До встречи с тобой Мойес Джоджо

20

– Ты что?

Мы были на холмах за городом, когда я ему сообщила. Патрик преодолел половину шестнадцатимильного забега и хотел, чтобы я ехала за ним на велосипеде и следила за временем. Я ездила на велосипеде чуть хуже, чем разбиралась в физике элементарных частиц, и потому постоянно виляла куда-то в сторону и ругалась, а Патрик сердито кричал. Вообще-то, он хотел пробежать двадцать четыре мили, но я сказала, что мой зад этого не выдержит и к тому же один из нас должен запастись на неделю продуктами, когда мы вернемся домой. У нас закончилась зубная паста и растворимый кофе. Кстати, кофе пила только я. Патрик предпочитал травяной чай.

Когда мы поднялись на вершину Шипкоут-Хилл, я задыхалась, мои ноги были тяжелыми, как свинец, и я решила, что самое время признаться. У нас еще десять миль до возвращения домой, и к Патрику успеет вернуться хорошее настроение.

– Я не еду на «Викинг экстрим».

Он не остановился, но подбежал ближе. Повернулся ко мне лицом, не переставая перебирать ногами, и вид у него был настолько шокированный, что я едва не въехала в дерево.

– Что? Почему?

– Я… работаю.

Он снова повернулся к дороге и набрал скорость. Мы начали спускаться с холма, и мне пришлось немного притормозить, чтобы не обогнать его.

– И когда ты это узнала?

На его лбу блестели капельки пота, на лодыжках выпирали сухожилия. Я не могла смотреть на них слишком долго – начинала вилять.

– В выходные. Просто хотела удостовериться.

– Но мы заказали тебе билеты и все остальное.

– Это всего лишь «Изиджет»[62]. Я верну тебе тридцать девять фунтов, если хочешь.

– Дело не в деньгах. Я думал, ты поедешь, чтобы поддержать меня. Ты ведь сказала, что поедешь для этого.

Патрик умел дуться. Когда мы только начали встречаться, я дразнила его за это. Называла ворчливым старикашкой. Я так хохотала, а он так злился, что обычно прекращал дуться, только чтобы я замолчала.

– Да ладно. Разве я тебя сейчас не поддерживаю? Я ненавижу велосипед, Патрик. Ты и сам это знаешь. Но я тебя поддерживаю.

Мы пробежали еще милю, прежде чем он открыл рот. Возможно, мне только казалось, но топот Патрика по дороге словно приобрел мрачный и решительный оттенок. Мы высоко поднялись над нашим маленьким городком, я задыхалась, когда дорога вела в гору, и безуспешно пыталась унять сердцебиение всякий раз, когда мимо проезжала машина. Я ехала на старом мамином велосипеде – Патрик не позволял мне даже приближаться к своему гоночному скакуну, – а у него не было передач, так что я часто отставала.

Патрик обернулся и чуть притормозил, чтобы я могла поравняться.

– И чем плоха сиделка из агентства? – спросил он.

– Из агентства?

– Трейноры вполне могут взять сиделку из агентства. Я хочу сказать, ты работаешь на них уже шесть месяцев и имеешь право отдохнуть.

– Все не так просто.

– Я не понимаю почему. В конце концов, ты поступила на работу, ничего не умея.

Я затаила дыхание. Это было довольно сложно, учитывая, что я совершенно запыхалась от езды.

– Потому что он едет в путешествие.

– Что?

– Он едет в путешествие. И мы с Натаном должны ему помочь.

– Натан? Какой еще Натан?

– Сиделка-медик. Парень, которого ты видел, когда Уилл приходил в гости к маме.

Я видела, как Патрик размышляет об этом. Он вытер пот с глаз.

– Можешь не спрашивать, – добавила я, – между мной и Натаном ничего нет.

Он замедлил шаг и долго смотрел на асфальт, пока практически не забегал на месте.

– Что происходит, Лу? Я не вижу… Я больше не вижу границы между твоей работой и… – пожал он плечами, – и нормой.

– Это не обычная работа. Ты и сам знаешь.

– Но Уилл Трейнор, похоже, стал для тебя важнее всего.

– А это нет? – Я отпустила руль велосипеда и указала на его бегущие ноги.

– Это другое. Он зовет, и ты прибегаешь.

– А ты идешь бегать, и я иду бегать, – попыталась улыбнуться я.

– Очень смешно, – улыбнулся он.

– Шесть месяцев, Пат. Шесть месяцев. В конце концов, не ты ли хотел, чтобы я согласилась на эту работу? А теперь выговариваешь за то, что я отношусь к ней слишком серьезно?

– Мне не кажется… что дело в работе… Просто я… я думаю, что ты чего-то недоговариваешь.

Я помедлила, чуть дольше, чем следовало.

– Вовсе нет.

– Но ты не едешь на «Викинг».

– Я же сказала, я…

Патрик чуть покачал головой, как будто плохо меня расслышал. Затем побежал прочь по дороге. По его закаменевшей спине было видно, насколько он зол.

– Да ладно, Патрик. Может, остановимся ненадолго и все обсудим?

– Нет. Я испорчу себе время, – упрямо ответил он.

– Тогда давай остановим часы. Всего на пять минут.

– Нет. Я должен бегать в реальных условиях. – Он побежал быстрее, словно получил толчок.

– Патрик? – Внезапно я рванула за ним. Нога соскользнула с педали, я выругалась и пнула педаль назад, чтобы попробовать снова. – Патрик? Патрик! – Я смотрела на его затылок, и слова вылетели сами собой: – Ладно. Уилл хочет умереть. Он хочет покончить жизнь самоубийством. И это путешествие – моя последняя попытка заставить его передумать.

Патрик сбавил ход, а потом и вовсе остановился с прямой спиной, все еще не глядя на меня. Медленно обернулся. Наконец-то он перестал бежать.

– Повтори.

– Уилл хочет отправиться в «Дигнитас». В августе. Я пытаюсь заставить его передумать. Это мой последний шанс.

Патрик смотрел на меня, как будто не знал, верить или нет.

– Я знаю, это звучит невероятно. Но я должна заставить его передумать. Поэтому… поэтому я не могу поехать на «Викинг».

– Почему ты не рассказала мне раньше?

– Его семья взяла с меня обещание никому не рассказывать. Им пришлось бы тяжело, если бы все узнали. Очень тяжело. Послушай, даже он не знает, что я в курсе. Это очень… запутанная история. Прости. – Я протянула ему руку. – Я рассказала бы, если бы могла.

Патрик не ответил. Он выглядел раздавленным, как будто я сделала что-то ужасное. Он слегка нахмурился и дважды с трудом сглотнул.

– Пат…

– Нет. Просто… просто я побегу дальше, Лу. Один. – Он провел рукой по волосам. – Хорошо?

– Хорошо, – прочистив горло, ответила я.

Мгновение казалось, что Патрик забыл, как мы вообще здесь очутились. Затем он снова тронулся с места, и я смотрела, как он исчезает вдали, решительно глядя вперед и поглощая с каждым шагом дорогу.

На следующий день после возвращения со свадьбы я отправила в Интернете запрос:

Кто-нибудь знает хорошее место, где есть приключения для квадриплегиков? Я ищу варианты, которые подходят и для здоровых людей и могут заставить моего приунывшего друга на время забыть, что его жизнь несколько ограниченна. Я толком не знаю, на что надеюсь, но буду благодарна за любые предложения. Это довольно срочно.

Трудолюбивая Пчелка.

Зайдя на сайт, я в изумлении уставилась на экран. Восемьдесят девять ответов! Я прокрутила экран вверх и вниз, не в силах поверить, что все это отклики на мою просьбу. Затем оглянулась на других пользователей компьютера. Вот бы кто-нибудь посмотрел на меня – я бы ему рассказала! Восемьдесят девять ответов! На один-единственный вопрос!

Мне поведали о банджи-джампинге[63] для квадриплегиков, о плавании, гребле и даже верховой езде с помощью специальной рамы. Когда я посмотрела видеоролик по ссылке, то немного расстроилась, что Уилл терпеть не может лошадей. Но выглядело это потрясающе.

Еще мне предложили плавание с дельфинами и подводное плавание с помощниками. Специальные надувные кресла позволяли отправиться на рыбалку, а адаптированные квадроциклы – на прогулку по пересеченной местности. Многие прислали фотографии и видеоролики, как они сами участвуют в подобных развлечениях. Несколько человек, в том числе Ричи, вспомнили мои предыдущие сообщения и спросили, как у Уилла дела.

Это похоже на хорошую новость. Ему полегчало?

Я быстро ответила:

Возможно. Но надеюсь, что это путешествие все изменит.

Ричи ответил:

Так держать, девочка! Если ты нашла средства, преград нет!

Скутерша написала:

Обязательно опубликуй его фото в банджи-сбруе. Парни ужасно смешные, когда висят вниз головой!

Я обожала этих людей – квадриплегиков и их сиделок – за их отвагу, великодушие и воображение. В тот вечер я два часа записывала присланные мне предложения, ходила по ссылкам на проверенные сайты и даже переговорила кое с кем в чате. Уходя, я уже знала, куда мы поедем: в Калифорнию, на «Ранчо четырех ветров», специализированный центр, предлагающий квалифицированную помощь «таким образом, что вы забудете, что вам вообще нужна помощь», если верить их сайту. Само ранчо, приземистое бревенчатое сооружение на лесной поляне неподалеку от Йосемитского парка, построил бывший каскадер, не желавший признавать, что травма позвоночника ограничивает его возможности, и гостевая книга сайта была переполнена восторженными и благодарными отзывами отдыхающих, которые клялись, что он изменил их отношение к своей инвалидности… и к самим себе. По меньшей мере шесть завсегдатаев чата побывали на ранчо, и все они утверждали, что этот опыт перевернул их жизнь.

Ранчо обладало не только необходимыми для инвалидов приспособлениями, но и всеми атрибутами роскошного отеля. Утопленные в землю ванны с неприметными подъемниками и квалифицированные массажисты. Опытные врачи и кинотеатр с местами для инвалидных кресел позади обычных мест. Оборудованная подъемником ванна с подогревом под открытым небом, в которой можно сидеть и смотреть на звезды. Мы проведем здесь неделю, а потом еще несколько дней на море, в гостиничном комплексе, где Уилл сможет плавать и любоваться изрезанным побережьем. Но самое главное, я придумала кульминацию незабываемого отдыха – затяжной прыжок с парашютом при помощи инструкторов, обученных помогать квадриплегикам. У них есть специальное оборудование, чтобы прицепить к себе Уилла – похоже, самое главное, – закрепить ноги, чтобы колени не взлетели и не ударили в лицо.

Я покажу ему гостиничный проспект, но рассказывать о прыжке не стану. Просто приеду на место вместе с ним и посмотрю, как он прыгает. На несколько драгоценных минут Уилл станет невесомым и свободным. Он покинет ненавистное кресло. Он преодолеет силу тяжести.

Я распечатала все сведения и положила листок наверх. Каждый раз при виде него во мне нарастало возбуждение – как при мысли о моем первом в жизни дальнем путешествии, так и при мысли, что это может оказаться то, что надо.

И сможет заставить Уилла передумать.

На следующее утро, когда мы вдвоем с Натаном, словно два подпольщика, горбились над кофе на кухне, я показала ему результаты. Он пролистал бумаги, которые я распечатала.

– Я поговорила с другими квадриплегиками о прыжках с парашютом. Нет никаких медицинских причин, чтобы ему отказать. И о банджи-джампинге. Существует специальная сбруя, чтобы предотвратить любое давление на позвоночник.

Я с беспокойством изучала его лицо. Я знала, что Натан невысоко ценит мои медицинские способности. Сейчас мне было важно, чтобы он одобрил мои планы.

– На ранчо есть все, что может понадобиться. А если мы позвоним заранее и предъявим рецепт врача, нам даже купят любые непатентованные лекарства, чтобы под рукой был запас.

Натан нахмурился.

– С виду неплохо, – наконец сказал он. – Ты отлично поработала.

– Как по-твоему, ему понравится?

– Понятия не имею, – пожал он плечами. – Но… – Он вернул мне бумаги. – Ты частенько нас удивляла, Лу. – Его улыбка была лукавой и пробиралась на лицо откуда-то сбоку. – Почему бы тебе не удивить нас еще раз?

Я показала результаты миссис Трейнор вечером, перед возвращением домой.

Она только что затормозила на подъездной дорожке, и я помедлила, прежде чем подойти к ней так, чтобы меня не было видно из окна Уилла.

– Я знаю, это дорого, – сказала я. – Но… по-моему, это просто потрясающе. Мне кажется, что Уилл замечательно проведет время. Если… если вы понимаете, о чем я.

Миссис Трейнор молча просмотрела бумаги, а затем изучила подсчеты.

– Я могу заплатить за себя сама. За питание и проживание. Не хочу, чтобы кто-то подумал…

– Все в порядке, – перебила миссис Трейнор. – Делайте, что должны. Если вы считаете, что сможете отвезти его туда, – бронируйте. – (Я уловила подтекст ее слов: «Время на исходе».) – Как вы думаете, вы сможете его уговорить? – спросила она.

– Ну… если я… если я сделаю вид, что это… – Я прокашлялась. – Пойдет и мне на пользу. Уилл считает, я беру от жизни слишком мало. Постоянно говорит, что я должна путешествовать. Должна… что-то делать.

Миссис Трейнор внимательно посмотрела на меня. Потом кивнула:

– Да. Это похоже на Уилла. – Она вернула бумаги.

– Я… – Я вдохнула и, к своему удивлению, обнаружила, что не могу говорить. И дважды с трудом сглотнула. – То, что вы сказали в прошлый раз. Я…

Похоже, миссис Трейнор не собиралась ждать, пока я договорю. Она наклонила голову и вцепилась тонкими пальцами в цепочку.

– Да… Что ж, пойду в дом. До завтра. Сообщите, что он ответит.

Я не поехала к Патрику, как собиралась. Что-то увело меня прочь от промышленной зоны, я пересекла дорогу и села на автобус домой. Прошла сто восемьдесят шагов и открыла дверь. Вечер выдался теплым, и окна бы ли распахнуты в попытке поймать ветерок. Мама, напевая, готовила на кухне. Папа сидел на диване с чашкой чая, дедушка дремал в кресле, свесив голову набок. Томас старательно разрисовывал свои ботинки черным фломастером. Я поздоровалась и поднялась наверх. Удивительно – прошло совсем мало времени, а я уже чувствую себя чужой.

Трина работала в моей комнате. Я постучала в дверь, вошла и обнаружила ее сгорбленной над грудой учебников, а на носу у нее красовались незнакомые очки. Странно было видеть ее в окружении вещей, которые я выбирала для себя. Стены, которые я так старательно красила, уже были завешаны рисунками Томаса, а след от его фломастера по-прежнему красовался на углу моих жалюзи. Мне пришлось собраться с мыслями, чтобы отогнать инстинктивную обиду.

Трина обернулась через плечо.

– Мама зовет? – посмотрев на настенные часы, спросила она. – Я думала, она собирается кормить Томаса полдником.

– Да. Он ест рыбные палочки.

Трина перевела взгляд на меня и сняла очки:

– С тобой все в порядке? Выглядишь отвратительно.

– Как и ты.

– Знаю. Я села на дурацкую очищающую диету. У меня от нее крапивница. – Сестра коснулась подбородка.

– Тебе не нужна диета.

– Угу! Ну… мне нравится один парень с бухгалтерского учета повышенной сложности. Я подумала, что стоит приложить немного усилий. Крапивница на лице – лучшее украшение девушки.

Я села на кровать, застеленную моим одеялом. Я знала, что Патрику оно не понравится из-за безумного геометрического узора. Странно, что Катрине понравилось.

– Итак, что происходит? – Она закрыла книгу и от кинулась на спинку стула.

Я прикусила губу, и ей пришлось спросить еще раз.

– Трин, как ты думаешь, я могу пройти переобучение?

– Переобучение? На кого?

– Не знаю. Что-нибудь, связанное с модой. Дизайном. Или просто пошивом.

– Ну… курсов хватает. В моем универе точно какие-то есть. Могу разузнать, если хочешь.

– Но на них берут людей вроде меня? Людей без какой-либо квалификации?

Трина бросила ручку в воздух и поймала.

– Они просто обожают студентов-переростков. Особенно студентов-переростков, доказавших свое трудолюбие. Возможно, тебе придется пройти курсы переподготовки, в этом есть смысл. А почему ты спрашиваешь? Что происходит?

– Я не знаю. Просто Уилл однажды сказал кое-что.

О том… о том, что мне делать со своей жизнью.

– И?

– И я все думаю… возможно, настало время пойти по твоим стопам. Теперь, когда папа снова работает, возможно, не только из тебя может выйти толк?

– Тебе понадобятся деньги.

– Я знаю. Я откладываю.

– Мне кажется, это стоит больше, чем ты смогла отложить.

– Я могу подать заявку на грант. Или взять в долг. И я отложила достаточно, чтобы продержаться первое время. Я познакомилась с одной женщиной, членом парламента. Она сказала, у нее есть связи с агентством, которое может мне помочь. И дала свою визитную карточку.

– Погоди. – Катрина покрутилась на стуле. – Я чего-то не понимаю. Я считала, ты хочешь остаться с Уиллом. Я считала, весь смысл в том, чтобы он продолжал жить, а ты – работать у него.

– Да, но… – Я уставилась в потолок.

– Что «но»?

– Это сложно.

– Как и количественное смягчение[64]. Но я все равно поняла, что это печатание денег.

Трина встала со стула, закрыла дверь спальни и понизила голос, чтобы снаружи не услышали.

– Ты думаешь, что проиграешь? Думаешь, он собирается?..

– Нет, – поспешно сказала я. – То есть надеюсь, что нет. У меня есть планы. Обширные планы. Я тебе потом покажу.

– Но…

– Но мне нравится Уилл. – Я вытянула руки над головой и переплела пальцы. – Очень нравится.

Трина изучала меня с задумчивым выражением лица. Нет ничего страшнее, чем задумчивое лицо моей сестры, когда она смотрит прямо на тебя.

– Вот черт…

– Только не…

– Это становится интересным, – сказала она.

– Я знаю. – Я опустила руки.

– Тебе нужна работа. Чтобы…

– Так мне сказали другие квадриплегики. Я говорила с ними на форуме. Совмещать невозможно. Нельзя быть одновременно сиделкой и… – Я закрыла лицо руками. Я чувствовала на себе ее взгляд.

– Он знает?

– Нет. Даже не уверена, что я сама знаю. Просто я… – Я бросилась на кровать лицом вниз. От белья пахло Томасом. И немного – бутербродной пастой «Мармит». – Я знаю только, что мне все время хочется быть с ним, а не с кем-то еще.

– Включая Патрика.

Вот и правда, в которой я не смела признаться даже себе. Мои щеки вспыхнули.

– Да, – сказала я в одеяло. – Иногда – да.

– Черт! – через минуту выругалась сестра. – А я думала, только мне нравится усложнять себе жизнь.

Она легла на кровать рядом со мной, и мы обе уставились в потолок. Внизу фальшиво насвистывал дедушка, а Томас бубнил и стучал о плинтус машинкой с дистанционным управлением. Мои глаза почему-то наполнились слезами. Через минуту сестра обняла меня.

– Совсем рехнулась, – сказала она, и мы обе засмеялись.

– Не волнуйся, – ответила я, вытирая лицо. – Я не собираюсь делать никаких глупостей.

– Хорошо. Потому что чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что все дело в яркости переживаний. Это не реальность, а мелодрама.

– Что?

– Ну, в конце концов, это вопрос жизни и смерти, ведь ты прикована к Уиллу, прикована к его роковой тайне. Это не могло не создать иллюзии близости. Или же у тебя загадочный комплекс Флоренс Найтингейл.

– Она тут ни при чем, можешь мне поверить.

Мы лежали и смотрели в потолок.

– Но это отдает безумием – влюбиться в человека, который не может… ну… ответить на твои чувства. Возможно, это просто паническая реакция на то, что вы с Патриком наконец съехались.

– Я знаю. Ты права.

– И вы давно вместе. Вполне естественно увлекаться другими людьми.

– Особенно когда Патрик только и думает, что о марафонах.

– И ты можешь снова разозлиться на Уилла. В смысле, я помню, как ты считала его козлом.

– И до сих пор иногда считаю.

Сестра достала платок и промокнула мне глаза. Затем потеребила меня по щеке:

– При таком раскладе идея с колледжем отличная. Потому что, скажем прямо, окочурится Уилл или нет, тебе все равно понадобится нормальная работа. Ты же не будешь сиделкой до конца своих дней.

– Уилл не окочурится, как ты выразилась. Он… с ним все будет хорошо.

– Конечно.

Мама звала Томаса. Мы слышали, как она напевает на кухне: «Томас! Том-Том-Томас…»

– Ты собираешься к Патрику сегодня? – потерев глаза, вздохнула Трина.

– Да.

– Не хочешь пропустить пару кружек в «Пятнистой собаке» и показать свои планы? Я попрошу маму уложить Томаса спать. Идем, ты вполне способна меня угостить, раз у тебя достаточно денег на колледж.

К Патрику я вернулась в четверть десятого.

Как ни странно, мои планы на выходные были полностью одобрены Катриной. Она даже не стала добавлять, как обычно: «Да, но будет еще лучше, если ты…» В какой-то момент мне показалось, что она поддакивает просто из вежливости, ведь я явно слетела с катушек. Но ведь она говорила: «Поверить не могу, что ты это нашла! Обязательно сделай кучу фоток, когда он будет прыгать с тросом» и «Представляю его лицо, когда ты скажешь о затяжном прыжке! Это будет потрясающе!».

Со стороны, наверное, казалось, что мы две подружки, которые обожают друг друга.

Погруженная в раздумья, я тихо вошла в дом. Окна были темными, и я решила, что Патрик в рамках своей интенсивной подготовки лег спать пораньше. Я бросила сумку на пол в коридоре и толкнула дверь гостиной. Очень мило с его стороны оставить мне свет.

И тут я его увидела. Он сидел за столом, накрытым на двоих, на котором мерцала свеча. Я закрыла за собой дверь, и Патрик встал. Свеча догорела до половины.

– Прости, – сказал он. Я уставилась на него. – Я был идиотом. Ты права. Эта твоя работа – всего на шесть месяцев, а я вел себя как ребенок. Я должен гордиться, что ты делаешь такое важное дело и относишься к нему очень ответственно. Просто я немного… расстроился. Прости меня. Пожалуйста. – Он протянул руку. Я приняла ее. – Хорошо, что ты пытаешься помочь ему. Это достойно восхищения.

– Спасибо. – Я сжала его ладонь.

Патрик сделал короткую паузу, как будто успешно справился с отрепетированной речью.

– Я приготовил ужин. Боюсь, это снова салат. – Он открыл холодильник и достал две тарелки. – Обещаю, мы закатим пир горой в ресторане, когда «Викинг» закончится. Или когда я устрою углеводную загрузку. Просто я… – Он надул щеки и выдохнул. – Наверное, в последнее время я ни о чем другом не думал. Видимо, проблема в этом. И ты права. Ты вовсе не обязана ездить со мной. Это мое дело. Ты можешь остаться и работать, если хочешь.

– Патрик… – начала я.

– Я не хочу с тобой спорить, Лу. Ты простишь меня? – Он тревожно смотрел на меня, и от него пахло одеколоном. Эти два факта медленно наваливались на меня, словно тяжелый груз. – В любом случае садись. Поедим, а потом… ну, не знаю. Пообщаемся. Поговорим о чем-нибудь еще. Не о беге. – Он выдавил смешок.

Я села и посмотрела на стол. И улыбнулась.

– Очень мило, – заметила я.

Патрик и правда умеет приготовить сто одно блюдо из индюшачьей грудки.

Мы съели овощной салат, салат с пастой, салат с морепродуктами и экзотический фруктовый салат, приготовленный на десерт. Я пила вино, Патрик ограничился минеральной водой. Не сразу, но мы начали расслабляться. И передо мной появился Патрик, которого я давно не видела. Он был забавным, внимательным. Он строго следил за собой, и не говорил ничего о беге или марафонах, и смеялся, когда разговор сворачивал на эту тему. Его колено коснулось моего под столом, наши ноги переплелись, и тугой и неприятный комок в груди постепенно начал рассасываться.

Сестра права. Моя жизнь стала странной, я отдалилась от родных и знакомых. Положение Уилла и его тайны поглотили меня. Еще немного – и я бы себя потеряла.

Я начала испытывать угрызения совести из-за разговора с сестрой. Патрик не позволил мне встать, даже чтобы помочь с посудой. В четверть двенадцатого он поднялся, отнес тарелки и миски на кухню и начал загружать посудомоечную машину. Я сидела, беседовала с ним через порог и потирала место, где шея переходит в плечо, разминая узлы, которые, похоже, прочно там обосновались. Я закрыла глаза, пытаясь расслабиться, и потому только через несколько минут поняла, что разговор оборвался.

Я открыла глаза. Патрик стоял на пороге и держал мою папку с материалами о поездке. Он поднял пару листков.

– Что это?

– Это… путешествие. О котором я тебе говорила.

Я смотрела, как он листает бумаги, которые я показывала сестре, изучая маршрут, фотографии, калифорнийский пляж.