Основы философии Борисов Сергей

Если для студента философия является одной из изучаемых дисциплин (причём она обязательна во всех высших учебных заведениях мира), то в период своего зарождения она выступала как общее название имеющихся знаний. Зарождение философии исследователи относят к середине первого тысячелетия до н.э., когда она стала постепенно вытеснять религиозно-мифологические представления, сквозь призму которых древний человек многие тысячелетия видел себя, природу, весь окружающий мир. В мифологии переплетались реальные знания, древнейшие предания, фантастические представления, перемешанные с религиозными представлениями – ранним политеизмом (многобожием). И, тем не менее, для древних мифология была не только религией со всеми сопутствующими обрядами и ритуалами, но и своеобразной формой знания. Она вносила «ясность» в окружающий человека мир, давала ему уверенность в успехе материально-производственной деятельности. Человек был твердо убежден, что успех будет непременно, если он будет поступать так, как повелевает поступать тот или иной бог (в древних мифах боги имели ограниченную «специализацию»: боги морей, лесов, полей, виноделия, торговли, войны и т.д., а общее число богов приближалось к числу видов деятельности и форм окружающей природы).

Для древних мифические силы были таинственными, непредсказуемыми, загадочными, властными, добрыми и коварными одновременно, но постоянно присутствовавшими рядом, а потому способными как помочь, так и навредить. К примеру, для древних греков (а именно их мифология изучена наиболее обстоятельно), в жизни которых большую роль играло мореходство, было важно не только построить устойчивый на морских волнах корабль, но и задобрить владыку морей Посейдона (брата всемогущего Зевса). Его задабривали жертвой; ему отдавалось то, что было дорого самому греку в его земной жизни: первоначально это были самые прекрасные из пленниц, которых живыми сбрасывали с утесов; позже нашли, что владыке морей будет достаточно и упитанного вола. Море, как это известно даже начинающему школьнику, способно принять все то, чей удельный вес тяжелее воды. Лишь после подобного жертвенного ритуала отважный мореход пускался в плавание: жертва богом принята. Посейдон умилостивлен. Миф успокаивал грека, вселял уверенность не только в успехе какого-либо начинания, но и порождал чувство единения с единым материально-божественным миром. Можно сказать, что для древних мифы были такой же жизненной потребностью, как потребность в одежде или пище.

В первом тысячелетии до н.э. в результате расширения материально-практической деятельности, роста географических знаний (те же греки имели представление о всём регионе Средиземноморья, а их поселения были в Италии, на Сицилии, в Малой Азии, в Крыму. Мифические Геракл и Ясон плавали по Черному морю, похититель огня Прометей был прикован Зевсом к утёсам Кавказских гор), осваивая новые регионы вне Пелопоннеса (Балканского полуострова), греки столкнулись с новыми народами, верованиями, новой природой, новыми расами, причём многое не укладывалось в традиционные религиозно-мифологические представления о закономерностях бытия. К примеру, древние египтяне, с которыми греки вошли в соприкосновение в VII–VI вв., не имели никакого представления о Зевсе (тогда как грек не начинал ни одного серьёзного разговора без слов «Клянусь всемогущим Зевсом!») и поклонялись целому пантеону своих богов; при этом успешно жили, развивались, имели самую высокую цивилизацию на африканском континенте. Новый мир, новые закономерности, новая духовность, новые верования подтачивали мифологию, заставляли искать иные причины, иные истоки всеобщей закономерности открывающегося мира.

Само время, новый уровень общественно-исторической практики потребовали знания мира скрытого, неведомого, но закономерного; частное, эмпирическое знание вещей, предметов у тех же греков уже было (иначе как объяснить монументальные архитектурные сооружения, высокоразвитое сельскохозяйственное производство, ремесла, ткачество и др.). Вызревала задача все объяснить, проникнуть в первоосновы видимого и невидимого миров, уловить неуловимые корни «психеи» (духовный мир человека). Предстояло овладеть мудростью (умением постигать невидимое). Именно мудрость считалась подлинным знанием. В глазах греков приблизившийся к познанию невидимого, не воспринимаемого органами чувств был не просто знающим человеком, а считался мудрецом, философом («филио» – любить, «софиа» – мудрость). Древнегреческие мудрецы пользовались большим уважением в обществе как овладевшие доступным только богам. Следовательно, человек от эмпирического освоения мира через философию начал переходить к его абстрактно-теоретическому осмыслению.

Ранние следы зарождения философских представлений о мире мы встречаем в Др. Египте, Др. Китае, Др. Индии, в клинописи вавилонян, но наиболее значительные философские концепции оставили нам философы Др. Греции (VII–IV вв. до н.э.). Этот маленький народ, как выразился К. Маркс, заложил семена всех будущих наук и всех философских теорий. Такая высокая оценка объясняется тем, что древнегреческие мудрецы пытались понять и объяснить всё: богов, космос, человека, человеческую духовность, процесс познания мышления, посмертное бытие. Немало усилий они потратили на то, чтобы понять законы общественной жизни. Как можно видеть, они стихийно подходили к вопросу о противоречивости явлений общественной жизни, пытались вскрыть корни негативных явлений бытия. Теоретические замыслы первых мыслителей древности были грандиозны, их вера в силу человеческого разума была абсолютной, – но здесь мы их можем понять и извинить. Как дети, освоившие углы детской комнаты, полагают, что они уже знают все, так и первые мыслители древности были своего рода детьми человеческой мудрости, открывающими двери мировой цивилизации. В идеях древних мыслителей было много наивного, непозволительного сегодня даже для школьника начальных классов, но это была наивность самой эпохи, однако для того времени гениальная.

Как уже говорилось ранее, древние словом «философия» называли всю сумму знаний, будь то сведения о мире чувственном или представления о невидимых первоосновах бытия (будь то духовный мир человека или неведомые пружины природно-чувственного мира). Но период зарождения философского мышления (середина первого тысячелетия до н.э.) назван «осевым временем истории» (определение А. Камю), когда почти единовременно люди от эмпирических знаний стали подниматься к обобщениям, к поискам невидимо-сущего, которое помогло бы понять на основе общих принципов видимые частности бытия. Этот рост запросов сознания совпадает с утверждением в регионах ранних цивилизаций рабовладельческих общественных отношений, резко ускоривших общественное развитие.

Совокупным следствием этого перелома явилось то, что усложнялись не только общественные отношения, но одновременно усложнялся и сам человек, его запросы и интересы. Знания становились общепризнанной ценностью, носители «мудрости» пользовались большим авторитетом. Расширялась материально-практическая деятельность, наблюдалось наращивание общественных противоречий, усложнялись сами общественные отношения. Все это требовало объяснения. В «осевое время» рушились традиционные представления о бытии, укладе общественной жизни, о человеке, мифологическая космология. Новый этап активной жизнедеятельности способствовал росту знаний и стремлению к получению знаний. Первыми почувствовали это «мудрецы» Др. Греции. «Очень много должны знать мужи философы» (Гераклит, рубеж VI–V вв. до н.э.).

Первые философы пытались объяснить всё, но стихийно чувствовали невозможность реализации подобного замысла. Под влиянием практики они все более убеждались, что мир – это не просто сумма бытия, но также и в том, что каждая форма многокачественна, многогранна, когда анализ одного явления незаметно прокладывает мост к другому. К примеру, даже пытаясь понять, что такое рыба, мысль пойдет дальше: почему она, как живое, дышит водой, а наземные животные в воде погибают? Тогда что же такое воздух? Если он для животных носитель жизни, то почему для той же рыбы он оказывается носителем смерти? Такое спонтанное движение мысли от явления к явлению в психологии зовется ассоциативным мышлением, оно заставляло первых философов знать «очень много». Аристотель, древнегреческий мыслитель рубежа IV–III вв., оказался последним «философом» в устоявшемся в тот период смысле этого слова – он ещё как-то охватил, проанализировал всё, что познали и отразили его предшественники и чем владели его современники. Он вошел в историю развития философской мысли как энциклопедист своего времени, как «самая универсальная голова древности» (Маркс).

После смерти Аристотеля его ученики, группируя и приводя в порядок оставленное учителем теоретическое наследие, столкнулись с трудностями его систематизации, поскольку Аристотель действительно писал и высказывался обо всём. Выход из затруднения был найден: та часть наследия, в которой описывались природа, естественные явления различного уровня – начиная от космоса и до описания камней и минералов, была названа «физикой» («физис» по-гречески – природа). Всё, что не вошло в «физику» (и, скажем мы, самое значительное), было названо «метафизикой» (следующее вслед за физикой, стоящее над физикой). Метафизика Аристотеля – это работы о законах и формах мышления, о духовно-душевных явлениях, о принципах поэтического творчества, о правилах риторики (в Др. Греции искусство пользования словом очень высоко ценилось), аристотелевская картина мироздания и др.

Это деление изначальной мудрости на два блока теоретического мышления прочно вошло после Аристотеля в практику. Физика и метафизика – это картины двух миров: картина мира видимой природы и её постигаемых закономерностей, получившая позже название естествознания (постижение «естества»), и картина мира невидимого, понять, постичь который можно только путём мыслительных усилий, поскольку в чувственном опыте «метафизический» мир не присутствует. Метафизические вопросы – это те, что сегодня зовутся философскими вопросами. Но, и это будет показано во второй части пособия, определение философии как «метафизики» продержалось в философской культуре примерно два тысячелетия, хотя сами авторы «метафизических» теорий называли себя философами.

После разделения ранней «мудрости» на физику и метафизику (читай естествознание и собственно философию) перед философией круг проблем сузился, но сами поднимаемые проблемы становились более основательными, глубокими: перед древними «метафизиками» вставала задача отыскать причину всех причин, уяснить причину уже постигнутых причин, определить человеческую сущность и назначение человека вообще. Древний философ бросил вызов всему Космосу и поставил целью получить исчерпывающие ответы на поставленные вопросы бытия.

Ранние представления о назначении философии с незначительными изменениями и дополнениями, изменениями в акцентах перешли в современное философское мышление, поскольку не утратили своей актуальности поднимаемые древними «метафизиками» вопросы, и современное человечество пытается уяснить коренные основы мироздания, степень привязанности к этим «основам» человека: исключительное ли он существо во всей громаде мироздания или же выступает всего лишь частичкой всеобщего мирового Разума? Не обманываемся ли мы, считая смерть концом личностного бытия? В поисках ответов на эти и подобные вопросы можно обратиться к данным естествознания, но все равно дилемма «человек – Вселенная» не станет разрешимее.

Да, наша Земля – исключительная планета, но только в пределах Солнечной системы; однако уже в пределах известной астрофизикам части Галактики Земля превращается в песчинку, а наше Солнце – в рядовую звезду средней величины, притом уже изрядно «постаревшую». В итоге в нашем сознании возникает в полном смысле слова чисто «метафизический» вопрос: кто же и что же есть мы, все земное человечество? Каждый человек смертен, но смертно ли все человечество? Может ли когда-либо обезлюдить вся планета, которой сегодня мы так все восхищаемся? На этих принципиальных для человека вопросах естествознание встречается с философией. Если человечество – исключительное явление Вселенной и люди в полном смысле слова «сироты» в бесконечности времени и пространства, то это не должно наполнять нас гордостью. Здесь, скорее, явится состояние тревоги: в этом случае сегодняшнее многомиллиардное человечество – случайное явление, результат случайного изменения спина атома какой-либо единственной молекулы. А поскольку мы оказываемся в этом случае случайным элементом Земли, то и гибель всего живого на Земле может произойти от подобного же изменения спина какого-либо атома, но уже в другой молекуле.

Если же, наоборот, появление жизни на Земле (в том числе и человека) – явление закономерное, то это должно с неизбежностью повториться в иных мирах, иных измерениях. Мы перестаем быть «сиротами», но из этого вовсе не следует вывод, что мы во что бы то ни стало должны искать контактов и сближения с «братьями по разуму», поскольку мы с ними «одной крови». Далекий собрат не может быть с нами «одной крови». Далекий собрат может оказаться разумным, высокоразвитым, деятельным, явиться творцом мощной цивилизации, но вся его биофизиология будет для нас новой. Мы, земляне, отличаемся от гипотетических «братьев» на 100%: в нас всё земное – сложившаяся биофизиология, отражающая свойства земной материи, которые уникальны, т.е. неповторимы, и отражают специфику положения нашей Земли, всей Солнечной системы в определенной части Галактики.

В физике есть понятие «антиматерия», в случае соприкосновения с которой земной материи произойдет аннигиляция – взрыв, взаимное превращение этих «материй» в энергию. Но в действительном, «вселенском» мире никакой антиматерии нет, есть такая же материя, только её атомы имеют противоположные земным атомам заряды. Астрофизики теоретически допускают, что во Вселенной имеются целые «антимиры», соприкосновение с которыми определенной части вещества Вселенной приведет к превращению миллиардов тонн вещества в энергию. Поэтому только земное человечество является «братьями по разуму», а остальная часть Вселенной, даже если она где-то и заселена разумными существами, пусть для человечества навсегда останется «закрытой книгой», которую не следует открывать даже нашим далеким сверхразумным потомкам.

Как можно видеть, положения естествознания в области космологии только увеличивают напряженность человеческих проблем. Вопросы – как? что? почему? куда? естественными науками не снимаются. Науки постигают закономерное, всеобщее, сущностное только в ходе наблюдений, анализа, эксперимента, теоретического обобщения полученной фактологии. Они строят идеальный каркас мира налично-данного. Но будут ли «налично-данными» добро, честь, совесть, смысл человеческого бытия? Что движет стремлениями человека? Почему человек, зная о своей приговоренности к смерти, стремится жить? Рядом с этими вопросами стоят и вопросы немного пошире: есть ли у мира начало, и каков будет его конец, если такое «начало» было? Почему человек извечно стремится постичь «потустороннее»?

Такой обобщенный подход к человеческому и естественно-природному бытию называется мировоззрением (от «зреть на мир»). Но в каких мирах живет человек? С ответом на этот, казалось бы, ясный вопрос спешить не надо.

Человека образно можно рассматривать как вершину гигантской пирамиды разных уровней бытия. Какова же эта «пирамида»?

Пусть наш Иван Петрович будет жителем данного села, что будет выступать для него первым уровнем бытия; он же является частью населения данного административного района – здесь мы вступаем во второй уровень бытия; развивая этот пример дальше, мы увидим, как наш Иван Петрович превращается в жителя области, края, России, континента, планеты Земля – и, вообще, становится частью Космоса. Такова географически-пространственная подошва, на которую поставлен каждый индивид.

Но человек живет не только в природной среде, рядом с остальным животным миром. Для него главным выступает среда социальная: семейное окружение, социальный статус (учащийся, студент, рабочий, инженер, губернатор области и т.д.), характер жизнедеятельности, социальная и духовная комфортность общежития. И все это и многое, не перечисленное здесь, наш Иван Петрович оценивает, характеризует, на все «зрит». Следовательно, мировоззрение оказывается не только многоярусным, но и многовекторным, т.к. каждому человеку приходится одновременно многое видеть, многое оценивать, затрагивающее где прямо, где опосредованно наше индивидуальное бытие. Но что же оказывается определяющим элементом мировоззрения, накладывающим свой колорит на все остальные стороны, грани, оттенки мыслей и чувственных переживаний?

Определяющим моментом мировоззрения индивида (равно как и остальных миллионов и миллиардов людей) является отношение человека к миру в целом, ответ на вопрос о том, какова его природа. Появился ли он когда-то по воле каких-либо сил или он существует от века. Ответ на этот основной мировоззренческий вопрос, т.е. о природе первобытия, определяет ответы на остальные вопросы бытия. Эта проблема встала уже перед первыми философами, и от них пошло деление философии на два основных направления: философский материализм и философский идеализм. Как будет показано ниже, эти направления взаимно исключают друг друга, приводят к противоположным мировоззренческим выводам, но для их появления имеются определенные объективные основания.

Ещё задолго до появления философии в сознании первобытных людей природа воспринималась антропоморфно (за это говорят ранние религиозные верования): человек видел в природе присутствие, проявление в ней человеческих признаков, особенно на уровне живой природы, где всё бегает, прыгает, пищит и размножается, растет и умирает. В моменты охоты человек мог наблюдать и хитрые уловки, и готовность жертвы к борьбе в случае опасности. Наблюдения над живой природой приводили человека к мысли о похожести, даже единстве человека с природой, поскольку и лес может шуметь, а водопад реветь, дерево при рубке испускает сок, а человек при ранении – кровь. К таким же выводам приводила человека и ранняя мифология: боги господствуют над всем, начиная от грозных небесных явлений до самых незначительных вещей и элементов окружающего бытия. К периоду становления философского мышления это воспринимаемое стихийно единство мира, но с признанием наличия определенных отличий человека от остального мира нашло свое отражение в понятиях «космос» и «микрокосм». Понятие «космос» в изначальном смысле перешло в современное мышление, а «микрокосмом» (малым космосом) древние мыслители называли человека.

Космос в глазах древних был великим и таинственным: они считали относительно понятой и ясной землю; но небо с его планетами и звездами было великой тайной, даже своих богов они «поселили» на священном Олимпе (гора средней высоты). В космосе присутствует что-то устойчивое, повторяющееся: обращение планет, повторение времен года, устойчивый небосвод с его неподвижными звездами. Но совсем другое явление представляет собой «микрокосм»: в своей телесности он в основном повторяет остальную природу, но одновременно он – явление духовное, обладает способностью мыслить, чувствовать, страдать и радоваться, приобщен к постижению Гиперборейских долин (так греки называли посмертное обиталище «человеческих теней» после смерти самого человека). Кроме того человек своей волей, сознанием, интересами регулирует свое поведение и деятельность, реализует смыслосодержащие целевые установки. В итоге человеческая духовность оказывается стеной между «космосом» и «микрокосмом». Есть ли что-либо подобное в большом космосе, если малый космос так похож на него в своей телесности? Для греков решение этой дилеммы оказалось путем решения основного мировоззренческого вопроса: что на что походит – космос на микрокосм или, наоборот, микрокосм на великий космос? Как будет показано ниже, эта фраза – не пустая игра словами.

Если подходить к природе с позиций древнего антропоморфизма, то мы должны будем признать наличие в ней своей особой духовности, которая играет в природе такую же роль, как человеческая духовность в жизни самого человека. Но поскольку материальные составляющие природы и человека несравнимы, то и природная духовность намного превосходит духовные способности человека; она – мировая «психея», душа Космоса, его первооснова, дающая космосу бытие, жизнь, движение. В итоге мы получаем идеалистическое мировоззрение, которое в философии определяется кратко как философский идеализм.

Однако правомочен и обратный путь рассмотрения соотношения «космос – микрокосм»: рассматривать человека исключительно по аналогии со всеми видимыми признаками природы. Перед глазами, в повседневной жизни, практической деятельности мы встречаемся только с материально-наличной реальностью (камни, деревья, рыбы, звери, птицы и многие другие представители форм живой и неживой природы). Никакого наличия чего-то особенного мы не обнаруживаем: перед глазами встает только материальное, вещественное. Кроме того, осваивая, переделывая элементы природы, мы подчиняем её своей воле. Отсюда можно сделать вывод обобщающего порядка: человек во всем походит на природу, и его духовность выступает как естественно-природный признак. В силу этого духовность оказывается всего-навсего также признаком природным, а не представляющим из себя что-то исключительное. Она – обычный вид природы, только очень «тонкий». В итоге мы получаем материалистическое мировоззрение, определяемое как философский материализм. На появление этих философских направлений оказали также влияние гносеологические причины, когда человек в ходе познания примешивает к познанному плоды своей фантазии. В итоге явление приобретает признаки, которых в нем действительно нет. Необходимо также назвать и корни социальные, когда для правящих классов идеалистическое мировоззрение оказывается предпочтительнее, поскольку оно стоит близко к мировоззрению религиозному, а последнее, что нередко было в истории, рассматривалось как основа стабильности и порядка. Таковы истоки появления основных философских направлений.

Кроме материализма и идеализма есть ещё «промежуточные» линии в философии, основные из них – дуализм и пантеизм. Дуализм признаёт единовременное наличие двух первооснов мира, инертной материи и активной формы, соединение которых даёт материально-жизненное бытие. Основоположником этого философского направления явился Аристотель. Пантеизм зародился в эпоху позднего средневековья, когда под напором практики и набиравшего силу естествознания разлагалась религиозная картина мира. Философы-пантеисты, отрицая Бога как персону, как личность, одновременно признавали Его как всемирную духовную сущность, растворённую во всей природе: Бог везде и одновременно нигде. Это направление развивали кардинал римской курии Николай Кузанский, сбежавший из католического монастыря юный послушник Джордано Бруно, амстердамский шлифовщик оптических стёкол Бенедикт Спиноза. Об этих и других философах речь пойдёт во второй части пособия.

Слово «метод» прочно вошло в лексику всех языков, поскольку человек постоянно ставит перед собой вопрос «Что делать?», а следом за ним с неизбежностью возникает второй: «Как делать?» Материально-практическая деятельность человека развивалась тысячелетия, человек просто был вынужден овладевать приемами выполнения того или иного дела. Если дикарь был своего рода универсалом в выполнении всех видов первобытнообщинного труда, то усложнение общественной жизни привело к появлению ремесел, профессионализму в какой-либо определенной отрасли деятельности: ткач, портной, оружейник, ювелир, строитель и т.д. – всё это было ответом на вопрос «как делать?». Отличие профессионала от остальных людей заключается в том, что профессионал владеет методами превращения исходного сырья в нужную вещь, реализуя тем самым поставленные цели. В материально-практической деятельности метод – это умение пользоваться соответствующими орудиями труда, будь то лопата, скальпель хирурга или приборная панель самолета.

Предмет исследования философа – всё бытие, форма «действия» – мышление, но как рассматривать бытие? Как у деятеля-практика метод диктуется, навязывается предметом и задачей, так и для философа метод восприятия бытия диктуется тем, как он воспринимает это бытие, обрабатывает полученное восприятие своим мышлением. Так что метод философского мышления по форме субъективен (им пользуется человек – субъект), но содержание самого мыслительного процесса определяется объектом, т. е. тем, что находится вне сознания. Поскольку философ воспринимает элементы бытия для того, чтобы проникнуть в невидимое, сущностное, то в мышлении обязательно присутствуют знания, но знания частные, узкие по отношению к данному объекту, опираясь на которые, философ надеется получить широкие обобщения.

Метод в философском мышлении – явление историческое. Мышление философа в широком смысле слова отражает конкретно-историческую эпоху своего времени, уровень знания общественных и природных явлений, имевших распространение в данное время, логику развития самого познания. Мышление человечества об окружающем его мире можно сравнить с индивидуальным развитием мышления ребенка в процессе его роста. В младенчестве его мир – это набор окружающих его вещей и животных, среди которых наш карапуз хорошо ориентируется, ему всё ясно в этом небольшом мирке. Но в ходе индивидуального развития, когда недавний ребенок становится юношей, затем превращается в мужчину, он теперь видит перед собой совершенно новый мир, в котором даже ясные когда-то вещи приобретают новые очертания, признаки, ценностное содержание. Этот простой для понимания пример позволяет нам сделать ясным вывод о том, что индивидуальное сознание за десятилетия своего развития в спрессованном виде отразило тысячелетия развития мышления всего человечества и растущую глубину восприятия самого окружающего мира.

Для первых мыслителей мир выступал набором вещей, предметов, устоявшихся отношений. Умирающее возрождалось вновь в том же виде (семя дерева вновь повторит себя в новом дереве, пара скакунов принесет такое же потомство, сын осваивает ремесло своего отца и так же скоро будет мастером своего дела). В общественной жизни мыслители видели такой же круговорот: со смертью правителя-тирана на его место приходит такой же молодой правитель-тиран, люди живут заветами дедов и прадедов, повторяются сезонные работы и т.д. Мир оказывается какой-то от века заведенной машиной, когда его кажущееся течение всего-навсего только повторяет уже бывшее.

В таком же виде предстоял мир и перед глазами ранних философов: есть то, что было, – будет то, что есть. Подобный метод мышления о мире, когда он кажется меняющимся в частностях, но повторяющимся в основных своих характеристиках, получил в философии название метафизического метода мышления. Как видим, в философию вернулся старый термин, но в новом, узкоспециализированном смысле слова: в девятнадцатом веке метафизикой стали называть не древнюю «мудрость», а окостенелый подход к бытию, когда оно в глазах мыслителя рисуется как вечное и неизменное, когда оно выступает в лучшем случае только повторением уже бывшего ранее, но ничего принципиально нового не появится и появиться не может. Метафизическое восприятие мира оказалось удобным для религиозного мышления: какое и что может появиться как новое, если всё уже создано Богом, создано сразу и навсегда, до скончания веков! Следовательно, метафизический метод мышления – это такое представление о мире, когда он рисуется простым набором изолированных друг от друга видов бытия, где возможны лишь повторения уже бывшего ранее; источник самого движения и частичных изменений остается за бортом внимания.

Подобное восприятие мира было естественным для мышления того периода, когда реальные знания природы, общественных явлений были очень низкими. Люди знали реальность на уровне чувственного опыта (чувственный опыт – это знания, полученные в ходе соприкосновения с вещами окружающего мира в ходе материально-практической деятельности, наблюдений над явлениями природы), но они были ещё не в состоянии «заглянуть за вещь», увидеть, уловить невидимое на уровне знаний, получаемых от живого опыта: при конкретном соприкосновении с объектами трудно постичь причинность, закономерность, взаимопереходы одного во второе и т.д. Хорошей иллюстрацией применения метафизического метода мышления в естествознании является построенная гениальным ботаником К. Линнеем «лестница живых существ», когда он описал, систематизировал всё известное ему царство растительного мира по уровню сложности каждого представителя царства растений, дал всем видам латинские названия. Получилась единая картина, но разорванная на изолированные виды и подвиды растительных форм, существующих «от века»: всё царство растительного мира изначально сотворено в том виде, каким оно выглядит сегодня, и каким оно останется навсегда.

Но время шло, ритм истории ускорялся. В Европе рушилось пришедшее из средневековья теологическое мировоззрение. Началось новое освоение земного шара, Коперник «остановил Солнце и сдвинул Землю» (слова на надгробии его могилы в Кракове), Колумб, Магеллан, Васко да Гама подтвердили идею о шарообразности Земли. Настоящим триумфом естествознания стала первая половина XIX века, когда канто-лапласовская гипотеза происхождения Солнечной системы получила подтверждение в естествознании. Застывшего косного мира больше не стало: Шванн, Шлейден, Майер, Дарвин, Менделеев своими открытиями закономерностей живой и неживой природы нарисовали новую картину обозримого бытия. Материальный мир словно ожил, оказался наполненным связями, переходами, движением. Эта новая картина мира сразу была «переведена» на язык философии, которая теперь оказалась в состоянии подтвердить высказанную ещё Гераклитом идею общего движения бытия, когда всё проходит – «панта реи».

Этот новый метод мышления о бытии, всех его составляющих явлениях получил название диалектического метода мышления. Верно, само слово не является новым, оно пришло из древнегреческой философии, где диалектикой называли умение убедительно спорить, отстаивать свою концепцию в объяснении каких-либо явлений действительности. Понятием «диалектика» многократно пользовались философы во все времена, хотя порой вкладывали в него произвольный смысл. Конец разночтениям положил немецкий философ Гегель, который в начале XIX века развил грандиозную систему диалектического идеализма. С середины того же столетия началось торжество материалистического диалектического метода. Мыслить диалектически – это видеть мир, явления, все стороны реальности в связях, в их развитии, во взаимных переходах одного явления во второе и т.д. Под давлением успехов практики, эффективности использования диалектического метода мышления в естествознании новый метод мышления быстро вытеснил метафизическое мышление из всех сфер познания.

Вся человеческая практика последних двух столетий подтверждает истинность диалектического метода мышления, поскольку оно позволяет более полно увидеть развертывающуюся перед нашим взором картину бытия и отражающего его закономерности человеческого разума. Философия за столетия своего развития разработала и отшлифовала общую методологию диалектического рассмотрения различных сторон бытия, т.е. основные принципы диалектического мышления.

Мыслить диалектически это:

– видеть вещи и явления в движении и развитии, в их «живой жизни», постоянно учитывать это в познавательно-практической деятельности;

– рассматривать явления только с учетом их связей с другими явлениями, могущими оказывать воздействие на их сущность, признаки;

– при анализе явлений обращать внимание на основное, определяющее, учитывать это в практической деятельности и познании;

– видеть нарождение нового в развивающемся явлении, помнить о неодолимости нового, поскольку оно неизбежно проявится в будущем;

– постоянно помнить подвижность, жизнь вещей и явлений, возможное превращение основного в неосновное под влиянием меняющихся внешних воздействий.

Кроме того, диалектика обязывает рассматривать все явления конкретно-исторически, то есть в природе нет «дерева вообще», а есть только конкретные породы деревьев в конкретном месте, конкретного возраста; в такой же мере нет «человека вообще», а есть только конкретные иваны и джоны с их конкретным социальным статусом, – одним словом, диалектическое мышление не признает ценности за общими рассуждениями, а велит вести сущностные поиски, искать сущностные ответы.

Вне всякого сомнения, стихийно все люди в своей жизни и материально-практической деятельности близко стоят к подобному методу мышления и действий. Но гораздо рациональнее использовать диалектическое мышление осознанно, особенно при рассмотрении явлений общественной жизни, когда обилие фактов, событий, информации, назойливая реклама загораживают сущность того или иного явления, мешают увидеть тенденцию развития, понять причинно-следственные связи и многое другое. Только диалектика ограждает наше мышление от крайностей, помогает разглядеть за случайным закономерное, за единичным фактом – общую тенденцию, уловить сущность за калейдоскопом событий. Эти стороны диалектики целесообразно сохранить в памяти как можно дольше, а лучше – на всю сознательную жизнь.

Понятие «бытие» стало входить в философию с VI в. до н.э., когда древнегреческий философ Парменид в своей поэме «О природе» поставил цель, пожалуй впервые в истории философской мысли, нарисовать целостную картину окружающего нас мира, которая бы включала в себя всё, от звездного неба до земли, от образов мифологических представлений до человека. Всё это есть, оно было и будет всегда. Мир во всех его проявлениях есть определенная цельность, устойчивость, поскольку всё есть единое бытие.

Парменидовский подход к бытию в этом отрывке из его поэмы вырисовывается довольно отчетливо: бытие – это застывшая цельность с перемещениями внутри себя, когда на место одной формы приходит вторая, оттесняя первую на периферию шара, причем позже эта оттесненная часть вновь будет приближаться к центру, и, так до бесконечности. В этой картине движущегося бытия неподвижным остается только его центр – Земля. Подобная картина бытия в своей мировоззренческой части является материалистической, но в методологии мышления – метафизической: всё в итоге оказывается наличием того же самого, хотя в какой-то степени и подвижного. Гераклитовского «все течет» мы здесь не наблюдаем. Но даже если что-то и «утекает», то оно вскоре вновь возвратится в своем исходном виде.

В современном философском мышлении бытие также понимается как единство, как цельность форм, но форм меняющихся, отличных и связанных единовременно, а само бытие можно представить как структурно-иерархическую пирамиду. Как в свое время для Парменида, так и для современного философского мышления «бытие» выступает центральным понятием, поскольку отраженная в этом понятии картина конкретного бытия определяет все последующие положения философской теории.

Исходная форма бытия. Под понятием «исходная форма бытия» подразумевается то, откуда все пошло (если такое «откуда» было). Нам, землянам, можно уверенно говорить, что все из Космоса, от Космоса. Его мы признаем как безусловное начало всего существующего на Земле, как источник всех остальных видов бытия, в том числе и бытия духовного. Человека неживая природа буквально окружает со всех сторон. Земля, вода, воздух, богатство минерального мира и многое другое – всё это предстает перед нами как неживое бытие. Но здесь, за бортом нашего внимания, осталась небольшая «малость» – остальная Вселенная. Однако даже если она в какой-либо своей части развилась до разумных форм, то это все равно составит лишь какую-то ничтожную долю процента от остальной неживой массы (как, впрочем, и на Земле).

Неживая природа проста в своих исходных элементах. Современная наука знает 109 из них. Считается, что таблица элементов Д. И. Менделеева близка к завершению. Наличие определенных из них обнаружено и в Космосе. В своих разнообразных сочетаниях они образуют всё многообразие материального вещества, от «вселенских» водорода и гелия до каскада трансурановых элементов. Исходя из этого, естествознание, а вслед за ним и философия авторитетно утверждают: неживая материя является самой распространенной формой бытия, исходной формой для всех остальных форм. В философии она определяется понятием неживая материя (более глубокая расшифровка этого понятия будет дана в соответствующей теме). Неживая материя, будучи предельно бесконечной по объему и массе, тем не менее, не охватывает остальных видов материального бытия, а они есть. Чтобы их увидеть и понять, нам придется уйти из бесконечных миров и остановиться на нашей Земле, которая единовременно выступает, как это будет показано ниже, носительницей всех видов бытия.

Живая природа как форма бытия. Жизнь, живое существует только на Земле. Наличие жизни в иных мирах сегодня остается только гипотетическим предположением. Вопрос о причине возникновения жизни на Земле крайне важен как для философии, так и для естествознания вообще, но на сегодня он ещё продолжает оставаться загадкой. Для философии важно не само происхождение жизни на Земле, а уяснение связи живого и неживого, отличие живого от неживого. При анализе живых форм сегодня уже твердо установлено: что-то особенное, чего нет в неживой природе, живое в своем химическом составе не несет. Отличие состоит лишь в самом порядке сочетания исходных элементов, формировании их в живую клетку. Но то, что в неживом выступает как определяющее, на уровне живых форм отступает на второй план. Сущностными признаками оказываются те, которые и образуют то, что мы называем жизнью. Если мы условно обозначим суммарные признаки неживого символом «А», то признаками живого уже будут выступать символы «а + В». Подобный прием позволяет наглядно увидеть, что между неживой и живой формами бытия нет непроходимой грани, однако на уровне живого признаки неживого отступают на второй план, превращаются в неосновные, сопутствующие; основными же делаются те, которые составляют сущность живого, придают цельность организму, обеспечивают его жизнедеятельность. Неживым формам эти новые качественные признаки не свойственны, но их основой выступает неживое. В итоге мы видим двухъярусное бытие: вселенскую «подошву» – «А» и поднявшуюся над ней качественно новую форму «а + В». Эта модель будет оставаться правильной и для «иных миров». Если там появится или уже наличествует жизнь.

Социальное бытие и его особенности. Мир неживой и живой природы в своей совокупности сам оказывается большой «подошвой» для более высокой формы материального бытия, которое сформировалось в результате появления человека на Земле и его направленной на выживание материально-производственной деятельности. Этим новым бытием выступает человеческое общество. Социальное бытие – явление историческое, Его становление и развитие – это зеркальное отражение развития самого человека. Оно продолжалось около трех миллионов лет, начиная с того периода, когда видовой предок человека расщепился на две ветви: человекообразных обезьян и собственно человека. Причины подобной видовой мутации еще продолжают оставаться гипотезами. Три миллиона лет ушло на то, чтобы наш предок, постепенно меняясь биофизиологически, анатомически, психически, постепенно приобретал «человеческие» черты, одновременно постепенно удаляясь от остального царства живой природы.

Около миллиона лет назад древнее собирательство сменила трудовая деятельность, а вместе с появлением труда начались коренные качественные изменения в образе жизни, поведении, способе общения. Бывшая стадность постепенно сменяется общежитием, когда природную инстинктивную жизнедеятельность вытесняет жизнедеятельность осознанная, формируется осмысленная речь. Стоянки древнейшего известного науке человека («синантроп») обнаружены в Китае. Им около 500 тыс. лет; скелетные останки «кроманьонца» (местечко Кроманьон на юге Франции) уже ничем не отличаются от скелета современного человека. «Возраст» останков определяется в 50–70 тыс. лет. Но между синантропом и кроманьонцем разница огромная, если судить по скелету и степенью различий пропорций костей скелета. Если синантроп уже пользовался огнем, имел постоянное стойбище, то уровень развития кроманьонца был значительно выше: остатки орудий, жилища говорят о том, что он был искусным ремесленником и художником, был наделен образным мышлением, в его жизни большое место занимали закрепленные родовые традиции, магические ритуалы. Можно с полным основанием сделать вывод, что он был уже членом первичного человеческого общежития.

Социальное бытие – это результат, итог изменений и развития неживой и живой природы. Но его нельзя рассматривать как простую сумму качеств двух первых ярусов материального бытия: оно во столько же раз сложнее, многограннее живой природы, во сколько та многограннее неживого. Сравнение приблизительное, но вполне допустимое.

Качественное своеобразие социального бытия обусловлено качественным своеобразием человека как сознательно-деятельного, целеполагающего существа. Своим сознанием он как бы одухотворяет всю природу, своей деятельностью изменяет и перестраивает окружающий мир, подчиняя его своим целям, задачам, потребностям. На разумно-нравственной основе строятся сами межчеловеческие отношения. Используя прошлое, анализируя настоящее, человек прогнозирует свое будущее. Одновременно человек продолжает оставаться существом природно-биологическим, поскольку в его организме присутствует весь веер элементов таблицы Менделеева. Он оказывается вершиной всего материального бытия, но особенность человеческого бытия в том, что оно насквозь пронизано духовностью, обусловленной социальностью.

Следовательно, социальное бытие есть и особая форма бытия, и специфическое продолжение двух нижележащих ярусов. Используя уже применяемую ранее буквенную схему, мы выражаем её теперь в виде модели «а + в + С», где «С» явится символом наличия в этой форме бытия новых качественных особенностей, а превратившиеся в неосновные признаки «а» и «в» свидетельствуют, пусть и схематически, о единстве всего материального бытия при одновременном качественном различии между его уровнями.

Духовное бытие. Духовное бытие в первом приближении выступает как сознание и осознанная деятельность человека, в основе чего лежит работа коры головного мозга, но подобное упрощенное представление не отражает содержания понятия «духовное бытие». Вне всякого сомнения, духовное бытие немыслимо без работы коры головного мозга, но его особенность определяется тем, что человеческое сознание социализировано. Животные, обладающие корой головного мозга, способны к образному отражению окружающего предметного бытия. Например, корова видит дерево и обойдет его, когда оно оказывается на её пути; пусть той же тропинкой идет человек, при встрече с деревом он также обойдет его, но в считанные мгновения он отметит в сознании породу дерева, возраст, стройность ствола, потребность именно в подобном дереве для какого-либо дела и др. Животное подобного «анализа» не сделало и не способно это сделать. Оно восприняло дерево исключительно биофизиологически (опасно – нет? съедобно – нет?). На большее животное не способно, поскольку это не нужно для его выживания. Человек, повстречав на своем пути, оценил данное дерево не только и не столько биофизиологически, но воспринял его социально, т.е. примеривая его свойства к своим нуждам и потребностям в будущем.

Подобное социально-оценочное восприятие присутствует в человеке и при соприкосновении с предметами и явлениями посложнее дерева: машинами, строениями, явлениями общественной жизни (властные структуры, политические партии, явления культурной жизни и многое другое). Духовная составляющая социального бытия – это своеобразная аура, которой окружена вся общественная жизнь. Носителем её выступает все общество, а источником, «корнем», откуда всё идет, – человеческое сознание. Но здесь оно выступает уже не как биофизиологическое свойство мозга, а как осмысленное, социализированное восприятие всех форм наличного бытия, межчеловеческих отношений, господствующих морально-этических ценностей, научных знаний, социальных идеалов, достижений художественной культуры и др. В результате оказывается, что не только жизнь индивида, но и всего общества пронизана духовностью, а само производство и распространение духовных ценностей становится особым видом деятельности.

Следовательно, духовное бытие надо видеть как итог, суммарное порождение и отражение всех нижележащих ярусов материального бытия. Используя уже применяемую буквенную схему, мы теперь можем показать всю структуру и связи всего бытия. У нас получится следующее: «а + в + с + Д», но духовное бытие, в отличие от нижележащих ярусов бытия, является бытием идеальным, тогда как три предыдущих яруса являются бытием материальным. Его можно воспринять нашими органами чувств, оно существует независимо от нашего сознания. Духовное бытие, напротив, имеясь в действительности, в то же время не может быть воспринятым как объективная, независимая от нас реальность, проявиться в чувственной форме. Держа в руках партитуру оперы «Евгений Онегин», нельзя сказать, что у нас в руках опера – у нас только бумага, исписанная нотами. Сама же опера развернется на сцене театра, вызвав в нас сумму чувств, переживаний, мыслей. Духовное бытие – это идеальная реальность, т.е. объективно оно есть, но в вещной форме его нет.

Философия как наука постижения бытия традиционно определялась как наука о всеобщих законах развития природы, общества и сознания (Ф. Энгельс). Определение, будучи принципиально-правильным, оказалось, как показали современные исследователи философии, неполным: в нем потерялся человек с его миром чувственно-оценочного восприятия познанного. Она несет в себе и черты науки, и черты субъективного отношения к познанному, воспринятому. Следовательно, философия – это рационально-оценочное восприятие основных закономерностей материального, социального и духовного бытия. Дать краткое, но правильное и полное одновременно определение любой науки – это очень сложная задача. По отношению к философии следует помнить, что она одновременно выступает и наукой, и мировоззрением, несет в себе и познанное, и человеческое отношение к этому познанному. В философии бытие выступает через призму человеческого отношения к нему. Поэтому имеются все основания утверждать, вслед за Гегелем, что каждый человек в душе философ, но философ разный, поскольку индивид видит бытие своими глазами, воспринимает его горизонты в пределах собственных знаний бытия, оценивает познанное субъективными чувствами, субъективными интересами, с позиций собственных мировоззренческих взглядов, а потому в мире так много «философий» и «философов», тем более что на недостаток ума никто не жалуется.

Утверждение в философии диалектического метода мышления позволило глубже увидеть и саму философию, осмыслить её историю. Диалектическое исследование философии оказалось в действительности исследованием проблем, стоящих перед человеком и человечеством в разные исторические эпохи. Поэтому философия – это не только эпоха, отраженная в мысли, но это одновременно и человек определенной эпохи с волновавшими его проблемами, выраженными в абстрактно-теоретической форме. В силу этого философия – это не просто мировоззрение и общая теория бытия, но она выступает и как человекопознание. Оригинальный философский труд автора любой исторической эпохи является одновременно и показателем развития личности данной эпохи, отражением состояния духовности всего общества. Примерами этого могут служить несгибаемый борец за претворение идеального общественного устройства в жизнь Платон, ищущий пути к богопознанию через мистическое озарение Августин, стремящийся к экспроприации экспроприаторов Маркс. Во все века философия толкала человечество к раскрытию сущности бытия, но само представление о бытии претерпевало значительные изменения.

Древние стремились раскрыть природу Космоса и духовно-душевное бытие; средневековье сделало философию теоретической основой богословия, орудием постижения божественного откровения, когда отношение к потустороннему сделалось смыслосодержащей константой бытия. Новое время открывается рационализмом и культом разума, убежденность во всесилии которого едва не привела философию к её концу: Гегель в начале XIX века поставил вопрос об исчерпанности философией своей миссии, поскольку – Абсолют исходная первооснова бытия – пришел, в гегелевской философии, к самопознанию. Эту гегелевскую идею о дальнейшей ненужности философии вскоре стал отстаивать и обосновывать Огюст Конт, но уже с противоположных позиций: по его мнению, новое время кладет конец не только религии, но и философии. Пришло время торжества науки, позитивного знания. Этому была посвящена его шеститомная работа «Курс позитивной философии». Антифилософский смысл несет в себе и знаменитый 11-й тезис Маркса о философии Фейербаха: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Дальше всех в борьбе с философией в первые годы советской власти пошли молодые марксисты, поскольку пролетариату нет нужды в философии. Итог этих размышлений над философией кратко сформулировал Аркадий Тимирязев (сын лауреата Нобелевской премии Климента Тимирязева) на понятном не только для пролетариата языке: «Философию – за борт!». В защиту философии от вульгаризаторов пришлось выступить Ленину своей работой «О значении воинствующего материализма», где он советовал молодежи «засесть» не только за Маркса, но и за Гегеля.

Однако все попытки умалить или отбросить философию во все века оказывались безуспешными. Она, словно мифический Феникс, постоянно возрождалась из пепла. Живучесть философии обеспечивается живучестью самого его носителя: размышляющего над проблемами бытия человека и всего человечества. Философию можно канонизировать, поставить в жесткие рамки решения определенного круга проблем, можно сделать её служанкой богословия или определенной идеологии, можно запретить ее преподавание (как это сделал Николай I), но нельзя запретить человеку думать. Более того, пресс над философией только активизирует человеческие искания, заставляет человека заняться серьезными аналитическими размышлениями по уяснению своего «Я». Философия неотделима от человека в силу его разумно-чувствующей природы.

Человек постоянно стремился и продолжает стремиться увидеть мир как органическое целое, постичь его связи и закономерности, понять свое место и место всего человечества в общей иерархии бытия. Только через философию человек в состоянии осознать, что он не просто продукт природы, но является высшей ценностью всего бытия. Не случайно философия в оригинале называется «любовью к мудрости», а это значительно выше «любви к знанию». Будучи преходящим и исторически временным, человек вечен в духе, своем горении мысли, в памяти. Философия учит оптимизму, человеколюбию, проявлению человеческого в человеке, подчинению природного социальному, обузданию страстей, очеловечиванию естественных биофизиологических потребностей. Она помогает понять тонкую диалектику отношений «человек – общество», «хочу – дозволено», «свобода – необходимость» и др.

Философия выступает базой всей духовной культуры, помогает отличать существенное от случайного, временное от вечного. Она учит не ставить материальные ценности выше ценностей духовных, выступает методологией разграничения сущностного и преходящего. Человек в силу своей неповторимой духовности создан для философского мышления, а философия учит человека не просто мыслить, понимать, оценивать, а быть именно мудрым. Это полезно во всяком возрасте, особенно в переходном. В силу этого на философию следует смотреть не только как на науку и мировоззрение, но и видеть её «аксиологическое», т.е. ценностное предназначение (аксиология – наука о ценностях). Примерами защищаемых философией ценностей выступают общество, семья, моральные ценности, научные знания, духовная культура, религиозная веротерпимость, сама жизнь и многое другое.

1. Причины вытеснения религиозно-мифологического мышления мышлением философским?

2. Что называли древние мыслители термином «метафизика»?

3. Что такое мировоззрение, и в чем особенность философии как мировоззрения?

4. В чем разница между материалистическим и идеалистическим мировоззрением? Почему они зарождаются?

5. Место метода в философии? Каковы основные принципы диалектического мышления?

6. Философское понятие бытия. Что позволяет говорить о единстве бытия?

7. В чем состоит общечеловеческое содержание философии? Почему философию следует рассматривать как аксиологию?

Если рассматривать космологическую часть какой-либо религии конкретно, то мы обнаружим определенные различия в частностях понимания мироздания, но принципиальные положения в объяснении исходных положений мироздания повторяются. Обратимся к христианской религии как одной из наиболее развитых и самой влиятельной в современном мире. Христианская космология вытекает из Библии. Богословская интерпретация ее положений создала в глазах верующего человека довольно убедительную картину бытия, начиная от его творения вневременным Богом и до «последнего часа», когда тварный мир по воле того же Бога так же внезапно исчезнет, как и был в свое время создан из ничего, по слову божьему. Поскольку современное мышление несколько отличается от мышления «библейских времен» (времени написания первых книг Библии), то современное богословие несколько поясняет нарисованную в Библии картину творения мира за «шесть дней»: эти «шесть дней» вошли в Библию потому, заявляют богословы, что эта книга писалась для людей с мышлением и знаниями четырехтысячелетней давности, а потому «шесть дней» названы Богом Моисею «для ясности», для понимания, поскольку у нас нет права мерить день божий нашими сутками; божий день может длиться миллионы и миллиарды лет.

В целом, согласно религиозным представлениям, первооснова мира – Бог. Он вечен, невыразим, его не видел никто и никогда. Даже для личной встречи с Моисеем он явился в виде объятого пламенем куста, а после окончания встречи пламя исчезло, осталась «неопалимая купина». До дня Страшного суда его никто и не увидит (Иисус Христос, многократно изображаемый на иконах в образе 30-летнего мужчины – это земное проявление Бога в образе Богочеловека, когда он снизошел на Землю в виде Бога-Сына). Бог – предвечное бытие, не подвластное времени и пространству. Время – явление чисто земное. Оно началось с того момента, когда Бог «по слову» создал мир и всех тварей земных. Вершина божественного творения – человек, который выступает не просто высшей формой в ряду творений, а является существом исключительным, созданным Богом по «своему образу и подобию», а весь остальной мир создан Богом для человека. Бог создал человека не только по своему образу и подобию, но и даровал ему бессмертие, насадил для него «сады Эдемские».

Однако все дарованные первочеловеку божественные блага были им сразу утрачены, как только свершилось «грехопадение»: Адам и Ева вкусили плод с «запретного древа познания добра и зла». В итоге Адам и Ева сразу превратились из полубожественных существ в людей, им стало доступно познание. Они увидели свою наготу, разнополость, и устыдились Бога, когда он в очередной раз спустился к ним. Узнав об ослушании и о том, что главной виновницей проступка была Ева, Бог в гневе проклял свое «высшее творение»: Адам был обречен в поте лица добывать хлеб свой, а Ева – в муках рожать детей. Первородный грех лег тяжким бременем на «весь род людской».

Род Адама размножился (Библия ведет родословную по мужской линии) и заселил Землю. Через много столетий люди стали забывать Бога, погрязли в грехах, особенно в грехе блуда, когда к земным женщинам даже спускались с неба ангелы и блудили с ними. Наказанием грешникам был посланный Богом всемирный потоп, в котором погибло все грешное человечество, кроме Ноя и его семьи, поскольку только Ной был праведником. О грядущем потопе он был заранее извещен ангелом и по его же указанию построил ковчег, в котором спаслась семья Ноя и взятые им представители животного царства – «Всякой твари по паре». Началось второе заселение Земли потомками семьи Ноя. Но новые поколения вскоре повторили ошибку прежних поколений, они также забыли Бога и его заповеди, впавши в грех многобожия.

На этот раз Бог проявляет милость к своему неразумному творению – явился на Землю в виде Бога-Сына, передал людям в истинном виде веру, своим личным примером жизни и поведения, своими поучениями и проповедями открыл дорогу в Царство Небесное всем поверившим в него, грешникам же уготованы после их смерти муки адские. Остановится время, реальным станет небытие, вечность. Души праведников будут приближены к Богу и обожены, т.е. сольются с божественной сущностью, не утрачивая при этом своей индивидуальности. Эта новая вечность будет насыщена божественной полнотой. Таким рисуется прошлое, настоящее и будущее материального бытия в положениях православного богословия.

Католическое и протестантское богословие, в принципе, в таком же ключе рисует бытие, но оно не смущается отходить в ряде деталей от традиционализма. Например, в богословие вошла идея божественной эволюции Вселенной, в отличие от естественной эволюции. Не отрицая теоцентризма, современные западные богословы не настаивают уже на идее геоцентризма мира, поскольку представление о Земле как планете Солнечной системы сегодня вошло даже в религиозное сознание. Православие гордится своим традиционализмом; даже календарь ведется «от сотворения мира» (с опорой на библейскую хронологию). Западные богословы стремятся двигаться в ногу с эпохой. К примеру, член католического ордена иезуитов философ-богослов Тейяр де Шарден в своей космологической модели использует уже модель пульсирующей Вселенной, хотя у него бытие мира начинается не с первичного взрыва, а с предвечного Христа, из которого бытие истекает, разворачивается во всем богатстве материального бытия, очищается искупительной жертвой Христовой и вновь возвращается к Христу. Но римско-католическая церковь эти искания не одобрила: в этой космологической модели Вселенной за «бортом» остается вся ветхозаветная часть Библии.

Рядовой верующий, не искушенный в тонкостях современного богословия, равно как и не интересующийся современными изысканиями атеистической мысли, твердо придерживается традиционных представлений о мироздании: Бог – мир – человек – душа – посмертное воздаяние. И всё.

Если картину мира, которую рисует религия, можно определить как завершенную (поскольку в ней всё расставлено по местам, завершено и обосновано), то картина мира, вытекающая из данных современного естествознания, ещё далека от своего завершения. Более того, по мере накопления знаний о мире в целом, ближайшем Космосе вопросов возникает больше, нежели получается ответов. Религия свою картину мира обосновывает ссылками на безусловные для религии «авторитеты» – Библию или Коран, но наука подобной «опоры» не ищет. Выдвигаемые положения она обязана сделать доказательными, для чего привлекаются данные опытов, наблюдений, экспериментов, что позволяет получаемые научные гипотезы превращать в научные положения. В противном случае формируемая в науке космология ничем не будет отличаться от «космологии» древнегреческих мудрецов. Науку можно уподобить путешественнику, пробирающемуся сквозь джунгли неизвестного, когда каждый шаг в этом движении порождает новые вопросы. Но уже сегодня она пришла к безусловным положениям, что мир един, он – бескрайний Космос, Вселенная с качественным разнообразием её различных зон, причем её состояния оказываются во всех участках подвижными, меняющимися. Расстояния во Вселенной измеряются уже не километрами, а световыми годами, изменения – миллионами земных лет.

Среди всех «загадок» Вселенной естествознание сегодня пытается определить её глобальные (т.е. исходные) характеристики: бесконечна она или конечна (замкнута), присуще ли всей Вселенной время, поскольку, если у неё есть время, то встает вопрос о начале её существования. Бытовавшая ранее расхожая «материалистическая» характеристика Вселенной как бесконечной во времени и пространстве сегодня наукой используется крайне осторожно. Это вызвано тем, что господствовавшая ранее в астрофизике эвклидова прямолинейная геометрия сегодня уступила место криволинейной неэвклидовой геометрии. В космических масштабах (которыми и пользуется астрофизика) пространство оказалось искривленным. Если раньше представляли, что луч света прямолинейно устремляется в бесконечность, то сегодня предполагается, что он описывает гигантскую окружность.

Создание Эйнштейном в начале XX века общей теории относительности и её математическая обработка Фридманом и Лоренцем ещё более усложнили вопрос о модели Вселенной. Оказалось, что применение одного математического аппарата приводит к выводу о замкнутости пространства и, следовательно, всей Вселенной. Использование другой математической методики обязывает сделать заключение, что мир бесконечен. Открытие эффекта «красного смешения» (удаление звезд от земного наблюдателя) послужило основой для появления гипотезы «расширяющейся Вселенной». Так выглядят сегодня «джунгли мироздания».

Накопленный в ходе исследований Вселенной эмпирический материал заставил науку уменьшить претензии на познание всей Вселенной; сегодня стоит вопрос лишь об изучении «малой Вселенной», т.е. определенной части галактик, соседствующих с «нашей» Галактикой, периферийной частью которой является Солнечная система. Оптические наблюдения, зондирование неба с помощью радиотелескопов уже позволили прийти к ряду заключений принципиального характера, относящихся ко всей Вселенной. Вырисовывается картина «пульсирующей Вселенной», когда процесс вселенского бытия разворачивается по циклам: гигантское сжатие всей космической массы – взрыв – разлет и расширение – формирование галактик, звезд, планетных образований, очередное сжатие и снова взрыв. Длительность вселенского цикла определяется в 26 миллиардов лет. Сегодня наша Вселенная подходит к стадии зрелости: ей всего 12 млрд. лет. Вселенная будущего будет во всем новой. Новые галактики и метагалактики, новые звездные и планетные образования, новые атомно-молекулярные соединения. «Периодическая система элементов» будет совсем другой. Обнаруженные в прошлом столетии «черные дыры» (участки неба, откуда не возвращается «эхо» сигналов радиотелескопов) дали основание предположить наличие во Вселенной зон прессовки звездного вещества, поля которых все в себя «всасывают», словно готовясь к страшному взрыву. Вполне возможно, что если в зоне земного наблюдателя Вселенная разбегается, то где-то она с такой же вероятностью «сбегается». Картина единовременного вселенского коллапса уже ставится под сомнение.

Наша «планета дорогая по имени Земля» выступает и частью Вселенной, и элементом Солнечной системы, а потому перспективы её дальнейшего бытия зависят от этих существенных для будущего Земли факторов. Если геофизики еще не сошлись во мнениях, разогревается ли ядро Земли или остывает, то уже сегодня ясна для всех подчиненность всего существующего на Земле Солнцу, этому гигантскому ядерному реактору, который, излучая свою энергию в космическое пространство, медленно выгорает и остывает. С уменьшением массы Солнца и его энергии равновесие центробежных и центростремительных сил между Солнцем и его планетами нарушается. Планеты будут увеличивать свои орбиты, пока не уйдут в межзвездное пространство, в область межзвездных температур.

Но Солнечную систему с ее планетами поджидает и другая опасность: она движется вдоль плоскости галактической «чечевицы» к центру Галактики, куда придет примерно через 70 миллионов лет. Ей предстоит преодолеть гигантское притяжение центра Галактики; если это притяжение будет преодолено – движение нашего светила продолжится, если же нет – то центр Галактики окажется «черной дырой» для Солнца со всеми его большими и малыми планетами.

Эта крайне пессимистическая картина будущего нашей планеты не должна нас смущать: во-первых, это всего лишь гипотезы, хотя и имеющие определенную аргументацию; во-вторых, очень мала вероятность того, что к тому сверхдалекому времени на Земле ещё сохранится разумная жизнь. С философской точки зрения возникновение Земли, её развитие, появление жизни, общества, разума – это всего лишь первая половина существования такой формы бытия, как земной шар со всеми его обитателями. При достижении земного «пика» движение земного бытия продолжится, но уже в «зеркальном» порядке – вниз. Дело всё в том, что каждая конкретная форма бытия преходяща. Мы воспринимаем как само собой разумеющееся неизбежное старение и гибель молодого дерева, с грустью смиряемся с неизбежностью смерти самых дорогих для нас людей. В космических масштабах вся наша Солнечная система выступает всего-навсего как определенная форма бытия, а потому исчезновение данной формы – это только проявление всеобщего процесса движения материи. Все конкретное преходяще.

Философия с самого своего зарождения, в силу объективных потребностей человека, всегда стремилась раскрыть пути к познанию всеобщего, основополагающего, лишь в качестве иллюстрации используя порой признаки составляющих мир элементов бытия. Уже на заре становления философской мысли философы древности выработали и использовали понятие «космос». Для греческих мыслителей Космос – это нечто всеобщее, всеобъемлющее; человек в этом измерении, как носитель многих признаков Космоса, определялся как «микрокосм». Понять «космос» и «микрокосм», раскрыть связь между ними, одновременно указав и на характерные особенности, – вот что было основной задачей древнегреческого «мудреца». Эта глобальная задача постоянно, открыто или скрытно, присутствовала и продолжает присутствовать у всех наиболее заметных мыслителей прошлого и настоящего. Раздел философии, где излагается общее представление о бытии и его первоосновах, получил название философской онтологии (учение о первоосновах). Из философов древности понять «первоосновы» стремились почти все философы, в период Нового времени особое внимание к этой проблеме проявили Спиноза и Гегель.

Начиная с эпохи Нового времени, когда умозрительные конструкции бытия стремительно вытеснялись подкрепленными практикой данными естествознания, бытовавшая в веках «философская» картина мира уже оказалась недостаточной. Естествознание давало материал для построения новой картины мира, где уже не было места субъективным домыслам авторов. К числу важнейших открытий начала новой эпохи относятся закон всемирного тяготения Ньютона, модель Солнечной системы Кеплера, открытие спектрального анализа, закона сохранения вещества в результате химических реакций и др.

Подобный рост реальных знаний о мире только подтверждал прежние стихийные догадки древних мыслителей о наличии в окружающем человека мире устойчивого, закономерного, всеобщего, что служило основанием называть его «космосом». Научные открытия стали наполнять прежнюю философскую онтологию «плотью и кровью». Теперь у философии не было нужды создавать умозрительные конструкции всеобщего (при условии, что к этому его не толкают субъективные устремления). В новых условиях задача философии стала проще, «заземленнее»: предстояло показать, проанализировать всеобщие признаки, принципы связей, характерные для всех уровней бытия, оставляя «конкретику» естествознанию. Сам ход развития человеческого познания провел своеобразную демаркационную линию между двумя видами теоретической деятельности. От такого деления выиграло не только естествознание, но и философия.

Как это деление проявляется в действительном познавательном процессе?

Одним из «столпов» философской характеристики бытия является утверждение – «каждая форма преходяща». К примеру, ботаник, анализирующий процесс развития растения от его зарождения до естественной гибели, нарисует состояние растения на каждой стадии его существования, раскроет характерные особенности каждого этапа, покажет процесс вытеснения одних признаков другими и т.д. Философия выделит во всем жизненном цикле растения только два его состояния: живое растение – мертвое растение, а весь жизненный цикл рассматриваемой травки во всем богатстве её красок подведет под определение: каждая форма бытия преходяща. Философия помогает естествознанию за частностями увидеть общее; естествознание, наоборот, способствует философии конкретизировать содержание используемых категорий, поскольку нет бытия «вообще», есть только его частные конкретики. Наука и философия – это взаимовыгодный союз познания того же бытия. Но на разных ступенях обобщения.

Каждый раздел естествознания – это своего рода теоретически осмысленный «кусок» природы, срез с определенного вида действительности, а наука в целом – это законы объективного мира, выраженные в нашем сознании. К примеру, предмет биологии – изучение свойств, связей, процессов жизнедеятельности, протекающей в верхней пленке Земли, т.е. всего живого, всего того, что пищит, растет, ползает, бегает, прыгает, летает, плавает, при этом не забывая размножаться и поедать себе подобных. Но различных форм живого такое разнообразие, что единой когда-то биологии пришлось делиться на составные части. Сложилось несколько самостоятельных разделов биологической науки: ихтиология – наука о рыбах, энтомология – наука о насекомых, орнитология – наука о птицах, микробиология и вирусология идут ещё глубже – изучают живое на уровне молекулярных соединений и живых молекул.

Самый большой набор наук потребовался для изучения высшей формы живого – человека. Это связано в первую очередь с тем, что человек одновременно принадлежит к двум сферам: он и часть природы, и элемент общества, а потому к его биофизиологическим признакам примешались признаки социальные, причем примешались так, что стали доминирующими. Эта двойственность привела к тому, что человек стал не только самым сложным существом, но и самым ранимым, самым беззащитным перед лицом внешнего бытия. Наша эпоха стала эпохой, насыщенной знаниями. К концу XX столетия число наук перевалило за две тысячи и продолжает увеличиваться. Поэтому в наше время уже не может быть энциклопедистов типа Аристотеля, который постиг все, известное в третьем веке до нашей эры. Даже среди философов начинает пробивать дорогу специализация по отдельным проблемам философской науки.

Перед современной, раскрываемой наукой многокрасочной картиной мира, в котором всё движется, меняется, одно переходит во второе, философия не утрачивает своего значения как науки целостного восприятия бытия. Разграниченный естествознанием мир она вновь объединила, введя в свой категориальный аппарат понятие «материя».

Уже в XVIII в. французский философ Поль Гольбах определял материю как то, из чего состоят все вещи и от чего зависит их сущность. В таком определении материя рассматривается как какое-то изначальное исходное вещество, простейшее материальное образование, из которого природа «варит» остальной мир. А поскольку от этого начала зависит и сущность каждой формы материального бытия, то остается предположить, что исходных видов «первовещества» столько, сколько существует форм материального бытия. Получается, если говорить языком математики, дурная бесконечность.

Два с половиной тысячелетия назад древнегреческий философ Демокрит в качестве «первоосновы» всех вещей считал нечто мельчайшее, далее неделимое, но различающееся по форме, весу, шероховатости поверхностей. Это «неделимое» он назвал словом «атом». Все многообразие вещей, согласно его представлениям, получилось в результате самых разнообразных сочетаний этих разнокачественных атомов, постоянно движущихся в пустоте. Гольбаховское определение материи оказывается шагом назад в сравнении с определением, высказанным Демокритом.

Философы, а вместе с ними и естественники много усилий затратили на то, чтобы найти исходный «первокирпичик» бытия. Однако к концу XIX века естествознание все ближе приближалось к выводу, что такого «первокирпичика» найти не удастся. В XX веке от физики твердого тела отпочковались квантовая механика, атомная физика, ядерная физика, областью которых становится изучение микромира. Оказалось, что в этой области бесконечно малых величин и расстояний открывается совершенно новый мир закономерностей; когда одно превращается в другое, нарушается закон сохранения массы в результате взаимопревращений, сама масса превращается в энергию, а энергия становится массой. О достижениях теоретической физики можно писать долго и много, но для философии и естествознания стало ясно одно: исходного «кирпичика» материального бытия в природе не существует. Констатация этого факта естествознанием сыграла большую роль в подтверждении исходной константы философского материализма: исходного начала материального бытия не существует, а потому все попытки обосновать идею творения мира из ничего являются беспочвенными.

Природа во всем её многообразии существует объективно, т.е. вне и независимо от нашего сознания, со специфическими признаками её самых разнообразных форм со своими пространственно-временными характеристиками. Виды и формы материального бытия бесконечны, но все это многообразие философия характеризует понятием «материя». Объективно материи нет, т.е. нельзя взять что-либо в руки и сказать: я держу в руках материю (если, конечно, это не будут ситец или сукно). Мы можем держать в руках, видеть, чувствовать всегда что-то конкретное (камень, муху, бревно, каплю росы и т. д. – до бесконечности). Материя же выступает нашим определением всего того, что существует вне нас.

Обращаем внимание читающих эти строки на слово «определение»: это мы, люди, так назвали, определили, объединили в едином слове всё многообразие окружающего нас материального мира вне зависимости от того, отражается ли оно в наших органах чувств или выступает как что-то не воспринимаемое (камень на дне моря, пингвин в Антарктиде, электромагнитные поля, гравитационное тяготение). Следовательно, материя – это всего лишь понятие нашего сознания, результат нашей мыслительной деятельности по «приведению к общему знаменателю» всех видов внешнего, независимого от нашего сознания, бытия. Поскольку это понятие предельно общее, охватывает все формы, уровни объективного мира, то оно выступает «категорией» философии. Сравниться с ним по ширине, по объему, по охвату количества обозначаемого может только философская категория «бытие», которая одновременно обобщает два вида реальности – материальную и идеальную, тогда как «материя» обозначает только часть бытия, хотя и довольно значительную.

Для уяснения специфики использования в философии понятия «материя» необходимо обратить внимание на одно обстоятельство: это понятие используется в философии в двояком смысле. В одном случае оно применяется как определение всего материального бытия, когда все объективно существующее подпадает под это определение. Но оно бывает применимым и в узкоэмпирическом смысле, например, при ответе на вопрос: будет ли дерево за окном материей? Здесь должен последовать утвердительный ответ, но только с небольшим добавлением: да, будет, но только как представитель определенной формы материи. Здесь мы встречаемся с диалектикой абстрактного и конкретного. «Материя вообще» – это абстракция, отвлечение нашего сознания от многообразия «материальной конкретики». Но в действительном мире абстракций нет, они есть только в нашем сознании. Поэтому в действительном мире нет и «материи», а есть только её оформленные виды: деревья, звезды, комары, сообщества людей и т. п. «Материю вообще» философы и представители естествознания искали многие столетия, но нашли её только в нашем сознании.

В начале XX столетия свое определение материи предложил В. И. Ленин, который писал: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его...» (ПСС. Т. 18. С. 131), которое было принято философией. Современные философы пользуются этим определением, особенно в учебной литературе, хотя не всегда называют первоисточник. Такова уж наша Россия.

Приведенное определение материи ценно тем, что не связывает материю с какими-либо её конкретными качествами. Вопрос о наличии либо отсутствии каких-то изначальных, исходных форм материального бытия в этом определении остается открытым, а современное естествознание сняло его вовсе. Пока остается твердо установленным только одно: материальный мир многокачественен и многообразен, а наука раскрывает все новые и новые стороны материального бытия. Сегодня наше время мы определяем как время науки и техники. Оснований для такой характеристики достаточно; но если обратиться к истории, то увидим, как мыслители середины XIX века, окрыленные прорывами в науке и технике того периода, также называли свое время временем науки и техники. И потому не стоит исключать, что наши далекие потомки отнесутся к научно-техническим достижениям современности как к творениям недоучившихся первоклашек. Современная наука раскрыла нам не только глубину наших познаний мира, но также и то, как мало мы ещё знаем наш мир, в том числе и ближайшее к человеку материальное бытие – нашу Землю. Действительно, «умножая знания, мы умножаем скорбь», скорбь от своего бессилия все понять и объяснить.

Говоря о всеобщих свойствах материи, мы имеем в виду те схожие свойства и признаки, которые присутствуют во всех уровнях материального бытия, будь то простейшие элементы неживой материи или сложнейшие социальные образования. Конечно, трудно представить не искушенному в философии сознанию, что может быть общим, к примеру, между мухой и Солнцем, между слоном и комом снега. Но общее, схожее обнаруживается сразу, как только мы начнем воспринимать названное как разные формы материального бытия. Выделенные ранее ярусы материального бытия теперь мы будем называть тремя основными видами материи (не забывая при этом, что в каждом таком ярусе мы можем выделить ещё сотни и тысячи подъярусов): наша Земля плюс остальная Вселенная – это неживая материя; вся многоярусная жизнь на нашей планете, начиная от вирусных форм и заканчивая слонами и эвкалиптами, – это будет выступать уже живой материей. Частью живой материи со стороны своей биофизиологии выступает и человек.

Высшей формой материального бытия является человеческое общество, в котором произошло переплетение живого (человеческие индивиды) и качественно нового, появившегося в ходе эволюции предка человека, когда на место бывшей животной стадности пришла человеческая социальность со всеми её определяющими признаками. В результате чего появляется высший ярус материального бытия – социальная материя.

В итоге мы имеем целостную картину материального бытия, когда неживое выступает основанием для живого, а оно, в свою очередь, перерастает в социальное бытие. Но одновременно с этим различием в качествах разных уровней у них есть нечто общее, что и позволяет говорить о всеобщих свойствах материи.

1. Объективность существования. Это свойство материи наиболее доступно для понимания. Объективное – это существующее независимо от воли и желания человека, т.е. субъекта. Субъект – это и человек, и мыслящий индивид, а всё то, что есть вокруг мыслящего субъекта, будь оно на Земле или в небесах, составляет объективно существующее материальное бытие. Объективным для человека является и само общество, хотя и состоит оно из мыслящих субъектов.

2. Движение. Со свойством материи двигаться мы знакомы с самого детства, когда видели, как всё катится, падает, куда-то убегает, уезжает и тому подобное. Изучая астрономию, мы узнаем, что движутся Земля, планеты, вся Солнечная система, смещается наша Галактика. Но обратим внимание на одно обстоятельство: железнодорожный состав, ушедший сегодня из пункта «А» в пункт «Б», завтра может вновь вернуться в пункт «А», рассветы повторяются каждое утро (Земля завершила очередной оборот вокруг своей оси), грузовик, ушедший в рейс утром, вечером вновь возвращается в тот же гараж. Куда ушло движение? А его и не было – ответит на это философия, было только механическое перемещение, мало чем отличающееся от качаний маятника, который монотонно возвращается в исходное положение. Философия, нисколько не отрицая за перемещением права называться движением, движением в философском смысле слова называет изменение. К примеру, спокойно лежащий на земле камень через десятилетия и столетия превратится в пыль под влиянием Солнца, влаги, температуры; представление о движении подобного рода дает сравнение Уральских и Кавказских гор. Возраст первых геологи определили в 20 миллионов лет, возраст вторых – всего 7 миллионов. Первые скромны, туда не лезут толпы организованных и «диких» туристов, поэты не настраивают там свои лиры; вторые – величавы, и можно только посочувствовать тому, у кого не замирало сердце при виде черноты ревущего потока на дне ущелья. Уральские горы в южной зоне хребта порой приближаются к набору холмов, поросших травяной растительностью, тогда как Кавказские все еще устремлены в небо. Но где-то через 15–20 млн. лет очертания Кавказских гор приблизятся к современному очертанию Уральских, а старый Урал станет каким-либо Евроазиатским плоскогорьем. Примерно так наглядно выступает движение в неживой природе.

В живой природе движение гораздо сложнее, для человека оно выглядит загадочным, скрытным. Все живое проходит стадии роста, развития, размножения, увядания, гибели. Этот процесс неодолим и необратим: нельзя остановить движение живого на какой-либо стадии или обратить его вспять, т.е. старое превратить в молодое, оживить умершее и т.п. У писателя-романтика О. Уальда есть повесть «Портрет Дориана Грея», где силы волшебства остановили в развитии красоту и молодость главного героя: за него стал «жить» его портрет. Красота Грея стала проклятием для стареющих людей, а сам он, лишенный страстей и переживаний, оказался бездушным манекеном в мире меняющегося бытия. Поколение Грея состарилось и прошло мимо него, а среди представителей новой молодежи он был уже лишним. Оказавшись чужим среди своих и новых, он стал лишним для общества, моральным изгоем. Личная жизнь Грея становится невыносимой, он чувствует, что сходит с ума. Он стремится как-то разобраться в своей личной трагедии, но его сознание уже помутилось. Оказавшись на чердаке дома, он натыкается на портрет старика, в котором узнает что-то знакомое. С диким криком Грей бросается на портрет и бьет его ножом... Слуга, убиравший дом, нашел на чердаке портрет прекрасного молодого человека и старика с ножом в груди. По перстню на пальце старика он узнал в нем своего молодого господина, портрет которого был на чердаке.

Преодолеть движение нельзя ни одной форме бытия, поскольку движение выступает атрибутом, неотъемлемым свойством материи. Преодолеть движение – это значит «выпасть» из бытия. Именно это произошло с Греем. Смерть вернула его в бытие.

Поскольку общество также выступает видом материального бытия, то атрибут движения присущ и ему. Но здесь движение выступает в специфической форме: движение социальной материи – это развитие общежития во времени, необратимость достигнутого обществом состояния. Современную цивилизацию невозможно превратить в рабовладельческое общество, восстановление в России царской монархии следует рассматривать как детское мечтание не имеющих представления о философии взрослых людей. По той же причине человек уже никогда не вернется в пещеры, он не может забыть прежний опыт, знания, орудия труда, культуру и остальные достижения. Примеры можно множить, но главное заключается в том, что для философии движение – внутреннее изменение состояния каждого вида материи и всего мира в целом, но которое конкретно для каждой формы бытия.

3. Время. В обыденном восприятии время понятно всем: это столетия, годы, месяцы, дни и др. Так же смотрел на время и великий англичанин Исаак Ньютон. При таком взгляде на время оно воспринимается как «чистая» длительность, в которой проходит, течет бытие всего существующего. Но подобное представление о времени было взорвано появлением в начале XX века теории относительности Эйнштейна. Оказалось, что никакого чистого времени нет, оно обременено материей; более того, материя «делает» время. По современным представлениям, время – ритм движения материи, скорость её изменения.

Если допустить существование какого-либо пространства, где полностью отсутствует материя какого-либо вида, то там не будет никакого времени. Припомним народные сказки о спящих царствах и красавицах, которых пробуждают к жизни прекрасные принцы. Царевны и принцессы, их прислуга пробуждаются в том же виде, в каком они заснули столетия назад. Ситуация красивая, но в полном смысле слова сказочная: остановить обмен веществ в организме невозможно, следовательно, нашим «соням» необходимо было питаться, а раз шел процесс питания, то неизбежен процесс изменения формы (в данном случае – старение). Так что принцы повстречались с двухсотлетними старухами! Время словно привязывает к себе все то, что в нем находится, а каждая форма бытия словно пропитана временем и вне материального бытия никакого времени нет. Но теория относительности идет дальше, вопрос о времени становится более сложным. По расчетам, вытекающим из теории относительности, во Вселенной нет единого времени, единой ритмики «вселенского» движения. В качестве примера рассмотрим такую реакцию, как окисление дерева в процессе гниения и горения. Химически оба этих явления однопорядковы, но разный ритм процесса: дерево может прогореть за час, а гниение продлится десятилетия.

Включение в философскую картину мира положений теории относительности позволило говорить о физическом времени, биологическом времени, социальном времени, космическом времени. Скорость процессов всюду разная: горы и материки меняют свои очертания за много миллионов лет, внутривидовые изменения в животных и растительных царствах происходят за тысячелетия, современная (цивилизационная) история человечества насчитывает около десяти тысяч лет, тогда как предыстория цивилизации длилась сотни тысячелетий. И совсем «свое» время в ритмике изменения каждой конкретной формы. Мир оказывается многомерным не только по уровням материи, но и по ритмике времени. Следовательно, мы пришли к заключению, что материя, движение и время неразрывны.

4. Пространство. Понимание пространства с появлением теории относительности также изменилось. Столетия и тысячелетия люди (в том числе и философы) видели пространство как трехмерную протяженность: длина, ширина, высота. Оно нашло свое отражение в декартовой системе координат. Естествознание видело его безграничным, церковь многие столетия – ограниченным небесной сферой, за которой находится «тот свет». В целом на пространство смотрели как на бескрайний ящик, в котором плавают планеты, звезды и всё остальное. Но по мере роста физических знаний эта бескрайняя пустота стала все больше наполняться материей. Сегодня наука уже ведет речь о квантах пространства и наполняющих его полях (электромагнитных, гравитационных, радиационных и, по последней гипотезе, торсионных). В итоге получается, что в каждом «кванте» пространства что-то, да присутствует, «чистого» пространства не оказывается. А всюду присутствует то, что философия определила как материю. Пространство оказалось слитым с материей, но не с «материей вообще», а с её конкретными для каждого участка формами.

В философском понимании пространство – это бытие разных форм и уровней материи друг возле друга. Его образно можно представить в виде поленницы дров или хаотично наваленных кирпичей, где общий объем кучи будет выступать пространством, а отдельный кирпич – образующими это пространство формами материи. Физик и математик Лоренц математически обработал теоретические постулаты теории относительности; он вывел ряд взаимосвязанных формул, подтверждающих единство и связь материи, движения, пространства и времени, используя одну константу «С» – скорость света, равную 300 тыс. км/сек.

Для науки важны эти новые прорывы теории в познании материального бытия, но ещё более важны они для философии, подтверждая её тезис о связи всего со всем, подтверждая древнейшую мысль о единстве Космоса.

5. Связи и взаимосвязи как всеобщие свойства бытия. Вопрос о связях одного с чем-либо другим не может вызывать затруднений, поскольку мы постоянно это видим в нашей практической жизни. Философия только уточняет, развивает эти эмпирические наблюдения, учит различать связи простые и сложные, прямые и косвенные, улавливать в ходе изучения связей саму природу рассматриваемых явлений. Кроме того, она вносит ясность в такие различные понятия, как «связь» и «взаимосвязь», которые нередко используются как синонимы и даже встречаются в философской лексике как дежурный оборот «всё в мире связано и взаимосвязано», который не совсем точен. О наличии всеобщей связи всего материального мира говорит хотя бы такой материалистический тезис, как положение-аксиома: мир был – есть – будет. Оно означает только то, что все настоящее связано с прошлым, оно вышло из него; но и будущее материального мира уже скрытно присутствует в мире настоящем.

Но вот вопрос о взаимосвязи не является столь очевидным. Во-первых, чтобы возникла взаимосвязь, нужны определенные, при этом обязательные условия. Во-вторых, взаимосвязь – это всего лишь частный вид связей, при этом не такой уж частый. Взаимосвязь – это такой вид связи явлений, из которых одно обуславливает другое, или, выражаясь определеннее, одно не может существовать без другого. Рассмотрим простейший пример: семья. Семейная пара – это супруг и супруга. Если в силу каких-либо причин семья распадается (что в жизни не редкость), то в этом случае мужчина лишается права быть супругом, а жена – супругою. Пример более серьезный: лес и травяной покров лесной почвы. Биологи-лесоводы хорошо знают эту гармонию, когда лесной массив определенной породы деревьев формирует соответствующий травяной покров, в результате чего формируется взаимовыгодный симбиоз. Если в таком лесу начнут пасти скот, который уничтожит травяной покров, то данный головотяпский факт отразится и на биологическом состоянии леса – вплоть до вымирания или «прихода» низкосортных пород деревьев, которые более живучи.

Результатом связей, как всеобщего свойства материи, является появление такого всеобщего свойства, как отражение. В упрощенном понимании отражение – это след воздействия одной формы на вторую, причем в этом следе содержится и информация о той форме, которая оказала это воздействие. След на снегу, кто оставил? Человек? Волк? Лось? Всем, имеющим некоторое представление о криминалистике, хорошо известно, как стремится следователь сохранить, прочитать все «следы», которые оставил преступник. Примерами простейшего отражения являются следы дождя на стекле, помятые в дорожных авариях автомобили и т.п. В дневное время суток мы можем видеть окружающие вещи потому, что на сетчатку глаза падает отраженный этими вещами свет. Повседневным свидетельством отражения для студента являются следы мела на доске в аудитории.

Рассматривая эти и подобные примеры из мира неживой природы, важно понять, что сама форма, испытавшая отражение для своей сущности в этом отражении не нуждается. Снег останется снегом, даже если по нему никто не будет бегать, автомобиль будет исправно работать, даже тогда, когда его водитель избежит столкновения на дорогах с «лихачами». Но на уровне живой материи роль и сами формы отражения, как это будет показано в следующей теме, резко меняются: его присутствие, формы выступают как обязательное условие выживания любой особи. При исчезновении по каким-либо причинам характерной для данной формы свойства отражения, это живое обречено (например, заяц потерял слух).

1. Какие причины вызывают стремление человека к построению целостной картины бытия?

2. Религиозная картина мира и её обоснование.

3. Каковы особенности естественнонаучной картины мира? Причины её неполноты.

4. В чём особенность философской картины мира? Роль естествознания в её формировании.

5. Что философия называет словом«материя»? Каковы различия понятия«материи» как философской категории и как вида материальной реальности?

6. Каковы основные виды материи? Какие свойства материи позволяют делать вывод о материальном единстве мира?

7. Каковы основные свойства материи? Роль теории относительности в формировании современной картины мира.

8. Что является основанием для появления такого всеобщего свойства материи, как отражение?

Живая материя – это часть земной природы. Диапазон форм живого очень велик, начиная с вирусных образований и заканчивая высшей формой живого – человеком. Для раскрытия сущности живых форм и жизни вообще в естествознании сложилась целая отрасль биологических наук. Философия рассматривает живое как новую форму материи, сложившуюся в ходе эволюции неживой материи за сотни миллионов лет существования её земных форм. Философия, нисколько не опуская специфики живой материи, рассматривает её в свете общих закономерностей материального бытия, одновременно выделяя общее и особенное, опуская характерные для каждого вида частности, пусть даже и очень важные с позиций естествознания.

Живая материя выступает своеобразным продолжением неживой материи, она вышла из неё и опирается на неё в своем существовании. Она выступает вторым «ярусом» материального бытия и, следовательно, несет в себе все сущностные признаки нижележащего яруса, как и всей материи вообще (объективность, движение, время, пространство, наличие причинно-следственных связей, обладает свойством отражения). Но живое, вместе с общими для всех видов материи признаками, обладает и своими качественно новыми признаками, которые образовались из-за совершенно нового сочетания элементов, которые мы находим в неживой материи. Для философии живая материя – это единство общего (с неживой материей) и особенного (характерного только для живых форм). Особенное в живой материи – это наличие в ней такого определяющего признака, как жизнь (здесь уместным будет вспомнить ранее предлагаемую схему: «А» переросло в «а + В», где «а» оказывается неживым в живом, а «В» – само живое). Как и всякая схема, предложенная здесь является крайне условной, но, по нашему мнению, она принципиально верно отражает соотношение живого и неживого и проста для запоминания.

Человек пытался понять сущность живого, пожалуй, на протяжении всей истории своего существования. Дошедшие до нас письменные свидетельства говорят о том, что вопросы сущности живого, жизни волновали и древних египтян, и индусов, и китайцев, и древнегреческих «мудрецов». Но их представления о живом, сущности жизни либо упирались в религиозно-мифологические представления, либо несли черты крайнего натурализма (жизнь появляется из воды, из грязи, из воздуха и т.п.). Даже философы, пытавшиеся избежать натуралистических крайностей (Гераклит, Демокрит и ряд других), были далеки от научного подхода к раскрытию живого, поскольку самой науки ещё не было.

К современным представлениям происхождения жизни на Земле наука шла довольно извилистыми путями, преодолевая религиозные представления возникновения жизни, где господствовала идея креационизма (творения жизни Богом). Частичным отходом от идей креационизма явилась теория философов-пантеистов, которые, отрицая личностные представления о Боге, выдвинули идею всеобщей одухотворенности природы, когда вся природа выступает «как бы живой», а в ходе соприкосновения материи и живого духа природы получаются живые формы – от растительных до человека. Сами идеи подобного понимания природы уже присутствовали в работе Аристотеля «О душе» (IV в. до н.э.). В XVIII веке в среде биологов получает поддержку идея о наличии в живых формах особой «жизненной силы», схожей с силой магнита, но и причина магнетизма оставалась не ясной. Когда же был открыт микроскоп и удалось значительно увеличить его разрешающую способность, то оказалось возможным немного глубже рассмотреть живой организм, обнаружить клетку. Сложность её строения зародила сомнение в возможности естественного появления жизни на земле: зарождается гипотеза панспермии, согласно которой вся Вселенная заполнена законсервированными живыми «спермиями», один из которых случайно залетел на Землю и явился родоначальником жизни. Об этой гипотезе вспоминали даже в начале XX века, пока не была открыта смертельная для всего живого «напряженность» межзвездного пространства.

В 40-х годах прошлого столетия советский ученый академик А. И. Опарин, отталкиваясь от гипотезы Канта-Лапласа о возникновении Солнечной системы из первичной туманности, попытался проследить дальнейшую эволюцию Земли, приведшую к появлению жизни. Первые сотни миллионов лет земной шар буквально «кипел» под влиянием высоких температур. На нем шли бурные геолого-минералогические, физико-химические и иные подобные процессы. В итоге образовалась плотная и насыщенная парами различных соединений атмосфера, пронизанная радиацией, электромагнитными излучениями, непрерывными грозовыми разрядами, «подпитываемая» непрерывными вулканическими извержениями, когда земная кора «укладывалась». Всё это и многое другое, еще не известное науке, привело к образованию углеродистых соединений и появлению Мирового океана, в котором начались органические процессы. В ходе дальнейших изменений в водной среде появляются коацерваты, послужившие исходной матрицей для последующего образования белковых соединений. В океане получился своего рода «живой кисель», в котором уже стал присутствовать обмен веществ, и в нем стали формироваться клеточные соединения. Этот процесс растянулся на многие миллионы лет, прежде чем на базе первого коацервата появилась простейшая живая клетка.

Превращение Земли из мертвой планеты в жизненесущую – планетарное событие. Эволюция живой материи началась тогда, когда Мировой океан оказался заполненным исходными формами и начался процесс их «выдавливания» на сушу. В такой же последовательности шло и медленное заполнение естественных природных «ярусов», когда природа словно диктовала категорическое «Умри или меняйся!» Но принятая современным естествознанием гипотеза Опарина так и будет оставаться гипотезой, поскольку проверить её невозможно в силу невозможности поставить эксперимент подобного масштаба. Весь путь эволюции живых форм от простейших видов до человека занял около двух миллиардов лет.

Развитие и усложнение жизненных форм земных обитателей можно представить в виде ветвистого дерева, когда в ходе потока времени на этом «дереве» появлялись новые «сучки», а другие отмирали. Появление новых видов представителей растительного и животного царства занимало миллионы лет, в такой же длительности шло и отмирание нежизнестойких форм. Наглядную схему становления новых форм и гибель нежизнестойких представителей живого приводит Ч. Дарвин в своей работе «Происхождение видов путем естественного отбора».

С принципиальными положениями этого «древа жизни» соглашается даже современная наука. С опорой на эту ветвистую картину развития жизни на Земле антропология (наука о человеке) пытается понять и построить науку о происхождении человека. В свое время Дарвин пытался сделать это в работе «Происхождение человека», которая, в свете накопленных за столетие после выхода этой книги новых данных, стала выглядеть слишком «прямолинейной». Но и построить новую убедительную теорию происхождения человека оказалось крайне затруднительно. При строгом подходе человека нельзя отождествить с кем-либо из предшественников в мире высших животных, одновременно нельзя и отрицать наличие определенного родства. Поэтому слово «к вопросу», стоящее в подзаголовке, не является случайной опиской. Вопрос остается и сегодня. Хотя антропологи, биологи, физиологи, психологи, историки, равно как и представители других отраслей «человекознания» постепенно приближаются к раскрытию этой проблемы.

Антропологи, углубляясь в предысторию человека, отыскивая его далеких предков, дошли до «плезиоданиса», обитавшего на земле около 60 млн. лет назад, напоминавшего по виду что-то среднее между крысой и свиньей. Потомством этого вида оказались полуобезьяны, обезьяны, человекообразные обезьяны, гуманоиды. Около 4 млн. лет назад вид гуманоидов расщепляется на два подвида, один из которых оказался предком современного человека, хотя он еще не был «человеком разумным», но оказался «человеком умелым» («гомо хобалис» – в латинской транскрипции). Для философии эти утекшие в Лету миллионы и десятки миллионов лет не имеют принципиального значения, а вот на признак «умелости» необходимо обратить внимание. Далекому предку человека, чтобы не погибнуть с голода и отстоять свое право на жизнь в условиях «борьбы всех против всех», приходилось становиться умелым. Выходящее из гуманоидного стада человечество постепенно приобретало новые биофизиологические, морфологические и психические черты. Предки очеловечивались, параллельно теряя многое из своей бывшей животности.

Не утрачивая исходную стадность существования (поскольку в те времена можно было выжить только стадом), предки стихийно изменяли и сам характер стадности, заменяя его первично-коллективистским общежитием. Шло угасание биофизиологического инстинктивного поведения и, соответственно, начиналось зарождение и нарастание норм поведения «человеческого». Стадно-дикое поведение индивида и всего стада сменялось поведением осознанно-регулируемым; предок в интересах себя и всего сообщества стал сознательно регулировать свои влечения, физиологические позывы. В новом сообществе доминировать стало общенужное, общенеобходимое, общеполезное. Свойственный животным прирожденный эгоизм стал сознательно подавляться нарождающимся чувством коллективизма. Таким образом, уменьшение доли природно-физиологического в жизни первичного человеческого сообщества шло параллельно увеличению доли социального, человеческого. Поэтому, говоря о первичной умелости, надо иметь в виду не только появление умения откапывать и мыть корешки, построить хотя бы примитивное укрытие от непогоды, но и «умение» позабыть животное прошлое и отыскать дорогу к человеческому.

Эти новые многоярусные изменения в жизни и природе как индивида, так и всего первичного коллектива одновременно были и началом отделения человека от естественной природы, когда наращивающиеся новые биофизиологические признаки разрушали былую слитность. Человеку теперь, чтобы выжить, приходилось бороться не только против внешней опасности, но возникла и нарастала угроза его физическому выживанию. В силу появления новых биофизиологических признаков он становился как бы «лишним» по отношению к естественной природе: организм из того, что было доступно для него ранее, не мог уже использовать всё; многое из доступного ранее стало опасным для него теперь (для пояснения: волк только плотояден, медведь – плотояден и травояден. Следовательно, медведю выжить проще. Отряд кошачьих: тигр и домашняя кошка. Голодный тигр подохнет в пекарне, полной хлеба, а кошка – нет!). Именно потому, что человек после расщепления гуманоида начал многое терять из того, что он имел ранее в своей природе, оказывался лишним в естественных условиях. Инстинкт выживания заставил предка превращаться в человека умелого, человека мыслящего, человека деятельного.

Все эти новые признаки нашли свое преломление в появлении трудовой деятельности – осознанном изменении отдельных элементов природы до нужных потребительских свойств. Следовательно, труд появился не потому, что обезьяна слезла с дерева и взяла в руки палку, а потому, что наш далекий предок, оказавшись «выдавленным» из природы, стал искать пути приспособления к ставшей «чуждой» внешней среде (вспомним написанное ранее «Умри или меняйся!»). Тут-то и пригодились палки, камни, обгрызенные сучья, кости зверей и др. Через активную жизнедеятельность человек искал новую гармонию с внешней средой (не с космосом вообще, а с конкретной средой обитания). Преодолевались «сумерки сознания», голые биофизиологические сигналы вытеснялись смыслосодержащими звуками – зародышами будущей речи.

Для естествознания живая материя – это качественно новое образование, определенное состояние части природы, таящей в себе ещё много неизвестного. Для философии живая материя – это новая, исторически-появившаяся форма бытия, имеющая широкий диапазон своего воплощения. Философия, не вдаваясь в естественнонаучные тонкости строения живого на его различных уровнях, констатирует только те особенности живого, которые характерны для всех видов материи. Вместо детализации признаков живого философия обращает основное внимание на те всеобщие признаки, которые позволяют говорить о живой материи как об особом ярусе материального бытия. Философия видит в живой материи единство общего и особенного. Общее – это принадлежность живой материи к неживой; особенное – это появление в этом ярусе бытия тех отличительных особенностей, которые превратили эту часть природы в особое состояние, сделав её носительницей жизни. Угасание этого признака (умирание растения или животного) снова возвращает бывшее живое в его исходное состояние, т.е. в дожизненное бытие. Философия, обращаясь к анализу живой материи, не рассматривает качественное состояние многообразных форм живого (сегодня если кто и решится сделать своеобразную инвентаризацию всего растущего, ползающего, бегающего, летающего, плавающего, то ему не хватит и двух жизней), а концентрирует внимание на признаках, характерных для всех ярусов живого, отыскивая тем самым ту принципиальную разницу, которая стала демаркационной линией между двумя уровнями материального бытия.

Живая материя – это общефилософская характеристика, общее определение всего многообразия живых форм. Следовательно, живая материя, «живое вообще» – это философское понятие, такое же, как «неживая материя», только меньшее по объему. В действительном бытии такового нет. Биология делит все многообразие представителей живой материи на царства, классы, виды и подвиды. Но и такое деление выступает только научными абстракциями, общими понятиями естествознания. К примеру, орнитологи относят воробьев, скворцов, синиц, соловьев к общему отряду «воробьиных». Но в практической жизни мы встречаем не отряды, а конкретного воробья, синицу, скворца, соловья и т.п. Следовательно, в действительном бытии вся живая материя, все миллионы её представителей конкретизированы: если позабыть философские или естественнонаучные абстракции, то в действительности мы встречаем только данного крокодила, данного слона, данное дерево, данного лишайника, данного человека (человек в определенном измерении также относится к живой материи).

Каждая форма живого – это конкретная биофизиологическая цельность, четкое взаимодействие и взаимосвязь всех составляющих живой организм органов вне зависимости от уровня организации организма, различие этой «организованности» состоит лишь в том, что в формах нижнего яруса живой материи нарушение органической «цельности» отражается незначительно на общих функциях организма, в высокоорганизованных – очень значительно, вплоть до смертельного исхода. Например, если срубить сук живого дерева, то увидим на месте сруба сок; когда солдату в бою отрывает осколком снаряда руку – идет настоящий поток крови, которая стремится свернуться по поверхности раны, хотя под давлением работающего сердца поток крови мешает свертыванию. Здесь может наступить смерть от потери крови. Подобный пример кто-то найдет некорректным. Готов согласиться. Но сок раненого дерева и кровь раненого человека выполняют одинаковую – защитную – функцию, а нарушение в любой части целостного организма отзывается «эхом» во всем организме. Испытываемая живым организмом боль при повреждении – это сигнал опасности, сигнал необходимости защиты. При этом организм стремится возвратить свою цельность, устранить разбалансировку.

Каждому человеку хорошо знакомо ощущение боли при повреждении какого-либо из органов тела. Боль – это не беда, а сигнал о сбое в работе какого-либо из органов единого целого – функционирующего человеческого тела и его органов, обеспечивающих функционирование этого целого. И чем значительнее это нарушение цельности, тем пронзительнее будет чувство боли. Даже радующий нас вкус сока свежего надкушенного яблока для самого яблока выступает сигналом опасности, стремлением поправить нарушение. Вялое яблоко никакого сока не испускает: оно умерло. Из этого примера не следует делать вывод, что автор разделяет позиции гилозоизма. Яблоки свежие, сушеные, в виде компотов и джемов кушать надо, это полезно и необходимо для человека. Но яблоко, как форму живой материи, нельзя рассматривать по аналогии с человеком. Как «чувствование» реакция на воздействие проявляется только там, где начинается формирование нервной системы. Яблоко боли не чувствует, срубаемое дерево – тоже. Но всё живое – это органическая цельность, а потому реакция при нарушении цельности присутствует во всех формах живого, только в каждой форме специфическая. Уровень организованности зависит от уровня живой материи. Будет несерьезным сравнивать, например, амебу и червя, червя, в свою очередь, с лягушкой, лягушку – с собакой. Но вместе с тем, каждый из этих представителей живой природы – определенная цельность. Следовательно, организованность присуща каждому живому организму. В нем имеется всё необходимое и в определенных связях направленное на выживание данной формы живого, но при этом – ничего лишнего. Живая материя, поднимаясь в своем развитии к более сложным, знаменует прогресс; но этот качественный рост имеет и свою обратную сторону: регресс в способности к выживанию. Сложная форма более ранима, более беззащитна перед вредными воздействиями, перед резкими изменениями среды обитания. И самым уязвимым перед внешней средой оказывается венец живой природы – человек, а наиболее жизнестойкими оказываются простейшие формы живого: мхи, вирусы, бактерии.

Каждая форма живого вписана во внешнюю среду. Булыжник останется булыжником на воздухе, в воде и в огне, во всем диапазоне земных температур, но в живом присутствует такой набор жизненных признаков, которые способны функционировать только в определенном диапазоне изменения окружающих данную форму условий. Всем известный «царь зверей» не способен к выживанию во льдах Арктики, а белый медведь погибнет в африканской саванне. Такая жесткая привязанность каждой формы живого к определенной жизненной «нише» в биологической науке формулируется как закон единства организма и среды. С философской точки зрения он выступает частным проявлением всеобщего закона связей всех уровней бытия.

В связи вступают только формы, состояния, когда имеется достаточное количество определенных сходных признаков (простейший пример: травоядные животные и растительная пища; растительность содержит необходимые для животного питательные вещества; пищевой тракт животного имеет соответствующий набор ферментов, осуществляющих разложение и усвоение поступившей пищи). Диапазон естественной среды, в которой организм способен оставаться жизнеспособным, обратно пропорционален уровню организации организма, его сложности. Так, микроорганизмы сохраняют свою жизнестойкость почти в любой естественной среде. С их болезнетворными формами человек ведет настоящую войну: травит, жарит, кипятит и многое другое, при том эта борьба не всегда завершается успешно. Установлено, что некоторые микроорганизмы выживают даже в условиях радиационной напряженности поля атомного реактора, а пищей для них оказывается дюралевая обшивка самолета – самый стойкий к окислению найденный человеком материал. Самым «нежным» представителем живой природы является тот, кто оказался на вершине мироздания, – человек.

При поверхностном подходе к высказанному положению можно сразу выставить возражения типа: человек доказал свою способность к выживанию в любом климатическом поясе Земли, от Арктики до Антарктики, побывал на Эвересте и в открытом Космосе, отважные спелеологи проводили месяцы в глубочайших пещерах. Подобные аргументы в пользу «всеживучести человека» нельзя признать состоятельными. Можно расширить пределы экстремальных ситуаций, в которых выживает человек, но давайте помнить, что во всех этих и подобных ситуациях человек противостоит природе во всем «скафандре» достижений современной цивилизации. Человек имеет на сегодня очень смутное представление о глубинах Мирового океана, но заимеет полное знание непременно! Готовится к штурму Марса – и осуществит это! Именно искусственный «скафандр» резко расширяет возможности его выживания.

Но давайте посмотрим на человека в его чисто человеческом обличье – без шуб и шапок, без кислородных масок и противорадиационных костюмов, даже без набедренных повязок, одним словом, представим его таким, каким был библейский Адам до своего грехопадения. Если оставить его один на один с природой именно в таком «первозданном» виде не на Эвересте или в Космосе, а просто в лесу средней полосы России, но в полном смысле слова без «ничего», даже без простейшего топора или лопаты, то подобный вполне дружелюбный «экстрим» будет для человека непосильным.

Если какой-либо безумец согласится на подобный бесчеловечный «эксперимент», то он окажется заложником окружающей температуры, набора естественной пищи, будет окружен недружелюбными «соседями» из числа комаров, муравьев и до кабанов и волков. Наш гипотетический «экстремал» будет обречен. Не вымирает человеческая цивилизация просто потому, что она отгородилась от природы домами, одеждой, машинами, дорогами, огнем, медициной, промышленной технологией, наукой и др. Мы все живем в природе, выступаем её органической частью, но жить нам приходится «поджавши ноги». Малейшее погружение в «естество» (употребление недоваренной пищи, использование сомнительных водных источников, забвение мыла и зубных паст и т.п.) грозит современному человеку летальным исходом. Вот как мы платим за присвоенное себе гордое звание «вершины мироздания»!

Отражение как всеобщее свойство материи не содержит в себе что-либо замысловатое. След на снегу, зазвеневшая рама от удара мяча дворового футболиста, припаленная перегретым утюгом вещь, нагретый лучами летнего солнца валун при дороге – всё это будет выступать примерами отражения. Поскольку отражение является общим свойством всей материи, то не лишены его и живые формы. Примерами его выступают повседневные элементы нашего бытия: визг кошки, если ей нечаянно наступили на хвост; ревущая на дворе скотина, если её вовремя не накормить; принявший умиленный вид человек, если неожиданно повстречал свое «строгое начальство». Сравнивая два типа приведенных примеров отражения, мы видим что на уровне неживой материи отражение – это просто след, результат взаимосвязи двух или более форм, причем на сущность каждой из взаимодействующих форм отражение не оказывает существенного воздействия.

Однако роль отражения принципиально меняется, как только мы перейдем к рассмотрению его проявления в живых формах материи. В том же примере с кошкой её визг, как реакция на боль, послужил для кошки сигналом о том, что наступила угроза для её организма. Оказывается, что отражение в живых формах тесно связано с жизнедеятельностью и функциями всего организма, превращается в первейшую жизненную потребность. Почему?

Для живых форм материи отражение – это условие обеспечения единства организма и внешней среды, без чего бытие живой формы невозможно. Все формы живого, в том числе и человек, выживают за счет внешней среды, которая выступает для каждой формы жизни в трех основных проявлениях: как нужная, т.е. полезная для жизни; как нейтральная, на которую можно не реагировать (плотность облаков на небе для спящей собаки); как опасная, угрожающая существованию (встреча зайца с волком, ров на пути человека, запах дихлофоса для насекомых). Поскольку живая форма выживает только за счет внешней среды, то каждому виду живого эту среду необходимо отразить, почувствовать, чтобы стремиться к ней или, наоборот, спасаться от неё. Для человека знание приобретает понятийную форму и порождает соответствующую реакцию. Остальным формам живого окружающую среду тоже приходится «узнавать», но формы «знания» в каждом уровне живой материи свои: знание собаки – это зрение, уши и нюх; для птицы узнать – это ударить клювом, реакция на звук, контуры видимых предметов, врожденные инстинкты; насекомые летят на запах или спасаются от запаха, чувствуют погодные изменения.

Степень развития отражения на уровне живого детерминирована общим уровнем развития самой формы живого. Природа словно осознанно дала каждому виду «не больше, но и не меньше нужного для выживания»: одно «знает» амеба, обволакивающая микроскопические органические частички на дне стоячего водоема; совсем другой характер носят «знания» зайца, отмеривающего в темное время суток десятки километров по полям и перелескам. Если мысленно представить всю лестницу живых форм от простейших до человека, то такой же усложняющейся лестницей будет выглядеть и «лестница» развития отражения. Это связано с усложнением среды обитания более сложных форм, несущих в себе разнообразие признаков и связей, которые необходимо все отразить, оценить, соответственно координировать свое поведение, вписаться в действительность.

Рассматривая живую природу как многоярусное и многокачественное явление, следует припомнить уже ранее предложенную схему усложнения свойств и признаков материального мира вообще, когда вышележащий ярус включает в себя и признаки нижележащих ярусов, которые выступают как дополнение к новому, основному для данного яруса признаку. В таком же отношении находятся и уровни отражения на разных ступенях живого, когда высшие его формы органически содержат в себе и формы отражения, присущие всем нижележащим ярусам живого. В этом плане человек, как высшая ступень «лестницы живых существ», несет в себе все те формы отражения, которые присутствуют во всех формах живого. Но, как дополнение к ним и как новый качественный прорыв, он имеет и чисто человеческие формы отражения, которых не знает остальная живая материя: сознание, способность к абстрактному мышлению, память, интуицию, предвидение, целеполагание, нравственную оценку отраженного. Подобная многогранность отражательных способностей человека обусловлена самой спецификой ареала, в котором разворачивается человеческая жизнедеятельность. Если ареал амебы ограничивается несколькими каплями загрязненной воды, для волка – десятками квадратных километров лесостепной зоны, для кита – просторами Мирового океана, то человеческим ареалом оказывается вся земная неживая и живая природа, а сама его жизнедеятельность разворачивается в человеческом общежитии со всеми его многогранными слагаемыми (речь об обществе и его особенностях пойдет несколько позже).

В заключение настоящего раздела темы укажем на то, почему не следует отождествлять понятия «отражение» и «информация», что нередко встречается из-за того, что начался период активного использования электронно-вычислительных машин не только в производственной, но и в информационно-управленческой сферах. Термин «информация» проник даже в философию, а ретивые сторонники новизны, готовые бежать «впереди паровоза», даже современное состояние цивилизации называют «информационным обществом».

Начнем в своих рассуждениях с простого. Кто не хотел бы познакомиться со всем земным шаром? Желающих будет очень много, начиная со школьников. Но кто мешает приобрести школьный глобус? Покупай и рассматривай нашу Землю от полюса до полюса. Желаешь узнать все поподробнее – покупай буклеты туристических фирм, крупномасштабные карты и рассматривай любой регион земли. Изучив весь этот блок наглядных пособий, получишь гигантскую «информацию» о Земле. Подобную же миссию выполнит и справочная литература, и ею активно пользуются, особенно на производстве. Но, гласит поговорка, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Увидеть – это отразить, воспринять всё, доступное органам чувств. Информация – это «чистый» от эмоциональных оценок набор сведений о существенных признаках того или иного явления. Каждый российский школьник знает, что такое цунами, но только японский или калифорнийский малыш мог его видеть: один владеет информацией, другой цунами увидел, отразил в сознании и чувствах, запомнил на всю жизнь.