Воспитание свободной личности в тоталитарную эпоху. Педагогика нового времени Ермолин Анатолий
Благословляя своих рыцарей, Таня произнесла слова, в которых до сих так нуждается наша родина: «Верные рыцари! Сила нашей страны не в мощи и славе вашего оружия. Сила наша – в Правде, Чести и Достоинстве! Служите верно нашей Ньюландии! Со своей стороны клянусь вам и своему народу, что завтра, уже утратив сказочный титул вашей королевы, я приложу все силы, чтобы бороться с подлостью и обманом, охватившими нашу удивительную страну!»
Что сделало руководство Ньюландии? Наверное, то, что и должно было сделать отнюдь не глупое правительство в сложившейся ситуации. Только, ради бога, не подумайте об отставке. Кто же отдает власть… даже в Ньюландии? Поняв, что дело идет к импичменту, президент обратился к согражданам с покаянной речью и отменил свой пресловутый указ. Коммерческий банк был закрыт, а деньги возвращены государству.
Какова роль детей и советников в этой истории? Какова роль воспитательных методик и личности Тани, сумевшей организовать честный и открытый протест в то время, когда большинство ньюландцев были готовы покорно терпеть несправедливость и откровенный обман? Не знаю. А может, мы просто сумели построить нормальное общество? Пусть ненадолго. Пусть в масштабах одной отдельно взятой Ньюландии. Но лиха беда начало…
Бизнес в Ньюландии, или Тринадцатилетний олигарх
К счастью, кроме классических для взрослой России коррупционных схем, так талантливо воспроизведенных в игре ее отдельными участниками, был в Ньюландии и цивилизованный бизнес. Одной из первых запомнившихся мне предпринимательских историй стал случай с юношей из Нефтеюганска, решившим открыть в лагере собственную юридическую консультацию.
После того как государственный банк Ньюландии начал выдавать кредиты, Николай, так звали нашего героя, зарегистрировал свою частную юридическую фирму и арендовал беседку, где собирался вести прием населения. Несмотря на 30-градусную жару, мальчик сидел за столом в черном костюме, белоснежной сорочке, при галстуке, с обильной испариной на высоком лбу, чем, собственно, и привлек мое внимание.
– Как бизнес? – поинтересовался я.
– Пока никак! Что-то я никак в толк не возьму: родители говорят, что с профессией юриста голодным в нашей стране не останешься, а ко мне за весь день ни один человек не обратился!
На следующий день ситуация только усугубилась. Не имея средств на оплату аренды беседки, Коля вел прием на скамейке у пляжа. Она осталась незанятой другими арендаторами – судя по всему, оттого, что стояла под палящими лучами жаркого болгарского солнца, и только отчаявшийся от жары предприниматель все еще надеялся вернуть с ее помощью так бесславно растраченный кредит. Однако лежавших на пляже ньюландцев юридические услуги по-прежнему не интересовали.
– Не идут? – искренне посочувствовал я мокрому от пота юрисконсульту.
На третий день, проходя мимо пляжа, я снова увидел Николая. Рядом на пирсе проходили зачеты по экстремальному плаванию. Юноши и девушки в одежде и кроссовках по очереди проплывали дистанцию 100 метров – это требовалось для сдачи норм «Спасателя» и получения необходимой для похода скаутской нашивки.
На этот раз у Коли был куда как более демократичный вид – пляжные шлепанцы на босу ногу, длинные купальные трусы в ярких попугаях и дырявая в нескольких местах футболка, из-под которой проглядывало красное, изрядно обгоревшее на солнце сибирское тело. В руках подросток держал увесистую стопку рудолов, которые он с нескрываемым удовольствием время от времени пересчитывал.
– Неужели бизнес пошел? – с нескрываемым любопытством поинтересовался я.
– Из того бизнеса я ушел – не бизнес, а разорение какое-то! Я теперь индивидуальный предприниматель. Видите, одежду в аренду сдаю. У ребят зачет, а мочить свои вещи неохота. Ничего – пусть мочат мои. За деньги, конечно!
Не знаю, как впоследствии сложилась судьба у нашего героя. Возможно, он действительно стал неплохим юристом. Но знаю точно – какой бы род предпринимательской деятельности Коля ни выбрал, он уже вооружен уникальным знанием: деньги на рынке платят не за то, что ты умеешь или хочешь делать, а за то, как ты решаешь проблемы своих клиентов.
Уже первая в Болгарии игра открыла нам глаза на удивительную находчивость и предпринимательский талант российских детей. Специфика бизнеса в Ньюландии состоит в том, что воспитанники могут продавать только то, что у них реально купят их товарищи. В основном это, конечно, услуги – с производством в летнем лагере дела идут туго. Но и услугу надо еще придумать!
В Балчике самый прибыльный бизнес изобрели не старшеклассники, а дети десяти-одиннадцати лет из семей наших преподавателей. Не желая слоняться без дела, они тоже включились в игру и увидели очевидную бизнес-нишу, которую не сумели разглядеть их более старшие товарищи.
Дело в том, что все дети жили в Балчике в недорогом туристическом комплексе в трех-четырехместных номерах. Стойки администратора там не было, и с ключами от номеров царила полная неразбериха: они постоянно терялись, забывались, кто-то из ребят постоянно бегал по лагерю, пытаясь разыскать своих соседей, ушедших вместе с ключами от номера.
И вот, в Ньюландии появляется фирма «Золотой ключик»: малыши сколачивают из фанеры несколько планшетов, вбивают в них гвозди, нумеруют их в соответствии с номерами комнат нашего общежития и организуют круглосуточное дежурство. Проблема с ключами была решена раз и навсегда. Теперь, чтобы не оставить товарищей у закрытых дверей, надо просто сдать ключ дежурному из «Золотого ключика». Правда, за услугу надо заплатить один рудол, но сумма незначительная и на это уже никто не обращает внимания.
Подобных историй у каждого клуба «Новой цивилизации» десятки. Последняя, которая меня «улыбнула» своей оригинальностью, произошла в Бурятии.
Наш джип был в пути уже четыре часа. Чтобы добраться из Улан-Удэ в лагерь «Новой цивилизации» на Байкале, мы преодолели горные хребты, воспользовались паромной переправой через полноводную Селенгу, тряслись по укатанным грунтовым дорогам в настоящих таежных чащах. Наконец показалась гладь Байкала и деревянный забор, окружавший лагерь, работавший по нашим методикам. Не успели мы пройти по нему и пяти шагов, как откуда ни возьмись, словно из-под земли вырос шкет лет семи-восьми с белым бумажным кольцом в виде радиоантенны вокруг головы и важно объявил: «Человек-пейджер! В течение двух минут доставлю ваше сообщение в любой уголок нашего лагеря!»
Еще одна поучительная история, уже для будущих государственных чиновников, произошла на Истринском водохранилище тремя годами позже смены в Болгарии. К тому времени ЮКОС построил под проект «Новая цивилизация» настоящий кемпинг, отвечавший всем европейским и мировым стандартам, и у нас была своя собственная база, где мы собирали детей уже не из трех городов, а со всей России.
Среди отдыхавших в лагере на Истре был Максим Авдеев. Несмотря на то что он был на год, а то и два младше всех остальных граждан нашего детско-взрослого государства, опыту его мог позавидовать любой. Для Максима это была уже четвертая игра «Ньюландия», включая ту самую в Болгарии, в которой он с друзьями уже испытал себя в бизнесе, открыв компанию «Золотой ключик».
«Истра» показалась Максу настоящим Клондайком. Прикинув хозяйским взглядом, на чем можно заработать, мальчик сразу понял привлекательность лодочного пирса. Двухэтажный, с электрическим освещением, пирс обещал стать самым популярным местом у любителей позагорать, покупаться и потанцевать в вечернее время.
Дорога была каждая минута. Пока потенциальные конкуренты изучали правила игры, Макс, как опытный бизнесмен, отправился прямой наводкой в правительство. Новоиспеченные министры были завалены хлынувшей на них информацией и просьбами о трудоустройстве. Все хотели работать, все хотели денег, а бюджеты у министров были далеко не резиновые.
Максим дождался своей очереди и обратился к министру по землепользованию и природным ресурсам.
– Я разработал программу развития пирса. Могу предложить хорошую идею, если гарантируете долю от прибыли. Процента два-три. Мне больше не надо.
Министры захохотали – такой наглости от «мелюзги» они явно не ожидали.
– Иди топай отсюда, бизнесмен гороховый. Как-нибудь без начальной школы разберемся.
Умный маленький гражданин Ньюландии пошел восвояси. А что, если получить пирс в аренду? Нет, лучше выкупить на него все права у государства! Юный бизнесмен решил не сдаваться. В тот день как раз выдавали кредиты. Макс занял деньги почти у всех трехсот человек в смене!
Увидев в руках у Макса груду новеньких купюр, министр даже растерялся. Первый раз у него не просили деньги, а предлагали.
«Да забирай», – парень легко расстался с государственной собственностью, отдав пирс практически за бесценок. Сделка была оформлена официально.
К вечеру правительство собралось на экстренное заседание. Максим огородил честно приобретенную собственность и никого бесплатно на пирс не пускал. В народе стало расти недовольство. Нужно было принимать меры и срочно успокаивать население Ньюландии. В лагере начались стихийные митинги. В столовой и других самых посещаемых местах появились пикеты с говорящими за себя транспарантами: «Гады продажные! Верните нашу землю!». Министры и парламентарии ходили за Максом буквально на цыпочках, уговаривая продать пирс обратно государству.
«А что такое? – набивал себе цену Макс и размахивал нотариально заверенным договором купли-продажи. – Я разве собственником не по закону стал? Может быть, я что-то нарушил?»
Цена обратного выкупа пирса составила 50 % от всего бюджета Ньюландии. По всем меркам Макс стал мультимиллионером…
Аукцион по итогам смены проходил вяло. Максим сидел на дипломате с наличкой и лот за лотом скупал все более или менее приличные вещи.
– Лот номер четырнадцать! Видеодвойка корейская. Руку поднял предприниматель Макс Авдеев. Продано!
Принтер, сканер, наборы дискет, компьютеры – очень скоро на столе у Макса стало не хватать места для покупок. Бизнес наказал глупое правительство, правительство наказало ни в чем не повинных граждан. Антимонопольный закон был принят, но денег уже не было. Да и пребывание в лагере подходило к концу. Мне стало скучно, и я решил прогуляться по набережной.
Вдруг жаркий летний воздух взорвался громкими криками и аплодисментами. Я прислушался. Через динамики раздавался восторженный голос ведущего аукцион: «Повторяю, предприниматель Максим Авдеев передает все купленное им имущество в фонд развития региональных клубов “Новой цивилизации”».
«Здорово! – азартно подумал я. – Есть еще порядочные бизнесмены в нашем государстве».
Клубы менеджеров и социальные проекты
В течение всего первого года работы над проектом мы испытывали чувство легкой эйфории от успехов. Нам поверили родители, учителя, руководители органов управления образованием. Дети были просто в восторге. Впрочем, не все шло так гладко. Агрессивное недоверие населения к детским программам ЮКОСа стало первым серьезным препятствием на пути нашей команды.
В далеком сибирском Нефтеюганске мы устроили второй по счету фестиваль «Новая цивилизация». Подростки уже включились в игру. Огромный культурный центр «Обь», принадлежавший открытому акционерному обществу «Юганскнефтегаз», бурлил, словно растревоженный муравейник. «Пожар идет по плану», – шутили мы обычно в таких случаях. Игротехники работали на своих участках. Я находился в штабе игры, куда стекалась вся необходимая для управления фестивалем информация.
Вдруг без стука и предупреждения в комнату вошла шумная женская делегация – человек пять – семь. Настроение у дам было явно недружелюбное.
– Убирайтесь из нашего города! Мало, что нас ограбили, так вам еще и детей наших подавай!
Несчастные женщины искренне верили в свою правоту, и в глубине их глаз я увидел тяжелую тоску и обиду, так знакомые мне по глазам собственной матери. Не знаю, как бы я поступил в этой ситуации, не имея за спиной опыта взаимодействия с агрессивными собраниями людей в горячих точках. Одно знал наверняка: рассюсюкивание не в моих интересах.
– Спокойно, мамаши! Полчаса ходим по дворцу, смотрим на все своими глазами и потом продолжаем разговор, – я резко встал, захлопнул рабочую папку и вышел в коридор, оставив оторопевших женщин одних.
Через полчаса парламентерши мне задали только один вопрос:
– Как к вам можно записать наших детей?
В Сибири и Поволжье, в заснеженных Хибинах и на Орловщине мы находили единомышленников. Город за городом, регион за регионом – мы продвигались по России, организуя один фестиваль за другим.
Первый раз мы продохнули, отправив детей из летнего болгарского лагеря по домам. Вздохнули и оторопели от очень простого и логичного вопроса: «А что дальше?». Тысячи горящих юношеских глаз смотрели на нас с надеждой и доверием. Мальчишки и девчонки надеялись на продолжение. Что мы могли предложить им? Еще раз принять участие в цикле игр, через которые они уже прошли? Но в одну воду два раза не войдешь. Мы это понимали, как никто другой.
И выход был найден: мы придумали наш следующий ход – создание клубов менеджеров «Новой цивилизации». Мы предложили нашим воспитанникам направить свою энергию в общественно значимые дела – в молодежные социальные проекты: «Ты молод и умен. Тебя научили основам экономических знаний и менеджмента. Своим трудом и успехами в игре ты доказал, что можешь быть лидером и вести за собой ровесников. Ты любишь свою страну и переживаешь за свою маленькую родину. Не пора ли засучить рукава и от игры перейти к делу?»
Мы не бросили вас, наши воспитанники, как это предсказывали некоторые недоброжелатели. Мы дали вам шанс перейти в новое качество, в новую реальность, в которой вы сами становитесь делателями, в библейском понимании этого слова.
И результаты не заставили себя ждать. По всей стране в нефтяных городах и поселках ЮКОСа стали появляться проекты, придуманные и реализованные самими подростками. Они очень сильно отличались друг от друга по масштабу и содержанию. В Нефтеюганске девушки из «Новой цивилизации» набрали группу слабослышащих детишек дошкольного возраста и в течение нескольких лет по субботам и воскресеньям работали с ними по собственным развивающим программам со скаутским содержанием.
Среди первых социальных проектов были авторские программы молодежного телевидения, площадки для роллеров и скейтбордистов, международные программы безвалютного обмена, детские биржи труда, молодежные бизнес-инкубаторы, скаутские лагеря летнего отдыха и многие другие воплощенные в жизнь юношеские идеи.
Мы просили наших воспитанников браться только за реальные, посильные им дела. Но не только практика социального служения была ценна для нас как для воспитателей. Мы учили старшеклассников нелегкому ремеслу менеджера, приучая их задавать себе элементарные организационные вопросы:
– Какую проблему в своей школе, дворе или городе я собираюсь решить?
– Каким способом я собираюсь это сделать?
– Какие ресурсы (финансовые, организационные, человеческие) мне для этого понадобятся?
– В какой последовательности я буду двигаться к намеченной цели (дорожная карта)?
– С какими партнерами (взрослыми людьми или организациями) буду взаимодействовать?
– С какими рисками (финансовыми, моральными и т. п.) столкнусь?
– Как буду контролировать эффективность и результативность приложенных усилий?
Мы не просто возрождали практику тимуровских дел – мы учили воспитанников «Новой цивилизации» быть эффективными менеджерами.
Все, казалось бы, достаточно просто, если бы не одно но. Есть один маленький нюанс. Мы убеждены: главное не в том, чтобы ребенок сделал доброе дело. Главное, чтобы ОН САМ захотел его сделать. Социальный молодежный проект лишь тогда имеет какую-либо педагогическую ценность, если его участники реализуют его не по принуждению, а по воле сердца.
У скаутов есть шутка насчет того, что такое доброе дело. Это когда надо перевести бабушку через дорогу, даже если она этого не хочет. Шутки шутками, но иногда нам было не до смеха. Неистребимое авторитарное мышление некоторых наших партнеров на местах как по мановению волшебной палочки превращало наши идеи социального служения детей в абсолютную профанацию.
Звездная болезнь
«Анатолий Александрович! Срочно приезжайте. Мы не знаем, что делать с детьми, вернувшимися после вашего летнего лагеря. Их словно подменили», – голос директора школы из Новокуйбышевска дрожал от волнения. Звонок раздался в сентябре 1997 г. сразу после того, как наши новоиспеченные менеджеры вышли на учебу после летних программ.
Открывая новое тогда для нас клубное направление работы, я не мог остаться безучастным к тревожному сигналу. Уже на следующий день мы беседовали в кабинете директора.
– Вы знаете, они стали абсолютно неуправляемые. С ними просто невозможно работать. На все у них теперь свое мнение. Ты им слово – они тебе два в ответ. Это просто какая-то звездная болезнь! Мы в панике!
Мнение директора школы о подростках, покинувших нашу летнюю Ньюландию два месяца назад, явно не совпадало с нашим.
– Вы не можете привести пример такой звездности? – задал я уточняющий вопрос.
– Приведу пример наглости и беспардонности. У нас учится Витя Нетуженко. Мы всегда считали его тихим, ответственным, исполнительным мальчиком. Вернувшись с каникул, он нас просто затерроризировал: все его не устраивает. А три дня назад пришел ко мне в кабинет и потребовал устав школы. Вы представляете? Я ему: «Зачем он тебе?» А он отвечает: «Хочу изучить. Обсудить с товарищами. Может быть, мы захотим внести свои предложения». Я уже ночами не сплю. Как, я вас спрашиваю, поддерживать дисциплину в школе, если все старшеклассники начнут обсуждать утвержденные министерством документы?!
Другой пример, приведенный директором, также имел прямое отношение к клубу менеджеров «Новой цивилизации».
– Идея с молодежными клубами просто замечательная! Весь педагогический коллектив школы отнесся к ней с воодушевлением. Мы прямо духом воспрянули – хоть кто-то задумался над воспитанием школьников. И опять проблема с теми же «героями». Вся школа от первого до одиннадцатого класса с транспарантами и лозунгами «Новой цивилизации» в субботу после занятий вышла на посадку Аллеи юности. И знаете, кого не было? – глаза самой главной школьной дамы приняли выражение сочувствия и укора. – Да! Да! Да! Все тех же – Нетуженко и компании. Ни один из так называемых менеджеров «Новой цивилизации» не пришел на общешкольную акцию. У них, видите ли, было запланировано свое мероприятие!
– Простите, – я решился задать свой главный вопрос, – а кто придумал идею с Аллеей юности? Кто организовал детей и как вообще вся школа в личное детское время вышла на субботник?
– Слава богу, с дисциплиной и организованностью у нас все в порядке: подписали приказ, поставили задачи классным руководителям, получилась замечательная детская акция. Все городские газеты об этом написали, – гордо ответила директор.
– А что менеджеры «Новой цивилизации»? Вы с ними как-то советовались, обсуждали свои планы, мотивировали их к участию?
Глаза у моей собеседницы округлились от удивления. В голосе зазвучал холодный металл:
– Да кто они такие, чтобы их мотивировать?
…Полтора года спустя Виктор Нетуженко, как один из самых эффективных менеджеров «Новой цивилизации», был награжден поездкой на джамбори – Всемирный скаутский фестиваль, который состоялся в Чили в декабре 1999-го. Погода в предгорье Анд явно старалась сорвать это удивительное детское мероприятие – с восхода солнца и до самого заката стояла жара, доходившая до 47 °С в тени. Огромное озеро глубиной более 18 метров, находившееся возле фестивальной площадки, высохло до дна. Для некоторых наших детей, приехавших в далекую Южную Америку из морозной Сибири, перепад температуры составил 90°.
В Чили Виктор исполнял обязанности командира патруля. Получение продуктов, приготовление еды, оборудование палаточного лагеря, организация учебного процесса – все жизнеобеспечение небольшой детской команды легло на его юношеские плечи.
В знойный новогодний вечер мы сидели под созвездием Южного Креста и рассуждали о том, что самое трудное в работе менеджера. Смазывая кремом обгоревшие под палящим солнцем уши, уже совсем взрослый мальчик произнес: «Я только здесь понял, что самое тяжелое – это отвечать за других».
Несостоявшийся закат
За два года стабильной работы мы довели до ума все наши программы и подробно описали методику их поведения. За пределы первых трех экспериментальных площадок (Кировск, Нефтеюганск, Новокуйбышевск) мы решили пока не выходить. Несмотря на текучку и рабочие проблемы, дело спорилось. Но жизнь готовила нам новые испытания. Разразившийся, как гром среди ясного неба, дефолт показал, что мы жили в плену иллюзии благополучия. В один день обрушилось все. Понимая, что руководству ЮКОСа не до детских проблем, я никого не беспокоил. Ходорковский вызвал меня сам: «Я не буду объяснять вам всю сложность ситуации. И так понятно. Компания вступила в этап кризисного управления. Нам не избежать непопулярных мер. Лицей “Подмосковный”, пока я на своем месте, никакие проблемы не коснутся – мы взяли детей и будем нести за них ответственность. Что касается “Новой цивилизации”, то я попрошу вас свернуться до минимально возможного уровня, позволяющего возродить проект после улучшения финансовой ситуации в компании».
На общем собрании московского коллектива «Новой цивилизации» я объявил о своем решении: уволить 80 % разработчиков и организаторов проекта, перейти на общественные формы руководства в организации, обратиться к региональным органам управления образованием с предложением продолжить реализацию программы за счет их собственных средств.
Я склоняю голову перед уволенными педагогами, уже без зарплаты продолжавшими работать с нами в одной команде. Низкий поклон нашим региональным партнерам, которые поверили в наше дело и за счет местных бюджетов в самое тяжелое для страны и отечественного образования время обеспечили проведение регионального цикла игр в своих городах и поселках.
Конечно, нам всем катастрофически не хватало средств. Пришлось отказаться от красивой формы, дорогих призов, наград победителям и путевок на зарубежные образовательные программы. Черный пиар буквально захлебывался от злорадного восторга. «Когда кончается сказка, или Кинул ли ЮКОС детей» – под таким заголовком вышла передовица в одной из самарских областных газет. «Закат “Новой цивилизации”» – эхом отозвалась желтая мурманская пресса. Наших воспитанников буквально шельмовали. Симпатичные дяденьки и тетеньки брали у ребят интервью, а потом публиковали откровенную клевету о наших программах, ссылаясь на наших же воспитанников.
Мы не огрызались, а лишь крепче сжимали зубы в надежде, что наши дела громче и убедительнее, чем ангажированные газеты, расскажут родителям о «Новой цивилизации». Как минимум год мы работали в самом неблагоприятном режиме.
Когда подошло лето, я записался на прием к Ходорковскому:
– Михаил Борисович, мы не можем не провести летний лагерь. Он венчает годовой алгоритм работы. Местные органы образования выручили «Новую цивилизацию» и профинансировали все региональные мероприятия. Если летней «Ньюландии» не будет, мы подорвем веру у людей.
– Вы рассчитывали бюджет лагеря?
– Да. Никаких дорогостоящих программ. Мы арендуем небольшой туристический приют на острове Липня на Иваньковском водохранилище в районе Дубны и все делаем в формате палаточного городка, – я показал Ходорковскому смету расходов.
– Проводите лагерь, – Михаил Борисович сел за стол и начал писать какую-то записку. Сложив пополам исписанный листок, он достал из кармана кожаный бумажник и, протягивая вместе с листком деньги, сказал:
– Остальное возьмете у них.
Я вышел за дверь кабинета и развернул записку Ходорковского. На белом листке бумаги стояли инициалы его замов и суммы, которые мне причиталось получить из их личных средств. «Ньюландия-99» состоялась.
По своей энергетике этот лагерь был одним из лучших. На день отрытых дверей приехало все высшее руководство ЮКОСа. Генеральные и замы, включившись в игру, открывали собственные консультационные фирмы и читали лекции по антикризисному управлению. Вечером на фоне потрясающего заката Михаил Ходорковский долго спорил с подростками на диспуте «Хочу быть лидером. Для чего?». Но тот закат не стал закатом «Новой цивилизации».
Через несколько недель ЮКОС официально объявил о своем выходе из кризиса. На расширенном заседании правления были рассмотрены стратегические приоритеты компании и среди первых – молодежь и образование. «Новая цивилизация» была объявлена приоритетной социальной программой ЮКОСа. Нам было поручено распространить программу в 18 городах. Все уволенные в период кризиса педагоги вернулись в проект. Мы выжили и стали сильнее.
Система программ «Новой цивилизации»
После того как наши воспитанники окончили школу и стали поступать в профильные для ЮКОСа вузы, стало понятно, что надо открывать студенческие клубы «Новой цивилизации». Вскоре такие клубы появились в Томске, Самаре, Тюмени, Москве, Уфе. Их приоритетными программами стали менеджмент, лидерские тренинги, тренинги личностного роста, планирование карьеры, знакомство с предприятиями ЮКОСа, экстремальный туризм и образовательные путешествия.
Для успешной подготовки старшеклассников, желающих связать свою судьбу с профессией нефтяника, в ключевых городах компании были открыты лицейские ЮКОС-классы. Обычно туда шли учиться юноши и девушки, которые продолжали семейные династии и чьи братья и сестры, отцы и матери, бабушки и дедушки создавали компанию и работали на предприятиях ЮКОСа.
Я часто вспоминаю, как в самый сложный для нашего движения год к нам в летний лагерь на острове Липня приехали четверо вчерашних абитуриентов из Нефтеюганска.
– Анатолий Александрович, мы на всякий случай поступили в три бюджетных московских вуза. Посоветуйте, пожалуйста, где лучше остаться.
Надо сказать, что тогда не было такого понятия, как ЕГЭ, и для того чтобы поступить в несколько вузов, надо было реально пройти несколько вступительных испытаний.
Со временем образовательные программы «Новой цивилизации» стали охватывать все возрасты учащихся от первого класса школы до выпускного курса университета (см. рис. 1). Среди них:
• школьная игра «Демократическая республика»;
• молодежный фестиваль «Новая цивилизация»;
• летний игровой лагерь «Ньюландия»;
• клуб менеджеров социальных проектов «Новой цивилизации»;
• корпоративный студенческий клуб ЮКОСа «Новая цивилизация».
Все перечисленные программы была полностью самодостаточными. Но эффект от их комплексного внедрения на территории небольшого города в десятки раз усиливал каждую.
Некоммерческая франшиза «Новой цивилизации» как инструмент передачи разработанных технологий в регионы
Оглядываясь назад, понимаешь, что мы не допустили самой главной ошибки, погубившей многие детские и молодежные движения: не стали создавать ничего рядом с действующей системой образования, а пошли по пути содействия нашим коллегам-педагогам, работающим в области государственного дополнительного образования. Для тех, кто захотел, мы стали добровольными помощниками. Наш путь сотрудничества с регионами – путь некоммерческого франчайзинга.
Самый яркий пример коммерческого франчайзинга (франшизы) – это McDonald’s. В каком бы уголке мира вы ни оказались, везде вы найдете легкоузнаваемую торговую марку со знакомыми продуктами, приятным сервисом, едиными интерьерами. Секрет этого маленького чуда прост: основатели многие десятилетия строго придерживались определенного комплекса мер и организационных технологий. Вот лишь основные из них:
• единая рецептура (даже если она и меняется от сезона к сезону, то во всем мире сразу);
• единый фирменный стиль (включая вывески, мебель, форму продавцов, упаковку);
• единая культура обслуживания (быстро, вежливо, с улыбкой);
• единая система подготовки кадров;
• единый менеджмент;
• единая система контроля качества.
Передавая имя (а точнее, право на использование торговой марки), фирма передает региональным партнерам свою репутацию – по сути дела, поручается за них, предоставляя преимущества в конкурентной борьбе на рынке быстрой еды. За право использования торговой марки владельцы бренда McDonald’s получают вознаграждение. Примерно так работают все франчайзинговые схемы.
Мы позволили себе ввести понятие «некоммерческий франчайзинг», назвав так главный принцип своего сотрудничества с региональными партнерами «Новой цивилизации». Все, что мы делали и делаем до сих пор, действительно очень похоже на франчайзинг, кроме одного: мы не берем денег за право использования наших авторских методик и нашей торговой марки. Впрочем, после ареста Ходорковского от торговой марки «Новая цивилизация» некоторые вчерашние друзья стали бегать, как черт от ладана.
Традиционно нашим региональным партнером могло быть любое образовательное учреждение или орган управления образованием. Оптимальная схема – сотрудничество с управлениями, комитетами и министерствами образования субъектов Российской Федерации или с аналогичными структурами в крупных городах. При таком варианте мы брали на себя следующие обязательства:
1. Обучить педагогов области, края, республики или города основным системообразующим программам «Новой цивилизации», то есть, по сути, подготовить многопрофильный педагогический отряд дополнительного образования.
2. На договорной основе безвозмездно передать права на использование торговой марки, фирменного названия и авторских программ «Новой цивилизации» региональному партнеру с сохранением за собой права контроля качества. (Это было необходимо для защиты от профанации.)
3. Передать все имеющиеся в нашем распоряжении учебно-методические и информационные материалы региональному партнеру.
4. Профинансировать проведение одного фестиваля «Новая цивилизация» на территории партнера.
5. Профинансировать открытие экспериментальной площадки по клубной работе с менеджерами «Новой цивилизации».
Важно отметить, что при таком подходе мы не открывали филиалов «Новой цивилизации», не содержали армию бухгалтеров и администраторов. По сути, клуб «Новая цивилизация» становился ничем иным, как профильным кружком или студией уже действующего учреждения дополнительного образования.
Мировой скаутинг и «Новая цивилизация». Запоздалое признание
Активно поддерживая «Новую цивилизацию», Ходорковский не спешил разделять мой оптимизм по поводу трансформации нашего движения в Национальную скаутскую организацию России. Возможно, его действительно смешил образ «самоуверенных юнцов в коротких штанишках», прилипший к скаутам благодаря таким пионерским книжкам, как «Старая крепость»[10]. Возможно, как многим в России, ему не нравились само слово «скаут» и сквозивший за ним дух чего-то западного, ненашего – навязчивый стереотип, который советская пропаганда сумела вбить в сознание многих поколений советских граждан. А может, в Кремле просто понимали жизненную силу и огромную влиятельность Всемирной организации скаутского движения и уже тогда предупредили Ходорковского, что скаутинг им не нужен.
Между тем я всегда считал наш проект скаутским и шаг за шагом убеждал своих друзей – ключевых разработчиков «Новой цивилизации» – поддержать меня в этом. Когда стало очевидно, что разгром ЮКОСа неизбежен и бренд «Новая цивилизация» обречен на забвение в контролируемых государством СМИ, мы предприняли наивную попытку формализовать наше движение вне ЮКОСа – в пространстве Скаутского движения России и мира.
Надо сказать, несмотря на огромную популярность и востребованность наших детских программ, Ходорковский категорически запрещал менеджменту «Новой цивилизации» проводить самоокупаемые детские лагеря на деньги родителей.
«Не хватало, чтобы меня упрекнули еще и в том, что я на детях наживаюсь!» – невесело пошутил он, когда я предложил стратегию коммерческого развития проекта в регионах, где у ЮКОСа не было интересов. Позже это сослужило нам плохую службу: оставшись без корпоративных средств, мы были не готовы к переходу на самофинансирование.
Во Всемирном скаутском бюро нас также не ждали с распростертыми объятиями: кто-то целенаправленно распускал слухи о том, что мы вообще не скауты, а «Новая цивилизация» – рядовой проект подготовки молодых предпринимателей, то есть не воспитательное движение вовсе.
Чтобы опровергнуть эти слухи, мы специально приехали в Женеву в штаб-квартиру Всемирной организации скаутского движения и сделали развернутую презентацию своих программ перед экспертами с мировым именем, известными как в скаутинге, так и в современной западной педагогике. Вердикт нас более чем удовлетворил – Малек Габр, ведущий специалист скаутского мира в вопросах Скаутского Метода и Конституции Всемирного скаутского движения, так определил природу «Новой цивилизации»:
– То, что сделали наши русские друзья, это, безусловно, скаутинг. Причем скаутинг XXI века! Во многих вопросах, особенно в решении задач мотивации старших школьников, коллеги из России обогнали подавляющее большинство самых успешных стран мира, бесперебойно работающих со скаутскими программами.
Через год мы получили официальный сертификат – признание нашей организации в качестве члена ВОСД. Правда, нам пришлось разработать новый устав и создать де-юре на своей членской базе другое молодежное объединение – Российскую ассоциацию навигаторов/скаутов. Впрочем, как нам прямо дали понять чуть позже, Кремль волновало не название того, чем мы занимались, а суть.
Часть II
Педагогика воспитания свободной личности против авторитарных стереотипов
Синдром зомби: подчинять и подчиняться
Летом 2003 г. мы впервые начали новую для движения «Новая цивилизация» программу для молодых лидеров в возрасте от 18 до 30 лет. В наш кемпинг на Истринском водохранилище приехали 300 молодых людей из различных регионов России от Байкала до Поволжья.
Публика по своему возрасту и социальному статусу собралась достаточно разношерстная: в основном – до 60 % – студенты и аспиранты, а также предприниматели, госслужащие, молодые политики, главы администраций небольших поселений и т. п. Тем более интересно было понять, как все эти люди отнесутся к ролевой игре в демократию, рыночную экономику и гражданское общество. Подобные игры – правда, для старшеклассников – главный конек нашей педагогической практики. Но на этот раз практика оказалась обескураживающей
Первая часть смены состояла из занятий в летней школе с громким названием «Университет гражданского общества». Они проводились в формате лекций, встреч с интересными людьми и мастер-классов.
Вторая часть смены была отведена под вполне себе традиционную для «Новой цивилизации» ролевую игру, моделирующую деятельность бизнеса, власти и общественного сектора в масштабе всего кемпинга, превращенного на период игры в автономную молодежную республику. По итогам смены предполагалось провести видеоразбор полученного опыта.
Для большего куражу – чай, уже не с детьми играем в деловые игры! – наши игротехники придумали небольшую терминологическую провокацию: малые палаточные лагеря, где жили молодые люди, были специально названы «зонами», а старших на этих территориях назначили «комендантами зон». Шутки, к нашему удивлению, никто не заметил: зоны так зоны – организаторам виднее!
Ход проведения вполне стандартной деловой игры в выборы и самоуправление со взрослыми участниками ошеломил сначала нас, а потом и самих участников. Изучив и горячо приняв теорию гражданского общества, молодые люди начали деловую игру в демократические выборы и полностью подчинились собственным авторитарным моделям поведения. Причем бессознательно.
В результате – ровно через сутки после демократически проведенных выборов – 300 человек ненавидели свой парламент, свое правительство и местный бизнес.
Еще вчера такие милые молодые люди, прошедшие курс командного сплочения и певшие у костра незабываемое митяевское «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», как по мановению какой-то злой волшебной палочки бросились в бой без правил за власть в кемпинге.
Мы, организаторы и игротехники программы, передав управление кемпингом молодым лидерам (замечу – не детям!), находились, мягко говоря, в состоянии шока. Ситуация могла быть определена как преддверие смуты.
На первой же встрече с избирателями девушка из Питера, утвержденная в должности спикера парламента, отвечая на вопрос, как формировалось правительство и по какому принципу назначались министры, хамски заявила: «Вы что, читать не умеете?! На дверях все написано!»
Прямо как в рязановских «Небесах обетованных»[11]: «Пошли подскоком, говны собачьи!»
При этом всего за пару дней до избрания и назначения она обошла чуть ли не всех избирателей в кемпинге и каждому лично что-то пообещала. Агитация народа маленького, но гордого государства была проведена на высочайшем уровне.
В правительстве дела шли не лучше. Министры заперлись в административном здании, как Керенский в Зимнем дворце. Что они делали и какие решения принимали, не знал ни один человек в лагере. Лидеров общественного движения, в основном девчат, прогнали изо всех властных и представительских структур, обозвав шарлатанками, истеричками и дармоедками.
Те решили не сдаваться и, постелив на пороге столовой туристические коврики, объявили лежачую голодовку. Настоящую! Хотя и напрасную: пикет голодающих длинноногих красавиц всех только веселил. Переступая через лежащих у входа в столовую бунтовщиц, министры хихикали и подшучивали:
– Это у вас какая диета – политическая?
Нам же было не до смеха: над лагерем повисла гнетущая атмосфера злобы, разочарования, обиды и тревоги. Два часа на оперативке мы спорили: прекращать игру? Вмешиваться? Или ничего не делать? Меня так и подмывало воспользоваться благоразумно предусмотренной поправкой к Конституции, ввести прямое административное управление и прекратить весь этот бардак! Одним махом покончить с необузданной демократией, восстановить социальную справедливость, развести людей по зонам, вернуть им комендантов зон, счастье, взаимопонимание и «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!».
К счастью, решили ничего не трогать и предоставили молодым лидерам возможность самим решить свои проблемы. В это трудно поверить, но через два дня все проблемы были сняты. Запрудив центральную площадь кемпинга, возмущенный народ «построил» спикера по стойке смирно, не очень любезно объяснив зарвавшейся девушке, что для ее перевыборов достаточно поставить вопрос о доверии и закрыть тему за три минуты.
Парламент, убедившись, что народ не шутит, «построил» правительство. Неподкупные лидеры третьего сектора были восстановлены в правах и назначены судьями. Разобравшись с политическими проблемами, молодые люди без труда запустили экономические процессы, и до конца смены жизнь катилась как по маслу.
Наскочив друг на друга, как ежи, молодые лидеры «укололись», разбежались и стали держать классическую дистанцию, известную каждому начинающему психологу: и иголки не колются, и тепло вместе. А ведь мы чуть было не ввели антибиотик против авторитаризма, когда пик болезни был уже позади.
Позже мы вместе с ребятами проанализировали групповую динамику в нашем маленьком государстве. Во время конфликта властей с народом у молодых поселенцев четко обозначились три поведенческие линии: стремление подчинять, готовность подчиняться и – у наиболее многочисленной группы – полная социальная апатия. Мы назвали выявленный эффект синдромом зомби.
На любую конкурентную ситуацию реакция ключевых лидеров была исключительно агрессивной и деструктивной – не доказать в деле, что ты лучше, не убедить референтную аудиторию в своем преимуществе, а «уничтожить» или любой ценой дискредитировать политического противника.
В критической ситуации подавляющее большинство лидеров не только проявили полную неспособность к диалогу, но и, что гораздо печальнее для нас как для педагогов, продемонстрировали готовность пойти на любой подлог ради достижения политических целей.
Сделанные после школы выводы сильно пошатнули нашу уверенность в скорой победе гражданского просвещения и демократического воспитания на территории РФ. Во-первых, мы убедились, что, стремясь повлиять на окружающих, молодые демократические лидеры страны, искренне радеющие за гражданское общество и демократию, абсолютно бессознательно руководствовались авторитарными моделями поведения. Во-вторых, учитывая молодость наших участников, уровень их информированности об основах демократии и отсутствие опыта жизни в советский период, мы с ужасом думали о ментальности остальной части российского населения.
Говорят, московская телебашня в Останкино была спроектирована и построена по принципу ваньки-встаньки: если какая-либо неведомая сила сумеет пригнуть ее до земли, она все равно вернется в исходное положение. Как это ни горько осознавать, несмотря на многочисленные демократические прививки, наша страна, как лунатик, в любой момент готова вновь побрести к тоталитаризму.
Находясь под впечатлением от увиденного на Истре, осенью того же 2003-го я принял участие в дискуссии на встрече молодых лидеров России, США и Великобритании. Суть моего выступления, а точнее сказать, предупреждения заключалась в том, что не следует обольщаться переменами, произошедшими в России за годы после перестройки. Если что-то изменилось, так только в сознании очень узкого круга интеллигенции и деловых людей. Подавляющее большинство россиян, включая новую генерацию молодежи, остается в плену у авторитарных стереотипов поведения, а зачастую и тоталитарного мышления. Но самое главное – российская школа как производила, так и производит ментальность «советского человека», приученного видеть везде врагов, не иметь мнения, отличного от мнения партии, и привыкшего жить по формуле: «Придите, дайте денег и скажите, что делать»!
Мое заявление о российской системе образования, как о социальном конвейере, производящем «строителя коммунизма» в худшем понимании этого слова, вызвало бурю негодования.
В один голос организаторы уважаемой конференции начали уверять меня в том, что фундаментальным наукам лучше, чем в России, не учат нигде. Так то – наукам. Красному карандашу никто не мешает быть деревянным. Мне казалось, что я внятно говорил не об образовании вообще, а о системе воспитания и социализации нашего юношества, работающей так, словно выпускникам школ снова предстоит жить в вертикально устроенном СССР. Но на меня так отчаянно зашикали из президиума, что я поспешил закрыть тему и отошел от микрофона. В голове пронеслось: «А может быть, я не прав? Может быть, это паранойя?»
В перерыве меня окружила группа молодых людей, отучившихся за рубежом по обменным программам и вернувшихся в российские регионы:
– Вы их не слушайте. Вы даже не представляете, насколько все сказанное вами – правда!
Я успокоился. «Если у вас действительно паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют», – почему-то пронеслось в голове.
Такие схожие слова – такие разные ментальные модели
Синдром зомби не давал мне покоя. Не из учебников психологии, а из личного опыта я вдруг понял, что традиционное для базового педагогического образования поле ЗУНов – знаний, умений и навыков – надо срочно расширять знаниями об управляющих человеком скрытых ментальных моделях, самых тонких механизмах нашего бессознательного «софта».
Метод билингвального анализа таких важнейших понятий, как «семья», «воспитание», «народ», «общество», «деньги», «забота», «образование» и другие, показался мне очень перспективным. Суть эксперимента, проведенного американскими учеными, заключалась в том, что испытуемым школьникам из США и стран бывшего СССР предлагалось записать пять – семь ассоциаций, связанных с тем или иным общеизвестным термином. С помощью компьютерной программы ассоциации носителей русского и английского языков группировались и сравнивались. Результаты исследования, которое длилось десять лет и охватило тысячи старшеклассников, были изложены в докладе профессора Дэна Дэвидсона «Изменилось ли сознание». С разрешения автора я привожу часть данных, которыми он со мной поделился.
Изучив доклад Дэна, я наконец понял, почему нам иногда кажется, будто европейцы и американцы родом совсем с другой планеты. Главный вывод: употребляя одинаковые понятия, американские и российские школьники, как и десять лет назад, продолжают вкладывать в них далеко не одинаковые смыслы.
Меня поразила пропасть между подсознательными трактовками таких понятий, как «забота», «свобода», «порядок», «конкуренция», «власть», «воспитание» и «успех».
Слово «забота» у 30 % опрошенных россиян вызывало устойчивую ассоциацию с государством (рис. 2). И американцы, и русские одинаково сильно связывали заботу с семьей. У наших ребят значимость семьи в этом смысле зашкаливала почти до 35 %, намного опережая американцев с их 18 %. Но что самое удивительное: ни один американец вообще не подумал о государстве в привязке к понятию «забота» (0 % против 30 % у россиян). И это при мощнейшей системе социальной защиты самих американцев на государственном уровне!
Придумывая ассоциации к слову «свобода» (рис. 3), американские школьники вспомнили о своей стране (около 18 %), законе и гражданских правах (10 %). Ассоциирование закона с понятием «свобода» у наших школьников не преодолело и трехпроцентного барьера. Любопытно, но американцы слово «свобода» в два раза реже ассоциировали с демократией, чем наши дети.
Порядок (рис. 4) для россиян – это чистота (25 %), правительство и армия (18 %). Для американцев – прежде всего закон, правила (22 %), контроль и дисциплина (11 %).
«Власть» (рис. 5) у россиян ассоциируется с правительством и политиками (23 %), силой (15 %), президентом и лидерством (16 %). Американцы в понятие «власть» чаще россиян вкладывают такие смыслы, как «деньги» и «успех» (20 % у американцев против 8 % у россиян), «лидерство» и «президент» (13 %). Единодушие русские и американские школьники проявили в скептическом отрицании роли народа в исполнении властных полномочий: только 3 % россиян и 4 % американцев вспомнили о народе в привязке к понятию «власть».
По вопросу о «воспитании» (рис. 6) и россияне, и американцы дружно голосуют за семью (31 % и 36 %). А вот школе воспитание доверяют только наши подростки (26 % россиян против 5 % американцев).
Очень любопытно разделились трактовки термина «конкуренция» (рис. 7). 37 % россиян связали с этим понятием такие смыслы, как «деньги» и «капитализм». И американцы, и русские сошлись в том, что «конкуренция» – это схватка, борьба. Но при этом 31 % американцев (против 1 % у наших соотечественников) соотнесли конкуренцию с понятием «личность».
Но, пожалуй, самое главное концептуальное расхождение между российским и американским менталитетом проявляется в подсознательной трактовке понятия «успех» (рис. 8). Для американцев это прежде всего богатство и деньги (22 %). Для русского школьника успех – это много-много счастья, радости и удовольствий (более 35 %).
Сковывающие руки
Самые главные зомби в российских школах – это авторитарные учителя, каковыми до сих пор являются большинство преподавателей. При этом сами они, как и «учащиеся» школы молодых лидеров на Истре (см. главу «Синдром зомби: подчинять и подчиняться»), даже не догадываются об этом. Помните, основное достижение дьявола – то, что он убедил людей в своем отсутствии? То же самое и с авторитарным мышлением российского учительства.
Страсть делать все за своих воспитанников абсолютно неистребима в нашем педагоге. Хотя правильнее сказать – придумать и организовать все вместо детей. Самим же детям в основном остается самая скучная работа – следовать полученным указаниям.
Вирус авторитарного мышления бессмертен и интернационален точно так же, как и идеи воспитания свободной личности. В их противостоянии, возможно, заложена динамика развития всего человечества. Кто победит? Надеюсь, не Платон Афинский, утверждавший: «Никто никогда не должен оставаться без начальника – ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: всегда – и на войне, и в мирное время – надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо руководствоваться командами, например, по первому приказанию останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться, пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения поручений… Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от других людей, и даже не понимать, как это возможно (курсив мой. – А.Е.)»[12].
Приведу один из случаев авторитарного педагогического мышления, описанных Марией Монтессори.
«Однажды дети, смеясь и болтая, собрались вокруг миски с водою, в которой плавало несколько игрушек. В нашей школе был мальчик всего двух с половиной лет. Его оставили… в одиночестве, и легко было видеть, что он сгорает от любопытства. …Сперва он придвинулся к детям и попытался протиснуться в их среду, но на это у него не хватило сил, и он стал озираться во все стороны. …Взгляд его упал на стульчик, и он, видно, решил придвинуть его к группе детей и затем вскарабкаться на него. С сияющим личиком он начал пробираться к стулу, но в эту минуту учительница грубо (она бы, вероятно, сказала – нежно) схватила его на руки и, подняв над головами других детей, показала ему миску с водою, воскликнув: “Сюда, крошка, смотри и ты!”
Без сомнения, ребенок, увидав плавающие игрушки, не испытал той радости, какую он должен был испытать, преодолев препятствие собственными силами. Желанное зрелище не могло принести ему пользы, тогда как осмысленная попытка развила бы его душевные силы. В этом случае учительница помешала ребенку воспитать себя, не дав ему взамен иного блага. Малютка уже начал чувствовать себя победителем, и вдруг ощутил себя бессильным в объятиях двух сковавших его рук (курсив мой. – А.Е.). Столь заинтересовавшее меня выражение радости, тревоги и надежды растаяли на его личике и сменились тупым выражением ребенка, знающего, что за него будут действовать другие»[13].
Как видно, даже специально подготовленные педагоги, усвоившие теорию Монтессори, на практике не могли полностью избавиться от авторитарных привычек. Точно так же многие не понимали, где лежит грань между свободой и вседозволенностью.
«Устав от моих замечаний, учительницы давали детям полную свободу. Дети лезли с ногами на столики, ковыряли пальцами в носу, и к исправлению их не делалось никаких шагов. Другие толкали товарищей, и на лицах этих детей я читала выражение злобы; учительница же на все это не обращала ни малейшего внимания. Тогда я вмешивалась и показывала, с какой безусловной строгостью надо останавливать и подавлять все, чего нельзя делать, чтобы ребенок сумел ясно отличать добро от зла. …Задача воспитателя – следить, чтобы ребенок не смешивал добро с неподвижностью и зло с активностью, чем нередко грешила старая дисциплина. Это потому, что наша цель – дисциплинировать для деятельности, для труда, для добра, а не для неподвижности, для пассивности, для послушания (курсив мой. – А.Е.)»[14].
Как же, по мнению Монтессори, следует противостоять авторитаризму в педагогике?
«Наш долг по отношению к ребенку при всяком случае заключается в том, чтобы помогать ему овладевать полезными действиями, каких природа требует от него. Мать, кормящая своего ребенка и не делающая никаких шагов, чтобы научить его самостоятельно держать ложку и отыскивать ею рот… такая мать поступает неправильно. Она оскорбляет основы человеческого достоинства в своем ребенке, она с ним обращается как с куклой, а между тем это – человек, вверенный природою ее попечениям»[15].
Главное в методе Монтессори можно выразить двумя фразами. Его философия отражена в призыве: «О, Господи, помоги нам вникнуть в секрет детства, чтобы мы могли знать ребенка, любить и служить ему в соответствии с законами Твоей справедливости и следовать Твоей Воле!»[16] А о технологиях воспитания говорит девиз школы Монтессори: «Помоги мне сделать это самому».
Одним сказанное может показаться очередной декларацией. Другим – ключом к управлению детским коллективом. Пока мы как педагоги не предложим детям или молодым людям интересную для них деятельность, никакие приемы, слова и технологии не сделают нас эффективными воспитателями. Почему Скаутское движение в 2007 г. отметило свою сотую годовщину и при этом до сих пор остается одной из самых эффективных педагогических систем на планете? Потому что оно сумело предложить то, чем бредят все нормальные мальчишки и девчонки – приключения, походы, жизнь на природе. Все обучающие и развивающие «примочки» скаутов – это вагоны в составе развития личности, локомотивом которого является естественный мотив ребенка к освоению мира и путешествиям.
Надо отдать должное и Макаренко. Развитие его коммун было привязано к производственной деятельности. Только все достижения Антона Семеновича лежат не в русле воспитания работника коммунистического труда (построение коммунизма не может быть внутренним мотивом для подростка), а в умелой организации производственной жизни детского коллектива, каждый из членов которого был не винтиком в изобретенной Макаренко системе, а творцом, прорабом, менеджером, лично заинтересованным в эффективности всего производственного процесса.
Скучая вместе с нами на пришкольных участках, наши учителя – так же как и мы, ученики – отбывали трудовую повинность, как бы следуя учению Макаренко, не осознавая, что воспитывает не принудительный физический труд летней практики, а внутренний драйв ребенка к осознанной им лично, имеющей персональную конечную цель деятельности.
«Давая коммунару высокую квалификацию, связанную со средним образованием, мы в то же время сообщаем ему многие и разнообразные качества хозяина»[17], – подчеркивает Антон Семенович.
Трудовое, а по сути – предпринимательское воспитание в коммуне Макаренко было истолковано в советской педагогике как «производственно-профессиональная деятельность». По моему мнению, этот термин похоронил всю глубину идеи Макаренко. Он учил своих воспитанников не производству и не профессиональной деятельности, а менеджменту и эффективной организации труда на бизнес-предприятии. Судите сами – цитирую Антона Семеновича:
Читать бесплатно другие книги:
