Разбивая лед Болдуин Ким

Глава двадцать третья

– Такое чувство, что кто-то наверху смеется над нами и желает нашей долгой разлуки.

Брайсон рассеянно отковыривала этикетку со своей, второй за этот вечер, бутылки «Черного Когтя». Она едва прикоснулась к тарелке с копченым лососем в лаваше.

– Таких оттепелей я не припомню с восемьдесят восьмого года, – сказал Гриз, наливая себе двойной виски. – В Фейрбенксе температура до +5, и это в середине декабря. По той же причине, наверное, над Сиэтлом какой-то странный антициклон.

– Это все глобальное потепление, вот что я вам скажу, – заявил Скитер, сидевший с сердитым видом на соседнем стуле.

Брайсон как будто не слышала их обоих:

– Я не смогла встретить с ними День Благодарения.

В этом году выдался самый теплый ноябрь за последние двадцать лет, и декабрь, судя по всему, будет таким же. За все это время случилось лишь несколько морозных дней. Слишком мало для того, чтобы лед на реках и озерах стал прочным и мог выдержать вес самолета.

Весь месяц Брайсон провела в Беттлсе, летая между городами, с оборудованными взлетными полосами, а спутниковый телефон был единственной возможностью пообщаться с семейством Расмуссенов.

Время Карлы истекало капля за каплей, и Матушка Природа, похоже, решила лишить Брайсон шанса почувствовать вкус счастья.

– Не вешай нос, – Гриз положил ей на плечо свою огромную ладонь. – По сегодняшнему прогнозу нас ожидают продолжительные заморозки.

– Интересно, Карла знает, как ты без нее страдаешь? – поддразнил ее Скитер.

Брайсон пожала плечами.

– Мы без ума друг от друга, и в этом нет никаких сомнений. Что я могу сказать сверх этого? Мы обе понимаем, что наши отношения не могут быть долгими. Чем больше мы будем говорить об этом, тем труднее будет расстаться.

– Если вы будете говорить об этом, то сможете найти причину видеться почаще, – вставил свои пять копеек Гриз.

– У нее и без того уже достаточно поводов приезжать сюда, благодаря Мэгги, Ларсу и их ребенку. Вряд ли стоит вопрос, что она не хочет возвращаться сюда.

Брайсон сделала глоток из своей уже порядком нагретой в ладонях бутылки.

– Карла работает медсестрой, и все, на что она может рассчитывать это две-три недели отпуска в год. И, наверняка, добираться сюда из Атланты недешевое удовольствие. Если рассуждать реалистично, то я вряд ли смогу видеть ее дольше, чем одну неделю. И то только раз в пару лет.

– Это очень грустно.

– И не говори.

– А если тебе самой летать к ней? – предположил Гриз.

– Я уже думала об этом. Для Пайпера это чертовски длинный путь. И нельзя сказать, что я горю желанием летать в таком воздушном движении как в Хартсфилде или еще хуже… Но если Карла не будет против, то я могла бы прилетать к ней раз или два в год.

В этот момент, рядом материализовалась Дженева с пустым подносом.

– Белое вино, коктейль Лукаут Стаут и Джек Дэниелс, живо, – сказала она Гризу и обернулась к Брайсон.

– Почему Карла может быть против твоих визитов к ней? Судя по выражению ее лица тем утром, ты ей нравишься ничуть не меньше чем, она тебе.

В словах Дженевы не было ни злобы, ни зависти. Честно говоря, девушка сильно удивила Брайсон своей искренней поддержкой в течение всего времени, с момента, как Брайсон отвезла домой Расмуссенов.

– Она наверняка встретит кого-нибудь еще. А как же иначе? Она красивая, веселая, умная. Уверена, в Атланте у нее будет полно возможностей начать отношения с кем-нибудь.

Кажущаяся неизбежность этого сценария подавляла Брайсон еще сильнее. Она практически видела Карлу в клубе, танцующую с симпатичной незнакомкой, и от этой картины у нее возникало ощущение, будто ее с размаху ударили кулаком в живот. Неудивительно, что она не могла понять, как можно радоваться чужому счастью, но у Джен это, судя по всему, получалось с завидным успехом.

– Думаю, ты себя недооцениваешь, Брай. Вот и все, что я хочу сказать. – Дженева поставила напитки на поднос и вернулась к посетителям. За барной стойкой зазвонил телефон, и Гриз, вытерев руки полотенцем, снял трубку.

– «Дин», – пока он прислушивался к голосу в трубке, по его лицу расползалась довольная улыбка. – И тебя туда же. Да, она здесь.

Он протянул трубку Брайсон:

– Карла?

– Привет, Брайсон. Я ужасно по тебе скучаю.

Настроение летчицы мигом улучшилось.

– И я по тебе. Как у вас всех дела?

– Отлично. Мэгги уже почти оправилась от операции, и скоро сможет сама делать всю работу по дому. Давление у нее в норме. Карсон растет и набирает вес. Очень много улыбается. У нас тут, правда, все на нервах из-за долгого сидения взаперти.

– Не только у вас одних. В «Дине» тоже никого, лишь иногда добираются те, кто живет совсем неподалеку.

– Вот она – вопиющая несправедливость! Мы не можем с тобой увидеться, а до моего отъезда остается всего несколько дней.

Сердце Брайсон ёкнуло.

– Я думала, ты останешься до Нового Года.

– Да. И тут начинаются плохие новости. Я звонила в свою больницу… Моя начальница просто умоляла меня вернуться к двадцать восьмому числу, чтобы заменить девушку, ушедшую в декрет, – в голосе Карлы звучала печаль. – И лететь в это время дешевле. Я заказала себе билет на двадцать шестое.

Тиканье часов в голове Брайсон на миг заглушило все остальные звуки.

– Мне очень больно слышать это.

На несколько секунд между ними повисла неловкая пауза.

– Но есть и хорошие новости, в нашу сторону движется холодный фронт, – Брайсон прервала молчание.

– Я скрещу пальцы, чтобы он добрался сюда как можно скорее и задержался подольше, – сказала Карла.

– Я тоже. Надеюсь, скоро увидимся.

Карла повесила трубку и, повернувшись, обнаружила, что Ларс и Мэгги внимательно на нее смотрят. Они все собрались на диване, Карсон лежала в своей кроватке рядом и тихо посапывала во сне.

– Есть какие-то новости из города? – спросил Ларс.

– Брайсон сказала, что ожидается похолодание. Больше ничего особенного.

– Не расстраивайся раньше времени, – сказала Мэгги. – Уверена, к выходным она сможет прилететь.

Ларс встал и потянулся.

– Мне нужен свежий воздух. Пойду, нарублю дров что ли, – сказал он, направляясь к двери.

Мэгги загадочно на него посмотрела, но ничего не сказала. Дров было более чем достаточно, а той поленницы хватило бы как минимум на пару месяцев, но у каждого был свой способ для разрядки. На самом деле, оставить их наедине было хитрым приемом. Сейчас, когда все трудности связанные с родами были позади, Карла могла рассказать сестре о болезни их матери.

Она пересела на освобожденное Ларсом место и позволила своему взгляду несколько секунд блуждать по комнате. В углу стояло собранное из веточек подобие рождественской елки – это была первая елка в доме Расмуссенов. Они очень любили сами праздники, но не хотели ради этого лишать жизни дерево, которое и так весь год боролось за свою жизнь с суровой природой Аляски. Елку украсили бумажными гирляндами, нанизанным на ниточку попкорном, ягодами клюквы и другими самодельными игрушками.

– В прошлом году я наряжала елку для мамы, – сказала Карла. – Маленькую, почти игрушечную, с кучей разноцветных огней и ее любимыми елочными игрушками.

Она встретилась взглядом с Мэгги. Ее глаза были так похожи на глаза матери, что сердце Карлы сжалось.

– Елку ставили больше для моего удовольствия. Наверное, она даже не понимала, что это и для чего нужно, но я больше не могла ничего для нее сделать.

На лице Мэгги появилось выражение непонимания.

– Ты о чем?

– Я говорила тебе, что у нее случился сердечный приступ. Но убило ее не это. Причиной смерти была болезнь Альцгеймера.

– Болезнь Альцгеймера? – глаза Мэгги расширились от удивления. – Ох, это ужасно. Наверное, это было очень трудным испытанием для тебя.

– Это невыносимо, смотреть на то, как твой любимый человек медленно теряет себя и свою жизнь. Первым симптомом стало то, что она утратила чувство времени. Если мы стояли на красном сигнале светофора, то она говорила, что он, должно быть, сломан, потому что уже давно не переключается. Или думала, что официантка о нас забыла, если заказ не приносили в течение двух минут. Уже через год она не всегда могла вспомнить нужное слово. Тогда я сказала ей, что надо бы обратиться к врачу. Поначалу она сопротивлялась, наверное, догадываясь, что что-то не так. Мама слишком боялась узнать правду. Честно говоря, мне тоже было страшно.

Мэгги ничего не сказала, а просто взяла Карлу за руку, и это безмолвное ободрение помогло ей продолжить свой рассказ.

– Прошел еще один год. Мама жила отдельно, а я была слишком занята своими собственными проблемами и не виделась с ней достаточно часто, чтобы замечать, как ухудшается ее состояние. И однажды мне позвонили из полицейского участка в Алабаме. Она вышла в магазин за покупками и каким-то образом очутилась за пятьсот километров от своего дома. Перепугала какого-то незнакомца, в приступе паники постучав в его двери и попросив помочь добраться до Атланты. Тогда я заставила ее обратиться за помощью к врачам. Ей поставили диагноз и назначили лекарство, замедляющее развитие болезни. Примерно тогда она и написала мне письмо, в котором рассказала о тебе. Слава Богу, потому что спустя пару лет она уже не могла ни читать, ни писать. Перед смертью она практически не разговаривала, никого и ничего не узнавала: ни друзей, ни знакомых вещей или мест. Для нее все было новым и загадочным, как будто она снова стала ребенком.

Образ матери, смотрящей на нее без какого-либо признака узнавания, преследовал Карлу до сих пор.

Мэгги тихонько сжала ее руку.

– Не представляю, как трудно тебе пришлось. Прости, что меня не было с тобой в этот момент.

– А ты прости меня за то, что я тебе скажу. Я бы очень не хотела тебе все это рассказывать, – Карла с трудом выдохнула. – Но есть кое-что, что ты должна знать. И то, с чем будет очень трудно смириться.

Выражение сочувствия на лице Мэгги сменилось опасением, и она замерла.

– О чем ты? Скажи мне, пожалуйста.

Карла сделала глубокий вдох.

– Врачи были почти уверены, что раз симптомы проявились в столь раннем возрасте, то это была одна из редких разновидностей болезни Альцгеймера, так называемый «семейный» тип, который передается по наследству.

– По наследству? – ужаснулась Мэгги.

– Да. Ученые еще не уверены, что именно вызывает болезнь Альцгеймера, но подозревают, что генетика играет ключевую роль, хотя этот факт доказан только относительно семейного типа. Это единственный вид болезни, вызываемый особым геном, который называют детерминантным и который передается по наследству. Другими словами, если у кого-то из родителей он есть, то шанс, что и у детей он будет – пятьдесят на пятьдесят.

Лицо Мэгги стало пепельно-серым.

– Боже мой, это значит…

Ее взгляд тут же метнулся к детской кроватке.

– Да. У тебя может быть эта болезнь. И у Карсон тоже. Мне очень жаль.

Карла и раньше приносила своим пациентам плохие новости, но никогда в жизни это не было так трудно и больно, как сейчас.

Из глаз Мэгги хлынули слезы. Она взяла свою дочь и крепко прижала ее к себе. Долгое время в доме царила полная тишина.

– И что, нет… никаких шансов на то, что это может быть ошибкой?

– Всегда есть такой шанс. Врачи не были абсолютно уверены, но обычно у людей с болезнью Альцгеймера симптомы не проявляются раньше шестидесяти пяти. У мамы они возникли, когда ей было лишь немного за сорок.

Карле было очень трудно сделать еще одно, последнее признание.

– Существует специальный тест на наличие мутаций этого гена, которые в большинстве случаев подтверждают диагноз, но я была против того, чтобы эти тесты проводились. И для меня, и для мамы.

– Почему ты отказалась?

Мэгги выглядела озадаченной.

– Я не хотела знать есть ли у меня эта болезнь. Я бы не смогла жить, зная, что меня ждет буквально через несколько лет. К тому же этот тест не дает стопроцентного результата.

– Но этот тест можно сделать? И мне, и Карсон тоже?

– Да. В штате Массачусетс есть одна лаборатория, которая предлагает коммерческие услуги, в том числе и этот тест. Для этого понадобится направление от доктора. Но никто из врачей не даст его тебе, пока не получит заключение, что ты готова к любому результату данного теста. К тому же, само тестирование довольно дорого стоит, и страховка его не всегда покрывает – это тебе тоже надо будет проверить.

– Как долго нужно ждать ответа из лаборатории? – спросила Мэгги.

– В среднем две-три недели.

Карсон расплакалась. Пришло время очередного кормления. Пока Мэгги давала ребенку грудь, на лице сестры блуждало задумчивое выражение, которое вскоре сменилось решительностью.

– Я должна знать, – сказала она. – Я должна знать, как долго смогу быть со своей дочерью. И должна подготовить ее ко всему, что приготовила нам судьба.

Она взглянула на Карлу.

– Я собираюсь как можно скорее записаться на прием к доктору в Фейрбенксе.

Карла посмотрела на свою племянницу.

– Ты гораздо смелее меня, Мэгги.

Она втайне надеялась, что сестра разделит ее решение оставаться в неведении, чтобы жить с надеждой. Если и у Мэгги, и у Карсон найдут эту болезнь, то вероятнее всего, что и у нее она тоже есть.

– Все еще минус пятнадцать. И я уверен, что ночью температура опускалась еще ниже, – с улыбкой отрапортовал Ларс, стряхивая снег со своей куртки и шапки.

Почти целый месяц он каждый день спускался к воде и проверял состояние льда.

– Думаю, самолет уже сможет сесть без проблем. Хочешь, чтобы я ей позвонил или ты сама?

Карла пулей вылетела из кресла, вызвав взрыв хохота Мэгги и Ларса.

– Лучше уж ей быть в Беттлсе, а не где-нибудь в Фейрбенксе или в воздухе.

Ожидание было мучительным, каждая секунда казалась Карле вечностью. Она не могла больше терпеть, особенно сейчас, когда до ее возвращения в Атланту оставалось всего семь дней.

– «Дин», – отозвался голос Гриза в трубке.

После стольких звонков в Беттлс, Карла бы узнала этот голос где угодно.

– Привет, Гриз, это Карла. Брайсон там?

– Брайсон? Хм-м-м. Сейчас посмотрю.

Его голос был веселым, но сердце Карлы едва не остановилось, когда она услышала ответ.

– Прости, ее здесь нет. Она вылетела минут пятнадцать назад.

– Ее нет? – восторг Карлы быстро растаял. – Ты случайно не знаешь, когда она вернется?

– Нескоро. Скитер берет на себя все ее заказы на ближайшие пару дней как минимум. А может быть, и дольше.

Несколько дней? Черт, это плохо. Озеро, наконец, замерзло. Брайсон ничуть не меньше, чем она, ждала этого момента, и Карла не могла себе представить, чтобы что-то, кроме спасательной или поисковой операции, заставило бы ее забыть о ней.

– А куда она полетела? Что-то случилось?

– Нет, ничего не случилось. Она просто сказала, что у нее какие-то важные дела.

Выдержав долгую, мучительную паузу, Гриз хихикнул:

– Если ты хочешь узнать подробности, то тебе следует спросить у нее лично. Думаю, она вломится в ваш дом минут через двадцать.

Внезапное возбуждение, казалось, приподняло Карлу над землей.

– Ты еще поплатишься за это, Гриз. Спасибо тебе!

Она повесила трубку.

– Брайсон уже на пути сюда, – сказала она Ларсу и Мэгги. – Черт, только посмотрите, как я выгляжу.

Под смех своей сестры и ее мужа она побежала мыться и переодеваться во что-нибудь посимпатичнее грязных спортивных штанов, в которых ходила последние три дня.

Она как раз натягивала чистые джинсы, когда услышала звук приближающегося самолета. Пайпер пролетел над их домом и, развернувшись над озером, стал заходить на посадку. К тому времени, когда Карла, надев сапоги и накинув куртку, выбежала наружу, шума двигателя уже не было слышно. Они встретились на полпути, и Карла бросилась в распростертые объятия Брайсон.

Они так крепко обнялись, что Карла едва не задохнулась. Ее сердце бешено колотилось в груди.

– Боже, я так соскучилась.

– Вряд ли больше, чем я. – Губы Брайсон накрыли ее губы, и их поцелуй был таким же долгим и страстным, как и в последнюю ночь, которую они провели вместе.

Глава двадцать четвертая

– Знаешь, – сказала Мэгги шепотом, ополаскивая следующую тарелку и протягивая ее Брайсон, которая протирала их полотенцем и складывала в стопку. – Невооруженным взглядом видно, что между вами происходит нечто особенное. Эти несколько недель Карла постоянно говорила только о тебе, и я никогда раньше не видела, чтобы ты так на кого-то таращилась.

Брайсон повернулась и взглянула на Карлу, которая в этот момент меняла подгузник Карсон.

– С этим не поспоришь. Она невероятная женщина. Когда она уедет мне будет очень плохо без нее.

– Я много думаю о вас, ты же знаешь. Очень жаль, что вы нашли друг друга только для того, чтобы вскоре расстаться. Ты разговаривала с ней о том, что будет после?

– Нет. А о чем тут говорить? Надеюсь, она приедет еще, когда сможет. Может быть, я смогу навещать ее раз или два в год, и почаще бывать в Беттлсе, чтобы пообщаться с ней через веб-камеру. Но если честно, вряд ли такие отношения смогут продлиться долго. Думаю, через какое-то время она забудет меня и станет жить своей жизнью. Поэтому я просто стараюсь получать удовольствие, пока она здесь, и не хочу думать о будущем.

– Я, наверное, уже знаю, каков будет твой ответ, но ты не думала о переезде в Атланту? Конечно, я спрашиваю не потому, что хочу, чтобы ты уехала.

Брайсон поставила стопку чистых тарелок на полку.

– Я думала об этом. Долго и упорно. Конечно, какая-то значительная часть меня хочет пожертвовать всем ради того, чтобы быть рядом с ней, но если я уеду из Аляски, то потеряю все, что мне дорого в этой жизни. Большой город не для меня, я там задохнусь. К тому же, что я буду там делать?

Невозможно представить, как можно оставить эти бескрайние леса, великолепные горные пики, домик, который она построила своими собственными руками и уж тем более бросить любимое занятие – быть арктическим пилотом.

– Боюсь, что если я так поступлю, то когда-нибудь могу обвинить Карлу в том, что она заставила меня решиться на это.

Мэгги вытерла руки полотенцем и обняла Брайсон за талию.

– Жаль, что я не могу помочь вам обеим чем-то еще, но придется смириться с тем, что не увижу свою сестру ближайшие пару дней.

– О чем ты говоришь?

– Мы с Ларсом справимся здесь сами. Забери ее к себе и наслаждайся временем, которое у вас осталось. Но обязательно верни ее к Рождеству и позволь нам попрощаться, хорошо?

Брайсон улыбнулась и поцеловала Мэгги в щеку.

– Я тебе говорила, какая ты замечательная?

– В последнее время что-то не припомню. А теперь собирайте вещи и выметайтесь отсюда. До захода солнца осталось совсем немного времени.

Брайсон еще раз чмокнула Мэгги и поспешила сообщить новости Карле, которая как раз укладывала Карсон в постельку.

Подойдя к Карле сзади и обняв ее за талию, Брайсон тихо прошептала ей на ушко.

– Ты хотя бы представляешь, что со мной творится, когда ты наклоняешься вот так?

Карла резко вдохнула.

– Плохая. Плохая. Плохая, – пробормотала она. – Почему ты любишь заводить меня в те моменты, когда у нас нет никаких шансов уединиться?

– О-о, они у нас есть. Мэгги предложила нам провести несколько дней до Рождества у меня. Что ты об этом думаешь?

Карла повернулась к ней лицом и улыбнулась.

– Правда?

– Сколько тебе надо времени, чтобы собрать свои вещи?

– Секунды две.

Большую часть этих дней, они провели в постели, изредка вылезая лишь для того, чтобы поесть и прогуляться. Утром, накануне Рождества, Карлу разбудил горячий поцелуй. Открыв глаза, она увидела поднос, нагруженный ее любимой едой.

– М-м-м. Ты так рано встала. Как тебе удалось приготовить все это и не разбудить меня?

– Я старалась делать все как можно тише, – Брайсон протянула руку за тостом. – Но если быть честной, то я обнаружила, что ты спишь мертвым сном, если накануне ночью тебя хорошенько измотать.

– Ночью? – Рассмеялась Карла. – Ты, наверное, хочешь сказать – утром, днем, вечером и только потом ночью.

– Не то чтобы я сильно устала от нашего распорядка, но, может быть, сегодня ты готова к небольшому приключению? Я подготовила кое-что необычное, но для этого надо забраться в Пайпер и осилить короткий полет.

Карла понимала, что никогда не сможет получать удовольствие от полетов в таком маленьком самолете, но приятная перспектива заставила ее забыть о своей нервозности. Она уже успела убедиться, что Брайсон очень опытный пилот.

– Ты мне больше ничего не расскажешь?

– Угу, это будет сюрприз.

– Ну, хорошо, я в твоем полном распоряжении. Должна сказать, пока все твои сюрпризы были более чем приятные.

Она многозначительно кивнула в сторону прикроватной тумбочки, в которой Брайсон прятала страпон, который они в последнее время весьма часто использовали.

Щеки Брайсон вспыхнули.

– Прекрати, а то мы никогда не выберемся из дома. Ешь и одевайся. Надень все самое теплое, что у тебя есть.

– Да, моя госпожа. Я так люблю, когда ты такая грубая и напористая.

С первыми лучами солнца, они вылетели в Беттлс. Оказавшись на месте, Брайсон провела Карлу в маленькое здание за почтой. Табличка на здании гласила «Независимые Арктические Перевозчики».

– А, это здесь вы с Ларсом работаете?

Брайсон кивнула.

– Давай, я покажу тебе наше логово.

Дверь вела в небольшой коридорчик с креслами, телевизором и стопкой старых журналов. С одной стороны располагался стол администратора, а с другой – несколько дверей, ведущих вглубь здания. Незнакомая Карле женщина стояла возле стола и разговаривала по телефону. На вид ей было чуть за сорок, привлекательная шатенка с волосами до плеч, высокого роста и хорошо сложенной фигурой. Женщина поприветствовала Брайсон взмахом руки. Как только они с Карлой подошли поближе, она сразу же прервала свой разговор.

– Привет, Брайсон. Давно не виделись.

Женщина обошла свой стол и обняла Брайсон, а Карла ощутила болезненный укол ревности.

– Слишком давно, – сказала Брайсон, отвечая на объятия с той же энергичностью. – Ты и в самом деле готова бросить свою работу и посоревноваться с нами?

Незнакомка рассмеялась.

– Нет и еще раз нет. Но нам лучше поужинать до того, как начнутся занятия. Надо еще многое наверстать.

– Договорились. Будет здорово.

Карла заставила себя улыбнуться, когда Брайсон, наконец, решила представить их друг другу. Ее сердце едва не остановилось от осознания того, что она еще даже не улетела, а Брайсон уже строит какие-то планы со своей бывшей.

– Карла, это моя хорошая подруга Чез Эррик. Чез, это Карла Эдвардс.

Чез улыбнулась и протянула руку Карле:

– Очень рада встречи с тобой, Карла. Брайсон мне о тебе все уши прожужжала.

– Приятно познакомиться, – ответила Карла, пожимая протянутую руку.

Ей хотелось стукнуть себя за то, что чувствовала ревность и обиду. Брайсон ей ничего не рассказывала о Чез, но, в конце концов, чего еще ей ожидать? У нее не было никаких прав на Брайсон, послезавтра она улетает домой, а Брайсон продолжит жить той же жизнью, какой жила до их встречи.