Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает Корецкий Данил

– Куда «азеры» пропали? Наркоты нет, цветов нет, сборы упали... И «хачиков» меньше стало... В чем дело?

– Нет, Баркас, тут мы ни при чем, – банкир отбросил колоду и осмотрел трех других игроков, будто приглашая в свидетели. – Никаких разборок меж нами не было. Они сами не едут. Похоже, ихние паханы запретили.

– Почему так думаешь?

– Зайди к Гуссейну, посмотри. Там у него московские гужуются, какие-то свои дела решают.

– Ладно, – Баркас встал. – А те машины запусти за двадцать процентов. Не отравятся.

Он вышел, не ожидая ответа, ибо был уверен, что возражений не последует.

В цветочном павильоне пару лет назад делали ремонт. Под шум волны Гуссейн устроил себе шикарный офис с отдельным входом и четыре гостиничных номера, не уступающих по классу отделки четырехзвездочным отелям.

Зайдя в тупик меду бетонным забором рынка и задней стеной цветочного павильона, Баркас увидел стальную, обшитую деревянной рейкой дверь с широкообзорным глазком. Он знал, как позвонить и что сказать в переговорное устройство, чтобы дверь распахнулась.

Но сейчас на ступеньках сидели три черноволосых и черноусых незнакомых парня с решительными лицами.

– Куда? – гортанно спросил один. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Поворачивай. Сюда нельзя.

– К Гуссейну, – стараясь не заводиться, сказал Баркас.

– Сегодня он не принимает, брат. Приходи завтра.

Баркас внимательно оглядел всех троих. Так внимательно, что они подобрались, напрягая мышцы, прикрывающие места, в которые обычно бьют без предупреждения.

– Скажи: пришел Баркас, – по-прежнему спокойно сказал бригадир. – А если он занят, то через час я выкину его отсюда, а завтра он уже будет сидеть в окопе под Степанакертом. Понял?!

Черноусые переговорили по-своему, один, оценивающе оглядывая Баркаса, сказал что-то в переговорное устройство. Через несколько минут дверь распахнулась.

– Извини, дорогой, люди новые, тебя не знают, – Гуссейн самолично встречал бригадира с улыбкой, которая могла предназначаться родному, много лет отсутствовавшему брату либо кому-то из старейшин рода. – Теперь узнали, как друга любить будут!

Гуссейн завел Баркаса в отделанный финским пластиком «под дуб» кабинет, нажал кнопку звонка. Через другую дверь из приемной вошла крашенная перекисью блондинка с пышными формами и вульгарным макияжем.

– Чай, кофе, фрукты, коньяк моему другу! – распорядился хозяин. – И застели диван в комнате отдыха. Гость захочет – полежишь с ним.

– Хорошо, – равнодушно отозвалась секретарша.

– Чай-май и коньяк не надо, – внес коррективы Баркас. – Полстакана водки и минет – все, что от тебя требуется.

– Хорошо, – повторила блондинка и прошла к полированной двери в глубине кабинета.

– А ты мне скажи, что у вас происходит? Почему прилавки пусты? Почему в казну не платят? Гашиш, соломку, колеса не везут?

Гуссейн состроил печальное лицо и развел руками.

– У нас война, ты знаешь В Москве сейчас тоже тревожно: указы, облавы, никакой жизни нет. Здесь каждый день рейды по гостиницам, ресторанам, вокзалам – наших отлавливают. Очень нехорошо работать стало, опасно. Вот пока наши и не едут, пережидают.

– А то раньше ничего этого не было! Что-то вы вдруг испугались... Может, ваши места дагестанцам в аренду отдать?

– Зачем старых друзей обижать? – скорбно спросил хозяин. – Но и вас наказывать нельзя! Я понимаю, убытка быть не должно. Значит, мы будем платить сколько причитается с наших мест. Независимо от того, торгуют на них или нет!

– Это другое дело! – повеселел Баркас. – Как твою девчонку зовут?

– Галочка! – Гуссейн причмокнул губами – Все отлично делает! Доволен будешь!

Баркас встал.

– Только чего ты меня в душную каморку запереть хочешь? Я в «люкс» пойду, на второй этаж!

Напряжение сковало улыбающееся лицо Гуссейна.

– Здесь хорошо! Музыка, видик, душ... Чего еще надо?

– Когда на скорую руку – то да! Но я отдохнуть хочу! Сколько раз ты меня в номера приглашал? Вот я и пришел.

– Номера, номера... Что там хорошего? Духотища, шум. А здесь прохлада, никто не мешает... Гуссейн суетливо забегал по кабинету.

В номерах жили особые люди, приехавшие по особому делу Подробностей Гуссейн не знал, но то, что Баркас не должен никого из них видеть, было совершенно очевидно Иначе можно потерять все – и место, и блондинку Галочку, и даже жизнь.

– Там канализация потекла, – содрогаясь от стыда, сказал он, и вышло очень правдоподобно. – Представляешь, только сделал, всем рассказал, и такой позор! Вонь, испарения! Надо заново ремонт делать, ковролин менять, трубы...

– Ясно... Значит, на входе твои новые сантехники сидят?

– Нет, почему, так, ребята, дальние родственники... Надо к делу пристроить.

– Ладно, уговорил. Пойду в комнату отдыха. Только ты проследи, чтобы никто не мешал!

– Что ты, что ты! Какой «мешал»! Я сейчас вообще контору закрою! – возликовал Гуссейн.

– Кто там в номерах живет? – спросил через час Баркас у разрозовевшейся от водки и секса блондинки. – Я хотел туда пойти, света больше и красивее... А он сказал, все занято...

– Понаехали какие-то... – Галочка сморщила носик. – Из Москвы, кажется... Важные все. По-своему джеркочут, ничего не поймешь! Когда выпьют – сразу под юбку, тут все ясно, только денег не дают. Одно хорошо, скоро уедут.

– Скоро?

– Дело какое-то сделают, и все...

Баркас мелкими глотками потягивал водку и размышлял. Срочную службу он проходил в морской пехоте, в бригаде разведки. И помнил если в какое-то место тайно собирают живую силу или специалистов, значит, там затевается специальная операция. Чтобы просчитать ее и предпринять контрмеры, надо определить: кто сконцентрирован в точке сосредоточения, какие задачи они умеют решать, к какому событию может быть приурочена акция.

Баркасу нравилось вызнавать секреты, захватывать документы, брать «языка», устраивать засады. Он собирался поступать в училище, и, если бы не свалившаяся на голову балка, жизнь его могла сложиться совсем по-иному.

А так он появился на гражданке с умением «вырубать» любого ударом головы, ноги или кулака, навыками работы ножом, саперной лопаткой или любым подручным предметом. Все это приносило ему очки, баллы и помогло в конечном счете стать тем, кем он стал. Невостребованным оставался только аналитический настрой мозга на опережение планов противника.

Сейчас Баркас чувствовал: здесь что-то затевается. Неспроста азеровские паханы закрыли въезд в Тиходонск рядовым торговцам, не просто так прибыли руководители из московского землячества, неспроста конспирация и специально привезенные охранники!

Да, что-то затевается. Но что?

– Еще хочешь? – спросила Галочка, непринужденно развалившись на диване, так чтобы все ее прелести, даже самые сокровенные, были доступны взору сидящего в кресле напротив мужчины.

– Давай!

Баркас зубами надорвал серебристый пакетик.

– Можно без резинки, я чистая, отвечаю!

– Это ты им рассказывай! – ухмыльнулся опытный бригадир.

«Что же они здесь затевают?» – вновь подумал он в самый неподходящий момент.

Получив от Фомы сообщение Пистона, Гангрена ненадолго задумался о том, как передать его ментам. Запустить через стукача, дующего в обе стороны: и нашим, и вашим? Или не усложнять? В конце концов он решил прибегнуть к самому простому варианту.

Из первого же автомата он набрал «02».

– Комитетчика замочил Башка, Живет в Ломовом квартале. Ксиву переделал на себя, для гоп-стопов.

Скороговоркой выпалив заготовленную фразу, он повесил трубку и быстро ушел от опасного места.

Дежурный по городу связался с дежурной частью Центрального РОВД, передал полученное сообщение и тут же продублировал его дежурному по Управлению ФСК.

– Я знаю Башку, – сказал капитан Макаров. – Вполне мог! Не сам, конечно, с Амбалом, да Попугай на стреме... Давай поедем, посмотрим на месте...

Ломовой квартал представлял собой прямоугольный участок в центре города, рядом с ипподромом. По периметру он был застроен двухэтажными домишками из красного, рассыпающегося от времени кирпича.

Когда УАЗ уголовного розыска заехал во двор, Амбал, Башка и Попугай сидели на скамейке, как обычно курили, матерились и плевались во все стороны.

Машина подкатила вплотную.

«Врюхались! – подумал Амбал. – Хорошо пушки спрятаны». Он не шевельнулся, Попугая словно парализовало, а Башка вдруг бросился к пожарной лестнице.

Макаров в несколько прыжков догнал его и уложил ухом на асфальт.

– Зачем детей бить, – заныли сердобольные старушки, хотя Башка, как и его дружки, осточертели всему двору.

– Подойдите сюда, бабушки, – пригласил Макаров. – Поглядим, что у него в карманах.

Такие предложения дважды повторять не надо Изнывающие от скуки пенсионерки проявили к личному обыску живой интерес.

– Вот оно!

Макаров извлек удостоверение УФСК, раскрыл.

– Похож! – удовлетворенно сказал он и показал документ старушкам.

– Я его нашел, – угрюмо бросил Башка.

– Разберемся. Какой размер обуви носишь?

Башка промолчал.

– По-моему, точь-в-точь как на пустыре. Эксперты разберутся! А что у тех?

Оперативники, обыскавшие Амбала и Попугая, развели руками.

– Ничего интересного.

«Так это то, старое дело», – с облегчением понял Амбал и, когда их посадили в зарешеченный отсек УАЗа, сказал.

– Слышь, Башка, бери все на себя. Раз твоя фотка на ксиве – никуда не деться. А одному лучше идти, чем по группе...

– Чего я, за всех ответчик... – плаксиво отозвался Башка.

– Заткнись, сука! – неожиданно грозно приказал Попугай. – Ты все делал, ты и отвечай! Помнишь, хвастал, рукой, ногой, опять ногой! Я все помню! Пойдешь в отказ – заложу как падлу!

Лейтенант Зубриков на месте вынес постановление о производстве обыска. Ничего особо интересного в квартире Башки не нашли, только небольшой импортный фотоаппарат привлек внимание следователя, и он включил его в протокол.

– Откуда игрушка? – поинтересовался лейтенант.

Башка тяжело размышлял. Он знал, что лучше всего идти одному и по одному эпизоду Тогда можно отделаться небольшим сроком. Или даже получить условно.

– Да у этого мужика на пустыре и взял. Там вообще все случайно вышло... Он первый начал... Так сигарету в щеку воткнул, что вся морда обгорела...

Задержанных доставили в райотдел и тщательно допросили порознь. На этот раз признание было полным и все детали попадали «в цвет». Выходило так, что Амбал и Башка зашли на пустырь помочиться, Попугай ждал их на улице. Какой-то прохожий оскорбил Башку и прижег его сигаретой. Разозлившись, тот избил обидчика, обшарил карманы, вытащив деньги, удостоверение и маленький, похожий на игрушку, фотоаппарат. Амбал и Попугай никакого отношения к происшедшему не имели, но, испугавшись, убежали вместе с Башкой. Оставленные возле трупа следы соответствовали обуви Башки и Амбала.

Макаров и Зубриков понимали, что не такими невинными овечками были на ночном пустыре Амбал и Попугай, но доказать их причастность к преступлению нечем, а пустив их свидетелями, можно намертво пришпилить Башку к собственному признанию. Так почти всегда и поступают: вместо трех-четырех обвиняемых, чья вина держится на данных в горячке признаниях, от которых в любой момент можно отказаться, под суд отдают одного-двух, изобличаемых менее замешанными в деле дружками-свидетелями.

– Тех троих выпускать придется, – пробурчал Макаров.

– Пожалуются – могут по неполному служебному закатить, – озабоченно произнес Зубриков.

– Не пожалуются. Обрадуются, что легко отделались. Они ведь тоже кого-то мордовали. А я пообещаю: если что – найду потерпевшего, и тогда будут сидеть до упора!

В тот же вечер свидетели Амбал и Попугай были отпущены из райотдела, а Башка оказался в изоляторе временного содержания, начав тернистый путь своей первой «ходки».

Приехавший из Управления ФСК капитан внимательно изучил показания подозреваемого и свидетелей.

– Бред какой-то! – возмутился он. – Галенков вообще никогда не курил, а чтобы кому-то лицо прижигать... Полная чушь!

Потом он перестал возмущаться, внимательно прочел протокол обыска квартиры Башки, сделал выписки.

– Покажите, что за фотоаппарат, – неожиданно попросил он и долго рассматривал серебристую раздвижную коробочку, сдерживая охватившие его чувства.

Вещественным доказательством оказался отличающийся мощной светосилой и повышенной разрешающей способностью компактный фотоаппарат «Минске» – излюбленное средство всех разведок мира для пересъемки документов.

– Пленка в нем была? – столь же неожиданно спросил контрразведчик.

Зубриков только пожал плечами.

После этого капитан отправился в ИВС и побеседовал с Башкой. На всякий случай тот поклялся, что никакой пленки в аппарате не было. Контрразведчик спешно вернулся к себе в управление и представил Карнаухову подробный рапорт.

Вскрытие показало, что водитель УФСК не просто разбился, по неосторожности упав с пятого этажа, а предварительно был умело задушен тонкой струной, проволочкой или тросиком.

То, что он погиб при проведении подготовительных мероприятий обеспечения безопасности главной фигуры плана «Зет», вызвало тревогу на всех уровнях.

Лизутин и Карнаухов вновь вспомнили странную гибель Галенкова. Если в удобном для засады месте находился хорошо подготовленный убийца – значит, утечка информации все же произошла.

Группа Центра, обеспечивающая план «Зет», тоже склонялась к провалу секретности операции. Потому что в случайности здесь не верили.

А когда Карнаухов получил рапорт подчиненного об обнаруженном у Галенкова фотоаппарате «Минске» без пленки, вновь всплыла версия предательства.

На оперативном совещании Карнаухов предложил отменить план «Зет», как подвергнувшийся с высокой долей вероятности расшифровке. Лизутин с ним согласился. И представитель Главного управления охраны фиников похвалил местных контрразведчиков за честность и принципиальность.

Но Центр внес свои уточнения.

"Сов. секретно.

Экз. единственный N 00541/18 Начальнику Тиходонского управления ФСК генерал-майору Лизутину.

Одновременно со сворачиванием основных мероприятий плана «Зет» следует проводить имитацию его продолжения, сконцентрировав усилия на выявлении источников утечки информации, а также групп, организаций и отдельных лип, ставящих целью противодействие плану «Зет», установлению их возможностей, связей, сил поддержки и контактов с теми или иными политическими кругами Для руководства и организации этой работы в Тиходонск командируется группа сотрудников оперативно-режимного подразделения ФСК России, имеющая специальные полномочия и легендированное прикрытие, которая будет действовать самостоятельно В случае необходимости содействия командир группы (псевдоним «Седой») выйдет на связь с вами лично, при этом содействие должно быть ему оказано в полном объеме, с использованием всех возможностей, сил и средств вверенного вам управления, а также возможностей управлений внутренних дел, бригады внутренних войск и подразделений Севере-Кавказского военного округа.

Директор ФСК России..."

На самом деле специальная группа Центра находилась в Тиходонске давно. Она базировалась под «крышей» акционерного общества «Тантал», хотя никаких коммерческих операций в офисе за бронированной дверью не могли установить даже сотрудники налоговой инспекции.

Вывеска фирмы «Тантал» появилась на выкупленном после капитального ремонта здании жилого дома, простоявшего добрый десяток лет в ожидании сноса, но вместо этого неожиданно обретшего вторую жизнь. «Тантал» объявился перед самым совещанием на высшем уровне по «Тиходонскому феномену», причем никто из гревших руки на недвижимости чиновников не понял, как никому не известный Федотов урвал столь лакомый кусок, опередив уважаемых и щедрых коммерсантов. В конце концов заинтересованные лица сошлись во мнении, что темной лошадке покровительствует кто-то из первых лиц области. Объяснение было правдоподобным и расставляло все по местам, разговоры и пересуды прекратились сами собой. Но оно было неверным.

«Тантал» являлся экспериментальным подразделением по борьбе с преступностью, альтернативным действующей системе правоохранительных органов. В Центре давно высказано мнение о необходимости действовать другими методами, поставив во главу угла оперативно-боевые операции. Если такое решение будет принято, сеть «Танталов» накроет страну.

Пока же он работал в режиме поиска и накопления информации, «Тантал» отследил попытку РУОПа ликвидировать группировки Итальянца и Валета и дал анализ причин, по которым этого не произошло. Располагая информацией о передвижениях всех заметных фигур криминального мира, он зафиксировал прибытие в Тиходонск Гарегина Петросова и Керима Зейналова с несколькими приближенными и установил место их конспиративного пребывания: апартаменты «люкс» в павильоне «Цветы» Центрального рынка.

Тщательно процеживались контакты членов группы обеспечения плана «Зет». Был выявлен лишь один интересный факт: представитель МО майор Малинкин неожиданно встретил здесь свою московскую знакомую Таисию Попцову, с которой проводил каждый вечер, демонстрируя завидное постоянство.

В гостиничном листке Попцова указала целью визита демонстрацию моделей в местном Доме моды, это не соответствовало действительности. В Дом моды она ни разу не заходила, зато неоднократно имела контакты с Гарегином Петросовым.

«Тантал» дал заключение, что источником утечки информации по плану «Зет» является майор Малинкин, запросил соответствующих санкций и их получил.

Теперь основное внимание спецотряда переключилось на цветочный павильон Центрального рынка.

Рында работал на «Супермаркете». После акции со Шпарковой Баркас отдал ему старенькую, но вполне пригодную «тойоту-короллу», выправил доверенность и даже сделал водительское удостоверение, хотя в принципе «белый билет» Рынды наглухо перекрывал ему путь в кресло водителя.

Баркас устроил и еще одно дело: Рыба полностью взял «мокруху» на себя. Позиция его, подработанная с адвокатом, сводилась к самозащите: сумасшедшая старуха пырнула его в печень, он отмахнулся и, теряя сознание, угодил ей по кумполу. При всей нелепости версии она не была ничем опровергнута, для объективности судил Рыбу сторонний суд Краснодарского края, где эмоции не кипели и чувства не били через край. В результате Рыба получил шесть лет. С этого момента о нем начисто забыли: группировке нет смысла «греть» рядовых «быков» – вон их сколько кругом, выбирай новых на замену.

Только Рында помнил. Ведь удар дубинкой и хруст височной кости вошли в него навсегда.

Никаких переживаний или угрызений совести он не испытывал. Зато вынес из происшедшего очень важное понимание: убить человека довольно легко и остаться безнаказанным тоже не очень трудно.

После долгих усилий Рында выучился водить машину. Правил он не знал, да они ему и не были нужны: выставив в окно бритую шишковатую голову, он мгновенно успокаивал любого недовольного водилу, да и гаишников слегка утихомиривал, а денежные знаки помогали окончательно сгладить конфликт.

Денег у него теперь было достаточно: вместо нескольких десятков продавцов «пятачка», плативших раз в месяц, под ним ходили сотни разнокалиберных торговцев, многие просились постоять в проходе или развесить шмотки на заборе, кто-то занижал объем продаж, и потому желающих «подмазать» контролера хватало. Правила это не запрещали, надо было лишь обязательно сдать дневную норму. А сверх того набегало пятьдесят-семьдесят тысяч ежедневно.

Рында подобрал себе пятерых пацанов, они бегали по пятам, ловили каждое слово, готовы были выполнить любое поручение. А свита – это очень важно для престижа.

Все складывалось хорошо, но Рында не был доволен жизнью. Несколько раз он с шиком заезжал на «пятачок» и подкатывался к Нине с многозначительными разговорами и приглашениями «проветриться», но получал неизменный отказ. Девчонка уже не рассказывала про курсы английского и компьютерную подготовку, похоже она смирилась с ролью лоточницы. Баркас к ней почти не заезжал, и Рында с полным основанием считал, что настал его черед, но она придерживалась другого мнения.

Правда, когда он предложил ей на хороших условиях перейти на «Супермаркет», Нина задумалась.

– А сколько я буду должна тебе заплатить? – спросила она.

– Рассчитаемся, – ухмыльнулся Рында.

Нина покачала головой.

– Только деньгами!

– Деньгами так деньгами! – не обнаруживая раздражения, кивнул Рында. Вскоре она получила павильон в центре «Супермаркета» и контакты с

«челноками», забрасывающими товар по минимальной цене, позволяющей сделать хорошую «накрутку».

После первой недели она протянула Рынде пачку денег. Но он представлял другое: белеющие В темноте ноги и ягодицы девушки да ритмичный подзвон бутылок. Видение было настолько реально, что он скрипел зубами.

– Прибереги бабки, завтра поедем в «Казачий» пообедаем, – как можно небрежней сказал он.

Чуть помедлив, девушка кивнула.

Скрывая радость, Рында обходил свои владения и почти столкнулся с озабоченным Баркасом.

– Какие-то твари наехали на наши Ларьки в «Нахаловке», – остервенело, но и с некоторым удивлением сказал бригадир. – Без разборки, без выкупа, без обмена, без всего. Посмотри, в чем там дело!

Баркас завел подручного в узкую щель между забором и задними стенками киосков.

– Держи!

Он быстро вытащил из-под куртки и сунул Рынде и руку большой черный пистолет, который когда-то предлагал купить.

– Только он заедает. Шмальнул – надо рукой передернуть. Снова шмальнул – опять!

– А кто контролировал те ларьки?

– Иван, с ним еще двое... Куда-то делись – или пьянствуют, или испугались да на дно залегли...

– Да?

Рынде это не понравилось.

– Возьми Кента с машинкой и еще кого хочешь. На месте разберешься.

– Как могли наши парни отвалить после такого хипежа? – продолжал сомневаться Рында.

– Брось! – Баркас звучно хлопнул его по плечу.

– Думаешь, их замочили? Но так же никто не делает! Ни переговоров, ни условий – и сразу мочить?!

– Ну ладно...

День выдался солнечным и теплым, но приближение осени ощущалось все отчетливее. Рында заехал прямо в раскрытые ворота ресторана, имитирующего казачий хутор, хотя стоянка располагалась слева – у большой, как настоящая, ветряной мельницы. Сторож направился было к нарушителю, но, рассмотрев Рынду, ничего не сказал и вернулся к своему месту.

Рында повел Нину на веранду, откуда хорошо видны проплывающие теплоходы, занял удобный угловой столик, осмотрелся.

В примыкающем к веранде зале гуляла компания кавказцев, в ней он никого не знал. На воздухе сидели четыре бывших «быка» Итальянца, теперь они входили в бригаду Баркаса, коллеги дружески поздоровались.

Делать заказ Рында не умел, поэтому коротко сказал мятому официанту:

– Хорошей водки, шампанское, коньяк и закуски.

Халдей подождал, но, поняв, что уточнений не будет, спросил:

– На какую сумму располагаем?

– Неси. Чтоб все нормально... Пожав плечами, официант ушел.

Надо было завести разговор с девчонкой, Рында думал, с чего начать, и наконец придумал:

– Видишь, у того парня шрам на роже? А знаешь, как было дело? Они сидели в «Деловом дворе», тут подкатывают какие-то черные...

Официант мгновенно уставил стол тарелками с закусками. Отварная картошка, донская селедка, щучья икра, жареные баклажаны, маринованные грибы, колбаса, копченое мясо...

– ...они вышли во двор, он одному – бац! Тот – с копыт. А второй бритвой по роже – хуяк!

Рында налил обоим, но закуску положил только себе.

– Будем!

Тут же налил по второй.

Нина пила и курила, ела совсем немного.

«Это хорошо, – подумал Рында. – Быстрей окосеет – не будет выделываться... А то глаза как у порядочной, разговоры умные, а у Баркаса сосала без звука. Падла!»

Он снова вспомнил ритмичные позвякивания бутылок и двигающуюся голову на прилавке. В брюках взбух горячий бугор. Он сунул руку под скатерть, нащупал гладкие коленки, вставил кисть между ними, но ничего не получилось, колени не раздвигались.

– Давай еще выпьем!

– И что?

– Ничего...

– Зачем ты меня сюда привел?

Рында налил рюмки до краев, залпом выпил свою, закусил селедкой. Картошку он не ел: мать наталкивала ею всю жизнь.

– Давай пей, веселей будет!

– Да?

Нина тоже выпила, намазала хлеб маслом, потом мелкой желтоватой икрой.

– Вы думаете, заплатил за обед – и можно лезть под юбку... Она откусила бутерброд.

– Ну а если плачу я?

– Тогда залезаешь мне в штаны! – Рында громко захохотал.

Нина налила себе и выпила, не приглашая сотрапезника.

– Знаешь, что про тебя говорил Баркас?

Она прищурилась.

«Поплыла девка», – подумал Рында

– Что?

– Не скажу... «Ну и дура», – мелькнула мысль.

Официант принес рыбную солянку От нее сильно разило рыбой. Значит, положили несвежую, суки...

– Пьем еще!

– Я – шампанское.

– Давай.

Улучив момент. Рында плеснул в пузырящийся бокал водки.

– Привыкла торговать?

– Куда деваться...

– Это верно!

Рында получил бутылку водки с соседнего столика и послал две. Потом целовался с четверкой новых друзей, пил с каждым за дружбу. Он то погружался в мутные волны опьянения, то выныривал наружу, как поплавок после неудачной поклевки.

Вынырнув в очередной раз, он увидел, что с Ниной сидит кавказец из гудящей в зале компании.

Взяв наполовину пустую бутылку, Рында подошел сзади и, ничего не говоря, шарахнул наглеца по башке. Тот залился кровью и рухнул на неплотно пригнанные доски веранды, сквозь которые просвечивали мутная рябь донской воды.

Зал взорвался возмущенными криками, и жаждущие мести соплеменники пострадавшего плотной гурьбой выкатились на свежий воздух. Было человек десять и воздух их не отрезвил.

Но Рында, набычившись, выдернул из-за Пояса вольту и жахнул под ноги недругам.