Обнаженная для тебя Дэй Сильвия

ГЛАВА 12

Утром Гидеон застал меня в душе. Он вошел в ванную во всем великолепии своей наготы, двигаясь с грацией дикого зверя, которая восхищала меня в нем с самого начала. Его волосы небрежно, но очень сексуально падали на плечи. Один лишь вид этих густых волос пробуждал в женщине непреодолимое желание вцепиться в них обеими руками. Любуясь тем, как играют при движении его мускулы, я даже не пыталась сделать вид, будто не обращаю внимания на великолепные признаки мужского достоинства, болтающиеся между его ног.

Несмотря на горячую воду, соски мои от этого зрелища напряглись, и я вся покрылась гусиной кожей.

Его понимающая улыбка сказала мне, что ему прекрасно известно о производимом им впечатлении. Я ответила на нее, пробежав мыльными руками по всему его божественному телу, а потом села и отсосала у него с таким энтузиазмом, что ему, дабы не потерять равновесия, пришлось упереться ладонями в кафельную стену. Его хриплые приказы эхом отдавались в моей голове. Я же старалась изо всех сил, чтобы он не успел затрахать меня до смерти после того, как примет душ, хотя и грозился это сделать.

Этой ночью кошмары его не мучили. Похоже, секс подействовал как успокоительное средство, чему я была до крайности рада.

— Надеюсь, ты не думаешь, будто уже отделалась? — заявил он, явившись следом за мной на кухню в черном, в тончайшую полоску костюме.

Принимая у меня чашку кофе, он одарил меня взглядом, обещающим еще много всяких разных наслаждений.

Его в высшей степени цивильный вид вновь пробудил во мне воспоминания о ненасытном самце, прыгнувшем ночью в мою кровать, и кровь быстрее заструилась в жилах. Все чувства мои были обострены, как никогда, мышцы, помнившие о пережитом наслаждении, дрожали, точно натянутые струны, и я просто не могла не мечтать о большем.

— Вот-вот, — произнес он, прислоняясь к стойке и потягивая кофе. — Смотри на меня вот таким манером и увидишь, чем это кончится.

— Кончится тем, что я из-за тебя работы лишусь.

— Подумаешь, устрою на новую.

— Это кем? Твоей секс-рабыней? — фыркнула я.

— Хм, а что, предложение интересное. Давай обсудим.

— Черт! — пробормотала я, ополоснув свою кружку в раковине и поставив в посудомоечную машину. — Готов? К работе?

Гидеон допил свой кофе, и я протянула руку, чтобы взять у него кружку, но он ополоснул ее сам. Еще одно действие, выдававшее в нем простого смертного, а не порождение фантазии. Я была так тронута, что нечего было и пытаться это скрыть.

— Я хочу, — заявил он, повернувшись ко мне лицом, — отобедать с тобой сегодня вечером, а потом провести ночь у меня дома.

— Гидеон, я не хочу, чтоб ты на мне перегорел.

Он являлся мужчиной, привыкшим к одиночеству, мужчиной, давно не имевшим длительной, много значившей для него связи, если вообще имевшим таковую. И сколько времени потребуется на то, чтобы эти его инстинкты выветрились? А кроме того, нам и вправду лучше не выставлять наши отношения на публику…

— Только не надо отговорок. — Его лицо окаменело. — С чего ты взяла, что я могу перегореть?

Мысленно я обругала себя за то, что обидела его. Он старался, как мог, и мне следовало всячески поощрять его, а не обескураживать.

— Ой, да я не то имела в виду. Просто не хочу тебя стеснять. И потом, нам по-прежнему нужно…

— Ева, — раздраженно вздохнул он, но слегка расслабился. — Ты должна верить мне. Я же тебе верю. Просто не могу иначе. В противном случае нас с тобой сейчас бы здесь не было.

— Ладно, — кивнула я. — Договорились, обедаем и едем к тебе. Уже жду не дождусь, честное слово.

Слова Гидеона насчет доверия не выходили у меня из ума, и все было хорошо, пока на мой почтовый ящик не поступил очередной дайджест Google.

На этот раз одним снимком дело не ограничивалось. Каждая статья и блог сопровождались несколькими фотографиями: на них мы с Кэри обнимались у ресторана, где вчера обедали. Заголовки пестрели догадками относительно наших отношений. Одни авторы упирали на то, что мы с Кэри живем вместе, другие предполагали, что, закрутив с «миллиардером-плейбоем Кроссом», я все же решила на всякий случай оставить про запас своего дружка из модельного бизнеса. Суть всей этой шумихи стала ясна, когда я увидела рядом с этими фотографиями снимки Гидеона. Они были сделаны вчера вечером, когда мы с Кэри и Треем сидели дома и смотрели кино, а Гидеон, по его словам, был на деловом обеде. На фото он стоял перед рестораном в компании Магдалены Перес: они нежно улыбались друг другу и она держала его за руку. Одни статьи превозносили Гидеона за его приверженность «красоте и разнообразию», а другие оправдывали его, объясняя встречи с Магдаленой тем, что он ищет утешения, ибо сердце его разбито моей неверностью.

Ты должна мне верить.

Чувствуя, что мне не хватает воздуха, я закрыла почту. Меня душила ревность. При этом я была уверена, что физической близости с другой женщиной у него не было, и не сомневалась в искренности его отношения ко мне. Только вот Магдалену все равно страшно ненавидела, ведь во время нашего разговора в туалете она дала мне для этого основания. Видеть, что она стоит рядом с Гидеоном, а он так нежно ей улыбается, было выше моих сил, особенно когда я вспоминала, как она обошлась со мной.

Однако я заставила себя выбросить все это на время из головы и сосредоточиться на работе. Завтра Марку предстояла встреча с Гидеоном по поводу рекламной кампании водки «Кингсмен», и сейчас я приводила в порядок соответствующую информацию.

— Ева, — окликнул меня Марк, высунув голову из своего кабинета. — Мы со Стивеном сегодня встречаемся за ланчем в «Брайант-парк гриль», и он спрашивал, не присоединишься ли ты к нам. Он был бы рад увидеться с тобой снова.

— С превеликим удовольствием.

Мое настроение заметно повысилось в предвкушении ланча в одном из моих самых любимых ресторанов да еще в компании двух по-настоящему симпатичных ребят. Это обещало отвлечь меня от мыслей о неизбежно предстоявшем мне всего через несколько часов неприятном разговоре с Гидеоном о моем прошлом.

Ясно было, что так или иначе правда вылезет наружу, и мне следовало набраться храбрости и выложить Гидеону все, до того как мы отправимся на обед. До того, как еще раз появимся вместе на публике. Он должен знать, чем рискует, связываясь с такой особой, как я.

Получив вскоре после этого конверт по внутренней почте, я сначала подумала, что это какой-то набросок к рекламе водки «Кингсмен», но обнаружила там визитную карточку Гидеона с надписью:

Полдень. Мой кабинет.

— Разбежался, — пробормотала я, раздраженная подобной бесцеремонностью.

Разве это приглашение? Ладно, припомню ему, что он даже не заикнулся о том, что обедал с Магдаленой.

Может, он и вправду пригласил ее на свидание вместо меня? В конце концов, не в том ли и заключалась ее роль, роль одной из женщин, с которыми он общался вне своего номера в отеле.

Перевернув визитку Гидеона, я написала на ней, без подписи, ответ из того же количества слов.

Извини. Свои планы.

Ответ не самый любезный, зато заслуженный. Без четверти двенадцать мы с Марком спустились вниз, но у поста охраны меня остановили, и охранник, позвонив Гидеону, доложил, что я в вестибюле. Тут уж мое раздражение дошло до крайней точки.

— Пошли! — бросила я Марку и устремилась на улицу, игнорируя просьбу охранника немного подождать.

Я увидела Энгуса и припаркованную машину и одновременно услышала, как Гидеон окликнул меня по имени. Голос его прозвучал резко, словно щелчок кнута. Я обернулась, и он подошел к нам с бесстрастным лицом и ледяным взглядом.

— Иду на ланч со своим боссом, — вздернув подбородок, заявила я.

— Куда направляетесь, Гэррити? — спросил Гидеон, не сводя с меня глаз.

— В «Брайант-парк гриль».

— Она там будет, я об этом позабочусь.

С этими словами он взял меня за руку и отвел прямо к «бентли», заднюю дверцу которого предусмотрительно открыл Энгус. Едва я оказалась внутри, Гидеон залез следом, потеснив меня на сиденье. Дверь захлопнулась, и машина тронулась.

— Ты что делаешь?! — воскликнула я, одергивая узкую юбку. — Не говоря уж о том, в каком свете выставляешь перед боссом.

Гидеон, закинув одну руку на спинку сиденья, подался ко мне.

— Кэри — твой любовник?

— Что? Чушь какая!

— Ты с ним трахалась?

— Ты что, спятил? — Совершенно ошалевшая, я бросила взгляд на Энгуса, делавшего вид, будто он оглох. — Хренов «миллиардер-плейбой», любитель «красоты и разнообразия».

— Значит, ты видела фото.

Чуть не задохнувшись от возмущения, я все же велела себе собраться и, отвернувшись, в знак того, что отметаю его идиотские подозрения, заявила:

— Кэри для меня как брат. Ты это знаешь.

— Ага, а ты для него кто? На фотографиях все ясно видно. Нет уж, Ева, я любовь ни с чем не спутаю.

Энгус притормозил, пропуская переходивших улицу пешеходов. Я распахнула дверь и взглянула на Гидеона через плечо так, чтобы он мог как следует разглядеть мое лицо.

— Да уж это точно!

Захлопнув дверь, я помчалась прочь, переполненная праведным гневом. Мне стоило геркулесовых усилий совладать с собственной ревностью и подозрениями, и что взамен? Дурацкие инсинуации Гидеона.

— Ева, остановись!

Отмахнувшись, я поспешила в Брайант-парк — оазис сочной зелени в самом сердце города. Здесь было так хорошо и спокойно, что ты словно попадал в другой мир. Зажатый небоскребами, этот парк располагался позади старинной библиотеки. Место, где замедлялся ход времени, с каруселей звучал беззаботный детский смех, а бесценными собеседниками были книги.

Увы, великолепный великан-людоед из иного мира настиг меня и здесь. Гидеон догнал меня и схватил за талию.

— Не беги, — прошипел он мне на ухо.

— Ты ведешь себя как рехнувшийся.

— Это потому, что ты, на хрен, сводишь меня с ума.

Его руки сжимали меня, как стальные обручи.

— Ты моя. Скажи, что твой Кэри это знает.

— Знает. Точно так же, как Магдалена знает, что ты мой. — Мне хотелось его укусить. — И вообще, что ты устраиваешь публичные сцены!

— Если бы не твое ослиное упрямство, мы могли бы разобраться с этим в моем офисе.

— У меня были другие планы, черт тебя побери! А ты их, на хрен, порушил! — Голос мой задрожал, из глаз полились слезы, но тут до меня дошло, что на нас уже смотрят. Только этого мне и не хватало: оказаться в центре публичного скандала! — Вечно ты все изгадишь!

Неожиданно Гидеон развернул меня к себе лицом. При этом крепко держал за плечи, не давая мне вырваться.

— Господи! — Он привлек меня к себе и поцеловал в макушку. — Только не плачь. Извини.

Я стукнула его кулаком по груди, хотя с таким же успехом могла бы стучать по каменной стене.

— Ты вообще каким местом думаешь, а? Сам, как нечего делать, встречаешься со стервой, которая называет меня шлюхой и думает, что ты на ней женишься, а я не могу перекусить со своим лучшим другом, который с самого начала хорошо к тебе относился?

— Ева. — Он обхватил мой затылок ладонью и прижался щекой к виску. — Мэгги просто-напросто оказалась случайно в том же ресторане, где я обедал с деловыми партнерами.

— А мне плевать. Ты, помнится, похвалялся умением распознавать выражение лица. Не ты один это умеешь. Как ты мог смотреть на нее так после всего, что она мне наговорила?

— Ангел мой… — Его губы шевелились, касаясь моего лица. — Это выражение вообще к ней отношения не имело, оно связано с тобой. Мэгги перехватила меня у выхода, и я сказал ей, что направляюсь к тебе. И вид у меня был такой, потому что я представил себе нас с тобой вдвоем и ничего не мог с собой поделать.

— И ты хочешь, чтобы я поверила, будто и она улыбалась по тому же поводу?

— Она просила меня передать тебе привет, но я нашел это не совсем уместным, а после ночи с тобой у меня вообще все из головы вылетело. Учитывая, чем мы занялись.

Мои руки обхватили его талию под пиджаком.

— Нам нужно поговорить, Гидеон. Сегодня вечером. Есть многое, о чем я должна тебе рассказать. Если репортеры начнут рыть в правильном направлении и им повезет… Короче, нам нужно не афишировать наши отношения или завязать с ними. И то и другое было бы лучше для тебя.

Гидеон обхватил мое лицо ладонями и прижался своим лбом к моему:

— Ни то ни другое не годится. Ну а что годится, это мы с тобой выясним вместе.

Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала его. Языки наши соприкоснулись, поцелуй получился долгим и страстным, и я совершенно забыла о снующих вокруг людях. Ни их голоса, ни шум бесконечного транспортного потока не имели для меня значения, пока я была укрыта от всего этого Гидеоном. Лелеема им.

Он был для меня источником и муки, и наслаждения, человеком, перепады настроения и порывы страстей которого были под стать моим собственным.

— Уж как-нибудь разберемся, — прошептал он, пробежав кончиками пальцев по моей щеке.

— Ты меня совсем не слушаешь, сумасшедший упрямец. Мне сейчас идти надо.

— Но после работы поедем домой вместе.

Он попятился, но удерживал мою руку до тех пор, пока позволяло расстояние, и только тогда, когда наши пальцы разъединились, я повернулась в сторону скрытого за ивами ресторана.

Марк со Стивеном поджидали меня у входа, представляя собой ту еще парочку: Марк в элегантном деловом костюме и Стивен в джинсах и сапогах.

Стивен стоял, засунув руки в карманы, с улыбкой на симпатичном лице.

— Честное слово, я чуть было не зааплодировал. Это лучше любой мыльной оперы.

Чувствуя, что краснею, я стала неловко переминаться с ноги на ногу.

Марк открыл дверь и поманил меня внутрь.

— Сдается мне, все мои былые предостережения насчет Гидеона ты можешь забыть.

— Спасибо, что не увольняешь меня, — отозвалась я, пока официантка проверяла, что у нас зарезервирован столик. — Или, по крайней мере, перед этим накормишь.

Стивен потрепал меня по плечу:

— Марк никак не может тебя лишиться.

Марк пододвинул мне стул и улыбнулся:

— Конечно, иначе у меня не будет возможности держать Стивена в курсе твоих любовных похождений. А ведь он у нас торчит от мыльных опер. Обожает романтические драмы.

— Разыгрываешь, — фыркнула я.

Стивен потер рукой подбородок и улыбнулся:

— Ну уж нет, этого я никогда и никому не скажу. Каждый имеет право на личные секреты.

Губы мои сложились в ответную улыбку, несмотря на болезненно кольнувшую мысль о моих собственных секретах. И о том, как убийственно скоро мне придется их раскрыть.

В пять часов вечера я внутренне собиралась с силами, готовясь выложить свои секреты, а потому, усаживаясь с Гидеоном в «бентли», выглядела напряженной и мрачной, а когда заметила, что он присматривается к моему лицу, дурное настроение усилилось. А уж когда он взял мою руку и поднес к губам, я и вовсе чуть не разрыдалась. Я до сих пор еще пыталась прийти в себя после нашего спора в парке, а ведь это было наименьшее из того, с чем нам предстояло разобраться.

До его дома мы ехали в молчании. В квартире он провел меня через свою прекрасную, роскошно обставленную гостиную прямиком в спальню. Там на кровати были разложены изумительное платье для коктейлей цвета глаз Гидеона и длинный, до пола, черный шелковый халат.

— Вчера до обеда мне удалось выкроить время на покупки, — пояснил он.

— Спасибо.

Его забота порадовала меня, слегка умерив мои опасения.

Он поставил мою сумку на стул возле буфета.

— Я хотел бы, чтобы ты чувствовала себя комфортнее. Сейчас открою бутылку вина, выпьем, расслабимся. А когда будешь готова, поговорим.

— А я хотела бы быстренько принять душ.

Но вот чего я хотела на самом деле, так это максимально отдалить по времени случившееся в парке от того, что я собиралась ему сказать, чтобы и то и другое оценивалось по отдельности, но тут у меня просто не было выбора. С каждым днем неумолимо возрастала вероятность того, что сведения, которые должна была открыть Гидеону я, он получит из другого источника.

— Да что угодно, ангел мой. Чувствуй себя как дома.

Я нутром чуяла, как гнетет его беспокойство, однако сбросила туфли и поспешила в ванную, будучи уверена, что, прежде чем начать откровенничать, мне нужно как следует к этому внутренне подготовиться. Именно с целью усиления самоконтроля я забралась под душ, но, оказавшись там, невольно вспомнила наши совместные «водные процедуры» сегодня утром и опять принялась гадать, не был ли для нас, как пары, это первый и последний раз.

Выйдя из ванной, я обнаружила Гидеона стоящим возле дивана. Кроме низко сидящих на бедрах свободных пижамных штанов из черного шелка, на нем ничего не было. В камине мерцал огонь, на кофейном столике в ведерке со льдом красовалась бутылка вина. Единственный свет, если не считать камина, исходил от расставленных в центре стола свечей цвета слоновой кости.

— Прошу прощения, — произнесла я с порога. — Вообще-то, мне казалось, что я в гостях у некоего Гидеона Кросса, известного тем, что ему чужда романтика.

Он улыбнулся застенчивой мальчишеской улыбкой, еще больше подчеркнувшей сексуальность его обнаженного тела.

— Пытался угадать, что может доставить тебе удовольствие, а уж сделав выбор, просто надеялся на лучшее.

— Ты и доставил мне удовольствие.

Я направилась к нему. Полы черного халата развевались вокруг моих ног, и мне льстило, что он подобрал мне одежду под стать своей.

— Я этого хочу, — рассудительно сказал он, — и над этим работаю.

Стоя перед ним, я наслаждалась красотой его лица в обрамлении шелковистых волос, падающих на обнаженные плечи, что выглядело на редкость сексуально. Я провела ладонями по его бицепсам, слегка сжимая крепкие мышцы, а потом шагнула вперед и прижалась лицом к его груди.

— Эй, — пробормотал он, заключая меня в объятия. — Это ты насчет того, какой задницей я оказался сегодня во время ланча? А что ты там хотела мне выложить? Давай поговорим, и уверен, Ева, все будет отлично.

Я поводила носом по его рельефным мышцам и потерлась щекой о волоски на груди, вдыхая знакомый, успокаивающий запах его кожи.

— Тебе нужно сесть. Я собираюсь рассказать тебе кое-что о себе. Кое-что неприятное.

Я отстранилась, и Гидеон неохотно отпустил меня. Я устроилась на диване, подогнув под себя ноги, а он, прежде чем сесть, налил нам по бокалу золотистого вина. Подавшись ко мне, он положил одну руку на спинку дивана и, держа в другой бокал, весь превратился во внимание.

— Прекрасно. Приступаем.

Перед тем как начать, я набрала в грудь побольше воздуха, чувствуя головокружение из-за участившегося пульса. Трудно было вспомнить, когда в последний раз мне приходилось так отчаянно, до тугого узла в желудке, нервничать.

— Мои мать и отец никогда не состояли в браке. На самом деле мне мало что известно о том, как их угораздило сойтись, поскольку и он, и она предпочитали об этом не распространяться. Но я точно знаю, что мамуля моя всегда просто кончала от денег. Любила их больше, чем все другое. К тому же она только начала бывать в обществе, заводить знакомства, в белом платье порхала — и тут такое. Беременность стала для нее неприятной проблемой, но она не избавилась от меня. — Я опустила взгляд, заглянув в свой бокал. — Я искренне благодарна ей за это, просто восхищаюсь ею. На нее сильно давили, убеждая избавиться от ребенка — от меня! — но она выдержала и не стала прерывать беременность. Что теперь очевидно.

Он запустил пальцы в мои мокрые после душа волосы.

— Мне повезло.

Поймав его руку, я поцеловала костяшки пальцев и положила ладонь себе на бедро.

— Но даже будучи на сносях, она ухитрилась подцепить миллионера. Он был вдовцом, имел сына всего на пару лет старше меня, так что, думаю, и он и она сочли, что вполне друг другу подходят. Он много разъезжал, дома бывал редко, ну а мама тратила его деньги, а заодно растила его сына.

— Ева, я понимаю потребность в деньгах, — пробормотал Гидеон. — Мне они тоже нужны. Нужна сила, которую они дают. Безопасность.

Наши глаза встретились, и что-то, проскочившее между нами при этом признании, помогло мне продолжить:

— Мне было десять лет, когда мой сводный брат изнасиловал меня в первый раз…

Ножка бокала переломилась в его руке, но он был быстр как молния и успел перехватить бокал, не дав разлиться содержимому.

Он вскочил, и я тоже поднялась на ноги:

— Ты не порезался? Все нормально?

— Со мной все в порядке.

Он отправился на кухню и выбросил обе половинки бокала, разбив его на осколки. А я осторожно, дрожащими руками поставила свой. Судя по донесшемуся с кухни звуку, Гидеон открыл буфет, потом закрыл его, а спустя некоторое время вернулся, держа в руке стакан с чем-то потемнее.

— Сядь, Ева.

Я посмотрела на него. Держался он напряженно, глаза были холодными как лед, но потом, проведя ладонью по лицу, повторил уже более мягко:

— Сядь… пожалуйста.

Ноги у меня подкосились, и я опустилась на край дивана, запахнув на себе халат.

Гидеон, продолжая стоять, отпил большой глоток того, что было в его стакане.

— «В первый раз». Так ты сказала. А сколько всего раз это было?

Я намеренно сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

— Не знаю. Не считала.

— Ты кому-нибудь рассказала? Матери?

— Нет. Господи, узнав об этом, она, конечно, забрала бы меня оттуда. Но Натан был в себе уверен: он запугал меня так, что я и рот боялась открыть. — Горло у меня пересохло. Я поперхнулась, а при попытке сглотнуть заморгала: ощущение было такое, будто глотку протерли наждаком. Наконец голос ко мне вернулся, но теперь это был еле слышный шепот. — Был момент, когда мне стало так худо, что я уже готова была признаться ей, несмотря ни на что. Видимо, почувствовав это, Натан, чтобы запугать меня еще больше, свернул шею моей кошке и подбросил ее мне в кровать.

— Господи! — Грудь Гидеона тяжело вздымалась. — Это не просто долбаный педофил, а чокнутый сексуальный маньяк. И эта сволочь тебя… Ева!

— Слуги, должно быть, знали, — отрешенно продолжила я, не сводя глаз со своих перекрученных рук. Сейчас мне хотелось покончить с этим и убрать все пережитое на задворки памяти, подальше от повседневной жизни. — Но думаю, они тоже боялись, поэтому никак не реагировали. И уж если никто из них, взрослых людей, слова не сказал, то чего было ждать от меня, ребенка? Что я могла?

— Но ведь пришел же этому конец, — хрипло произнес он. — Как это вышло? И когда?

— Когда мне было четырнадцать. Поначалу я думала, что у меня просто месячные, но кровотечение оказалось слишком сильным. Мама ударилась в панику и отвезла меня в клинику. Там-то все и выплыло. Они провели осмотр и обнаружили… многочисленные травмы. Вагинальные и анальные рубцы…

Гидеон со стуком поставил стакан на край стола.

— Извини, — прошептала я, чувствуя себя совсем больной. — Я бы не грузила тебя подробностями, но ты должен от меня узнать то, до чего могут докопаться и другие. Медики, как положено, сообщили о жестоком обращении в службу защиты детства. Вся история была задокументирована, и хотя эти материалы закрытые, есть люди, которые с ними знакомы. Когда мама вышла за Стэнтона, он наведался туда и приплатил кому надо, чтобы архивные данные ни в коем случае не предавались гласности. Но, сам понимаешь, стопроцентной гарантии это не дает, и ты вправе знать, что все может вылезти наружу и поставить тебя в неловкое положение.

— В неловкое положение? — прорычал он, дрожа от ярости. — Нашла словечко, чтобы описать мои чувства!

— Гидеон…

— Да если какой-нибудь репортер решится это опубликовать, я не только поставлю крест на его карьере, но и от издания, поместившего у себя материал, камня на камне не оставлю. — Им овладела холодная, леденящая душу ярость. — Но главное, Ева, я собираюсь найти этого издевавшегося над тобой монстра. И когда доберусь до него, он пожалеет, что еще не умер.

Я задрожала, потому что сразу ему поверила. У него все было написано на лице. Звучало в голосе. Ощущалось в излучаемой им энергии. Сейчас он воспринимался не просто как Опасный Брюнет: в Гидеоне угадывался человек, который добьется своего во что бы то ни стало.

— Он не стоит твоих усилий. Не стоит твоего времени, — сказала я, вставая.

— Не он, а ты! Ты всего этого стоишь, черт побери! Провались все пропадом!

Чувствуя, что вся дрожу, я шагнула к камину.

— Тут ведь еще и денежный след. У копов с репортерами особый нюх на деньги. Кто-то может заинтересоваться тем, почему при разводе с первым мужем моей матери досталось два миллиона долларов, а ее малолетняя дочь от предыдущей внебрачной связи получила пять. — Даже не глядя на Гидеона, я почувствовала, что он остолбенел. — Надо думать, — продолжила я, — к настоящему времени этот долбаный счет уже изрядно подрос. Я к этим деньгам не прикасалась, но они в доверительном управлении у Стэнтона, ну а ему присущ дар царя Мидаса. Так что если тебе приходило в голову, будто меня интересуют твои деньги…

— Помолчи…

Я обернулась к нему. Я видела его лицо, его глаза. Видела жалость и ужас. Но куда сильнее ранило то, чего я не видела.

Воплощался в жизнь худший из моих кошмаров. Я боялась, что мое прошлое может негативно сказаться на его влечении ко мне, и еще раньше говорила Кэри, что тяга Гидеона ко мне может быть порождена заблуждениями. Он может вроде бы оставаться рядом, да только я, вне зависимости от намерений и целей, все равно его потеряю.

И похоже, именно это и происходило.

ГЛАВА 13

— Ну вот и все. Сейчас оденусь и пойду, — развязывая пояс халата, сказала я.

— Что? — уставился на меня Гидеон. — Куда пойдешь?

— Домой, — устало пробормотала я. — Полагаю, тебе нужно все это осмыслить.

— Это мы можем сделать вместе, — заявил он, скрестив руки на груди.

— Я так не думаю. — Подбородок мой вздернулся, печаль пересилила и стыд, и разрывавшее сердце разочарование. — Вряд ли это возможно, пока ты смотришь на меня вот так, с жалостью.

— Ева, я же не каменный. Любой нормальный человек не остался бы равнодушным.