День вампира Готти Саша
«Не его ли искала та огромная женщина, уж очень подходит под слово – охламон», – подумала Молли.
– Ничего себе, – лохматый парень присвистнул, будто Молли была каким-нибудь редким зверьком в зоопарке.
– Егор! Кто там пришел? – крикнул чей-то голос из дома.
– Это моя мамочка! – трагическим голосом выкрикнул лохматый. – Спасите меня, помогите!
Дом вдруг вздрогнул, раздались невнятные крики и восклицания, что-то зашуршало, зашелестело, будто разбегались десятки чьих-то ног.
Лохматый юнец, довольно улыбаясь, прислушивался, пока все не затихло.
– Как танцы и вечеринки, там они тут как тут, а как спасать меня из лап моей матери – так все разбежались… – ухмыльнулся он. – Ты кто? Я вижу, ты из города…
– Я – Молли… Позови, пожалуйста, Гильса Муранова… – набравшись храбрости, ответила Молли.
Парень продолжал смотреть на нее, склонив голову набок, жуя при этом кусок пирога и капая ягодной начинкой на футболку. Потом он заметил повязку на шее Молли и сказал:
– Молли, ага… А я так и знал, если Гильс найдет себе подружку, то это должно быть что-то очень необычное.
Молли вспыхнула. «Он смеется над моими волосами», – с досадой подумала она.
– Я не подружка Гильса! – рассердилась Молли. – Он вчера свел с ума соседскую собаку, а нас с дедом завтра выселят из квартиры!
Услыхав это, парень фыркнул от восторга и чуть не подавился куском пирога.
– Так-так-так… – произнес он, прокашлявшись. – Это называется, Муранов отправился в библиотеку за книгами для реферата! Вот умора…
Он начал смеяться, а сердце у Молли отчаянно забилось. Она хотела было что-то сказать, но только открыла рот и закрыла его. Вид у парня с серьгой в ухе был настолько нагловатый и бесшабашный, что рассчитывать, будто здесь, в этом доме кто-то будет помогать ей и ее старому деду, было не просто глупо – это было полнейшим идиотизмом. Молли вдруг подумала, что приехала зря, и надо поскорее убираться восвояси из этого странного места.
– Ладно, извините, – пробормотала она с упавшим сердцем, делая шаг назад. – Я, наверное, ошиблась…
Вдруг где-то за деревьями снова раздались громовые шаги, верхушки сосен закачались им в такт, и лохматый парень, издав какое-то восклицание, схватил ее за рукав и втащил за порог, молниеносно захлопнув дверь.
– Ег-о-о-ор! – разнесся зычный рявк, и тяжелая дверь задребезжала.
– Это моя мама, она сегодня злая… тс-с-с-с… – приложив палец к губам, прошептал он. – Кто бы ты ни была, стихийное бедствие лучше переждать в доме…
Оказавшись внутри дома, Молли ожидала увидать толпу народа, но, к ее удивлению, там не оказалось никого. Огромный, устланный черными пушистыми коврами холл был пуст. Через высокие и узкие стрельчатые окна его освещало закатное солнце, отражаясь в потемневших от времени зеркалах, а на стенах из резного дерева были развешаны потемневшие от времени портреты и пейзажи.
Похожие дома Молли видела только на картинках или по телевизору, – обычно в них жили всякие старинные графские семьи, а на такой роскошной дубовой лестнице, которая, изгибаясь, спускалась со второго этажа, вот-вот должен был показаться какой-нибудь важный граф в камзоле или дама в кринолинах.
Но ни дам, ни графов не было – повсюду валялись совершенно не подходящие к этому интерьеру вещи: пол был усыпан фантиками от конфет и огрызками яблок, несколько китайских напольных ваз было опрокинуто и валялось на ковре, а в огромном камине в самом дальнем углу холла стоял мангал для шашлыков. Повсюду, на паркете и коврах валялись книги, ручки, тетради и какие-то развернутые старинные карты.
А посреди всего этого стоял лохматый раздолбай и жевал пирог, рассматривая Молли.
– В общем, Гильса дома нет, а его родители уехали, – сказал он. – А сам он поперся за какими-то материалами по реферату в библиотеку. А я – лучший друг Гильса, меня зовут Егор.
Он наконец-то доел пирог и вытер заляпанные ягодами руки о футболку.
– Мы тут все вместе с ребятами писали реферат… Кстати, а куда они все подевались? Я что – один теперь все дописывать буду?
Он озадаченно огляделся по сторонам и позвал, сложив руки рупором:
– Дрина! Марик! Ау-у… Я пошутил насчет своей мамы… где вы?
Тяжелая бархатная штора в дальнем углу всколыхнулась. Из-за нее в холл осторожно ступила девица, которая оказалась миниатюрной настолько, что едва доставала лохматому парню до плеча. У нее был курносый вздернутый носик и карие глазки с огромными ресницами, которыми она хлопала, как двумя веерами. На вид она была совсем ненамного старше Молли – от силы года на два. Она была одета в красный костюм с брюками, сверкающий блестящими камешками, а крашенные в зеленый цвет волосы до пояса были сплетены в сотню тоненьких косичек.
– Балбес ты, Егор, – напустилась на лохматого раздолбая девица. – У тебя шуточки, как у Гильса, я чуть не слилась по трубам, вслед за всеми… А вот Марик застрял в вентиляции, когда пытался удрать, и что теперь делать?
– Помогите! – раздался откуда-то сдавленный полузадушенный вопль. – Вытащите меня! Ай-ай-ай!
Наверху, там, где заканчивалась лестница, из стены торчали чьи-то толстые ноги в тренировочных штанах. Они дрыгали из стороны в сторону, и кто-то отчаянно вопил:
– Помогите же мне! Караул! Спасите!
– Хватайтесь, – скомандовал Егор. – Дергаем по команде три-четыре! А ты чего стоишь? – Он глянул на Молли. – Помогай, раз пришла… Хватайся за ногу и дергай… три-четыре…
Егор схватил за одну ногу, а Молли и девица с зелеными волосами – за другую, и они дружно рванули ноги на себя. Что-то крякнуло, раздался хлопок, и все они отлетели, взметнув тучу пыли, в другой конец холла вместе с чем-то большим и толстым.
Это большое и толстое, отплевываясь от пыли и сажи, поднялось и оказалось подростком-увальнем, с рыжими длинными волосами и крупными передними зубами, что делало его похожим на гигантскую говорящую белку. У него были розовые, как яблоки, щеки, а за толстыми стеклами очков блестели поросячьи глазки.
Он недовольно отряхивал от пыли свою майку цвета «взрыв в тропиках» и тренировочные штаны, при этом яростно фыркая и чихая.
– Я с тобой больше не разговариваю, дурак, – начал он наскакивать на Егора. – Набрался от Муранова его шуточек, скоро будешь таким же невыносимым! Я тебе этого никогда не прощу!
– Знаешь, Марик, я все-таки друг Гильса, с кем поведешься, – развел руками Егор. – Я не знал, что ты настолько боишься моей матери. В следующий раз вытолкну тебя в ту сторону, а не обратно.
Тут Егор кивнул на Молли.
– Познакомьтесь – это подружка Гильса, Молли, и она… она человек. – Он многозначительно посмотрел на ребят и добавил: – Гильс покусал ее собаку, и она приехала, чтобы поколотить его…
– Нет, ничего подобного, я не… – начала протестовать Молли, но ребята уже окружили ее и принялись трясти ее руку в приветствии. Рыжий толстяк долго раскланивался, важно представляясь Марибором Уткиным, а попросту – Мариком, а девица с зелеными косичками назвалась Адрианой.
– Но Дрина – короче, – объяснила она и протянула Молли руку с очень длинными острыми ногтями, которую та осторожно пожала. – Очень рада с тобой познакомиться.
– А я – Егор Бертилов, но я уже это говорил, – улыбнулся лохматый паренек. – Пока родители Гильса в отъезде, он разрешил нам устроить в его доме штаб-квартиру для написания рефератов. А знаете что? Предлагаю нам всем поужинать. Заодно Молли расскажет нам эту историю с Гильсом и собакой.
Идея поужинать была очень кстати – Молли с утра ничего не ела, выбежав из квартиры без завтрака, поэтому, увидав огромный накрытый стол в просторной столовой, куда отвели ее ребята, очень обрадовалась.
Стол был уставлен чашками, тарелками с сыром и ветчиной, а посредине возвышалась огромная тарелка с пирогами. Поскольку за высокими, во всю стену, окнами начинало вечереть, Дрина нашла свечу и зажгла ее, водрузив на блюдечко посредине стола.
– Как мы вовремя выгнали гостей! Осталось чем поужинать. – Егор довольно потер руки. – Молли, не стесняйся. Не думаю, что наша еда сильно отличается от вашей… – Он осекся и быстро взглянул на нее. – Я хотел сказать, что это вполне съедобно.
Дрина разлила чай в большие фарфоровые чашки, и Молли с удовольствием принялась за пироги с ягодной начинкой, которые оказались необыкновенно вкусными. На вопрос Молли, что это такое, Дрина назвала эту ягоду упырикой и сказала, что она растет в окрестных лесах.
– Так ты говоришь, что из-за Гильса тебя с дедом собираются выселить из квартиры? – спросил Егор. – И ты приехала, чтобы он исправил то, что натворил. А как ты нашла его дом?
Молли рассказала историю с собакой, вплоть до утреннего прихода милиционеров.
– Поэтому я и приехала, хоть Гильс меня и не приглашал… – Молли смутилась. – Если собака нашего соседа, Льва Михайловича, снова не залает, нас с дедом могут выселить из квартиры.
– Какой ужас, – тряхнув косичками, громко возмутилась Дрина. – А разве так можно – взять и выселить из квартиры?
– Некоторые люди могут. Лев Михайлович – просто монстр, он очень страшный, и весь наш двор его боится.
– Мне уже интересно посмотреть на этого монстра, – фыркнул Егор. – Я вот, например, ничего страшнее своей мамаши в гневе не видел. Если этот собаковод приедет сюда, в Пестроглазово, надо будет познакомить его с моей мамой, и это будет настоящий ремейк фильма «Чужой против хищника»!
– Нет, Егор. – Дрина замотала головой. – Не надо вмешивать в это ничьих родителей. Мы должны сами поехать туда, на Садовую улицу, и все уладить. Это так похоже на Гильса – заварить кашу, чтобы потом ее расхлебывало побольше народу… – Дрина запнулась и быстро взглянула на Молли. – Ты не думай – надо помочь, и мы поможем. Так ведь, Егор?
– А что, – лохматый паренек закатил зеленые глаза к потолку, потрогав серьгу в ухе. – Я давно не был в городе, все МУН да Пестроглазово, учеба да каникулы… И правда, съездим все вместе завтра утром, и я сниму с собаки… это… болезнь.
– Правда? – У Молли от радости перехватило дыхание. – Вы ее вылечите, она снова будет лаять?
– Попробую, – пообещал Егор. – Во всяком случае, мяукать точно перестанет… А теперь, давайте, что ли, расправимся с оставшейся едой! Тут еще куча бутербродов и сосиски, налетай!
Упрашивать никого не пришлось.
Ребята постоянно пересмеивались друг с дружкой, а Марик с Егором, съев по десятку сосисок, затеяли сражение на вилках, в результате которого Марик даже свалился под стол.
Огонек свечи весело плясал на стенах столовой, отражаясь в посуде и оконных стеклах, и Молли вдруг подумала, что это самый веселый ужин в ее жизни. Она так радовалась, что уже представляла себе удивленное лицо деда, когда она приедет завтра и скажет – я смогла, у меня получилось уладить тяжелую проблему. А то обычно у нее получалось только эти проблемы устраивать.
Закатное солнце, которое заглядывало в столовую, в этот момент село за дальние дома, и в кухне резко потемнело. Только в домах не зажглось ни одного окна – все они остались темными. Улицы, видные вдалеке, тоже были погружены во тьму – на них не было ни одного фонаря. Проезжавшие по улицам машины ехали с выключенными фарами.
– Как темно за окном, – заметила Молли. – У вас, похоже, отключили электричество во всем районе.
Дрина, Марик и Егор переглянулись.
– Э-э-э… – замялся Егор. – Да, отключили…
– А тебе Гильс про Пестроглазово ничего не рассказывал? – как бы невзначай небрежно поинтересовалась Дрина.
– Нет, ничего. – Молли помотала головой. – А что он должен был рассказать?
– Да нет, все в порядке, – махнул рукой Егор.
Егор, Дрина и Марик снова переглянулись и как будто пнули друг друга ногами под столом.
– Гильс всегда так! – с набитым ртом вещал Марик. – Вечно натворит чего-то и где-то пропадает… Это из-за него мы все сидим летом и пишем реферат… Безобразие… – Вдруг он сморщил нос, будто в него что-то попало и… оглушительно чихнул, подпрыгнув вместе со стулом.
Пламя свечи на столе метнулось из стороны в сторону и погасло.
– О, черт… – с досадой сказал Марик. – Там, в вентиляции, столько пыли, а у меня на нее аллергия.
Но кухня уже погрузилась во тьму.
Молли собралась было сказать, что в темноте ужинать еще интереснее, но вдруг ее пальцы разжались и чашка чая со звоном упала на пол и разбилась.
Из темноты на Молли, моргая, смотрели три пары глаз – страшных светящихся глаз. В них переливался холодный нечеловеческий огонь, бросая отсвет на лица Дрины, Егора и Марика, которые сейчас казались лицами трех привидений.
Молли вскрикнула от ужаса и вскочила из-за стола, опрокинув стул.
– Молли! – крикнула Дрина. – Не бойся ты нас…
Но она не слышала уже ничего и никого, кинувшись прочь из столовой – туда, где, она помнила, был выход в коридор. На ощупь, по стенке она толкнула какую-то дверь, чтобы спрятаться, и упала куда-то, больно ударив ногу.
В панике ей удалось захлопнуть дверь за собой и задвинуть защелку, и она осталась в полнейшей темноте. Здесь пахло стиральным порошком, и где-то рядом капала вода – скорее всего, это была ванная комната.
Она была уверена, что страшные монстры расправятся с ней, это был лишь вопрос времени – когда им удастся выломать дверь и проникнуть в ванную. Молли уже мысленно попрощалась с дедом, вспомнила свой двор и с тоской подумала, что никто даже не узнает, почему она не вернулась домой.
Но прошла минута, другая, а в дверь никто не ломился.
Наоборот, в нее кто-то очень осторожно постучал.
– Молли, – позвал голос Егора. – Ты как, в порядке?
– Кто… Кто вы такие? – дрожащим голосом спросила Молли, на всякий случай отсаживаясь от двери подальше.
– У меня аллергия на пы… – послышался голос Марика, но его, видимо, отпихнули от двери и вместо него быстро заговорила Дрина:
– Ты не волнуйся, мы просто не знали, как тебе рассказать о том, кто мы, и куда ты приехала, чтобы не напугать…
– Понимаешь… – Егор поскреб ногтем дверь, – мы не люди… А если выразиться точнее, мы – нелюди. Самые обыкновенные нелюди.
– Нелюди… какие еще нелюди? – чувствуя, как ее начинает бить крупная дрожь, спросила Молли. – Ничего я не понимаю… Ваши глаза в темноте, как такое может быть…
– Ну да, светятся глаза, и с непривычки это выглядит немного страшно, – вздохнув, начал объяснять Егор. – Мы видим в темноте, лампы и фонари нам не нужны. Потому у нас в Пестроглазово нету на улице фонарей, и нет лампочек в домах.
Его голос звучал довольно искренне, и Молли постепенно начала успокаиваться. Действительно, если бы здесь ее подстерегала беда и эти существа были бы опасны, они не стали бы предлагать ей пироги, наливать чай и вообще объяснять, кто они такие.
Она сосчитала до двадцати, чтобы дыхание стало ровнее.
– Значит, вы нелюди, – стараясь говорить ровным голосом, сказала Молли. – Это вроде вурдалаков, упырей и так далее?
– Не совсем, – отозвался Егор из-за двери. – Марик – упырь, да… А Дрина – она кикимора, а я, насколько я себя помню, с утра был троллем…
– Так… – Молли судорожно вздохнула. – А Гильс – он тоже… нелюдь?
– Еще какой… – Егор за дверью тихо рассмеялся. – Ты знаешь, мы с людьми не так часто общаемся, я не понимаю, зачем старину Гильса занесло к вам на Садовую улицу.
Молли вспомнила, что впервые увидела Гильса, когда во дворе стемнело, и он пришел в темных очках, что тогда показалось ей странным. Теперь ей стало понятно, почему он так сделал – чтобы никто не увидел его глаз в сумерках.
– Погоди, Егор, я сама ей объясню и успокою, – затараторила Дрина. – Молли, мы тебе зла не причиним. Это только в сказках и фильмах нечисть гоняется за людьми, а в реальности у нас других интересов в жизни полно, тяжелая учеба в МУНе, например.
– Что это за место – МУН? Гильс тоже говорил, что учится там.
– Мы все там учимся. Ну, МУН – это сокращенное название, а если развернуть его, то получится международный университет нелюдей. Хочешь посмотреть на мой студенческий билет? Сейчас просуну под дверь.
Под дверью ванной что-то зашуршало.
– Вот, посмотри…
– Я не могу посмотреть на твой студенческий билет! – с досадой произнесла Молли. – Я не вижу в темноте, как вы!
– Тьфу, Дрина! – возмутился за дверью Егор. – Где у Мурановых фонарь был и батарейки?!
В недрах дома послышалась возня – начались поиски фонарика. Кто-то двигал стулья, что-то шуршало и звенело, а потом Егор, видимо, полез на антресоли и уронил оттуда что-то тяжелое и чугунное на ногу Марику. По звукам, которые издавал Марик, Молли смутно догадалась, чем упыри могут отличаться от людей.
Продолжать сидеть в ванной в компании стирального порошка, да еще в кромешной темноте было глупо. Молли, немного подумав, открыла защелку и толкнула дверь, осторожно выглянув наружу.
Глава 8
Ночевка у нелюдей
Перед дверью стоял Егор, держа в руках фонарик, которым он светил себе в лицо. За его спиной из темноты выглядывали Дрина и Марик, у которого на ноге уже красовался огромный синяк. При свете фонаря их глаза выглядели вполне обычными, а сами они, хоть и назвали себя троллем, упырем и кикиморой, сейчас больше были похожи на трех растерянных и перепуганных подростков.
– Ты это… прости, что так вышло… – неуклюже извинялся Егор. – Днем-то мы на людей похожи, с первого взгляда и не отличить. А объявлять с порога, кто мы такие, – тоже глупо, я же увидел сразу, что ты человек. Да и понял, что ты даже не знаешь, куда приехала. Вот ты на своей Садовой улице живешь вместе с дедом и в жизни бы не догадалась, что на краю города есть целый микрорайон, где живут нелюди…
При упоминании Садовой улицы и деда Молли вдруг обожгло, как огнем, – как она могла забыть позвонить деду! Она же собиралась вернуться до темноты!
– Мне срочно нужно домой! – побледнев, спохватилась Молли. – Дед ведь придет, а меня дома нет! Какой кошмар… Мне надо скорее уехать домой!
– Я бы не советовал, – тролль Егор шмыгнул носом. – Пока моя мама не успокоится, лучше из дома не выходить.
Да и не надо тебе так поздно возвращаться одной. Переночуешь в этом доме, а утром мы все вместе приедем на Садовую, и я посмотрю, что с той собакой. Правда, Гильс ей приказал мяукать, и я не уверен, что смогу отменить его приказ… Но я попробую его снять, как обычное наваждение, вдруг получится…
– Я тоже остаюсь здесь на ночь, пока мама Егора не успокоится, – заявил Марик. – У меня девятнадцать младших братьев и сестер, и я не могу рисковать собой. Да и моего отсутствия никто не заметит, родители нас пересчитывают только по пятницам.
– А я останусь за компанию, чтобы Молли было не страшно тут ночевать, – сказала Дрина.
– Но мне нужно предупредить деда! – воскликнула Молли.
– А мы и предупредим, – успокоил ее Егор. – Только не по телефону. У нас, нелюдей, есть своя почтовая служба, очень надежная, не то что ваши телефоны и так далее… Наша служба кого угодно достанет… Пошлешь послание своему деду, он его получит и спокойно ляжет спать, зная, что с тобой все в порядке. Пойдем-ка…
Егор, светя фонарем, взял ее за руку и подвел к крану в ванной, как-то по-особому постучал по нему и открыл воду.
В кране зашумело, и спустя несколько секунд из него вылилось что-то полупрозрачное, что приняло форму пирамидки с личиком. Оно щурилось от света фонарика, выжидающе глядя на ребят почти осмысленным взглядом голубых водянистых глазок.
– Вот это и есть наша почтовая служба, – сказал упырь Марик. – Откроешь кран с водой – а из него выливается водяной и говорит тебе все сообщения, которые тебе послали. Или ты посылаешь кому-то свои.
– Я слушаю… Водяная почтовая служба готова… – пробулькал водяной почтальон, помаргивая глазками.
– Говори свое послание, – подсказал Егор, толкнув Молли локтем.
– Дедушка, со мной все в порядке, я в Пестроглазово и завтра утром приеду домой, – быстро сказала Молли.
– Кому… – прошептал водяной, прикрывая глазки. – Имя…
– Адресов они не понимают, говори фамилию и имя… – снова подсказал Егор.
– Ван-дер Фо-на-рев, – стараясь говорить четко и громко, по слогам произнесла Молли.
Водяной поклонился и с урчанием слился в сток раковины.
– Интересное какое имя у твоего деда… – зевнул Егор. – Где-то я слышал похожее, не помню, где…
– Молли, ты такая бледная, – обеспокоенно заметила Дрина. – Тебе надо лечь поспать, ведь ты пережила такое нервное потрясение сегодня…
– Я сам разнервничался не меньше ее, – снова зевнул Егор. – Она узнала о существовании нелюдей, это, конечно, нелегко. А нам каково – успокаивать ее и объяснять, кто мы такие, у нас тоже нервы… Давайте-ка все спать пойдем. В этом доме лучше не ночевать поодиночке, тут черте что может произойти по ночам, поэтому вы с Дринкой ложитесь спать в комнате Гильса, раз он где-то шляется. А мы с Мариком в холле устроимся, на ковре.
Молли чувствовала себя неловко, что ее укладывают спать на кровати, а Дрине придется улечься на раскладушке, но та была непреклонна. Фонарик, тускло освещавший только небольшой круг перед собой, поставили прямо на пол.
Пока девчонки возились с расстиланием одеял и пледов в комнате, свет от фонаря начал постепенно затухать. Егор, поковыряв его, сообщил, что батарейки закончились и ночевать, видимо, придется в темноте.
– Не нашел ни одной лампы, а батареек нет, – развел руками Егор, заглянув в комнату. – Но я могу напустить к вам в комнату светящихся тараканов, чтобы ты Дринку не испугалась…
– Нет! – Молли подскочила на кровати. – Не надо, я уже не боюсь смотреть на глаза нелюдей в темноте! Совершенно не боюсь!
Прежде чем прикрыть дверь, Егор почесал в затылке и шмыгнул носом.
– Молли, я предупреждаю, чтобы больше не было сюрпризов. Кикиморы хихикают по ночам, и это действительно страшно. Это их нелюдская сущность, помимо когтей, на которые они наводят маникюр.
Дрина погрозила троллю кулаком, и тот поспешил ретироваться за дверь, а комната погрузилась во тьму. Постепенно глаза Молли немного привыкли к темноте, и она увидела, что Дрина, устроившись на подушке, сосредоточенно пилит ногти пилочкой.
– Я с закрытыми глазами делаю маникюр, можно, я уже их открою? – осторожно спросила кикимора. – Внимание, не орать и не швырять в меня тяжелые вещи…
– Открывай, я же сказала, что не боюсь, – немного напряженно ответила Молли.
В темноте загорелись два глаза, которые светили ровным ярко-сиреневым огнем. Они бросали сиреневые блики на лицо Дрины, на подушку, даже немного отражаясь на потолке, и были похожи на неоновую рекламу, которая зажигалась по ночам в городе.
– Ну как? – спросил голос Дрины. – Очень страшно?
– Ничего, терпимо, – прошептала Молли. – Чуть-чуть страшновато… А я, кажется, поняла, почему ваш район называется – Пестроглазово.
– Ну, наконец-то. – Молли показалось, что Дрина в темноте улыбается. – Погоди-ка. – Кикимора вдруг постучала кулаком в стену. – Сейчас еще проверим на Егоре.
Она снова постучала кулаком по стене, в коридоре послышались шаги, дверь комнаты распахнулась, и темная фигура, появившись в проеме, погрозила им кулаком.
– Вы обалдели? – возмутился голос тролля, и два ярко-зеленых огня уставились на них из темноты. – Я спать уже лег! Нам же завтра ехать с утра!
– Правда, у троллей красивые глаза в темноте? – когда Егор, сердито хлопнув дверью, вышел, спросила Дрина. – Они у них светятся зеленым. А вот у вампиров глаза светятся красным, у нас, кикимор – сиреневым… Увидишь в темноте кого-то, у кого глаза светят желтым, – значит, упырь, а синим – оборотень. Глаза могут сверкнуть и днем, если нелюдя разозлить.
– А Гильс? Он кто – тролль?
– Нет, что ты, – ответила Дрина. – Гильс – вампир, точнее, потомок вампиров. Мурановы – странная семья, про них много всяких слухов ходит… Они повелевают всякой мерзостью, вроде летучих мышей и пауков, да и вообще могут управлять животными, потому Гильс ту злую собаку с ума свел.
– А как же Егор это исправит, вдруг он не сможет?
– Думаю, сможет. Егорушка – очень талантливый тролль… У него огромные способности отводить глаза, – понизив голос, зашептала кикимора. – Он с трудом сдерживает себя, но иногда срывается и наживает себе проблемы. Вчера его мама купила себе тапочки в виде плюшевых котят, а он отвел всем глаза, что это оскаленные крокодилы. Так она весь день его искала, чтобы отхлестать полотенцем. А у Эммы Бертиловой рука тяжелая…
Молли улыбнулась, вспомнив свою встречу на тропинке с разъяренной троллихой в тапках-крокодилах.
– Я все хотела спросить, почему у тебя бандана Гильса на шее повязана? – Дрина, приподнявшись на подушке, оперлась на локоть и явно была настроена поболтать. – Расскажи, это так романтично!
Молли, поняв, что любопытная кикимора теперь не отстанет, решила рассказать все так, как и было на самом деле. Правда, она никогда не вела задушевных девчоночьих разговоров, поскольку подруги в основном подсмеивались над ней, а не откровенничали, поэтому немного опасалась, что Дрина тоже начнет смеяться над ней, как девчонки в ее дворе.
– Это потому… что, – неуверенно начала Молли, – он защитил меня от злой собаки, я разбила колено, а он подошел и завязал мне его своим платком… Но этот платок развязать не получается, надеваю джинсы – перескакивает на шею, надеваю свитер – прыгает на локоть.
Дрина задумалась так надолго, что Молли показалось уже, что та заснула.
– Ах, вот оно что… Это обычный вампирский узел, – зашептала кикимора наконец. – Если ты дружишь с вампиром, надо знать такие тонкости. Гильс как завяжет что-нибудь, так потом только он развязать и может. А будешь возмущаться – пауков на тебя натравит, у него характер такой… Некоторые преподаватели в МУНе говорят, что Муранов вырастет самым жестоким вампиром среди нелюдей…
– Тогда мне еще повезло, – сонным голосом отозвалась Молли. – Ваш Гильс мог завязать мне шнурки на кроссовках, сейчас спала бы в обуви…
Дрина фыркнула, накрылась одеялом с головой и так пронзительно захихикала тоненьким серебристым голоском, что у Молли зазвенело в ушах. Кикимора покатывалась со смеху, пока в дверях не появились два разъяренных светящихся зеленых глаза и в девчонок не полетели несколько подушек.
Глава 9
Утро в Пестроглазово
Когда Молли открыла глаза, вокруг было уже светло. Непривычно высокий потолок, сложенный из толстых, потемневших от времени грубых бревен, сразу вывел ее из сна. Это был не тот потолок со стареньким абажуром посередине, который она привыкла видеть, просыпаясь, в своей комнате. Молли начала перебирать в памяти вчерашний день – он казался ей длинным и совершенно нереальным, но тем не менее, сейчас она была в Пестроглазово, где нелюди оставили ее ночевать в доме Мурановых.
Кикиморы Дрины в комнате уже не было, а раскладушка была аккуратно застелена.
Комната, которую вчера при тусклом свете фонарика ей не удалось разглядеть, сейчас была залита утренним солнцем, которое ласково согревало деревянные стены и дощатый пол.
Мебели было немного: большой письменный стол у стены, современный стеклянный сервировочный столик на тонких кривых ножках, книжные полки на стене и диван, на котором спала Молли, – тоже современный, с обивкой под леопарда. По стенам были развешаны плакаты, которые, судя по рваным краям, кто-то неоднократно жевал.
На одном из них был изображен полуразвалившийся скелет с красными светящимися глазами и с серьгой в ухе, и под ним была огромная красная надпись: «ВОТ ДО ЧЕГО ДОВОДИТ СЕССИЯ НА ПЕРВОМ КУРСЕ МУНА».
На другом – стайка ярко одетых подростков с острыми ушами держали в руках вилки с нанизанными на них кусками сырого мяса, а внизу была подпись: «В МУНе тебя сожрут живьем».
Молли встала и обошла комнату.
Ее внимание привлек письменный стол, на котором царил чудовищный беспорядок. Чего там только не было: кипы книг, громоздившиеся друг на друге тетради, пухлые конспекты с изжеванными страницами, авторучки, карандаши и их очистки, кружки с недопитым чаем.
Молли взяла в руки одну из тетрадей и прочла на обложке:
МУН – международный университет нелюдей
Гильс Муранов, 1-й курс.
реферат
«Древние воины, борцы с нелюдьми, история и легенды»
Под надписью было криво накарябано красными чернилами: «Danger! Не брать мой конспект, убью!»и нарисованы свирепый череп и кости. Молли поспешила положить тетрадь обратно на стол.
Рядом лежала толстая и запыленная книга в потертом кожаном переплете, на корешке которой поблескивал серебристый штамп «библиотека МУНа». Она была открыта на предпоследней странице, а последняя страница была вырвана.
Молли пожала плечами.
– Ничего себе, как Гильс Муранов обращается с библиотечными книгами…
Она умылась в ванной, местоположение которой уже знала по вчерашнему происшествию, и по звукам доносившихся голосов нашла лестницу, ведущую вниз.
Марик, Егор и Дрина уже сидели в столовой за столом и завтракали, обложившись тетрадками и книгами. Марик отчаянно зевал, ворча, что его подняли ни свет ни заря, а Егор даже был немного причесан, что говорило о том, что он всерьез подготовился к поездке в город.
– Привет, – поздоровалась с нелюдями Молли, и ребята дружно кивнули ей головами, приглашая садиться за стол вместе с ними.
Молли, глядя, что ребята с головой ушли в конспекты и учебники, испугалась, не забыл ли Егор свое обещание съездить на Садовую и уладить конфликт с соседом, но тролль, будто прочитав ее мысли, сказал:
– Да помню я, помню, что обещал насчет собаки… Сейчас, допишу страницу и поедем.
– Это только у Гильса интересная жизнь, устроил всему курсу летом реферат по истории и пропал… – проворчал упырь Марик, роясь в тетрадках.
Молли села за стол, налила себе в чашку какао и принялась рассматривать книги и конспекты, которые лежали на столе. Заголовки книг были один страннее другого: «История древних нелюдей», «Восстание болотных кикимор в 1267 году», «Особенности вампиров средневековья», и самая толстая и огромная книга под названием «История ванхельсингов».
– Интересно вам, наверное, в вашем МУНе учиться, – вздохнула Молли. – А у нас в школе темы рефератов не такие.
– В МУНе учиться просто ужасно, – пробормотала Дрина, переписывая какие-то тексты из книги в тетрадку. – Мы всем курсом пишем летом реферат, как наказание. А все потому, что в конце прошлого учебного года, весной, Гильс поругался с учительницей истории. Он сказал, что она некомпетентный преподаватель.
– Ого, – заметила Молли. – А почему он так сказал?
– Вообще, многие в МУНе считают, что Гильс прав, – покачал головой упырь Марик. – Та учительница была немного не в себе. Почти весь год она вместо того, чтобы преподавать нам историю нелюдей средневековья, читала страшилки про какого-то демона ночи и твердила, что его надо найти и убить. Она была упырицей, а нам, упырям, надо следить за собой.
– Да уж, Инферна Танатовна будто с ума сошла, – покачала головой Дрина. – Она носилась с какой-то старой книгой, которую она откопала в библиотеке МУНа, и говорила про предсказания, демонов, вместо того чтобы преподавать историю и безмолвный язык, по которому у нас всех и так тройки.
– Пока Гильс не сказал ей прямо в лицо, что она параноик, – усмехнулся Егор. – Был страшный скандал… Ректор МУНа вызвал их обоих в кабинет, но Гильсу удалось отстоять свою точку зрения, и Инферна Танатовна уволилась.
«Ничего удивительного, – подумала Молли. – Если вспомнить, как Гильс разговаривал с папой Анжелы, что ему какая-то учительница истории…»
– Но напоследок она успела на лето задать всему курсу реферат по древним воинам, в отместку, – хмыкнул Марик. – Мы их называем ванхельсингами, в честь мифического борца с нами, нелюдями… Я уже сто страниц написал, я все про них знаю… Вот, слушай…
Он полистал толстую тетрадку и, сощурив глазки за стеклами очков, начал читать нараспев:
…Самый древний род ванхельсингов – борцов с нелюдями, который насчитывает тысячелетия своей истории, – фон Аревы. Упоминаются в летописях Яромир ван дер фон Арев, который считался грозой троллей, и его брат, Вильгельм, известный тем, что не убил ни одного нелюдя. В 1493 году немецкий король Максимилиан Первый пожаловал им титул баронов, за изгнание вампиров с его земель… По некоторым данным, Вильгельм и его брат, Яромир, получили вместе с титулом бессмертие, от придворного колдуна. По слухам, получив бессмертие, Аревы потеряли право противостоять хоть в чем-то людям или вступать в конфликты с ними.
В двадцать первом веке следы Аревых потерялись. Есть предположение, что они и их потомки растворились среди людей, и единственное, что у них осталось, – бессмертие, которое им приходится скрывать.
У каждого из Аревых есть древний клинок, который режет любой материал, как масло. В средневековье они прорубали дороги в скалах, чтобы увести от троллей заблудившихся путников и попавших к троллям в плен…
– Вот, смотри, это Вильгельм фон Арев. – Марик повернул книгу к Молли и ткнул пальцем в картинку, расположенную внизу на странице.
Молли смотрела на фотографию и не верила своим глазам.
На ней был изображен ее дед, Вандер Францевич, собственной персоной, только гораздо моложе, чем Молли привыкла его видеть. На нем были сверкающие латы, в руках он держал меч, а под ногами у него извивалось нечто похожее на оскаленного бегемота.
– Здесь нарисован… – удивилась Молли. – Это же…
Читать бесплатно другие книги:
