«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го Побережных Виктор
Очнулся от холодной воды, хлынувшей в лицо. Захлёбываясь начал хватать воздух ртом, закашлявшись и отплёвываясь. Открыв глаза, увидел над собой те же улыбающиеся рожи. Правда к ним добавилось ещё одно лицо. Худощавое, с тонкими, нервными чертами лица. Именно такой тип лица называют породистым. Прямой, с лёгкой горбинкой нос, серые, почти стальные, глаза. Жёсткий, но не тяжёлый, подбородок и мягко очерченные губы, с ироническими складочками. Тёмно-русые волосы, слегка выбивались из под пилотки. Арийский красавец, блин.
— Встать можьете? — вдруг спросил он по-русски, с сильным акцентом. — Или вас добить, не мучая и не трайтитя своё времья?
С трудом, ворочаясь, на превратившейся в грязь, дороге я всё же поднялся. "Породистый" с лёгким прищуром наблюдал за моими мучениями и, дождавшись, когда я встану продолжил:
— Итак, "товарищ", что делать московский лейтенант енкаведе в лесу?
— Гулял, — буркнул я и рухнул, корчась от боли в почках, в грязь.
— Неверньий ответ, — услышал я сквозь боль, — но ничьего. Времья у нас вперьеди мньёго, вы ещьё поймьёте, что язик дан Богом чьеловьеку для разговора. Совсьем скоро, ви будьете просийть менья выслушайт вас, а я подумайт – стоит ли?
Продолжая загибаться от боли, мне, вдруг, вспомнились слова одного мужичка. Его, в лихие девяностые прижали братки и спас его тогда сосед, "старый каторжанин". При разборках, он унижая своего противника произнёс фразу, после которой тот потерял голову от ярости и, в итоге, проиграл. Я и брякнул:
— Ты, мразь, можешь мне только на хрен нагадить, а потом языком генеральную уборку сделать!
Сначала он непонимающе смотрел на меня. Потом, до него дошёл смысл моих слов! Что-то громко крича по-немецки стал, с помощниками, пинать меня со всей своей дури. Ударе на четвёртом или пятом, я перестал чувствовать боль. А потом перестал чувствовать что-либо вообще. Уже уходя в тёплую темноту, подумал: – Хорошо, вот и закончилось всё…
Я уже не видел, как уставшие топтаться по мне немцы, отошли в сторонку. Как прикуривая сигарету, один из них осел на землю, как будто из него выдернули скелет. Как второй схватился за автомат и сразу рухнул, корчась от боли и заливая дорожную пыль своей кровью. Как "породистый" попытался юркнуть в лес, до которого долетела только его пилотка, сопровождаемое облаком из крови, частичек мозга и костей черепа.
Опять боль. Да что же такое! Неправильные немцы, которые неправильно меня забили. Я надеялся, что ВСЁ. Забьют и конец. Не думаю, что на реальном допросе я продержался бы долго. А эти не профи из "гестапо", их можно заставить потерять над собой контроль. Но не получилось. Ну что я за чудак на букву «М» такой! Дёрнулся бы на мосту, пристрелили и делов-то? Так ведь нет. Бздёхнул, дятел. Потом погеройствовать решил, ерой, мля! И чего добился? Отпинать – отпинали, только теперь сбежать шансов просто «море» стало, ноль целых – хрен десятых! Мало того, что всё болит, чувствую, что обмочился впридачу. Видно хорошо по почкам попало. Ещё и тошнит жутко да качается всё почему-то. Ветки надо мной, матерится кто-то рядом и немцам выпуклую часть спины порвать обещает. НЕ ПОНЯЛ?!! ЭТО КАК? ЭТО ГДЕ Я?! Тут меня тряхнуло, боль стала просто невыносимой и я застонал. Передо мной появилось лицо красноармейца, чем-то напоминающее молодого Леонова.
— Товарищ лейтенант, очнулись? Потерпите, скоро остановимся и… — голос и лицо стали отдаляться и я снова отключился.
Пришёл в себя я уже утром. Или вечером? Нет, всё-таки утром. Пока думал об этом, стало гораздо светлее. Лежал я на ветках, укрытый чьей-то шинелью. Рядом похрапывало несколько бойцов. Попытавшись приподняться, чтобы осмотреться получше, но спину пронзила такая боль, что аж взвыл. Рядом кто-то зашевелился и передо мной появилось уже знакомое лицо красноармейца.
— Товарищ лейтенант, очнулись? Попить хотите? — и поднёс к моему рту булькнувшую фляжку.
Сделав несколько глотков, я почувствовал себя немного получше. Взглянув на добродушное лицо бойца, спросил:
— Где мы?
— За Деньгами мы находимся, тащ лейтенант.
— За какими деньгами? — охренел я настолько, что забыв про боль приподнялся. — Ты в своём уме, боец?
— Село так называется – Деньги. От Золотоноши двенадцать километров. Вот мы недалеко от него и находимся.
— Ффу. А я уж подумал, что с ума мир сошёл. Кстати, кто вы, и сколько?
— Четырнадцать человек, товарищ лейтенант. Мы из-под Чапаевки. Я и ещё двое артиллеристы, один танкист остальные пехота. Старший у нас был, старшина Волков, из пехоты. Он сейчас с тремя бойцами в село пошёл, продуктов добыть да обстановку узнать.
— А почему тогда был? — удивился я.
— Так вы же пришли в себя, — удивлённо посмотрел на меня боец. — Значит и командовать вам. А я, ефрейтор Золотинцев, Андрей Никанорович, санинструктор, 209 корпусной артиллерийский полк. И вот, товарищ лейтенант, это вам, — и положил мне на грудь кобуру и какие-то бумаги.
— Тут ваше удостоверение, мы у немцев забрали с их документами и пистолет их старшего. Вашему-то, конец пришёл.
— Ну спасибо, Андрей Никанорыч, а то как голый без оружия.
Кривясь от боли, я достал из кобуры пистолет. Это оказался "вальтер". Красивая машинка! Умеют всё-таки немцы оружие делать.
— Слушай, ефрейтор, давай попробуем меня поднять, — попросил я его. — Не можете вы меня всё время тащить.
— Давайте, товарищ лейтенант, только аккуратненько. Уж очень сильно вас избили. Мы когда подошли, подумали что вас насмерть забили.
— Ладно, давай пробовать.
Было очень, очень больно. Но гораздо лучше, чем я ожидал. Расхожусь. Вспомнилась родная армия, как схлестнулись после учебки с казахами, "державшими" полк. У нас тогда не "дедовщина" рулила а "землячество". Почти так же я себя тогда чувствовал. Проковыляв в сторонку, справил малую нужду, внимательно следя за "процессом". Слава Богу, крови не было! Значит почки не отбиты. Подташнивать продолжает, но не слишком сильно. Значит – сотрясение не слишком серьёзное. Вернувшись к лежанке, я прицепил на ремень кобуру с "вальтером". С оружием начинаешь чувствовать себя человеком. Постепенно встали другие бойцы, посматривая в мою сторону. Ясненько. Нервирую я ребят. Лейтенант из "органов", это серьёзно. Я бы на их месте тоже нервничал. Ладно, надо знакомиться с бойцами и определяться с дальнейшими действиями. Если честно, то не хочу я сразу через линию фронта идти, не хочу – и всё! Мне за моих поквитаться хочется. Только вот чт я могу? Да ничего! Полуинвалид, мля! Придётся засунуть свои хотелки и делать то, что должен, выходить отсюда как можно быстрее. А фрицам я ещё попомню ребят! Кровью умоются и не один раз! Ладно, нужно налаживать контакт с бойцами и уже потом определяться с будущим. Может что-то нужное узнаю.
— Товарищи красноармейцы, давайте, садитесь поближе, будем знакомиться. Но сначала – спасибо вам, братцы! Не забуду, что вы мне жизнь спасли. Если когда что-то понадобится, чем смогу – помогу, — глянув на мужиков заметил, расслабились бойцы, разговорились. Ну и хорошо. Контакт налаживается, дальше будет видно. Из рассказов бойцов картинка складывалась не очень хорошая. Немцы ворвались в Чапаевку неожиданно. Наши не успели оказать никакого серьёзного сопротивления, как всё было уже закончено. Да, херовенько всё получается, сейчас немцам раздолье, открытое пространство впереди. Ладно, не буду забивать себе голову, стратега из меня всё равно не получится, дождусь отсутствующего старшину, тогда всё и решу.
Минут через пятнадцать, стало почти совсем светло и, наконец, появился старшина с бойцами. Шли не с пустыми руками, значит заморить червячка теперь есть чем. Старшина Волков, оказался крепким мужиком, лет тридцати пяти. По тому, как на нём сидела форма, по всем движениям было ясно – кадровый. Насколько я знаю, часто именно такие старшины командовали взводами, а не лейтенанты. Если установлю контакт с ним, то будет совсем хорошо. Пока ели, заметил, что он постоянно посматривает в мою сторону. Поев и дождавшись, пока старшина тоже закончит "приём пищи", я предложил: — Старшина, пойдём перекурим, если угостишь?
Понятливо улыбнувшись он встал а я, кряхтя как старый дед, стал совершать процесс становления на ноги, отказавшись от предложенной помощи. Отойдя шагов на двадцать, сели на ствол упавшей берёзы, я взял у Волкова "беломорину" и мы дружно задымили. Сделав несколько затяжек, я не глядя на него сказал:
— Спасибо, старшина. Никогда не забуду этого, слово даю, — и только тогда взглянул на него. Встретившись взглядом, Волков минуту помолчал и ответил:
— Да не за что, тащ лейтенант. Мы сделали то, что и должны были делать. А можно вопрос?
— По глупости я попался им. А потом постарался сделать так, чтобы они меня на месте порешили. Нельзя мне к их спецам попадать, старшина, нельзя.
— Да не про это я спросить хотел. Мне интересно, что вы такого сказали их старшему, что он так озверел? — на лице старшины был неподдельный интерес.
Ну я и рассказал ему. Ржали мы с ним вместе, только мне больно было, блин. Потом перешли к серьёзному разговору.
— Думаю, старшина, выходить к нашим. У тебя карта есть?
— Есть, товарищ лейтенант, — и протянул мне планшетку. — Возьмите, я её у мёртвого майора-артиллериста взял.
Развернув карту и попросив Волкова показать где мы находимся, я задумался. Получалось так, что я изначально выбрал неверный путь. Направляясь по этой стороне дороги, я выходил к безлесой местности, а без его прикрытия уйти шансов нет. Если верить карте, то нужно идти совсем в другую сторону, на северо-запад и не слишком далеко от Днепра а потом, обойдя Золотоношу, выдвигаться восточнее.
Обрисовав ситуацию старшине, спросил его мнения. Немного подумав, он согласился, но выдвинул пару идей:
— Товарищ лейтенант, видите этот мост? Немного ниже его нам было бы лучше всего пройти. Обойдя вот это и это сёла, мы выйдем к окраинам Золотоноши с запада. Заодно и обстановку узнаем. А потом, как вы и показали, тем путём, на Домантово и Дмитровку.
Посмотрев на предложенный старшиной маршрут согласился, что так будет, как минимум, быстрее.
— Ладно, старшина, так и поступим, поднимай бойцов.
Пока я морщась и кряхтя добрёл до полянки, старшина уже построил бойцов. Сообщив, что идём к нашим, но только как "нормальные герои", т. е., в обход, я проверил вооружение отряда. Вполне прилично! Один ручной пулемёт Дегтярёва, с двумя целыми дисками, три ППД, восемь МП и четыре немецких Kar98. Гранат было 12 штук, четыре "феньки", остальные "толкушки", патронов к карабинам и автоматам было предостаточно. Взяв себе один МП, с шестью магазинами в двух подсумках, я скомандовал выдвигаться.
Неприятно понимать, что ты "самое слабое звено". Идти нормально я ещё не мог, поэтому шли очень медленно. Радовало одно – с каждой минутой чувствовал себя всё лучше. Видимо мышцы, когда работают, быстрее в норму приходят. Только вот синяки всё страшней становились, а левое ухо напоминало, формой и размером, хороший беляш. Через пару часов мы, наконец, вышли в район моста. Оставив большую часть бойцов поглубже в лесу и назначив часовых, я, старшина и ещё один боец выдвинулись к мосту.
Всё-таки умеют немцы быстро наводить порядок! У моста, с обеих сторон, уже были устроены пулемётные гнёзда, обложенные мешками с песком. А поближе к реке, стояло две больших палатки. Насчитали мы семнадцать человек, включая старшего, то ли унтера, то ли фельдфебеля. По дороге одна за другой пылили машины и телеги с немцами. Очень много было санитарных машин, это доставляло мне особенную радость. Хорошенько всё рассмотрев, мы решили возвращаться. В "лагере", хорошенько поспорив, мы приняли план. Переходить дорогу решили немного подальше, в сумерках. А уж потом, по той стороне дороги, выдвинемся к реке. А пока приказал всем, кроме часовых спать. Поднялись уже в сумерках, покушав, выдвинулись к дороге и тут я растерялся. В сторону моста, неторопливо пилил какой-то шикарный немецкий автомобиль, в сопровождении двух мотоциклов и грузовика. Мама моя родная! Неужели мы пропустим какую-то "шишку" просто так? Посмотрел на старшину и понял, он думает о том же. Быстро распределив бойцов, мы приготовились "поприветствовать" немцев. Открыть огонь решили в момент, когда легковушка поравняется с пулемётным гнездом. Ну, ещё чуть-чуть и начнём!
Глава 18
Блин, ладони вспотели так, будто водой полили и трясти начинает как ненормального. Приподняв голову посмотрел на ту сторону моста и вздрогнул. Твою ж мать! С той стороны, из-за поворота, к мосту выходила пешая колонна людей, одетых в нашу форму. Пленных ведут! Да нахер мне не нужна эта машина, пусть живёт п…р! Повернувшись к старшине показываю – отбой и начинаю отползать в лес. Справа и слева слышен шорох, другие мужики тоже отползают, ну всё, достаточно углубился. Поднявшись быстро подхожу к старшине.
— Волков, хрен с ней, с машиной. Там наших ведут на запад, лучше их освободим. Сейчас быстро несётесь на два километра дальше по дороге и занимаете позицию. Я быстро не могу, поэтому поплетусь потихоньку. Если не успею, действуйте по обстановке. Всё, выполняйте.
Старшина, кивнув, быстро исчез за деревьями вместе с бойцами, только ветки протрещали. А я, я как старый дед, кряхтя и жалуясь на жизнь, поплёлся за ними. Обидно было жутко! В своих мечтах я уже видел себя героем, который убил чуть ли не самого Гитлера. Обломитесь, товарищ лейтенант! От меня до дороги было не слишком большое расстояние, поэтому кое-какие звуки до меня доносились и стало понятно – колонна пленных меня догнала. Идут почти с моей скоростью, может немного быстрее. Чёрт, так к месту засады одновременно дойдём. Ну не могу я быстрей! Пока лежали у дороги, было нормально, почти ничего не болело. А как опять начал двигаться, хоть плачь! Как же качественно меня отмудохали те гады! Талантливые, падлы. Каратисты хреновы. О, пока ворчал колонна меня обогнала, ну и хрен с ним. Мужики справятся.
Пока жаловался на судьбу, колонна дошла до места, я это не увидел, услышал. Несколько длинных очередей, пара коротких и всё. Проковыляв к дороге увидел, толпу человек в пятьдесят, рядом с которыми стояли Волков с остальными бойцами. Ещё толком не выйдя на дорогу я заорал:
— Какого хрена стоим?! Все с дороги! Туда! — и махнул рукой в нужную сторону. — Быстрее!
Ко мне подскочил Золотинцев с каким-то бойцом и, подхватив под руки, быстро потащили за остальными. Километра через полтора остановились на небольшой полянке и я, наконец, осмотрел освобождённых бойцов. Многие были ранены, избиты. Все бли уставшими, но какими-то неестественно весёлыми. Смех, шуточки, по-видимому отходняк у всех начался. Подозвав Волкова поинтересовался, как всё прошло. Оказалось очень просто. Немцев было всего шесть человек. Четверо с винтовками, двое с автоматами. Они даже вякнуть не успели, как перешли в разряд трупов. А потом я появился, вот и вся "операция". Ладно, спасли людей и сами никого не потеряли, только и план наш менять придётся. Хотя почему менять? Ни одному здравомыслящему немцу и в голову не сможет прийти, что мы перейдём реку рядом с мостом! Так что план сохраняется.
— Ясно. Значит так. План менять не будем. Пойдём как запланировали. Сейчас делаем вот что. Золотинцев пусть осмотрит людей, если нужно окажет посильную помощь. Ты переписываешь всех освобождённых: имена, звания, из каких частей. На всё даю полчаса. Успевай. И сразу выдвигаемся. И пусть кто-нибудь из бойцов, покрепче, будет рядом со мной. А то из меня ходок, — и я скрипнул зубами от злости.
— Ясно, товарищ лейтенант. Разрешите выполнять?
— Действуй, старшина, действуй.
Не через полчаса, но мы вышли и уже по темноте были у реки. До моста было метров триста, он скорее угадывался, чем был виден. Только огоньки возле палаток, выдавали присутствие немцев, да проходящая, очередная, колонна техники.
Да, переходить реку, даже небольшую, ночью и осенью. Бр-р-р. Мне не понравилось! Часа через три, мы были в запланированном месте. Подыскав подходящую полянку, расположились на отдых. Старшина, без напоминания, назначил часовых и распределил дежурства. Сев с ним в сторонке, принялся изучать его записи. Всего освободили сорок семь человек, из них: рядовых – 40, сержантов – 1 и 6 человек оказались гражданскими. То-то мне их вид странным показался! Все рядовые были из одного стрелкового полка, а сержант – сбитый лётчик. С тяжёлыми ранениями нет никого, говорят, таких немцы добили. Полностью здоровы 17 человек.
— Всё ясно. Так, старшина, пригласи мне лётчика, побеседую, а там видно будет.
Лётчик оказался невысоким, худощавым пареньком, с огромным синяком под заплывшим правым глазом.
— Старший сержант Павлов, — доложился он подойдя ко мне.
— Садись, сержант. Как по зовут-то тебя, "сокол"?
— Олег, товарищ лейтенант, — вздохнув ответил тот, — да и какой из меня "сокол", без моего "ЛаГГа"?
— Давно из училища?
— Двадцатого июня в часть прибыл, а потом… Сами понимаете.
— Да уж, понимаю. Посмотри по карте, что можешь полезного рассказать?
— Позавчера наши были вот здесь и здесь. А как сейчас всё обстоит я и не знаю.
— Понятно. А как в плен попал? — увидев, как переменился в лице "летун", поспешил его успокоить. — Не напрягайся ты так. Всё нормально будет. Мне просто важно знать обстановку.
— Сопровождали "бомберов", должны они были переправу бомбить у Черкасс. Навалились "мессеры" а нас четверо против их двенадцати. Да и "ЛаГГи" наши, — он махнул рукой. — На высоте мы бы поборолись, а так…! Но троих мы ссадили, а остальные – нас. Прыгнул с парашютом, не успел отстегнуться как получил прикладом в морду. Оказалось сел прямо к немцам, а нам говорили что здесь наши. Вот и всё, товарищ лейтенант.
— Ладно, Олег, иди, — да и что мне ещё мог сообщить этот летун? Ничего.
Да, грехи мои тяжкие, что же делать? Блин, я ж теперь за всех этих людей отвечаю. Почему пропала уверенность в том, что я поступаю правильно? Делать всё, как и планировали или изменить планы? Нет, лучше буду идти согласно плану. Как будет, так и будет!
Огляделся. М-да, картина Репина "Приплыли".Толпа молодых мужиков, почти без оружия, без снаряжения. Пять шинелей на всех, а ведь осень. Благо сейчас не холодно и сухо. А что будет завтра? Так, нужно узнать обстановку, а поэтому:
— Старшина! Слушай сюда. Отбери ребят, нужно разведать обстановку и, по возможности, достать продукты. А то сам понимаешь, долго не протянем. Сам не ходи, не нужно. После ухода людей, выставь секреты. Пусть понаблюдают. Да, пусть в городе толком осмотрятся, мало ли что? Времени на всё про всё, не больше четырёх часов. Не вернутся – мы уходим, а отсутствующие переходят в разряд изменников Родины, со всеми вытекающими… Если вопросов нет, то выполняй!
Через несколько минут увидел, как в лес ушли четверо бойцов, а немного погодя ещё двое. Вот и ладненько. Теперь остаётся ждать и, ближе к вечеру, идти дальше.
Часа через три, вернулась одна из групп. Это были бойцы, ходившие в село Ольхи и ожидавший их в секрете. Пришли они не с пустыми руками и это очень радовало. Подозвав к себе ходивших в село, принялся за расспросы. Ситуация складывалась следующая. Немцев в селе нет. Так, заехали, набрали продуктов, прошлись по улицам и всё. Толком местные ничего не знали, дали продуктов и всё. Единственное, что они ещё узнали, что по дороге от села Коробовка постоянно идут немецкие машины на Золотоношу. Так, значит переходить дорогу нужно будет ближе к вечеру, когда движение ослабнет. Хорошо, перекусим, дождёмся посланных в город и будем выдвигаться. Позвав Волкова и летуна, обсудили сложившуюся ситуацию и они согласились с моим планом по дальнейшим действиям. Пока мы сидели в сторонке, бойцы позаботились о еде. Порция сала и хлеба, доставшаяся мне была мизерная, но лучше что-то, чем вообще пустой желудок, а три порции отложили для отсутствующих ребят.
Решил немного подвигаться. Было больно, но если не делать резких движений, то вполне терпимо. Проблемы возникали, когда пытался двигаться быстрей – слишком сильно начинала болеть поясница. Блин, могло быть, конечно и лучше. Но ведь могло и хуже оказаться, так что, не буду гневит Бога. Спасибо, что сохранил мою дурную голову!
Подсел к бойцам, которые над чем-то дружно похохатывали и только стал вникать в суть веселья, как раздался сигнал тревоги – один из часовых заухал филином. На полянку выбежал один из бойцов, ходивших в город и тот, которого оставляли в секрете. Найдя меня взглядом, "горожанин" подбежал ко мне и, задыхаясь выпалил:
— Товарищ лейтенант… Семён… падла… к… немцам… утёк… уходить… нужно!
Зло глянув на старшину я скомандовал:
— Подъём, бойцы! Быстро выходим. Старшина, идём через дорогу прямо сейчас. Двух человек в передовой дозор, двоих в сторону города. В случае чего, в бой не вступать! Сразу идти к отряду. Ясно? Если да, то выполнять!
Да, спешить в моём состоянии нелегко, но я старался. До дороги добрались быстро, на наше счастье она пустовала, поэтому без проблем оказались на другой стороне. Неприятные минуты испытали только пока дорогу пересекли последние два бойца, которые прикрывали нас со стороны города. И то, только потому, что послышался далёкий гул моторов. Но, слава Богу, обошлось! Уже двигаясь дальше, я подозвал бойца, вернувшегося из Золотоноши, чтобы он мне всё рассказал. Из его рассказа получилось следующее.
Безгачев, такая фамилия была у предателя, и Тарасов, без проблем вошли в город. Подойдя к одному из крайних домов они постучались и им открыл молодой парнишка. Тот накормил их и рассказал, что немцев в городе немного, что в здании городского отдела НКВД расположилась то ли полиция, то ли ещё кто, но форма отличается от обычных солдат. Немцы никого не трогали, только расстреляли нескольких раненых милиционеров и военных, которых назвали комиссарами. С 10 вечера до 6 утра, без специального разрешения по городу ходить нельзя, так комендант объявил. Ещё сказал, что сильного боя в городе не было, только где дорога на Черкассы, там долго наши сопротивлялись, но их перебили. Обсудив новости, бойцы решили, что для полного прояснения им нужно самим получше оглядеться на месте. Немного походили по городу, один раз видели трёх немцев – патрульных. А потом Безгачев сказал, что сходит в туалет и пропал. Не найдя его, Тарасов подумал, что тот просто дезертировал и решил в одиночку посмотреть, что происходит в центре. Выйдя на площадь, он увидел большое здание с фашистским флагом, в которое заходил Безгачев. Тарасов сразу бросился назад. Вот и весь его рассказ, если убрать ругань и обвинения самого себя в близорукости. Поблагодарив разволновавшегося бойца и объяснив, что он ни в чём не виноват, а поступил абсолютно правильно я задумался. А что будут делать немцы, не найдя нас на месте? А проверять донос твари они будут обязательно. Начнут ли они нами заниматься или плюнут, в надежде на то, что в другом месте нас перехватят? Но в любом случае они сообщат о нашей группе повыше. Наверняка их внимание привлечёт и моя персона. Лейтенант НКВД из Москвы. Мало ли какой информацией я могу владеть? М-да. А ведь из-за меня они могут и постараться найти наш отряд. Чёрт, не было печали! Ну откуда берутся эти уроды, готовые продаваться врагам твоей страны? Я бы мог его хоть как-то понять, если бы он сломался в лагере, но так просто… Не понимаю. Ладно, лирику побоку, нужно думать, что делать дальше, да и передохнуть пора. Объявил привал и, подозвав Волкова и летуна сел думать над картой. Как назло, вокруг было много сёл и мало леса, а скоро и без карты останемся. Заканчивается она километров через десять. Но думай не думай, а что-то делать нужно. Заодно решил обговорить одну проблему.
— Товарищи, есть ещё один момент. Я вам приказываю, в случае, если моё попадание в плен будет неизбежным, а я буду не в состоянии покончить с собой, вы будете должны меня застрелить, — поглядев на их обалдевшие лица, я, горько усмехнувшись, продолжил. — Мне нельзя попасть в плен, вот здесь, — я постучал себя по лбу, — есть информация, которая ни в коем случае не должна попасть к фашистам. Вам всё понятно? Ну, тогда я рассчитываю на вас.
— Товарищ лейтенант, если вас ранят, вас можно оставить в какой-либо деревне?
— Нет, Олег, если не будет возможности взять с собой, то добейте. Я не шучу, это именно приказ. Только вы это, меня прям сейчас не шлёпните, а то решите, что меня прямо сейчас немцы возьмут.
Невесело посмеявшись, мы подняли бойцов и направились дальше. Судя по всему, идти нам предстояло много и долго.
— …никаких следов, — закончив доклад, Берия закрыл папку.
— Значит вы говорите, что нет никаких подтверждений того, что он у немцев? Но ведь нет и обратной уверенности, так? — не дожидаясь ответа Сталин продолжил. — Значит и такую возможность мы не должны сбрасывать со счетов. Что ж, будем надеяться на лучшее. А вот по другому вопросу…
Глава 20
Блин, ну зачем тебе этот овраг? Ну ненужен он тебе! Фу-у-хх. Пронесло! Не спустился. Да, вот бы фриц охренел! Спускается в овраг, а там 60 обросших русских рыл! Вот бы веселуха была! Особенно если учесть то, что в ста метрах от облюбованного нами оврага остановилась немецкая танковая часть. Машин тридцать, плюс грузовики с солдатами и бочками с горючкой. А ведь хотели только "передневать", идём-то по ночам, в основном. Пришлось нам из леса от Днепра уходить в степи. Видимо та тварь, что в Золотоноше к немцам ушла, что-то красивое им напела. Иначе зачем бы фрицы, не меньше двух рот за нами послали? Хорошо без собак, иначе бы не ушли. Пока драпали, всё думал, как уйти? И решил по-идиотски, в открытую степь! А что? Оторвались мы не слишком далеко, сёл вокруг полно, чёрт его знает, что впереди быть может? А наш рывок в степь они навряд ли ожидают. Один, или с ребятами старшины, я бы ушёл спокойно. Но с освобождёнными… Слишком много людей при минимуме оружия, шансов почти нет. Вот и идём четвёртый день по степи. Да ещё погода напомнила, что уже октябрь. Холодина-а-а. Жуть. Все попростывали, один боец, похоже, вообще воспаление лёгких заработал. Второй день несём. Успокаивает, что фронт всё ближе. Похоже день-два и доберёмся. Только собрались вчера выходить, как эти падлы, железные, понаехали. Не могли подальше встать, гады. Ладно, ещё часик и попробуем вылезти. Если останемся на месте, боюсь совсем не дойдём. Последняя еда вчера кончилась, воды почти нет да и холоднее становится, вон и снежинки иногда летают. А из-за этих, и костёр не разожжёшь, отблески увидят. Ну почему, когда до цели всего ничего, начинаются проблемы? А нам ещё линию фронта переходить. Поползу-ка я в назад, надо поднимать всех, иначе точно замёрзнем, нахрен!
Оптимист я, блин, один-два дня и у наших. Как же. Три дня добирались. Но добрались! А теперь, странное ощущение – до немцев и до наших одинаковое расстояние, и одни и другие стреляют, причём по нам. А на душе – радость! Бред, но так оно и есть. Добрались, на свои задницы. Если бы не наш "сокол", то и стрельбы не было бы. Так этот "пернатый" ухитрился выстрелить, когда мы ползли по нейтралке! Щас лежим, наслаждаемся! Хорошо ещё никого не задело, иначе бы я не знаю, что с Олегом бы сделал. Не сокол он, а дятел! Причём тот, который бетонные столбы с деревьями, путает! Господи, пронеси, а? Тебе же не трудно. Нам осталось-то всего ничего, каких-то сто метров! Я же не наглею, редко обращаюсь. Помоги, ладно? Господь похоже слышит, потому что стреляют только из лёгкого, ни пушки, ни миномёты не подключались. Ладно, поползём дальше, старшина уже рожи корчить устал, Джим Керри ты наш, заросший. Блин, представляю, как мы выглядим сейчас. Вот особисты охренеют, пытаясь понять, и кто же это такие приползли? Чёрт, колени, локти и брюхо, по моему, уже до мяса стёр! Не-е-е. Доберусь, получу люлей и больше никуда из кабинета! Ну это всё нахрен! Пусть воюют и командуют те, кто умеет. Хотя, даже я научился. Немного, но научился. Ага. Бруствер вижу. Так, где тут у меня белый клочок от белья был, вот он родненький! Ща увидят…
— Стой, стрелять буду!
— Не стреляй! Лежу спокойно. Я лейтенант госбезопасности Стасов с группой. Прорываемся из окружения от Золотоноши. Позови…
— Лежи, я сказал! — и в другую сторону. — Товарищ старшина. С той стороны ползли, чем-то белым машут. Говорят от Золотоноши и что лейтенант госбезопасности с группой.
— Молодца, Петров. Щас разберёмся, кто и откуда. Валеев, дуй к ротному, доложи, пусть пришлют людей.
Б..дь, скорей бы, пришли. Холодно и фрицы опять огонь усилили. О, идут, наконец-то! Родные, побыстрее.
— Кто здесь? — негромко позвали хриплым, простуженным голосом
— Лейтенант госбезопасности Стасов с группой.
— Сколько вас?
— Со мной 60 человек, но если не поторопитесь, станет меньше!
— Ну ты, юморист, — в голосе послышалась злость. — Слушай сюда! Щас по одному подползаете. Руки с имеющимся оружием вытягиваете над окопом. После разрешения, спускаетесь. При малейшем неправильном движении, все будете уничтожены. Понятно?
— Понятно, понятно.
— Ну раз понятно, то давай, первый…
Кое-как расстегнув ремень, обмотал им автомат и пополз. Только вытянул руки вперёд, как оружие забрали и сразу шёпот: — В окоп.
Спустился и не успев встать, оказался уткнутым в землю лицом и связанными руками.
— Встать, не выпрямляться, — рывок за связанные руки и толчок чем-то твёрдым в спину. — Вперёд, голову не поднимать.
Сделав несколько шагов и услышал – "конвейер" заработал.
Через час, я сидел в низком блиндаже на деревянном чурбачке, перед столом, накрытым куском брезента, за которым сидел плохо различимый человек. Освещался блиндаж неярко корящим светильником. Пламя постоянно колыхалось и толком рассмотреть что-либо не получалось. На столе лежали мои немногие вещи. Автомат с подсумками, "вальтер" и планшетка, содержимое которой внимательно изучал неизвестный.
— Итак, вы назвали себя лейтенантом Стасовым? — наконец услышал я голос.
— Да. Удостоверение в нагрудном кармане гимнастёрки. Ваши бойцы, почему-то не обыскивали меня.
— Исаков, проверь, — из-за спины вышел невысокий, крепкий сержант, достал моё удостоверение и передал "дознавателю". Тот глянул внутрь, потом пулемётной очередью, посыпались вопросы:
— Старший группы?
— Транеев.
— Медик группы?
— Олеся Богданович.
— Блондинка из поезда?
— Света.
— Любитель чтения?
— Николай Смирнов.
— Хорошо. Исаков, выведи задержанного на улицу. Да поаккуратнее, без грубости.
Эх. И всё равно – хорошо. До своих добрался, теперь можно и расслабиться. Интересно, а где мои бойцы? Блин, как бы с ними чего не было. Сейчас со мной разберутся, нужно будет позаботится. О, уже назад зовёт. Быстренько же разобрались. Или нет?
— Да, похоже вы именно лейтенант Стасов. Ответы на вопросы вы дали правильные, но, сами понимаете, пока вы под арестом. Я старший лейтенант Чешинский, начальник особого отдела 745-го стрелкового полка 141-й сд. Сейчас за вами придут. Курите?
— Уже нет, товарищ старший лейтенант. Пообещал бросить, пока полз, — и невесело улыбнулся.
— Ясно, — старлей взглянул на меня. — Исаков, сделай нам чайку.
Через пару минут, я уже грел руки о кружку с горячим, крепким чаем.
— Товарищ старший лейтенант, что с моими людьми? В планшете полный список, кто из какой части. Они мне жизнь спасли, не хочу, чтобы у ребят проблемы были, — и отхлебнул глоток сладкого, до приторности, чая.
— Не переживай, лейтенант, с ними всё нормально будет, — особист махнул рукой. — Одно то, что они вместе с тобой выходили, говорит в их пользу. Так что зря волнуешься. Скажи одну вещь, лейтенант. Старшине Волкову и младшему лейтенанту Павлову, ты действительно отдавал приказ, в случае угрозы твоего пленения застрелить тебя?
— Да, товарищ старший лейтенант, — я ещё хлебнул чая. — Но это в случае, если я сам был бы не в состоянии это сделать. А что?
— Ничего, лейтенант. Молодец.
Тут открылась дверь блиндажа и вошедший спросил у вскочившего особиста:
— Где он?
— Вот, товарищ майор?
Тот резко повернулся ко мне:
— Стасов?
— Так точно, — попытавшись вытянуться ответил я и зашипел от боли, облив себя чаем.
— Собирайтесь. Чешинский, идешь с нами. Давайте быстрей, скоро светает.
М-да, Стасов-то я Стасов, но ни оружие, ни документы мне не вернули. Да и иду, фактически, под конвоем – два бойца с майором да Исаков со старлеем. Пока шли по окопам да ходам сообщения, заметил интересный момент. Немецкие окопы сделаны лучше, комфортнее для солдат. Тут идёшь, месишь грязь на дне, а у них щиты деревянные, стены укреплены. Пока лезли ночью, насмотрелся. И ведь вроде наступают, а комфорт поддерживают такой, будто долго сидеть хотят, гады. Интересно, наши когда-нибудь научатся такому отношению к своим солдатам? Наверное нет, увы. О, кажись пришли. Поднявшись из последнего хода сообщения, мы обошли небольшой холм и я увидел две стоящие машины: полуторку и "эмку". Усадили меня на заднее сиденье "эмки" "ласково" зажав плечами бойцов майора. Сам он сел впереди и мы поехали. А полуторка, со старлеем и ещё несколькими бойцами, следом. Вот и начинается "романтика" общения со своими "коллегами". Скорей бы в Москву! Олеську увидеть.
Глава 21
Иногда я начинаю всерьёз задумываться, а не зря ли меня спас старшина с бойцами? Может было лучше, для меня, если бы немцы тогда "затоптали"? Тогда бы не было этих изматывающих допросов, осмотров врачей, анализов и т. д. и т. п. Я уже не знаю, ни какое сегодня число, ни, даже, день или ночь на дворе. Круглые сутки яркий свет в камере и никаких окон. Только лица "посетителей" меняются, а больше ничего. Сначала я злился, потом просто зверел, был момент, когда хотелось сдохнуть а сейчас – безразличие и вяленькое любопытство. На сколько меня ещё хватит? Сижу, гляжу на лоснящуюся рожу, задающую очередные, идиотские вопросы и думаю. А что мне будет, если я возьму и ткну его в глаз его же собственным карандашом? Только я собрался перейти от теории к практике, как из-за спины раздался голос:
— Капитан, оставьте нас.
Морда вскочила и убежала, а передо мной появилось лицо Лаврентия Павловича. Даже не сделав попытки встать, я тупо, без малейшего интереса, смотрел на него. Берия молча меня разглядывал, будто пытался найти во мне какие-то изменения и то, что он видел ему нравилось. Не представляю, как мой нынешний облик может понравиться, да ещё наркому. Почти всесильному человеку. Не понимаю. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что мне что-то говорят, но Лаврентий Павлович, видимо прекрасно понимал моё состояние. Поэтому заметив, что я "вернулся", он начал сначала:
— Всё, Андрей Алексеевич, всё. Закончились ваши мучения. Сейчас вас отвезут домой, пару деньков отдохнёте и за работу! К вам больше не имеется вопросов по последним событиям. Во многом вы поступали глупо, но в связи с тем, что главная цель – выйти из окружения, вами выполнена, то получается следующее. Действовали глупо, но верно. И ещё, я редко это говорю, но… Я рад, что не ошибся в вас. Отдыхайте два дня и на службу. Всё.
Всё так же молча, я проводил его взглядом. И тут меня накрыло. Всё!!! Закончилось! Ура!!! Вскочив со стула, я изобразил какой-то папуасский танец, который прервал вошедший Яша Зильберман. Улыбаясь в 72 зуба, тот обнял меня и проговорил:
— С возвращением, путешественник! Поехали домой!
Через двадцать минут, я валялся в горячей ванне и кайфовал! Какое это наслаждение, лежать в горячей ванне и знать, что стоит из неё вылезти, ты переберёшся в мягкую постель, с белыми простынями и тёплым одеялом. Счастье, это так просто! Пахнуло холодом и я открыл глаза посмотреть, с чего бы это и… Олеська!!! Когда безумие схлынуло, я обнаружил, что лежу в постели а рядом, отвернувшись к стене, сладко посапывала моя "ведьмочка". Два следующих дня я был самым счастливым человеком на свете! Мы говорили и говорили, потом любили друг друга и так снова и снова, просто безумие какое-то! Но всё хорошее, рано или поздно, заканчивается. Закончились и два дня счастья.
Проснувшись утром, я обнаружил, что Олеся ушла. Вместо неё, в комнату вошёл Яша, с порога заявивший, что "…лентяям пора собираться на службу.."
— Слушай, Яш. А какое сегодня число? — поднимаясь, огорошил его я. — А то я "заблудился".
— Да, ну ты даёшь, Андрюха. Сегодня среда, 20 октября. Если более точно, то, — он взглянул на часы, — шесть часов и пять минут утра. Давай быстрее.
— Куда торопиться-то в такую рань? Нам же всего ничего ехать?
— Нам за город ехать, Андрей, мне вчера приказали, чтобы мы к семи утра, стояли у подъезда. Так что торопись.
По-быстрому сделав утренние дела, я остановился в затруднении. А где моя форма? В той, которой я приехал домой, только в камеру и можно. Мои затруднения рассеял ехидный Зильберман.
— Уважаемый товарищ лейтенант. Как сотрудник аналитической группы, вы не могли бы заглянуть в шкаф? По неподтверждённым данным, обычно люди находят одежду именно в них.
— Гад, не мог сразу сказать, — обиженно проворчал я, глянув на довольную Яшину рожу.
— А зачем? Ты бы только видел своё озадаченное лицо! Это того стоило!
В шкафу действительно висела новенькая форма. Быстро одевшись и затянув ремень, я поправил кобуру и нарвался на ехидное замечание:
— А оружие сейчас под шинелью носят?
Вот гадство! Сейчас же осень! Твою мать, у меня совсем мозги поплыли? Наконец, полностью собравшись, мы вышли во двор. Пока машины не было я спросил:
— Слушай, Яш, а куда Олеся исчезла?
— Да её ещё ночью вызвали. А зачем? Сам понимаешь, у нас о таких вещах не спрашивают.
Не успел я задать очередной вопрос, как во двор въехала чёрная "эмка".
Да, в городе холодно, но снега нет, а только выехали за пределы Москвы – получите. Не сугробы конечно, но поля уже почти полностью белые. А в машине, скажем, свежо. Вернее очень свежо! Печки у неё нет, что ли? А спрашивать неудобно. Кому хочется идиотом выглядеть? А вот о цели поездки…
— Яш, а куда едем-то?
— В Тулу, Андрей. Наши уже там, только мы с тобой "опаздуны".
— А нафига мы там нужны? — обалдел я. — Или у нас задача поменялась? Или там нашли что-то?
Подумав об этом, я аж задёргался от волнения.
— Не-е-е. Не переживай. Просто руководство решило, что некоторые разработки обязательно должны быть показаны нам. Может что-то посоветуем путного, — он вздохнул и добавил. — Хотя что может посоветовать человек, который не в состоянии самостоятельно найти свою одежду? — и жизнерадостно заржал, глядя на моё обиженное лицо.
До Серпухова мы молчали. Не знаю, о чём думал Яша, а я задумался о будущем. Я надеялся, что к информации, полученной от меня, Сталин прислушается. Это произошло, но, опять это долбаное НО! Киевского котла не случилось, масса войск и техники сохранилась, но по тем обрывкам, которые я запомнил из разговоров с Олесей, дела у страны херовые. Не мне судить, лучше или хуже чем в истории, которую я знаю, но пока плохо всё. К Питеру немцы с финнами ломятся как оголтелые. На юге вообще слоёный пирог какой-то. Под Одессой у немцев ничего не выходит, немного южнее тоже не особо. Часть левого берега Днепра, в районе Днепропетровска и ниже – у нас, выше, к Киеву – у немцев. Севернее тоже полная неясность. Доедем, нужно обязательно у Яши всё разузнать. Передохнув и покушав в Серпухове, до Тулы остановок уже не делали. Я думал, что будем заезжать в управление, но поехали напрямую на завод. Блин. При входе в Управление НКВД меньше проверяют документы, чем здесь! Нет, я понимаю – бдительность и т. д. Но реально достали. Коллеги называются. Одну форму носим, а смотрят как на Гитлера. Обидно даже. Наконец-то проверки закончились и мы присоединились к остальной группе. Вот тут начались сюрпризы. Вернее, Сюрпризы! Первым оказалась личность нового начальника группы – Мартынов! В первый момент я подумал, что у меня глюк! Но Александр Николаевич развеял это опасение самым простым способом – обнял меня так, что рёбра затрещали! Вторым оказалась улыбающаяся рожа Серёги. Повернувшись назад, увидел довольную морду Зильбермана и – обиделся! Гад, сказать не мог!
…Что-то не то со мной происходит. Перепады настроения странные. Не прошли даром приключения? Похоже на то. Но хрен я кому скажу про это! Хватит с меня врачей, надолго хватит!
Всё. Приходим в себя, а то Мартынов странно смотреть на меня стал.
— Александр Николаевич, за что вас к нам?
— Потом расскажу, — ухмыльнулся он. — Сейчас некогда, работать нужно. Пошли, покажем тебе кое-что, может что-то умное скажешь?
— Да куда ему, умное говорить? — влез Яша, — он может…
— Старший лейтенант Зильберман! — голос Мартынова зазвенел. — У вас работы мало? Бегом на свой участок!
Хлопнула дверь, а я, офигевший, смотрел на место, где только что стоял Яша. Да, силён Мартынов! Так быстро к порядку приучить этих "гениев", это что-то!
Долго предаваться размышлениями мне не дали и, через десять минут, мы вошли в большую, длинную комнату. Большую часть комнаты занимал верстак, сделанный единым столом во всю немалую длину стены. А на верстаке лежало и стояло штук сорок единиц разного вида оружия. Глянув на Мартынова и поняв, что можно, я бросился к этому изобилию. Честное слово, не представляю мужчину, которому бы не нравилось оружие. А уж посмотреть что-то новенькое, сам бог велел. Рассматривая то, что лежало на верстаке я "потерялся". Ничего необычного или нового. Те же "светки", "тотошки", "ППШ" и многое другое. Ничего принципиально нового, кроме одного образца. Здоровенная дура, которую я принял за противотанковое ружьё. Но посмотрев поближе, понял, что больше это напоминает специальные снайперские винтовки конца ХХ века. Главным внешним отличием от противотанкового ружья был магазин. Здоровенная, прямоугольная коробка, торчащая снизу. Приподняв "мини-пушку" заранее посочувствовал тем, кто будет таскать подобное. Явно больше двадцати килограммов! Зато если из такой попадёшь, мало не покажется ничему и никому. Повернувшись к Мартынову, я спросил:
— Так зачем мы здесь нужны? Мягко говоря, я не спец по оружию, хоть и неровно дышу к таким штукам, — и похлопал ладонью по "пушке". — Да и остальные не гении оружейного дела. Мешаться под ногами у специалистов?
— Нет, Андрей мешать никому не нужно. — Мартынов устало улыбнулся и продолжил. — Ваша задача, посмотреть несколько интересных "вещиц", в происхождении которых есть определённые сомнения. Основное заключение мы уже подготовили. Ждали только тебя. Я знаю, что ты не великий специалист, но может случиться так, что именно ты что-то объяснишь нам.
Пока мы разговаривали, два бойца занесли небольшой ящик, окрашенный в зелёный цвет, так любимый военными. Поставив ящик на верстак и козырнув Мартынову они удалились. Открыв ящик, Александр Николаевич, отошёл в сторонку и жестом предложил мне посмотреть. Не скрывая любопытство, я заглянул в ящик и, разочарованно оглянулся на командира. В ящике лежал обломок какой-то трубы, несколько гильз и большой пистолет. Или не пистолет? Взяв "пистолет – не пистолет" в руки, я более внимательно посмотрел на него. Что-то он мне напоминал, но что именно? Вытянув руку, с непонятной штуковиной, я, наконец-то, сообразил. "Узи"! Ёлки-палки, настоящий "Узи", знакомый мне только по компьютерным играм. Ни хрена себе дела. Положив автомат назад, я взял "трубу". Больше всего это походило на кусок от использованной "мухи". В жизни я с ними не сталкивался, но по "ящику" и играм знаком. Да, интересно. Отложив трубу я взял гильзы. А вот их я очень хорошо знаю. Обычные гильзы от "калаша". Немного "прихваченные" ржавчиной, но запах сгоревшего пороха ещё чувствуется. Повернувшись к Мартынову я спросил:
— Только это? А….
— Только это. Больше ничего. Ни людей, ни их следов. Можешь что-то пояснить по поводу находок?
— Могу, — и я начал рассказывать.
Глава 22
Мой рассказ много времени не занял. Да и что я мог рассказать? Что "Узи" израильское оружие созданное Галилом? Что гранатомёт это крутая штука? Что "АК" лучший автомат в мире по совокупности своих характеристик? Больше-то ничего и не мог. Лучше бы ППС скорей изобрели в Питере, толку больше чем от моего рассказа. Так и сказал Мартынову. Как же много я услышал о себе нового! До киевских выражений Сергиенко было далеко, но тоже ничего, познавательно. Особенно мне понравился пассаж про то, что я "…умею работать только головой, которая в штанах…" Минут через пять, Мартынов успокоился и, уже нормальным голосом, сказал:
— Сейчас выезжаем в Москву, по дороге вспоминаешь ВСЁ, что ты только слышал об оружии. По приезду на место, садишься и всё записываешь. После этого, "добро пожаловать" к врачам. Понял?
— Понял, товарищ майор! Скажите, а где всё это нашли? Если не великий секрет, конечно.
— Секрет, как ты говоришь, именно великий и, если бы посчитали нужным, место находки тебе сообщили бы. А раз нет, — он развёл руками. — То нет. Ладно. Пошли в столовую и на выезд. Пусть местное КБ само с ума сходит, без нас.
В Москве, несмотря на уже позднее время, в оборот меня взяли крупный. Писать я не просто устал, за…ся! Хорошо ещё то, что разрешили карандашом писать, а то этими перьями… Бр-р-р-р. Никогда не думал, что пером писать так трудно! Ну его подальше, я лучше карандашиком! Остальных всех отпустили, поэтому мне никто не мешал, только командир, время от времени заглядывал. Проверял наверное, пишу или ерундой занимаюсь. Исписав толстую пачку бумаги, направился к Мартынову. Он сидел в отдельном кабинете, через один от нашего. Ну и накурено же у него! Аж глаза режет! Поэтому, испросив разрешения, добавил и своего дыма. Интересно было наблюдать, как Мартынов читает мой "опус": то хмыкнет, то недоверчиво глянет на меня. Понять бы ещё, что его больше интересует. Наконец, когда я докуривал уже третью папиросу, Мартынов дочитал. Посидев пару минут с отсутствующим взглядом, он встряхнулся, как большой пёс и вздохнул.
— Ну что, готов к врачам? — прищурившись, он ехидно усмехнулся.
— Готов, не готов… Идти-то нужно.
— Ну тогда пошли. Тебя давно ждут.
После сегодняшнего, врачей я люблю ещё меньше! Нет. Не за "веки наливаются тяжестью". Это ерунда, я не помню, что и как спрашивали. А вот потом… Эти гады решили, что нужен комбинированный допрос. Вооружившись наговоренным и написанным мной, они устроили блиц-опрос. Ну откуда я могу знать, характеристику зарядов к РПГ? Или марки сталей, из которых делались "калаши"? А ведь спрашивали так, будто, всего лишь, уточняют небольшие детали! И так больше четырёх часов! Наконец, убедившись, что я больше ничего путного не скажу, меня отпустили. Через час, даже не раздеваясь, я рухнул на свою кровать и уснул не долетев до подушки.
— Значит, много полезного выяснили? — переспросил Берия у Мартынова. — Что говорят специалисты?
— Много, это не то слово, Лаврентий Павлович, — Мартынов в возбуждении заёрзал на стуле. — Специалисты только начали ознакамливаться с бумагами, но уже чуть не пищат от восторга! Благодаря тому, что Стасов много читал, в голове у него море полезного. Вернее, у него там огромная свалка, в которой можно отыскать это полезное. Сам он этого не помнит, даже под гипнозом мы вытягиваем минимум нужной информации. Но когда предложили пройтись по ассоциациям! Это и дало основной эффект. Мы составили список лиц, которые либо сами создавали, либо были причастны к созданию лучших образцов оружия и не только. В истории, которую знает Стасов, они благополучно дожили до конца войны, но в связи с тем, что ход военных действий значительно изменился, есть опасность их гибели. Поэтому предлагаю, отозвать перечисленных лиц из армии и направить их в КБ. Помимо этого, составлен список наших и иностранных граждан, которые своими действиями в дальнейшем нанесут, либо могут нанести, вред Союзу ССР.
— Очень хорошо, Александр Николаевич, мне нравятся результаты вашей работы. А над вашими предложениями подумаю. По последним находкам есть что-то новое?
— Нет, Лаврентий Павлович, никаких новых находок не было. Интереса немцев к тому району не зафиксировано. Также не смогли вывести никаких закономерностей в проявлениях этих феноменов. Зарегистрированы только эти четыре проявления. Но мы продолжаем работать, возможно что-то и прояснится. Пока же, — и Мартынов развёл руками, — недостаточно информации.
— Хорошо, товарищ Мартынов, — как только Берия перешёл на официальный тон, Мартынов подобрался, — продолжайте работу.
— Разрешите идти? — Мартынов встал и вытянулся смирно.
— Идите майор, идите.
Читать бесплатно другие книги:
