188 дней и ночей Вишневский Януш

Януш Вишневский, Малгожата Домагалик

188 дней и ночей

Мир не только удивительней, чем мы предполагаем, он удивительней, чем любое наше предположение…

Дж. Б.С.Холдейн (1892–1964), британский биолог-эволюционист

Париж, суббота, ночь

Вам случается ходить на прогулки в других городах и с другими мужчинами? Вам нравится, когда он ищет Вашу руку, чтобы нежно сжать ее в своей, или Вы просто протягиваете ему ее, чтобы не рисковать и не столкнуться с разочарованием, что он вообще мог бы не искать Вашей руки? А может, для прогуливающихся с мужчинами феминисток инициатива соприкосновения рук — это тоже элемент борьбы полов? И если это борьба, то за что? За право дотронуться или за право ждать проявления его желания? А может, феминистки на прогулках со своими мужчинами не нуждаются ни в каких прикосновениях? Вот лично Вам нужны прикосновения во время прогулки?

Я размышлял об этом, пока летел из Франкфурта-на-Майне в Париж и читал статью известной немецкой феминистки Элис Шварцер, которая в октябрьском номере еженедельника «Die Zeit» за 2003 год написала: «Мужчины, находящиеся у власти, эротичны, тогда как женщины, находящиеся у власти, неженственны (нем. unweiblich)». Вы обладаете властью. Через свои книги и через СМИ, в которых Вы присутствуете постоянно, Вы создаете определенные образцы. Возможность создавать образцы и воздействовать на установки людей — вот для меня квинтэссенция власти. В этом смысле Вы, по моему разумению, обладаете властью, но при этом Вы в высшей степени эротичны. И женственны. Так что в отношении персонально Вас Шварцер ошибается. А кроме того, Вы, в моем понимании, опровергаете главный тезис статьи Шварцер: «Женщины должны решить для себя, что они хотят: иметь власть или быть желанными и любимыми». Она посвятила доказательству своей правоты целых три колонки мелким шрифтом. Причем проделала это в таком стиле, будто доказывала истинность заповедей феминистского Декалога. А разве заповеди нужно доказывать? Кроме того, в своих рассуждениях Шварцер часто попадает в софистические ловушки, и, к примеру, ответственными за феномен принуждаемых к асексуализму «женщин у власти» она делает мужчин. Надеюсь, согласитесь со мной, что дело обстоит не так?

Мои мысли были заняты статьей в «Die Zeit», пока стюардесса не отвлекла меня, спросив, не желаю ли я чего выпить. Дала мне маленькую бутылочку шардоне, улыбнулась и покатила свою тележку в хвост самолета. Ее красота была типично славянской. Я обернулся ей вослед. Она стояла ко мне спиной, наклонившись над тележкой с бутылками, в темно-синем форменном костюме «Люфтганзы», и предлагала напитки пассажирам. Чтобы дотянуться до бутылки на другом конце тележки, ей пришлось нагнуться. Ее юбка открыла серебристую полоску кружев на чулках и островок загорелого тела над поясом. Тогда мне подумалось, что Элис Шварцер понимает власть слишком оторванно от реальности. В том числе и власть на борту самолетов «Люфтганзы».

Прошу прощения за длинное отступление. Я совсем не хотел в первую же ночь провоцировать Вас и говорить о других женщинах. Ни о Вашей подруге Элис Шварцер, ни о Дворкин,[1] ни тем более о стюардессах. Особенно в такую ночь, как эта…

А что, окажись Вы в Париже, пошли бы на прогулку со мной? Да в полночь? Да на кладбище?

Ночью первого ноября кладбища не вселяют страх. Если Вам случалось бывать на кладбище в такую ночь, то наверняка знаете, что впечатления чуть ли не мистические. Мне порою кажется, что для мертвых День Всех Святых то же самое, что для живых Рождественский сочельник.

Мы бы с Вами пошли на особенное кладбище. Практически в центре: 43 гектара, огороженные трехметровой стеной.

Кладбище Пер-Лашез. Есть много людей, для кого Пер-Лашез — единственная причина посетить Париж. Есть и такие, кто приехал в Париж только ради того, чтобы умереть в нем и быть похороненным на Пер-Лашез, этом разбитом на сектора пантеоне душ. Здесь каждая могила как статья в энциклопедии. Как-то мне подумалось: а что могло бы происходить за оградой этого кладбища, если бы какой-нибудь вдохновленный парами этанола или еще какой психоделической химией посильнее поэт на несколько часов оживил это место? Может, тогда Джим Моррисон из сектора N9 спел бы вместе с Эдит Пиаф из сектора N5? Шопен из сектора М9 предложил бы совместные выступления Саре Бернар из сектора L7? Гомосексуалист Оскар Уайльд из сектора К5 соблазнял бы гетеросексуального Аполлинера из сектора J8? А Пруст из сектора J8 и Бальзак из сектора J9 договорились бы вместе написать роман? А может, Делакруа из сектора J9 сетовал бы Модильяни из сектора М5, что слишком рано родился и поэтому не стал импрессионистом?

Пошли бы мы с Вами на это кладбище и убедились бы, что вход закрыт. Кладбища в Париже закрывают раньше, чем банки. Вы были бы разочарованы, не так ли? А мне было бы стыдно, что я этого заранее не проверил. Мужчина обязан сопроводить женщину туда, куда обещал сопроводить. Особенно если дело происходит ночью.

Bien cordialement,

ЯЛВ

Варшава, воскресенье, вечер

То, что Вы написали, несколько меня удивило, но и утвердило в мысли, что мы, женщины, все же знаем себя лучше. Мне никогда не приходило в голову в чем-либо и a priori (я не имею в виду прелюдию) опережать мужчину, с которым я была или тем более хотела быть. В начале каждого знакомства мне обязательно надо знать, на что я могу рассчитывать: к примеру, на теплое прикосновение руки на прогулке. Мне нужно знать правду. Но ведь в правду заложен и риск разочарования. Надо понимать, что не всегда получится держаться за руки и иметь рядом с собой родную душу. Возможно, Вы скажете, что в этом есть что-то от перестраховки. В начале знакомства мы не обращаем внимания на недостатки кандидата в любовники или мужья. Мы не думаем о неудаче. В самом начале легко сказать: не тот. Было и прошло. Adieu! Только после такой «пробежки», держа партнера за руку, можно надеть розовые очки. Очки любви. Спрыгнуть с трамплина чувств головой вниз в море чувственного безумия. Чудесно, правда? Вы еще не забыли, как это бывает?

В любом случае меня обрадовало, что Вы не видите противоречия между властностью и женственностью. С той только разницей, что в союзе, предполагающем подчинение одной из сторон, женщины или мужчины, власть не может быть эротичной. Рано или поздно она принесет рабство. Такая власть возбуждает только тех, кто любит в постели получать ремнем по заднице.

Хотя существует и такая разновидность власти, которой женщина, в особенности независимая, охотно подчинится. Так происходит, когда мужчина не боится сильной женщины, когда ему доставляют радость ее успехи, он поддерживает ее начинания и говорит: «Ты можешь быть еще лучше». Рано или поздно такой мужчина завоюет женщину и станет для нее самым желанным властителем. Но на всю ли жизнь? Не знаю… Впрочем, бывает ли хоть что-нибудь на всю жизнь?

Я, как когда-то мой отец, каждый год в Задушки[2] зажигаю лампадку. Не на кладбище, а где-нибудь на лугу, на террасе… Как и мой отец, разница лишь в том, что он уходил на пару часов в горы и сидел там, пока не догорит лампадка. Я так никогда и не спросила его, о чем он думал, за кого молился. Не успела. Вчера я была на кладбище в Повонзках. Должно быть, я пришла слишком рано. Суета, невозможность сосредоточиться и без конца звонящие мобильные телефоны. В какую аллею свернуть, где найти место для мистического соединения с душами умерших? И вдруг у кладбищенской стены я увидела группу молодых людей. Множество лампад. Подхожу ближе. Светлые лица, говорят о девушке, которая здесь покоится. «Ты должен ее помнить, она училась на одном курсе с Яцеком, а в феврале на вечеринке у Дороты на ней было красное платье». Было в них что-то настоящее, какое-то благородство и пусть еще не до конца ощущаемое ими, но все же почитание смерти.

Ну что ж, теперь мы знаем, что кладбище Пер-Лашез закрывается в пять, так, может, когда мы окажемся перед закрытыми воротами, зайдем куда-нибудь, чтобы выпить по рюмочке кальвадоса? Как в «Триумфальной арке».

С уважением,

МД

Франкфурт-на-Майне, понедельник, вечер

Домагалик не хочет «опережать мужчину»?! Что я слышу?! Вы не подумали, что этим утверждением откалываете большой кусок от того монументального пьедестала, на котором стоите? Мне всегда казалось, что женщины Вашего склада уже на первой прогулке знают, что они должны получить, а когда они этого не получают, то берут это себе сами. И лишь тогда говорят «adieu».

Вы очень приятно удивили меня. Тем более что Ваш пьедестал воздвигли главным образом мужчины из СМИ. Возможно, лишь затем, чтобы снизу посмотреть, какое на Вас белье. Я, как и Вы, выступаю за равноправие мужчин и женщин, а еще — за разделение ролей, выпадающих на их долю. Как и Вы, я считаю, что инициатива первой близости должна идти от мужчины. Так естественнее, потому что именно так (за немногочисленными исключениями) определила эволюция. Действительно, суфражистки выходили на улицы под антиэволюционистскими лозунгами, но только смешили этим народ. Демонстрациями не изменишь хромосом.

Я не считаю себя знатоком женщин, поэтому Ваше удивление безосновательно. Это все журналисты: сначала в своих рецензиях на «Одиночество в Сети» они так меня окрестили, а после выхода сборника рассказов «Любовница» просто прилепили этот ярлык мне на лоб. Мои попытки содрать его пока что не дали результата. А я хочу во что бы то ни стало избавиться от этого ярлыка, потому что, во-первых, к сожалению, он не по моей части, а во-вторых, чувствую, что пресловутое «знание женщин» отождествляется многими с имеющим негативную коннотацию «бабником». А я не бабник. То, что рассказ «Любовница» я написал от первого лица единственного числа женского рода, вовсе не означает, что я знаю женщин. Это означает лишь то, что я рискнул рассказать о женщине так, как я ее понимаю. А понимаю я ее как лучшую часть человечества, которой, несмотря ни на что, в этом мире приходится хуже всех остальных. Причем даже там, где уже давно равноправие записано золотыми буквами в главнейшие правовые акты. Что бы ни делала женщина, она должна делать это в два раза лучше, чем это делает мужчина, чтобы сделанное ею было оценено хотя бы вполовину так же хорошо. К счастью, — Вы это знаете лучше меня, — это вовсе не так трудно, правда? Но все равно несправедливо. Парадоксально, но эта несправедливость по отношению к женщине обернулась против мужчин! Ибо при истинном равноправии женщины могли бы, делая все то же самое, иметь в два раза больше времени для своих мужчин.

Кроме того, мне кажется, что я подготовился к этой теме очень даже тщательно. Как ученый. Я прочел Энгиер, Фрейда, Юнга, Фишер, Райта, Домагалик, Графф, Дунин и Хорни. Читал я также Вулф, Нин, Елинек и Плат… И не только читал. Еще я слушал женщин, когда они говорили о себе, и потом долго размышлял над тем, что они сказали. Во время этих рассказов я старался не просто смотреть на них, я старался заглянуть в них… Я провел целый день у гинеколога во Франкфурте, чтобы все узнать из первых уст. До сих пор я — эдакий феминист-мужчина — борюсь с моей немецкой больничной кассой, чтобы она возместила мои расходы за этот визит. В немецких больничных кассах нет равноправия: мужчины лишены права посещать гинеколога (смех). Если я и изучал природу женщины перед тем, как писать свои книги, то вовсе не с целью эмоционального покушения на них и уж тем более не с целью то и дело инкриминируемого мне группового их обольщения.

Вы растрогали меня рассказом о своем отце, ждавшем в горах в Задушный день, пока не погаснут лампадки, которые он принес. Для меня Задушки — это время, когда я хочу остаться наедине с собой. Но в этот день я вовсе не одинок. Мои родители умерли так давно, что оставшиеся после их смерти одиночество и пустота уже давно преодолены мною. В Задушки мне хочется поговорить с ними, посоветоваться. И еще хочется поплакать. А плакать лучше в одиночестве…

В Задушный день мне всегда вспоминается история человека, который практически ежедневно возжигает кому-нибудь лампадку.

Однажды молодой бедный врач из Штума, получивший образование в Гданьске, приехал на практику в Гёттинген. На шесть месяцев. В клинику. Врач любил некую Агнешку из Гдыни. Очень любил. Писал ей письма. Звонил. Не мог дождаться, когда же закончится практика и он вернется домой. Агнешка из Гдыни не ждала, не писала, не звонила.

Впрочем, нет, она написала однажды. Через месяц. Что они расстаются.

Врач потерял смысл жизни.

Он стал ходить по горам в надежде, что сорвется, стал летать на параплане в надежде, что когда-нибудь мотор подведет, стал прыгать с парашютом в надежде, что тот не раскроется. Все зря.

Он не сорвался ни в Альпах, ни в Гималаях, мотор не подводил, а парашют всегда раскрывался. При этом он обнаружил, что во время мотогонок и прыжков с парашютом ветер прекрасно осушает слезы.

Он был хорошим врачом. В Польшу возвращаться ему не хотелось. Остался в Гёттингене. Прочел в газете, что нужен врач в детскую больницу. Для детей на последней стадии рака. Недалеко от Гейдельберга.

Все, о чем только можно мечтать: прекрасный современный стеклянный дом в парке, томограф SPIN, томограф NMR, две операционные, вертолет. Квартира рядом. Большие деньги. Пожизненный контракт. Палаты солнечные, яркие. Рядом гостиница для родителей. Потолки покрыты картинками. Винни-Пух, Микки-Маус, Симпсоны…

В таких больницах картинки на потолке, а не на стенах, потому что дети по большей части все лежат и у них даже нет сил смотреть по сторонам. Операции проходят в самых современных операционных блоках. Исследования проводятся с помощью новейшего оборудования. И все только ради того, чтобы знать, сколько — месяц или все-таки сорок пять дней.

Но самое главное место в этой больнице вовсе не кабинет с томографом, а часовня. Поначалу родители не ходят туда. Под конец там оказываются все. Большое, просторное, светлое помещение. Под крестом большая доска, металлическая, чтобы на нее можно было магнитиком прикрепить свой листочек со словами прощания. А при входе в клинику, сразу за автоматическими дверями, — другая доска. Не магнитная. Обычная, пробковая. На ней цветными кнопками прикреплены листочки с именами тех, кого не стало за последнюю ночь. Рядом с листочками с именем и фамилией — маленькие проволочные корзиночки, прибитые к доске гвоздем. И в каждой такой корзиночке — плюшевый мишка или кукла. Если на доске ничего нет, значит, день в больнице прошел относительно благополучно. Молодой врач из Штума, которого бросила женщина из Гдыни, может больше не летать на параплане. Да и не хочет больше летать.

Счастливым его не назовешь, зато он востребован. Я знаком с ним.

Сердечный привет,

ЯЛВ

Варшава, вторник

Пан Януш,

Вы не до конца поняли мою мысль. Я вовсе не считаю, что первый шаг к близости закреплен за какой-то одной из сторон. Особенно когда в игру вступает «отравленная» любовью стрела Амура. В этой игре нет ни правил, ни ролей. Истинная независимость — это такая, которая позволяет мне делать то, что я в данный момент хочу. Если речь идет о серых клетках, то я не сторонница каких-либо разделений. Я вовсе не против и мне даже нравится, когда мужчина открывает передо мной дверь, не садится первым, таскает тяжести, меняет колесо и подает мне пальто. От этого не страдает ни мой феминизм, ни тем более чье-то мужское эго.

А разве Вы, пан Януш, не бабник? Логически развивая вчерашний Ваш вывод об эмансипированных женщинах, я задаюсь вопросом: неужели и Вы хотели изменить значение хромосом в нашей жизни? Ведь именно они ответственны за то, что каждый мужчина без исключения, и Вы тоже, бабник, причем настолько, насколько позволяют внешние условия и обстоятельства. Помню, как меня поразили результаты исследования, проведенного в одном из американских кампусов. Оказалось, что 90 % респондентов решились бы на насилие, если бы оно сошло им с рук. Это речь о насильниках, а уж что говорить о бабниках! Как видите, феминизм научил меня более внимательно вдумываться в слова, произнесенные и написанные мужчинами. И в Ваши тоже. Нужно быть осторожной.

Этот рассказ о несчастной любви врача напомнил мне историю, случившуюся несколько лет назад. У жены одного из моих знакомых обнаружили рак груди. Перед первым причастием сына она мыла окно и внезапно почувствовала боль в груди. Да ладно, наверняка ничего серьезного, обойдется… Профессор взял Басю за руку и дрожащим голосом спросил: «Почему вы не пришли ко мне три месяца назад?» Три месяца. Бася хотела жить, у нее были сын и дочь, был муж. Последний раз мы поужинали с ней за неделю до ее смерти. Она вяло ковыряла вилкой лосося и все время спрашивала, не выглядывает ли из-под ее шарфика дренажная трубка. Умирая, она умоляла не звонить ее обожаемой дочери, которая в то утро сдавала экзамен. Не хотела ее расстраивать… Когда рыдавшая мать хоронила свою Басю, на пасмурном небе, как бы дико это ни звучало, появилось солнце. Зачем я об этом пишу? Через три месяца после ее смерти муж Баси женился. Вернее, так: сначала он купил микроволновку, пару поваренных книг и был почти уверен, что в этом и заключается ведение домашнего хозяйства, но тут-то он и потерпел поражение. У него не было иного выхода. Он должен был жениться. О нем я забыла, а о ней молюсь двадцать восьмого числа каждого месяца.

Спокойной ночи,

МД

Франкфурт-на-Майне, среда, ночь

С Вашего позволения еще раз вернусь к «бабнику», которым вы припечатываете меня, а заодно и всех остальных мужчин. На первый взгляд Вы правы, и на Вашей стороне аргументы всей истории эволюции. Мужчины всей планеты вступают в половой контакт пятьдесят миллиардов раз в году, что в сумме дает около миллиона литров спермы в день. Каждую секунду на всем свете производится около двухсот тысяч миллиардов сперматозоидов, что дает мизерные пять рождений в секунду. Женщина за всю свою жизнь может родить безмерно меньшее количество детей по сравнению с тем, скольким малышам может дать жизнь мужчина. Мужчина, с эволюционной точки зрения, имеет громадное превышение предложения (спермы) над спросом. Уже один этот факт предопределяет полигамную природу мужчин. Если так хотел Бог, то, видимо, в этом был какой-то смысл. Если природой так заложено, то, вероятно, у этого есть какая-то цель. В последнее время имеют хождение две теории, объясняющие такое перепроизводство спермы у мужчин. Одна из них говорит, что лишь небольшая часть спермы годится для целей оплодотворения, тогда как остальная часть содержит генетический брак и пропадает. Согласно другой теории, так много спермы самцу нужно для того, чтобы выиграть в соперничестве с конкурентами. Ни одна из теорий тем не менее не является достоверным объяснением этого превышения предложения над спросом.

К этому еще надо прибавить тестостерон, которого у мужчин значительно больше, чем у женщин. Это губительный гормон. Не только потому, что подталкивает мужчин в направлении полигамии, а еще и потому, что сокращает их жизнь. Многолетние исследования на репрезентативных выборках показали, что кастрированные мужчины живут в среднем на 13 лет дольше, а кастрированные в очень молодом возрасте — на 30 лет дольше. В то время как хозяева гаремов умирали, их стражи продолжали жить. Бывало, что к радости обитательниц гарема, у которых, как свидетельствует история, самый лучший секс был как раз с евнухами.

В этом контексте положение мужчин, перепроизводящих сперму и постоянно находящихся на «высоком тестостероне», в определенной степени объясняет результаты исследований по американскому кампусу, на которые Вы сослались. С другой стороны, биологи-эволюционисты, антропологи и социологи отказываются от модели, согласно которой гены диктуют поведение человека. Теперь считается, что наше поведение лишь на 50–60 % определяется унаследованным нами геномом. Остальное — влияние среды, в которой нам довелось жить. Исследования на однояйцевых близнецах (проведенные на репрезентативной выборке в США), которых разделили в младенческом возрасте, полностью подтверждают этот тезис.

Кроме того, не могу представить себе, что 90 из 100 мужчин, даже с избытком спермы в тестикулах и тестостерона в крови, стали бы насиловать студентку в американском кампусе, даже если бы им была гарантирована безнаказанность. А Вы не считаете, что статистическими данными можно манипулировать с целью доказать справедливость собственного тезиса? Нет ничего более убедительного, чем красивая таблица со статистическими данными. Многим ученым кажется, стоит им только показать числа, так никто из присутствующих не разберется, что их затащили в софизмы. Статистика не врет. Врут статистики. Мне на память пришла забавная фраза, сказанная некогда Уинстоном Черчиллем: «Ни за что не поверю в статистику, к изменению которой я не приложил руку».

Но оставим статистику и сперму. Инициатива первой близости гораздо более интересный сюжет. Я нахожу много очарования в этих словах. И так случилось, что как раз сегодня у меня был особый для этого повод.

Мне позвонил Михаэль, один мой немецкий приятель. Вот уже три года подряд он исправно звонит мне 5 ноября. Три года назад он пришел к дверям моей квартиры в четыре часа утра, постучался и спросил, не выпью ли я с ним водки. Он принес наполовину опорожненную бутылку польской водки и счел, что это достаточный повод для разговора по душам. Он полагал, что в Германии только к поляку можно прийти в четыре часа утра и поговорить о чем-нибудь. «Немцы, — сказал Михаэль, — вызвали бы если не полицию, то уж наверняка скорую психиатрическую». Я не стал пить с ним водку (я вообще не пью водку, что явилось для Михаэля величайшим открытием и сломало один из укоренившихся в нем национальных стереотипов), но откупорил бутылку вина. Так мы и сидели на кухне — я с аргентинским мерло, он с польской водкой, — сидели и разговаривали.

Три года тому назад, когда Михаэлю было 37 лет, его девушке 25, а их совместной жизни два года, они пошли на вернисаж в Музей современного искусства во Франкфурте, где Михаэль и увидел Еву. Он говорит, что это было как удар молнии. Больше всего пострадал его мозг. После этого вернисажа он постоянно только о ней и думал. Его друзья, организовавшие вернисаж, помогли раздобыть номер ее телефона. Во время первой совместной прогулки он подал ей руку. Через три месяца он переселился к ней. Именно тогда, три года назад, 5 ноября, он должен был провести свою первую ночь с ней в качестве «ее мужчины». Он страдал оттого, что изменил своей девушке и «искалечил» ее жизнь. Его страдания не прекращались до четырех утра. Он не мог в одиночку справиться с ними. Надо было кому-то излить душу. Так он вышел на меня.

Три года назад Еве было 57 лет, она не прибегала к пластическим операциям и старилась предписанным природой путем, ничуть не нарушаемым визажистками, ботоксом, инъекциями креатина или глубокими пилингами, после которых неделю нельзя выходить из дому, иначе можно напугать соседей. В ту ночь Михаэль с умилением рассказывал мне о ее мимических морщинках, с восхищением о ее уме и с радостью о том, что впервые в жизни он встретил женщину, перед которой ему не надо притворяться. Михаэль влюбился в Еву. Уже год они счастливая семейная пара. На ее 60-й день рождения он пригласил ее на очередной вернисаж в Музей современного искусства. На сей раз в Нью-Йорк.

После звонка Михаэля я много думал о любви. О той, ради которой человек все ставит на одну карту, и о той, для которой не делается ничего, ей просто позволяют умереть. Но ведь в жизни не обязательно должны быть такие крайности, ведь может быть и иначе. Сколько времени должно утечь в жизни человека, чтобы он понял, что любовь надо пестовать, что за ней нужен уход? И вот что еще я подумал: а не настало ли уже такое время в моей жизни и не достиг ли я уже такого понимания? К сожалению, нет. Не достиг…

Здесь мне на память пришло высказывание, которое всегда вспоминается, как только речь заходит о любви. В свое время священника Яна Твардовского[3] спросили, как надо ухаживать за любовью. Он ответил так: «Как и за ребенком, чтобы она не замерзла, не забаловала и не убежала».

Как Вы думаете, можно оставаться влюбленным да же после пятидесяти лет супружества? Вы верите в единство влюбленных душ и их взаимопроникновение? Как Вы полагаете, желание поговорить и сам разговор женщины с мужчиной — это то, что соединяет их сильнее, чем химия вожделения? Что касается меня, то чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что на самом деле все именно так и обстоит. Может, мне недостаточно того, что меня любят? Может, я хочу знать, почему меня любят? А это требует разговора. Соглашусь с Теодором Зелдином, философом и писателем, который в своей книге «Разговор» (Zeldin Т. Rozmowa. Warszawa: «W. А. В.», 2001) сокрушается над тем, что женщины больше думают о макияже, чем о разговоре. С другой стороны, Зелдин, видимо, не отдает себе отчета в том, как мало времени, если вообще хоть сколько-то, мужчины посвящают размышлениям о разговоре с женщиной (которую они уже заполучили). Из того, что я успел заметить, больше всего о таком разговоре размышляют мужчины, которые делают себе макияж и не завоевывают женщин…

Думал я также о том, что я сам сделал, чтобы подвести женщину к такому разговору? И о том, что делал я это слишком редко. Мне стало очень неуютно с этими мыслями, ну просто плохо.

Спокойной ночи,

ЯЛВ

P.S. «Как за ребенком, чтобы она не замерзла, не забаловала и не убежала…»

Варшава, четверг

Люди охотно рассказывают друг другу такие истории, а доказательства силы любви, которые они приводят, делают веру в нее бессмертной. «Понимаешь, в жизни всякое бывает, — приободряем мы коллегу по работе, которую недавно бросил ее мужчина. — Надо только выучиться ждать, а пока справься со своим страхом, не то спугнешь новую любовь. Дождись подходящего момента и того мужчину, который наполнит твою жизнь любовью». Вот что мы советуем несчастной, хотя прекрасно понимаем, что именно с ожиданием не все так просто. Одним в любви везет, другим — нет. Одни постоянно меняют партнеров, другие всю жизнь остаются холостяками и старыми девами и до глубокой старости читают любовные романы на сон грядущий.

Мне импонирует Ваш интерес к этой теме, но Ваши аргументы о биологических причинах, a priori оправдывающих полигамное поведение мужчин, меня не убеждают. А как же мозг, спрашивается?

Не говоря уже о том, что все эти голые научные факты и теории ежедневно пропускаются через фильтр практического выбора, решений, гнева, счастья и расставаний. И мужчинами тоже. Вы вслед за Теодором Зелдином сожалеете о том, что женщина больше времени тратит на макияж, чем на беседы с мужчиной. Так, может быть, стоит поинтересоваться, почему ей не хочется разговаривать с этим мужчиной? Возможно, он уже давно не похож на того любовника, с которым она проводила страстные ночи, или, положа руку на сердце, он никогда не считал ее серьезным собеседником? А может, он все переворачивает вверх дном, когда не может найти телепрограмму, не любит и не умеет посмеяться над собой?.. Женщина готова многим жертвовать, лишь бы каждый день не видеть в нем того, кто, прикрывшись законами природы, может не сегодня завтра ей изменить. Нужно обладать огромной силой воли, чтобы вести долгие разговоры о футбольном матче, результат которого с большой долей вероятности предсказуем. Правда?

Возвращаясь к Вашей любимой немецкой статистике… Оказывается, когда после первой волны страсти в союз двух людей без извинения и стука входит проза жизни, они разговаривают друг с другом не более семи минут в день. Однако не о том, что они больше не занимаются любовью, а о неоплаченных счетах, о дурацких телепрограммах и воскресном обеде у ее родителей. Им вполне достаточно семи минут. А что касается макияжа, то, когда хочешь скрыть от мира несчастливое лицо, возможно, макияж потребует больше времени и усилий.

У Ивашкевича[4] есть один рассказ, в котором он размышляет о тайне любви. Это история любовников, которые проводили вместе только отпуска. Каждый год она плыла из Америки на сицилийское побережье. А он ждал ее в порту. Они так любили друг друга, что наконец решили: она должна уйти от мужа. Она действительно развелась и без промедления отправилась к любимому. Влюбленные должны были воссоединиться. Он, как всегда, ждал ее на побережье. Только на берег она сошла женой другого мужчины, с которым познакомилась во время путешествия и которого полюбила. То, что ей казалось любовью, было иллюзией. Но одна ли она заблуждалась?

С уважением,

МД

Франкфурт-на-Майне, пятница, вечер

Вы пишете:

«…но Ваши аргументы о биологических причинах, a priori оправдывающих полигамное поведение мужчин, меня не убеждают. А как же мозг, спрашивается?»

По-моему, вы попадаетесь в хорошо замаскированную ловушку трактовки человеческого мозга как чего-то такого, что находится выше биологии. Эту ловушку уже много веков маскируют гуманисты, теологи, психиатры и поэты. Стоит только исследователям эволюции, а в последнее время и нейробиологам разгрести закиданную сухой листвой мифов опасную яму, как сразу находится какой-нибудь одержимый прислужник (пара)анатомии, который начинает снова закидывать ее свежими листьями, очередной раз водружая мозг на алтарь святости.

Мозг биологичен. Точно так же, как и селезенка, простата или толстая кишка. У него только более сложная (впрочем, не у всех) функция. Поэтому он такой большой и так долго формировался. Полигамия рождается в мозгу мужчины, там же и разыгрывается. Половой член и эякулят, о котором я писал, всего лишь ремарки или заметки на полях этой драмы. Многие из женщин смирились бы с полигамными поползновениями своих мужчин, если бы эта активность была аналогична перевариванию пищи. Ведь как бывает: иногда хочется попробовать чего-то другого. Переварить и удалить продукт переработки. Умной женщине будет больно, но, когда боль пройдет и она убедится, что переработанное удалено, она постарается понять. Мужчины, как известно, значительно хуже переносят боль, но они хотят, а может, обязаны делать вид, что дело обстоит иначе. Они носят в себе незаживающую рану: им пришлось поделиться с другим самцом находящейся в их обладании вагиной. А то, что предметом дележа является не только микроскопический клитор, но и макроскопический мозг, часто не имеет для них никакого значения.

Проблема полигамного мозга, в отличие от переваривающего пищу желудка, состоит в способности этого первого запоминать. Часто мужчина держит в памяти слишком много и не в состоянии опомниться. Но память — это также и биология, а если ее еще поделить на процессы, то можно, в сущности, свести к химии. Я не защищаю (мозговой) полигамии мужчин. Я лишь обращаю Ваше внимание на тот факт, что моногамия не является той программой, которую выбрала Природа. А теперь добавлю, что по этой программе работает не только простата, но и мозг. Потому что оба органа соединены сетью электрохимических процессов.

Я знаю этот рассказ Ивашкевича. Его автор был весьма полигамен (о чем вы наверняка прекрасно знаете) и к тому же не всегда разборчив относительно пола своих привязанностей. Был такой период в его жизни, когда он выбрал Марека Хласко[5] (Хласко привлекал не только женщин) и посылал ему букеты красных роз. Самолетом из Москвы.

Вернемся, однако, к рассказу… Очень даже феминистский, по-моему, рассказ. Женщина совершает свободный выбор, не руководствуясь лояльностью и ответственностью, вытекающей из данных обещаний.

Что ж, мозг биологичен и у женщин тоже.

Всего,

ЯЛВ

Варшава, суббота

Мозг биологичен так же, как желудок, простата или толстая кишка. Мозг биологичен. И мозг женщины тоже. Аминь. Вы пишете, что умная женщина не только поймет это, но и в случае необходимости простит. Но что и кому простит? Как это — что? Разумеется, измену мужчине. Умная женщина. Пан Януш, неправильно разделять женщин на умных, то есть тех, которые прощают, и на глупых, то есть тех, которые непреклонны. Первые, как я понимаю, закроют глаза на измену мужа, а глупые начнут рвать его одежду и будут стоять на своем, пока не останутся у разбитого корыта. Сами и виноваты. Потому что глупые.

Почему же их не убеждает научно доказанный факт, что мозг точно так же биологичен, как и желудок, простата или прямая кишка? Возможно, потому, что, придерживаясь этой логики, следовало бы прощать предательство, обман, нечестность, насилие, безответственность, трусость. Разве умные так поступают? Думаю, что нет. А глупые? И снова оказывается, что все зависит от угла зрения. И так во всем.

Мозг женщин тоже биологичен. И об этом стоит помнить.

С уважением,

МД

Франкфурт-на-Майне, воскресенье, вечер

Вы полагаете, что у Сизифа была депрессия?

Вы, наверное, почитываете мифологию (греческую или римскую)? Даже я, практикующий католик, часто больше вдохновения черпаю в истории язычества, чем в Библии. Мифология — потрясающая история греха. Библия же для меня всего лишь скучноватая история его осуждения. Ни один алкоголик не перестанет пить, даже если прочтет, что он осужден на вечные муки.

Библию я читаю главным образом в гостиницах, где мне приходится ночевать. Я читал ее в гостинице в Куала-Лумпур (ислам), в Бангкоке (буддизм), в Нью-Йорке (иудаизм), в Бомбее (индуизм), в Осло (атеизм), а также в Ополе (католицизм). Непонятно почему владельцы гостиниц считают, что в номере должен быть мини-бар, телевизор и Библия. Кое-кто добавляет сюда Интернет. Круг, таким образом, замкнулся. И в Библии, и в Интернете «в начале было слово». Если мне когда-нибудь случится стать владельцем отеля, я к Библии добавлю мифологию.

Для меня Сизиф чрезвычайно драматичный персонаж. Сын Эола и Энареты, легендарный основатель Коринфа. А кое-кто даже поговаривал, что он — отец Одиссея. Одиссей тоже занимает меня. Он сумел оставить все — славу, богатство, признание. Ради любви…

Сизиф был необычайно хитроумным, ему удавалось обманывать даже богов (Зевс наказал его преждевременной смертью за разглашение божественных тайн, но Сизиф обманул Гадеса — Аида — и вернулся в мир живых). Но если не зацикливаться на обмане, то во всем остальном Сизиф — весьма уважаемая и благородная личность. Даже говорят, что он был царем Эфиры.[6] Но все равно у всех в головах его имя связано со страшным наказанием. Когда Зевс похитил одну из своих земных избранниц (Зевс предпочитал их богиням, считая более сладострастными), дочь Асопоса, Агину, и увез ее на один из островов Эгейского моря, то не кто иной, как Сизиф сообщил об этом отцу девушки. Зевс не простил этого Сизифу и сбросил его своей молнией в Тартар. Там в наказание он должен был катить в гору большой камень, который перед самым ее верхом снова скатывался вниз (сизифов труд).

Но, несмотря ни на что, у Сизифа, как мне кажется, не было депрессии. Камень скатывался к подножию горы, он возвращался и снова толкал тот камень наверх в надежде, что на этот раз… что вот он, тот самый раз. Ведь Сизиф не знал, что он никогда не достигнет вершины и не перекатит камень на другую сторону горы. Просто ему об этом никто не сказал, даже боги. Вот какими бесчеловечными они оказались.

Когда я смотрю вокруг себя, то вижу множество сизифов, толкающих свои камни на свои вершины. У меня такое чувство, что сейчас, в ноябре, камни их особенно тяжелы. Они начинают свою работу утром, когда еще темно, а заканчивают ее, когда на дворе уже темно. У них тоже нет депрессии. Хотя, по идее, должна быть. В наше время Интернета и глобальной информатизации все так же трудно рассчитывать на деликатность зевсов. Зато сизиф может купить в аптеке прозак.[7]

Искренне Ваш,

ЯЛВ

Варшава, понедельник

Библия стоит в моем в кабинете на одной из верхних полок. Стоит там с тех пор, как мне подарили ее много лет назад, в день первого причастия. Я прочитала ее один раз, а теперь мне достаточно того, что она просто есть. Разве это не свидетельствует о ее «особенности»? Одно то, что она есть, дает ощущение защищенности. Все в ней было описано и рассказано. Добро есть добро, а у зла только одно имя. Так, должно быть, думают те, кто, как и я, находит ее во время отпуска в одной из тумбочек в бунгало, в Парке Крюгера в ЮАР или за Полярным кругом в Рованиеми. Частенько она сопровождает тех, кто оказывается в одиночестве в гостиничных номерах. Спутница одиночества. Вспоминается рассказ Рышарда Капущинского,[8] где описывается, как во время одного из африканских мятежей он оказался в покинутой всеми гостинице. Кроме него там был только дым от его сигарет. Табачный дым в тот момент стал его ближайшим другом. Так и с Библией. Это надежный спутник в моменты абсолютного одиночества. Она вселяет надежду и помогает найти решение в самых безвыходных ситуациях. Порой даже алкоголику нужно знать, что дно, которого он достиг, означает для него проклятие. Нередко дно оказывается единственным спасением: от него можно оттолкнуться. Не об этом ли думал Сизиф, взбираясь на вершину и забывая на полпути про дно? В некотором смысле так же было и с прозаком. В наши дни кратковременное счастье можно купить в аптеке, и для многих из нас сделать это гораздо проще, чем ежедневно бороться за него. Однако когда тебе начинает казаться, что ты счастлив, что наконец настало то, чего тебе хотелось, ты неожиданно снова получаешь обухом по голове. Прозак, должно быть, замысливался как средство от сизифова труда. Но ничего из этого не получилось, да и не могло получиться. Как только прекращаешь глотать «таблетки счастья», тебя тянет к окну, чтобы выброситься.

С уважением и уверенностью в том, что если в жизни имеют ценность лишь мгновения, то иногда и счастью можно пожелать спокойной ночи.

МД

P.S. В связи с этим письмом я нашла, вернее, отыскала бестселлер американского сексолога Рут Вестхаймер «Неземное наслаждение — любовь и секс в еврейской культуре». Автор этой книги рекомендует читать Ветхий Завет желающим узнать о сексуальных удовольствиях. Она убеждена, что Бог является лучшим доктором в вопросах секса, а Библия — учебником любви. Свои смелые взгляды Вестхаймер объясняет также и тем, что в иудаизме сексуальность никогда не считалась грехом. Напротив, в ней видели именно ту ценность, которая помогает скрепить семью и супружеские отношения. Интерпретировав специально подобранные цитаты, доктор доказывает, что иудаизм никогда не запрещал заниматься сексом и тем более говорить о нем. Именно поэтому, считает Вестхаймер, на каждом ночном столике и в каждой, даже третьеразрядной американской гостинице у постели лежит Библия. В любой момент ее можно взять в руки. За свою многолетнюю практику доктор Вестхаймер часто обращалась к Ветхому Завету. Для нее также никогда не имело значения, какой религиозной конфессии принадлежит пациент. Она не замечала, чтобы у протестантов, католиков и мусульман были какие-то разные проблемы. Впрочем, если еврейка пожалуется раввину на то, что у нее не складывается сексуальная жизнь с супругом, пишет Вестхаймер, то, скорее всего, она может рассчитывать на развод. Католичкам это не светит. В других религиях секс часто выходит за рамки репродуктивной функции и призван, прежде всего, доставлять удовольствие. Тот же, кто читает Библию, имеет меньше всего шансов приобрести невроз, связанный с сексом. В заключение Вестхаймер так интерпретирует первую строчку Евангелия от Иоанна: в начале было слово, и звучало оно — «секс». И добавляет, что слово «секс» должно употребляться как эквивалент слова «познание».

Спокойной ночи.

P.P.S. Пани профессор в возрасте восьмидесяти с небольшим лет отправилась в Израиль на поиски очередного мужа. Недавно овдовевшая, она охотно отдаст свое сердце и тело партнеру намного моложе себя. Удовольствие превыше всего.

Франкфурт-на-Майне, вторник, вечер

Что может произойти во время встречи проститутки с монахиней за бокалом шампанского? Ничего особенного. Во всяком случае, для меня. Как это часто бывает с женщинами, они разговаривают о мужчинах и о любви. Монахиня Мария Борджиа (75 лет) говорит о том, насколько важен в ее жизни мужчина по имени Иисус, в то время как Ванесса (23 года) из ночного клуба «Бель Ами» в Берлине рассказывает, как важны для нее те мужчины, которых она встречает, и как важно для нее то «счастье, которое она им дает».

Их встреча организована высокотиражной бульварной немецкой газетой. На фотографии, запечатлевшей эту встречу, Ванесса и Мария чокаются бокалами с шампанским. Блондинка Ванесса в прозрачном боди, у нее длинные пальцы с французским маникюром, ее лица практически не видно за пышными волосами. Волосы монашки собраны под черной шляпкой без полей, ее пальцы худые и морщинистые, а улыбка — как у женщин с картин Тулуз-Лотрека. Именно это и поразило меня в той фотографии. Анри де Тулуз-Лотрек очень часто рисовал парижских проституток. Впрочем, не только рисовал. Его биографы насчитали по крайней мере пять парижских борделей, в которых он снимал комнаты и жил. Своими картинами он часто расплачивался за крышу над головой, за секс и за вино — короче, за все то, чем его угощали эти дамы. Благодаря этому он прекрасно знал атмосферу публичных домов и с непревзойденным мастерством, шокируя и вызывая скандалы, увековечивал ее на своих полотнах. Его картина под названием «В салоне»,[9] на которой изображены проститутки в ожидании клиентов, вошла в канон живописи конца XIX века, а Лотрека окрестили «социологом проституции».

Монахиня Мария Борджиа на той фотографии восхитительно прекрасна. Если бы передо мною встал выбор, провести вечер при свечах с Ванессой или с Марией, я бы без колебаний выбрал Марию. И чтобы это были свечи в ее монастыре.

Сам факт встречи и разговора обеих женщин свидетельствует о том, что экуменизм возможен. И если уж он мог состояться в — будем называть вещи своими именами — борделе, то что уж говорить о конференциях епископов, архиепископов или кардиналов!

В а н е с с а: Я занимаюсь любимым делом. Секс доставляет мне много радости. А ты… неужели тебе никогда не хотелось секса?

М а р и я (спокойно): Когда мне исполнилось двадцать лет, я выбрала себе в спутники жизни Иисуса. Он никогда меня не подводил. Теперь я стараюсь помочь другим людям.

М а р и я: Сколько времени длится… ну, такое свидание двух людей друг с другом?

В а н е с с а: Некоторым мужчинам нужен не секс. Часто бывает, сижу с ним всю ночь и разговариваю. И ничего за это не беру. Они платят только за то, что происходит в постели.

М а р и я: Может ли от такой встречи возникнуть… союз?

В а н е с с а: Нет, в моем конкретном случае нет. Я не влюбляюсь в клиентов. Но с моими подругами такое случалось.

М а р и я: Что для тебя значит Бог?

В а н е с с а: Я верю в Бога. Хожу в церковь. По воскресеньям не работаю здесь.

М а р и я: Но ты грешишь. Ты совершаешь тяжкий грех.

В а н е с с а: Не может быть, чтобы то, что я делаю, было только злом. Я несу радость многим людям.

М а р и я (после недолгого раздумья, спокойно): Я не могу так воспринимать твою работу. Я бы предпочла, чтобы ты пошла другим путем.

Чем не экуменизм? Католичка с католичкой! За шампанским! Вы так не считаете? Я, например, считаю. Это, по-моему, именно тот самый путь, которым должна идти Церковь. В ногу с Марией Борджиа, которая без колебаний вошла в бордель и выпила с Ванессой шампанского. Потому что она полагала, что нет таких мест, в которых слова: «Я бы предпочла, чтобы ты пошла другим путем», были бы некстати.

Мария Борджиа, 75-летняя немецкая монахиня с лицом как на картинах Тулуз-Лотрека, восхитила меня. Тем, что она вошла в публичный дом, она доказала убедительнее, чем тысячами проповеднических поучений, слетающих с амвонов каждое воскресенье, что для разговора о любви все места хороши. Потому что, в сущности, все дело в любви. У всех любовь на первом месте. И у монахини, и у проститутки, и у клиентов этой последней. Из исследований датских социологов, недавно опубликованных в американском научном журнале «Psychology Today», однозначно следует, что проститутками становятся те, которые в детстве были обделены любовью. То же самое касается и мужчин, подсевших на посещение борделей. И только очень немногим из них нужно, чтобы любовь пришла к ним в шапке Санта-Клауса, с полиэтиленовым мешком на голове или в сапогах со звенящими шпорами.

Кроме того, эта монахиня, возможно интуитивно, знала, что в публичном доме она обязательно встретит… верующего человека. По результатам исследований (первых подобного рода), проведенных студентами и научными работниками Силезской медицинской академии, более половины проституток (в Силезии!) считают себя верующими. Каждая пятая ходит в костел по воскресеньям, регулярно исповедуется, получает отпущение грехов и допускается к церковному причастию. Такой привилегии лишены сотни тысяч женщин, которые наверняка не являются проститутками. Их грех, который нельзя отпустить ни в какой исповедальне, состоит в том, что они продолжают пребывать в ритуальной нечистоте. Впрочем, чаще всего он, этот грех, не является порождением греховной природы этих женщин. Он скорее результат страха одиночества. Одиночество на земле им показалось страшнее, чем вечный огонь в аду, и мало того что среди них есть разведенки, так они еще вступают в неосвященный союз с другим мужчиной. Таким образом, совершенно отличаясь от проституток, они автоматически стали незаконнорожденными детьми менее престижного Бога. Я знаю, что значит испытать чувство такого незаконнорожденного.

В жизни моей мамы, Ирены Вишневской, в девичестве Щигельской, было четыре фамилии (считая девичью) и три большие любви. С каждой из этих любовей ей посчастливилось вступить в брак. Плодом последней любви стал я. Мама прибивала на стену над кроватками для нас (для меня и брата) деревянные крестики и учила молитвам. Я знал все молитвы и все их читал перед сном, стоя на коленях в кроватке перед крестиком, что мама прибила к стене слишком большим гвоздем (отец не захотел помочь вешать крест, потому что после трех лет, проведенных в лагере в Штутгофе, он перестал верить в Бога). Каждое воскресенье она отправляла нас с братом в костел и давала с собой деньги на пожертвования. (Иногда, но только иногда, мой брат на эти деньги покупал сигареты. Я же предпочитал сладости.) Однако, несмотря на то что мы были в общем-то образцовыми прихожанами, к нам в квартиру ни разу не пришел ни один ксендз для сбора традиционных рождественских пожертвований. Мать покрестила нас, послала к первому причастию, в школе мы лучше остальных знали молитвы. А ксендз так ни разу и не пришел к нам за рождественскими пожертвованиями. Он обходил дверь нашей торуньской квартиры так, как будто за нею жили прокаженные иноверцы. Никогда не забуду слезы в глазах моей мамы, когда после очередного рождественского обхода ксендзом прихожан, всех, кроме нас, со стола, покрытого лучшей скатертью, мама убрала посеребренное распятие и кропильницу. Убрала их в специальную коробочку в шкаф, где все это должно было ждать целый год очередного обхода. Последний раз она со слезами на глазах проделала это в декабре 1977 года, за десять месяцев до своей смерти.

Моя мать была самой прекрасной и самой праведной разведенной католичкой, какую только я видел в своей жизни…

Всего,

ЯЛВ

Варшава, среда

Знаете ли Вы, что некоторые из своих работ Тулуз-Лотрек покрывал спермой? Но это, как говорится, замечание на полях. Прекрасно, что монахиня разговаривает с проституткой, только в этом разговоре есть для меня что-то невыносимо искупительное. Мало того что проститутка исполнена благородства, она еще ходит в костел и вселяет в несчастных мужчин уверенность, когда это необходимо. Не поэтому ли каждый третий немец пользуется платной любовью? Несмотря на то что у большинства из них есть жены, невесты и любовницы. Им не хватает доброго слова? Трудно поверить в то, что на грешную любовь изменники тратят примерно тридцать миллиардов евро в год. Ох уж эта дочь Коринфа. Посвятив себя старейшей в мире профессии, она убеждает мужчин, истосковавшихся по непристойным словам и жестам, что до сих пор ей ни с кем не было так хорошо. Это ее профессиональный долг. Готовая, умелая и не сомневающаяся в том, кто здесь главный. По правде говоря, проституция — еще одна форма рабства. В основе которого несчастье, нужда, зависимость от алкоголя или наркотиков. Зависимость женщины от мужчины. Судьба проститутки печальна. Неосуществившаяся любовь, тщета существования, отсутствие крыши над головой, а потом — только улица. Согласно американским исследованиям, почти 90 % женщин, занимавшихся проституцией в молодости, прошли через кошмар сексуальных домогательств. Исследования проводились мужчинами, а не феминистками.

Немецкая статистика утверждает, что только десять проституток из ста не заканчивают свою жизнь в приюте. Так выглядит проза жизни дочерей Коринфа.

Никто не знает, отчего исчезла священная проституция, существовавшая целых два тысячелетия. Может быть, из-за распространения болезней или каких-то социальных изменений, а может, потому, что изменились религии. Так или иначе, ее нет и никогда больше не будет.

Ныне миром правят мужчины, и само слово «проститутка» превращено в клеймо, которое ставят на каждой женщине, свернувшей «с прямой дорожки».

Эту страстную речь произносит Мария, героиня романа Паоло Коэльо «Одиннадцать минут» (такова среднестатистическая продолжительность полового акта), имевшего самый высокий рейтинг продаж в мире в 2003 году. Не потому ли этот роман имел такой успех, что у Коэльо героиней является проститутка, которая, согласно стереотипу мужского понимания, выбрала этот путь потому, что она любит это делать? Мария — чистая, мудрая, благородная и смелая женщина. Она очень молода, но как философ размышляет о судьбах мира и своей собственной судьбе. Надо признать, что она необычайно счастлива и не знает, что такое грязь, унижение и жестокость. К ней приходят рафинированные клиенты, и даже тот, с садомазохистскими замашками, без хлыста доводит ее до первого в ее жизни оргазма. «Мария выбрала проституцию, потому что ей была не нужна любовь, — объясняет Коэльо. — Но ее жизненный путь похож и на нашу жизнь, в которой важные вещи можно познать лишь через опыт». Любопытное объяснение. Хочешь узнать правду о себе и других — иди на улицу. Ничего не скажешь, книга «с честью» вписывается в агиографию проституции. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Мария или Красотка из фильма встречают на своем пути красивого, богатого и по уши в нее влюбленного художника или героя Ричарда Гира. Коэльо объясняет, что женщины готовы заниматься чем угодно — детьми, домашним хозяйством, готовкой, планированием отпуска, во время которого больше думают о детях, чем о себе, готовы закрывать глаза на измены мужа, — только не заниматься сексом. Совсем другое дело такая проститутка… Писатель пытается нас убедить в том, что написал книгу о священной роли секса, понять которую ему помогла одна проститутка, вернее, подаренные ею дневники. В довершение красивой сказки настоящая Мария после ухода из профессии поселилась в Лозанне, стала счастливой женой и матерью двоих дочерей. Вредная и шовинистски-лживая история. А жаль, потому что если его «Алхимик» казался чистым и благородным романом о поисках смысла жизни и самого себя, то в «Одиннадцати минутах» уже просматривается маркетинговый ход и мужская точка зрения на проблему: ей нравится заниматься этим. Роман «Одиннадцать минут» написал мужчина. Фильм «Монстр» сняла женщина. Это грустная история, может, потому, что написана она самой жизнью. Пэтти Дженкинс рассказала реальную историю американской проститутки Эйлин Вурнос, приговоренной к смертной казни за убийство семи клиентов. Приговор был приведен в исполнение в половине шестого утра 9 октября 2002 года. Ее жизненный путь совершенно не подошел бы для книги Коэльо. Вурнос уже в возрасте семи лет насиловали отец и дед. Позже к ним присоединился ее брат. Ее били, унижали, морили голодом, свое скудное пропитание она была вынуждена зарабатывать на улице. Она специализировалась на водителях грузовиков. Первый раз Вурнос убила человека, когда ей пришлось защищать свою жизнь, а потом так и пошло. Она даже успела побывать замужем, но быстро покинула шестидесятилетнего бизнесмена и вернулась к своей профессии. Четверть века назад Жермен Грир в книге «Женщина-евнух» написала, что «самым опасным аспектом проституции является то, что многие проститутки соглашаются на садистские ритуалы, которые необходимы некоторым цивилизованным мужчинам для удовлетворения их сексуальных потребностей. Часто проститутки считают, что такова их общественная роль. И хотя те несчастные девушки, задушенные собственными чулками или изнасилованные бутылкой, являются жертвами мужского фетишизма, ни одна женщина, возмущенная этими ужасами, не воскликнет: „Почему вы так нас ненавидите?“» Теперь понятно, почему я такая принципиальная? И злая.

С уважением,

МД

Франкфурт-на-Майне, четверг, вечер

Малгожата,

Вы меня спросили, знаю ли я, что некоторые из своих картин Тулуз-Лотрек покрывал спермой.

Нет, не знаю. Не думаю, что у него ее было столь ко, чтобы хватило на живописные работы. Знаю только, что, когда он выпивал слишком много, он пытался продать свою сперму (за вино) парижским проституткам, которых рисовал. Он хотел, чтобы они зачали гениев. А еще знаю, что сперму в свои краски постоянно добавлял Пикассо. Он считал, что его картины таким образом набирают «жизненную силу и рождаются в момент творения». Художникам иногда кажется, что даже их семя имеет особую ценность. Даже умершее… Вы считаете, это грех? Если грех, тогда какой из Десяти канонических?

Вы полагаете, Десять заповедей должны по-прежнему оставаться самым главным руководством в жизни?

Недавно буквально в дверях перед самым выходом из дома на работу меня задержала телепередача немецкого музыкального канала VIVA. Ведущая задала пяти молодым людям, приглашенным в студию, вопрос о Десяти заповедях, с которым я сегодня обратился к Вам. И можете себе представить: ни один из приглашенных не знал, что такое Десять заповедей.

В моем бюро во Франкфурте висит пробковая доска — американцы, а вслед за ними и весь мир, называют такую доску «пинбордом», — к которой я шпильками прикрепляю листки с напоминаниями о срочных делах. Вы наверняка делаете то же самое. Когда я расправляюсь с очередным срочным делом, то радостно срываю соответствующий листок, чаще всего заменяя его новым. Посреди моего пинборда висит выцветшая от времени бумажка с теми самыми Десятью заповедями. Я повесил ее там лет пятнадцать назад. До сих пор мне так и не удалось провернуть «это дело»: мне хочется сорвать его и заменить новым, но пока что не получается. На день сегодняшний мне удалось справиться только с 60 % дел из Декалога.

Я размышлял об этом сегодня после того, как мой испанский коллега по бюро сказал мне во время ланча, что подыскивает квартиру. Ему придется покинуть дом, потому что жена уличила его в измене и выставила из квартиры его чемоданы. Сам коллега считает, что жене не изменял, потому что к «другой» женщине, о которой говорит его жена, он даже не прикоснулся. Более того, он ее даже толком не видел. Они всего лишь переписывались по Интернету. А жена перехватила их мэйлы. Она считает, что он нарушил шестую и девятую заповеди и поэтому — из-за шестой[10] — она не может делить с ним ложе и пребывать под одной крышей. Мой коллега считает, что если что и нарушил, так только девятую. Даже процитировал мне ее целиком (испанцы считают, что знание катехизиса делает человека более совершенным католиком):

«Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего».[11]

Из перехваченных женой мэйлов следовало, что он не возжелал ни вола, ни осла, ни даже раба. А возжелал он только Клариссу из Москвы, с которой познакомился в международном чате на портале Yahoo. Он возжелал ее, когда она, по его просьбе, послала ему свою фотографию, сделанную во время отпуска (с мужем и двумя детьми) на черноморском пляже.

Как Вы считаете, Десять заповедей во времена Интернета все еще актуальны? Ватикан определенно считает, что да. В 1998 году кардинал Антонио Шьортино, главный редактор влиятельной папской газеты «Familia Christiana», в ответе на вопрос читательницы, заблудшей замужней женщины из Триеста, писал в редакционной статье:

«Виртуальная действительность так же полна искушений, как и действительность реальная. Можно впасть в грех прелюбодеяния в Интернете, не выходя из дому».

Марина, жена моего испанского коллеги по бюро, на самом деле не знала мнения кардинала из Рима, но чувствовала, что если к мэйлу прилагается фотография чуть ли не обнаженной Клариссы на пляже, то это явно противоречит не только девятой, но и шестой заповеди. Кроме того, она успела прочесть комментарий своего мужа относительно тела Клариссы. И это окончательно убедило ее.

Наставляя «не возжелай», не предъявляют ли заповеди человеку слишком высоких требований?

С одной стороны, — оставаясь на почве креационизма, ибо мы говорим о Десяти заповедях, — Бог наделил человека всем, что должно усиливать вожделение: гормоны, нейропередатчики, нейропептиды, — одним словом, всей химией вожделения, а с другой стороны, постоянно приструнивает его и велит ему, чтобы он пользовался всей этой химией только для единственной реакции (деторождения), и то только в одной лаборатории. Такая постановка вопроса должна приводить к бунту тела против духа. Вы так не считаете?

Особенно теперь, когда обнажение стало всеобщей нормой, оно постоянно провоцирует тело на этот бунт. Нагота и в СМИ и в рекламе. Она на улицах. Нагота продает нижнее белье, но с ее помощью (например, в Норвегии) продают и минеральные удобрения. Нагота — Вам наверняка будет трудно в это поверить — в целях рекламы недавно была открыта и Церковью. Перед лицом бегства паствы от религии и по заказу одного из приходов в Вюрцбурге (в Германии принадлежность к вере — это не только духовный, но и финансовый акт: будучи католиком в Германии, я плачу особый налог) людей побуждают остаться в лоне Церкви плакатом, на котором изображены ягодицы молодой девушки с вытатуированным на них крестом.

А может, в этом запланированном Богом бунте и заключена суть дела? Может, именно своим умением подавить этот бунт мы доказываем, что, имея немногим больше генов, чем совокупляющаяся со всеми самцами обезьянка бонобо, мы тем не менее люди?

Девятая заповедь задерживает мое внимание также и по той причине, что решительно ставит женщин особняком. Ибо в ней нет ни слова о вожделении «мужа ближней своей». Есть волы, ослы, есть рабы, рабыни, а вот мужей нет. Из этого могло бы следовать, что женщины свободны от вожделения и достаточно того, что они соблюдают только шестую заповедь: «не прелюбодействуй».

С другой стороны, приняв во внимание, как давно были установлены эти заповеди, отделение «жены ближнего своего» от «раба его» свидетельствует о том, что женское равноправие уже тогда было довольно далеко продвинуто. Со временем оно продвигалось еще дальше, хотя и делало это очень медленно. Например, в Средневековье (цитирую учебник истории государства и права) «мужчина имел полное право наказать жену». Но уже в конце XIV века это право было существенно ограничено: «он не мог ее наказывать ни ножом, ни цепью». Прогресс, и немалый. Не согласны?

Сердечный привет,

ЯЛВ

Варшава, пятница

Пан Януш,

это похоже на то, как если бы Вы меня спросили, нужно ли чистить зубы. Не будешь чистить — рано или поздно останешься вообще без зубов. Согрешишь — и рано или поздно жизнь выставит тебе счет. Хотя я уже слышу возмущенные голоса, заявляющие, что на свете немало негодяев, которые никогда ни за что не заплатили. Это правда, но существует еще и ад, его образ, и порой даже атеист, жаждущий справедливости, возлагает надежды на муки ада. На прошлой неделе я принимала участие в дискуссии, посвященной одному из самых страшных грехов — гордыне. Сколько людей — столько и мнений. Социолог рассказывал о проявлениях гордыни в античной Греции, известный психотерапевт сделал доклад о роли гордыни в отношениях между мужчиной и женщиной, но вид при этом имел сконфуженный. Через пару дней мы узнали о его многолетнем романе с пациенткой.

Для меня гордыня — необоснованное ощущение превосходства над слабыми. Мужчины над женщиной, старшего над младшим и того, кто, не умея преодолеть свои комплексы, мучит других. Полагаю, никто не усомнится в том, что непревзойденные в своем идеализме Десять заповедей являются ЕДИНСТВЕННЫМ в своем роде моральным намордником. Для нас всех. Когда он на лице, ты не укусишь, но можешь лаять. Хоть и вполголоса. Чтобы в этом не погрязнуть и не сойти с ума, просыпаясь по утрам с чувством вины от нарушения одной из заповедей, каждый из нас создает свой собственный декалог. Мы ведь можем себе простить произнесение имени Бога всуе, потому что никогда не изменяли своему супругу, правда? И не важно, что после свадьбы прошло всего два месяца. Поэтому, когда нас спрашивают о том, что самое главное в нашей жизни, мы отвечаем, что семья — это всегда безопаснее, чем… прелюбодеяние. Работа и привязанность к ней — это своего рода освобождение от обязанности праздновать, то есть не работать в святой день. Хотя все больше знакомых мне людей уже сыты по горло гонками на выживание. И несмотря на то что они многого достигли, своим детям такой жизни не пожелали бы. Сознание вездесущего присутствия Декалога ставит нас в не очень выгодное положение, поскольку как никак за нас уже решили, что хорошо, а что плохо, и нам следует отчитываться в содеянном. В результате каждого из нас в большей или меньшей степени мучит чувство вины. Но не будь этого, разве каждый изо дня в день чистил бы зубы? Nobody is perfect.[12]

С уважением,

МД

P.S. Наши ежедневники пестрят множеством проектов и задач. Но все труднее найти в них место для проекта «любовь».

Франкфурт-на-Майне, суббота, вечер

Жоэль — француженка, шестнадцать лет назад покинула Париж и приехала во Франкфурт. Она говорит по-немецки с приятным французским акцентом, а когда волнуется, начинает машинально ввертывать французские слова. В такие моменты она неотразима.

Жоэль — жена Стефана, с которым я работаю в моей франкфуртской фирме и время от времени играю в сквош. Около десяти лет назад Стефан после одной из наших партий в сквош пригласил меня к себе домой. Так я познакомился с Жоэль.

Жоэль изучала историю искусств в Сорбонне, но работает в одном из банков во Франкфурте. Она разбирается в гомеопатии, занимается росписью по шелку, играет во французском любительском театре, она закончила курсы быстрого чтения и успевает прочесть до четырех книг за неделю. Мы часто обмениваемся книгами. Недавно я зашел после работы к Жоэль с новой книгой. Она сидела за кухонным столом, на котором в фарфоровых подсвечниках догорали две свечи и в стеклянной гусятнице стыло жаркое из индейки. Жоэль пила вино и ждала возвращения Стефана.

Мы разговаривали. Но главным образом говорила Жоэль. С этим своим очаровательным французским акцентом.

— Как ты думаешь, сколько длится любовь? — грустно спросила она, поднося бокал к губам. — Наверное, четырнадцать лет и шесть месяцев не такой уж важный повод, чтобы вовремя прийти домой, не так ли, Януш? Да я и сама это знаю. Это не повод, чтобы упрекать его. Что я могу ему сказать? Что он забыл о нашем отмечаемом каждый месяц юбилее? Глупости. Мы оба не помним об этой дате вот уже двенадцать лет, не отмечаем ее. Когда-то отмечали. Например, юбилей седьмого месяца, во время долгого уик-энда в Ругии. В узком спальном мешке. Вот были времена…

Теперь мы не останавливаемся в гостиницах ниже четырех звезд и жалуемся, если в холодильнике мини-бара в номере нет минеральной воды без газа. А тогда, в юбилей шестнадцатого месяца… Прогулка и пикник под проливным дождем в парке недалеко от больницы. А теперь? Теперь мы ходим на прогулки только по воскресеньям. Ровно в 15:30 выходим на прогулку с собакой вокруг ближайших домов, да и то если не предвидится ухудшения погоды.

На юбилей двадцать третьего месяца был завтрак в постели с шампанским. Секс и салат из крабов. От этих крабов аж воротило. Целый день в постели. С перерывами только для ванной или очередной бутылки шампанского из холодильника. Что касается секса, то сегодня мы находимся ниже среднего по стране уровня, да и крабовые салаты тоже не едим, как только прочли в «Шпигеле», что в крабах содержатся вредные для человека тяжелые металлы.

Януш, ты наверняка голоден. Положи себе индейки, пока она совсем не остыла…

Я не знаю, сколько живет любовь. Помню только, что все в том же «Шпигеле» недавно опубликовали данные, согласно которым после шести лет замужества 52 % женщин думают, что зря вышли замуж за своего мужа. А после одиннадцати лет супружества только 19 % пар не думают об измене. Кроме того, согласно данным «Шпигеля», супруги с длительным стажем супружеской жизни разговаривают друг с другом около девяти минут в день.

Я слушал Жоэль.

— Объясни мне — со всей твоей премудрой химией, на которую ты только способен, — почему со временем у мужчин ослабевает желание к партнерше! Почему они не желают нас до самой смерти — нашей или своей?! Как же это, черт побери, печально! Почему женщины вообще хотят, чтобы их желали? Почему они, в конце концов, не могут расслабиться?!

Я доедал холодную индейку и думал: как хорошо, что я не сказал Жоэль о том, что Стефана уже давно не было в бюро, когда я отправился к ней с книгой…

Сердечный привет,

ЯЛВ

Варшава, воскресенье

То, какое огромное значение мы, женщины, придаем всякого рода годовщинам, одновременно вызывает тревогу и смех. Годовщина встречи, первого поцелуя, обручения, свадьбы и первой ссоры. Горе тем мужчинам, которые забывают об этих датах. Их ждут упреки и дни молчания. Самые трусливые стараются записывать важные даты в ежедневники, а чтобы не забыть о них, завязывают узелки на носовых платках. О чем это я хотел не забыть?

По мнению Хелен Фишер, которую вы упомянули, любовь, страстная любовь, продолжается около четырех с половиной лет. Потом у счастливчиков страсть перерастает в дружбу, а тем, кому не повезло, грозит скучный и несчастливый многолетний брак…

Я когда-то задумалась, как выглядели бы отношения между людьми, если бы в каждую годовщину свадьбы партнеры отвечали на вопрос: хотим ли мы по-прежнему быть вместе? Точно? Тогда продлеваем любовный контракт на год. Ты все еще хочешь быть рядом со мной? Нет? Тогда до свидания. И расходятся.

Все эти ритуалы, связанные с годовщинами, дают женщинам обманчивое ощущение безопасности. Если есть годовщина, значит, и союз есть. Но чувства нельзя обмануть ежегодным зажиганием свечей и покупкой красных роз. Может быть, поэтому мужчины так часто забывают о датах.

С другой стороны, годовщины вызывают воспоминания. Это шанс что-то изменить в жизни. Да, все уже не так, как раньше. Будет ли еще когда-нибудь так, как было, то есть хорошо? Нет. Тогда угостим друг друга этим открытием, этой годовщиной и разойдемся каждый в свою сторону. До очередных дат и очередных воспоминаний. А может, даже и до юбилеев.

С уважением,

МД

Ополе, понедельник, вечер

Журналист одного польского ежемесячного журнала спросил меня недавно (по Интернету), соглашусь ли я дать интервью его изданию, в котором есть рубрика «Богатые и знаменитые». В ней богатые и знаменитые высказываются о славе и богатстве. Журналист предположил, что я и богат, и знаменит. Это был вовсе не «Playboy» и не журнал из числа гламурных. Научный журнал по информатике. Я призадумался, зачем нужна такая рубрика в журнале столь специфического профиля. Ответа я так и не нашел, но, поскольку информатика мне профессионально близка, интервью дал.

А Вы? Вы чувствуете себя богатой и знаменитой?

Лично я чувствую себя только богатым. Вот уже семнадцать лет, как у меня достаточно денег, чтобы оплатить свои счета, позволить себе французский багет, красное вино и книги. Для меня это атрибуты богатства.

Возможно, именно поэтому я не хочу быть знаменитостью. Кое-кто пытается убедить меня, что я ошибаюсь и что я просто-таки обязан позиционировать себя как знаменитость. Действительно, в Польше проданы тысячи моих книг, меня показывают по телевизору, у меня берут интервью радиостанции, меня цитируют в газетах, активно вытаскивают на интернет-форумы, приглашают в книжные магазины и библиотеки, просят, чтобы я вручал какие-то престижные награды другим «знаменитостям». Однако по-настоящему знаменитым я ощутил себя за последнее время только раз. Когда моя дочь Иоанна получала аттестат зрелости в гимназии им. Альберта Эйнштейна в Швальбахе около Франкфурта. Со средней оценкой 1,6. Высшая оценка в Германии — единица. Никогда до той поры я не чувствовал себя таким знаменитым, как в тот момент, когда Иоася вернулась на место с аттестатом в руках, а я встал и обнял ее. А весь переполненный зал увидел, что ее отец — Я…

Журналисту я написал:

Знаменитость: так называемые знаменитости — это те, кому люди приносят в дар свое время и внимание. Если первые в это время могут сказать нечто важное, тогда стоит быть знаменитым.

Две будущие выпускницы общеобразовательного лицея № 3 в городе Ополе тоже посчитали, что я «знаменитый». Они попросили меня (по Интернету) подписать мою книгу для их подруги. Они знали, что эта книга имеет для нее большое значение, и хотели сделать ей сюрприз. Как подарок на восемнадцатилетие. Предполагалось, что я подпишу книгу и отошлю на адрес одной из них. Я отказался. В четверг вечером я сел в машину, за ночь проехал 800 км от Франкфурта до Ополе и утром в пятницу предстал перед залом, полным молодых людей из ОЛ № 3 г. Ополе, и отвечал на их вопросы. В течение двух часов я разговаривал с ними о книгах, о том, почему я, не стремившийся стать писателем, все-таки пишу книги, о том, почему ум сексуален и почему чувства, кроме свойственной им поэзии, также имеют свои химические молекулы. В конце встречи я вручил подписанную книгу подруге двух выпускниц.

Я старался не только говорить по делу. Я прежде всего старался говорить с людьми. За два часа никто не покинул зал. Они подарили мне свое время и внимание.

Самые сердечные приветы из отеля в Ополе,

ЯЛВ