Ярко-алое Парфенова Анастасия
— Ну и как прикажете это понимать? — спросил, пытаясь выровнять дыхание.
Высокородная госпожа улыбнулась разбитыми губами:
— Рада, что чувствуете вы себя лучше, господин, супруг мой.
У Тимура отвисла челюсть. Слов не было. Связных мыслей, пожалуй, тоже.
Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: а ведь она права. Острая, убийственная ярость, с которой вошел он под своды их общего дома, расплескалась где-то между вихрем ударов и болью стремительно исцеляющихся ожогов. Советник Канеко по-прежнему был зол. Но теперь он способен был взять эту злость под контроль, а не слушаться слепо вкрадчивых ее повелений.
Лапа, сгибающая женщину болезненной дугой, расслабилась. Тимур парой движений распутал импровизированную смирительную рубашку. Помог супруге подняться, все так же придерживая за локти. Тихая, уютная их гостиная была разгромлена, валялись на полу щепки и обрывки расписных ширм.
Тимур спрятал лицо в растрепавшемся узле ее волос и пробормотал:
— Благодарю вас.
У высокородной хватило чутья не пытаться вырваться из объятий. Тимур сменил боевую аватару на более привычный и менее угрожающий облик. Тело его перестраивалось, лапы теряли шерсть и когти, но все так же прижимали к груди безмолвную женщину. Время застыло в хрупком равновесии. Три удара сердца, может, пять. Потом Кимико осторожно высвободилась. Неко напомнил себе, что он Железный, и не стал ее удерживать.
— Благодарю вас, госпожа моя, — более твердо повторил Тимур. — Но, право слово, не было необходимости в мерах столь отчаянных.
— Долг мой — поддерживать супруга своего.
Левое веко его невольно дернулось. Ну конечно, долг. А Тайра Синобу, надо полагать, застыл на параллельном слое в качестве исключительно декоративного элемента. Вздумай Тимур в этой схватке по-настоящему выпустить когти, вассал Кикути вряд ли стал бы сверяться с трактатом о невмешательстве в чужие дуэли и недопустимости ударов в спину.
С одной стороны, присутствие самурая и осознание, что Кими страхуют ежеминутно, здорово успокаивало. С другой — вмешательство друга и доверенного лица Нобору могло закончиться более чем печально. Если что и могло снести остатки самообладания Неко…
— Прошу вас в будущем так не рисковать. — Тимур постарался дать понять, что «прошу» в данном случае ни в коем случае не приглашение к диалогу. — Рефлексы у меня все-таки боевые.
— Да, господин советник.
Коротким жестом высокородная супруга восстановила интерьер гостиной в чуть более дерзкой цветовой гамме. Распустились на ширмах вышитые розовой и золотой нитями цветы, заструилась по столовым приборам тончайшая вязь гравировки. Кимико недовольно размяла пальцы, а затем, будто сдавшись, досадливо вздохнула.
Взмах широким рукавом — и строгие панели стен растворились в солнечном свете. Темными изломанными линиями поднялись к небу стволы вишневых деревьев, протянулись в никуда песчаные дорожки. Низкий столик и чайный сервиз на удивление уместно смотрелись среди бескрайнего вишневого сада, царственного и безмолвного. Ветер играл лепестками, точно хлопьями снега, и мир вокруг казался облитым медом и молоком.
Советник Канеко постарался не выдать своего удивления. После калейдоскопа игровых и боевых сценариев такое нарушение домашнего этикета вряд ли можно было назвать серьезным, но одно то, что Кими позволила себе вольность… У него хватило такта не задавать неловких вопросов.
Тонкий ароматный дым поднялся над глиняным чайником. Госпожа мягко опустилась на подушки. Расправила рукава, готовясь не то к битве, не то к церемонии.
— Долг супруги — поддерживать господина своего словом и делом, — тихо повторила Кимико и опустила глаза. — Осмелюсь ли спросить, что послужило причиной вашего гнева?
Тимур не пытался уже гадать, что скрывается под маской придворной сдержанности. Но в то же время он достаточно изучил эту женщину, дабы сообразить: и отступление от неписаных правил, и вопрос дались ей нелегко.
— Прошу вас не волноваться, госпожа. Ничего страшного не произошло. Никакой новой катастрофы, требующей немедленного ответа. Я просто под новым углом взглянул на факты, давно тяготившие разум и сердце. Старый гнев, старый страх. Накопилось.
— Да, господин советник.
Он замолчал, любуясь грацией тонких запястий. Изящные руки разливали чай. Высокородная супруга, казалось, полностью поглощена старинным ритуалом. Тимур с абсолютной ясностью осознал: если сейчас уйти от ответа, то, вполне возможно, больше его никогда уже ни о чем спрашивать не будут.
Но как говорить с ней — о таком?
— Я вновь имел возможность оценить благородного своего коллегу Асано Акиру.
Тимур внимательно следил за выражением ее лица, когда произнес это имя. Нулевая реакция. Действительно не знает? Не хочет показать своей осведомленности?
— Такая сложная, неоднозначная личность, господин наш тайный советник. Никто не понимает, чего же он, во имя великих ками, добивается. Вот вы, высокородная супруга моя. Что можете сказать вы о благородном самурае?
— О господине Асано ходит множество слухов. Но сведения эти не подтверждены и противоречивы. — На лице ее читался лишь вежливый интерес.
Тимур рассеянным жестом отбросил волосы с глаз. Коснулся левой брови.
— Клан Асано принес вассальную присягу Кикути едва ли не во времена Нори. Сам Акира в молодости служил владыке Садао, был отмечен его личной благодарностью за решительность и выдающиеся способности фехтовальщика. Я подумал: не доводилось ли вам встречаться? Еще тогда, до начала смуты?
— Я не имела чести быть представленной господину Асано. Полагаю, при дворе Кикути мы вращались в разных кругах.
— Да уж наверно, — не мог не улыбнуться Тимур. Невеста наследника и хитокири, «боевик» на службе правительства — круги более разные сложно себе представить. — Самурай Асано служил Кикути Садао с безупречной верностью. Считается, что именно у него нужно спрашивать о судьбе нескольких новотерранских агентов, лидеров оппозиции и просто преступников, таинственно пропавших без вести именно в тот период. Я не верю, будто Сакамото Айко убил он, это было бы слишком нелепо и абсолютно невыгодно стремящемуся сохранить стабильность Садао. Тем не менее прецеденты были, и из всех ястребов старого владыки смерть жемчужной певицы почему-то повесили именно на Асано.
— О! — Глаза Кимико чуть расширились, когда она мгновенно связала старый скандал с актуальной политической ситуацией. — Сакамото Йоко?
— Именно. Даже через годы после смерти музыкальная бунтовщица Айко вносит новые и оглушительные ноты в заседания совета. Двоюродная племянница ее не столь сладкоголоса, но вот объем легких она унаследовала фамильный.
Ни один из них не счел необходимым упоминать генерала Сакамото и его отнюдь не наследственные орбитальные батареи. Баланс власти на Акане всегда был понятием интересным.
— Я помню имя Асано, его боялись, — осторожно начала Кимико. — Ходили слухи, будто сын клана беседовал с правительственными служащими, чья верность Кикути оказалась не столь абсолютна, как хотелось владыке Садао.
— А, история с охотой на клан, посмевший переметнуться, — кивнул Тимур. Это случилось еще до того, как к сопротивлению присоединился он сам. Вполне вероятно, что дошедшие до Хромого Кота страшилки были сильно преувеличены. Дед Богдан эту тему отказывался обсуждать до сих пор.
Тихий шелест. Фудзита Итиро бесшумно выскользнул из-за осыпанного белыми цветами дерева, вложил в материнские руки мирно посапывающий сверток. Кимико склонилась над дочерью, легким дуновением информационного сквозняка проверила опутывающую ребенка сеть. Автоматический, бессмысленный жест. Акеми по-прежнему являлась неотторжимой частью психики своей матери, о любых проблемах высокородная госпожа узнала бы немедленно, почувствовала бы их, как чувствовала боль в собственном теле.
Длинноногая кошка серой лентой обвилась вокруг ног молодого самурая, выгнула спину. Повернула умную морду к советнику Канеко. Раскосый взгляд ее был нефритово-зелен и по-русалочьи затягивал в глубины, недоступные жалкому смертному разуму. Тимур медленно склонился перед ками Фудзивара, в низшей точке задержал поклон, чтя ее за сохраненную жизнь своей госпожи. Значит, Син был отнюдь не единственной страховкой во время импровизированный схватки. И если бы дурак-варвар попытался отрезать противницу от Паутины или иным способом создать опасность для госпожи Акеми…
Советник Канеко поднес к лицу чашку, сделал глубокий вдох. Горячий тонкий аромат улуна пронзил аватару, коснулся души. Первый глоток был как возвращение домой после долгой дождливой дороги.
Надо продолжить этот разговор, решил Тимур. Рассказать Кимико как можно больше, дать понять, что происходит. Все открывать нельзя, но высокородной госпоже следует представлять, по крайней мере, с чем ей придется столкнуться. Информация эта может означать разницу между жизнью и смертью для них всех.
— Настоящие противоречия и загадки в поведении Асано начинаются с убийством владыки Садао. Верный слуга, безупречный самурай Акира, по сути, предал Кикути и оказался в числе тех, кто силой отстранил законного наследника от власти. А Нобору им это позволил.
Кимико застыла, положив кончики пальцев на лоб дочери. Неко в принципе не рассматривал свои слова как вопрос, но не собирался возражать, когда госпожа все же решила ответить:
— Ситуация была отнюдь не столь однозначной, как это видится нам с высоты прошедших лет. Это сейчас мы знаем, что развал созданной Садао системы повлек за собой череду клановых междоусобиц. Тогда же…
Тимур поднес чашку к губам, вместе с ароматным напитком глотая возражения. Разговор скользнул к неожиданно завораживающей теме, и советник Канеко не собирался открывать рта, пока высокородная его супруга не закончит свою мысль.
— Важно понимать, что исторически на Акане всегда было сложно с централизованной властью. Кикути обладают… обладали огромным влиянием, но наследственные их обязанности по определению сосредоточены на духовных аспектах Паутины. На поддержании связи с божественным миром, на гармонии в отношениях с ками. Владыки Кикути — живые врата в иной план бытия, но никогда ни один из них не называл Акану своей империей. Господин Нори неоднократно подчеркивал, что рассказы о родстве его с императорским домом древней Японии — всего лишь слухи.
«Однако за опровержение их лет двадцать назад вполне реально было заработать понижение в правах, — мысленно огрызнулся Тимур. — Ибо любые неясности в данном вопросе суть происки коварных варваров. Нет на Акане императора. Кронпринц есть. Придворные титулы и этикет присутствуют. Государственная присяга правящему дому для вооруженных сил обязательна. Но императора у нас — нет. Что ж тут неясного?»
— Административный аппарат, координирующий взаимоотношения кланов и осуществляющий внешнюю политику не был — официально — подчинен династии, — не пожелала называть вещи своими именами Кимико. — Даже когда, после третьей ангельской войны, владыка Садао фактически превратил правительство в свой личный вассальный дом, он не стал закреплять власть династии законодательно. На то были причины. Веские. И для установления диктатуры, и для сохранения старой юридической базы.
Нобору тоже, помнится, пытался эти причины перечислить. По пунктам. Тимур так и не понял, почему все высокородные его союзники хотели просветить полуварвара в данном вопросе.
— Высокородный Садао вообще очень многие вопросы решал именно на уровне здравого смысла. В краткосрочной перспективе его решения часто себя оправдывали. Однако со временем он перегнул палку. Слишком многое сосредоточил в одних руках, слишком жестко поставил фильтры, слишком круто сломил волю кланов. Вы лучше меня знакомы с проблемами, которые разрывали тогда наше общество, господин мой, советник, но конечный результат был таков: на момент смерти Садао высшие сословия решили, что абсолютной власти с них хватит.
— Им просто не давали покоя лавры рода Токугава, — пожал плечами Тимур.
— О да. Схема эта прочно засела в головах аканийцев — всевластный сегун, правящий от лица божественного жреца-императора. Традиция, почти национальный архетип.
Кимико слепыми глазами смотрела в лицо спящей дочери, и Тимур вдруг понял, что разговор их — опять! — записывается, со ссылками и примечаниями, для личной библиотеки последней из Кикути.
— Многие ставят в вину Нобору, что допустил он великую смуту. Суждения подобные слишком упрощают ситуацию. Принц, божественный наследник, сделал ошибку, открыто возражая против политики отца своего. Владыка Садао отстранил сына от любых решений, жестко ограничил доступ его к Паутине. На момент внезапной смерти владыки у наследника не было ни ресурсов, ни союзников, ни свободы маневра. Кланы же среагировали быстро и слаженно, взяв под контроль основные сетевые узлы. Кронпринц не стал начинать гражданской войны.
Железный Неко выпил еще чаю.
Нобору… Вот не создалось у Тимура впечатления, что враг закадычный не лез в открытую борьбу из каких-то там высоких соображений. Божественного просто устраивало положение серого кардинала. Все, чего опальный владыка Кикути хотел добиться во внутренней и внешней политике, прекрасно удавалось ему при помощи союзников и марионеток. Таких, например, как советник Канеко.
Хотя кто может сказать, что там на самом деле творилось после убийства Садао?
— Возможно, было это ошибкой, — тихо говорила Кими. — Но тогда, зная то, что знал Нобору, решение это представлялось единственно верным. Временщики… недолго продержались.
Ну да. И года не прошло, как Сакураги Тайти, легендарный князь янтаря, разошелся с равными по положению людьми в тонкостях трактовки божественных соглашений. И потребовал «сиятельных полномочий». Почти одновременно гильдии вдруг резко не согласились с всевластными творцами по «аграрному вопросу». И начался первый в череде веселых междусобойчиков.
— Мы отвлеклись от темы, — мягко заметил Тимур, не имевший ни малейшего желания сообщать высокородной госпоже, что мнение ее о первом супруге может быть несколько идеализированно. — Позвольте все же рассказать вам о советнике Асано. Информация эта не будет лишней.
Железный Неко проводил взглядом вишневый лепесток, опустившийся в его чашку. Сделал глоток.
— Как раз тогда, в процессе демонстрации «временности» сегуната, Асано Акира впервые отличился по-настоящему. Это до сих пор не афишируется, но он в тот период работал на правительство. Курировал наблюдение за революционными фанатиками и экстремистами низших сословий. Сей достойный блюститель закона, по сути, сдал нам нескольких крупных чиновников, чуть не за шкирку подведя их под так называемые «террористические акты возмездия». В некоторых случаях — я почти уверен — нападения просто инсценировав.
Самурай Фудзита попытался вставить что-то возмущенное, но Тимур удостоил его лишь короткого предупреждающего взгляда. Продолжил, вроде бы небрежно:
— Официально Асано командовал штурмовым отрядом, и память о себе с тех пор оставил крепкую. Когда дело доходит до традиционных клановых войн, вы любой ценой не допускаете, чтобы вашим противником оказался Акира. Он нарушает вековые правила, выворачивает наизнанку сам смысл древних ограничений — при этом полностью следуя букве закона.
Глоток почти остывшего уже чая, медленное падение в подернутые золотым туманом детские воспоминания.
— В конце концов хитроумный стратег доигрался. Во время штурма монастыря при Тацуга-ива его вроде бы подстрелили, вроде бы случайно, вроде бы насмерть. Добраться бы мне до тех снайперов… Через пару месяцев, под новым профилем и новым именем, некто господин Сайто вливается в ряды одного из самых оголтелых отрядов сопротивления. Дабы бороться ни много ни мало за свободу.
И ведь действительно боролся. Этого не отнять.
Тимур резко выдохнул, чувствуя, как поднимаются из архивов воспоминания.
— Не знаю, почему из множества движений, объявляющих себя «людьми благородной цели», он выбрал именно нас. Помните, что творилось шесть, семь лет назад? Я могу лично засвидетельствовать, что благородный самурай Асано приложил руку к паре наиболее впечатляющих — и наиболее продуманных — эксцессов того периода.
(…У тогда еще не хромого Кота трясутся руки, винтовка скользит в неуклюжих лапах. В ушах — совершенно спокойный, окунающий в какую-то ледяную уверенность голос. «Восьмое гнездо — есть. Девятое — есть. Детонация внутреннего антивирусного круга завершена, опоры сбиты. Отмечено начало структурной деформации. Готовность к третьей фазе…» В оптический прицел видно, как величественный, взмывающий под самые облака дворец вздрагивает. Каким-то странным, идущим изнутри движением начинает поворачиваться вокруг своей оси центральный купол. Медленно, царственно изгибаются под тяжестью свода колонны. Точно тонкие нити, звонко лопаются опоры. Все быстрее, все неотвратимей — в облаке белой пыли казавшийся несокрушимым монолит рассыпается под собственным весом. «Третья фаза завершена успешно. Боевым тройкам — последняя готовность…»)
Тимур тряхнул головой, шуганул непрошеные записи. Тишину весеннего сада нарушал лишь шепот падающих лепестков. Раньше он никогда не говорил о своем прошлом, вообще предпочитал не думать о нем в этом доме.
— Среди оголтелой революционной братии достойный Сайто был освежающим голосом разума. Придерживал за хвост наиболее безмозглых товарищей, высмеивал всевозможные «модели идеального сообщества», ратовал за полное упразднение юридической неравности сословий. А также чистил ряды господ мятежников от нежелательных элементов. Помню, был у нас один… предприниматель. Посадил своих ребят на кредиты, а потом стал использовать для кардинального решения финансовых вопросов. Долго это терпели — свобода свободой, а деньги революции все равно нужны. В конце концов Сайто отправился к нему «обсудить переструктурирование пакета инвестиций». Вернулся хмурый и встревоженный. Говорит деду Богдану: «В шестое небо финансы. Надо что-то делать с нашим уровнем боевой подготовки!»
(Темнота, жара, иссушающий ветер. Двое в боевых аватарах движутся все стремительней, звон столкнувшихся мечей сливается в непрерывную песню. Потревоженная ногами серая пыль лезет в глаза, в нос, в разум. Удар поначалу воспринимается просто сильным толчком, но мир вокруг почему-то зависает. Тимур лежит на спине, недоуменно разглядывая застывшие в неподвижности песчинки, а его противник, уперев ногу в плечо, рывком высвобождает застрявший между кошачьих ребер клинок. «Меч — не твое оружие, Неко. Прими наконец простой факт: самураем нужно родиться. И сосредоточься на том, в чем действительно силен. Завтра попробуем подобрать тебе инструменты по уму и по карману…»)
— У благородного Асано вообще интересное отношение к деньгам, — блеснул способностью к грандиозным преуменьшениям Железный Неко. — Тогда он как-то незаметно подмял под себя связь со спецслужбами метрополии — не только с провокаторами Новотерры, но и представителями других государств. Не знаю, что там им наобещал, какие дал гарантии, но средства потекли даже не рекой, а прямо-таки необъятным потоком. И что, вы думаете, сделал с ними Сайто? Долгожданную революцию? Ни в коем случае. Все до последней йены ушло в военный департамент, на модернизацию внешнего вооружения. С объяснением: «Кто бы ни победил при дележе власти, орбитальные щиты все равно понадобятся». Когда господин Джеффер вошел в совет и разобрался наконец, на чьи деньги были обновлены разобранные по условиям сепаратного мира батареи, за чей счет ведутся так заинтересовавшие новотерранское начальство разработки… О, надо было видеть его лицо!
Тимур залпом допил холодный чай. Он и сам не ожидал, что воспоминания окажутся столь острыми — до сих пор.
— Но ведь известно, что базовый профиль господина Асано в те годы был под именем Дзиро Ямагути! — не выдержал наконец Итиро. — Он возглавлял мобильный отряд по борьбе с терроризмом. Он боролся с бунтовщиками, мятежниками и иностранными подстрекателями!
Советник Канеко устремил покровительственный взгляд на возмущенного парня, бывшего ему формально ровесником.
— Одно другому никоим образом не мешает. Даже наоборот. Господин Ямагути, если не ошибаюсь, лично приложил руку к впечатляющей гибели мятежника Сайто. В той же заварушке прикончили лидера крайне радикального крыла, господина с говорящим прозвищем «новоордынец», зачем-то увязавшегося на рутинную операцию. Последними словами сего выдающегося борца за свободу был долетевший сквозь помехи хрип: «Этот лисами рожденный мерзавец Асано…» Тогда мы, конечно, не поняли, кого он имел в виду.
(…Хаос, крик, трехэтажный мат на линиях связи. Сорванный женский голос, в котором не узнать Милу: «Засада, это засада, их ждали мобилы! Уходите, уходите оттуда сейчас же!» Тимур в группе внешнего прикрытия, он ничего не может сделать. Только шипит в страшно, безнадежно молчащую сеть: «Вторая линия отступления! Вторая! Держу канал открытым!» Стеф дергает его за плечо, рычит что-то, спрашивает. «Вторая линия свободна! Ребята, аварийный выход! Ребята! Да выход же, ну что ж вы…» Сжавшаяся на загривке лапа, внезапный паралич, перехваченное дыхание. Стефан вздергивает его на ноги за шкирку, как котенка неразумного. Активирует ту самую вторую линию…)
Железный Неко улыбнулся в глаза молодому самураю:
— В тот день сопротивление получило пару прекрасных мучеников. А офицер Дзиро здорово продвинул свою карьеру. И все остались довольны!
Фудзита почему-то отвел взгляд. Тимуру осталось лишь покачать головой и продолжить рассказ.
— О подвигах господина Ямагути вы при желании можете узнать и сами. Только, читая перечень славных деяний, держите в голове, что и во время боев с хунтой он тоже сражался за две стороны одновременно. В конечном итоге войска союза Стрекозы сложили оружие, князья его отказались от власти. Бесстрашный Ямагути, взявший на себя бесчестье капитуляции, уничтожил собственную базовую аватару, ибо жизнь с таким позором немыслима. Одновременно под очередным новым именем благородный Асано вступил в Корпус взломщиков. И вновь оказался в центре событий. Настолько, что через пару лет сопротивление выделило боевую группу для его устранения. Уже много позже я пытался выяснить, что с ними стало. Смог найти и частично восстановить личный лог снайпера. Последней записью в нем было: «Этот предатель!» Думаю, возникают достаточно обоснованные предположения, о ком он мог говорить.
Тимур наклонился вперед, поправил край пеленки. Госпожа Акеми мирно спала на материнских коленях, а приемный ее отец застыл между старыми воспоминаниями и новым страхом. Вывалить на них свою ярость, свои подозрения? Промолчать? Доказательств нет. Лишь непоколебимая уверенность, что последней мыслью настоящего отца этой девочки тоже было: «Этот двуличный предатель!» Если ему вообще оставили время, чтобы что-то там подумать.
Выпрямляясь, Тимур будто случайно провел кончиками пальцев по удерживающей сверток материнской руке. Ничего он сейчас говорить не будет. Если Кими не знает, то не будет пытаться отомстить, не покажет враждебности, не привлечет к себе лишнего внимания. А если ей все известно…
— В общем, сложный человек — советник Асано Акира, в Сети называемый Сайто Хадзиме, Итиносэ Дэмпати, Фудзита Горо…
Грозящий затянуться надолго список был прерван вдруг дрогнувшими, точно нервные бабочки, руками его супруги.
— Госпожа? — поднял брови Тимур.
— Прошу прощения. — Она коснулась кончиками пальцев своих губ. — Он в самом деле использовал все эти имена?
— О да.
— Понимаю.
Оставалось только за нее порадоваться. Сам советник Канеко не понимал уже совсем ничего. Самурай-охранник, судя по всему, тоже пребывал в некотором недоумении. Зеленоглазая кошка царственно вылизывала заднюю лапу.
— Прошу прощения, — повторила высокородная госпожа. Под внешней невозмутимостью глаза ее сияли чем-то напряженным, сумрачным, странным. — Все эти псевдонимы принадлежали реальному историческому персонажу. Тому самураю тоже выпало жить в сложное, опасное время, и действия его были весьма неоднозначны. Однако какой интересный выбор. Очень последовательно строится образ. Это ведь довольно рискованно, не так ли — соблюдать общую тему при создании подобных легенд? Верный способ добиться, чтобы тебя в конце концов раскрыли.
— Да, — сориентировался наконец Тимур, который в свое время прогнал досье Асано через широкий набор аналитических программ. Тогда любые попытки предсказать поступки Акиры, основываясь на исторических параллелях, потерпели провал, и деталь эта стала лишь еще одним незначительным штрихом к психопрофилю чтимого коллеги. — Довольно рискованно. Это говорит о прямо-таки запредельном высокомерии.
— Или о попытке призвать на себя долю чужой удачи. — На этот раз взгляд отвела Кими. — Призвать судьбу того, кто прошел через смуту, гражданскую войну, поражения. Кто умер в глубокой старости, в окружении внуков. А перед этим жил. По-настоящему, до предела, на самом краю.
Советник Канеко медленно кивнул, смутно ощущая, что вновь наткнулся на что-то неназываемое. Супруга его склонилась над беспокойно завозившимся ребенком, а мысли Тимура понеслись неудержимым вихрем. Запрос в историческую библиотеку пришлось отложить — не нужно, чтобы эти его раскопки проследил кто-нибудь заинтересованный. А вообще, по-настоящему интересно будет найти личину, которая не вписывалась бы в общий ряд. Исключение, а не правило.
— И все же, госпожа. Даже в свете страсти господина Асано к историческим метафорам. Я хочу еще раз подчеркнуть: будьте осторожны. Какое-то время я искренне считал, что благородный советник водит всех за нос, на деле храня верность Нобору и исполняя божественную его волю. — Тимур тщательно подбирал слова. Если Кими не в курсе, что первый супруг ее называл Асано Акиру верным слугой династии, то не бесцеремонному варвару об этом сообщать. — Однако политический расклад последнего года убедительно показал, что это не так. Если многоликий наш Асано вздумает ссылаться на клятву свою династии Кикути…
Фудзита Итиро возмущенно вскинулся, и Тимур сделал примирительный жест.
— Я никоим образом не хочу бросать тень на честь славного воинского клана.
— Никому и в голову не придет видеть в благородном Асано безупречного самурая, — успокаивающе выпрямилась Кимико. — Там все немного сложнее.
— Всего лишь немного?
— Благородный Асано Акира, без сомнения, сын клана столь древнего, что они не видят даже необходимости утверждать, будто являются «теми самыми». Но матерью его была Маэдо Сора. — Видя вежливое непонимание собеседника, пояснила: — Дочь клана провайдеров, вассальных Кикути.
А вот об этом в официальной биографии уважаемого коллеги упомянуть забыли. В неофициальной, что гораздо печальнее, тоже.
Тимур вызвал перед глазами давно уже выученное наизусть досье. Вот — генеалогическое древо. Вот — посвященная его матери статья. Нигде ни намеком, ни ссылкой не указывается, что госпожа Сора принадлежала к древнерожденным. Просто — дама высшего сословия, без уточнений.
Этот мерзавец. Этот двуличный, кровожадный, гениальный мерзавец.
Убрать из Паутины любые намеки на связь с Маэдоа стоило, должно быть, некоторых усилий. Но вот то, что дыры в информации аналитическими системами никак не регистрировались, и, соответственно, невозможно было осознать необходимость искать подобные данные — это уже было серьезно. Это потребовало тонкого, неощутимо-изящного вмешательства. Невесомой, призрачной гениальности, которую Неко давно определил как личный «почерк» в программах Сайто.
Акира не стал бы вкладывать столько сил, не будь информация действительно важной.
Тимур выдохнул. О провайдерах, самом малочисленном и самом невнятном из высших, «самурайских» сословий, известно было мало. Вроде бы они традиционно обеспечивали возможность доступа к сетям и поддерживали работоспособность каких-то строго оговоренных видов оборудования. В прошлом провайдеры, кажется, играли куда более заметную роль, и смутно припоминались ссылки на войны, когда не могли они поделить что-то с остальными сословиями. Однако на памяти Тимура семьи эти были так жестко вписаны в структуру союзов, находились под столь полным контролем творцов, что просто не воспринимались как нечто отдельное, вне тени могущественных своих повелителей.
О способах, при помощи которых владыки добивались столь полного подчинения, обычно не распространялись. Тимур позволил себе проследить мысль до логического завершения. Предположим, Акира каким-то образом сорвался с поводка, когда власть должна была перейти к Нобору. Бывший соратник ведь действительно убивал и умирал за свободу, такое не подделать. Вся история с ловушкой для последнего из Кикути обретала совсем иной оттенок, если предположить, что не было между ними вассальной клятвы, а были личные счеты. Тянущиеся, быть может, из глубины столетий.
Все вообще приобретало иной оттенок, если убрать из уравнения слово «предатель».
Только как? Как его оттуда убрать?
— Великие ками, — сумрачно спросил Тимур у сидевшей рядом зеленоглазой кошки, — есть ли на этой планете хоть один политик, который вершит мировые судьбы, руководствуясь чистым, незамутненным расчетом? Или все здесь делается исключительно из личных мотивов?
Та, чей взгляд мерцал нефритовой зеленью, презрительно дернула хвостом. А проснувшаяся госпожа Акеми громким плачем возвестила, что разговоры о мирах и судьбах ее божественное величество пока что не интересуют.
Глава 15
Хайку — традиционная для Японии стихотворная форма, состоящая из трех строк, первая из которых — теза, вторая — антитеза, третья — катарсис, или озарение. Хайку не стихи, а воплощение жизни, все ее средоточие в трех строчках, которым по силам вместить в себе бесконечный диалог души с природой.
«Обитель банановых листьев Маиуо Басе». Старая Терра, эпоха Взлета. Сеть Интернет, http://www.lookatme.ru
Тимур вышел из-под каменного свода на залитую медовым солнцем дорожку. Окинул взглядом знакомый с детства пейзаж. В сердце славянского анклава сиял золотом майский вечер. Советник Канеко пришел за добрых полчаса до назначенной встречи — специально. Чтобы пройтись по этим зачарованным аллеям.
И подумать. Благо поводов к тому скопилось предостаточно.
Потребовалось почти физическое усилие, чтобы отодвинуть на задний план нескончаемые повседневные проблемы. Дела сыпались как из рога изобилия — точнехонько на голову господина советника. Авария на орбитальной станции, колебания напряжения на северном континенте, необъяснимые зависания сервера в густонаселенном гильдейским домене…
И, колким потоком напряжения под любыми другими заботами, неотвязные мысли.
«…до сих пор в защитном коконе материнской психики, почему так долго, если ей до сих пор нельзя ощущать мир самостоятельно, что-то пошло не так, а этот коновал Тайра в ответ на вопросы посылает в расширенный поиск…»
Хватит.
Изводить себя бессмысленно, Канеко. Сосредоточься на «детективной линии». Ибо зашла она в унылый, непроглядный тупик. Попытки примерить роль злодея на почтенных коллег по совету натыкались на упрямое отсутствие доказательной базы. Удалось откопать завораживающие финансовые данные, но одних их недостаточно. Предположения вроде «это было бы в его стиле» фактами не назовешь.
Даже если это действительно было бы в его стиле.
Понять, кто превратил бал по случаю дня-ноль в кровавый балаган, с наскока не удалось.
И, разумеется, стоило Тимуру самому себе в этом признаться, вопрос подняли на заседании совета. Танака Такеси доложил о результатах вскрытия «рыбьего» вируса, о направлениях расследования. Советник Канеко, когда его спросили, добавил несколько фактов, о которых Корпус взломщиков предпочел пока умолчать, и, подумав, вывалил на коллег собственные выводы.
— Создателей вируса кудесники господина генерала вычислили, но легче от этого не становится. — Тимур пристально следил за лицами собеседников, без особой, впрочем, надежды заметить что-нибудь компрометирующее. — Слишком уж четко прослеживаются связи, слишком жирная приманка красуется в качестве усиленно подсовываемого нам «козла отпущения». Честно говоря, я не понимаю, зачем лиге за чистоту разума убивать союзника своего, господина Джеффера? Тут, похоже, кто-то просто воспользовался неразберихой…
— Ваше понимание или отсутствие оного не является вещественным доказательством, — сверху вниз посмотрел на него Кохаку. — Нам нужно предоставить общественности четкие, недвусмысленные ответы.
— Таких ответов в ближайшее время не будет, — передернул плечами Тимур. — Если нужно, давайте я объясню общественности почему.
Пауза шмякнулась посреди дискуссии, как кусок сырого теста на полированный министерский стол.
— Не надо, — высказался за всех дед Богдан.
И перевел разговор на следующий стоящий в повестке вопрос.
После окончания заседания Железный Неко долго еще плевался ядом и раздражением.
— Четкие ответы ему, — вещал он перед пытающимся сосредоточиться на работе Стефаном. — Недвусмысленные!
Друг поднял взгляд, призывая ками в свидетели горькой своей доли. Слушать ворчание Тимура о повешенном на шею беспросветном балласте ему изрядно надоело.
— Неко, тебя несет. — Внук многомудрого деда из чистого самосохранения вынужден был воспитать в себе способность видеть главное, не отвлекаясь на мишуру и спецэффекты. — Не надо усложнять задачу. Кто бы ни убил Джеффера…
— Мы с первого дня знаем, кто его убил! Тоже мне тайна.
— …следует понять: кому эта смерть выгодна?
— Проще найти, кто не хотел бы его прикончить!
— Стоп. Назад. Еще раз: не «кто хотел», а — «кому выгодно»?
Тимур замедлил нервные шаги:
— Любому стороннику эмансипации ари. Начиная с меня самого и заканчивая первым же произвольно взятым новосинтоистом.
— Не умножай сущности. Их тут и без того… Вопрос предельно конкретен: кто выигрывает от изменения в раскладе?
Железный Неко подумал. И принял решение, о котором (он точно знал) не раз еще пожалеет:
— Стеф, а назначь-ка мне встречу с преемником столь бесславно почившего господина Джеффера. Где-нибудь на нейтральной территории.
Пауза.
— Тэнгу забери мой длинный язык. Тимур, нам сейчас только дипломатического инцидента не хватало. Очередного.
— Не трусь, волк. Я буду тонок и деликатен, как стратегия ками во время третьей ангельской.
— Босс… Третью ангельскую мы вообще-то проиграли.
Тимур одарил этого умника раздраженным взглядом:
— О, дивное откровение. Меня окружают одни только специалисты по военной истории!
После многоуровневых препирательств и согласований Железный Неко все же добился своего. И оказался здесь, под голубыми небесами и медовым солнцем Новосахалина, во всеоружии тонкости своей и деликатности. Притормозил у поворота, разглядывая ожидающего его варвара.
Вопрос, кому занять опустевшее кресло Венту Джеффера, был больным. Споры и переговоры растянулись на месяцы. Тайный совет едва не передрался, решая, нужен ли вообще на Акане лидер неассимилированных анклавов. Ситуация лишь еще больше накалилась, когда господа советники поняли: решение это принадлежало не только им.
Стоило правительству после долгих споров признать, что без представителя иноземных элементов коалиции не обойтись, вышеуказанные элементы четко дали понять, кого хотят видеть на месте Джеффера.
Выбор их пал на уважаемого дипломата, атташе по культуре при посольстве Старой Терры, землянина с непроизносимым именем Сандрараджан Норддал.
Неко счел решение справедливым. Он понимал, конечно, что покойный Джеффер был многим удобен именно искренностью своих предубеждений. Но, раз уж с проблемами в варварских анклавах приходилось разбираться именно советнику Канеко, он предпочел бы видеть в напарниках человека адекватного. Пусть новый коллега примется врать в глаза, прятать истинные свои цели и потихоньку развивать бурную шпионскую деятельность. Зато с ним можно будет нормально работать.
Тимур прищурился, наблюдая за землянином. Страшный старотерранский резидент сидел на прогретом солнцем валуне, сбросив пиджак и закатав рукава белой рубашки. Ткань казалась особенно чистой на фоне смуглой иноземной кожи. Иссиня-черные волосы Норддала были собраны в толстую косу, меж бровей алела красная точка. На коленях землянин держал портативный компьютер-книжку, пальцы его стремительно порхали над клавиатурой, что-то правили на интерактивном экране.
Стилизованная под ноутбук программа, должно быть, занималась отслеживанием окружающего пространства. Заметив что-то в углу экрана, землянин поднял голову, встретился взглядом с господином советником.
Тимур шагал по дорожке танцующей, почти летящей походкой. «Дипломатическая» аватара с ее грациозными движениями и скупой мимикой вселяла уверенность, как хорошая броня. Для сегодняшней встречи советник Канеко решил отбросить тонкость и подчеркивать единство с ари, давя на все возможные стереотипы. Бритая голова привлекала внимание к идеальным линиям черепа. Лицо с его тонкими чертами и выраженной складкой верхнего века еще больше «очуждалось» инкрустацией, пролегавшей узором синих камней по левой скуле. Серый классический костюм с накинутым поверх элегантным легким плащом прекрасно вписывался в образ.
— Советник Канеко?
Тимур склонил голову, давая время идентифицирующим приложениям проверить свою аватару.
— Господин Норддал. Мои приветствия.
Сандрараджан свернул ноутбук, заставив его раствориться в прозрачном майском воздухе. Поднялся, подхватил пиджак, на котором сидел, небрежно перебросил его через плечо. Задав соответствующие поверхностному знакомству вопросы о благополучии его супруги и выслушав вежливо-пустой ответ, землянин вдруг обезоруживающе улыбнулся:
— Прошу вас, зовите меня Сандер. Вы ведь просили о неофициальной встрече?
Вот как. Он «просил», и никак иначе. Хорошее начало.
Аватара автоматически переключила режим, подстраиваясь под выбранный собеседником вызывающе неформальный стиль общения. Советник Канеко изогнул губы:
— Вы правы, официальное послание придет позже — по посольским каналам, со всеми кодами и печатями, — и добавил почти небрежно: — Да, я — Тимур.
Они обменялись поклонами, как дуэлянты, которые нанесли пробные удары и нашли, что противник достоин.
Железный Неко двинулся по знакомым с детства залитым солнцем дорожкам. Землянин легко подстроился под его ритм, попадая шаг в шаг, дыхание в дыхание. Аналитическое приложение аватары вывело предупреждение: собеседник использует психотехнику, призванную синхронизировать когнитивные процессы и углубить доверие.
— Вы, должно быть, догадываетесь о цели этой встречи, господин Сандер.
— Признаю, у меня есть некоторые предположения.
— Они неверны.
Пауза. Ровно такая, какую следовало ожидать от опытного дипломата, получившего едва ли не государственного уровня пощечину.
— Вот как?
Тимур пожал плечами, повернулся к собеседнику, сосредоточив на нем все свое внимание. Аватара превратила обычно порывистые движения Железного Неко в нечто плавное, почти похожее на танец.
— О, вы получите приглашение занять кресло в тайном совете. Пожалуй, можете считать, что только что его получили — официальная нота должна лечь на стол господина посла с минуты на минуту. Дело лишь за согласованием формальностей. Но я хотел видеть вас совсем не за этим.
— Господин… — Глаза землянина искрились подкупающе искренним смехом, еще более выразительным на лице грубой (по аканийским меркам) аватары. — Тимур, можете считать, что привлекли мое внимание.
— Уверен, нашим законникам найдется, что сказать относительно самого предложения. А вам найдется, что ответить, если вы согласитесь его принять. Я же хотел бы поговорить о вашем предшественнике. И о событиях, приведших к открытию этой вакансии.
— Да, — непреклонно, с должными нотками обеспокоенности и печали ответил Сандер. — Это действительно следует обсудить.
Их путь вел по пронизанной солнечными лучами аллее. Березовая роща, раскинувшаяся по обе стороны, лишь начинала одеваться весенней листвой. Почки едва проклюнулись, и казалось, деревья стоят, окутанные тонким, нежно-зеленым туманом.
Дорожка вывела к берегу реки, и с изогнутого мостика Тимур привычно кинул взгляд в сторону монастырских стен. Вдали, над обрамленной плакучими ивами речной гладью, поднимались белоснежные стены. Узкие крепостные окна-бойницы, узорные галереи колоколен, покатые медные крыши. А над маковками куполов — горящие на солнце золотом кресты.
Новосахалинский монастырь в тенетах Аканийских сетей столетиями был сердцем православных диаспор, духовной и культурной твердыней, чей нейтралитет уважал даже Кикути Садао. Здесь венчались родители Тимура, здесь он неугомонным карапузом осваивал азы работы с Паутиной, здесь впервые был представлен деду Богдану.
А теперь вот танцевал дипломатический танец с варваром, считавшим, что находятся они в оплоте метрополии в Аканийском информационном пространстве. То есть хотелось верить, что он так считает. Какова на самом деле вероятность, что атташе по культуре может настолько в подведомственном ему предмете не разбираться?
— Если отбросить дипломатические изыски, я хотел поговорить лично. Попытаться расставить акценты в грядущем нашем сотрудничестве. Ну и постараться понять, в какой степени вы замешаны в убийстве советника Джеффера.
Ветер тихо шелестел среди не распустившейся еще листвы. Тимур с неожиданной отчетливостью представил, как Ватари Стефан со стоном роняет голову на скрещенные руки. «Ну, ты, Неко, и дипломат. Ками тебя укуси!»
Кажется, ему таки удалось удивить профессионально-невозмутимого господина атташе:
— Прошу прощения?
— Я, пожалуй, сказал достаточно, — решил Железный Неко. — И теперь хотел бы послушать вас.
— Тимур… — Собеседник умудрился сохранить не только искреннюю, полную расположения улыбку, но и как-то выдержал заданный в самом начале тон разговора. А Канеко-то думал, что к этому моменту он превратится в «господина советника», подмороженного ледяными, требующими объяснений интонациями. — Боюсь, вам все же придется уточнить.
Нет, но как виртуозно дорогой друг Сандер молчит! Сам Тимур в этом месте не удержался бы от восклицаний в духе: «Вы же не думаете всерьез, будто убил именно я (и тем более, что я вслух в этом признаюсь)». Землянин не произнес с начала встречи ни одного определенного или хотя бы информативного слова. И не поймешь, то ли это осознанная стратегия, то ли установка аватары, то ли просто его так натаскали.
— Джеффер адекватно представлял интересы Новотерры, пока за его спиной стояла вся мощь метрополии. Но после падения маяков он потерял опору. И стал уязвимым. С вашей точки зрения, разумеется. В совете находили подобную предсказуемость весьма удобной. Вы, Сандер, не можете этого не понимать. В противном случае вас не отправляли бы разбирать все то, что почтенный коллега нагородил за последний год.
— Я не буду утверждать, что господин Джеффер был безупречен, — скорбно произнес свеженазначенный преемник. — Он умер человеком, человеку же свойственны ошибки. Это то, что и делает нас людьми.
«Укол засчитан, господин атташе, — оценил Тимур. — Шпилька вошла под лопатку и кольнула в болевую точку».
Землянин тем временем продолжил с мягкой укоризной:
— Несмотря на свои недостатки, покойный очень много сделал и для метрополии и для Аканы. Он не заслуживал подобной кончины. И память, им оставленная, достойна того, чтобы покарать истинного убийцу. Кем бы он ни был.
— «Для метрополии, для Аканы», — прищурился советник Канеко.
Он хотел хмыкнуть «я вас за язык не тянул», но лингвистическое приложение аватары перехватило фразу, перестроило ее в нечто более приемлемое:
— Вы так сказали. Не для «наших людей» и не для «людей Аканы». Признаюсь, это вселяет некоторую долю оптимизма. Вдруг мы все же сработаемся?
Сандрараджан встретил высокомерный, искусственно-непогрешимый взгляд собеседника все с той же вышколенной благожелательностью.
— Я сделаю все возможное, чтобы работа наша была успешной.
Читать бесплатно другие книги:
