Врата Миров Ливадный Андрей

Загадочные существа уже приступили к освоению космического пространства родной системы, даже колонизировали некоторые планеты и спутники!

Обычно именно на этом этапе армахонты вступали в контакт с развивающейся цивилизацией, предлагая выбор: принять общегалактические законы, стать частью межзвездного сообщества или отвергнуть это предложение, оставаясь в границах своей звездной системы.

Логика выбора была проста. Принимая галактические законы, молодая цивилизация получала доступ к глобальной внепространственной сети и по мере роста населения могла подать заявку на колонизацию иных миров, получить право на освоение подходящих планет, зачастую расположенных на удалении в десятки тысяч световых лет от их метрополии.

В обмен на интеграцию существа, вступающие в Содружество, отказывались от собственных экспансивных программ, брали на себя обязательство следовать единым законам Обитаемой Галактики, жить в мире с другими цивилизациями.

Такая схема успешно работала. Никто не пытался подавить технический прогресс молодых цивилизаций, жесткие запреты и ограничения действовали лишь в сфере разработки вооружений и некоторых потенциально опасных технологий, связанных с созданием искусственных интеллектов, киборгизацией, а также экспериментов с пространством и временем.

Молодые цивилизации не теряли самоидентичности, их история, культура считались неприкосновенными, никто не смел вмешиваться во внутренние дела молодых рас, если те прямо не нарушали договор с армахонтами.

Ц’ост знал немало примеров, когда ситуация складывалась точно наоборот. Некоторые разумные существа, самостоятельно вышедшие в космос, наотрез отказывались от интеграции.

Армахонты никогда не действовали силовыми методами. Они владели уникальной технологией, на создание которой у них ушли тысячи, а быть может, и миллионы лет, – никто не знал истинного возраста древнейшей расы обитаемого космоса. Если молодая цивилизация отказывалась присоединиться к галактическому сообществу, ее просто оставляли в покое. Еще никому в рамках обозримой истории не удалось повторить открытие армахонтов, постичь физику иного измерения, спроектировать устройства, способные пробить метрику пространственно-временного континуума.

Таким образом, все решалось просто: Врата Миров, заранее установленные в системе, где развивалась молодая цивилизация, консервировались. Существа, отказавшиеся вступить в общегалактический союз, могли следовать собственному пути развития. Путешествия к другим звездам на досветовых скоростях не давали шанса основать успешные колонии. Планеты, пригодные для жизни, в Галактике встречались редко, и только внепространственная сеть армахонтов предоставляла возможность динамичного развития.

К «неприсоединившимся» относились спокойно. Их системы не посещали корабли других цивилизаций, и только спустя века следовало повторное предложение.

Мудрость древнейшей космической расы несла порядок и процветание.

Мысли ц’оста, окрашенные печалью, нарушил сигнал датчиков слежения. Приборы обнаружили искусственно созданный объект. Им оказался примитивный космический аппарат. Вероятно, он стартовал еще на заре космической эры и вот теперь достиг границ звездной системы, чтобы следовать дальше, в бездонный мрак, неся на борту сведения о разумных существах, заявляющих о себе таким достаточно примитивным способом.

Он отдал команду детально сканировать объект, а сам переключил внимание на устройство пробоя метрики.

Врата Миров находились в исправном состоянии. Никаких признаков консервации, хотя система явно запретная.

«Да что уж теперь? По самым грубым подсчетам, армахонтам потребуется тысячелетие, чтобы восстановить разрушенный участок Сети. Наш сектор изолирован, – вновь подумал он, – и мне нужно беспокоиться о проблемах насущных».

Большинство технологий, разработанных армахонтами, бесполезны в чужих руках. Техносфера великой цивилизации всегда делилась на две составляющие. Одни устройства предназначались для общего пользования, другие, наиболее важные и продвинутые, подчинялись только своим исконным хозяевам и создателям. В любой из обитаемых систем можно найти станции и космические корабли, управлять которыми способны лишь армахонты. И причина не только в уровне подготовки существ иных цивилизаций. Взять, к примеру, станции Н-болг. Метаморфы знают их досконально, но ни у одного из них нет доступа к первичным системам управления. Они способны эксплуатировать узлы внепространственной Сети лишь в узких рамках делегированных полномочий. Если требуется создать новый маршрут, переместить станцию в иную звездную систему, заблокировать определенные каналы, перенаправить энергию, установить и активировать дополнительные модули, – тут без армахонта не обойтись. Только существо, обладающее уникальным для вселенной геномом, способно одним прикосновением вершить великие дела…

Пытались ли метаморфы использовать свою способность к ассимиляции генов, чтобы получить не сравнимое ни с чем могущество?

Да, несомненно, хотя такие операции проводились тайно.

Ничего не вышло.

Он просмотрел данные, полученные со сканеров, и внезапно тень искажений пробежала по облику ц’оста.

В состоянии крайнего смятения, удивления или испуга метаморфы иногда теряют осознанный контроль над своим телом, на волю вырываются древние инстинкты, плоть мгновенно трансформируется, сливаясь с окружающим фоном в машинальной защитной реакции.

Через некоторое время он немного успокоился, стабилизировал облик, вновь взглянул на данные сканирования.

Невероятно!..

Непроизвольные искажения мгновенно вернулись. Метаморф впервые столкнулся с ситуацией, когда разум отказывался верить увиденному!

Внутри примитивного космического аппарата была заключена золотая пластина с изображением двух разнополых существ.

Ц’ост был в шоке.

Армахонты?!

Радостное, лихорадочное чувство охватило его: «Неужели в наш сектор вернется былой миропорядок?!»

Он тут же осекся в мыслях, задав себе простой, логичный вопрос: зачем армахонтам создавать столь примитивное устройство, да еще отправлять его в глубокий космос?

Наверное, существа, населяющие эту звездную систему, уже контактировали с армахонтами, возможно, те посещали их в далеком прошлом при установке Врат Миров, и первобытные создания, находившиеся в ту пору на ранних стадиях развития, запомнили их облик, возможно, приняли за богов, и вот теперь, приступая к освоению космического пространства, они отправили это послание, адресованное в никуда, как некий символ, знак, говорящий: мы помним вас, вы живы в наших легендах.

Это обязательно нужно проверить!

Ц’ост не привык к долгим путешествиям на досветовых скоростях, его корабль не был приспособлен для столь длительного поддержания жизни пилота. Обычно устройства пробоя метрики располагались у обитаемых планет, рядом с ними неизменно находились станции Н-болг, где путешественник мог передохнуть, пополнить запасы.

Оценив ресурс своего корабля, метаморф, используя уникальные возможности организма, впал в состояние, схожее с гибернацией.

Так его далекие предки переживали пики неблагоприятных условий окружающей среды в ту пору, когда еще шли путем эволюционного развития на своей родной планете.

Он на некоторое время «выключился» из восприятия, но системы корабля продолжили сбор информации. Колония алгитов поддерживала курс, датчики различного профиля сканировали пространство, по крохам выявляя признаки деятельности разумных существ.

Он очнулся, когда корабль пересек орбиту четвертой планеты.

Просмотрев собранные данные, метаморф вновь испытал шок. Его изначальные предположения не имели ничего общего с истиной! Он даже представить не мог, какую тайну хранил запретный маршрут!

Существа, именуемые хомо, обладали просто невероятным сходством с армахонтами, но находились на столь низкой ступени развития, что идентифицировать их как «высших существ» было бы неверно!

«Быть может, я случайно нашел одну из древнейших колоний армахонтов?!» – подумал ц’ост, продолжая изучать поступающие данные. Иное предположение просто не приходило в голову.

«Они деградировали в силу неизвестных мне причин и вновь прошли долгий путь развития?!

Но почему система отнесена к категории запретных?

Разве наличие Врат Миров не подтверждает, что армахонты знали об этой цивилизации, наблюдали за ней?!

А что, если хомо – генетический эксперимент армахонтов?!» – промелькнула догадка.

Ц’ост прекрасно понимал: такой шанс выпадает лишь однажды. Теперь, когда былой миропорядок рухнул, никто не осудит его за попытку ассимилировать гены этих существ, произвести запрещенные ранее исследования!

«Я должен действовать осторожно. Эти существа примитивны, и неизвестно, как отнесутся они ко мне».

Выбирая меньшее из зол, он решил следовать своей природе. «Не время сейчас думать о гуманности. Слишком многое зависит от качества отбора генетического материала! Мне придется стать одним из них, это необходимо в целях получения исчерпывающей информации!»

Он передал алгитам инструкции, включил системы маскировки и начал сближение с одной из космических станций хомо, которая обращалась по орбите вокруг третьей планеты.

– Ну вот, видишь? Ничего страшного, – Глеб протянул Тане руку, помог расстегнуть страховочные ремни, встать из противоперегрузочного кресла.

У нее гудело в ушах, внутри стыл ледяной ком, все тело казалось ватным, чужим, и одновременно – ныла каждая мышца. Перегрузки, сменившиеся на короткое время состоянием невесомости, превратили полет в кошмар, – пока экскурсионный корабль выходил на околоземную орбиту, маневрировал, осуществлял стыковку со станцией, Тане казалось, что она просто не выдержит, погибнет, но что самое ужасное – она не могла прервать это, привычно и непринужденно ускользнуть от неприятных ощущений!

Бледная, осунувшаяся, подавленная, она с трудом встала, чувствуя, что уже яростно ненавидит эту нелепую, убогую реальность!

В пространствах «Виркома» все иначе. Легко, свободно, ненавязчиво. Нет, ну надо быть полной дурой, чтобы согласиться на эту чертову реальность! И ради чего?!

– Взгляни. – Глеб подвел ее к огромному панорамному окну, откуда открывался вид на космическую верфь, плывущую по орбите вокруг Земли.

На освещенной части планеты сквозь белесую вуаль облаков виднелась синь океанов, угадывались коричневато-серые участки суши, а там, где сейчас властвовала ночь, мириады огней очерчивали контуры мегаполисов. Словно исполинские существа, сотканные из света, они притаились во тьме, полыхая прозрачными аурами, протягивали навстречу друг другу мерцающие огненные сплетения дорог, как будто стремились лишь к одной цели – слиться воедино.

– Я сто раз это видела! – она с отвращением отвернулась. – Обычный экран с видом на Землю!

– Не экран. Это настоящее панорамное окно, созданное из слоев наноматериала.

Татьяна подняла взгляд, скользнула им по очертаниям орбитальной верфи, и в ее сознании вдруг что-то переключилось: яркие немигающие россыпи звезд, глубокая тьма, тонкие контуры рукотворных конструкций, плывущие на фоне абсолютного мрака, – все это мгновенно слилось в остром восприятии реальности – она стояла подле тонкой, совершенно ненадежной преграды, отделяющей ее от Бездны…

У нее резко закружилась голова. Острые, никогда не испытанные ранее чувства обрушились, оглушили, ледяной ужас захлестнул сознание, резко закружилась голова, к горлу подступил ком.

– Глеб, зачем все это?! Я не могу! Мне плохо!

– Танюша, успокойся. Ты в полной безопасности, поверь!

– Я так не думаю… Мне здесь совершенно не нравится! – Она старательно отводила взгляд, не в силах еще раз посмотреть в глаза бесконечности. Острые колючие искорки звезд теперь казались ей враждебными, даже взгляд, украдкой брошенный на Землю, уже не успокаивал. Ее лицо побледнело, она ничего не могла с собой сделать, лишь чувствовала все усиливающую дурноту да растущее состояние паники, страха, ужаса.

– Где здесь туалет? – сдавленно спросила она.

– Пойдем, я покажу.

Глеб провел ее по узкому коридору, указал на овальную дверь.

«Похоже, наша экскурсия завершилась», – сокрушенно подумал он.

В этот миг от переборки вдруг отделилась странная тень, похожая на сгусток уплотненного воздуха.

«Это еще что такое? – взгляд Глеба скользнул по облицовке, но не нашел ничего, способного сформировать облако газа. – Какой-то сбой систем?! – Он замер, подметив, как эфемерное образование вдруг приняло контуры человеческой фигуры и словно просочилось сквозь стену! – Нервы пошаливают? С чего бы?»

На всякий случай он соединился с системой станции, через кибстек передал информацию о странном явлении, но ответ, немедленный и категоричный, унял тревожное чувство.

Датчики, расположенные в коридоре, не зафиксировали никаких аномалий.

«Померещилось, наверное», – подумал Глеб.

Оставшись одна, Татьяна с трудом уняла бешеное биение сердца.

«Что со мной происходит?» Как будто оттуда, из бездонного мрака, кто-то холодно и пристально взглянул ей в глаза, а затем стиснул горло, и теперь желудок выворачивало, предметы двоились, душа сжалась в комок, чувство глобального, тоскливого одиночества, острое осознание своей ничтожности перед бездной космического пространства уже не отпускали ни на миг.

Она умылась, взглянула на себя в зеркало.

Бледная, как-то вмиг осунувшаяся, она стояла, опираясь руками о раковину, пытаясь подавить спазмы желудка, но не вышло.

Господи, какой уютной, родной казалась сейчас тесная кварткапсула!

Она не понимала, что же хотел показать ей Глеб?! «Неужели он думал, что мне понравится происходящее?!

Нет, нам нужно вернуться. Я уговорю его!»

Татьяна вздрогнула, замерла. Ей вдруг показалось, что кто-то подошел сзади, мягко обнял, – потливым жаром вдруг обдало все тело, на миг она почувствовала парализующую боль, но через пару секунд ощущения схлынули, осталось только неистовое желание: бежать отсюда!

– Глеб?! – Она обернулась, но за спиной никого не было.

Нетвердой походкой, придерживаясь рукой за переборку, она сделала несколько шагов, открыла дверь, вновь позвала:

– Глеб…

Он мгновенно оказался рядом, бережно поддержал ее.

– Я не хочу здесь оставаться! – она балансировала на грани истерики. – Ни минуты! Мне плохо и страшно!

– Хорошо. Потерпи. – Полынин взглянул на кибстек. – Челночный корабль отчаливает через пятнадцать минут. Он у седьмого шлюза. Успокойся, мы возвращаемся.

Земля. Мегаполис «Сибирь». Сутки спустя

Таня проснулась среди ночи.

Она почти ничего не помнила. В сознании остались лишь обрывочные воспоминания о шокирующей экскурсии на орбитальную станцию.

«Я снова в кварткапсуле у Глеба?! Поверить не могу!..» – она закрыла лицо ладонями, но мысли, ощущения смешивались, будто в ее рассудке поселился кто-то еще, совершенно не испуганный, наоборот, взирающий на мир со здоровым любопытством.

«Я схожу с ума!»

Она откинула одеяло, встала, с безотчетным ужасом взглянула в сторону окна, вскользь подумала: какой примитивный экран.

Чужие, непонятные, не присущие ей мысли и ощущения возникали внезапно и тут же исчезали, оставляя тающий след боли.

Она повернулась, с неприязнью посмотрела на Глеба. Он спал.

Она не знала, что делать, совершенно растерялась. «Сейчас он проснется и снова будет мучить меня своими пространными пояснениями, будто не понимает – я не хочу ничего слышать!»

Таня зябко поежилась. В пространстве три на четыре метра не спрячешься друг от друга. Даже всплакнуть негде. Система, неотрывно следящая за ней, мгновенно отреагировала потоком теплого воздуха, тупая автоматика не понимала, что ее трясет не от холода!

Она зачем-то подошла к окну, коснулась сенсора, включая режим прозрачности.

Город истекал светом. Днем он обычно выглядит серым, невзрачным, ночью же расцветает мириадами огней, которые текут, завораживают, роятся меж плавными изгибами мегакварталов.

На глаза навернулись слезы.

«Это не мои мысли! Чему я удивляюсь, чем любуюсь?! Господи, да я, наверное, и вправду сошла с ума?!»

Слезы непроизвольно текли по щекам.

– Танюша? – Глеб проснулся.

Она ничего не ответила.

– Давай поговорим, – он подошел, обнял ее за плечи.

– О чем? – Она вновь зябко поежилась, словно его ладони источали холод.

– О нас.

– Глеб, у нас разные жизни, – тихо ответила она. – Чего ты хочешь? Зачем мучаешь? Отпусти, прошу!

– Разве я удерживаю тебя?

Ее мысли внезапно поменяли направление.

Она села, бессильно опустила руки. Хотелось бежать, но… нельзя! Нужно узнать больше!

– Глеб, что случилось на станции? Почему я снова тут, у тебя? – глухим, ровным, неживым голосом спросила она.

– Тебе стало плохо. Разве не помнишь?

– Нет, – она покачала головой.

– И нашего разговора не помнишь?

– Нет.

– Ладно, – он взял ее за руку. – Ты сама попросилась остаться у меня.

– Неужели? – В ее голосе вновь прорвались истеричные нотки. – И зачем?

– По дороге из космопорта я получил сообщение, – Глеб списал ее состояние на шок. «Сам виноват. Ну, ничего, все будет нормально. Она придет в себя, и мы спокойно обо всем поговорим».

– Что за сообщение? – Губы Тани дрогнули. Она задала вопрос машинально, ответа ей знать совершенно не хотелось, но непонятная сила вновь на миг овладела сознанием. «Я не выдержу…» – эта тоскливая мысль, несомненно, принадлежала ей.

– Я получил назначение. Зачислен в штатный экипаж колониального транспорта «Одиссей». Разве ты не помнишь?

– Нет. И что это меняет? – Ее охватила злость. Мгновенные перемены настроения происходили помимо воли. – Ты теперь исчезнешь из моей жизни?

– Ну, зачем ты так?! – обиделся Глеб. – Танюша, это же моя мечта!

– Вот видишь, а я выпадаю из твоей мечты, из твоего смысла жизни! – она отвернулась, закрыла лицо руками. Ей хотелось бежать, плакать навзрыд.

Кибернетическая система тем временем по-своему истолковала поведение людей. Кровать автоматически сложилась, из ниши в полу поднялись два кресла, над изгибом барной стойки вспыхнул неяркий свет, на дымчатой панели подсветились строки меню из ближайшего ресторана.

– Таня, не заставляй меня оправдываться. Попытайся понять. Наша разлука будет недолгой.

Она села в кресло.

– Глеб, я так не могу! Я начинаю сходить с ума. Мы разные! Пойми!

Он присел рядом, на мягкий широкий подлокотник, попытался успокоить ее, но тщетно.

– Я боюсь… – Ее плечи мелко подрагивали.

Таня крепко зажмурилась, но стало только хуже. Она честно пыталась понять Глеба, представить их совместную жизнь, но ничего не получалось.

– Что нас ждет в колонии, Глеб? У меня подруга на Ганимеде. Мы иногда общаемся по Сети. Там же нет ничего, кроме пустошей, да и Марс не лучше! А полет?! Одиннадцать месяцев в криогенной камере?!

– Таня, о чем ты? Насмотрелась фильмов об истории колонизации? На Марсе и Ганимеде изначально не было жизни! Там едва начались процессы терраформирования! А криогенными камерами пользуются только при внутрисистемных перевозках. Мы же говорим о другой планете, об иной звездной системе! Колониальный транспорт «Одиссей» – корабль нового поколения. Он совершает прыжок между звездами через пробой в метрике пространства и времени. Ты даже испугаться не успеешь!

– Да? И кто же меня пустит на борт? Ты слышал о конкурсе? Полно безумцев, готовых все отдать, лишь бы попасть в список колонистов!

– Они не безумцы. Новая Земля – наша надежда.

– Ты не ответил на вопрос.

– У нас еще есть время. Стань моей женой, и все барьеры рухнут. Я отправлюсь на Новую Землю в первой волне, а со вторым рейсом «Одиссея» прилетишь ты. Ну? Соглашайся!

У Тани вдруг замерло сердце.

– Ты… сделал мне предложение?!

– Да.

– А подумать можно? – она невольно улыбнулась сквозь слезы.

– Конечно. – Глеб тоже улыбнулся в ответ. Ему казалось, все будет хорошо.

Таня долго не могла уснуть. Лежала, глядя в потолок кварткапсулы, невольно прислушиваясь к щемящему, неосознанному, тревожному чувству.

Ее взгляд внезапно утратил осмысленность. В эти секунды девушка, которую любил Глеб, исчезла. Ее рассудок на время угас, тихо, без боли, без осознания происходящего.

Несколько минут она лежала неподвижно, затем встала, налила себе стакан сока, сделала глоток и вдруг замерла.

По чертам лица пробежало уродливое искажение. На миг исчезла линия губ, затем видоизменились глаза, а через пару секунд облик вновь стабилизировался.

Дрожь гуляла по телу. Анализ чужого ДНК, наконец, завершился, бионическая база данных пополнилась драгоценным образцом, оставалось лишь испытать на практике доставшееся с таким трудом приобретение.

Таня подошла к столику, открыла свою сумочку, извлекая оттуда странный предмет, выполненный в форме браслета, прикоснулась к нему, но безрезультатно.

По лицу вновь пробежала рябь искажений.

Неудача? Не может быть! Ведь ДНК хомо полностью ассимилирована!

Рекомбинация генов.

Ее облик вновь исказился, черты лица стали размытыми, нечеткими, череда метаморфоз, невозможных для человека, сопровождалась судорогой.

Глеб заворочался, но не проснулся.

Тело испытывало муки. Невыносимая боль. Пылал каждый нерв.

Рекомбинация завершена.

Ледяной пот выступил по всему телу.

Артефактное устройство, явно не принадлежащее к сумме человеческих технологий, опять не отреагировало на прикосновение.

Ц’ост не стал повторять рискованную попытку. Еще одна случайная рекомбинация генов вряд ли приведет к нужному результату, а вот человеку нанесет непоправимый вред. Ему предстояли сотни экспериментов, нужно работать, претерпевать трансформацию за трансформацией, прежде чем станет ясно, удастся ли вообще подобрать ключ к неограниченной власти, вырваться из разряда младших космических рас, получить доступ к небывалой мощи, оставшейся после исчезновения армахонтов.

Как хотелось сбросить неудобную личину!

Он обернулся, пристально посмотрел на Глеба.

«Стать ему верной женой? Нет, пожалуй. Бессмысленная трата времени. Я получил драгоценные образцы генетического материала, теперь пора оставить в покое этих непредсказуемых хомо».

Серая тень отделилась от человека, слилась с материалом стены.

…

Таня как будто проснулась, обвела удивленным взглядом обстановку кварткапсулы.

«Что я тут делаю?»

Она взглянула на спящего Глеба, затем, следуя внутреннему порыву, активировала нанокомп, быстро набрала короткую строку сообщения, оделась, вызвала аэротакси.

Глеб открыл глаза.

В воздухе кварткапсулы витал странный, неприятный запах.

– Танюша? – он привстал, осмотрелся.

Ее не было. Лишь на прикроватном столике лежал тонкий электронный планшет с короткой запиской, оканчивающейся размашистой, знакомой подписью:

Глеб, прости, мне не нужна такая жизнь. Будь счастлив. Не ищи меня.

Таня.

…

Ц’ост покинул человеческий организм, не причинив ему вреда.

Пока Татьяна приходила в себя, принимала решение, он растекся по стене серой кляксой, имитируя облицовочную панель.

Теперь, когда один человеческий геном уже скопирован, дальнейший сбор генетического материала не вызывал затруднений.

Ц’ост размышлял, находясь в полной безопасности. Он видел, как проснулся Глеб, некоторое время наблюдал за ним, затем вновь глубоко задумался.

Знак равенства между армахонтами и хомо ставить рано. Прежде чем сделать какой-либо вывод, предстояло провести множество экспериментов.

Ц’ост прекрасно понимал: во Вселенной нет абсолютно идентичных существ. Каждая из разумных рас, развиваясь в уникальных условиях родной планеты, несла в своих генах наследие неповторимого эволюционного пути.

Но вопреки логике генетический материал хомо и армахонтов оказался настолько схож, словно они являлись выходцами из одного и того же мира!

«Может быть, хомо – всего лишь «резервная копия»? – Иное сравнение не приходило на ум. – Армахонты – очень древняя раса. Но они не колонизируют другие планеты, предпочитая жить в своем родном мире, расположенном за сотни тысяч световых лет отсюда».

В масштабах освоенной Галактики численность цивилизации армахонтов выглядела ничтожной. Они всячески старались избежать мутаций, но ведь известно, что природа Вселенной никогда не подчиняется воле живых существ.

Возможно, они создали на Земле хранилище генофонда и забирали отсюда лучших представителей рода человеческого, как говорится, вливали свежую кровь в свою постепенно стареющую цивилизацию?

Удобный во всех отношениях вывод, но он не согласовался с историей Земли. Ц’ост не только ассимилировал гены, пользуясь информацией, полученной из рассудка Татьяны, он подключился к сети и усвоил огромные объемы общедоступных данных.

«Как быть с историей развития цивилизации хомо? Например, с археологическими и антропологическими находками, прямо указывающими: этот вид разумных существ эволюционировал именно тут, на Земле!

Важна не их история, а генетический материал! – он ожесточенно спорил сам с собой. – Я потрачу время и силы, изучая эту примитивную цивилизацию, но разве моя цель заключается в том, чтобы понять хомо?

Нет. Мне не нужно их понимать! Необходимо собрать разнообразные генетические образцы и использовать их на благо моей расы! А историей этих существ можно заняться позже!»

Он принял решение и больше не сомневался в дальнейших действиях. Оставалось сообразить, как сохранить его деятельность в тайне.

Наилучшее решение – блокировать Врата Миров, чтобы больше никто не нашел путь сюда!

Ц’ост так глубоко задумался, что не обращал внимания на Глеба, пока тот не включил сферовизор.

Передавали новости. Главной темой дня было падение крупного астероида, взорвавшегося над поверхностью планеты в труднодоступном горном районе.

Метаморфа заинтересовало это событие. Он незаметно сформировал орган зрения.

Глеб безуспешно пытался вызвать Таню по коммуникатору, затем решил отыскать ее в Сети. Он лишь краем сознания воспринимал информацию о неожиданном событии.

В центре кварткапсулы из пола поднялось кресло, предназначенное для соединения с Сетью. Экран сферовизора погас, но ц’ост снова включил его, как только сомкнулись лепестки капсулы «Виркома» и рассудок Глеба погрузился в цифровое пространство.

На канале новостей вновь и вновь возвращались к главной теме дня. Одному из репортеров удалось получить любительскую видеозапись события, и теперь ее показывали миллиардам зрителей.

Ц’ост заинтересованно просмотрел кадры, запечатлевшие падение небесного тела.

Его планы оказались под угрозой срыва. Он сумел правильно оценить случившееся.

Действовать. Немедленно действовать!

Судьба цивилизации хомо, похоже, предрешена. Не он один решил изучить внезапно открывшийся маршрут!

Нужно убираться отсюда. Он не хотел стать невольным участником еще одной цепи роковых событий. Сектор, охваченный войной, стремительно катился к гибели, к хаосу, а он хотел сохранить и по возможности воссоздать былое величие мирного сосуществования многих космических рас. И помочь в этом могла лишь техника армахонтов.

Мысли, промелькнувшие в сознании ц’оста, предопределили не только последовательность его дальнейших действий, но и выбор звездной системы, где бы он мог скрыться.

Он мысленно сформировал карту доступных маршрутов, изучил ее, просмотрел пометки, говорящие о техническом состоянии Врат Миров.

Его внимание привлекла одна из запретных ранее систем.

Там располагалась крупная база армахонтов, уничтоженная одной из первых, когда поднялось восстание.

Врата Миров, судя по алому маркеру, сильно повреждены. Никто не решится использовать этот маршрут. Слишком велик риск. Неисправности в устройстве пробоя метрики обычно приводят к дезинтеграции космических кораблей, но ц’ост знал, как можно справиться с проблемой. «По крайней мере, еще один раз использовать устройство я смогу! – думал он. А что будет дальше?