Сокровища Третьего Рейха. Судьба похищенных шедевров Аксенов Виталий

Предисловие

Эта книга – свидетельство трагической судьбы многих художественных шедевров мирового значения, утраченных в ходе последней мировой войны, развязанной немецким фашизмом. Суммарную стоимость всех утрат просто невозможно определить. Но дело, конечно, не в цене. Любуясь картинами величайших художников мира, мы не задумываемся об их рыночной стоимости. Нас влечет, прежде всего, неповторимое художественное мастерство их создателей, мы получаем величайшее эстетическое наслаждение.

Запечатленная в картинах или скульптурах жизнь человека – это и есть художественная летопись человечества. Может быть, и поэтому народы так ревностно хранят свои художественные сокровища. И заполучить их можно разве только за очень большие деньги или отобрать силой.

Мы расскажем несколько историй о судьбе мировых шедевров и о людях, которые эти шедевры сохраняли, похищали, искали, возвращали.

В конце концов, речь всегда идет о людях.

Глава первая,

в которой мы познакомимся с «голубой мечтой» фюрера и с главными персонажами нашей истории

Вот несколько акварелей:

1) «Немецкая церковь и парижский домик, 1920»;

2) «Becelaire, 1917»;

3) «Новый Максимилианский мост, 1913–1914»;

4) «Мюнхенский Королевский Баварский Hofbrauhaus, 1913–1914»;

5) «Королевская Опера в Мюнхене, 1913»

Вполне приличные акварели, заметно пристрастие автора к историческим зданиям, мостам, тихим городским уголкам. Художник склонен к лирике, безмятежному созерцанию красот природы. Автором этих акварелей, написанных в начале прошлого века, был никому тогда не известный и, увы, непризнанный художник Адольф Гитлер. Когда будущий фюрер принес свои работы в Венскую академию художеств, на живописное отделение его не приняли, но посоветовали пойти на архитектурное. Честолюбивый Адольф оскорбился и отверг это предложение, что имело далеко идущие последствия для самой Академии художеств и всего человечества. Как изменилась бы история XX века, если бы автора этих акварелей приняли в Академию?!

Став фюрером и неограниченным диктатором страны, Гитлер весь свой нерастраченный художественный потенциал устремил на создание грандиозных планов строительства величественных зданий, гигантских памятников. Гитлер и рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс ежегодно проводили выставки современного немецкого искусства во вновь отстроенном Мюнхенском музее. Картины и скульптуры, удостоенные включения в экспозицию, соответствовали эпигонскому, примитивно мещанскому вкусу фюрера.

Германию ожидала грандиозная перестройка, на которую были субсидированы огромные деньги. Искусство должно было соответствовать арийскому духу и прославлять Германию как Великий Третий рейх, существованию которого Гитлер отводил ближайшие 1000 лет.

В начале 20-х годов многие выдающиеся художники, жившие в Германии, обрели мировое признание. Среди них были крупнейшие представители «нового реализма» – Георг Гросс, экспрессионист швейцарского происхождения Пауль Клее, русский экспрессионист, работавший в Германии, Василий Кандинский. Для Гитлера, считавшего себя тонким знатоком искусства и истинным художником, современные тенденции в немецком изобразительном искусстве казались бессмысленными и опасными. В «Майн кампф» он высказывался против «большевизации искусства». Подобное искусство, говорил он, «есть болезненный результат сумасшествия. Жаль людей, которые уже не способны контролировать свое болезненное состояние».

В 1930-м он поддержал национал-социалистическую боевую лигу Альфреда Розенберга, которая активно боролась с «дегенеративным искусством». Собственный вкус Гитлера в живописи ограничивался героическим и реалистическим жанрами. Истинное германское искусство, говорил он, никогда не должно изображать страдание, горе или боль. Художники должны использовать краски, «отличные от тех, которые различает в природе нормальный глаз». Сам он предпочитал полотна австрийских романтиков, изображавших тирольскую крестьянскую жизнь, и баварских художников, рисовавших счастливых крестьян за работой или пьянствующих монахов за игрой. Для Гитлера было очевидным, что наступит время и он очистит Германию от декадентского искусства ради «истинного германского духа».

Около 42 тысяч лояльных нацистскому режиму деятелей культуры были принудительно объединены в Имперскую палату изобразительного искусства. Директивы этого органа имели силу законов. Любой мог быть исключен за «политическую неблагонадежность». Для художников существовал целый ряд ограничений: лишение права на преподавательскую деятельность, права выставляться и права заниматься живописью. Агенты гестапо совершали молниеносные рейды по студиям художников. Владельцам художественных салонов и магазинов раздавали списки опальных художников и запрещенных к продаже произведений искусства. Многие известные германские художники оказались в изгнании Пауль Клее вернулся в Швейцарию, Кандинский уехал в Париж и стал французским подданным, Оскар Кокошка, чей неистовый экспрессионизм особенно раздражал Гитлера, перебрался в Англию и принял британское гражданство, Георг Гросс эмигрировал в США, Макс Бекман обосновался в Амстердаме.

Один из аукционов по продаже картин «дегенеративного искусства» в Швейцарии. Выставлен автопортрет Ван Гога

Первая официальная выставка «выродившегося искусства» (1918–1933) прошла в Карлсруэ в 1933 году, спустя несколько месяцев после прихода Гитлера к власти. В начале 1936 года Гитлер приказал четырем нацистским художникам во главе с профессором Адольфом Циглером, президентом Имперской палаты изобразительного искусства, обследовать все основные галереи и музеи Германии с целью изъятия «декадентского искусства». Член этой комиссии граф фон Баудизен дал ясно понять, какой тип искусства он предпочитает: «Самая совершенная форма, самый изысканный образ, созданный в последнее время в Германии, родился вовсе не в мастерской художника – это стальной шлем!». Комиссия изъяла 12 890 картин, рисунков, эскизов и скульптур немецких и европейских художников, в том числе работы Пикассо, Гогена, Сезанна и Ван Гога.

31 марта 1936 года эти конфискованные произведения искусства были представлены на специальной выставке «дегенеративного искусства» в Мюнхене. Эффект оказался обратным: огромные толпы народа стекались, чтобы полюбоваться на творения, отвергнутые Гитлером. Проходившая одновременно по соседству «Великая германская художественная выставка», на которой было выставлено около 900 работ, одобренных Гитлером, привлекла куда меньшее внимание публики. Чтобы поощрить «истинных германских художников», Гитлер учредил несколько сотен премий.

Образец нового арийского искусства. «Настоящий ариец»

Незадолго до начала Второй мировой войны, в марте 1939 года, в Берлине были сожжены тысячи художественных полотен. В конце июля 1939 года, по распоряжению Гитлера, на аукционах в Швейцарии был продан целый ряд картин, чтобы получить валюту. Покончив с «дегенератами», фюрер тяжко задумался, размышляя, куда бы направить свои нерастраченные творческие силы. Идею невольно подсказал его интеллектуальный друг и соратник Бенито Муссолини. Прогуливаясь по залам римского музея, фюрер с завистью любовался скульптурами и картинами великого итальянского Возрождения и тут его осенила блестящая идея: а почему бы не создать грандиозный музей всех времен и народов? Его музей! Сама по себе идея, конечно, замечательная. Но ни один существовавший в то время немецкий музей не отвечал замыслу Гитлера. Значит, надо построить новый, а хорошо бы вокруг музея еще создать и новый арийский город. Выбор пал на родной Линц, в котором фюрер провел свое детство и которому предстояло стать новой столицей на Дунае. Ликующие жители Линца с трудом верили своему счастью. Им предстояло жить в новой суперстолице, переселиться в роскошные дома, следить за движением звезд из новейшей обсерватории, а также любоваться экспонатами загадочного Музея холода.

Во время экскурсии фюрера по Миланскому музею его осенила блестящая идея создать свой грандиозный музей в Линце. Дуче еще не подозревает, что часть экспонатов из Италии незаконно будет вывезена в рейх

Стройка закипела. Уже шла война на два фронта, но Гитлер лично приезжал в Линц, чтобы контролировать ход строительства. Народ еще радуется, но энтузиазма поубавилось. Но чем заполнить залы музея? По-своему, это был бескорыстный человек – все, что он делал, совершалось во имя «Великой Германии», и наградой ему будет благодарность немецкого народа. Все деньги от продажи книги «Майн кампф» и марок со своим изображением Гитлер направил на покупку картин величайших художников всех времен и народов. Под личным повседневным контролем Гитлера действовала «зондерауфтраглинц» – за пять лет было «собрано» восемь тысяч картин, а на десятки тысяч были «получены права». Но, конечно, никаких денег бы не хватило для приобретения всего, что фашисты награбили с оккупированных территорий. Для того чтобы представить, какой размах приобрел грабеж, обратимся к свидетельству доктора Колера, ученого из бывшей ГДР: «Уже к 1938 году, сразу после оккупации фашистами Австрии, Гитлер стал подгребать под свое личное ведение все дела, связанные с культурой и искусством. Именно тогда в фашистской бюрократической машине появился термин «прерогатива фюрера» («фюрерфорбехальт»). Был издан его тайный приказ: «Все наиболее ценные произведения искусства должны быть сфотографированы и представлены на рассмотрение мне – я решу их дальнейшую судьбу.

…Я нашел один любопытный материал: когда гауляйтер оккупированного Перемышля посмел не показать Гитлеру похищенные им из музея картины, его немедленно, без суда и следствия, расстреляло гестапо»».

Чтобы на месте ознакомиться с величайшим планом, мы отправились в Линц, очаровательный старый австрийский город. Мы были покорены его красотой и порадовались, что фюреру не удалось превратить этот город в грандиозную казарму – он успел построить лишь два здания и мост через Дунай. Очевидно, что казарменный стиль сооружений абсолютно чужд гармонии этого прелестного города.

Да, рейхсминистр по восточным территориям Розенберг был отменным грабителем, но он стоял лишь на третьей ступеньке лестницы, вслед за фюрером и Герингом. Поначалу советы Гитлеру давал его лейбфотограф Генрих Гофман, считавший себя знатоком Шпитцвега, но постоянно натыкавшийся на фальшивки.

В первые годы правления Третьего рейха Гитлер привлек для создания своей коллекции умного и беспринципного берлинского антиквара Карла Габерштока, который в 1933 году вступил в Национал-социалистическую рабочую партию Германии. Услуги для фюрера Габершток предоставлял практически бесплатно, надеясь заработать политический капитал. Летом 1938 года Гитлер решил посоветоваться с Карлом Габерштоком, который помогал фюреру в приобретении картин для «коричневого дома» в Мюнхене, Имперской канцелярии и замка в Берхтесгадене. Решив вплотную заняться музеем в Линце, Гитлер позвал Габерштока и спросил его, кто бы мог профессионально сформировать экспозиции музея. Антиквар сразу же назвал ему Ганса Поссе, всемирно известного искусствоведа, специалиста по итальянскому и нидерландскому искусству. «Правда, – добавил Габершток, – в Дрездене его хотят сместить со своего поста, а Поссе верой и правдой служит фюреру».

59-летний Ганс Поссе занимал довольно скромную в иерархии государства должность – он был директором Дрезденской картинной галереи. И стал объектом травли со стороны местных партийных функционеров, которые хотели поставить на его место своего человека. Они обвинили Поссе в том, что он дал приют «выродившемуся» художнику Оскару Кокошке и сохранил его полотна (так же, как и произведения Отто Дикса). Доктор Поссе уже готовился расстаться со своей должностью, как вдруг все волшебным образом изменилось. Услышав о гонениях на Поссе, Гитлер рассвирепел и заявил, что дураки из Дрездена, не понимающие его великих политических идей, срывают все его планы. Борман немедленно устроил головомойку гауляйтеру Саксонии Мартину Мучману, и доктор Ганс Поссе мгновенно оказался у Гитлера. Правда, он не знал, по какому поводу, и вначале решил, что его враги в Дрездене добились своего. Однако фюрер принял Поссе ласково и заявил, что собирается поручить ему дело всей своей жизни – формирование «музея фюрера» в Линце.

Впрочем, есть еще одно объяснение, почему был приглашен Поссе. Анжела Раубаль, урожденная Гитлер, сестра фюрера, вторично вышла замуж за директора дрезденского строительного училища Мартина Хамича. Его училище находилось рядом с Главным государственным архивом, где директором был тайный советник Поссе – отец Ганса. Их семьи дружили. Анжела и ее муж с 23 мая по 5 июня 1938 года провели свой отпуск в доме Гитлера в горах в Берхтесгадене.

18 июня Гитлер посетил Дрезден и возвратил Поссе его прежнюю должность. Однако прошел еще целый год, прежде чем фюрер доверил ему «спецпоручение – Линц».

Как бы то ни было, выразивший готовность беззаветно служить «дорогому фюреру», Поссе немедленно получил от Бормана специальное удостоверение, подписанное Гитлером, в котором значилось: «Директор картинной галереи Дрездена др. Ганс Поссе (паспорт номер VI 971/39 удостоверен полицай-комиссариатом) имеет личное задание фюрера, что я и довожу до сведения всех административных управлений в качестве руководства к действию. Все немецкие административные управления оккупированных стран обязаны оказывать господину доктору Поссе всяческую поддержку при выполнении данного ему фюрером задания». И Гитлер не ошибся: доктор Поссе преданно служил ему вплоть до своей неожиданной смерти в 1942 году. За несколько лет он сумел «собрать» огромное количество первоклассных картин и скульптур, которые целевым образом шли в специальные хранилища для «музея фюрера». С мнением доктора Поссе считались многие специалисты и сам Гитлер. Поссе не стеснялся оборвать фюрера в разговоре, если был с ним не согласен.

Однажды Гитлер похвастался партией приобретенных картин и неожиданно подвергся разносу Поссе за пристрастие к «мюнхенской школе», по мнению профессора, провинциальной: «Она не соответствует рангу будущей галереи, какой я ее представляю!» Вряд ли фюрер знал, что такое «мюнхенская школа», и, не терпящий никаких возражений, он робко выслушивал назидания профессора.

Но вернемся к рассказу о нем доктора Колера:

«Профессор знал все, связанное с картинами и скульптурами, как те картины, которые предназначались для музея фюрера (сам отбирал как-никак!), так и те, которые были складированы в тайных розенберговских «депо». (В хранилищах рейхсляйтера Розенберга собиралось все, что его зондеркоманды натащили из оккупированных стран.)

Ганс Поссе. Директор Дрезденской галереи. Ему фюрер поручил почетную миссию по отбору экспонатов для своего музея в Линце

Поссе сделал решительное заявление: Розенберг не умеет наладить хранение ценностей, поэтому все должно принадлежать одному хозяину.

Борман горячо одобрил эту идею (подброшенную его же человеком!) и поставил вопрос, на который мог быть лишь однозначный ответ: все надо объединить в руках «лучшего друга художников и скульпторов, великого фюрера германской нации Адольфа Гитлера».

И личный искусствовед Гитлера успешно начал работу в Голландии. 28 ноября 1940 года Поссе докладывает Борману, что им отобрано 68 произведений, среди которых работы Брейгеля, Рубенса, Рембрандта, Рейсдаля, Каналетто. О работе в Голландии мы расскажем подробно и отдельно – это увлекательная детективная история, которая сегодня все еще горячо обсуждается специалистами. Вырученную за реализацию ценностей по разделу «дегенеративное искусство» валюту Поссе получал в Дрезденском банке и тут же покупал на нее работы старых мастеров. В своих беседах Гитлер упомянул о том, что он погасил задолженность одной обанкротившейся еврейской фирмы и получил прекрасную коллекцию мастеров. В этой акции не последнюю роль сыграл доктор Поссе. А дело было так.

Фриц Мангеймер, банкир и мультимиллионер, вовремя успел уехать из Германии в Голландию, где он собрал блестящую коллекцию картин, ювелирных изделий и гобеленов. Внезапная смерть банкира в августе 1939 года поставила в тяжелое положение его банк в Амстердаме, который вынужден был расплатиться с кредиторами частью коллекции. Поссе немедленно сообщил Борману о возможности по дешевке приобрести великолепную коллекцию. 4 февраля 1941 года Борман послал в Гаагу срочную телеграмму рейхскомиссару Голландии генералу Шмидту:

Срочно!

Прошу немедленно известить доктора Поссе, находящегося в Гааге, что фюрер желает закупить коллекцию Мангеймера.

Фюрер поручает Поссе купить данную коллекцию.

Прошу господина рейхскомиссара не санкционировать продажу в другие руки и оказать содействие Поссе в немедленной покупке коллекции.

Хайль Гитлер!

Борман

Рейхскомиссар «не санкционировал» в другие руки, и Поссе немедленно принялся за дело и преуспел, пригрозив владельцам, что «…если я картины не получу, их просто конфискует гауляйтер Шмидт как «вражеское имущество»«. «Оккупированные владельцы», оценив ситуацию, спорить не стали, и за 5 миллионов гульденов (около 7 миллионов марок) Поссе приобрел коллекцию, которая стоила в несколько раз больше. Особый интерес представляла для Поссе Италия – прочтем хотя бы одно донесение профессора:

Лично рейхсляйтеру Господину Борману Оберзальцберг под Берхтесгаденом. Глубокоуважаемый господин рейхсляйтер! Докладываю, что вчера, 23 марта 1941 года, я возвратился из 14-дневной поездки в Италию.

Благодаря предварительной работе принца Филиппа фон Гессена стало возможным приобрести для фюрера около 25 картин, среди них:

– портрет неизвестного знатного мужчины (Тициан);

– великолепный двойной портрет (Тинторетто, 1562)… Портрет жены композитора Россини на фоне интерьера.

В результате этих итальянских приобретений средства, предоставленные мне, оказались исчерпаны. Я уже обратился к господину рейхсминистру д-ру Аммерсу с просьбой пополнить счет в посольстве Германии в Риме. По пути я побывал в Мюнхене и посмотрел доставленные из Парижа великолепные полотна Рубенса, Ф. Гальса. В мое отсутствие в Мюнхен прибыл четвертый транспорт с 19 картинами, а также с тремя ящиками произведений искусства, полученных в Голландии из коллекции Кёнигса. Картины после осмотра нашими реставраторами будут переправлены для «музея фюрера».

Хайль Гитлер!

Преданный Вам профессор Г. Поссе

Нет, не зря трудился энергичный профессор, и рейхсляйтер Борман был им очень доволен. И только с Эрихом Кохом Поссе не смог найти взаимопонимания.

Приехав в Кенигсберг, чтобы отобрать ценности для Гитлера, Поссе осмотрел выставленную там в Королевском замке знаменитую Янтарную комнату, украденную немцами из Царского Села. Восхищенный Поссе немедленно заявил, что Янтарную комнату придется отправить «дорогому фюреру». Кроме того, она сослужит и другую службу – доктора советуют Гитлеру почаще находиться в благотворном янтарном поле, которое очень успокаивает (известно, что фюрер страдал приступами истерии и, конечно, нуждался в такой терапии). Это сообщение совсем не понравилось гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху Коху, у которого были свои виды на Янтарную комнату. Как бы то ни было, но после визита в Кенигсберг, вернувшись в Дрезден, Ганс Поссе скоропостижно скончался 7 декабря 1942 года, хотя и был абсолютно здоров. Его похоронили с государственными почестями. И было за что – Поссе собрал для любимого фюрера 1200 картин первоклассных мастеров. На похоронах Геббельс отметил, что доктор Поссе «с беспримерным проникновением в суть дела, с усердием ученого и рвением коллекционера блестяще выполнил поручения самого фюрера и, осуществляя свою миссию, превзошел все достигнутое им в предыдущий период». До своего последнего часа он неутомимо работал для выполнения особого задания, и можно сказать, что в результате этой деятельности он увенчал самым блестящим свершением свою столь богатую успехами жизнь… Город Линц с полным правом присвоил доктору Поссе звание почетного гражданина, ибо он оставил в этом городе нерукотворный памятник».

К счастью, «памятник» так и остался «нерукотворным»! Ганс Поссе вел дневник, где скрупулезно фиксировал свои «приобретения».

Вдова Поссе завещала все свое имущество и дневник мужа племяннице Г. Зайлер, которая передала дневник помощнику Поссе К. Хаберштоку – «для ознакомления», но обратно его не получила. Помощник Хабершток решил припрятать дневник в секретном отделе Германского национального музея в Нюрнберге – ведь сведения, которые можно было почерпнуть из пометок Ганса Поссе, наверняка стоят многие миллионы долларов.

1993 год. Дневники должны были рассекретить, но специалисты до сих пор не могут заглянуть в перечень похищенных сокровищ. В ответ на запрос газеты «Цайт» директор музейного архива Фейт заявил, что секретность дневника Поссе «…сохраняется в интересах многих людей, еще живых, но участвовавших в акциях по сбору военных коллекций». Конечно, многое рассказал бы и дневник Мартина Бормана, из которого можно узнать, чем же владел фюрер. Но и этот дневник не был рассекречен, хотя в 1996 году наступил срок предать его гласности. А ведь именно Борман разработал «долгоиграющий» сценарий спасения сокровищ фюрера. Правда, с дневником Бормана был знаком товарищ Сталин, которому дневник доставил лично маршал Жуков. Однако никаких конкретных шагов предпринято не было.

С Линцем ничего не вышло. Свою мечту Гитлер разрушил сам, развязав войну. Однако фанатично преданный своим идеям, Гитлер даже в своем завещании за несколько часов до смерти написал, что собранную им коллекцию картин завещает немецкому народу. От рождения счастливого замысла фюрера до его полного краха прошло несколько лет, полных трагических, кровавых событий, унесших жизни миллионов человек и ставших причиной небывалого в истории не только Европы, но и во всем мире перемещения культурных ценностей. В этой грандиозной акции участвовали десятки тысяч людей. Мы расскажем лишь о некоторых, но вначале познакомимся с главными действующими лицами нашей истории.

Адольф Гитлер – великий фюрер, отец, вождь и учитель германского народа, автор «замечательной» идеи ограбить все достойные внимания музеи Европы и тем самым укрепить арийский дух народа.

Герман Геринг – второй человек в Германии, министр-президент, председатель Совета по обороне, генерал-фельдмаршал, рейхсмаршал авиации. Обладал неукротимой страстью к коллекционированию – в основном чужих художественных ценностей – и стремился превзойти в этом самого фюрера.

Альберт Шпеер – личный архитектор Гитлера, один из самых преданных ему людей, почти друг (просто друзей у Гитлера не было), автор многочисленных архитектурных проектов, в том числе знаменитой Имперской канцелярии и градостроительного плана превращения маленького городка Линц в грандиозную столицу на Дунае.

Мартин Борман – рейхсляйтер, начальник Имперской канцелярии, «серый кардинал» в команде Гитлера, оперативно руководил реализацией плана «дорогого фюрера» и не жалел на это казенных денег.

Генрих Гиммлер – рейхсфюрер СС, успешно внедрял новые ускоренные методы решения «еврейского вопроса», а реквизированные ценности отправлял в Рейхсбанк на нужды «тысячелетнего рейха».

Вальтер Функ – президент Рейхсбанка, и, хотя, как он заявил на Нюрнбергском процессе, ничего про это не знал, все-таки за любовь к чужим золотым коронкам получил пожизненное тюремное заключение.

Бенито Муссолини – дуче фашистской Италии, дружески презентовавший Гитлеру кое-что из национальных сокровищ своей страны, не разрешенных законом к вывозу.

Ганс Поссе – директор Дрезденской галереи, профессор, личный уполномоченный фюрера по комплектованию «Музея всех народов» в Линце, неустанно трудился над заданием фюрера и пострадал из-за своего рвения.

Филипп Гессенский – принц, обер-президент земли Гессен-Нассау, сын немецкого кайзера Фридриха Третьего и королевы Виктории, зять итальянского короля Виктора Эммануила, ближайший помощник доктора Поссе, был любезно принят фюрером в его ставке и вместе с женой отправлен в концлагерь.

Иоахим фон Риббентроп – рейхсминистр иностранных дел, сумел плодотворно поработать по вывозу из Франции и Италии художественных ценностей.

Альфред Розенберг – рейхсминистр по оккупированным восточным территориям, заявил, что «привлек миллионы людей к неизвестным им до тех пор сокровищам искусства», но все равно был повешен.

Эдда Геринг – дочь рейхсмаршала авиации, вела длительную, изнуряющую борьбу за картину Лукаса Кранаха Старшего «Мадонна с младенцем».

Йозеф Геббельс – рейхсминистр пропаганды и гауляйтер Берлина, теоретически обосновал исключительные права немецкого народа на владение всеми ценностями мировой культуры.

Генрих Мюллер – шеф гестапо, группенфюрер СС, сумел сколотить неплохое состояние, составить свою личную художественную коллекцию и таинственно исчезнуть в последние дни войны.

Каэтан Мюльман – штандартенфюрер СС, доктор, полномочный представитель генерал-губернатора Польши по учету чужих культурных ценностей.

Солмс-Лаубах Эрнст-Отто – офицер по охране предметов искусства при 18-й армии группы войск «Север». Занимался ограблением дворцов и музеев пригородов Ленинграда. В годы войны привез в Восточную Пруссию большое количество предметов культуры и искусства. После 1945 года – директор музея предметов ремесленного искусства в Франкфурте-на-Майне.

Гарри Трумэн – президент США, пользовался советами одного из вышеперечисленных лиц и получал от него ценные подарки.

Дуайт Эйзенхауэр – генерал, главнокомандующий американским экспедиционным корпусом в Европе, а затем и президент США, первым увидел склад похищенных нацистами сокровищ, но не растерялся и отдал важный приказ.

Георгий Жуков – любимый маршал советского народа, после блестящих побед под Берлином сформировал собственный эшелон трофейных вещей, за что его пожурил товарищ Сталин.

Георг Штайн – немецкий садовод, положил жизнь на поиск похищенных русских сокровищ.

Архимандрит Тихон – наместник Псково-Печорского монастыря, показал нам знаменитую ризницу и реликвии, возвращенные Георгом Штайном.

Франц Шварц – рейхсляйтер, казначей нацистской партии, беспрепятственно и оперативно снабжал доктора Поссе валютой партии на «закупку» произведений искусства для «музея фюрера».

Отто Абец – посол Германии во Франции, руководитель шпионского бюро Риббентропа, направлял и контролировал работу по конфискации ценностей Лувра и «враждебных рейху» еврейских владельцев.

Фон Кюнсберг – барон, начальник зондеркоманды по изъятию художественных ценностей, яростно конкурировал с другими любителями чужих сокровищ.

Вильгельм Кейтель – фельдмаршал, начальник Верховного командования вермахта, приказал всемерно способствовать выполнению приказа фюрера об изъятии художественных ценностей, но повешен был не только за это.

Ганс Франк – генерал-губернатор Польши, скрупулезно истреблял культуру и народ Польши, фанатичный поклонник картины Леонардо «Дама с горностаем», что привело его на скамью подсудимых Нюрнбергского трибунала.

Артур Зейс-Инкварт – канцлер Австрии после аннексии ее Гитлером, а затем имперский уполномоченный в Нидерландах, где он всячески помогал доктору Поссе в выполнении его почетной миссии.

Мюнстер Шмидт – генеральный комиссар Голландии, неукоснительно выполнял поручения Бормана по захвату художественных ценностей.

Эрих Кох – обергруппенфюрер СС, облеченный особым доверием фюрера, гауляйтер Польши и Украины, назначен гауляйтером Москвы, но приступить к обязанностям не смог; вел широкомасштабную игру за обладание Янтарной комнатой и сумел в конце войны вывезти многочисленные художественные ценности, приговорен польским судом к повешению, но мирно прожил еще 28 лет в тихой Ольштынской тюрьме.

Василий Пономарев – археолог, бургомистр Новгорода, предатель и герой, спасший большую коллекцию бесценных новгородских и псковских икон.

Вольфганг Айхведе – директор Восточного института в Бремене, совершенно бескорыстно помогал возвращению в Россию многих художественных ценностей.

Габриэль Суперфинн – сотрудник доктора Айхведе, с помощью которого мы кое-что узнали о судьбе Василия Пономарева.

Бурхард Герес – директор Управления прусских замков и садов, нашел и вернул в Россию некоторые из пропавших картин, однако все еще надеется получить обратно исчезнувшие после войны прусские ценности.

Станислав Лоренц – профессор, усилиями которого реставрированы многие ценности, и прежде всего Королевский замок в Варшаве.

Кароль Эстрейхер – профессор, директор музея Ягеллонского университета, вместе с американцами вошел в соляную шахту Альт-Аусзее, а в Нюрнберге обнаружил и опознал фрагменты алтаря Вита Ствоша.

Польский народ – пожертвовал деньги на воссоздание из руин национального шедевра – Королевского замка в Варшаве.

Виктор Балдин – советский офицер, вывез из Германии коллекцию рисунков и неожиданно легкомысленно решил вернуть их Бременскому музею, что привело к невиданной конфронтации парламентариев двух стран, акциям протеста общественности и санкциям Генеральной прокуратуры.

Протоиерей Сергий Гарклавс – наконец-то вернул России икону Тихвинской Божией Матери.

Стефан Баторий – польский король, в XVI веке осадил Псков и невольно стал причиной появления одной из русских святынь – иконы Покрова Богородицы.

Наталья Ткачева – сотрудник Псковского музея, подняла общественность на борьбу за передачу иконы Покрова Богородицы из Москвы в Псков, втайне и безосновательно мечтая заполучить ее в свой музей.

Борис Пиотровский – директор Эрмитажа, передал немцам церковные витражи, украинцам – фрески Михайловского собора, но в запасниках музея еще кое-что осталось.

Иван Саутов – директор музея-заповедника «Царское Село», неутомимо боролся много лет за воссоздание Янтарной комнаты и возвращение украденных из музея ценностей.

Ирина Антонова – директор Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, стойко выполняла распоряжения руководящих партийных органов и бдительно хранит до сих пор в своем музее многие европейские коллекции.

Вадим Знаменов – директор музея-заповедника «Петергоф», рассказал нам об исчезновении фонтанов «Самсон» и «Нептун» и о счастливом возвращении последнего.

Эдуард фон Фальц-Фейн – барон, мучительно думал, что еще найти и подарить России из утраченных раритетов.

Сергей Кот – украинский историк, рассказал нам, кто же разрушил знаменитый Успенский собор в Киеве и почему немцы никак не могли справиться с постоянно возникающими пожарами и взрывами.

Николай Никандров – неутомимо изучал историю разграбления России и лично способствовал возвращению многих ценностей.

Хан Антониус ван Меегерен – голландский художник, сумевший продать картину самому Герингу, что привело к длительному международному скандалу.

Франц Кёнигс – голландский банкир и собиратель живописи, рисунки из его коллекции попали в фонды «музея фюрера», а его родственники и голландское правительство сегодня требуют от России возврата этих рисунков.

Алексей Геллер и Вадим Задорожный – антиквары, пытались вернуть Венскому музею прекрасную картину, но не нашли понимания.

Иоахим Эрнст фон Ангальт-Цербстский – герцог, стал жертвой нацистов, отсидел срок в концлагере, а затем, после прихода Советской армии, снова попал в лагерь – теперь уже как сторонник нацизма, где и умер, а его родственники сегодня требуют вернуть из Эрмитажа коллекцию отобранного у герцога столового серебра.

Владимир Путин – президент России, использовал служебное положение для ускорения возврата российских сокровищ.

Мертвые и живые – все они имели отношение к нашей истории.

А также художественные коллекции:

• семьи Ротшильдов;

• графа Ланцкоронского;

• семьи Отто Ланца;

• Франца Кёнигса;

• доктора Майнгеймера;

• Отто Кребса;

• Отто Герстенберга;

• Бернгарда Кёлера.

Музеев:

Парижа, Гента, Варшавы, Кракова, Брюгге, Амстердама, Роттердама, Царского Села, Павловска, Петергофа, Гатчины, Киева, Новгорода, Пскова, Печерской лавры, Ясной Поляны, села Михайловского, Минска, Бремена, Берлина, Праги, Вены, Будапешта, Греции, Италии…

И миллионы ограбленных людей.

Глава вторая,

в которой мы отправимся в Германию и Австрию, чтобы узнать, где были спрятаны гигантские художественные ценности – свои и чужие

В предыдущей главе мы узнали:

– как фюрера посетила замечательная идея о создании музея в Линце;

– куда делись картины Пикассо, Ван Тога, Кандинского и других «дегенеративных художников».

– и познакомились с главными действующими лицами нашей истории.

Сразу надо сказать, что в захоронении ценностей на территории Германии была четкая градация: свои ценности – в одни хранилища, чужие – в другие. Оказывается, в начале марта 1945 года картины из немецких музеев все еще находились в довоенных хранилищах. Пока о них не вспомнил Гитлер. Послушаем директора Управления прусских замков и садов доктора Бурхарда Гереса.

«Ну, это вообще была страшная ситуация, только в марте сорок пятого года Гитлер об этом вспомнил, и, когда он услышал, что вещи в берлинских музеях все еще были в самом Берлине, последовал приказ: срочнейшим образом их вывезти на запад, потому что Красная армия уже стояла ближе Одера. Это были буквально последние минуты, и берлинские музеи, уже независимо от этого приказа, оставили берлинский дворец, который был разрушен. Из подвалов старались вывезти в Потсдам, где еще здания стояли, а берлинский музей отвез тогда вещи в разные шахты».

В Нижней Силезии по приказу Гитлера была построена огромная подземная столица рейха, которая получила название «Ольга S3». Кадры из американской хроники. Все это было найдено на объекте «Ольга S3», в систему которой и входила шахта Меркерс:

• чемоданы со столовым серебром, золотые портсигары;

• золотой запас рейха – сто тысяч тонн, валюта в долларах США;

• голова египетской царицы Нефертити;

• картины известнейших мировых мастеров: Рафаэля, Рембрандта, ван Эйка…

12 апреля 1945 года главнокомандующий американскими вооруженными силами генерал Эйзенхауэр при слабом свете шахтерских ламп осматривал тайник Меркерса.

– Боже! – воскликнул он. Перед ним на глубине 450 метров под землей было аккуратно сложено почти все достояние рейха. По позднейшим американским подсчетам, там было:

• 238 миллионов долларов золотом;

• немецкие бумажные деньги стоимостью в 187 миллионов долларов;

• 110 000 британских фунтов;

• 89 000 франков;

• 4 миллиона норвежских крон;

• 400 тонн произведений искусства из берлинских музеев в 3000 ящиков.

14 и 15 апреля 1945 года американцы поспешно переправляли все найденные ценности с конвоем на грузовиках во Франкфурт-на-Майне, в здание Рейхсбанка, сейфы которого относительно спокойно пережили войну.

Хотя 29 грузовиков с грузом эскортировали пять пехотных взводов, две пулеметные части, десять зенитных орудий, самолеты наблюдения и бомбардировщики «мустанг», тем не менее три грузовика исчезли бесследно. В одном из исчезнувших грузовиков, вероятно, находились 20 довольно ветхих деревянных ящиков, которые с тех пор не смогли обнаружить. На каждом ящике была надпись: Управление гидротехническим строительством Кенигсберга, обозначенная красной точкой. Профессор Пауль Ортвин Рабе, ответственный представитель берлинских музеев в шахте Меркерс, с удивлением записал в своем дневнике, что ящики отправляют… раньше, чем личное дорогостоящее имущество Эриха Коха и рейхсминистра Руста. Да, по-видимому, в ящиках было что-то очень важное. Не исключено, что они принадлежали Эриху Коху, которому подчинялась гидротехническая служба Кенигсберга. Впрочем, узнать это теперь уже вряд ли удастся.

Генералу Эйзенхауэру показали, что было спрятано в соляной шахте Меркерс

А все, что доехало, поместили в сейфы Рейхсбанка – они единственные сохранились в почти полностью разрушенном городе – это был результат длительных бомбардировок англичанами. Но не все немецкие ценности вывезли в Меркерс. Часть картин была складирована в самом Берлине, в двух похожих башнях – в Зенитной башне во Фридрихсхалле и в зоопарке. Что касается башни, которая была в зоопарке, – тут все ясно. Вот докладная подполковника Маневского, который был руководителем советской трофейной группы. И здесь написано: «Все вывезенные предметы представляют огромную ценность. Предложение – все фонды центрального хранилища вывезти в Москву». И резолюция начальника – «Согласен». Рассказывает немецкий писатель Гюнтер Вермуш:

«Когда Берлин капитулировал 1–2 мая 1945 года, русские заняли и Фридрихсхалле вместе с Зенитной башней. Между 5 и 18 мая вся башня сгорела. И никто до сих пор не знает, кто там или что там сжег. И в конце концов сказали, что эти 400 с лишним драгоценнейших картин погибли…»

Действительно, в башнях что-то горело. По одной из версий, в башнях остались крупногабаритные картины, которые не смогли складировать в шахте Меркерс, ибо они не помещались в лифт шахты. Господин Вермуш не поленился и познакомился с технической документацией шахты, из чего следовало, что лифт мог вместить картины и крупнее, чем были в Зенитной башне. Вермуш выяснил, что 11 марта после приказа фюрера все картины из Зенитной башни вывезли. Об этом свидетельствовало письмо реставратора Чирха, который и контролировал вывоз этих картин. Пожар был отвлекающим моментом. На самом деле все картины попали в Меркерс, а эта Берлинская коллекция была предложена американцам в качестве «подарка» за то, чтобы они вернули Германии остальные тысячу с лишним картин.

Берлин, 1945 год. Подрыв башни Фридрихсхалле, после которого исчезла ценнейшая коллекция из 400 картин

Интересная и даже увлекательная версия! Позавидовав успеху американцев, мы неожиданно отыскали документ советской трофейной бригады, работавшей в Берлине в мае 1945 года, – докладную записку все того же подполковника Маневского с просьбой разрешить вывоз обнаруженных ценностей из башни Фридрихсхалле. Меланхоличная резолюция того же начальника: «Согласен». Более подробные сведения – уже в сводном списке ценностей, вывезенных советскими трофейными бригадами из Берлина. Да, ценности из башни Фридрихсхалле в них числятся. Это значит, что кое-что досталось и советским войскам. А скорее всего – все! Директор управления Бурхардт Герес сокрушается: «У нас три тысячи картин, пропавшие только из нашей коллекции, и мы не знаем, где они находятся. В Государственном Эрмитаже и в Музее имени А. С. Пушкина в Москве, там около ста и сто семьдесят семь, но это – не три тысячи, и мы просто в замешательстве, потому что не можем себе представить, где они могут быть».

Но одну картину нашли. В 1984 году на аукционе Сотбис была выставлена картина Кантарини «Святой Себастьян». Вермуш: «По-моему, 600 000 фунтов». В каталоге утраченных художественных ценностей из Прусского наследия мы находим эту картину.

Герр Вермуш поинтересовался, сколько всего картин о святом Себастьяне написал Кантарини. Оказалось, две – одна из них в Венеции. Две фотографии. На одной – картина из Бременского музея, якобы сгоревшая. На другой – проданная через аукцион Сотбис. Хорошо видно, что отличаются они только повязкой на бедре фигуры святого, и вполне очевидно – дорисованной позже, для маскировки. Имя покупателя аукцион сообщить отказался.

Иоанн Кантарини. Святой Себастьян. Картина исчезла в конце войны из хранилищ Потсдамского музея, но недавно была продана на аукционе Сотбис за 600 000 фунтов

Далее наш путь лежал в Австрию. Конечно, мы посетили любимый город Гитлера – Линц и еще раз порадовались, что фюреру не удалось осуществить свою «голубую» мечту. Но интересовала нас соляная шахта Альт-Аусзее. По дороге, идущей вдоль красивейших озер и радующих живописностью горных вершин, мы приехали в Эбензее. Когда-то здесь был концлагерь. Заключенные занимались выработкой горных пород для строительства военных объектов. Живописное, красивое ущелье! О бывшем концлагере напоминает лишь арка лагеря, на месте которого раскинулся престижный поселок довольно дорогих коттеджей. Интересно, снятся ли хозяевам этого элитного поселка обитатели концлагеря?! Любопытно, что самые дорогие коттеджи находятся на территории концлагеря, а дальше от него коттеджи поскромнее. Здесь же неподалеку мемориальное кладбище жертв концлагеря, где постоянно много народу, живые цветы. Приезжающие сюда люди – это родственники погибших узников. Рядом с этой симпатичной горой под названием Лозер, что в переводе означает «Большие Уши», находится теперь всемирно известная соляная шахта Зальцберг-Верке, где была складирована коллекция картин, скульптур, алтарей, предназначенных для музея «любимого фюрера». Неподалеку озеро Альт-Аусзее. Конечно, предприимчивые австрийцы шахту разрушать не стали, а устроили здесь мемориальный музей. По замыслу Кальтенбруннера, заместителя рейхсфюрера СС Гиммлера, шахту должны были взорвать перед приходом американцев. Однако австрийские партизаны сумели уговорить Кальтенбруннера отменить приказ, пообещав ему за это некоторое снисхождение. Но Кальтенбруннер был осужден Нюрнбергским судом и повешен в числе других главных немецких высших преступников.

Американцы сразу же нашли шахту Альт-Аусзее, однако вход в нее был заминирован, и им пришлось потратить время на разминирование. Здесь были складированы ценности, не нуждающиеся в рекламе. Это картины Брейгеля, Рембрандта, ван Эйка, Рубенса, Рафаэля, Вермера, Дюрера, Веласкеса, скульптура Микеланджело «Мария с младенцем», детали знаменитого Гентского алтаря… Нет, конечно, у доктора Поссе вкус был отменный, и теперь мы понимаем, насколько грандиозен замысел «любимого фюрера».

А всего американские спецслужбы в шахте Альт-Аусзее обнаружили:

• 5350 картин старых мастеров;

• 220 рисунков и акварелей;

• 1039 гравюр;

• 95 гобеленов;

• 68 скульптур;

• 32 ящика с монетами;

• 128 образцов оружия и рыцарских доспехов;

• 64 уникальных произведения старинной мебели;

• 79 контейнеров с изделиями художественного фарфора и стекла;

• 237 ящиков с книгами, свитками, рукописями и коллекциями марок.

Все это предназначалось музею фюрера в Линце.

Экскурсоводы с воодушевлением рассказывают, как американцы нашли и вывезли коллекцию. Вот склад, где хранились картины и скульптуры. Здесь же были снаряды и авиабомбы. Ящики подлинные.

В 1935 году в соляной толще был вырублен алтарь. Он тоже сделан из соли. Здесь, как и во всей шахте, сохраняется постоянный климат и температура 7 градусов по Цельсию. Оказывается, это – оптимальные условия для сохранности картин. Одна из висящих в соляном алтаре картин выглядит совершенно новой, хотя и находится здесь около 70 лет.

Возвращаясь обратно, мы воспользовались деревянной горкой, которая позволяла шахтерам быстро перемещаться на другой уровень. Не будем скрывать, что это путешествие доставило нам удовольствие. На прощание – дружеское фото с экскурсоводом. Милая Миелита, где ты сейчас?!. Кого ведешь тропой экскурсий?!.

Рядом с горой Большие Уши проходил веселый деревенский праздник. Полюбовавшись экзотическим оркестром, мы отправились на озеро Грюнзее, где находились роскошные виллы руководителей рейха. Здесь была библиотека фюрера, виллы Кальтенбруннера, Скорцени, Эйхмана, Геббельса, Риббентропа, Тиссо – главаря словацких фашистов и даже русского генерала Власова. Неподалеку – знаменитое озеро Топлитцзее. Скалистые горы окружают это озеро, о котором ходит много зловещих легенд. Газеты и телевидение постоянно сообщают о таинственных кладах, которые лежат на дне озера, о затопленных сокровищах и «золоте нацистов». Тысячи туристов приезжают сюда, чтобы прикоснуться к великой тайне. Здесь им демонстрируют фотографии, на которых запечатлены эсэсовцы, сбрасывающие в озеро какие-то ящики. На специальном стенде – находки искателей, которые не побоялись нырнуть на дно и нашли там ордена, медали, оружие, каски, кинжалы, военную амуницию.

Рекламные фото рассказывают об оборудовании для подводных экспедиций: его можно взять напрокат. Запечатлены и те, которым посчастливилось найти золотые слитки. Однако подводный мир Топлитцзее совсем не так романтичен, как выглядит на рекламных стендах.

В 1954 году немецкий журнал «Штерн» организовал хорошо оснащенную экспедицию в глубины озера с использованием глубоководного батискафа.

Берега озера отвесно уходят вглубь, достигая стометровой отметки. Дно затянуто многометровым слоем ила, который покрывает затонувшие деревья, какие-то ящики, обломки снарядов, орудий, ракет и даже фрагменты самолета-амфибии.

Ганс Фрике, который руководил этой экспедицией, был биологом. Определив, что на дне озера нет кислорода и, соответственно, никакой жизни, он решил исследовать озеро с целью обнаружения захороненных там ценностей. И ему многое удалось найти. Как выяснилось, на берегу озера работал секретный институт по разработке ракет дальнего действия. Запуск их предполагалось производить с подводной лодки на глубинах до 100 метров. Это была одна из надежд Гитлера, с их помощью он надеялся добиться перелома в ходе войны. Аналогичные надежды, как мы знаем, возлагал фюрер и на разработку баллистических ракет ФАУ-1 и ФАУ-2, которые, правда, долетали до Лондона, но не все – и не смогли сколько-нибудь серьезно навредить Англии. Зато в другой акции против Англии фюрер преуспел больше. На дне озера в большом количестве находились английские фунты стерлингов, которые ничуть не пострадали, ибо, как мы уже говорили, там совершенно не было кислорода, а только сероводород, препятствующий гниению.

Расследование показало, что неподалеку от Топлитцзее находился небольшой концлагерь, где узников собирали по определенному принципу – они были художниками, графиками, печатниками или, в крайнем случае, фальшивомонетчиками. С немецкой скрупулезностью был налажен процесс изготовления купюр английского фунта стерлингов – достоинством в 5, 10 и 20 фунтов. Операцией руководил эсэсовец Бернгард Крюгер, и она получила название «Бернгард». 150 заключенных работали день и ночь и сумели изготовить столько фунтов стерлингов, что они составили до одной трети всего бюджета Англии. Чтобы купюры были похожи на бывшие в употреблении, их специально перетирали смесью из песка и земли. Условия жизни заключенных были улучшены, чтобы добиться наибольшей производительности. Большинству заключенных удалось дожить до освобождения после прихода американских войск. И некоторые из них приезжали на озеро, чтобы вспомнить свою лагерную жизнь.

Влекомый романтическими воспоминаниями, неожиданно приехал и бывший руководитель концлагеря Бернгард Крюгер. Его никто не задерживал, и даже наоборот, пригласили принять участие в одном из погружений батискафа «Штерна». Бернгард подробно комментировал появляющиеся за окнами батискафа объекты, а затем почему-то заявил, что считает себя потерпевшим от нацистов. Впрочем, он прожил до 1989 года и ни в чем не нуждался.

Фальшивые фунты шли на оплату шпионских операций. Ими наводнили и саму Англию. Качество купюр было безупречно. Многие из них прошли проверку в швейцарских банках. О хождении поддельных купюр власти Англии, конечно, знали, но держали это в тайне, чтобы не вызвать паники и обвала экономики. Кое-какие суммы гитлеровцы прихватили с собой, когда бежали после войны в Южную Америку. Часть поддельных купюр оказалась на счетах швейцарских банков. Так, руководитель всей этой программы Фриц Швенд, который распределял фальшивки, положил в банк Швейцарии больше миллиона фунтов.

Банк Англии до сих пор отказывается сообщить сумму изготовленных немцами фальшивых денег. Впрочем, уже в наши дни наиболее упорные и терпеливые ныряльщики нашли несколько ящиков с фальшивыми английскими фунтами стерлингов. Они прекрасно сохранились и вполне пригодны для платежа.

Чтобы поддержать интерес публики, нынешние хозяева иногда устраивают сюрпризы. Вот удачливые искатели – они вытащили со дна озера сундук. Когда его вскрыли, оказалось, что он наполнен крышками от современных пивных бутылок.

Есть данные, что на глубине Топлитцзее все-таки хранится большое число слитков так называемого «нацистского золота». Экспедиция журнала «Штерн» обнаружила на дне большое количество скальных пород, нагроможденных, совершенно очевидно, мощным направленным взрывом. Сдвинуть эти скалы без применения мощной современной техники невозможно. Но если дело в технике, то еще не все потеряно – отправляйтесь на Топлитцзее и попытайтесь найти хотя бы пару золотых слитков.

Желаем удачи!

Глава третья,

в которой мы узнаем, что происходило в оккупированном Пскове, почему немцы ценили икону Тихвинской Божией Матери и как польский король Стефан Баторий спровоцировал создание новой русской святыни

В предыдущей главе мы узнали:

– многие художественные ценности были эвакуированы из немецких музеев в последний момент, перед приходом американской и Советской армий;

– довольно большое число немецких картин и скульптур до сих пор не вернулось в свои музеи, хотя местонахождение их хорошо известно;

– советские архивы позволяют проследить путь трофейных ценностей;

– в соляной шахте Меркерс американцы обнаружили колоссальные ценности и успели их вывезти прежде, чем эта зона перешла под управление Советской армии;

– в австрийской шахте Альт-Аусзее обнаружили коллекцию музея фюрера, а на озере Топлитцзее, если постараться, можно и сегодня найти золото нацистов.

«А о городе Пскове в летописании не находится упоминания – кем был создан и какими людьми. От начала же Русской земли этим городом Псковом никакой князь не владел, но бывшие в нем люди жили по своей воле», – гласят псковские летописи.

«Вначале из Пскова немцы вообще ничего не собирались вывозить, – пишет искусствовед Наталья Ткачева. – После войны Псков должен был стать учебным пространством для рейха, а все культурные ценности остаться на местах. И разграбление строго пресекалось.

В феврале 1942 года представителями главной рабочей группы фиксируется масса нарушений, в том числе пропажа большого количества ценного фарфора из музейного хранилища, целый ряд отчуждений музейных предметов, как продаж, так и различных дарений. По определению составителей отчета, комендант города зондерфюрер де Бари считает, что музейная собственность является трофеями, распоряжаться которыми может только полевая комендатура по собственному усмотрению. У специалистов группы, проводившей обследование, создается очень неблагоприятное впечатление о состоянии дел в Пскове, и они находят нужным сообщить свои выводы в высшие инстанции. В беседе с де Бари они подчеркивают, что музейная собственность в результате деятельности графа Зольмса однозначно стала общественной собственностью, и указывают де Бари на то, что многие выявленные факты, по их мнению, являются серьезными нарушениями, которые, прежде всего, создают неприятное впечатление у местных русских. Должна быть предпринята срочная действенная защита всех фондов музея и его хранилищ. Подчеркивается, чтобы ни в коем случае не осуществлялись отчуждения на подарки, награды и продажи. В своих письмах де Бари пытается опровергнуть многие обвинения штаба, и вообще, по его утверждению, объем ущерба завышен и раздувание всей этой истории дискредитирует немецкую военную власть в городе. Тем не менее де Бари вынужден, в соответствии с рекомендациями, составить список немецких офицеров, купивших предметы искусства в Пскове в период с ноября 1941 по январь 1942 года. В итоге, уже в апреле 1942 года было решено предпринять меры по розыску и возврату изъятых ценностей.

Несколько по-другому выглядит проблема отчуждений в истории с коллекцией бабочек из Пскова. Происходила коллекция, вероятно, из естественнонаучного музея и была достаточно значительной. По поводу нее по крайней мере в течение полугода шла переписка между обер-бургомистром города Франкфурта-на-Майне, желающим ее заполучить, и соответствующими инстанциями. 1 июня 1942 года один из руководителей штаба RR доктор Цайсс отвечает категорическим отказом. Но уже в октябре 1942 года настойчивый обер-бургомистр все-таки добивается разрешения на передачу ему коллекции, и она изымается из музея».

Военный комендант де Бари чувствовал себя меценатом, он заказал свой портрет местному художнику, щедро одаривал иконами знакомых и родственников. Из Берлина поступил строгий приказ: все вернуть, пересчитать, а де Бари получил взыскание. Впрочем, его щедрость имела и позитивный результат: часть икон он раздал по открытым во время войны церквам, откуда они после войны вернулись в музей.

Заглянем в знаменитую картотеку Z, где собраны карточки на все объекты, которые немцы на оккупированной территории обследовали и описали.