Неукротимая страсть Рэдклифф Анна

Пролог

Был самый обычный июльский понедельник. Она ехала в метро, прислонившись к металлической стойке в центре вагона, почти не обращая внимания на обступивших ее со всех сторон других пассажиров. В одной руке у нее был портфель, в другой она держала на уровне глаз свернутую пополам Times. На часах было 7.40 утра, самый час пик. Ей нужно было проехать тридцать кварталов под землей до нужного места.

Все места в вагоне были заняты ехавшими на работу людьми, и ее зажали в узком проходе между сидениями. Она перестала пить кофе в метро, загубив не один костюм в попытках удержать бумажный стакан в давке. Но остановись она купить свой обычный эспрессо из кофе французской обжарки тем утром, то скорее всего она села бы на другой поезд.

Порой какие-то пять минут способны изменить всю твою жизнь.

— Этот гад-машинист растрясет нас до смерти, — пробурчал кто-то по соседству.

— Простите, — пробормотал стоявший рядом мужчина, в который раз потерявший равновесие и ткнувшийся в нее.

— Ничего, — ответила она.

Опустив газету, она посмотрела сквозь толстое поцарапанное стекло вагонных дверей в слабо освещенный тоннель. Вертикальные бетонные опоры отбрасывали тени, и эти темные зияющие провалы пролетали очень быстро. Как-то слишком быстро.

Когда бизнесмен навалился на нее в очередной раз, она сунула газету под мышку, прижала портфель локтем к груди и вцепилась в металлическую стойку обеими руками. Поезд стремительно несся вперед, она с трудом держалась на ногах, сердце учащенно забилось. Ей пришлось расставить ноги, чтобы не упасть. Все остальные пассажиры тоже еле удерживались на ногах.

Поезд стал поворачивать и, похоже, накренился на один бок. Сквозь пульсирующий шум в ушах она услышала, как наконец-то завизжали тормоза. Ну вот, мы останавливаемся. А ты волновалась.

Это было последнее, о чем она подумала, перед тем, как мир перевернулся и раздался скрежет сминающегося металла вместе с пронзительными криками беспомощных людей. Погрузившись в полубессознательное состояние, она улавливала какие-то отрывки слов и мельтешащие образы, а потом все перестало существовать, и остался лишь ослепительный свет перед глазами и невыносимая боль в голове.

Она попыталась сесть, но поняла, что малейшее движение вызывает новую волну мучительной боли в правой ноге. Она чуть не задохнулась от этой адской пытки и тут поняла, что у нее привязаны руки. С огромным усилением открыв глаза, она увидела над головой большой серебристый диск с яркой белой лампой посередине, от которой было горячо.

Сквозь слепящий свет и пелену неописуемой боли она услышала разные громкие голоса и обрывки фраз.

Закрытая травма черепа… Открытый перелом голени…

Кто-нибудь, позвоните в операционную… еще один пострадавший…

Возьмите у нее кровь на анализ… вколите четыре кубика…

Нужен рентген грудной метки и брюшной полости…

И экспресс-ЭКГ…

Из последних сил она попробовала заговорить.

— Что… о боже… где… — произнесла она, безуспешно пытаясь сфокусироваться на освещенном сзади силуэте человека, появившегося в поле ее зрения.

Ласковые руки не дали ей встать, и она услышала глубокий спокойный голос.

— Вы попали в аварию. Вас привезли в Бельвью. Можете сказать мне свое имя?

Она попыталась произнести свое имя, но не смогла из-за очередного приступа кошмарной боли. Она продолжала смотреть вверх, смутно чувствуя, как чьи-то пальцы погладили ее по лицу. Постепенно из темноты перед ее глазами стали проступать черты лица, за которые она смогла уцепиться, чтобы не утонуть в океане смятения и боли. Она разглядела склонившееся над ней лицо и увидела синие глаза — такие темные, почти фиолетовые, с напряженным и пронизывающим взглядом. Черные волосы, густые и непокорные, выбивались из-под хирургической шапочки. Красивый высокий лоб, рельефные скулы и почти мужская волевая челюсть.

— Вы поправитесь, — услышала она.

Ей ничего не оставалось, кроме как вверить себя в руки этого врача с уверенным взглядом.

Глава первая

Пять лет спустя

— У меня нет времени на интервью, — заявила Сакстон Синклер с плохо скрываемым раздражением, входя без разрешения в кабинет заведующего хирургическим отделением одним июньским вечером. — И я буду весьма признательна, если ты не станешь что-то решать за меня без предварительного обсуждения со мной.

Пятидесятилетний мужчина с аристократической внешностью, сидевший за столом из орехового дерева, пригладил свои подстриженные у дорогого парикмахера седые волосы, аккуратно сунул ручку Waterman в карман своего накрахмаленного белоснежного халата, откинулся в кожаном крутящемся кресле и посмотрел на нее.

— Прости, я думал, моя секретарша сообщила об этом твоей, — сказал он отработанным тоном завзятого бюрократа.

— Очевидно, что нет, — ответила она, ни капли не веря ему и зная, что это неверие чувствуется в ее голосе. — У меня три новых лечащих врача, ординатор первого года и еще несколько совершенно зеленых резидентов, которые начинают работать в моей травматологии на этой неделе. Так что у меня нет ни одной лишней минуты на общение с каким-то там журналистом. Тебе придется подыскать кого-то другого.

Престон Смит улыбнулся, подумав, с каким удовольствием он уволил бы эту нахалку. Энергичная темноволосая женщина в темно-синих хирургических штанах и рубашке стояла слишком близко к его столу, нарушая субординацию. На поясе у нее висело два бипера: один вызывал ее в приемный покой или на вертолетную площадку, а другой — в палату интенсивной терапии. Худая и длинноногая, она была не в его вкусе, ее телосложение казалось ему чересчур спортивным. К тому же Смит считал ее слишком агрессивной. Она, возможно, даже не заметила, что наклонилась вперед, расставив ноги и прижав руки к телу.

Какая жалость, что университетское руководство так заботилось о половых и прочих характеристиках заведующих кафедрой и отделений! У него были связаны руки. Явная предвзятость могла негативно сказаться на дальнейшем финансировании из бюджета штата и федерального бюджета, особенно сейчас, когда все учреждения сталкивались с нехваткой средств. Те, кто стоял над ним и контролировал расходы больницы, не погладили бы его по головке, уволь он одну из немногих женщин, возглавлявших отделение в университетской больничной системе. Смит привык не вспоминать о том, что, помимо этого, она была одной из ведущих хирургов-травматологов штата и уже не раз попадала на страницы газет и журналов. Закрытая, державшаяся особняком, фанатично преданная своей работе, она была невыносимо компетентна, а ее репутация — безупречна. Ему было абсолютно не за что зацепиться ни в профессиональном, ни в личном плане, чтобы поставить ее на место. Маскируя свою антипатию, он прибег к фамильярности, которую она никогда не поощряла.

— Они хотят работать только с тобой, Сакс, — заботливо сказал он. — У тебя же есть имя.

— Тогда пусть приходят в сентябре, — отрезала она, разворачиваясь, чтобы пойти к двери. Напыщенный идиот. Так давно не был в операционной, что уже забыл, какая запарка у нас может быть в начале июля.

— Я подумал, что ты захочешь встретиться с этими ребятами и обрисовать им свои правила, — сказал он ей вслед. — Но, конечно, это дело твое. Ты сама знаешь, как управлять своим отделением.

С этими ребятами? Она остановилась и медленно развернулась, сузив глаза.

— Ты что-то недоговорил, Престон?

— В наши дни имидж — это все, и мы не исключение. Мы же не единственное на Манхэттене травматологическое отделение первого уровня и не единственный онкологический центр или высокоспециализированный медицинский центр, — разглагольствовал он, будто она сама этого не знала. — Больнице Святого Михаила нужно как следует заявить о себе, так что это — отличная возможность.

— И что же это за возможность, можно поточнее?

Престон Смит не смог скрыть торжествующей улыбки.

— Одна независимая телесеть хочет снять документальный медицинский сериал, и производственная компания планирует проводить съемки у нас. Это прекрасная возможность для бесплатной рекламы.

Какое-то мгновение она просто сверлила его взглядом, замерев на месте. Лишь желваки ходили на точеном лице. Потом она очень тихо спросила почти стальным голосом:

— И какое отношение все это имеет ко мне?

— По мнению продюсеров, сериал наделает больше шума, если все серии будут связаны благодаря одному конкретному человеку, которого будут узнавать зрители. В общем, их проект рассчитан на год, и его героем станет хирург-ординатор.

— И кто же именно?

Смит сделал вид, что перебирает бумаги на столе, но Сакс отлично знала, что ему не нужно искать имя. Все было решено без ее согласия, причем маховик был запущен, возможно, уже несколько недель назад.

— Ах, вот оно где. Дебора Стайн.

— Мой новый ординатор, — констатировала Сакс. Она потерла глаза, задумавшись об убийстве. — А она знает?

— Разумеется. Она согласилась, когда подписывала контракт, — сказал Смит, умолчав о том, что окончательный контракт был подписан только с этим условием. Кроме того, он позволил Стайн думать, что Сакстон Синклер в курсе всего.

— Так ты хочешь сказать, что по моей травматологии будут расхаживать какие-то посторонние с камерами, микрофонами и бог знает с чем еще, пока я буду принимать пострадавших? Ты, верно, шутишь.

Престон Смит встал с кресла, его взгляд вдруг стал жестким.

— На самом деле, доктор Синклер, именно это я вам и хочу сказать. Это нужно всей нашей больнице, и я уже дал согласие на это. Вам придется как-то с этим смириться, поэтому я полагаю, что вы встретитесь с режиссером фильма в назначенное время.

Сакстон вышла из кабинета Смита, не проронив больше ни единого слова, потому что еще чуть-чуть — и она бы сорвалась. Она понимала, что выиграть этот бой ей не по силам. К тому же, у нее были бои и поважнее.

30 июня, 6.00 утра

Около ее дежурной комнаты стояла, оперевшись спиной на стену, какая-то незнакомая женщина с газетой в руках, свернутой пополам в традиционной манере нью-йоркца, привыкшего читать в метро. Пока Сакс видела лишь густые медно-рыжие кудри, разметавшиеся по воротнику рубашки цвета хаки, и длинные ноги в строгих брюках. Сакстон замедлила шаг, подумав, кто бы это мог быть. Она была уверена, что никого не ждала. Ее ознакомительная встреча с новенькими резидентами и другим персоналом была назначена на семь утра.

Услышав гулкие шаги в пустом коридоре, Джуд Касл вернулась и впервые увидела неуловимую Сакстон Синклер, доктора медицины и заведующую травматологией в больнице Святого Михаила в Нижнем Манхэттене. Хирург оказалась вовсе не такой, какой представляла себе Джуд, особенно если учесть, что она была одета в поношенную черную кожаную куртку, вытертые синие джинсы, а под мышкой у нее был зажат мотоциклетный шлем.

Джуд уставилась на Сакстон и почувствовала мгновенное замешательство: эта стоявшая рядом женщина, внимательно смотревшая на нее с изогнутой бровью и слегка хмурым взглядом, показалась ей смутно знакомой. И в то же время Джуд была уверена, что никогда с ней не встречалась. Она бы ни за что не забыла женщину с такой будоражащей воображение внешностью, излучавшую уверенность, которая не нуждалась в доказательствах.

Может, я видела ее где-то на промо-фотографиях, подумала Джуд, прогоняя неприятное ощущение дежавю.

— Доктор Синклер? — спросила она, наконец обретя голос. Она шагнула к женщине навстречу и протянула ей руку. — Я Джуд Касл из Horizon Productions.

Сакс нахмурилась еще больше, но руку пожала. Рукопожатие Джуд оказалось крепким и решительным, а взгляд ее зеленых глаз — прямым и невозмутимым. Сакс достала из кармана куртки связку ключей. Вставив нужный ключ в замок, она спросила через плечо:

— Мы с вами договаривались о встрече?

— Нет, — призналась Джуд. Она подошла поближе, чтобы в случае необходимости просунуть ногу и не дать доктору захлопнуть дверь у нее перед носом. — Мы не договаривались заранее. Я пытаюсь договориться о встрече с вами уже несколько недель, но ваша секретарша, похоже, не может найти удобное для вас время.

— Может, это потому, что у меня его нет, — Сакс загородила вход в маленькую комнату, служившую ей дополнительным кабинетом и местом, где можно было передохнуть во время дежурства. Она с удивлением обнаружила, что стоит почти нос к носу с решительно настроенным режиссером. — В это время года работы обычно тьма-тьмущая, и у меня нет времени на… — она провела рукой по волосам, взъерошив их еще больше. Сакс хотела сказать на «непрошеных гостей из СМИ», но сдержалась и закончила словами «связи с общественностью».

— Понятно, — ответила Джуд, не собираясь сдаваться. — Моя съемочная группа приедет сюда завтра, и у меня тоже нет лишнего времени. Может, разберемся с этим за чашкой кофе?

— Разберемся с чем? — Сакс нарочито резко сняла куртку и бросила ее на узкую койку, на которой лежали журналы по медицине и хирургические костюмы. Ей стало ясно, что эта женщина от нее не отстанет. У Сакс возникло сильное желание переломать ноги, но вовсе не этой Джуд, а Престону Смиту. Она сдалась и жестом пригласила Джуд войти.

— Закройте дверь, — грубо сказала она и взяла штаны от хирургического костюма, а после начала расстегивать свои джинсы. — Рассказывайте, пока я переодеваюсь.

Какой-то бесконечный миг Джуд безмолвно взирала на Сакстон, которая была готова снять свои сексуальные заношенные джинсы Levi's прямо перед ней. Поняв, что откровенно глазеет на хирурга. Джуд поспешно отвернулась к противоположной стене, у которой стоял старый деревянный стол, чуть ли не прогибавшийся под тяжестью современной компьютерной системы.

— Я надеялась обсудить с вами процесс съемок. — откашлявшись, сказала Джуд, у которой внезапно пересохло в горле. — Я не хочу мешать вам, доктор Синклер…

— Вы уже мне мешаете, — парировала Сакс.

Она стянула футболку через голову и надела темно-синюю хирургическую рубашку с коротким рукавом. Ловко обойдя рыжую, она подошла к своему столу, отыскала ручку и прикрепила ее к нагрудному карману. Опершись бедром на край стола, она настороженно посмотрела на собеседницу. Судя по выражению лица и позе Джуд Касл, настроена она была весьма твердо. Со вздохом раздражения Сакс спросила:

— У меня ведь нет выбора, так?

Джуд пожала плечами.

— Боюсь, что нет. Я постараюсь сделать так, чтобы все прошло наименее безболезненно.

Она была не уверена, что легкий шутливый тон поможет ей наладить отношения с рассерженным хирургом, но ей нужно было сделать что-нибудь, чтобы перестать думать о том, какой чертовски привлекательной оказалась Синклер. Обычно Джуд не столь стремительно подпадала под обаяние бездонных задумчивых глаз и гривы черных как смоль волос, в которые так и хотелось запустить руки. Она постаралась не обращать внимания на слабый жар в ногах. Она сюда работать пришла, а не развлекаться.

Сакс оттолкнулась от стола, быстро прошла к двери и рывком открыла ее. Она посмотрела назад через плечо и сказала:

— Ну что ж, пойдемте. У вас есть двадцать минут на все про все.

— Тридцать, — уточнила Джуд и поспешила вслед за Сакстон. — Дайте мне полчаса, и я угощу вас кофе. — Она не услышала ответа, но могла поклясться, что Сакс слегка усмехнулась. Это была маленькая победа, но пока приходилось довольствоваться и этим.

Глава вторая

30 июня, 6.20 утра

Джуд привыкла носиться во время работы. На своем веку она снимала фильмы практически обо всем, что можно снять, разве что кроме реальных военных действий, хотя когда-то в Косово она оказалась довольно близко к линии фронта, и ей приходилось быстро бегать, спасаясь от обломков горящих зданий во время бомбардировок. Но сейчас, пока они с Сакстон шли по коридорам. Джуд чуть ли не бежала, чтобы не отстать от хирурга. Когда Джуд, следуя указателю, собралась повернуть направо, чтобы попасть в столовую, Синклер схватила ее за руку и потянула в противоположном направлении.

— Куда… — стала спрашивать Джуд.

— В нашем деле есть кое-какие очень важные вещи, и хороший кофе — одна из них, — пояснила Сакс. Она выудила несколько банкнот из нагрудного кармана и вышла через двери, которые вели из больничных отделений в главный вестибюль больницы.

Она подвела Джуд к маленькому киоску, приютившемуся в углу большой комнаты ожидания. За рядом стаканчиков и пластиковым лотком с выпечкой виднелся хромированный верх кофеварки эспрессо.

— О, я смотрю, вы настоящий любитель кофе, — заметила Джуд.

Сакс облокотилась на стойку и заглянула за кассу в узкий проход.

— Терри! Кофе и побыстрее! — крикнула она. — Взглянув на Джуд, она спросила: — Какой кофе будете? Мне Терри обычно делает ред-ай.

— Подойдет, — согласилась Джуд и спустя минуту с признательным вздохом взяла стаканчик с кофе. Когда Сакс собралась расплачиваться, Джуд перехватила ее руку. — Я же обещала вас угостить, помните?

На какое-то мгновение они обе уставились на руку Джуд обхватившую Сакс за кисть. Джуд не могла оторвать глаз от этой картины, потому что у нее вдруг затрепетали пальцы безо всяких причин. Она не поняла, что почувствовала Сакс, ибо на ее лице не отразилось ровным счетом ничего. Хирург убрала руку и сказала: «Точно. Спасибо».

Взяв стаканчики с кофе, они пошли через вестибюль по направлению к лестнице.

— Итак, мне нужно прояснить кое-какие детали, касающиеся съемок у вас, — с места в карьер начала Джуд, дорожа каждой минутой беседы с не расположенной к общению Синклер.

— Это я уже поняла, — сухо ответила Сакс.

Она открыла дверь на лестничный пролет, слегка удивленная, с какой легкостью эта режиссер втянула ее в обсуждение того, чего, будь ее воля, она бы не допустила. Обычно ее было не так легко убедить, но Сакс была вынуждена признать, что эта рыжая была наделена утонченным обаянием, которому было трудно противостоять. Прогнав эту странную мысль, Сакс сказала:

— Через сорок минут у меня собрание с новыми сотрудниками. Мы можем поговорить в переговорной до того, как все подтянутся. Похоже, это все мое свободное время за день.

— Хорошо, — Джуд отпивала кофе, пока они поднимались по лестнице. — Да, и правда вкусно.

Сакстон услышала легкий стон удовольствия, который вырвался у Джуд, и невольно улыбнулась.

— Однозначно вкусно, — подтвердила она.

Когда они уселись в маленькой переговорной рядом со столовой, Сакс откинулась на стуле и серьезно посмотрела на Джуд.

— Вчера вечером Престон Смит сказал мне, что вы хотите снимать документальный фильм в моей травматологии.

— Вчера вечером? Так вы узнали обо всем только вчера?! — воскликнула Джуд, не в силах скрыть свое удивление. Она страшно разозлилась, ведь получалось, что она принуждает к съемкам человека, с которым ей в общем-то хотелось сотрудничать с самого начала. — Мы ведем переговоры с больницей о съемках фильма вот уже несколько месяцев, и меня уверяли, что все, кого это касается, в курсе. Так значит, никто не сказал вам об этом?

— Может, он не поставил меня в известность, зная, что я откажусь, — мягко сказала Сакс, наблюдая за собеседницей поверх стаканчика с кофе.

Пока что Джуд прекрасно справлялась с ситуацией, демонстрируя уверенность и знание дела, но как ни странно, не провоцируя конфликт. Железная рука в мягкой перчатке, подумалось Сакс. Джуд произвела на нее впечатление, хотя обычно это было сделать не так-то просто.

— Правда? — таким же спокойным тоном уточнила Джуд.

Она начала понимать, почему хирург не настроена на сотрудничество. Едва ли можно было обвинять Синклер в том, что она злится, если ее попросту не проинформировали о готовящемся проекте. Теперь было понятно, почему ей не удавалось добиться встречи с Сакстон раньше. Возможно, ее секретарь подумала, что Джуд была очередной пронырой — журналистом, охотившимся за интервью, и задвинула ее просьбу о встрече с Сакстон в самый конец. Впрочем, Джуд почувствовала, что за нежеланием Сакстон стоит что-то более личное, чем одни лишь бюрократические коллизии.

— Может, объясните мне, почему вы против? — спросила Джуд.

— Потому что вы со своими камерами чужие травматологическом отделении. Это вмешательство в жизнь человека — снимать моменты, которые могут оказаться очень и очень личными. — Сакстон действительно беспокоилась за соблюдение врачебной тайны, хотя это была не единственная причина, по которой ей не хотелось видеть съемочную группа у себя в отделении. Но проявлять собственную нелюбовь к публичности она не собиралась.

Джуд не впервые сталкивалась с подобны аргументом.

— Мы будем предварительно согласовывать все, что пойдет в эфир, — резонно сказала она. — К тому же если потребуется, мы можем затемнить лица впоследствии, и их будет невидно.

— А как насчет тех, чье согласие вы получить не сможете: больных в коматозном состоянии, умирающих или детей?

Джуд собиралась дать очередной дежурный ответ, но что-то в голосе Синклер остановило ее. В голосе хирурга ей послышались нотки гнева и стремления защитить заинтриговавшие ее. Джуд выпрямилась и встретила испепеляющий взгляд Синклер.

— А что если я вам пообещаю, что будет сделано все возможное, чтобы обеспечить неприкосновенность частной жизни? Я все время буду там, пока будет идти запись. В случае необходимости я буду сама говорить с родственниками. Никто не будет задействован в фильме без его согласия пациентов.

— Съемки помешают подготовке Деборы Стайн. Ее больше будет заботить, как лучше выглядеть перед камерой, чем то, как научиться принимать решения и давать правильную оценку.

— Мне казалось, что ординаторы-травматологи работают в паре с более опытным врачом, который следит за ними, — сказала Джуд.

— Да, так и есть. Большую часть времени Деб Стайн будет проводить на дежурствах со мной.

— И чего же вы боитесь?.. То, что она будет обращать больше внимания на меня, чем на вас? — голос Джуд стал громче, и стала понятно, что она старается не рассмеяться.

Сакс снова неохотно улыбнулась. Этому энергичному режиссеру было невозможно противиться.

— По меньшей мере, вы будете ее отвлекать.

Джуд пристально посмотрела на Синклер, отдавая себе от чет в том, что от этого разговора, возможно, зависит успех или провал всего проекта, в который она вот уже полгода вкладывала все свои силы и немалые деньги. Конечно, она могла снять свой фильм, хотела этого или нет заведующая травматологией. У нее был подписан контракт с больницей, раз уж на то пошло. Но если она начнет съемки за спиной Синклер, то работать ей будет чертовски сложно. К тому же Джуд не хотела, чтобы эта женщина стала ее врагом, по многим другим причинам. Не в последнюю очередь Джуд порадовало то, что Сакстон не стремилась соблюдать правила дипломатии.

— Что вас на самом деле беспокоит во всем этом? — тихо спросила Джуд.

— Есть некоторые вещи, которые людям знать не нужно. Возможно, они даже не хотят этого знать, — ответила Сакс, удивляясь самой себе. Я даже еще толком не знаю эту женщину, а она уже вытянула из меня то, что я никому не говорила. — В этом отделении — не всегда, но достаточно часто бывают моменты, когда человеческая жизнь висит на волоске, а такие вещи не предназначены для того, чтобы выставлять их напоказ ради чьего-то любопытства. Эти пациенты не просто обнажены или беззащитны, они беспомощны. И порой то, что мы делаем здесь, выглядит не слишком приглядно.

— Доктор Синклер, эта человеческая драма и есть реальная жизнь. Думаете, зрители не смогут оценить это по достоинству и понять, насколько это особенно?

Право общественности знать, как есть на самом деле, — а по сути ненасытная жажда правдивых историй — часто используется лишь как удобный предлог для вмешательства в личную жизнь. Что поможет человеку сохранить достоинство и право на частную жизнь, если он не может говорить и постоять за себя? Сакс лишь пожала плечами и ровным голосом ответила:

— Я не знаю. Я же не социолог, я хирург.

— Да, понимаю, — согласилась Джуд, подумав, что Синклер была гораздо больше, чем просто хирургом. — И это ваше травматологическое отделение. Но, может, мы хотя бы попробуем?

— У меня есть выбор?

— Боюсь, что нет, — призналась Джуд, к своему удивлению чувствуя неподдельное сожаление.

Рабочие записи Джуд Касл

30 июня, 7.50 утра

Синклер появилась в переговорной ровно в семь утра, и все присутствующие сразу умолкли. В комнате собралось чуть больше десятка человек: шестеро из старшего персонажа, ординатор первого года, два хирурга-резидента и два студента-медика. Я была единственном посторонним. Она стояла перед всеми, опираясь на стол для переговоров, сложив руки на груди. Хотя на ней были простые хирургические штаны и рубашка, чувствовала она себя, похоже, весьма непринужденно — так, словно ее вообще ничего не волновало. Она молчала до тех пор, пока все до единого не стали смотреть на нее. У меня было такое чувство, будто я должна вскочить с места и отдать честь, как в армии. Может, резиденты помоложе так бы и сделали. Вид у нее был жесткий, ничего не скажешь.

Я думала, она произнесет какую-нибудь речь. Но ничего подобного.

Вместо этого она изложила правила. [NB: Назвать первый эпизод «Правила боя»]. Дежурство сутки через двое, кроме загруженных праздников вроде того, который как раз на носу, когда все дежурят чаще. Обход в травматологии начинается в восемь утра, и никто не может уйти домой до его завершения. По моим прикидкам, это означает, что дежурному персоналу травматологии приходится работать вплоть до тридцати часов почти без сна. Когда до меня это дошло, я перестаю следить за тем, что она говорила, пытаясь представить, как это — работать в таком режиме. Я привыкла работать помногу, порой целыми днями, когда надо снять что-то важное. Но я сразу могу признать, что не работаю в полную силу все время. К тому же мне не приходится резать по живому телу.

Она снова привлекла мое внимание, когда напоследок сказала следующее. Кстати, это был единственный прямой приказ с ее стороны, насколько я помню. Так вот, она сказана: «Кто-то умирает, пока их везут к нам, и с этим ничего не поделаешь. Но если их привозят в мою травматологию с пульсом, то вам будет лучше, если вы не дадите им умереть».

Выйдя из переговорной, Джуд окликнула Дебору Стайн и пошла рядом с ней по коридору.

— Привет, Джуд, — поздоровалась с ней блондинка, двукратная чемпионка Олимпийских игр по баскетболу, обладательница искрящихся голубых глаз и искрометной улыбки. — Рада тебя видеть.

— И что дальше? — спросила Джуд, пока они быстро шагали, свернув куда-то в коридор. Да тут хотя бы кто-нибудь ходит нормальным шагом?!

— Ты же слышала, что сказала завотделением. Обход в реанимации начнется через пять минут, а потом будем ждать вызова. В этом месяце я дежурю в приемном покое и поэтому не занимаюсь теми, кто уже проходит лечение.

— Ясно. — Джуд стала вспоминать то, что вычитала в чересчур короткой сводке правил хирургического отделения, которую ей выдали. Впрочем, у нее было подозрение, что Синклер не следует какому-то строгому сценарию. — Значит, когда пациентов переводят из интенсивной терапии в обычную палату, то ты уже не несешь за них никакой ответственности? — уточнила Джуд.

— Я занимаюсь этим в те недели, когда не дежурю в приемном покое. Тут либо то, либо другое, потому что заниматься этими делами одновременно невозможно. — Деб открыла тяжелую серую дверь, на которой висела красная прямоугольная табличка «Отделение травматологической реанимации». — Пока возьми халат. Попозже я найду тебе парочку хирургических костюмов, чтобы ты больше не волновалась о своей одежде каждый раз, когда будешь ходить по отделениям.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарила Джуд.

Остановившись на пороге, она оглядела залитую светом прямоугольную комнату. Справа от нее находился подковообразный стол, рядом с которым стояло несколько вращающихся кресел. На столе не было почти ничего, кроме разбросанных медицинских карт больных и помятой коробки с зачерствевшими пончиками. Взгляд Джуд упал на десять коек, выстроенных в ряд у противоположной стены на расстоянии чуть больше метра друг от друга. Койки разделялись бесцветными шторами, висевшими на потолочных карнизах. Сейчас все шторы были отдернуты, и лежавших на кроватях людей было видно всем, кто оказывался в помещении.

Койки выглядели по-спартански. Они регулировались по высоте и были снабжены металлическими поручнями. Практически все койки были заняты казавшимися бесполыми и почти голыми телами, которые выглядели меньше, чем на самом деле, из-за бесстрастных современных медицинских устройств стоявших со всех сторон. Автономные аппараты искусственного дыхания размером с посудомоечную машину, стояли сбоку от каждой койки. Десять-пятнадцать раз в минуту они гнали заранее установленный объем воздуха через твердые пластмассовые трубки в рот пациентам. Руки больных были либо закреплены фиксаторами, либо привязаны к поручням тканевыми лентами. Тела были утыканы трубками всевозможных размеров, по ним поступали антибиотики и жидкое питание и выводились продукты распада. Все свободное место занимали мониторы. Их монотонные сигналы и вспыхивающие точки света отслеживали жизнь пациентов.

Отделение травматологической интенсивной терапии, ставшее одним из триумфальных достижений медицинских технологий, оказалось холодным и безликим местом вогнало Джуд в дрожь.

— Ты в порядке? — спросила у нее Деб Стайн.

— Что-что? А… да, в порядке, прости, — Джуд отвела взгляд от коек и стала смотреть по сторонам, стараясь избавиться от жуткого ощущения кошмара. Наконец, она нашла объект внимания.

В изножье первой койки в центре группы восторженных врачей, одетых в белые халаты или помятые хирургические костюмы, стояла Синклер. Одну ногу она поставила на стул на колесиках, рукой оперлась на колено. В руке она держала длинный лист бумаги. Она внимательно смотрела на лежавшего на койке больного, слушая отчет стоявшего рядом молодого мужчины.

— Пошли. — настойчиво прошептала Деб. — Синклер уже начала.

— Я смогу снимать здесь? — спросила Джуд, потому что ей очень хотелось запечатлеть эту сцену. Собравшиеся вокруг завотделения смотрели на нее во все глаза, жадно ловя каждое изменение в выражении ее лица. Синклер была похожа на командующего, осматривающего поле битвы.

— Возможно. Узнаем после обхода, — сказала Деб. Они подошли к сотрудникам, окружившим Синклер.

Джуд ничего не оставалось, кроме как согласиться. Она понимала, что не может прерывать этот процесс. К тому же ей хотелось понаблюдать за происходящим. Никто не возражал против ее присутствия и, похоже, даже не особо ее заметил.

Между койками энергично перемещались медсестры. Они распределяли лекарства, регулировали жидкостные насосы, брали у больных кровь на анализ. Сквозь строй резидентов и других сотрудников, занявших проход между кроватями, протискивались рентгенологи, запихивали прямоугольные пластины под пациентов и кричали «готово» не обращая ни малейшего внимания на то, что происходило, вокруг. Услышав это предупреждение, медики, стоявшие совсем близко, прятались за теми, на ком были рентгенозащитные фартуки. Дождавшись, когда рентген будет сделан, они возвращались на свои места как ни в чем не бывало.

Глубокий командирский голос заставил всех прислушаться.

— Какое у него внутричерепное давление? — спросила Синклер у светловолосого молодого человека, стоявшего впереди Джуд.

— Тридцать восемь.

— Поднялось на десять за последние два часа? — в голосе завотделением послышалась резкая нотка.

— Да.

— И что же это, по-вашему, значит, доктор Кинни?

Джуд вытянула шею, чтобы получше разглядеть Синклер, которая сверлила своими синими глазами этого самого Кинни. Судя по бэйджу на его нагрудном кармане, это был хирург-резидент первого года. Звенящим от напряжения голосом он ответил:

— Это означает, что по какой-то причине давление внутри его черепа растет.

— И по какой же? — спросила Синклер уже острым бритва тоном.

Джуд показалось, что она услышала, как парень сглотнул.

— Э-э-э… у него отек мозга, субдуральная гематома…и еще… эпидуральное кровотечение, — сказал Кинни.

Синклер опустила ногу на пол и выпрямилась во весь рост, не отрывая пронизывающего взгляда от молодого врача. Она казалась выше, чем запомнилось Джуд, но режиссер знала, что они с Синклер были примерно одного роста. Стало очень тихо, хотя остальной медперсонал продолжал работать.

— Требуется ли в этом случае срочная операция?

— Да, при субдуральном и эпидуральном кровотечении, — ответил Кинни, заливаясь краской.

— Тогда почему я не вижу нейрохирургов, наблюдающих за ним?

— Мы им звонили… они сказали, что придут, — неуверенно сказал резидент.

Он посмотрел по сторонам, словно ища поддержки, но остальные резиденты старательно избегали его взгляда. Здесь он отдувался в одиночку.

— А если у него образуется грыжа в стволе мозга, пока мы ждем? Кто будет нести за это ответственность, доктор Кинни? — Синклер слегка повернула голову и встретилась взглядом с Деборой Стайн. — Вызовите нейрохирургов. Скажите, что я хочу, чтобы они пришли немедленно. Позвоните в рентгеновское отделение, скажите, что нам нужно срочно сделать томографию мозга этому парню, посмотрите в истории болезни, кто подписывает разрешение на процедуры для него, но не звоните родственникам до тех пор, пока мы не будем знать наверняка, что ему будут делать операцию.

— Хорошо, — живо ответила Деб и поспешила к посту медицинской сестры в дальнем углу помещения.

— Ладно, кто следующий? — спросила Синклер, переходя к соседней койке. Кто-то подтолкнул к ней стул. Она механически снова поставила на него одну ногу и наклонилась вперед, чтобы осмотреть второго пациента, в то время как другой резидент приступил к отчету.

Глава третья

Рабочие записи Джуд Касл

30 июня, 10.45 утра

Только что закончился мой первый утренний обход травматологии. Я без сил, а ведь мне всего лишь нужно было переходить от койки к койке и наблюдать за процессам, я понимаю не все, о чем они говорили, особенно когда они заговорили о показателях газа в крови и шкале комы Глазго. [NB: нужно, чтобы в фильме Деб рассказала об этой шкале травм головы, желательно, с каким-нибудь пациентом на заднем плане. Получить у Синклер согласие на съемки в отделении интенсивной терапии. Пусть оператор проверит здешнее освещение, годится ли оно для съемок.]

Зато мне удалось четко уяснить, что обход — это очень важный момент рабочего дня. Это единственное время, когда вся команда врачей собирается вместе, и когда Синклер уточняет план лечения каждого пациента находящегося в реанимации. Резидент, прикрепленный больному, излагает ей краткую оценку состояния своего подопечного, и они обсуждают и назначают необходимые вещи: какие консультации и обследования провести, какие препараты и в каких дозах давать. Синклер подписывает все решения и назначения.

Сейчас врачи, которые следят за менее тяжелыми пациентами в обычных палатах, пойдут осматривать их, а те врачи, которым предстоит принимать пострадавших, — а сегодня это Синклер и Стайн — отправятся в приемное отделение травматологии. А я…

— Мисс Касл? — услышала Джуд.

Она подпрыгнула и выключила диктофон. Джуд улыбнулась при виде Синклер, которая стояла, прислонившись к стене рядом с дверью в реанимацию, и наблюдала за ней.

— Простите. Я не знала, что вы здесь. Я вам нужна? — спросила Джуд.

— Хочу показать вам приемный покой. Я как раз туда иду.

— Здорово, — согласилась Джуд, и положила маленький диктофон в карман брюк, присоединяясь к Синклер. — Спасибо, что разрешили мне побывать на обходе сегодня утром.

— Там вы тоже записывали?

— Нет, — сказала Джуд. Они вышли на лестницу. — Обычно я делаю записи для себя, фиксирую впечатления, реакции, какие-то напоминания, в общем, то, что потом можно использовать в качестве комментариев в фильме. Если я захочу записать ваши или чьи-либо еще слова, я сначала спрошу, можно ли это делать.

Синклер сначала помолчала, а потом спросила:

— Как вышло, что в центре вашего проекта оказалась Деб Стайн?

Они вышли на первом этаже и миновали комнату ожидания перед отделением неотложной помощи, уже переполненную пострадавшими с небольшими повреждениями. В основном здесь были матери с детьми и люди среднего возраста с мелкими травмами. Пациентов в потенциально тяжелом состоянии обычно привозили на «скорой» и доставляли прямо в процедурные кабинеты. Дальше по коридору виднелся ряд дверей с кодовыми замками.

— Мы познакомились три года назад на Олимпийских играх, — объяснила Джуд. — Я тогда делала фильм про женщин в спорте, и мы с ней заговорили о ее планах после Олимпиады. Когда я занялась этим проектом, я вспомнила про Деб.

— И она согласилась? — Сакс ввела код на клавиатуре. — Код такой же, как и у местного телефона: два, четыре, два, ноль.

— Да, согласилась. А что?

Сакс пожала плечами и повела Джуд по очередному стерильному коридору в бежевых тонах.

— Так вот мне и интересно, с чего бы это.

— Тогда спросите об этом у нее. Впрочем, мне бы хотелось записать интервью с вами и поговорить о вашем обучении. Плюс общая биография, личный опыт, всякое такое.

Услышав это, Сакс остановилась.

— Вся необходимая информация есть в моей краткой автобиографии. Моя секретарша может дать вам экземпляр. У вас есть ее номер телефона.

Сказано это было так, что не оставляло места обсуждений. Джуд постаралась скрыть свое удивление и любопытство. Она уже и так достаточно продвинулась вперед для первого дня.

— Хорошо, спасибо, — только и сказала она.

— Это приемное отделение травматологии, — продолжила ее спутница, проведя Джуд через небольшую отгороженную часть помещения, где находились раковина для мытья рук и шкафы с хирургическими шапочками и халатами, в другую комнату, где не было ничего лишнего напоминавшую операционную и процедурный кабинет одновременно. — Сюда привозят пациентов с травмами и у здесь стабилизируют их состояние и классифицируют степени поражения.

В центре комнаты выстроились три операционных стола, при необходимости их можно было отгородить занавесками. Над каждым узким столом из нержавеющей стали висели большие круглые серебристые светильники с яркими галогеновыми лампами, как в операционной.

Джуд уставилась на хирургические светильники, и внезапно ей стало жарко и закружилась голова. У нее сузилось поле зрения, в глазах замельтешили мушки, свет стал меркнуть. Джуд рефлекторно вытянула вперед руку, чтобы устоять на ногах, и смутно почувствовала, что ее взяли за кисть.

— Мисс Касл, с вами все в порядке? — раздался тихий спокойный голос.