Кобра Форсайт Фредерик
Машины разминулись буквально в нескольких дюймах одна от другой, и пассажир «Рэнглера» осмотрел Декстера в упор, но из-за зеркальных солнцезащитных очков. Как и водитель, он не был ни африканцем, ни европейцем. Загорелый, с черными волосами, забранными в хвост, и толстой золотой цепью на шее. Колумбиец.
На крыше «Рэнглера» была установлена рама с четырьмя мощными прожекторами. Декстер сразу понял, в чем дело. Кокаин приходил в основном морем, но многие перевозчики не пользовались услугами убогого маленкого порта Бисау, а перегружали тюки с товаром в узких протоках, окруженных мангровыми зарослями.
Какая-то часть наркотиков поступала по воздуху; иногда тюки сбрасывали прямо в море поджидающей рыбацкой шхуне, иногда самолет совершал посадку где-нибудь в глуши. Двадцатилетняя повстанческая война за независимость от Португалии оставила Гвинее-Бисау в наследство до пятидесяти грунтовых аэродромов, затерявшихся в густых лесах. Самолеты, доставившие кокаин, приземлялись там, разгружались, после чего летели в аэропорт Бисау, налегке и «чистые», чтобы заправиться горючим.
Совершать посадку безопаснее было ночью, но поскольку ни один из лесных аэродромов не был подключен к электричеству, освещение отсутствовало. Однако четыре-пять джипов с установленными на крышах прожекторами могли на несколько минут обеспечить яркий свет на взлетно-посадочной полосе, а этого было достаточно. Все это Декстер объяснил своим спутникам-парашютистам.
На отравленной химикатами судоверфи в Капуре, к югу от Гоа, работа над двумя бывшими зерновозами шла полным ходом. Руководил всем канадец шотландского происхождения по имени Дункан Макгрегор, проработавший всю жизнь на верфях в тропиках и имевший кожу как у больного с последней стадией желтухи и такие же глаза. Ему было суждено кончить свои дни от болотной лихорадки, а если не от нее, то от виски.
Кобра любил приглашать на работу экспертов, удалившихся на покой. Как правило, они имели за плечами сорок лет работы по специальности, у них не было семьи, и они нуждались в деньгах. Макгрегор знал, что от него нужно, но не знал зачем. И с таким жалованием, которое он получал, у него не было никакого желания строить догадки и уж тем более задавать вопросы.
Резчики металла и сварщики были из местных; оборудование устанавливали приезжие сингапурцы, которых Макгрегор хорошо знал. Для них он специально пригнал несколько домов-прицепов; они определенно не стали бы жить в лачугах местных индийцев.
Макгрегор получил распоряжение сохранить внешний облик обоих зерновозов без изменений. Но внутри пять просторных трюмов подлежали полной переделке. Носовому предстояло стать тюрьмой. Там должны были быть установлены койки, уборные, камбуз для приготовления пищи, душевые кабины и помещение для охраны с кондиционером и даже телевизором.
В соседнем трюме располагались жилые отсеки, оснащенные тем же самым, но только гораздо лучшего качества. Здесь поселятся или британские морские коммандос, или американские «морские котики».
Третьему трюму пришлось уменьшиться, чтобы его соседи стали большими. Стальные переборки между третьим и четвертым трюмами были вырезаны и передвинуты. В третьем трюме была оборудована универсальная мастерская. Предпоследний трюм был оставлен пустым. В нем будут размещаться быстроходные надувные катера, приводимые в действие мощными моторами. Над этим трюмом будет установлена грузовая стрела.
Всю зиму под по-прежнему жарким южным солнцем шипели автогены, жужжали сверла, гремел металл, стучали кувалды, и два безобидных зерновоза превращались в плавучие смертельные ловушки. А где-то далеко их названия изменились, и сами корабли перешли в руки некой невидимой компании, управляемой сингапурской «Тейм». Перед самым завершением работ названия появятся на корме, прилетевшие экипажи возьмут суда в свои руки и те выйдут в море, чтобы заняться делом, которое ждет их на противоположной стороне земного шара.
Кэл Декстер потратил неделю на акклиматизацию, прежде чем повести катер в самое сердце архипелага Бижагуш. Он облепил джип привезенными с собой наклейками, рекламирующими организацию «Мир птиц» и Американское орнитологическое общество. На заднем сиденье, так, чтобы было видно случайному прохожему, лежали экземпляры последних отчетов Общества дикой природы Ганы и обязательный справочник «Птицы Западной Африки» Борроу и Деми.
На самом деле после встречи на перекрестке двое смуглых латиноамериканцев действительно отправились проверить бунгало. Вернувшись, они доложили своим хозяевам, что эти орнитологи — безобидные идиоты. В сердце вражеской территории «идиот» было лучшей возможной маскировкой.
Первая задача Декстера заключалась в том, чтобы выбрать место для катера. Он повел свой маленький отряд к западу от Бисау, в лес, окружающий Киньямель, столицу племени папель. Там протекала река Мансунья, впадающая в море, а на ее берегу стояла гостиница «Мар Азуль». Там катер спустили на воду, и Джерри поселился в гостинице, чтобы присматривать за ним. Перед отъездом Декстер и Билли насладились сытным обедом из омаров, запивая их портвейном.
— Это лучше, чем Колчестер зимой, — согласились оба десантника.
Разведка прибрежных островов началась со следующего дня.
Архипелаг Бижагуш насчитывает четырнадцать крупных островов, а всего в море на удалении от двадцати до тридцати миль от побережья Гвинеи-Бисау разбросано восемьдесят восемь маленьких клочков земли. Ведомства, ведущие борьбу с кокаином, неоднократно фотографировали их с воздуха, но еще никто не приближался к ним на маленьком судне.
Декстер обнаружил, что острова покрыты густыми мангровыми зарослями и малярийными болотами, но на берегах четырех-пяти из них, находившихся дальше в море, красовались роскошные белоснежные виллы с большими спутниковыми антеннами и радиомачтами, принимающими сигналы удаленной станции оператора сотовой связи МТН. У каждой виллы имелся причал, у которого стоял быстроходный скутер. Это были заморские резиденции колумбийцев.
Кроме того, Декстер насчитал двадцать три рыбацкие деревушки со свиньями и козами, довольно зажиточные. Но были еще и рыболовецкие лагеря, где жили иностранные браконьеры, занимавшиеся разграблением богатейших рыбных запасов Гвинеи-Бисау. Там теснились двадцатиметровые моторные лодки из Гвинеи, Сьерра-Леоне и Сенегала, с запасами продовольствия и горючего на пятнадцатидневный переход до дома.
Эти лодки обслуживали южнокорейские и китайские рыболовецкие базы, в чьих трюмах замороженный улов отправлялся на Дальний Восток. Декстер наблюдал за тем, как до сорока лодок обслуживают одну базу. Однако тот груз, который он хотел увидеть на самом деле, появился только на шестую ночь.
Декстер загнал катер в узкую протоку, пересек остров пешком и затаился в мангровых зарослях на берегу. Американец и двое британских парашютистов лежали на земле, укрытые маскировочной сеткой, с мощными биноклями в руках, и смотрели на то, как прямо перед ними на западе заходит солнце. Из последних багрово-красных лучей вынырнул корабль, определенно не рыболовецкий сейнер. Он проскользнул мимо двух островков, загрохотала цепь, и якорь опустился на дно. Затем появились лодки.
Они были местными, а не из соседних стран, и рыболовные снасти на них отсутствовали. Всего их было пять, на каждой команда из четырех местных, а на корме двух лодок сидело по латиноамериканцу.
На палубе корабля показались люди, тащившие тюки, перетянутые прочным шпагатом. Тюки были настолько тяжелыми, что требовалось усилие четырех человек, чтобы перевалить каждый за ограждение и опустить в ждущую внизу лодку. Лодки качались и заметно оседали в воду, принимая груз.
Необходимости соблюдать меры предосторожности не было. Местные на лодках смеялись и громко переговаривались между собой. Один из латиноамериканцев поднялся на борт корабля, чтобы переговорить с капитаном. Чемоданчик с наличными перешел из рук в руки — плата за переход через Атлантику, но лишь малая толика того, что будет выручено за товар в Европе.
Прикинув вес каждого тюка и суммировав их количество, Кэл Декстер подсчитал, что у него на глазах были перегружены две тонны чистого колумбийского кокаина. Темнота сгущалась. Корабль зажег огни. На лодках появились фонари. Наконец разгрузка закончилась, лодки завели подвесные моторы и устремились прочь. Корабль поднял якорь и вместе с отливом направился в открытое море.
Декстер успел разглядеть красно-синий флаг Южной Кореи и прочитал название. «Хей-Син». Выждав час, он поднялся вверх по реке к гостинице «Мар Азуль».
— Ребята, вам когда-нибудь доводилось видеть миллион фунтов стерлингов?
— Нет, босс, — ответил Билл, употребляя слово, принятое у десантников для обращения капрала к офицеру.
— Что ж, вот теперь увидели. Такова приблизительная стоимость двух тонн кокаина.
Десантники помрачнели.
— На ужин омары. Это наш прощальный ужин.
Через двадцать четыре часа все трое, вернув бунгало, катер и джип владельцам, вылетели через Лиссабон в Лондон. На следующую ночь люди в черных масках нагрянули в бунгало, обыскали его, после чего спалили дотла. Один из местных увидел в мангровых зарослях белого человека.
Доклад следователя Ортеги был кратким и ограничивался только фактами. Следовательно, он был превосходным. На протяжении всего доклада колумбийский адвокат Хулио Лус упоминался исключительно как «объект».
«Объект прибыл регулярным ежедневным рейсом компании „Иберия“, совершившим посадку в 10.00. Был опознан спускающимся по трапу из салона первого класса в подземный поезд, следующий от Четвертого терминала в главное здание аэровокзала. Один из моих людей в униформе компании „Иберия“ наблюдал за ним всю дорогу. Объект не заметил слежки и не предпринял никаких мер предосторожности. С собой у него были один чемоданчик и одна небольшая сумка. В багаж он ничего не сдавал.
Пройдя паспортный контроль, объект проследовал „зеленым коридором“, где его не остановили. Его уже ждал лимузин; водитель встречал в зале прилета с табличкой „Вилла Реал“. Это одна из крупнейших мадридских гостиниц. За привилегированными гостями в аэропорт всегда присылается лимузин.
Все это время за объектом наблюдал мой коллега в штатском, который затем проследовал за лимузином на машине. Объект ни с кем не встречался и ни с кем не разговаривал до тех пор, пока ни прибыл в гостиницу „Вилла Реал“, расположенную на плаца де лас Кортес, дом 10.
Дежурный администратор оказал ему теплый прием, заверив, что „тот самый номер“ уже готов. Объект удалился к себе, заказал в полдень легкий обед в номер, после чего, судя по всему, решил отоспаться после ночного перелета. Затем он выпил чай в кафе для гостей под названием „Ист-47“; в какой-то момент с ним поздоровался директор гостиницы сеньор Феликс Гарсия.
Объект снова вернулся к себе в номер, но мой человек услышал, как он заказывает на ужин столик в шикарном ресторане на первом этаже. Затем мой человек, подслушивающий у двери, услышал звуки футбольного матча, который объект, по-видимому, смотрел по телевизору. Поскольку нам было предписано ни при каких обстоятельствах не вызывать у него подозрения, мы не смогли прослушать входящие и исходящие телефонные звонки. (Разумеется, мы могли бы устроить прослушивание, однако об этом сразу же стало бы известно обслуживающему персоналу гостиницы.)
В девять часов вечера объект спустился на ужин. К нему присоединилась молодая женщина, на вид лет двадцати с небольшим, студентка. Предположительно, она могла быть, как вы это называете, девицей легкого поведения, однако в ее отношениях с объектом ничего такого замечено не было. Он достал из внутреннего кармана пиджака письмо. Конверт из плотной кремовой бумаги. Женщина поблагодарила его, убрала письмо в сумочку и ушла. Объект вернулся к себе в номер и провел ночь один.
В восемь утра он позавтракал в кафе на первом этаже, где к нему присоединилась та же самая молодая женщина (смотри ниже). На этот раз женщина пробыла с ним совсем недолго, передала ему письмо, выпила чашку кофе и ушла.
Я выделил дополнительного человека, который проследил за этой молодой женщиной. Она оказалась некой Летицией Ареналь, двадцати трех лет, студенткой факультета изящных искусств Мадридского университета. Проживает в небольшой квартире-студии в Монклоа, неподалеку от студенческого городка, живет одна на скромные средства и производит впечатление порядочной девушки.
В десять утра объект покинул гостиницу на такси и направился в банк „Гусман“ на Калле-Серрано. Это небольшой частный банк, обслуживающий высокопоставленных клиентов, о котором неизвестно (точнее, не было известно) ничего плохого. Объект провел в банке все утро и, по-видимому, отобедал там вместе с директорами. Вышел он в три часа дня, но в дверях банковские сотрудники помогли ему с двумя большими чемоданами. Сам объект не смог бы их унести, но в этом не было необходимости.
Словно по вызову подъехал черный „Мерседес“, и из него вышли двое мужчин. Они уложили оба чемодана в багажник и уехали. Объект не отправился вместе с ними, а поймал такси. Моему человеку удалось сфотографировать обоих мужчин из „Мерседеса“ на сотовый телефон. Они были опознаны. Оба принадлежат к преступной группировке. Проследить за „Мерседесом“ мы не смогли, потому что его появление оказалось неожиданным, а мой человек был без машины. Свою машину он оставил за углом. Поэтому он проследил за объектом.
Объект вернулся в гостиницу, снова выпил чай, посмотрел телевизор, опять поужинал (на этот раз в одиночестве, ему прислуживал лично метрдотель Франсиско Патон). Ночь он провел один и в девять часов утра выехал в аэропорт на лимузине гостиницы. В магазине беспошлинной торговли объект купил литровую бутылку дорогого коньяка, провел время в зале ожидания для пассажиров первого класса, поднялся на борт самолета и в 12.20 по расписанию вылетел в Боготу.
Ввиду появления двух бандитов из галисийской мафии мы намереваемся в следующий приезд сеньора Луса присмотреться к нему внимательнее. Несомненно, чемоданы могли вместить достаточно банкнот по пятьсот евро, чтобы на них можно было свести счеты между Колумбией и нашими собственными крупнейшими импортерами.
Пожалуйста, посоветуйте, как нам быть».
— Ну, что ты думаешь по этому поводу, Кэлвин? — спросил Деверо, встречая Декстера, возвратившегося из Африки.
— Ясно как божий день, что этот адвокат участвует в отмывании денег для Картеля, но, судя по всему, только в Испании. Впрочем, быть может, остальные европейские банды привозят причитающиеся с них деньги на Калле-Серрано для оплаты долгов. Но я бы предпочел, чтобы СБНОП в следующий приезд Луса в Мадрид не открывала огонь еще раз.
— Можно будет одним махом взять двух гангстеров, нечистоплотного адвоката, деньги и грязный банк. Почему нет?
— Свободные концы. Это письмо, девица. Почему Лус играет роль почтальона? И для кого? — задумчиво произнес Декстер.
— Ну, девица чья-то племянница. И Лус оказывает любезность другу.
— Нет, мистер Деверо. Существует почта, заказные письма с уведомлением о вручении, если хочешь, а еще электронная почта, факс, телетайп, телефон. Но тут что-то личное и абсолютно засекреченное. Когда наш друг Лус в следующий раз прилетит в Мадрид, мне бы хотелось быть там. С небольшой командой.
— Значит, мы просим наших испанских коллег подождать до тех пор, пока ты не будешь готов? Но почему такая осторожность?
— Никогда не надо пугать пугливую добычу, — сказал бывший солдат. — Зверя нужно убивать одной пулей, в лоб. Чисто и аккуратно. Никаких промахов. Никаких ран. Если мы возьмем Луса сейчас, мы никогда не узнаем, кто отправляет письма в конвертах из кремовой бумаги, кому и зачем. И меня это будет очень долго тревожить.
Поль Деверо задумчиво смерил взглядом «тоннельную крысу».
— Я начинаю понимать, почему вьетконговцы так и не одолели тебя в «железном треугольнике». Ты до сих пор мыслишь как обитатель джунглей.
Глава 05
Гай Доусон подкатил к началу взлетно-посадочной полосы, плавно затормозил, еще раз изучил панель мигающих приборов, взглянул на бетонную дорожку, сияющую на солнце, запросил диспетчерскую и стал ждать разрешения на взлет.
Когда разрешение поступило, он передвинул две ручки газа до отказа вперед. Два турбореактивных двигателя «Роллс-Ройс» за спиной повысили свой тон с завывания до надрывного рева, и старенький «Блекберн Букканир» покатил по полосе. Ветеран-летчик не уставал наслаждаться этим мгновением.
На скорости отрыва от земли бывший легкий бомбардировщик военно-морской авиации без труда откликнулся на движение штурвала, шасси перестали стучать по бетону, и самолет, задрав нос, устремился в бескрайнее голубое африканское небо. Позади остался быстро тающий вдали аэродром Тандер-Сити, специально выделенный для частных самолетов в Кейптаунском международном аэропорту. Продолжая набирать высоту, Доусон положил курс на намибийскую столицу Виндхук, выполняя первый, короткий и простой, этап долгого перелета на север.
Доусон был всего на год старше боевого самолета-ветерана, которым управлял. Он родился в 1961 году, когда «Букканир» существовал еще только в виде опытного образца. Блестящая карьера самолета началась в следующем году, когда он был принят на вооружение авиации Королевского ВМФ. Первоначально созданный для борьбы с советскими крейсерами класса «Свердлов», бомбардировщик оказался настолько хорош, что оставался на службе до 1994 года.
На флоте он взлетал с авианосцев вплоть до 1978 года. В 1967 году Королевские ВВС, с завистью смотревшие на своих коллег-моряков, разработали сухопутный вариант «Букканира», остававшийся на вооружении до 1994 года. За это время Южная Африка приобрела шестнадцать боевых машин, служивших в боевых частях до 1991 года. Даже среди знатоков военной авиации мало кто знал, что именно эти бомбардировщики несли на борту южноафриканскую атомную бомбу, до тех пор, пока накануне «радужной» революции Южная Африка не уничтожила все шесть бомб (за исключением тех трех, которые, выпотрошенные, стали музейными экспонатами) и не отправила «Букканиры» на пенсию. Самолет, который поднял в воздух январским утром 2011 года Гай Доусон, был одним из трех последних, сохранившихся в мире. Восстановленный энтузиастами военной авиации, он базировался в Тандер-Сити и возил туристов.
Все еще продолжая набор высоты, Доусон отвернул от голубых просторов Южной Атлантики и направился практически строго на север к голым светло-бурым пескам Намибии.
Эта модификация «С-2», разработанная для Королевских ВВС, имела практический потолок тридцать пять тысяч футов и развивала максимальную скорость 1,8 M,[18] выпивая восемьдесят фунтов горючего каждую минуту. Но для короткого перелета горючего было более чем достаточно. С восемью полными внутренними баками, плюс дополнительным баком в бомбовом отсеке и двумя подвесными баками под крыльями, «Букканир» Доусона при полной нагрузке в двадцать три тысячи фунтов имел дальность полета в 2266 морских миль. А до Виндхука было меньше тысячи.
Гай Доусон был счастливым человеком. Молодым летчиком он в 1985 году получил назначение в 24-ю эскадрилью Южноафриканских ВВС, элиту элиты, несмотря на то что в строю были и более скоростные французские истребители «Мираж». Но «Букканир», к тому времени двадцатилетний ветеран, был особенной машиной.
Одним из его необычных качеств был полностью закрытый бомбовый отсек с вращающимся люком. Как правило, легкие бомбардировщики таких размеров несли вооружение под крыльями. Размещение бомб внутри фюзеляжа улучшало аэродинамические характеристики самолета и позволяло увеличить скорость и дальность полета.
Южноафриканские летчики еще больше увеличили бомбовый отсек и разместили в нем свою атомную бомбу, втайне созданную при помощи Израиля. Одна модификация «Букканира» имела дополнительный топливный бак в потайном бомбовом отсеке, что давало легкому бомбардировщику невиданную дальность действия. Именно дальность действия и надежность, позволяющие «Букканиру» часами «бездельничать» высоко в небе, и привлекли внимание неразговорчивого, жилистого американца по фамилии Декстер, посетившего Тандер-Сити в октябре.
На самом деле у Доусона не было никакого желания сдавать своего «малыша» в аренду, но мировой финансовый кризис сократил его пенсионные инвестиции до крохотной доли того, на что он рассчитывал, когда уйдет на покой, а предложение американца было слишком соблазнительным. За годовую аренду выплачивалась сумма, которая должна была вытащить Гая Доусона из дыры.
Доусон решил лично перегнать свой самолет в Великобританию. Ему было известно, что на аэродроме времен Второй мировой войны в Скэмптоне, графство Линкольншир, базируется небольшая группа энтузиастов-любителей «Букканира». Они также восстанавливали пару самолетов, но те еще не были готовы подняться в воздух. Доусон знал об этом, потому что обе группы постоянно поддерживали между собой связь, и американец также это знал.
Доусону предстояло совершить долгий и трудный перелет. Кабина у него за спиной, где прежде находился штурман, в последнее время использовалась для перевозки туристов, но благодаря технологиям навигационной системы GPS Доусон должен был в одиночку перелететь из Виндхука далеко в Атлантику к крошечной точке острова Вознесения — принадлежащему Великобритании клочку земли, затерявшемуся в бескрайних просторах океана.
После ночевки и второй дозаправки он направится снова на север в аэропорт острова Сал в Кабо-Верде, затем на испанский остров Гран-Канария и, наконец, в Скэмптон, Великобритания.
Гай Доусон знал, что его американский босс открыл во всех пунктах остановки кредитные линии для оплаты горючего и расходов на ночлег. Но он не знал, почему Декстер выбрал именно этот бомбардировщик-ветеран военно-морской авиации.
На то были три причины.
Декстер искал нечто подобное везде и всюду, особенно в своей родной Америке, где существует целая культура сохранения старых боевых самолетов в рабочем состоянии. Но в конце концов остановился на южноафриканском «Букканире», поскольку этот самолет никто не знал. «Букканир» мог сойти за старый музейный экспонат, который перебрасывали с места на место, чтобы показывать на выставках.
Самолет был прост в обслуживании и настолько надежен, что сломать его было практически невозможно. И он мог часами находиться в воздухе.
Но только Декстер и Кобра знали, что Гай Доусон, возвращая своего малыша на родину, перегонял его вовсе не в музей. «Букканиру» предстояло снова вернуться на войну.
Когда сеньор Лус в феврале 2010 года снова приземлился в Четвертом терминале мадридского аэропорта «Барахас», группа встречающих была уже гораздо более многочисленной.
Кэл Декстер уже находился в главном зале аэропорта, вместе со следователем Ортегой незаметно наблюдая за потоком пассажиров, выходящих из таможенного зала. Оба стояли у газетного киоска: Декстер повернулся спиной к прибывающему объекту, а Ортега листал журнал.
Много лет назад, после армии, окончив университет и работая в бюро юридической помощи малоимущим в Нью-Йорке, Кэл Декстер обнаружил, что у него столько латиноамериканских клиентов, что ему полезно будет овладеть испанским языком. Что он и сделал. Ортега был поражен. Редко можно встретить янки, прилично говорящего на кастильском наречии. Для него отпала необходимость мучиться с английским. Не оборачиваясь, Ортега тихо промолвил:
— Это он.
У Декстера не было проблем с опознанием объекта. Его коллега Бишоп загрузил портрет Луса из архивов Юридической ассоциации Боготы.
Колумбиец придерживался обычного распорядка. Он сел в лимузин, присланный гостиницей, сжимая в руке чемоданчик, предоставив шоферу укладывать сумку в багажник. В дороге до площади де-лас-Кортес Лус отдыхал. За лимузином следила полицейская машина без опознавательных знаков, а Декстер, уже снявший номер, приехал в гостиницу первым.
Декстер привез с собой в Мадрид команду из трех человек, все трое были позаимствованы у ФБР. Бюро проявило любопытство, однако все вопросы и возражения были сняты полномочиями, данными президентом. Один из команды мог вскрыть любой замок с легкостью, с какой горячий нож разрезает зефир. Причем быстро. Декстер настоял на скорости. Он описал проблемы, с которыми им, скорее всего, придется столкнуться, и специалист по замкам небрежно пожал плечами. Только и всего?
Второй человек умел вскрыть конверт, за считанные секунды изучить содержимое и снова запечатать конверт так, что никто ничего не заметит. Третьему предстояло просто стоять на страже. Они не стали селиться в «Вилла Реале», а ждали в двухстах ярдах от гостиницы, готовые прибыть в любую минуту, получив команду по сотовому телефону.
Когда колумбиец приехал в отель, Декстер уже находился в фойе. Он знал, в каком номере остановится адвокат, и заранее проверил подходы к нему. Все складывалось как нельзя лучше. Номер находился в конце длинного коридора, вдали от лифтов, что уменьшало вероятность неожиданного появления кого-либо постороннего.
Что касается наблюдения за объектом, Декстер уже давно выяснил, что человек в плаще, стоящий в углу и делающий вид, будто читает газету, или бесцельно застывший у двери, бросается в глаза, словно носорог на лужайке перед домом сельского викария. Он предпочел спрятаться у всех на виду.
Напялив пеструю рубашку, он сидел с переносным компьютером на коленях и громко разговаривал по сотовому телефону с собеседницей, которую называл «моим сладким медвежонком». Лус на мгновение задержал на нем взгляд, оценил и потерял всякий интерес.
Этот человек был подобен метроному. Зарегистрировавшись в гостинице, он пообедал в номере и устроил себе небольшую сиесту. В четыре часа дня Лус появился в кафе «Ист-47», заказал чайник чая с бергамотом и забронировал столик на ужин. Он словно понятия не имел, что в Мадриде есть и другие превосходные рестораны, а на улице хотя и немного прохладно, но солнечно.
Через считаные минуты Декстер и его команда уже поднялись на нужный этаж. Часовой остался дежурить у дверей лифта. Каждый раз когда кабина останавливалась, поднимаясь вверх, он показывал знаком, что ему нужно вниз. Вежливые улыбки, и двери закрывались. Когда кабина спускалась, все происходило наоборот. Никаких неловких попыток зашнуровывать ботинки.
Воспользовавшись своим самым совершенным оборудованием, слесарь всего за восемнадцать секунд вскрыл электронный замок и открыл дверь в номер-люкс. Сумка была распакована, и ее содержимое висело в гардеробе или было аккуратно сложено в комоде. Чемоданчик лежал на столе.
Его замки были защищены кодовым замком. Слесарь вставил в уши стетоскоп и начал медленно вращать колесики с цифрами от нуля до девяти и слушать. Одно за другим колесики встали в нужные положения, и латунные защелки поднялись вверх.
Внутри лежали в основном бумаги. За дело взялся специалист по работе с документами. Надев белые шелковые перчатки, он по очереди брал каждый лист и копировал его с помощью сканера. Письма среди бумаг не оказалось. Декстер, также в перчатках, проверил все карманы в крышке. Письма не было. Он кивнул на шкафы, каковых в номере-люксе оказалось полдюжины. Сейф был обнаружен в серванте за плазменным телевизором.
Сейф был хорошим, но он не был предназначен для того, чтобы устоять перед техническими средствами, опытом и умением человека, прошедшего подготовку в специальной лаборатории в учебном центре ФБР в Квантико. Кодовой комбинацией оказались первые четыре цифры членского билета Хулио Луса в Коллегии адвокатов Боготы. Конверт лежал в сейфе: продолговатый, из плотной кремовой бумаги.
Он был запечатан нанесенным на клапан клеем, а сверху для большей надежности заклеен скотчем. Специалист по работе с документами внимательно рассматривал конверт какое-то мгновение, затем достал из чемоданчика свое приспособление, похожее на маленький утюжок, и прогладил шов, как гладят воротник сорочки. Когда он закончил, клапан конверта легко поднялся.
Руки в белых перчатках извлекли три сложенных листка бумаги. С помощью лупы специалист из ФБР убедился в том, что в конверте нет человеческого волоска или тончайшей хлопчатобумажной ниточки, которые служили бы потайным предупредительным сигналом. Несомненно, отправитель полностью полагался на то, что адвокат передаст эпистолу в целости и сохранности сеньорите Летиции Ареналь.
Письмо было скопировано и положено обратно; конверт был заклеен с помощью прозрачной бесцветной жидкости. Письмо было убрано в сейф в точности так, как оно лежало до этого; сейф был заперт. После чего все трое собрали свои принадлежности и покинули номер.
Дежуривший у лифта часовой покачал головой. Объекта не видно. В этот момент кабина, поднимаясь снизу, остановилась на этаже. Все четверо быстро выскочили в дверь, ведущую на лестницу, и спустились вниз. И вовремя: из лифта вышел сеньор Лус, вернувшийся в номер, чтобы перед ужином принять ароматную ванну и посмотреть телевизор.
Декстер и его люди удалились к нему в комнату, где содержимое чемоданчика было загружено в компьютер. Декстер собирался передать следователю Ортеге все, что находилось в чемоданчике, кроме письма, с которым он ознакомился сам.
Декстер не пошел на ужин, но двое его людей заняли столик напротив Луса. Они доложили о том, что девушка пришла, поужинала, забрала письмо, поблагодарила посланца и удалилась.
На следующее утро на завтрак в ресторан отправился уже сам Кэл Декстер. Он увидел, как Лус устроился за столиком для двоих у стены. Девушка присоединилась к нему, передала свое письмо, которое Лус убрал в нагрудный карман пиджака. Быстро выпив кофе, девушка с улыбкой поблагодарила его и ушла.
Дождавшись ухода колумбийца, Декстер подошел к опустевшему столику раньше прислуги и, споткнувшись, повалился на него. Недопитый кофейник опрокинулся на ковер. Ругая себя вслух за неуклюжесть, Декстер схватил со столика салфетку и принялся вытирать пятно. Подоспевший официант настоял на том, что это его работа. Как только парень наклонился, Декстер завернул в салфетку чашку, из которой пила девушка, и сунул ее в карман брюк.
После новых извинений и ответных заверений в том, что ничего страшного не произошло, Декстер вышел из ресторана.
— Мне бы очень хотелось, — сказал Пако Ортега, когда они, сидя в машине, проследили взглядом, как Хулио Лус скрылся в банке «Гусман», — чтобы вы разрешили нам взять их всех одним махом.
— Не волнуйтесь, Пако, этот день еще придет, — заверил его американец. — Вы получите свое. Но пока что еще рано. Деньги отмывают по-крупному. Очень по-крупному. Есть и другие банки в других странах. И мы хотим взять их все. Так что давайте скоординируем наши усилия и схватим всю шайку.
Ортега нехотя согласился. Как и любому следователю, ему приходилось участвовать в операциях, которые тянулись долгие месяцы, прежде чем наступал момент решительного удара. Терпение было обязательным качеством, но все равно ожидание действовало на нервы.
Декстер лгал. Он не знал ни об одной другой операции по отмыванию денег помимо связи Луса и банка «Гусман». Но он не мог раскрывать то, что проект «Кобра» нанесет удар только тогда, когда в Вашингтоне один человек с холодными глазами будет готов.
А сейчас Декстер хотел поскорее вернуться домой. У себя в номере он прочитал письмо. Длинное, нежное, с выражением беспокойства за благополучие и безопасность молодой девушки, оно было подписано просто «Папа».
Декстер не сомневался в том, что теперь Хулио Лус день и ночь не расстанется с ответным письмом. Быть может, он заснет в кресле первого класса по дороге обратно в Боготу, однако о том, чтобы на глазах у стюардесс стащить чемоданчик, лежащий в отсеке для багажа у него над головой, не могло быть и речи.
Декстеру очень хотелось узнать до того, как будет нанесен первый удар: кто такая Летиция Ареналь и кто такой «папа»?
Зима в Вашингтоне уже сдавала свои позиции, когда Кэл Декстер вернулся. Леса, покрывающие районы Виргинии и Мэриленда рядом со столицей, уже собрались одеться в зеленый наряд.
Из судоверфи Капур к югу от Гоа пришло сообщение от Макгрегора, который по-прежнему обливался потом среди зловония токсичных химикатов и малярийной жары. Переоборудование двух бывших зерновозов было практически завершено. По его словам, в мае корабли будут готовы выйти в море уже в новой роли.
Макгрегор не сомневался в том, что новая роль у кораблей будет такой, о какой ему говорили заказчики. А именно, сверхбогатый американский консорциум собирается войти в мир поисков сокровищ с двумя кораблями, с оснащением для глубоководного погружения, а также с походными мастерскими. На кораблях разместятся аквалангисты и обслуживающий персонал, мастерские для обслуживания снаряжения, а большой трюм займет маленький разведывательный вертолет. Все выглядело очень правдоподобно; просто это не соответствовало правде.
Заключительный этап превращения зерновоза в корабль-ловушку[19] должен был произойти уже в море. Это совершится, когда жилые отсеки заполнятся вооруженными до зубов морскими пехотинцами, а в мастерских появится смертоносный арсенал. Макгрегора поблагодарили за отличную работу и сообщили, что две команды гражданских моряков вылетают принимать корабли.
Если бы кому-то вздумалось наводить справки, все бумаги уже были давно готовы. Бывшие зерновозы бесследно исчезли, а вместо них в море готовы были выйти переоснащенные «Чесапик» и «Балморал». Они принадлежали некой компании, зарегистрированной на Арубе, несли флаг (очень удобно) этого крошечного острова и якобы должны были перевозить зерно с богатого пшеницей севера на голодный юг. Их настоящие хозяева и предназначение нигде не значились.
Лаборатория ФБР составила портрет ДНК молодой женщины из Мадрида, которая держала чашку кофе в гостинице «Вилла Реал». Кэл Декстер не сомневался, что она колумбийка, что уже подтвердил следователь Ортега. Однако в Мадриде учатся сотни колумбийских девушек. Декстер мечтал установить происхождение ДНК.
Теоретически ребенок должен унаследовать по крайней мере пятьдесят процентов ДНК от отца, и Декстер был убежден, что «папу» нужно искать в Колумбии. И кто он такой, если может просить одного из ведущих игроков в кокаиновом мире, пусть и «техника», поработать для него почтальоном? И почему он не может воспользоваться обычной почтой? Выстрел был с дальним прицелом, но Декстер обратился с просьбой к полковнику Дос-Сантосу, главе разведки отдела по борьбе с наркотиками уголовной полиции. Дожидаясь ответа, он совершил два коротких путешествия.
Неподалеку от северо-восточного побережья Бразилии находится архипелаг из двадцати одного крошечного островка, главный из которых дал название всей группе: Фернанду-ди-Норонья. Размером он всего десять километров на три с половиной, при площади в двадцать шесть квадратных километров. Единственный городок на острове называется Вила-дус-Ремедиус. Когда-то этот остров был тюрьмой, подобно французскому острову Дьявола, и густые тропические леса были выкорчеваны, чтобы лишить заключенных материала для строительства плотов, на которых можно было бы совершить побег. На смену деревьям пришли кустарники. Некоторые состоятельные бразильцы построили на острове виллы, чтобы отдыхать вдали от шумных городов, но Декстера интересовал только аэродром. Построенный в 1942 году управлением транспортных операций американской армии, он идеально подходил для базирования беспилотных самолетов-разведчиков «Предейтор» и «Глобал хок», обладающих поразительной способностью часами находиться в воздухе, изучая местность с помощью видеокамер, радиолокаторов и тепловых датчиков. Декстер прилетел на остров как представитель канадской фирмы, подыскивающей место для строительства курортных гостиниц, посмотрел, что к чему, подтвердил свои предположения и улетел обратно. Второй его визит был в Колумбию.
К 2009 году президент Урибе эффективно сокрушил террористическую группировку ФАРК, которая на самом деле занималась похищением людей с целью выкупа. Однако его усилия по борьбе с кокаином во многом были сведены на нет доном Диего Эстебаном и созданным им могучим Картелем.
В том же году Урибе оскорбил своих крайне левых соседей в Венесуэле и Боливии, пригласив в Колумбию американские войска, чтобы те оказали ему помощь своими новейшими техническими средствами. Гости разместились на семи колумбийских военных базах. Одной из них была Маламбо, на северном побережье страны рядом с Барранкильей. Декстер посетил эту базу как серьезный автор, пишущий о проблемах армии, получивший одобрение Пентагона.
Оказавшись в стране, он воспользовался возможностью слетать в Боготу и встретиться с полковником Дос-Сантосом. Американские военные отвезли его в аэропорт Барранкильи, и Декстер местным рейсом добрался до столицы. Разница температуры между теплым тропическим побережьем и городом высоко в горах составляла двадцать градусов.
Ни глава местного отделения американского УБН, ни начальник команды британского АБОП в Боготе понятия не имели, кто такой Декстер и чем занимается Кобра, но оба получили предписание от своего начальства, соответственно на Арми-Нейви-драйв и набережной Альберта, оказать гостю всяческое содействие. Все свободно говорили по-испански, а Дос-Сантос владел английским в совершенстве. Он удивился, когда гость упомянул об образце ДНК, переданном две недели назад.
— Странно, что вы навестили нас именно сейчас, — сказал молодой и деятельный глава колумбийского ведомства, ведущего борьбу с кокаином. — Результаты анализа поступили ко мне сегодня утром.
Его объяснение оказалось еще более странным, чем приезд Декстера, бывший чистой случайностью. Технологии анализа ДНК пришли в Колумбию с большим опозданием вследствие скупости правительств, предшествовавших президентству Альваро Урибе. Только тот, придя к власти, значительно увеличил финансирование правоохранительных органов.
Но Дос-Сантос жадно читал все публикации, относящиеся к современной криминалистике. Он гораздо раньше своих коллег понял, что когда-нибудь анализ ДНК станет поразительным оружием в деле идентифицирования тел, живых и мертвых (а последних было множество). Еще до появления соответствующей лаборатории в своем ведомстве Дос-Сантос начал собирать образцы ДНК, где и когда ему это удавалось.
Пять лет назад один человек, фигурирующий в картотеке отдела по борьбе с наркотиками, попал в автокатастрофу. Ему так и не было предъявлено обвинение, он не был осужден и не отправился за решетку. Любой нью-йоркский адвокат, занимающийся правами человека, лишил бы Дос-Сантоса полицейского значка за то, что тот сделал.
Вместе со своими коллегами Дос-Сантос задолго до того, как дон Диего Эстебан создал свой «Эрмандад», пришел к выводу, что этот человек сделает себе карьеру в организованной преступности. Его не видели уже много лет, и вот уже два года как о нем не было слышно. Если он действительно был такой крупной фигурой, как подозревал Дос-Сантос, он должен был жить в постоянном движении, меняя внешность и тайные дома. Связь он поддерживал исключительно по сотовому телефону, выбрасывая аппарат после всего одного использования, а таких аппаратов у него было при себе штук пятьдесят, и их запас постоянно обновлялся.
Так вот, Дос-Сантос отправился в больницу и выкрал ватные тампоны, которыми протирали сломанный нос жертвы катастрофы. Когда пришли соответствующие технологии, ДНК была изучена и отправлена в картотеку. И как выяснилось, она на пятьдесят процентов совпадала с образцом, присланным из Вашингтона с просьбой о содействии. Раскрыв папку, Дос-Сантос положил на стол фотографию.
Лицо было жестоким, свирепым, покрытым шрамами. Сломанный нос, глубоко посаженные глаза, седой «ежик» волос. Фотография была сделана больше десяти лет назад, но компьютер ее «состарил», показывая, как этот человек должен выглядеть сейчас.
— Теперь мы убеждены в том, что этот человек входит в ближний круг дона Диего. Он один из тех, чьи люди подкупают продажных чиновников, которые помогают Картелю переправлять товар через морские порты и аэропорты Европы и Америки. Тех, кого вы называете «крысами».
— Мы можем его найти? — спросил представитель британского АБОП.
— Нет, иначе я бы уже давно это сделал. Он родом из Картахены, теперь он уже старый пес. А старые псы не любят уходить далеко от того места, где им удобно. Он живет, надежно укрывшись, невидимый.
Дос-Сантос повернулся к Декстеру, источнику таинственного образца ДНК очень близкого родственника.
— Вы его никогда не найдете, сеньор. А если и найдете, он, наверное, вас убьет. И даже если вы его возьмете, он ни за что не расколется. Он твердый как кремень и вдвое более острый. Сам он никогда никуда не ездит, отправляя вместо этого своих представителей. И, насколько нам известно, дон Диего ему полностью доверяет. Боюсь, ваш образец интересен, но он нас никуда не приведет.
Кэл Декстер посмотрел на непроницаемое лицо Роберто Карденаса, человека, который держал в своих руках «крысиный список». Любящего папы девушки из Мадрида.
На крайнем северо-востоке Бразилии есть обширный район холмов и долин, с редкими высокими горами и густыми джунглями. Но там еще имелись огромные поместья площадью до полумиллиона акров, сочные луга, орошаемые водой из мириада ручьев, стекающих с гор. Вследствие удаленности добраться до особняков можно было только по воздуху. Поэтому в каждом поместье имелся хотя бы один аэродром, а то и несколько.
В то время как Кэл Декстер возвращался регулярным рейсом из Боготы через Майами в Вашингтон, на одном таком аэродроме заправлялся горючим самолет. Это был маленький «Бич Кинг-эр», на его борту находились два пилота, два «качальщика» и тонна кокаина.
Пока заправочная команда заливала под пробку основной и дополнительные баки, экипаж дремал в тени навеса, закрепленного на соседних пальмах. Впереди летчиков ждала долгая ночь. Чемоданчик, наполненный тугими пачками стодолларовых купюр — плата за горючее и вознаграждение за промежуточную посадку, — уже перешел из рук в руки.
Если у бразильских властей и были какие-то подозрения относительно ранчо Боавишта, расположенного в двухстах милях в глубь материка от портового города Форталеза, они мало что могли поделать. Уединенность поместья означала то, что любой незнакомец будет сразу же замечен. Захватывать комплекс главных зданий бесполезно; с помощью навигатора GPS самолет с наркотиками встретится с заправщиком за много миль от особняка, так, что их никто не заметит.
Для владельцев ранчо деньги, получаемые за посадки для дозаправки, во много раз превосходили доходы от поместья. Для Картеля эти промежуточные посадки были жизненно необходимы для перелетов в Африку.
«Бич С-12», более известный как «Кинг-эр», был оснащен двумя турбовинтовыми двигателями и брал на борт девятнадцать пассажиров. Предназначавшийся для средних линий, самолет широко продавался по всему миру. В последних модификациях сиденья могли сниматься, освобождая место для груза. Но тот самолет, что заправлялся под полуденным солнцем на ранчо Боавишта, был совсем особенный.
Он не предназначался для трансатлантических перелетов. При полной заправке в две с половиной тысячи литров два канадских двигателя «Пратт энд Уитни» обеспечивали дальность полета всего в семьсот восемь морских миль. Это при отсутствии ветра, с полной нагрузкой, на крейсерской скорости, с допусками для прогрева двигателей, рулежки, набора высоты и снижения. Покидать на таком самолете побережье Бразилии и брать курс в сторону Африки было верным способом найти смерть посреди океана.
В тайных мастерских, принадлежащих Картелю, спрятанных рядом с грунтовыми аэродромами в джунглях Колумбии, «кокаиновые» самолеты проходили модификацию. Опытные авиационные инженеры устанавливали дополнительные топливные баки не под крыльями, а в фюзеляже. Обычно их было два, по одному с каждой стороны грузового отсека, с узким проходом между ними, открывающим доступ к кабине.
Технологии были дорогими, зато труд дешевым. Вместо того чтобы перекачивать дополнительное топливо из внутренних баков в главный с помощью электрического насоса, отбирающего мощность у двигателей, в полет брали двух крестьян. Когда пустел главный бак, они начинали перекачивать в него горючее ручными насосами.
Маршрут был простым. Первый этап пролегал от тайного аэродрома в колумбийских джунглях через всю Бразилию до ранчо Боавишта. Пролетая в темноте на высоте пять тысяч футов над сплошными влажными лиственными лесами штата Мату-Гросу, самолет оставался практически невидимым.
На рассвете экипаж подкреплялся плотным завтраком, после чего спал, пережидая дневную жару. Перед закатом «Кинг-эр» снова заправлялся под самую завязку, чтобы справиться с полутора тысячами миль, отделяющими Новый свет от Старого в самом узком месте.
Вечером, когда последние отсветы погасли в небе над Боавиштой, летчик развернул «Кинг-эр» против легкого ветерка, провел последнюю предполетную подготовку и покатил по аэродрому. Полный взлетный вес соответствовал максимальной нагрузке, определенной изготовителем, и равнялся пятнадцати тысячам фунтов. Для того чтобы оторваться от земли, самолету был нужен разбег в тысячу двести метров, но перед ним было полторы тысячи метров ровной полосы, заросшей невысокой травой. На небе над Боавиштой высыпали первые звезды, когда «Кинг-эр» поднялся в воздух. Тропический мрак опустился подобно театральному занавесу.
Говорят, бывают пилоты старые и бывают пилоты храбрые, но не бывает старых храбрых пилотов. Франсиско Понсу было пятьдесят лет, и он уже многие годы взлетал и садился на аэродромы, которые никогда не значились ни в одном официальном справочнике. И в живых он оставался потому, что был осторожен.
Маршрут был тщательно проложен, все мелочи учтены. Понс ни за что не поднялся бы в воздух в непогоду, но на эту ночь прогнозировался приятный попутный ветер в двадцать узлов на протяжении всего пути. Понс понимал, что в конечной точке его ждет не современный аэродром, а еще одна полоса, прорубленная в лесу и освещенная прожекторами шести джипов, выстроившихся в линию.
Он заучил наизусть сигнал «точка-точка-тире», которым ему подтвердят, что в теплом бархате африканской ночи самолет не ждет засада. В зависимости от облачности, он будет лететь, как обычно, на высоте между пятью и десятью тысячами футов, там, где не требуется кислород. Разумеется, Понс мог при необходимости проделать весь путь в облаках, но гораздо предпочтительнее было лететь в лунном свете над облаками.
Проведя в воздухе шесть часов, даже несмотря на то что лететь предстоит на восток, навстречу восходящему солнцу, даже добавив три часа на разницу часовых поясов и еще два на дозаправку из бензовоза, спрятавшегося в лесу, Понс поднимется в воздух и направится обратно к побережью Южной Америки, облегчившись на тонну, еще до того, как африканский рассвет окрасит небо розоватым свечением.
И этот перелет принесет большие деньги. Двоим «качальщикам» заплатят каждому по пять тысяч долларов за три дня и три ночи работы — для них целое состояние. Капитан Понс — такое обращение он предпочитал — получит в десять раз больше, что позволит ему вскоре удалиться на покой состоятельным человеком. С другой стороны, груз, который он перевозил за один раз, в крупных европейских городах имел розничную стоимость до ста миллионов долларов. Понс не считал себя плохим человеком. Он просто выполнял свою работу.
Понс увидел под правым крылом огни Форталезы, затем темнота джунглей сменилась темнотой океана. Через час под левым крылом проскользнул архипелаг Фернанду-ди-Норонья, и Понс проверил полетное время и курс. На крейсерской скорости двести пятьдесят узлов он летел строго по графику, выдерживая направление. Затем появились облака. Понс поднялся на высоту десять тысяч футов. Двое крестьян начали качать топливо ручным насосом.
Понс держал курс на аэродром Куфар в Гвинее-Бисау, расчищенном в лесу во время войны за независимость, которую много лет назад вел с португальцами Амилькар Кабрал. Часы показывали одиннадцать часов ночи по бразильскому времени. До места назначения еще час. Над головой ослепительно сияли звезды, слой облаков внизу редел. Замечательно. Крестьяне продолжали качать.
Понс снова проверил свое местонахождение. Спасибо Господу за спутниковую навигационную систему GPS, созданную американцами и бесплатно подаренную всему миру. С ее помощью отыскать затерявшуюся во мраке взлетно-посадочную полосу в лесу будет так же просто, как найти Лас-Вегас в пустыне Невада. Понс взял несколько градусов правее, снизился до трех тысяч футов и увидел отблеск луны на водной глади реки Мансунья.
Слева Понс увидел тусклые огни на фоне погруженной в темноту местности. Аэропорт; судя по всему, там ждут рейс из Лиссабона, иначе никто не стал бы впустую гонять генератор. Сбросив скорость до ста пятидесяти узлов, Понс стал искать аэродром Куфар. Там в темноте ждут соотечественники-колумбийцы, вслушиваясь в ночную тишину, улавливая гул двигателей «Пратт энд Уитни», звук, который разнесется на много миль, перекрывая кваканье лягушек и назойливое гудение москитов.
Впереди сверкнул одинокий луч света, сияющая вертикальная колонна мощностью миллион ватт. Капитан Понс был слишком близко от цели. Он помигал посадочными огнями и потянул штурвал, выполняя плавный разворот. Понс знал, что взлетно-посадочная полоса расположена строго по компасу с востока на запад. При полном отсутствии ветра приземляться можно было как в одну, так и в другую сторону, однако по предварительной договоренности джипы ждали у западного конца. Понс должен был пролететь над ними.
Выпустив шасси и закрылки, он сбросил скорость и начал заходить на посадку. Впереди ярко вспыхнули прожектора. Там, внизу стало светло, словно в полдень. Понс с ревом пронесся над внедорожниками на высоте десять футов, со скоростью сто узлов. «Кинг-эр» коснулся земли на привычных восьмидесяти четырех узлах. Прежде чем Понс успел заглушить двигатели и отключить все системы, к самолету с обеих сторон подкатили два джипа. Крестьяне-«качальщики» вспотели насквозь и валились с ног от усталости. Они непрерывно работали на протяжении трех часов, и в топливном баке плескались последние пятьдесят галлонов горючего.
Франсиско Понс категорически запрещал курение на борту своего самолета. Другие летчики разрешали курить, рискуя тем, что от одной искры вспыхнувшие пары горючего могли превратить самолет в летящий огненный шар. Только оказавшись на земле, все четверо закурили.
Их встретили четверо колумбийцев во главе с Игнасио Ромеро, главой всех операций Картеля в Гвинее-Бисау. Большой груз требовал его личного присутствия. Местные крестьяне вытащили из грузового отсека двадцать тюков, составлявших одну тонну кокаина. Тюки отправились в кузов пикапа с колесами от трактора, и один из колумбийцев их увез.
На тюках сидели шестеро гвинейцев, солдаты, выделенные генералом Дьялу Гомешом. Он управлял страной в отсутствие даже номинального президента. Похоже, к этой должности никто особенно не стремился. Сроки пребывания в ней были очень недолгими. Вся хитрость заключалась в том, чтобы по возможности быстро сколотить состояние и перебраться в Португалию, на курортное побережье Альгарве, с несколькими молодыми дамами. Главная проблема заключалась в «по возможности».
Водитель бензовоза подсоединил шланги и включил насос. Ромеро угостил Понса чашкой кофе из личного термоса. Понс понюхал напиток. Колумбийский кофе, лучший. Он признательно кивнул. Без десяти четыре утра по местному времени все работы были завершены. Педро и Пабло, источающие сильный запах пота и черного табака, забрались в грузовой отсек. У них было еще три часа отдыха — пока не опустеет главный топливный бак. Затем снова качать, до самой Бразилии. Понс и молодой второй пилот, который еще осваивался, попрощались с Ромеро и поднялись в кабину.
Джипы вернулись на свои места, и, когда вспыхнули прожектора, капитану Понсу осталось только развернуться носом на запад. Без пяти четыре самолет, ставший легче на тонну, оторвался от земли и еще затемно был над морем.
Где-то позади в лесу тонна кокаина будет перевезена в укромное место, где ее разделят на маленькие партии. Затем большая часть направится на север, одним из двадцати различных способов, одним из пятидесяти курьеров. Именно это распыление груза и убедило Кобру в том, что поток нельзя остановить, после того как наркотик окажется на земле.
По всей Западной Африке пособники из местных, вплоть до президентов независимых государств, получали плату за свои услуги не деньгами, а кокаином. Как превратить его в наличные — это была уже их проблема. Они организовывали второй, параллельный канал, также нацеленный на север, но только сосредоточенный исключительно в руках чернокожих африканцев. Здесь в дело включались нигерийцы. Они занимали господствующее положение во внутриафриканской торговле кокаином, продавая свою долю практически исключительно через сотни нигерийских сообществ, разбросанных по всей Европе.
Еще в 2009 году начались проблемы, которые со временем привели дона Диего в бешеную ярость. Кое-кто из африканских помощников не пожелал довольствоваться ролью простых курьеров. Они захотели стать полноценными игроками, покупать напрямую от производителя и увеличить свои скромные доходы до астрономической прибыли белых торговцев. Однако дон Диего в первую очередь заботился о своих европейских клиентах. Он не собирался повышать статус африканцев от слуг до равноправных партнеров. Этой тлеющей враждой и собирался воспользоваться Кобра.
Отец Исидро на протяжении многих часов боролся со своей совестью и молился. Он обратился бы к отцу-наместнику, но тот уже дал ему свой совет. Каждый приходской священник должен был принимать решение лично, по собственной воле. Но отец Исидро не чувствовал себя свободным. Ему казалось, он попал в ловушку. У него был маленький защищенный сотовый телефон. С этого телефона можно было позвонить только на один номер. По этому номеру ответит записанный голос, бегло говорящий по-испански, но с легким американским акцентом. Или можно было отправить текстовое сообщение. А еще можно было промолчать. Принять окончательное решение помог отцу Исидро юноша из больницы Картахены.
Отец Исидро крестил его, затем причащал — одного из многих подростков бедной епархии, населенной в основном портовыми рабочими. Когда священника призвали совершить последний обряд, он сидел у кровати, перебирал четки и плакал.
— Ego te absolvo ab omnibus peccatis tuis, — шептал отец Исидро. — In nomine Patris, et Filii et Spiritu Sancti.[20]
Он сделал в воздухе крестное знамение, и подросток, вздрогнув, умер. Сидевшая рядом медсестра молча подняла белую простыню и накрыла мертвое лицо. Пареньку было всего четырнадцать лет, и его убила чрезмерная доза кокаина.
— Но какие грехи он совершил? — обратился к безмолвному богу отец Исидро, возвращаясь домой по погруженным в темноту пустынным улицам.
В тот вечер он сделал звонок.
Отец Исидро не думал, что он нарушает доверие сеньоры Кортес. Родившаяся и выросшая в портовых трущобах, она по-прежнему ходила в его церковь, хотя сейчас уже и перебралась в хорошее бунгало в престижном жилом районе у подножия горы Ла-Попа. Ее муж Хуан был вольнодумец и не посещал мессу. Но жена пришла и привела ребенка, приятного мальчика, живого и озорного, какими и должны быть мальчики, но добросердечного и искренне верующего. Сеньора Кортес говорила с отцом Исидро не в исповедальне, и она просила его о помощи. Вот почему он не нарушал тайну исповеди. Поэтому он набрал номер и оставил короткое сообщение.
Кэл Декстер прослушал это сообщение двадцать четыре часа спустя. После чего встретился с Полем Деверо.
— В Картахене есть один человек, сварщик. По отзывам, гений в своем ремесле. Он работает на Картель. Организует тайники в стальных корпусах кораблей, настолько искусно замаскированные, что обнаружить их практически невозможно. Полагаю, мне следует навестить этого Хуана Кортеса.
— Согласен, — ответил Кобра.
Глава 06
Это был приятный маленький дом, аккуратный и ухоженный, из тех, которые всем своим видом говорят, что те, кто в них живет, гордятся тем, что поднялись над рабочим классом до уровня мастеров своего дела.
Сварщика выследил местный представитель британского АБОП. На самом деле он был уроженцем Новой Зеландии и после долгих лет работы в Центральной и Южной Америке свободно владел испанским. Его официальным прикрытием была должность преподавателя математики в Военно-морской академии. Это открывало ему доступ ко всем официальным властям Картахены. И хороший знакомый из ратуши разыскал дом по данным о налогах на недвижимость.
Ответ на запрос Кэла Декстера был предельно кратким. Хуан Кортес, вольнонаемный сварщик, работающий в порту, и адрес. Новозеландец добавил также заверение в том, что другого такого Хуана Кортеса в окрестностях престижного жилого квартала, раскинувшегося на склонах горы Ла-Попа, больше нет.
Кэл Декстер прибыл в Картахену через три дня, скромный турист, остановившийся в бюджетной гостинице. Он взял напрокат мопед, один из десятков тысяч, колесивших по городу. Раздобыв карту дорог, Декстер отыскал нужную улицу в пригороде Лас-Флорес, запомнил, как до нее добраться, и прокатися по ней.
На следующее утро он уже был на месте в предрассветной темноте, присев рядом со своим мопедом, чьи внутренности были разложены на асфальте. В соседних домах зажигался свет: люди просыпались навстречу новому дню. Зажегся свет и в доме номер семнадцать. Картахена считается курортом на юге Карибского моря, и весь год здесь держится мягкая погода. В начале марта по утрам уже тепло. Днем будет жарко. Первые обитатели квартала тронулись на работу. Со своего места Декстер мог видеть «Форд Пинто», стоящий на площадке перед домом объекта, и пробивающийся сквозь шторы свет. Семья завтракала. Без десяти семь сварщик открыл дверь и вышел из дома.
Декстер не тронулся с места. В любом случае он не мог этого сделать, поскольку его мопед был лишен способности передвигаться. К тому же в это утро Декстер и не собирался следить за Хуаном Кортесом; он хотел лишь узнать, когда тот уходит из дома. Проводив взглядом проехавший мимо «Форд», Декстер отметил, где машина свернула на главную дорогу. Завтра в половине седьмого он будет на этом перекрестке, но только в шлеме, куртке, верхом на мопеде. «Форд» свернул за угол и скрылся из вида. Собрав мопед, Декстер вернулся к себе в гостиницу.
Он рассмотрел колумбийца вблизи и должен был узнать его при следующей встрече. Увидел машину и запомнил ее номер.
На следующий день все повторилось. В доме зажегся свет, семья позавтракала, все обменялись поцелуями. В половине седьмого Декстер был на углу, двигатель мопеда работал на холостых оборотах. Декстер делал вид, будто разговаривает по сотовому телефону, чтобы у редких прохожих не возникло никаких подозрений, почему он стоит на месте. Никто не обращал на него внимания. Без пятнадцати семь «Форд» с Хуаном Кортесом за рулем проехал мимо. Отпустив машину на сотню ярдов, Декстер тронулся следом.
Сварщик пересек район Ла-Квинта и выехал на шоссе, ведущее на юг вдоль побережья. Разумеется, все верфи были расположены на берегу океана. Движение становилось более плотным, и все же Декстер на тот случай, если человек, за которым он следит, обладает внимательным взглядом, на светофорах прятался за грузовиком и переодевался.
Один раз он вывернул куртку наизнанку. До этого она была ярко-красной, теперь стала небесно-голубой. В другой раз Декстер вообще снял куртку, оставшись в белой рубашке. В любом случае, он был одним из целого потока мотоциклистов, спешащих на работу.
«Форд» ехал все дальше и дальше. Дорога снова стала свободной. Машины то и дело сворачивали с нее к причалам. Декстер снова сменил маскировку, засунув шлем между колен и нацепив белую шерстяную шапочку. Хуан Кортес, похоже, не обращал на него внимания, однако движение стало настолько редким, что Декстер вынужден был отстать еще на сто ярдов. Наконец сварщик свернул с шоссе. Он уже находился в пятнадцати милях за городом. Позади остался нефтеналивной причал и причалы, где разгружались сухогрузы. Декстер заметил большой указатель, обозначающий поворот к судоверфи «Сандоваль». Он запомнил это место.
Остаток дня Декстер колесил по дороге к городу и обратно, ища место для засады. Он нашел его к полудню, пустынный участок, где шоссе имело по одной полосе в каждую сторону, а от него отходили грунтовые дороги к густым мангровым зарослям. Шоссе шло прямо на протяжении пятисот ярдов, заканчиваясь с обеих сторон крутыми поворотами.
Вечером Декстер ждал в том месте, где подъездная дорога к верфи «Сандоваль» выходит на шоссе. «Форд» появился около шести вечера, в быстро сгущающихся сумерках, от которых до ночной темноты оставались лишь считаные минуты. Он был одним из десятков машин, направляющихся обратно в город.
На третий день Декстер проехал на мопеде на верфь. Охраны не было. Оставив мопед на въезде, он пошел пешком, обменявшись дружелюбным приветствием с группой судостроительных рабочих, встретившихся по пути. Декстер нашел стоянку для работников верфи, и на ней был «Форд», дожидающийся своего хозяина, который трудился в трюме помещенного в сухой док судна, орудуя ацетиленовой горелкой. На следующее утро Декстер вылетел обратно в Майами, чтобы составить план и набрать людей. Он вернулся через неделю, но уже не совсем законным способом.
В Колумбии Декстер приземлился на военной базе «Маламбо», находящейся в ведении американской армии. Он прилетел на борту транспортного самолета «Си-130» «Геркулес», поднявшегося в воздух с военно-воздушной базы «Эглин» во Флориде. База «Эглин» так часто использовалась при проведении тайных операций, что ее прозвали «шпионским центром».
Необходимое оборудование находилось в грузовом отсеке «Геркулеса». Этим же самолетом прилетели шестеро «зеленых беретов». Хотя все они были из Форт-Льюиса, штат Вашингтон, в свое время Декстер уже работал с ними, и его пожелание было удовлетворено. Форт-Льюис являлся базой первой группы особого назначения, известной под названием оперативное подразделение «Альфа-143». Бойцы этого подразделения имели большой опыт работы в горах, хотя в окрестностях Картахены гор нет.
Декстеру повезло, что он нашел группу на базе, куда она недавно вернулась из Афганистана. Всем уже надоело отдыхать и бездельничать. Услышав про предложение поучаствовать в одной короткой тайной операции, бойцы вызвались все как один, но Декстеру нужны были только шестеро. По его просьбе двое из них были латиноамериканского происхождения и свободно владели испанским. Никто не знал, что им предстоит, и, помимо текущих деталей, никто ничего и не должен был узнать. Но правила были известны всем. Им скажут только то, что необходимо для выполнения задания. И не более.
Поскольку время поджимало, Декстер очень обрадовался успехам снабженцев проекта «Кобра». Черный грузовик с закрытым кузовом был американского производства, но то же самое можно было сказать про половину машин, колесящих по дорогам Колумбии. Все документы на него были в полном порядке, и на нем были номерные знаки, выданные в Картахене. На кузове красовались надписи «Прачечная Картахены». Машины, развозящие белье, редко вызывают подозрения.
Декстер убедился в том, что у него также были три комплекта формы полицейских Картахены, две большие плетеные корзины, красные дорожные фонари на подставках и замороженное тело, обложенное сухим льдом и помещенное в специальный гроб. Всему этому до нужного момента предстояло оставаться на борту «Геркулеса».
Колумбийская армия относилась к своим американским коллегам очень радушно, но лучше было без особой необходимости не злоупотреблять гостеприимством.
Кэл Декстер мельком взглянул на труп. Нужный рост, нужное телосложение, подходящий возраст. Бедный неизвестный бродяга, решивший жить в лесах штата Вашингтон, два дня назад был обнаружен умершим от переохлаждения. Его тело поместили в морг Келсо.
Декстер дважды провел со своей командой тренировочные занятия. Они тщательно изучили полосу узкого шоссе длиной пятьсот ярдов, выбранную Декстером, при свете дня и в ночной темноте. К третьему дню все были готовы к операции. Все понимали, что для достижения успеха нужно сработать быстро и аккуратно. Декстер оставил грузовик посредине длинного прямого участка шоссе. Там в сторону мангровых зарослей отходила грунтовая дорога, и грузовик стоял в пятидесяти ярдах от шоссе.
Сев на мопед, Декстер в четыре часа дня съездил на стоянку машин работников верфи «Сандоваль» и, присев на корточки перед «Фордом» Хуана Кортеса, выпустил воздух из двух шин: одной задней и запасной в багажнике. Через пятнадцать минут он уже вернулся к своей команде.
Выйдя на стоянку, Хуан Кортес увидел спущенное колесо, выругался и полез в багажник за запаской. Увидев, что запаска также спущена, он выругался еще более крепко, отправился в мастерскую и одолжил насос. Ему пришлось провозиться целый час, и, когда он наконец был готов трогаться в путь, уже полностью стемнело. Все остальные работники верфи давно разъехались по домам.