Космоэколухи Громыко Ольга

– Сектор «ПР-6», – гордо доложила Маша, разворачивая над голоподставкой трехмерную карту. Теперь все светящиеся точки были подписаны, а спаренные звезды оказались Одиссеем и Пенелопой.

– Ничего себе нас занесло, – охнул капитан. – На самый край Галактики!

– Ага, – угрюмо подтвердил Теодор. – Захотели бы нарочно сюда попасть – месяц летели бы, а тут в один прыжок уложились.

– Что ж, – философски заметил Вениамин, подошедший к пульту вслед за другом, – могло быть и хуже.

– Например? – удивился Станислав.

– По крайней мере это наша Галактика.

– Верно. – Когда покосившаяся картина мира встала на место, размеченное зеленой сеткой с координатами, капитан немного успокоился. – Ничего страшного, подлатаем корабль и вернемся на маршрут. Сколько там до ближайшей станции гашения?

– Сто сорок восемь световых дней, семнадцать часов и семь минут, – невозмутимо сообщила Маша.

– М-да, – после затянувшегося молчания кашлянул Станислав. – Значит, будем ждать, пока двигатель не погасится сам. Естественным путем, дней за тридцать – сорок.

Комментировать это решение никто не стал: все и так прекрасно понимали, что других вариантов нет, а капитану приходится тяжелее всех. Рейс накрылся большой черной дырой, причем в буквальном смысле: за месяц простоя часть груза испортится, плюс придется платить неустойку за опоздание. Хорошо если удастся выйти в ноль, не говоря уж о прибыли.

– Кто сообщит пассажирам? – только и спросил Вениамин.

– Вообще-то это обязанность стюардессы. – Тед многозначительно посмотрел на Полину.

Зоолог возмущенно уперла руки в бока:

– Это еще почему?!

– Потому что ты хрупкая девушка и тебя не побьют, – прямолинейно сказал пилот.

– Нет, – отрезал Станислав Федотович, – я сам сообщу. В конце концов, это мой корабль и моя ответственность.

– Я с вами, – тут же вызвалась «стюардесса». – А то вдруг и правда…

– И я, – встал Теодор: на самом деле он просто хотел слегка разрядить траурную обстановку. – Для численного превосходства.

Станислав сомневался, что возмущенные пассажиры набросятся на него с кулаками, то бишь щупальцами, но прогонять добровольных помощников не стал. Моральная поддержка была куда важнее физической.

Меракийцы выслушали черную весть на удивление спокойно. Видимо, они все поняли, еще когда корабль тряхнуло и закрасило аварийным освещением, и приняли доклад капитана как неизбежность. После первых двух предложений они, кажется, его даже не слушали.

– Мы понимаем, как вы разочарованы… – покаянно продолжал Станислав больше для себя: ему действительно было очень неловко.

– Нет, – вежливо перебил меракиец. – Не пха-анмаете. Но это уже-е не имеет знчния. Спа-асибо, что-о хотя бы п-птались на-ам пхамочь. И изви-ините, что мы взвалили на ва-ас свою ношу. А тпрь оста-авьте нас, пжлста, нхаеди-ине с нха-а-ашей скрбью.

Если капитану и стало от этого легче, то ненамного.

– Лучше бы побили, – тоскливо сказала Полина уже в пультогостиной. – А то стыдно перед ними – ужас.

– Тебе-то чего стыдиться? – удивился Теодор. – Это ж мы корабль вели.

– Я ведь тоже в команде! – обиженно возразила девушка. – Значит, и вина общая.

– Забей. – Пилот махнул рукой, отгоняя заодно и собственное уныние. – Ничего страшного не случилось, обычный «завис». Я раз десять в такие влетал. То к неисправной станции выйдем, то прыжковый двигатель забарахлит и приходится на обычном до ремонтной станции ползти или буксир вызывать… Переживем.

Теодор развернул вирт-окно с любимым симулятором, но отвлечься от неприглядной реальности не успел: в соседнее кресло шлепнулся Алексей.

– Вот непруха! – раздраженно бросил он. – А я собирался на концерт «Генома» на Звездном Мысе сходить, у нас там как раз суточная стоянка была запланирована.

– И что? – не понял Теодор. – Он у них последний в карьере?

– Нет, но на этот у меня был билет! Между прочим, шестнадцать единиц стоил.

Пилот равнодушно пожал плечами. После череды неудач и потерь, через которые прошла команда транспортника, это было такой ерундой, что не вызывало ни малейшего сочувствия.

Алексей, видать, расценил это как скрытое злорадство, поскольку надулся и сухо поинтересовался:

– Надеюсь, запасов провизии нам на этот месяц хватит?

– Вроде да, – неуверенно ответила Полина. – На худой конец, есть аварийные сухпайки и биосинтезатор.

При упоминании последнего Теодор поморщился и зловеще добавил:

– А потом начнем кидать жребий.

– Не смешно, – оскорбился белобрысый. – И вообще, как вы можете шутить над такими вещами, да еще в такой момент? – неприятно удивился он.

– А чего нам – плакать? – Тед откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову, еще и ботинком внаглую в край пульта уперся. – Расслабься, стажер. У тебя появилась куча времени, чтобы изучить этот свой ценатавэ-э-эрианский.

Полина захихикала: «прононс» у пилота вышел на славу, даже учительница Алексея не придралась бы.

Но белобрысого это почему-то не развеселило.

– Я тебе не стажер, а напарник, – холодно напомнил он. – Причем образование у меня получше твоего. Так что, будь добр, следи за своим языком.

Пилот удивленно покосился на белобрысого:

– Это в своей академии ты медалист, а тут – салага. Налетай вначале с мое, а потом чего-то требуй.

Алексей побледнел лицом, покраснел ушами и с презрением отчеканил:

– Да ты просто завидуешь!

– Чему? – опешил Теодор.

– Тому, что сам ни на что не способен. Поэтому и высмеиваешь умных людей, чтобы самоутвердиться!

– Я Станислава Федотовича не высмеиваю. И дока тоже, – возразил пилот, намекая, что других умных людей поблизости не наблюдается.

Полина шутливо пнула коленом спинку кресла, заставив приятеля покачнуться и убрать ногу с пульта.

Но Алексею по-прежнему было не до смеха.

– Да, – запальчиво подтвердил он, – капитан у нас нормальный, хоть и не без определенных недостатков. А вот ты – неудачник и разгильдяй, только и умеющий резаться в гонки на симуляторе. Так всю жизнь на зачуханном транспортнике и пролетаешь. И, между прочим, я по-прежнему уверен: это из-за тебя мы тут оказались! Если бы ты нормально ввел корабль в прыжок…

…Первым на крик Полины подскочил Дэн, стальным захватом скрутивший Алексея, а уж потом Станислав отодрал от него Теодора.

– Эт-то еще что такое?!

– Ничего! – сдавленно пропыхтел пилот и в доказательство брыкнул противника ногой. – Сам он козел!

Драчунов поспешили растащить подальше.

– Капитан, – отпущенный Алексей принял позу разведчика на допросе: грудь колесом, подбородок дышлом, глаза сверкают благородным гневом (особенно подбитый), – я ответственно заявляю: этот человек неадекватен и я отказываюсь с ним работать!

– Чего-о-о?! – Теодор нипочем не стал бы так высокопарно (читай: обидно) жаловаться Станиславу Федотовичу на напарника. – Да он мне…

– Цыц! – Капитан несколько секунд поразмыслил, принимая решение, и отчеканил: – Поскольку другого пилота у нас нет, – Станислав перевел выразительный взгляд на Теодора, – и другого навигатора тоже, я советую вам все-таки попытаться наладить отношения. Хотя бы рабочие. А за драку – внеплановый наряд на уборку корабля. Всего. Обоим. НЕМЕДЛЕННО.

Алексей аж задохнулся от такой несправедливости, однако возразить не посмел. Тед мрачно покатал слюну за щекой, но сплевывать под ноги не стал: больше убирать придется. Развернулся и пошел к кладовке за шваброй.

– Квартира – заложена, – с упоением мазохиста загибал пальцы Станислав, сидя за столом в медотсеке. Стол был операционный, и две кружки с кофе смотрелись на нем сиротливо и неуместно. Расположившийся напротив Вениамин внимал другу с видом доброго психиатра: «И что же, голубчик, вас беспокоит? Хотите об этом поговорить?» – Корабль – заложен. Доход от предыдущих заказов целиком пошел на выплату процентов банку и закупку продуктов, а последний рейс – откровенно убыточный. Мы намертво зависли в открытом космосе, в экипаже – свары. – Пальцы закончились, и капитан театрально предъявил другу получившийся кукиш. – По-моему, судьба прямым текстом говорит мне: «Стасик, ты взялся не за свое дело!»

– А может, наоборот – ты ей нравишься, вот она тебя и испытывает? – оптимистично предположил Вениамин. – Как мальчишки в школе девчонок по головам портфелями лупят?

– Но не кирпичами же! – Капитан потер лоб, будто его действительно огрели чем-то тяжелым. – Ладно я, старый пень, в космолетчика заигрался… Но команда-то в чем провинилась? И ты, в конце концов?

– А что я? – изобразил святую невинность доктор. – У меня, между прочим, эта больница уже в печенках сидела. Уволился – и черт с ней! Мы же не молодеем, а тут такая замечательная возможность встряхнуться, посмотреть мир…

– В иллюминатор зависшего грузовика?

– Ну развиснет же он когда-нибудь, – пожал плечами Вениамин. – Так что не надейся, я буду с тобой до конца.

– До какого? – мрачно уточнил Станислав.

– До победного! – отрезал старый друг. – Поэтому прекращай хандрить.

– Я не хандрю, Венька. Я просто трезво оцениваю ситуацию.

– Так давай оценим ее нетрезво, – предложил Вениамин. – У меня там бутылочка коньяка припрятана, нашего любимого…

– Как-нибудь в другой раз. Я пока не настолько низко пал, чтобы надираться с горя. – Станислав отхлебнул из чашки и обреченно констатировал, что кофе давным-давно остыл. – Еще и эти… Бойцовые петухи…

– Хорошая драка сближает людей, – попытался утешить его Вениамин. – Ну ты же помнишь.

Капитан недоверчиво покачал головой.

– В прошлый раз наши пилот и навигатор дрались вместе, – возразил он, – а не друг против друга.

– Может, совместная уборка сплотит их успешнее?

Станислав только вздохнул.

Как капитан и пророчил, за сутки никакого сдвига в «кровной вражде» не наметилось.

Корабль Теодор с Алексеем убрали в гробовом молчании, действуя словно в параллельных измерениях, и с тех пор подчеркнуто друг друга игнорировали. Навигатор заперся в каюте, пилот в пику ему остался сидеть за пультом, штудируя настолько заумную статью по современному кораблестроению, что она вызывала зевоту даже у специалиста.

В конце концов Тед сдался, отложил этот перфоратор мозга и, протерев глаза, принялся изучать космические окрестности, растягивая в вирт-окне то один фрагмент, то другой. Особенно его заинтересовали Пенелопа с Одиссеем: вокруг них, оказывается, крутилось несколько планет; вторая – кислородная и по регистру вроде даже пригодная для жизни, но необитаемая.

– Станислав Федотович! – негромко окликнул пилот. – А может, присядем на вон ту планетку? Подремонтируемся и заодно ноги разомнем.

Капитан подошел к пульту, глянул и слегка оживился:

– Хм, меньше трех дней лету… Без левых датчиков сможешь посадить?

– Да хоть с закрытыми глазами! – обиделся Тед.

– Нет уж, постарайся все-таки с открытыми, – поспешно возразил капитан, зная, что это вовсе не метафора. – А то некоторых эти твои штучки… слегка нервируют.

– Так ведь там диспетчеров с веб-камерами не будет, – наивно удивился пилот. – И вообще, в некоторых случаях лишняя информация только отвлекает! Садимся-то все равно по приборам.

– Пассажиры могут случайно увидеть, – настаивал Станислав, берегший в первую очередь нервы собственные. – А они и так о нашем экипаже не слишком высокого мнения.

– Они со вчерашнего дня, по-моему, вообще из каюты не выходили, – припомнил пилот.

– Вот-вот, не будут же они сидеть там вечно! – подхватил капитан. – Кстати, надо бы к ним зайти, поинтересоваться, все ли в порядке.

– Я даже знаю, что они ответят, – пробубнил Тед себе под нос, но тут из коридора донесся Полинин визг, перешедший в столь же истошный вопль:

– А-а-а, скорей идите сюда!

Голос у девушки был очень пронзительный, и через несколько секунд команда в полном составе столпилась перед каютой меракийцев. Хотя торопиться в общем-то было незачем. Пассажиры лежали на полу, и хватило беглого взгляда, чтобы понять: они давно и бесповоротно мертвы. Чешуя полностью обесцветилась и слегка встопорщилась, животы втянулись так, что тела казались выпотрошенными. Инопланетяне напоминали выпрыгнувших из аквариума рыб, засохших в нелепых скрюченных позах.

– Я только заглянула спросить, не надо ли им чего… – пролепетала девушка. – А они…

Но трупы меракийцев были лишь частью проблемы, причем не самой зрелищной. Посреди каюты, впившись в потолок и стены сотнями полупрозрачных нитей, висела огромная нежно-розовая гроздь.

– Икра… – потрясенно прошептал Вениамин. – Бедняги, теперь понятно, почему они так спешили…

– Моноцикличный вид. – Голос Полины дрогнул. – Единственный нерест в жизни, завершающий ее. Какое самопожертвование…

Картина из пугающей стала трагичной, даже Михалыч сочувственно крякнул и провел рукой по усам.

– Могли бы и предупредить, – с досадой сказал капитан, стряхивая оцепенение и наконец перешагивая порог. Гроздь в паутине занимала большую часть каюты, не верилось, что это могло уместиться в двух животах, пусть и меракийских. Икринки были размером с вишневую косточку, идеально круглые, прозрачные, с единственной темной точкой по центру, и как будто даже слегка светились.

– Они извинились, – напомнил Теодор, трогая одну из паутинок. Та оказалась гладкой и твердой, будто гитарная струна, и точно так же загудела под пальцем. – Только мы не поняли, за что.

– Ну, – повернулся Станислав к Вениамину, – что теперь скажет главный оптимист команды?

– Э-э-э… Теперь у нас есть изумительный материал для вскрытия и медицинской статьи! – нашелся доктор.

– Ты так и моему трупу обрадуешься? – укоризненно сдвинул брови капитан.

– Нет, – с сожалением признал Вениамин. – Твой труп не представляет для науки ни малейшего интереса. Впрочем, если ты подцепишь какую-нибудь редкую и малоизученную инфекцию…

Станислав безнадежно отмахнулся.

– Значит, на Мерак мы уже не летим? – недовольно поинтересовался Алексей, успевший проложить часть новой трассы. Похоже, работа на транспортнике разочаровывала его все больше и больше.

– Напротив: теперь мы обязаны там появиться, – возразил Станислав. – Отдать тела и все рассказать. А то мало ли, вдруг их объявят в розыск, отследят до нашего корабля и решат, что мы их ограбили и убили. Так что, парни, возьмите из медотсека носилки и оттащите тела в криокамеру.

– А с икрой что делать? Срезать и туда же? – предположил пилот.

Станислав посмотрел на гроздь и снова едва удержался от желания выключить свет, чтобы проверить, светится она или нет.

– Нет, – решил он, – пусть пока повисит, вдруг дотянет до Мерака. Если начнет портиться, срежем. А ты, Полина, собери материалы по меракийцам – все, что есть в нашей базе. Вечером доложишь.

Капитан простоял в коридоре, пока команда не выполнила свой печальный долг, и сам закрыл за ними дверь, напоследок заглянув в темноту. Икра не светилась, но Станиславу почудилось, будто в каюте остался кто-то живой, беззвучно и неощутимо дышащий теплом.

Корабль полным ходом летел к безымянной планете, однако настроение на нем оставалось под стать новому грузу. Все прекрасно понимали, что это их последний совместный рейс, и разговоры на другие темы казались исключительно фальшивыми. Поэтому лучше вообще молчать.

Ближе к вечеру корабельный лидар зацепил что-то новенькое, быстро идущее встречным курсом. Теодор напрягся, как охотничий пес, почуявший след – правда, еще непонятно, чей. Крейсер или большой круизный лайнер разом решил бы их проблемы, позволив погаситься от встроенной системы. Увы, через несколько минут пилот разочарованно откинулся на спинку кресла – это был всего лишь легкий катерок, «единичка». Не военный, но и не прогулочный, в броне повышенной прочности и с улучшенным движком – видно по турбинам. Вон за теми заслонками вполне могли находиться выдвижные орудия, но в целом суденышко производило мирное впечатление: скорее драпанет, чем выстрелит. Мелкий торговец или просто космический бродяга, слегка укрепивший свое жилище.

Катерок тем временем целенаправленно приблизился и стал облетать транспортник по большому кругу.

– Вызов, – мелодично сообщила Маша. – Хочешь его?

– Жажду, – выразительно заверил ее Тед. – Давай, соединяй.

На вирт-экране возникло поясное изображение человека за пультом – мужчина лет тридцати, худенький и лопоухий, со смешливым, подвижным обезьяньим личиком.

– Что, коллеги по несчастью, зависли? – жизнерадостно поинтересовался он. Целый с виду транспортник с включенными огнями, неподвижно болтающийся в космосе и не подающий сигналов SOS, мог означать только одно. Или другое – но тогда на вызов бы никто не ответил.

– Угу, – кисло подтвердил Тед. – А ты?

– А у меня пять часов обратного отсчета! – похвастался чужой космолетчик. – Даже побрился уже на дорожку, видишь?

– Везет, – завистливо сказал пилот и вопросительно обернулся к Станиславу Федотовичу: поддержим добрую космическую традицию?

Сейчас капитану меньше всего хотелось принимать и развлекать гостей, но именно поэтому он согласно угумкнул. Иначе команда так и будет киснуть и огрызаться друг на друга.

– Давай к нам, сдашь вахту, – перевел Теодор.

– Не вопрос! – Мужчина воодушевленно потер ладони. – Сейчас пристыкуюсь. Сколько вас там?

– Семеро. – Тед покосился на Дэна и поправился: – То есть шестеро.

– Значит, возьму три штуки, – заключил собеседник и отключился.

Через полчаса гость стоял в шлюзе, прижимая к груди три длинные винные бутылки, а Полина с Дэном заканчивали накрывать на стол.

– Станислав Федотович, – первым представился капитан, на миг приложив руку к фуражке.

– Па… вел. – Гость закашлялся и постучал себя по груди бутылкой. – Можно просто Паша. Капитан, пилот и техник в одном лице. Хлопот больше, зато головной боли меньше.

– Завидую, – честно сказал Станислав. – И чем ваша «команда» занимается?

– Да так, по-разному, – уклончиво ответил Паша, – шляюсь по космосу, тут кое-что продам, там кое-кому помогу или что-нибудь интересное замечу. На сухпайки хватает.

Теодор понимающе хмыкнул: таких «золотоискателей» в дальнем космосе было полно. Гнали их туда жажда наживы, романтика странствий или просто полиция, отобравшая лицензию на торговлю (а это последнее, что у тебя спросят поселенцы на какой-нибудь Тьмутаракани-6, где прилет корабля с тушенкой и гвоздями – главное событие месяца, если не года).

– Ух ты, боевой киборг! – присмотревшись, восхитился гость. – Пятерка?

– Шестерка, – нехотя ответил Тед.

– Круто! – Павел уважительно поглядел на Станислава и тут же с недоумением поинтересовался: – А зачем он вам?

– Да вот мы и сами теряемся в догадках, – выразительно сказал капитан.

– Продать не хотите? – живо заинтересовался гость, вдвое пристальней изучая Дэна. – Прошивка фабричная или «ломаный»? Сколько процентов износа?

– Не хотим, – отрезал Тед, и немедленно сменил тему: – Ты не стесняйся, проходи, присаживайся, у нас тут все по-простому.

Паша, не настаивая, послушно шагнул к столу, издал сдавленное: «Ёпрст!» и с жутким грохотом, дребезгом и мявом рухнул посреди пультогостиной.

Кошка, которую никто не успел заметить, в том числе споткнувшийся об нее гость, перепугалась и метнулась обратно в коридор. Прошуршала туда-обратно какая-то дверь.

– Киска заперта в каюте, милый, – гордо доложила Маша. – Я умница?

– Ты – да, – подтвердил капитан, метнув суровый взгляд на потупившуюся Полину.

Гостя поспешили поднять и рассыпаться в извинениях, но дребезг был неспроста. Павел так скорбно уставился на бордовую лужу, будто на этом месте зарезали его родную маму.

– Через полгалактики его протащил, для особого случая берег, – вздохнул он, жадно принюхиваясь к винным парам, раз уж не довелось отхлебнуть. – Хотя… – Гость почему-то покосился на киборга. – Ну и ладно, черт с ними.

– Ничего, у нас коньяк есть, – утешил его Станислав. – Верно, Вениамин?

Доктор укоризненно поджал губы, намекая, что бутылка у него одна, а любителей коньяка много, но «стратегический запас» на стол выставил.

Паша оказался тем еще треплом, за месяц исстрадавшимся без собеседников.

– Болтаюсь тут, болтаюсь, и хоть бы какая сволочь мимо пролетела! – импульсивно жаловался он полчаса спустя. – Такая дыра, что даже пиратов нет. Впрочем, когда Унылый Роджер балферовскую банду разгромил, в космосе заметно тише стало. Слыхали эту историю?

Теодор с Полиной переглянулись, но промолчали. Они и перед Алексеем-то не спешили распускать языки, а перед чужаком тем более: слава пособника пиратов (без разницы, на чьей стороне они сражались) здорово навредила бы транспортнику. И обыски на таможнях жестче будут, и клиенты пойдут… специфические.

Пришлось выслушать версию Паши, порой бессовестно хохоча в не предусмотренных рассказчиком местах. Недоумевающий Алексей раздраженно косился на весельчаков, опошляющих всю романтику. Вот там – настоящая жизнь, а не рутина грузоперевозок! Да еще в компании неудачников и лодырей.

Паша, впрочем, прекрасно понимал, что привирает, и на смех не обижался. Выговорившись, он принялся расспрашивать, что произошло с транспортником, участливо охая в нужных местах. Сам торгаш угодил в «завис» куда более банальным способом: прослышал о якобы золотоносном астероиде, дрейфующем в этом секторе, и метнулся на поиски, но Пашу то ли опередили, то ли одурачили. Вот и пришлось несолоно хлебавши провисеть в космической пустоши почти месяц.

– Больше всего боюсь, как бы моя девчонка за это время к другому не ускакала, – доверительно признался он. – С астероидом-то я бы себе вмиг любую подцепил, а так…

– Ну не любую, – ревниво отозвалась Полина. – Но если эта ускачет, то и фиг с ней. Любовь должна быть к человеку, а не к астероиду.

Паша рассмеялся, показав крупные желтоватые зубы, опрокинул рюмку и великодушно предложил:

– У меня чуток свободного места есть, могу одного-двух человек с собой захватить, если прихворнули или там спешат куда-нибудь.

Станислав покачал головой – спешить на его корабле было уже некому, – но все-таки громко спросил:

– Ребята, никто не хочет сойти?

Команда громко зафыркала: мол, за кого вы нас принимаете?!

– Я пойму, – на всякий случай добавил капитан, но добровольцев опять не нашлось – хотя Алексей промолчал и в первый, и во второй раз.

– Уважаю! – честно сказал Паша. – А вот на «Стальной комете», помнится…

Разговор снова свернул на космические байки, и время пролетело незаметно.

– Пойду-ка я, пожалуй, вздремну часок-другой перед отлетом, – решил Паша, широко зевая. – А то глаза слипаются, как бы не напортачить с управлением. Вы не против, если я попозже отстыкуюсь?

– Можете и у нас переночевать, – великодушно предложил Станислав. – В каюте или вон прямо на этом диванчике, мы вам одеяло дадим. Хоть до утра спите.

– Ох, спасибочки! – обрадовался Паша. – Точно не помешаю? Серьезно? Ну, я ваш должник! До утра-то нет, мне только мозги освежить, а потом отчалю тихонько – даже беспокоить вас не буду.

От каюты гость тоже отказался, заявив, что типовые койки осточертели ему на собственном корыте, и с наслаждением растянулся на диванчике, положив «лишний» кусок ног на мягкий подлокотник.

Вечер определенно удался. Омрачило его только одно: уже отправившись спать, Станислав обнаружил, что Маша заперла кошку в его каюте и она там вовсе не скучала.

Через полчаса лежавший бревном и вроде бы мгновенно уснувший Паша беззвучно откинул одеяло, сел, спустил ноги с диванчика… и вздрогнул, обнаружив, что он в пультогостиной не один.

– Тебе чего здесь надо? – сердитым шепотом поинтересовался он.

– Активирован ночной охранный режим, – бесстрастно отозвался стоящий в проеме коридора киборг. Оружия у него не было, но скрещенные на груди руки вполне его заменяли.

– Когда? – Паша прекрасно помнил, что Станислав отослал спать всех, включая эту рыжую куклу.

– Автоматически, с полуночью.

Гость скрипнул зубами.

– Иди на свое место, – приказал он. – Ты тут больше не нужен, я сам покараулю.

Рыжий не шелохнулся.

– Извините, но вы не относитесь к числу моих хозяев и приравненных к ним лиц. Обратитесь к ним за расширенным доступом.

Паша негромко матюгнулся и сделал еще одну попытку:

– Ты же человеку спать мешаешь, разве не ясно?!

– Чем именно я вам мешаю? – потребовал уточнений проклятый киборг.

– Чем-чем, пялишься на меня, как сыч!

Рыжий послушно развернулся на сто восемьдесят градусов, но оба прекрасно понимали, что это ничего не меняет. У DEX’а был отличный слух, и в случае необходимости он мог восстановить статус-кво очень, очень быстро.

Паша раздраженно плюхнулся обратно и отгородился от киборга поставленной торчком подушкой.

Утром на диванчике уже никого не было, на стыковочном узле – тоже, и команду снова охватило уныние. На не убранном с вечера столе трупом павшего воина лежала бутылка из-под коньяка, и Станислав тихо порадовался, что не распил ее пополам с Венькой. Иначе к метафорической головной боли добавилась бы реальная.

Дежурная Полина сонной мухой ползала по «столовой», но, когда завтрак наконец был готов, за столом по-прежнему пустовали два места.

– Дэн еще спит, – предвосхитила капитанский вопрос девушка. – Я к нему заглядывала, когда кошку искала.

– В смысле – спит? – опешил Станислав. – Ему что, ночи не хватило?

– Пусть себе отсыпается, – вступился за рыжего Вениамин. – Он только кажется здоровым благодаря имплантам, а на самом деле ему еще восстанавливаться и восстанавливаться.

– Ладно, а Алексей где? – Капитан боялся даже предположить, чем бывший и нынешний навигатор могли заняться вдвоем, что так умаялись. – Тоже восстанавливается?

– Не знаю, у него дверь заперта, – гораздо прохладнее отозвалась девушка.

– Перепил, – цинично предположил Теодор.

– Всем же поровну разливали, – удивился Вениамин, – грамм по сто двадцать вышло, не больше.

– Много ли медалисту надо!

Станислав, не желая плодить домыслы, поднес к губам комм… но, к всеобщему удивлению, зуммер вызова раздался из навигаторского кресла. Пустого.

Команда недоуменно переглянулась и в следующую секунду, будто ударенная током, кинулась на звук.

Комм лежал на сиденье. На стопочке листков договора о найме навигатора, увенчанной заявлением об увольнении по собственному желанию.

– Смылся, – презрительно констатировал Тед. – Трепетная душа гения не выдержала суровых реалий космоса.

Михалыч громко закряхтел, намекая, какая именно реалия больнее всего ударила по самолюбию белобрысого.

– Маша, – громко спросил Станислав, все еще надеясь, что навигатор сидит в своей каюте, ожидая, когда к нему прибегут извиняться и уговаривать, – где Алексей?

– Блондинчик покинул корабль в три часа семь минут, – как ни в чем не бывало отозвалась Маша, избегая, впрочем, показываться капитану на глаза. – Вместе с нашим вчерашним гостем.

– Почему ты мне сразу об этом не доложила?

– Не хотела тебя будить, милый, – нежно сообщила Маша. – А что, надо было?

– Надо?! Член экипажа ночью уходит с судна посреди космоса и ты считаешь это ерундой, не стоящей моего внимания?

– Но ты же сам разрешил ему уйти, – обиделся искин. – Даже два раза. Хочешь запись посмотреть?