвела.

Анатолий неожиданно быстро управился с той горой еды, что навалила ему Лиля, но дальше предпочел действовать сам. Подложил себе еще мяса с картошкой, кабачков и задумался, разглядывая белесые, странного вида волокна, покрытые серыми катышками. Больше всего это блюдо напоминало мелкую вермишель, которую уронили на грязный… очень грязный пол, а потом собрали и положили в салатницу.

– Попробуй, Толя, – услышал он неожиданно звонкий голос Лены, и поднял глаза. Разрумянившаяся, улыбающаяся девушка, кивнула ему: – Это такой корейский салатик, остренький. Очень вкусный.

– Одну минуточку, – постучал вилкой по рюмке Михал Михалыч, – у всех налито? Слово предоставляется непосредственному Леночкиному начальнику! Толя, прошу!

Благодаря всенародно любимому фильму «Особенности национальной охоты», подобные требования перестали вызывать у Анатолия затруднения. Он послушно встал, поднял полную рюмку, нахмурил брови, выпятил подбородок и рявкнул голосом, очень похожим на голос генерала Иволгина:

– Ну, за именинницу! – и лихо опрокинул рюмку в рот. Потом подцепил вилкой немного рекомендованного Леной салатика, пожевал… – Ух, ты! – и на секунду зажмурился, – Теперь мне понятно, почему у корейцев глаза узкие. Если они все время такое едят… как с детства сощурились, так до сих пор глаза раскрыть не могут!

Застолье катилось заведенным порядком. На подоконнике стало тесно от опустевших салатниц (только «оливье» остался почти нетронутым), жареного мяса остался один небольшой кусочек и Гена громко требовал всем взять в руки вилки и погасить свет. Татьяна, исполнявшая обычно обязанности диск-жокея, включила магнитофон.

– А чай когда будем пить? – поглядывая то на часы, то на торт, спросил Борис.

– Борис Петрович, неужели у тебя место есть, куда чай пихать? – весело удивился Гена. – Попляшем маленько, утрясем все, тогда уж и чайку. Да не сиди ты, директор, приглашай именинницу: как начальник имеешь право первого танца! Это дело принципа! – и тут же обратился к Лиле, – Лилечка, пойдем, покажем класс?

Она кивнула и выбралась из-за стола. Борис тоже поспешил воспользоваться советом Гены, а Михал Михалыч очень ловко увел Татьяну из под носа у замешкавшегося Витали. Эти три пары, не останавливаясь, протанцевали под пяток песен подряд, благо ни ритм, ни мелодия, сильно не менялись. Потом Борис присел передохнуть и его место занял Анатолий, решивший вдруг, что будучи вторым лицом в фирме, имеет право на второй танец и это тоже дело принципа. А Виталя, терпеливо дожидавшийся, когда освободится Татьяна, только глазами захлопал: Михал Михалыч с Геной неожиданно поменялись партнершами и продолжили танец. Борис, вытирая носовым платком вспотевшее лицо, заметил сочувственно:

– Да-а, существует диспропорция в коллективе. Явно не хватает еще двух молодых хорошеньких, сотрудниц. – Снова посмотрел на часы, вздохнул и добавил: – На самом деле, одной. Так, Виталя?

– Это она на меня обиделась, – немного невпопад объяснил парень, – за то, что я не сразу согласился мусор вынести. Ничего, я ее все равно укараулю.

Укарауливать пришлось долго, но в конце концов, Татьяна сама сменила гнев на милость и, объявив белый танец, пригласила его. Лиля, кокетливо хлопая ресницами, сделала изящный реверанс перед Борисом, а Михал Михалыч, «по праву старшинства», затребовал себе Лену. Анатолий хотел было возразить, но тут у него в кармане запиликал мобильник. Махнув рукой, он вышел в коридор:

– Слушаю.

– У-у, гулянка там у вас на полную катушку, – пропел ехидный женский голос. – Объедаловка, обпиваловка и танцы до упаду?

– Да ладно тебе, Оксаночка, обыкновенный день рождения. Ты же не станешь спорить, что мы должны поддерживать моральный дух наших служащих? Коллектив – одна семья, и все такое.

– Не стану, что мне ваш коллектив. Борька там как себя ведет? Я ему велела ни к жареному, ни к жирному, ни к соленому не притрагиваться.

– Это он свято выполняет, – уверенно соврал Анатолий. – Оксанка, ты же знаешь, как он тебя слушается!

– Знаю, потому и проверяю. А что же он ел?

– А-а… тут картошка вареная…

– Как картошка! – взвизгнула она. – Ни в коем случае картошку ему нельзя, там же одни углеводы!

– Да он и съел-то капельку, меньше ложки, – тут же исправился Анатолий. Подводить приятеля очень не хотелось. – Он в основном на зелень наваливается.

– Какую зелень? – подозрительно спросила Оксана.

– Ну, такая… свежая. Петрушка, укроп… – петрушка и укроп на столе, действительно, присутствовали. Вот то, что особой популярностью они не пользовались, это уже другой разговор. – А что, тоже нельзя?

– Нет, это можно. Толя, ты уж присмотри за Борисом. А то наестся сейчас всякой дряни, потом будет таблетки горстями глотать.

– Не, дрянь он не ест, – искренне заверил ее Анатолий.

– Все равно присмотри. И потом, там наверное, еще торт будет?

– Ну… да, – осторожно подтвердил он. – Стоит на подоконнике.

– Бисквит? С кремом?

– Похоже. Но там еще безе, кажется. Высокий такой, красивый. Не покупной, Лена сама делала.

– Вот имей в виду, узнаю, что Борька хоть кусочек съел, я вас обоих…

– Ни-ни, Оксаночка! Близко не подпущу. Лично проконтролирую, он этот торт даже не понюхает! – Анатолий подавил смешок. Да, нелегко Борису живется. Оксанка, конечно, женщина хорошая, но уж очень заботливая. Сам он от такой жены через неделю сбежал бы… нет, пожалуй, через два дня.

– Ладно, а кто там у вас празднует? – поскольку Оксана обсудила вопрос питания любимого мужа, она перешла ко второй, живо интересующей ее теме. – Что за дамочка?

– А тебе Борис разве не объяснил? – удивился Анатолий.

– Борис! На все мои вопросы по поводу ваших женщин, он отвечает только грубой и беззастенчивой лестью в мой адрес. Дескать, ни одна их них, мне в подметки не годится.

– И между прочим, это вовсе не лесть, а чистая правда! – очень удачно успел вставить Анатолий.

Голос Оксаны смягчился:

– И ты туда же, подхалим. Давай, рассказывай про вашу именинницу.

– Да что про нее… Программист, из моей команды.

– Толя, ее рабочая характеристика меня не интересует. Она хорошенькая?

– Как тебе сказать? Наверное, да. Не красавица класса супер-экстра, как ты, но симпатичная такая мордашка, – словно для того, чтобы уточнить свое мнение, Анатолий заглянул в комнату. Лена уже танцевала с Виталей: мелькнуло смеющееся лицо, сияющие глаза, растрепавшиеся волосы… – Да, симпатичная.

– Высокая?

– Не очень. Среднего роста, на полголовы ниже меня.

– Это на каблуках? – уточнила Оксана.

– Э-э-э… наверное. Я, как-то, не присматривался.

– А фигурка?

– Нормальная, – Анатолий снова заглянул в комнату, посмотрел на Лену. – Не худая, не толстая. Все на месте и все в меру. Хорошая фигурка.

– Ножки? – требовательно спросила Оксана.

– Что ножки? – не понял он. – Ножки есть. Ходить может и даже танцует. Неплохо, кстати, танцует.

– Издеваешься? Я спрашиваю, ножки красивые?

– Слушай, я не приглядывался никогда. Наверное, ничего особенного.

– Что значит не приглядывался? А ты посмотри.

– Сейчас, – чтобы не чувствовать себя кукушкой в часах (ну что это такое: заглянул – спрятался, заглянул – спрятался), Анатолий просто встал в дверях, незаметно разглядывая Лену. – Алло, Оксаночка, ничего не могу сказать. У нее юбка длинная.

– Значит, страшные, – сделала вывод Оксана. – Красивые ноги ни одна женщина прятать не станет. Старая уродина.

– Ничего подобного, – возмутился Анатолий. Собственно, он и сам не смог бы объяснить, почему ему так не понравилось, что Лену назвали «старой уродиной». Разве только из профессиональной солидарности? Или из-за врожденной любви к справедливости? – Я же тебе говорил, она вполне симпатичная. И вовсе не старая, ей только двадцать пять лет сегодня исполнилось.

– Двадцать пять?! – Оксана расхохоталась. В свои тридцать лет она выглядела на неполные девятнадцать и совершенно искренне презирала женщин, которые позволяли себе стать хоть на один день старше двадцати одного года. – Вот теперь мне действительно все ясно! Наверняка это милое, нелепое, банальное создание с натуральными волосами и в одежде с Губернского рынка. Я угадала?

– Только в той части, что она милая, – сухо ответил Анатолий. – И волосы у нее, действительно, натуральные. А ты что, считаешь, синтетическая мочалка на голове была бы уместнее?

– Ой, ради бога, Толя, если она тебе нравится, это твое дело. А для меня главное, что она не в Борькином вкусе. Он ведь знаешь, супермоделей предпочитает.

– Я знаю, что он тебя предпочитает, – Анатолию уже начал надоедать этот разговор.

– А я кто? Я супермодель и есть! – сообщила Оксана с такой наивной, детской гордостью, что он не выдержал, рассмеялся в ответ. Она тоже хихикнула. – В общем, я все поняла. Скажи Борьке, пусть гуляет, только в меру, я разрешаю. Счастливо тебе, Толик, спасибо за информацию. И ты тоже гуляй!

– Разрешаешь? – снова засмеялся он.

– На все сто процентов!

Все еще улыбаясь, Анатолий положил мобильник в карман. Все-таки, Оксана ему нравилась, по крайне мере, когда они встречались достаточно редко. Одно время Борис загорелся идеей дружить домами и вот тогда-то Анатолий понял, что в больших дозах, жена приятеля раздражает его и даже очень. А вот так, поболтать по телефону один раз в пару месяцев, очень даже приятно. Он вернулся в комнату, подошел к Борису, который снова устроился за столом и очень вдумчиво поглощал помидоры с чесноком, заедая их печеночным паштетом.

– Как ты предупреждал, Оксана позвонила. Я поклялся ей, что ты сегодня питался исключительно петрушкой и укропом. Сказал правда еще про вареную картошку…

– Что ты! Зачем! Картошку мне нельзя!

– Но я же не знал. Ты бы мне хоть предварительно список разрешенных продуктов дал. В общем, ничего страшного: картошки ты съел меньше малого. А так – исключительно петрушка и укроп. Что касается торта, на него ты даже не посмотрел.

– Спасибо, друг, – с чувством поблагодарил Борис, вытирая жирные губы салфеткой. – Еще что-нибудь она говорила?

– В основном, про Лену спрашивала. Но ты не волнуйся, я все объяснил, как надо. В общем, тебе дозволено продолжать веселиться, но в пределах разумного, естественно.

– В пределах разумного? – Борис с некоторой тревогой взглянул на часы и тут же улыбнулся. – Нормально! И потанцевать еще успеем, и поесть, и выпить!

Анатолий ответить ему не успел, подбежала Лиля, схватила за руку:

– Толя, а со мной танцевать!

Отплясывали, меняясь по очереди, до тех пор, пока Борис, в очередной раз посмотрев на часы не воззвал жалобно:

– Дорогие дамы, мы чай сегодня пить будем? Скоро уже расходиться пора!

Запыхавшиеся дамы согласились, что пожалуй, можно уже переходить к следующему пункту программы и засуетились убирая грязную посуду. Татьяна унесла «оливье», бормоча недовольно:

– Говорила я, не нужно его вообще делать. Совсем есть перестали, хоть на стол не ставь…

– А ты попробуй, не поставь, – откликнулась вытирающая со стола Лиля. – Я на майские не стала «оливье» делать, так мне все гости выговорили, до единого!

– А если бы сделала, никто бы не притронулся, – Лена аккуратно сложила остатки нарезанной колбасы, сыра и копченого мяса на одну тарелку и собралась унести.

– Ни-ни, Леночка, – остановил ее Михал Михалыч, – это ты оставь пожалуйста. Пока вы на кухне чай будете заваривать, мы с ребятами еще по одной накатим, в строго мужской компании. Чтобы время даром не терять.

– Уж вы потеряете, – фыркнула Лиля. – Ген, не забудь, тебе еще меня проводить надо будет.

– Яволь, майн херц! – дурашливо отсалютовал Гена, вскакивая и вытягиваясь в струнку. – Аллес натюрлих!

– Клоун, – отмахнулась она и ушла.

Лена поставила торт в центре опустевшего стола и улыбнулась:

– Накатывайте. У вас есть пять минут, не больше.

– Значит десять, а то и все пятнадцать, – авторитетно заметил Михал Михалыч и взял бутылку. – Подставляйте посуду. – Разлил аккуратненько, поднял свою рюмку: – Ну что, за всеобщее процветание?

Слова о процветании неожиданным образом напомнили Анатолию о неприятных телефонных разговорах. Ага, процветание, как же! Если эти террористы сумеют добыть коды доступа, тут мы все разом и процветем. Он мрачно выпил водку, закусил куском колбасы. С другой стороны, как они могут эти коды достать? Дискеты спрятаны не в каком-нибудь офисно-общественном сейфе, ключ от которого обычно висит рядом, на гвоздике, а в месте надежном, серьезно охраняемом. И кроме него, Анатолия, никто к ним доступа не имеет. Значит что? Значит кроме него самого никто эти коды и отдать не может!

– Надо же, двадцать пять Елене, – Бориса, в отличие от него никакие тяжелые мысли не мучили. – Такая женщина: и тебе внешность, и готовит, и умница… а мужика нет. Эх, если бы не Оксанка!

– А откуда ты знаешь, что нет? Не обязательно же всем на работе пару находить, – Анатолию было наплевать, есть у Лены мужик или нет, просто захотелось всем противоречить. – Она вполне могла на стороне роман завести.

– На стороне? – Борис задумался, потом кивнул. – На стороне сколько угодно. Этого мы знать не можем.

– Нет, у нее точно никого нет, – поделился информацией Гена. – Мне Лилька говорила. А она все про всех знает.

– Даже про тебя? – ехидно спросил Анатолий.

– А что? Я и не скрываю ничего. Ну, подбивал я клинья ко всем, и к Ленке и к Татьяне, ну и что? С кем я в результате? С Лилей. Кому я верен, как тот лебедь? Ей же, Лиле. Так разве у меня есть причина беспокоиться?

– Про причины тебе лучше знать, – меланхолично заметил Борис, – потому как лебедь ты только когда она рядом. А если на свободу вырвешься, так сразу и… не лебедь, одним словом.

– Ну, на свободе, это святое, – пожал плечами Гена. – Где же еще себя мужиком почувствовать?

– Тоже мне, мужики собрались, – Михал Михалыч поднял бутылку на уровень глаз, оценил количество содержимого. – По полной не хватит. Разольем, что ли?

– Почему нет? – Анатолий первым подставил рюмку.

Выпили, закусили и Михал Михалыч внезапно загрустил:

– Эх, что за молодежь пошла! Такая девушка пропадает! Мне бы ваши годы… ну ладно, Борис Петрович человек женатый и супруга у него строгих правил, но вы-то, ребята, куда смотрите? – он зажевал кусочек сыра, потом похвастался неожиданно, – Леночка, кстати, ко мне очень благосклонно относится, у нее хороший вкус.

– Так что ж вы теряетесь? – бестактно заржал Гена.

– Я бы не терялся, молодой человек, – с достоинством ответил Михал Михалыч. – Но в моем возрасте уже о душе надо думать, а не о сексе. Мне сейчас с юной красоткой в постели оказаться – не приведи бог! Поцеловала меня жена в лобик перед сном, вот и все радости жизни. А вот вы, молодежь, меня удивляете. Ни сноровки, ни азарта!

– При чем тут сноровка, когда она такая твердокаменная, – обиделся Виталя. – Уж если Гена ничего не смог поделать…

– А ты на Гену не кивай! Гена хоть попробовал!

– Я тоже пробовал, честно! Подкатывался к ней в прошлом году, с самыми серьезными намерениями, даже мороженое ей покупал.

– Какое мороженое? – неожиданно заинтересовался Борис.

– Шоколадное, с орехами. Она как-то сказала, что пломбир не любит.

– И что дальше? – поторопил парня Гена. – Чем кончилось?

– А разве и так не понятно? – Виталя даже удивился. – Мороженое слопала, а меня послала.

– Слишком молод ты для нее, – авторитетно заявил Михал Михалыч.

– Это почему? Всего-то полтора года разницы!

– Да ты не по годам молод, а по натуре. Леночка – девушка серьезная, вдумчивая, а ты что? Мальчишка. На тебя даже Татьяна сверху вниз смотрит. Нет, ты ей не пара.

– Ну и пожалуйста, не больно и хотелось, – окончательно надулся Виталя. – Только кто ей вообще пара, Леночке вашей? Наследник английского престола, принц Чарльз?

– Нет, он в истории с леди Дианой очень нехорошо себя показал, – Михал Михалыч покачал головой. – Да и женился он уже, на этой своей… – он замолчал, уставившись на торт, потом неожиданно обрадовался: – Толя, а ведь ты как раз подходишь! По всем параметрам!

– Куда подхожу? – вздрогнул от неожиданности Анатолий.

– Лене! – Михал Михалыч раздраженно взмахнул рукой. – Лене Лазаревой ты подходишь! Серьезный мужчина, образованный, малопьющий, не скандальный, семью обеспечить сумеешь! И внешне вполне… женщины, кстати, на это очень даже внимание обращают.

– Я ей, значит, подхожу, – кротко сказал Анатолий. – А как насчет того, подходит ли она мне?

– Да ты что? Умница, красавица, готовит прекрасно, характер золотой – чего тебе еще надо? Не дури, Толя. Годы идут – так что ты, до седых волос в холостяках ходить будешь? Тебе сколько, уже за тридцать?

– Тридцать три в этом году исполнилось, – подсказал очень довольный поворотом разговора Борис.

– Тем более! Возраст Христа! Самое время ответственные решения принимать.

– Михал Михалыч, брак – это лотерея. А я в них принципиально не участвую, потому что не верю в случайные выигрыши. Так что, предпочитаю гулять на свободе.

– Да неужели еще не нагулялся, Толя? Ты о будущем подумай!

– Я ему давно об этом твержу, – поддакнул Борис.

– Правда, Толя, классный вариант, – поддержал Гена. – Я с Лилькой, ты с Ленкой…

– А Михал Михалыч с Борисом дружно бросят своих жен и образуют еще одну счастливую пару, – ядовито продолжил Анатолий. – И будет наша фирма семейным предприятием!

Хохот грянул такой, что Лиля, именно в этот момент входящая в дверь, едва не выронила горячий чайник.

– Вы чего? – с подозрением оглядев мужчин, спросила она.

– А ты не знаешь? – довольно ядовито ответила ей, вошедшая следом Лена, и начала расставлять чашки. – Наверняка о женщинах и наверняка неприличности.

– Ничего подобного, девочки, – утирая глаза и все еще подхихикивая, заверил Михал Михалыч. – Разговор был сугубо житейский… о-ох!

– Оно и видно, – поджала губы Лиля. – Ладно, кому чай, кому кофе?

Татьяна принесла заварочный чайник, банку растворимого кофе и вазу с конфетами. Лена разрезала торт, сразу весь, на восемь больших кусков. Лиля повздыхала немного, по поводу сохранения фигуры, но Гена ее утешил:

– Ты можешь отщипнуть кусочек, только попробовать, а остальное я доем.

– Фигушки, – Лиля придвинула тарелочку с тортом к себе поближе и даже локтем ее загородила. – Лучше я лишние полчаса обруч крутить буду.

Вечеринка заканчивалась. Поскольку основную массу посуды женщины помыли, пока готовили чай, а сполоснуть чашки и тарелки из под торта – дело не долгое, уборка не заняла много времени. Татьяна уже стояла в коридоре, потряхивая ключами и ожидая остальных, когда к ней подошел помрачневший вдруг Виталя и буркнул:

– Я тебя провожу.

Девушка посмотрела на темное окно, на него, снова на окно и, наконец, милостиво кивнула:

– Хорошо.

Лицо парня моментально просветлело. Он сунул руки в карманы, прислонился к стене в небрежной позе, которую подсмотрел у одного киношного героя и даже замурлыкал что-то веселенькое.

На кухне еще возилась Лена. Она уже позвонила маме – вернуться к половине одиннадцатого явно не получалось, и теперь собирала принесенную из дома посуду. Сложила опустевшие кастрюли и миски в одну большую сумку, подняла ее, покачала в руке.

– Может оставить? Неохота сейчас тащить такую тяжесть. Возьму только цветы.

– О чем ты, Ленок! – слишком громко воскликнул Гена. – Неужели ты думаешь, что в день твоего рождения мы не обеспечим тебя провожатым?

– Ты кого имеешь в виду? – сощурилась Лиля.

– Ну, не себя же! Толя, ты как, рискнешь за руль сесть или пешком?

Анатолий бросил на него убийственный взгляд и проворчал:

– Я сегодня без машины, – после напоминания о распоротых колесах, настроение, весь день раскачивающееся, как на качелях, очередной раз рухнуло вниз. Он хмуро забрал у Лены сумку и кивнул в сторону двери. – Пошли что ли.