Жесть Шалыгин Вячеслав

1. Зона, локация ЧАЭС, 31.03.2058 г.

Съехать в овраг по пологому склону получилось, как на санках, даже лучше, как по водной горке, легко и с причмоком грязи под задницей. А вот взобраться по противоположному склону представлялось почти невыполнимой миссией. Другой склон оврага даже склоном было бы неверно назвать. Высоченный контрэскарп, а не склон, почти отвесная земляная стена с торчащими кое-где ростками автонов.

Почему сразу не подумал, что придется решать эту проблему? Как мог проколоться на таком пустяке? Детство в мягком месте заиграло, захотелось прокатиться с горки, да чтоб с ветерком?

Леший сделал шаг назад и запрокинул голову, изучая срез отвесного берега.

Земля. Рыхлая, липкая, ненадежная. Зацепиться не за что, даже если удастся подпрыгнуть.

Просто сон какой-то. Бывает, что снятся такие кошмары. Вроде бы идешь, все нормально, а потом вдруг обрыв, или, наоборот, гора, или дорога была асфальтовой и вдруг становится грунтовой, да еще размытой, как в весеннюю распутицу.

Леший обычно по таким снам легко определял, каким будет день и удастся ли запланированное на сегодня дело. Если перепрыгнул во сне овраг, взобрался на гору, прошел по грязи аки посуху, все получится. Если нет, не запрещается попытаться, но надо иметь в виду, что в деле есть какой-то изъян, чего-то при планировании ты не учел. Срабатывало всегда.

Одна проблема: настолько буквально сон никогда не сбывался.

Леший вновь мысленно себя пристыдил. Опытнейший сталкер, седьмой год в Зоне Смерти, три крупных операции за плечами и такой детский прокол, не удосужился подумать, как выбираться из оврага. Просто наваждение какое-то, словно бес какой-то попутал.

Леший встряхнул головой, то ли прогоняя наваждение, то ли пытаясь привести в порядок собственные мысли.

Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Никто ничего на сталкера не наводил, ни порчу, ни сглаз, ни туман на мозги. Сам виноват, задумался, замечтался, завспоминался.

Дома надо лихие дни вспоминать, у Леры под боком. А после того как вышел за порог, о деле думать надо. Так оно полезнее и безопаснее.

Нет, даже еще раньше следовало выбросить из головы историю с биографией. Еще когда получил заказ. Когда на связь вышел смешной посредник-новичок, который, сбиваясь от волнения, предложил простое дельце. Разве что в непростом местечке.

Деньги он посулил небольшие, но Леший не стал отказываться. Сидеть без дела он не любил, а деньги и в Африке деньги, любые, хоть бешеные, хоть скромные. Прогуляться до Копачей, забрать посылку и вернуться – сплошное удовольствие, а не миссия, а тут еще и доплачивают за удовольствие.

Леший прекрасно знал, какой мышеловкой может накрыться безобидная вроде бы прогулка за бесплатным сыром. Но сегодня почему-то сталкер верил, что все пройдет гладко. Во сне он буквально пушинкой взлетел на вставшее дыбом шоссе – приснилась типичная картинка из московского прошлого Лешего – а значит, все преграды и мелкие препятствия сталкер должен будет преодолеть без напряжения. Просто обязан их легко преодолеть. Иначе рухнет так тщательно культивируемая система личных прогнозов, а это вам не шуточки.

У каждого человека есть своя система примет, и это неотъемлемая часть его мировоззрения. Отнять ее – все равно что выколоть человеку «третий глаз».

Сталкер хмыкнул и повертел головой, оценивая ситуацию. Пройти влево метров триста, и овраг измельчает, а затем вовсе прервется, уткнувшись в каменный завал, по которому можно будет легко и непринужденно взобраться на любой из берегов. Но ведь это крюк! Да еще какой! Триста метров по колено в вязкой ядовитой грязи это вам не то же расстояние по асфальту. Даже сервоусилители легкого бронекостюма не помогут. Вот в тяжелом скафандре – совсем другая песня, там моторы все за тебя делают. Не идешь, а тупо едешь, разве что ногами для приличия перебираешь. Но какой смысл облачаться в такую скорлупу, выходя на короткую прогулку?

Леший бросил взгляд вправо. Там овраг становился еще глубже и расширялся, да к тому же на дне его разливалось целое море кипящей ядовитой грязи. Булькающая, смердящая топь неведомой глубины. Засосет – не выберешься.

В общем, оставался только один путь – вперед. Прямо по скользкой отвесной стенке.

Да, трудно, но не отступать же?

Сталкер сделал еще несколько шагов назад, кое-как утаптывая грязь, секунду помедлил, а затем рванулся вперед. Разбег получился неплохой, но прыжок подкачал. Лешему удалось зацепиться за край обрыва лишь кончиками пальцев. Понятное дело, рыхлая земля осыпалась, край раскрошился, и сталкер съехал по склону на животе.

Теперь грязь покрывала его бронекостюм равномерно, и спереди, и сзади. Хорошо, что сверху не присыпало.

Вторая попытка вышла более удачной. Леший сумел улечься животом на край обрыва и потихоньку-полегоньку выполз на ровное место.

Результат следовало признать удовлетворительным. Выпрыгнуть из такой ямы со второй попытки – даже на твердую четверку.

Леший поднялся, гордо приосанился и аккуратно счистил с костюма самые крупные комья грязи.

– Бегемоты в грязи и то тише плещутся, – проворчал неподалеку знакомый Лешему голос.

– Все, нам конец, сейчас сюда сбегутся все чугунки сектора, – вздохнув, поддержал первого комментатора второй голос, тоже знакомый. – Я уже слышу, как эти уроды приближаются.

Как выяснилось, гордости Лешего за маленький подвиг не разделяли два человека, наблюдавшие за его упражнениями. Этими зрителями оказались знакомые вольные сталкеры, Боря Толмачев по прозвищу Толмач и Яков Яковлев по прозвищу… Яковлев. Они сидели на груде камней в нескольких метрах от Лешего, расслабленно положив оружие на колени и ничуть не беспокоясь, на самом деле, о якобы приближающихся биомехах. Оба разглядывали Лешего с дружеской усмешкой и ворчали беззлобно.

– Привет, туристы, – Леший кивнул. – А что мне оставалось?

– Не лезть в яму, – сказал Толмач. – Ты ведь южнее шел, зачем сюда свернул? Ловушку почуял?

– Так получилось. – Леший пожал плечами и оглянулся.

Приятель оказался прав. Лешему следовало пройти мимо оврага гораздо севернее, по краю поселка Лелев. Никакими ловушками там никогда и не пахло, мелкие биомехи и скорги «паслись» на энергополях мирно, ходоков обычно не трогали, аномальных явлений тоже никто не наблюдал. Там могли встретиться патрули чистильщиков или бойцы из местной шайки Строгача, но ни военных, ни бандитов, ни хотя бы их следов Леший не заметил. Сегодня Лелев выглядел и вовсе курортным местечком в предрассветный час, а не сектором Зоны Смерти.

И все же по какой-то неведомой причине сталкер сделал крюк и очутился здесь, в районе турбазы, почти на окраине Копачей, тоже давно не существующего, но нанесенного на карту населенного пункта. Когда-то именно Копачи обозначали середину пути от мертвого Чернобыля до такой же заброшенной Припяти.

Леший повторно пожал плечами и вновь обернулся к приятелям.

– А вы что тут забыли?

– А мы тоже с пути сбились, – охотно ответил Яковлев. – Прикинь! Шли себе по одному мелкому дельцу в Корогод, никого не трогали, а потом вдруг – раз! – словно выключились. Потом включились и глазам не верим. Как будто во сне пяток километров отмахали. Стоим вот тут и озираемся. И главное дело, ни в какую заразу не вляпались, ни с кем не схлестнулись, даже по жестяному лабиринту в районе пионерлагеря прошли, как слабительное по кишкам: петляя, но не задерживаясь. Чудеса, короче говоря, и мистический фарт сплошным потоком.

– А потом тебя увидели, – сказал Толмач. – Идешь весь из себя задумчивый и ни вперед, ни по сторонам не смотришь. Но при этом грамотно идешь. Яму со скоргами перемахнул, муравейник обошел, от биомехов лелевских на всякий случай за «жестянкой» укрылся. Я махнул – ноль реакции. Попробовал на связь выйти, ты не ответил. Ну, а дальше… вот он ты.

– Как живой, – добавил Яковлев.

Если последнее слово оставалось за кем-то другим, Яковлева просто пучило.

– Интересная получилась… фигня. – Леший приподнял шлем и потер затылок. – Гипноз какой-то, что ли?

– Мы с Толмачом жженые, – засомневался Яковлев. – Нас гипноз не берет. Обычно.

– Обычно, – Леший усмехнулся. – А вы хоть раз пробовали?

– Не должен брать, – исправил напарника Толмач.

– Не должен брать, потому и не берет!

– Должен, не должен, это все теория, – Леший жестом остановил зарождающийся спор. – Факты говорят о другом. Мы все трое свернули с пути и очутились здесь, в Копачах. Кто нас заставил это сделать и как, я не в курсе и не очень-то хочу это знать. Меня даже не волнует вопрос, зачем они это сделали. С умыслом или ради практики, не важно. Может, мнемотехники армейские тренируются на наших имплантах или залетные ученые балуются с какими-нибудь психотронными излучателями, мало ли? Но мне интересно, почему выбрали именно нас? Ведь если сейчас посмотреть на Старую Зону с высоты птичьего полета, окажется, что по ней ползает как минимум десяток тысяч вольных ходоков и всевозможных ангажированных личностей.

– Силен ты стал телеги толкать, – ухмыляясь, оценил речь Лешего Яковлев. – Прям оратором стал. Доктором оральных наук. Только лично мне по фигу, почему мы, мне интересно – на фига?

– А я согласен с Лешим, – заявил Толмач. – Мне тоже интересно, почему именно нас бесы попутали?

– Не только вас, орлы бескрылые, туды-растуды вас в скорлупу… – послышалось угрюмое ворчание слева, из-за груды камней, до которой Леший поленился идти по дну оврага. – Что ж тут за буераки?! Ракудрить твою…

Сталкеры одновременно обернулись навстречу еще двум персонажам. Ими также оказались вольные ходоки, причем тоже из жженых, то есть самых что ни на есть опытных. Это были Федор Лосев по прозвищу, конечно же, Лось и Семен Семеныч. Ему по причине солидности возраста прозвища не полагалось.

Ворчал, естественно, Семеныч, самый пожилой, наверное, из всех сталкеров Зоны Смерти. Говорят, начинал он еще в те далекие времена, когда зона существовала в единственном экземпляре, называлась Зоной отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС и считалась просто радиоактивной свалкой, где живут и промышляют всякие бродяги, а по ночам на просторы которой выходят всевозможные мутанты, зомби, вурдалаки и так далее. Просто гоголевский хутор тут был, если верить этим байкам. Разве что панночка в гробу не летала.

Семеныч не отрицал, что помнит годы Зоны отчуждения, и с удовольствием рассказывал о тех героических временах и о людях, которых он якобы знавал лично. До последнего времени Леший считал все «сталкерские страшилки» Семена Семеныча вымышленными историями пополам со старческим бредом рассказчика. Но после того как Механик вживил Лешему дополнительный имплант, сталкер все чаще ловил себя на мысли, что «вспоминает» эпизоды из жизни прежнего владельца дополнительного импланта, и эти эпизоды подозрительно точно соответствуют тому, что рассказывал Семеныч.

В общем, не только Леший умел «толкать телеги», имелись в Зоне Смерти рассказчики и покруче, и один из них как раз приближался к импровизированному месту сбора жженых и «прочих, не хуже».

– И встали они, как могучие дубы вокруг поляны, и образовали совет, – нараспев продребезжал старческим голоском Семеныч. – Но совет дубов – есть дубовая роща и толку от нее ноль, разве что тень в жаркий денек. О чем задумались, детины?

– А ты не задумался? – Толмач смерил пожилого сталкера насмешливым взглядом. – Тоже ведь не помнишь, как сюда свернул?

– Не помню, – легко согласился Семеныч, – ибо старый я, в маразме. Но точно помню, что не сворачивал никуда. В Копачи шел, в них и пришел. Я ничего не путаю, Федя?

Он обернулся к спутнику. Федя Лосев кивнул Семенычу и так же молча, кивками, поприветствовал сталкеров.

Скорее всего, старик не врал, во взгляде Лося не читалось никакой тревоги или растерянности. Видимо, эта странная парочка действительно шла прямиком сюда.

– И зачем вы пришли? – невольно вырвалось у Лешего.

Задавать такие вопросы среди вольных сталкеров считалось дурным тоном, но сейчас ситуация не просто располагала к нарушению этикета, а подталкивала к этому.

Семеныч понял ситуацию верно.

– А вот это та самая проруха, которая и на старуху бывает, – Семеныч вздохнул. – С пути мы не сбивались. Кто-то изначально мозги нам прополоскал – будь здоров. Ну чего ради, скажите, сынки, на милость, я поперся бы в такую даль? За семь верст лаптем щей похлебать?! В мои-то годы! Ан нет, будто загипнотизировал этот паршивец, посредник малолетний.

– Малолетний, точно, – проронил Толмач. – Я еще удивился, откуда таких берут и кто им деньги доверяет? Неужто настолько народ в Зоне выкосили все эти эпидемии и катавасии с чугунками?

– И меня какой-то мелкий бес попутал, – согласился Яковлев.

– Это баба была, – наконец раскрыл рот Лосев.

И надо признать, раскрыл рот он не только вовремя, но и сразу попал в точку. Леший, например, без малейших раздумий согласился с его версией. Если принять вариант Лосева, все вставало на места. И тон посредника, и его попытки придать голосу басовитость, и подбор слов, которые не выдадут принадлежность посредника к слабому полу…

А Леший принял это за неуверенность, решил, что посредник от волнения запинается. А оно вон как вышло! Как же сразу-то не догадался? Один факт, что посредника порекомендовала Лера, должен был насторожить. Нет, не то чтобы насторожить, но хотя бы навести на мысль о женской солидарности.

Лера явно пропихивала на непыльную и прибыльную работенку какую-то свою подружку. Скорее всего, не просто так старалась милая барышня, за проценты. Когда пахнет прибылью, у Северной Хозяйки хватка отменная, сцапает и не отпустит. Но сути дела этот момент не менял. Аквилон оказался «северным ветром из-под юбки», как ни двусмысленно это звучало.

– Но, получается, эта бабенка не только мозги нам промыла, она еще за всеми следила по ходу дела? Как?

– М-связь, – сказал Толмач. – Связь потому и не работала на прием. Посредница открытые каналы держала. Сразу со всеми. И вела нас, как баранов, по м-связи нашептывала, куда идти.

– Круто, – Яковлев хмыкнул. – Серьезная подготовка у девчонки. И импланты серьезные. Такие не у каждого жженого найдутся. Наверняка какая-нибудь специальная серия. Люди говорили, что у Мерлина такой имплант был. И у Механика вроде бы.

– И еще у троих что-то похожее, – проронил Леший себе под нос.

– Да? – тут же оживился Семен Семеныч. – Знаешь их?

– Не знаю, просто слышал, – Леший взглядом указал на Яковлева. – Люди говорили.

– Что-то вообще ничего не понимаю, – признался Яковлев. – На фига мы ей?

– С чего я и начал, – сказал Леший. – Семен Семеныч, есть версии?

– Перво-наперво забудьте, что нас девка поимела, – Семеныч хитро взглянул на Лешего. – Они на это и рассчитывают. Из равновесия этим фактом хотят нас вывести.

– Кто они?

– Это следующий вопрос, Леший. Они – это те, кто нас сюда сволок. Не девка-посредница, а настоящие игроки.

– Враги, – вновь коротко, но внятно высказался Лось.

– Молодец, Федя, копнул под самый корень, – одобрил Семеныч. – Обманом затащили, гипнозом мозги нам промыли, да еще на нервы капают и гормонов пытаются в кровь плеснуть. Однозначно враги, друзья так себя не ведут.

– Чего хотят-то? – чуточку нервно спросил Яковлев.

– Хотят понятно чего, угробить, – понижая голос, ответил Семеныч. – Ты не тушуйся, Яша, умирать не больно.

– Да не собираюсь я умирать! – возмущенно заявил Яковлев и перекрестился.

– А если не собираешься, подумай над тем, что Леший спросил, – спокойно продолжил Семеныч. – Почему мы? Если поймем, у нас появится шанс. В этом главный вопрос, а не в том, чего они хотят? Убить хотят, ясное дело. Как собираются нас убивать? Тоже не вопрос. Как угодно, лишь бы насмерть. Но нам привыкать, что ли?

– Вдохновил, – Яковлев взял себя в руки и жестом остановил словоохотливого старейшину. – Дальше сам справлюсь.

– Теперь тихо, сынки, – Семеныч вдруг замер, как сеттер в стойке. – Топают, касатики. Вдоль пруда топают. Много их, да все тяжелые. Неужто в броне?

– Может, чугунки? – спросил Леший.

– Не-ет, Леший, не биомехи это и не сталтехи. Даже не морботы. Живые идут, дыхание слышу, и сердца у них стучат.

– Ты просто как сказочный персонаж, – усмехнулся Толмач. – Приложил ухо к земле и услышал, что за тридевять земель творится.

– Полно тебе глумиться, юноша, – Семеныч вздохнул. – Доживи до моих лет, еще не такие импланты придется вживить. «Тошиба», слуховой аппарат вместе с вестибулярным, знаешь, сколько за него отдал?

– Кучу денег.

– Вот именно, – Семеныч снова вздохнул. – Чуть не удавился, когда мне счет выставили. Но как оказалось, он того стоит. Километр с четвертью до войска вражьего, сынки. Какие будут предложения?

– Ноги в руки, – Яковлев кивком указал на остатки трассы Р-10, – и в Чернобыль. Там растворимся, они и глазом не успеют моргнуть.

– Согласен, – сказал Толмач.

– Не получится, – возразил Леший.

– Почему?

– Гипнотизерша не позволит. У тебя м-фон заработал?

– Занят.

– И чем он занят, как думаешь?

– Вот сука!

– Не зли ее, а то совсем отключит, будешь тут, как зомби, круги нарезать.

– Да пошла она!

– Окапываться надо, – невозмутимо глядя на дальнюю окраину бывшего поселка, как раз проходящую по берегу пруда-охладителя, сказал Лосев. – Затем нас и собрали.

– Чтобы посмотреть, как мы роем окопы? – удивился Яковлев.

– Чтобы посмотреть, как мы будем драться.

– Молодец, Федя, – вновь одобрил Семеныч выводы своего спутника. – Одно уточнение. Не мы, а они.

– В смысле? – Яковлев поморщился. – Чего «не мы, а они»?

– Скоро увидишь. – Семеныч ловко достал из кобуры «Страйк» и присел за валуном. – К бою, ребятки, к бою. Не торчите фонарями, рассасывайтесь. Минутная готовность. Сейчас покажутся. Во-он из-за того холмика, где покосившийся крест торчит.

Семен Семеныч не ошибся. Прошла ровно минута, и между черными холмами, которые обозначали южную окраину бывшего поселка, появились силуэты вооруженных людей. Леший затребовал у импланта увеличение и компьютерную обработку изображения. Апрельская хмарь и завеса мелкого дождя мешали детально разглядеть приближающегося противника, но общее представление Леший получил.

Люди, которые показались на том краю поселка, носили военную форму, только без знаков различия, имели неплохую экипировку, штатное оружие чистильщиков, да и всеми повадками смахивали на военных. Построение цепью и передвижение перебежками, с прикрытием, тоже наводили на мысль, что на подходе какая-то группа чистильщиков или отряд разведки Барьерной армии.

Лишь одна деталь смущала Лешего. Поначалу он не обратил на нее внимания, но когда эту же особенность подметил и озвучил Яковлев, Леший тоже задумался над этим странным фактом.

– Выглядят, как братья, – пробурчал жженый. – Мордастые все, как один, косая сажень в плечах. «Бройлеры», а не бойцы.

– Точно, – поддакнул Толмач. – Качественное мясо, без жирка.

– Поди, гормонами накачанные, – предположил Яковлев.

– Крупнее мишень, легче попасть, – выдал очередной философский шедевр Лосев.

– Быстро идут, – наконец, внес свою лепту в обсуждение Леший. – В обычных комбезах, без усилителей, а мчатся на мировой рекорд.

– Причем не напрягаясь, – сказал Яковлев. – Говорил же, смываться надо. Не нравятся мне эти «бройлеры».

– Не бздеть, сынки, справимся, – строго одернул его Семен Семеныч. – Слыхал я про такие дела. Трудно этих мордоворотов одолеть. Сильные они, боли не чувствуют, живучие, как коты… Но на любую силу своя сила найдется. В нашем случае – сила духа. Если не струсим, все у нас получится. Подпустим ближе и шарахнем залпом. Без коробок они никто, просто пехота.

– А если с коробками? – вдруг спросил Толмач. – Я один это вижу, что ли?

Нет, изменения на левом фланге засек не один лишь Толмач. Механическое движение увидел и Леший, а затем и Лось. Вот только Леший не рискнул приписать машины, движущиеся наперерез «бройлерам», к той же группировке военных. Сомнения сталкера подтвердил Лосев.

– Это не военные, – заявил Федор. – Это биомехи.

– Семеныч, не ты вызвал подмогу? – с усмешкой спросил Толмач.

– Наваляет такая подмога и нашим, и вашим, – пожилой сталкер с досадой сплюнул. – Теперь держитесь, ребятки.

До определенного момента держаться «ребяткам» пришлось только за уши, чтобы не оглохнуть. Биомехи открыли огонь с ходу, но не по позициям сталкеров, а по наступающей группе людей в полувоенной униформе. Фонтаны грязи, вспышки плазменных взрывов, дым и черная водяная пыль на время превратили территорию близ Копачей в адский котел, в котором закипает смертельно опасное варево. Теоретически после такой артподготовки биомехи могли с чистой совестью разворачиваться к югу и переть прямиком на сталкеров. От «бройлеров» не должно было остаться и клочьев. Но чугунки не развернулись. Они продолжили движение в северо-восточном направлении, не прекращая огонь и не отклоняясь от прежнего маршрута ни на сантиметр.

Леший покачал головой. Биомехи вели себя странно. Их и прежде было трудно понять. У модернизированных Узлом машин логика становилась извращенной, и постичь ее с помощью обычной человеческой соображалки не получалось. Но в данном конкретном случае машины и вовсе творили нечто запредельное. Они месили грязь десятками гусениц и сотнями колес, поливали ее из всех стволов огнем и перепахивали свинцом, пытаясь закопать в эту липкую субстанцию всего-то взвод легкой пехоты.

Все равно что люди подогнали бы батальон огнеметных танков и скомандовали «Огонь»», чтобы уничтожить одно осиное гнездо. И это вместо того чтобы подойти и брызнуть аэрозолем вроде «дихлофоса». В случае с «бройлерами» биомехи наверняка могли обойтись небольшой группой рапторов во главе с парой бронезавров. Или одним залпом легких плазменных ракет. Шарахнули по площадям и катите себе дальше по своим чугунным делам.

Ан нет. Устроили тут, понимаешь, предбанник ада, никак не меньше. И чего ради?

Канонада вдруг стихла, и Леший тут же выглянул из укрытия. Грязный дождь, водяная пыль и облака пара еще метались над полем, но кое-что сквозь эту завесу уже проступало. В первую очередь контуры биомехов.

До трех десятков тяжелых бронемашин, так называемых носорогов, несколько танков-бронезавров и неисчислимое количество жестяной пехоты: шагающих ботов-андроидов и шестиногих крабов, прочесывали перепаханные руины Копачей буквально по сантиметрам. Казалось, биомехи намерены отыскать и уничтожить малейшие фрагменты тел и экипировки погибших людей. Чтобы уж наверняка. Чтобы, как говорится, и духу не осталось. И это выглядело странным вдвойне. То есть поведение чугунков вызывало все новые и новые вопросы.

А уж сколько появилось у Лешего вопросов, когда биомехи добрались до южной окраины поселка! Неизвестно, откуда, из каких укрытий выскочили эти бойцы, обожженные и перемазанные землей, как черти, но появились они эффектно и оказались вполне бодрыми и боеспособными. Что и продемонстрировали биомехам.

Бой на минимальной дистанции с применением всех видов легкого оружия, от импульсников и лазерных армганов до «фричей» и «плетей», выглядел, как батальная сцена из качественного фильма. «Бройлеры» дрались красиво и практически без устали. Они крошили чугунков направо и налево, зачастую бросаясь на противника с одним лишь «фричем», надетым на руку наподобие перчатки. Такие эпизоды выглядели со стороны особенно эффектно. Боец проламывал толстую броню кулаком в зеленоватой перчатке, ухватывал внутри корпуса горсть каких-нибудь электронных внутренностей биомеха и вырывал с корнем.

Впрочем, не менее эффектно смотрелись очереди из «Шторма» в упор, которые сносили ботам башни, а в кабинах носорогов проделывали огромные рваные дыры. Да и как с помощью армганов бойцы шинковали «крабов» на крабовые палочки, тоже выглядело занятно.

Да, люди тоже несли потери. Но это происходило редко. А вернее, биомехи почему-то никак не могли их убить. Эти перекачанные спецназовцы, словно легендарные суворовские солдаты, продолжали сражаться, даже когда по всем законам природы им следовало упасть и умереть. Они даже переплюнули тех солдат, для которых требовалась пуля, чтобы воин упал, и еще одна, чтобы он умер. Леший видел своими глазами, как продолжал драться боец, продырявленный в десяти местах, в том числе две дырки зияли у него в шее. Как и положено, из ран текла кровь (не хлестала, не вырывалась толчками, а лениво подтекала), человека трясло от боли или от гнева, постепенно он сдавал. Все свидетельствовало о том, что это не робот, не зомби, а нормальный живой человек. Но вместе с тем этот человек демонстрировал чудеса героизма, на которые явно неспособны нормальные живые люди.

Примерно на пятой минуте схватки на поле боя установилось положение неустойчивого равновесия. Биомехи не умели отступать, поэтому не обратили внимания на факт, что люди почти уравняли шансы. Люди увлеклись, поэтому тоже не заметили изменений. Зато это отлично видели со стороны невольные зрители жестокого спектакля.

– Сейчас в правый фланг ударить бы, и конец чугункам, – с нескрываемым азартом проронил Толмач.

– Это у мордастых, похоже, по девять жизней, – проворчал Яковлев. – А лично у меня одна. С каких это радостей я должен ввязываться?

– Скучный ты, Яшка, – Толмач усмехнулся. – Не ценишь веселье в жизни.

– Мне сама жизнь как-то дороже, чем веселуха. Хочешь повеселиться – вперед! Кто тебя держит?

– Не стоит, Толмач, – спокойно пробасил Лосев. – Демаскируешь нас.

– Я скрытно отойду, – пообещал Толмач. – Не могу сидеть, пацаны, руки чешутся!