Дом на дереве Питцорно Бьянка

— Посмотрите, ну разве не чудо! — восклицал первый. — Где ещё возьмёте такого мальчугана: вес — четыре килограмма, рыжий, и пальчики на ручках и на ножках все на месте! Отдам за восемьдесят три печенья и два килограмма айвы…

Другой превозносил красоту абсолютно чёрной малышки с курчавыми волосиками, растущими едва ли не на спинке.

Наконец, последний аист, с осторожностью развернув свой узелок, извлёк на свет главное сокровище: двух близнецов — мальчика и девочку, — крошечных, орущих и мокрых почти по ушки.

«Новорождённые, — думала про себя Аглая. — Спрашивается, если они ещё даже не переданы своим будущим родителям, можно считать их действительно рождёнными или нет?»

— Решайтесь, дело выгодное! — не унимались аисты. — Если возьмёте всех четырёх, мы сделаем вам ещё одну скидку за количество.

— Заворачивайте их обратно и несите кому хотите! — приказала в негодовании Бьянка. — Мы ничего не заказывали! Мы не покупаем у разносчиков и уличных торговцев! Счастливого пути!

Оробев от такого решительного тона, аисты поспешно завернули младенцев обратно в узелки, подхватили их в клювы и, выпрямившись на длинных ногах, стали расправлять крылья, готовясь к полёту.

«Прекрасно! Наконец-то они уберутся отсюда, эти зануды!» — подумала кошка Прунильда, внимательно следившая за развитием событий. Она удовлетворённо выгнула спину и наградила незадачливых коммерсантов презрительным «мяу!».

Глава 6

ПОДАРОК АИСТОВ

Аисты уже повернули клювы на юг и раскрыли крылья, готовые оттолкнуться и взлететь, но тут Аглаю охватило сомнение.

— Куда вы теперь понесёте этих младенцев, раз мы не хотим их брать? — спросила она.

— Полагаю, в те семьи, которые их заказывали, — ответил первый аист. — Конечно, если они не передумали… Вы с вашей стрельбой отняли у нас столько времени, что, может быть, они уже обошлись без нас.

— А если они их не возьмут?

— Тогда отнесём обратно на склад и будем ждать нового заказа.

— Ах вот как!

— Но кто знает, — добавил второй аист, — последует ли этот новый заказ. Теперь ведь все догадались, что детей делают дома, а не заказывают аистам. Найдутся ли ещё три такие глупые семьи, которые решат обратиться к нам?

Выход оставался один. Разве можно доверить четверых младенцев столь невежественным и безответственным птицам?

Разумеется, нет. Бьянка принялась махать руками, хлопать и кричать на аистов:

— Оставляйте ваши узелки на ветке, несчастные, и улетайте, чтоб я больше вас не видела! Кыш! Кыш! И не воображайте: мы ни сольдо вам не дадим за этих сопливых младенцев сомнительного качества. Скажите ещё спасибо, что мы не требуем свидетельства о рождении.

— Кыш! Кыш! А то возьму ружьё и устрою вам ещё один салют! — пригрозила Аглая.

Услыхав о ружье, аисты тут же забыли о своих недугах, побросали кое-как узелки, так что один упал и остался висеть веткой ниже, и, захлопав крыльями, улетели.

Но манеры у этих птиц были и впрямь возмутительные. Один прихватил с подноса три печенья, другой уронил сюрприз (тот же самый!) на сверкающую крышу синьора Беккариса Брулло.

— В итоге мы остались с тремя, вернее, четырьмя младенцами на руках, — вздыхала Бьянка, пока Аглая лазала вниз за свалившимся узелком.

— Может, попробуем отдать их синьору Б.Б.? — предложила Аглая. — В конце концов, это же он стрелял в аистов. Если бы они не упали на наше дерево, то сегодня бы уже дети были каждый в своей семье.

— Попробуем, — сказала Бьянка без особой надежды.

Искупав младенцев, они пригладили им волосики, завернули в накрахмаленные узелки и уложили в плетёную корзину для вязания.

Потом Аглая написала записку:

МЫ ЧЕТВЕРО БЕЗДОМНЫХ СИРОТОК.
ОКАЖИТЕ МИЛОСТЬ,
ПОЗАБОТЬТЕСЬ О НАС.

— Какие же они сиротки? — возразила Бьянка. — Разве их несостоявшиеся родители умерли? Наоборот, это им сейчас должно быть сиротливо, после того как дети так и не прибыли по назначению. А ты как, веришь всей этой истории с покупкой по почте?

— Нет. Наверно, они всё нам наврали, эти аисты.

— Тогда нет и родителей, проливающих слёзы. Малышей выдумали сами аисты, а вымышленные дети не нуждаются в родителях.

— Да, но кто-то должен их кормить и менять им пелёнки, — заметила Аглая. — Так что пусть уж будет написано «сиротки» — не всё ли равно. Может быть, синьор Беккарис Брулло растрогается и избавит нас от этой работы.

Но синьор Беккарис Брулло был не из тех, кого можно растрогать.

Они поставили корзину на пороге его дома, постучались и, спрятавшись за веткой, приготовились вести наблюдение.

Старик открыл, увидел младенцев, взял записку и прочёл её.

— Ах вот оно что! — сказал он. И отфутболил корзину так, что она свалилась с ветки и полетела куда-то вниз. Бедные новорождённые!

— Мало они натерпелись от аистов! — Аглая в один миг соскользнула по лиане и успела подхватить несчастных, прежде чем те коснулись земли.

— Значит, судьбе угодно, чтобы их взяли мы, — заключила, смиряясь, Бьянка.

Теперь предстояло придумать для новичков целых четыре имени.

Бьянка хотела назвать двойняшек Вольфрам и Молибден, но потом вспомнила, что это металлы, и передумала.

— Жаль, — сказала Бьянка. — А такие красивые могли бы быть имена.

Имена тётушек и дядюшек они тоже отвергли, потому что детей было всего четверо, а родственников много. Кто-нибудь мог обидеться. Аглая предложила назвать двух мальчиков Тарзан и Зорро.

— А что, если они вырастут робкими и трусливыми? — усомнилась Бьянка. — Всякое ведь бывает.

Тогда Аглая взяла церковный календарь и целых два дня читала его в надежде найти что-нибудь подходящее. Самые интересные имена она выписывала. В списке у неё уже значились: Венеранда, Эвазий, Гауденций, Порфирий, Кунигунда, Медард и другие. Но больше всего ей понравились Пуриф, Адвент, Инальбис и ПРОВОЗГЛАШЕНИЕРЕСПУБЛИКИ. Бьянка, правда, сразу заметила, что это не имена, а названия праздников.

— Ну и что? А разве нельзя дать ребёнку имя праздника? — возражала Аглая.

Они немного попрепирались, но потом решили пойти друг другу на уступки. Близнецов назвали Инальбис и Гильдебранд, а остальных двух малышей — Пуриф и Джанпорфирий.

Неизвестно, как отнеслись к этому сами дети. Во всяком случае, когда их звали по именам, они хныкали не больше чем в любое другое время.

Теперь предстояло что-то придумать, чтобы воспитание такого количества малышей не слишком омрачало жизнь двум начинающим мамам.

Глава 7

ПРАЗДНИК НА ДЕРЕВЕ

Первым делом подруги достали себе бируши на случай, если младенцы станут орать по ночам. Они совсем не собирались отказываться от сна ради этих горлопанов. Но те орали и ночью и днём, а ходить с заткнутыми ушами круглые сутки было невозможно.

— Может быть, они голодные? — сказала наконец Аглая.

У Бьянки имелись на этот счёт сомнения. Официально дети ещё не родились, а где вы видели, чтобы ребёнок ел до рождения?

— Впрочем, тут опять вопрос: следует ли доверять аистам? — рассуждала она. — А что, если крикунам по полгода и они уже способны грызть миндаль в сахаре?

На всякий случай подруги решили обзавестись каким-нибудь молочным животным: терять время на кипячение сосок и приготовление отваров и каш им совсем не хотелось. О корове нечего было и думать, поскольку ни одна ветка на дереве не выдержала бы такого веса. Аглая мечтала о волчице, вроде той, что вскормила Ромула и Рема.

— Додумалась, — сказала Бьянка. — Чтоб они потом всю жизнь провели в ссорах… Уж лучше взять козу, вроде той, что вскормила Зевса.

— Чтоб они потом всю жизнь метали с дерева молнии и пожгли нам всю траву на лугу?

Так они спорили около двух часов под оглушительные вопли младенцев.

— Ладно, давай мириться! — заявила в конце концов Бьянка. — От их кошачьих концертов мы обе становимся нервными.

— К тому же, — заметила Аглая, — вокруг нет ни волков, ни коз, так что ссора вообще не имеет смысла.

Они посмотрели вниз: на лугу паслось небольшое стадо овец.

— Ну нет, овце я их не дам! — возмутилась Бьянка. — Хуже всего было бы вырастить дураков, ведь не зря же говорится «глупый как овца».

— Может, возьмём лису?

— Лису бы неплохо. Но она вряд ли согласится на наши условия.

Время шло, и четверо малышей становились с каждым часом всё голоднее и голоднее. Попробовали дать им воды из крана, но обман не удался.

— Если они не перестанут голосить, я спущу их с дерева! — вскипела Бьянка.

Но тут, как нельзя более кстати, появился пёс Амадей.

Амадей был с некоторых пор влюблён в большую пятнистую сенбернариху по имени Доротея, жившую за холмом на сеновале. К сожалению, любовь эта оставалась безответной, так как Доротея не могла залезть на дерево и, значит, им не суждено было встретиться.

— Что ж, собака, кажется, подходящая. Такой можно было бы доверить кормление малышей, — сказала Бьянка, когда Амадей показал ей с расстояния свою избранницу. — Лишь бы только она не запросила слишком большое жалованье.

Но у Доротеи запросы оказались самые скромные. В скором времени она пришла под дерево.

Бьянка сбросила четыре толстых верёвки, а Аглая спустилась и обвязала ими каждую лапу новоиспечённой кормилицы. Потом они долго тянули изо всех сил, пока собака не очутилась на площадке.

Младенцы сразу оценили её молоко по достоинству и, насосавшись досыта, мгновенно уснули.

Бьянка вздохнула с облегчением и пошла искать, из чего бы смастерить четыре люльки.

Доротея между тем приводила человеческих щенят в порядок, вылизывая их с головы до пят своим огромным розовым и влажным языком. (Аглае потом пришлось заново купать всех четверых под душем.)

Бьянка вернулась с двумя гигантскими кокосовыми орехами, только что снятыми с южной стороны дерева.

Расколов их пополам, она получила четыре чудесных люльки, которые пришлись малышам точь-в-точь по росту. Они могли бы показаться даже тесноватыми, но на самом деле так было лучше: во-первых, теплей, а во-вторых, меньше возможности ворочаться и брыкаться, доводя до исступления всех окружающих. Потом они выбрали две достаточно удалённые друг от друга ветки, протянули между ними две толстые верёвки на блоке и подвесили люльки — получилось что-то вроде канатной дороги. Теперь малыши могли хоть целый день кататься туда-сюда, и, главное, никому не приходилось вывозить их на прогулку.

Укачивание поручили ветру, а когда его не было, заботу брала на себя Прунильда. Как всякую кошку, её привлекали все движущиеся предметы, и она могла часами просиживать на ветке, подталкивая лапой то одну, то другую люльку, когда они оказывались у неё под носом.

Синьор Беккарис Брулло принял новость безо всякого энтузиазма. Он вообще не любил детей, а новорождённые и подавно действовали ему на нервы. К тому же с ним снова не посоветовались как с совладельцем. Теперь он хотел созвать ассамблею и голосовать против. Пока же так шумел и возмущался, что Бьянка вышла из себя и пригрозила послать его вдогонку за стаей аистов, если он немедленно не прекратит.

Воспользовавшись затишьем, подруги решили устроить большой праздник, чтобы, если можно так выразиться, вывести малышей в свет.

Пригласить намечалось друзей, близких, бабушек, тёть и дядь. Конечно, тут снова возникала проблема, как препроводить их на дерево, чтобы они не узнали дорогу.

— Насчёт этого не беспокойся, — сказала Бьянке Аглая. — В прошлом году я закончила курсы магии и волшебства и теперь умею показывать уйму всяких фокусов. А кроме того, я могу гипнотизировать людей.

— Молодец! — воскликнула Бьянка. — Тогда давай пригласим гостей в дом твоей бабушки. Потом мы их усыпим и перенесём на дерево, так что они ничего не заметят.

Сказано — сделано. Приглашения были разосланы в лучшем виде, и в назначенный час двадцать человек гостей собрались в гостиной у Аглаиной бабушки. Среди них присутствовали восемь взрослых, одиннадцать детей и один двухлетний малыш. И все тут же начали упрашивать:

— Аглая, Аглая, давай! Покажи нам какое-нибудь волшебство!

Аглая надела на голову цилиндр, из тех, в которых обычно выступают фокусники, вызвала свою бабушку и пригласила её к столику с разложенными на нём магическими принадлежностями. Потом она велела ей лечь в деревянный ящик, так, чтобы торчали только голова и ноги, и принялась перепиливать её пополам.

— Ой! Ой! — начала жаловаться бабушка.

— Ты не забыла: надо, чтобы ноги у неё были согнуты в коленках, а из ящика торчали искусственные?! — прошипела ей на ухо Бьянка.

— Боюсь, что да, — отвечала Аглая, тоже шёпотом, чтобы никто не услышал.

— Значит, ты пилишь её по-настоящему, — сказала Бьянка.

— А это очень плохо? — спросила Аглая. — Ведь она такая толстая… Что страшного, если я помогу ей избавиться от лишнего веса?

— Глупая, ведь ты же пилишь её не вдоль, а поперёк, — прошипела Бьянка. — Так вместо одной похудевшей бабушки у тебя получатся две такие же толстые бабушкины половинки.

— Ой, ой! — воскликнула Аглая, которая не знала, что теперь делать, потому что ей не хотелось выдавать публике свои профессиональные секреты.

— Ой, ой! — стонала бабушка, у которой от звука приближающейся пилы по животу уже бегали мурашки.

К счастью, Бьянке пришла в голову идея.

— Пора гипнотизировать зрителей, — подсказала она, и почти в тот же момент Аглая начала выговаривать монотонным и внушительным голосом:

— Почтеннейшая публика, вы все хотите спать, очень хотите, ужасно хотите спать…

И вы даже не поверите, но через две-три минуты все гости у неё храпели как миленькие.

Теперь уже ничего не стоило проводить их на дерево. Проснувшись, они поначалу крайне удивились, но потом стали восхищаться домом, ели, пили, танцевали, играли в игры — одним словом, веселились как могли.

К вечеру встал вопрос об освещении. Ведь у подруг не было электрического ската в ванне, как у синьора Беккариса Брулло.

(Кстати, куда он между тем подевался? Почему не протестовал против несогласованного праздника? Не иначе как затевал какую-нибудь очередную выходку…)

К счастью, на дереве жили светлячки, которых любезно попросили расположиться гирляндами вокруг дома. Иллюминация получилась прекрасная: всё вокруг стало сразу таинственным и волшебным. Но главный успех светлячков был ещё впереди — когда они расположились в волосах и вокруг шеи Аглаи, подарив ей диадему и ожерелье из сверкающих бриллиантов, которые вдобавок находились в постоянном движении.

Праздник был в самом разгаре, когда Бьянка вдруг воскликнула:

— Какая же я рассеянная! Ведь мы пригласили вас, чтобы отметить удивительное событие… Два часа уже веселимся и никак не вспомним о главном.

— Неужели! Это должно быть что-то интересное. Какое такое событие? — заинтересовались приглашённые.

Тогда Доротея, которая до того момента пыталась успокоить детей, облизывая и укачивая их не без помощи Прунильды, предстала перед гостями, держа Пуриф за шиворот, как если бы та была её собственным щенком. Она положила малышку к ногам Аглаи и пошла обратно за Гильдебрандом. Прунильда с удовольствием предложила бы тут и свою помощь, но она была всего-навсего кошкой и, конечно, не справилась бы с карапузом, весившим вдвое больше, чем она сама.

Поэтому Доротея выходила в общей сложности четыре раза, а Прунильда довольствовалась тем, что следовала за ней туда и обратно с чрезвычайно важным видом.

Все гости принялись поздравлять обеих подруг, мол, какие замечательные у них малыши и как они похожи на кого-то из родственников.

«Хотя никто из нас понятия не имеет, кому приходятся родственниками эти четверо сосунков! — думала Аглая. — Странные всё-таки люди!»

Бьянка раздавала конфеты в золотых и серебряных обёртках, все обнимались и поздравляли друг друга, как будто наступил Новый год. Кто-то даже всплакнул от избытка чувств. Только бабушка Аглаи, обидевшись, что внучка хотела распилить её пополам, заявила:

— В жизни своей не видала таких отвратительно грязных младенцев!

— Тебе бы только критиковать, — ответила ей Аглая. — Смотри, будь осторожней в высказываниях, а то Доротея может и обидеться.

Бьянка уже собралась вмешаться, чтобы восстановить мир, но тут откуда-то сверху раздался ужасающий грохот.

Глава 8

ПРЕДСКАЗАНИЕ СОВЛАДЕЛЬЦА

В это время бабушка Аглаи сосала золотую конфету. Услышав грохот, она так сильно подавилась, что пришлось подвесить её к ветке вниз головой и хлопать по спине, чтобы конфета выскочила обратно.

Аглая побежала за ружьём. Бьянка в панике схватилась за голову:

— Синьор Беккарис Брулло! Лёгок на помине! Я так и знала, что он ещё себя покажет!

Это и в самом деле был совладелец. Смертельно обиженный, что его не пригласили на праздник, он приступил к возмездию, обрушивая сверху каскады старых консервных банок и горланя какую-то жуткую трактирную песню, полную нехороших выражений.

Бьянке не хотелось устраивать сцену при гостях, поэтому она попыталась исправить ситуацию, пригласив этого сумасброда на пир, хоть и с некоторым опозданием.

— Почему бы вам не спуститься и не отведать с нами праздничного пирога? — спросила она любезным голосом. — Я хотела пригласить вас вчера, но не застала дома.

— Враки! Вчера я целый день не выходил из спальни! — выпалил Беккарис Брулло, неуклюже приземляясь на нижней площадке. — И потом, если бы вы даже меня пригласили, я бы всё равно не пришёл. На что мне сдались все эти людишки из вашей компании!

Услышав, что их обозвали людишками, гости начали протестовать. Что он о себе возомнил, этот невежа? Один, оскорбившись, плюнул ему в лоб косточкой от маслины. Другая, кривляясь, показывала нос из-за стакана с газировкой.

Но синьор Беккарис Брулло не поддался на провокации. Он был выше таких пустяков, ведь главная месть его оставалась впереди.

С угрожающим видом вышел он на середину комнаты и, указуя перстом на младенцев, громоподобно возгласил:

— А вот вам и мой подарок. Знайте, что эти карапузы уколятся английской булавкой и целых сто лет будут спать беспробудным сном!

Все отреагировали на это заявление по-разному.

Большинство приглашённых почувствовали угрызения совести: никто из них не принёс никакого подарка. Они ведь даже не знали, по какому случаю праздник.

Другие стали громко возмущаться:

— Что за наглые выходки! Эти две девицы (они имели в виду Бьянку с Аглаей) водят компанию с какими-то проходимцами!

Аглаина бабушка сказала в задумчивости:

— Сдаётся мне, что эту историю я уже где-то слыхала. Может быть, в книжке читала? Что за голова у меня! Скоро совсем памяти не останется.

Бьянка сказала Аглае:

— Что стоишь? Беги поищи где-нибудь булавку! Если бы эти нытики действительно заснули на сто лет, ты только подумай, какая бы настала благодать.

— И правда, — отвечала Аглая. — Никто не будет реветь по ночам, и потом, мы сможем отправить Доротею на каникулы: бедняга совсем выбилась из сил и нуждается в отдыхе.

Но найти булавку на дереве оказалось совсем не просто. Выручил один из гостей: в тот день он забыл надеть подтяжки и, чтобы не спадали брюки, вынужден был воспользоваться английской булавкой.

Однако в последний момент у Бьянки не хватило пороху. Ведь, как-никак, это их, малышей, праздник! И потом, если рассудить, предсказание синьора Беккариса Брулло было самой что ни на есть ложью. Где это видано, чтобы соседи по дому произносили проклятья?

Единственной недовольной осталась Доротея: ещё бы, она теперь снова была обречена не спать ночами, укачивая четырёх кричащих младенцев, хотя бы и с действенной помощью кошки Прунильды.

Видя, что его выступление не произвело на присутствующих должного воздействия, синьор Беккарис Брулло изобразил на лице полнейшее безразличие и, кинувшись к столу, принялся поглощать сладости и закуски в таком количестве, что на следующий день пришлось воспользоваться канатной дорогой, чтобы доставить его обратно домой.

Праздник явно затянулся. Гости устали и высказывали желание отправиться по домам. Аглае было нетрудно ещё раз их загипнотизировать и препроводить домой в спящем виде.

К полуночи все разошлись.

Бьянка и Аглая остались среди остатков пиршества в обществе синьора Беккариса Брулло, который так объелся, что лежал на полу не в силах пошевелиться. Они принялись за уборку, и дерево само им в этом помогало, то и дело встряхивая ветвями и сбрасывая вниз, подобно сухим листьям, обёртки от конфет, огрызки и крошки печенья, щедро рассыпанные по всему полу площадки…

Вскоре весь мусор оказался под деревом, но ненадолго: ночью трава наполнилась прожорливыми обитателями, тут же подчистившими все остатки пира.

Одна рыжая муравьиха завладела изумрудной серёжкой, которую обронила мама Аглаи, и, довольная, утащила её в свой подземный домик. А на следующий день мама Аглаи тщетно искала её по всему дому и продолжает искать до сих пор.

Прежде чем отправиться спать внутрь ствола, Бьянка произвела обход своей части дерева. Аглая спала, свернувшись калачиком, в своей подвесной постели. Доротея храпела в будке, и Амадей охранял её сон, растянувшись на пороге. Прунильда дремала на ветке, наблюдая вполглаза за четырьмя малышами. Укачиваемые ветерком в люльках, они если и не спали, то, по крайней мере, вели себя достаточно тихо.

Бьянка вспомнила о том дне, когда они с Аглаей решили переселиться на дерево, потому что им непременно хотелось, чтобы их дом был не похож ни на какие другие. Тогда они и представить не могли, что в этом новом доме окажется столько народа.

«Тут нужен глаз да глаз, — подумала она. — А то и не заметишь, как обзаведёшься целым семейством!»

Глава 9

МАЛЫШИ МЕНЯЮТ ДИЕТУ

Было дождливое зимнее утро. Бьянка и Аглая уже давно восстановили стены своего дома, позаботившись, чтобы ни дождь, ни ветер ни с какой стороны не могли в него проникнуть. Дерево и тут помогало им, сдвигая ветки и прикрывая самыми широкими листьями наиболее уязвимые места стен и крыши.

Внутри было хорошо и уютно. Подруги убрали перегородки и превратили дом в одну просторную комнату, где и собрались в то утро все члены этой странной семьи.

— Так я по крайней мере буду держать ситуацию под контролем, — говорила Аглая.

Она перенесла фортепиано в угол комнаты и теперь пробовала сочинять музыку, похожую на шум дождя, барабанящего по листьям.

— Так не годится. Ты копируешь, — упрекнула её Бьянка.

— Нет, я просто ищу вдохновение, — отвечала Аглая, внимательно прислушиваясь к звукам капель. — Мне бы хотелось играть такую музыку в разгар лета, в какой-нибудь жаркий-прежаркий день. Представь себе, как бы она всех освежала.

Бьянка собиралась шить детям костюмчики из больших жёлтых листьев — тех, что успели опасть осенью.

Доротея громко храпела посреди комнаты, а малыши спали, прижавшись к её тёплым шерстяным бокам. Амадей с интересом смотрел в окно. Ничего особенного там не было: только листья и листья, и капли, стекающие по стеклу. Но эти-то капли, по-видимому, и привлекали его больше всего.

«Подумать только, все одинаковые и все текут в одном направлении!» — казалось, размышлял Амадей.

Прунильда между тем охотилась за пауком, прячась в засаде за ножками фортепиано. Потом ей это наскучило, и она отправилась нюхать и щекотать усами заснувших малышей.

Первой проснулась Инальбис, одна из близнецов. Она открыла глаза и села; потом, ухватившись за шею Прунильды, поднялась на ножки и сделала несколько неуверенных шагов.

— Смотри! Она научилась ходить! — радостно закричала Аглая.

— Пора! — ответила Бьянка. — Ведь им уже должно быть где-то около года.

Потом она обратилась к Инальбис:

— Иди сюда, красавица. Оставь кошку, попробуй идти сама. — И она протянула к ней руки.

Но Прунильда, гордая доставшейся ей ролью няньки, поспешила увести малышку в другой конец комнаты.

— Тебе не кажется, — сказала Аглая, — что в последнее время дети немного похудели?

— Значит, ты тоже заметила? — отозвалась Бьянка. — Меня, признаться, это слегка беспокоит… К тому же Доротея вот уже несколько дней ходит какая-то странная, как будто ей нездоровится.

При звуке своего имени сенбернариха проснулась, зевнула и встала, потягиваясь, откинув трёх пригревшихся возле неё малышей, так что те с жалобным хныканьем покатились в разные стороны. Не обращая на них внимания, Доротея обошла всю комнату, понюхала в углах, поприветствовала Амадея хвостом, потом, стараясь не привлекать внимания, прикрыла за собой дверь и вышла под дождь.

— Что я тебе говорила? — отреагировала Бьянка. — По-твоему, нормально уходить из дома в такую отвратительную погоду?

Но Аглая, не теряя времени, оставила фортепиано, быстро натянула на себя дождевик и выскочила вслед за Доротеей.

Привлечённая шорохом листвы, она посмотрела вверх и увидела кормилицу, которая, перелезая с ветки на ветку, поднималась всё выше и выше по дереву. Стараясь не шуметь, Аглая пустилась ей вдогонку.

Доротея остановилась, когда дом Беккариса Брулло остался далеко внизу. Аглая, прячась среди ветвей, увидела, что собака подошла на цыпочках к огромному гнезду. «Ну нет, как вам нравится! — возмутилась она про себя. — Брать пример с этой отпетой Прунильды?! Я понимаю ещё, когда кошка разоряет гнёзда, но чтобы собака?!»

Доротея обошла вокруг, потрогала лапой прутья и… уселась на гнездо. Аглая, завёрнутая в свой жёлтый плащ, смотрела на неё, ничего не понимая.

Между тем дождь всё шёл и шёл. Бедная собака вымокла до нитки, но оставалась неподвижно сидеть на своём месте, то есть на гнезде, которое, помимо необычных размеров, отличалось ещё весьма оригинальной формой.

Наконец Доротея встала и тут же поспешила вниз. Тогда Аглая осторожно приблизилась к гнезду и, раздвинув прикрывавшие его листья, обнаружила пять странных яиц. Они были значительно больше куриных, тёмные, с жёлтыми и коричневыми крапинками.

— Интересно, что за птица их снесла? — спросила сама себя Аглая. — И почему это Доротее вздумалось их высиживать? Хорошо ещё, что не раздавила.

Потом она стала размышлять: «Такое большое гнездо должно принадлежать очень большой птице, да и яйца громадные… Неужели это гнездо орла? А что, если бы мать-орлица застала нашу дурочку за её нелепым занятием? Вот был бы ужас!»

И она спустилась вниз. Но Бьянке ничего рассказывать не стала — не хотела тревожить.

Следующий день выдался прекрасным. Все четверо малышей пробовали ходить, и Прунильда с Доротеей только успевали поворачиваться: то надо было кого-то поддерживать, то поднимать и утешать, когда кто-то падал и ушибался. Прунильда от гордости урчала, как мотор; Доротея же хоть и проявляла интерес к происходящему, но всё же нашла предлог, чтобы улизнуть из дома ещё раз.

Аглая была к этому готова и последовала за ней. Впрочем, последовала — не то слово. Теперь она выбрала самый короткий и притом известный только ей одной путь и, пустив в ход всю сноровку, оказалась у гнезда раньше собаки. Яйца были на месте: пять красивых больших яиц, каждое величиной с грейпфрут.

Аглая не стала их долго разглядывать и спряталась в своём укрытии.

Вскоре появилась Доротея. Она двигалась осторожно, крадущейся походкой, и чёрный нос её дрожал от возбуждения.

Приблизившись к гнезду, она с озабоченным видом обнюхала его со всех сторон, после чего опять села на яйца.

«Она сошла с ума. Ну спрашивается, зачем собаке гнездо? Теперь мне придётся защищать её от орла, если он вдруг надумает появиться», — подумала Аглая и взялась за рогатку.

Но орёл не прилетел, а Доротея опять, посидев какое-то время, встала и удалилась.

Аглая подошла к гнезду… и чуть не упала от удивления. Яиц было шесть. ШЕСТЬ!

Тогда она взяла два яйца, запихнула их в карманы и быстро спустилась домой.

Бьянка была дома одна. Она отправила детей на луг упражняться в хождении по твёрдой земле под присмотром четвероногих нянек.

Аглая вытащила яйца и показала подруге.

— Ты что ещё придумала? Разве можно брать яйца из гнезда! — напустилась на неё Бьянка.

— А ты посмотри получше! Посмотри! По-твоему, что это за яйца?

— Ну… не знаю… думаю, что не канарейки. Наверно, какой-нибудь очень большой птицы.

— Птицы! Птицы! Не птицы вовсе, а собаки.

Это была правда: яйца действительно снесла бедняга Доротея. От долгого пребывания на дереве в её собачьей природе начали происходить изменения. Кое-где среди шерсти стали пробиваться пёрышки, которых никто пока не замечал, потому что шерсть у сенбернаров длинная и густая. Молоко почти совсем пропало, и в один прекрасный день она почувствовала непреодолимое желание свить гнездо.

Бедная собака! Дело это оказалось крайне трудным, ведь, вместо птичьих лапок и клюва, приходилось работать неумелыми лапищами и слишком большой пастью. А просить у кого-нибудь помощи или совета она не осмелилась — постыдилась.

Гнездо поэтому вышло странноватое: всё какое-то жёсткое, кривое, косое, к тому же угловатое и с крышей, как у собачьей будки. Зато когда Доротея снесла наконец своё первое яйцо, по крайней мере, было место, где его высиживать.

— Может быть, из них вылупятся щенята с крылышками? — мечтательно спросила Аглая.

— Нет, это исключено, — возразила Бьянка. — Они ведь совсем незрелые. Судя по тому, что ты рассказала, Доротея их только снесла и даже не думала высиживать. Полагаю, эти яйца годятся только для еды.

— Представляешь, какую можно сделать огромную яичницу! — откликнулась Аглая.

— Ой, только сейчас сообразила! — стукнула себя по лбу Бьянка. — Вот почему малыши так похудели. Просто у Доротеи почти не осталось молока. Бедняжки, если бы мы не сделали это открытие, они могли бы умереть с голоду. Теперь Доротея уже не кормилица, а просто няня.

— Ничего, — сказала Аглая, — они уже вышли из грудного возраста и могут есть почти то же, что и мы.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Из этой книги вы узнаете о легендарных 72 Гениях каббалы, взаимодействие с которыми считалось «визит...
На лице и теле каждого человека имеется множество знаков – родинки, морщинки, всевозможные линии и ш...
Вы уже умеете хорошо готовить или только учитесь? В любом случае эта книга станет для вас настоящим ...
Хотите изменить внешний вид своего жилища, но не знаете как? Начните со стен! Это главный элемент, о...
Если вы хотите самостоятельно отремонтировать балкон или лоджию, возвести террасу, беседку, гараж ил...
Хотели бы вы научиться читать мысли, чтобы узнать о человеке буквально все, не донимая его нескромны...