Я – меч, я – пламя! Кононюк Василий
– Слушаю вас, Ольга Михайловна.
– Называйте меня просто Оля, если вам нетрудно, мне так привычней. Сергей Аркадьевич, мы вас очень просим, чтобы дальнейшие разработки новых модификаций штырьковых ламп взяла на себя ваша лаборатория в Ленинграде. Нам с Олегом Владимировичем не хватает специальных знаний для того, чтобы производительно и результативно работать в этом направлении, да и, честно говоря, наши дальнейшие интересы лежат в области кристаллических аналогов радиоэлементов. С другой стороны, у вас сосредоточены лучшие специалисты по радиолампам, как говорится, сам Бог приказал вам развивать эту тему дальше.
– Интересная просьба, Оля, совершенно неожиданная. Как-то мне привычней наблюдать изобретателя, готового в глотку вцепиться, когда ему предлагают помощь со стороны. Каждому чудится, что у него хотят его детище отобрать и передать в чужие руки.
– Это старорежимный взгляд на вещи. При социализме мы все работаем на общее благо.
– Как сказать, как сказать… ведь у нас принцип – каждому по труду, а вы мне свой труд отдаете.
– Правильней будет сказать, доверяем, чтобы вы к нему еще свой добавили, а потом положенные нам всем блага разделили, как старший и опытный в этом деле товарищ.
– Правильно ли я вас понял, Оля? Если я вдруг предложу вам переехать в Ленинград и работать в моей лаборатории, то вы откажетесь, какие бы золотые горы я вам ни сулил?
– Вы очень мудрый и прозорливый человек, Сергей Аркадьевич. Поверьте, мне искренне жаль, что я не буду работать рядом с вами. Но на это есть свои причины.
– Вы позволите полюбопытствовать, какие именно?
– Зачем вам это? Во многих знаниях много печали…[7] Неужели вам мало своих забот? Правду знать опасно, а врать мне как-то не хочется. Вы только не волнуйтесь, контрреволюционной деятельностью я не занимаюсь, чтобы вы чего лишнего не подумали.
– В мыслях такого не было. Может, хоть намекнете на причину, почему я должен отказаться от такой сотрудницы, как вы, и не применять власть?
– Проявлять власть в таком вопросе вы бы сами не стали, это самодурство, но фокус в том, что никакой власти в этой ситуации у вас и нет. Это совершенно лишнее знание для вас, Сергей Аркадьевич, давайте считать, что вы ничего не спрашивали, а я вам ничего не говорила. Вопрос о передаче вам всех материалов я с Олегом Владимировичем согласовала. Если будет потребность, вызовете меня в командировку на недельку, я введу ваших сотрудников в курс дела. Буду рада с вами снова увидеться.
– Жаль, что так все складывается… хотел раз в жизни посамодурствовать, и то вы не даете. Поверю вам на слово, несмотря на молодость, вы умеете быть убедительной.
Вспоминая эти разговоры, она купила по дороге домой все необходимое и стала прикидывать: наносить выкройку сразу на материал или потренироваться на газетах. Поскольку это была первая выкройка в ее жизни, Оля подумала, что газеты будут правильным решением.
Накупив в ближайшем киоске газет, она воспользовалась отсутствием Анны Петровны, вооружилась сантиметром и ножницами, периодически обмеряя себя, что-то делила, умножала, вычитала и кромсала газеты ножницами, пока не уперлась глазами в короткую заметку:
Ольга, где ты, отзовись.
Получил пятое письмо.
Слишком много вопросов. Нужно поговорить.
Все гарантии, о которых пишешь, ты получишь.
Тебе волноваться не о чем. Любое промедление
с твоей стороны будет нами воспринято негативно.
Надеемся на твое благоразумие. К.
– А день так хорошо начинался, – пробурчала Оля, продолжая кромсать ножницами газеты.
Любимое дело успокаивает нервы. Даже если ты его полюбил десять минут назад. Скрепив газетную выкройку булавками и примерив на себя, девушка осталась довольна и начала переносить профиль на белое полотно. Сшила выкроенное на живую нитку, примерила комбинезон. Осталось застрочить его на машинке. Машинка у Анны Петровны была, и хозяйка постоянно на ней строчила, подрабатывала швеей. Анна Петровна очень дорожила своей машинкой, сама с нее пыль сдувала и никогда не давала в чужие руки, так что оставалось ждать, когда она вернется с работы.
Время было пополудни, самое время покушать и подумать, как жить дальше. Видимо, во время обеда какая-то мысль посетила Олю, потому что она вышла, решительно направилась к телефонной будке и продиктовала телефонистке номер.
– Слушаю вас, – раздался удивленный знакомый мужской баритон.
– Здравствуйте, товарищ Артузов. Я бы хотела услышать то, что написано в заметке о гарантиях, лично от товарища Сталина.
– Здравствуйте, Ольга. Я правильно к вам обращаюсь?
– Совершенно правильно.
– Сейчас попытаюсь вас соединить. Зря вы сомневаетесь, хотя это ваше право. У меня тоже есть к вам ряд вопросов, так что, надеюсь, мы продолжим разговор. Одну минуту…
– Здравствуйте, товарищ Сталин, мне звонит Ольга по параллельной линии. Она хочет поговорить лично с вами о гарантиях.
– Хорошо, соедините.
– Здравствуйте, товарищ Сталин! – Молодой девичий голос, раздавшийся в телефоне, был радостным и слегка напряженным.
– Здравствуйте, Ольга. Все, что вы прочитали в объявлении, санкционировано лично мной, можете не сомневаться.
– Если я правильно поняла, вы мне обещаете, что я завтра утром, как обычно, выйду на работу?
– Да, вы все правильно поняли, товарищ Ольга… – Вождь выразительно затянул паузу.
– Моя фамилия фигурирует в четвертом письме, товарищ Сталин, я бы не хотела называть ее по телефону. – Голос в трубке произнес это легко и без напряжения.
– Вот оно как… – Последовала продолжительная пауза. – Ну что ж… все это нужно обговорить. – В трубке раздалось несколько щелчков.
– Слушаю, товарищ Сталин, – послышался в трубке голос Артузова.
– Товарищ Артузов, я думаю, нам нужно не откладывая встретиться с Ольгой и обсудить все назревшие вопросы. Лучше всего – у меня на даче. Машина за вами сейчас выедет. Договоритесь с девушкой, где вы ее подберете, охрана будет предупреждена. Я скоро приеду.
Правительственная машина лихо глотала километры. Оля под любопытными взглядами шофера куталась в шелковый шарф и думала, что в первом поколении все далеки от совершенства. Даже правительственные шоферы, а что уж говорить про красноармейцев и командиров.
Охрана, ничего не спрашивая, пустила их в ворота. Выйдя из машины, они зашли в большой дом. Их бегло осмотрели, помогли снять верхнюю одежду, потом Ольгу отдельно тщательно осмотрела молчаливая женщина и усадила их после этого за большой стол. Долго они не ждали. Не успели толком накрыть на стол, как приехал Сталин и увел их в небольшой кабинет.
– Слушаем вас, товарищ Стрельцова, – коротко, без приветствия обронил вождь и зашагал по кабинету. Артузов удивленно поднял брови, потом опустил их.
– Родилась я в городе Н-ском Днепропетровской области. До пятнадцати лет росла умственно отсталой, инфантильной девочкой, проводила большую часть времени с дворовой шпаной. Двадцать первого апреля сего года в результате неудачного стечения обстоятельств я получила сильный удар по голове. В себя пришла только на третий день в больнице. С тех пор в моей голове постоянно возникают новые знания. Это происходит спонтанно, помимо моей воли, читая или делая что-то, я вдруг обращаю внимание на какое-то слово или действие, и во мне возникает лавина новых сведений и фактов. Как правило, в такие моменты у меня сильно кружится голова, я могу потерять сознание на короткое время. Иногда удается определенные сведения «вспоминать» целенаправленно, читая нужную литературу, но, как правило, все происходит помимо моей воли, и неизвестно, какие действия или книги вызовут информационный всплеск. После этого приходится долго, иногда неделями, разбирать и осознавать полученные сведения, чтобы иметь возможность их использовать. Больше всего информации на сегодняшний день у меня по радиотехнике и будущей войне с Германией, которая может сложиться для нас катастрофически. Интуитивно я чувствую, какие сведения совершенно точны, а какие требуют дальнейшей проверки и до конца мной пока еще не поняты. В своих посланиях я, безусловно, ограничивалась только достоверными данными.
– Это все, что вы нам хотите сказать, товарищ Стрельцова? – Тон вождя был достаточно жестким.
– Да, товарищ Сталин, – девушка осталась совершенно спокойной, – к сожалению, я не могу сказать определенно, откуда у меня эти знания. Хотя в исторической литературе встречаются упоминания о феноменах, аналогичных моему, так что я не первая провидица на планете.
– Хорошо… расскажите нам максимально подробно все, что вы знаете про будущую войну с Германией, – с легким напряжением в голосе попросил вождь. – В первую очередь нас интересуют причины, приведшие к ней.
– Основные события следующего года вам известны. Тридцать седьмой будет беден на громкие события, так всегда бывает перед бурей, все замирает, ожидая грозу.
– Если можно, товарищ Стрельцова, обойдитесь в своем рассказе без лирических отступлений.
– Извините, товарищ Сталин, первый раз вам докладываю, а как известно – первый блин комом, еще не знаю, что говорить, а что нет, надеюсь, в следующий раз у меня лучше получится. – Голос Ольги оставался спокойным и приветливым. – Если разрешите, я продолжу.
– Продолжайте, – буркнул вождь, продолжая ходить по кабинету.
– Самым значимым событием тридцать седьмого можно считать полномасштабное вторжение Японии в Китай, что, если рассматривать данный факт прагматически, снимет напряжение на Дальнем Востоке, поскольку у Японии явно нет сил воевать на два фронта. Начиная с тридцать восьмого события понесутся галопом. Будет мелкое столкновение на Дальнем Востоке, но основные события развернутся в Европе, вокруг Чехословакии. Сначала Гитлер присоединит к Германии Австрию. Затем судетские немцы, подстрекаемые Гитлером, начнут требовать автономии и присоединения к Германии. Первая попытка, которую назовут Первым судетским кризисом, окажется неудачной. На угрозу Гитлера ввести войска Франция и СССР продемонстрируют готовность помочь Чехословакии в отражении агрессии согласно заключенным между ними договорам. Германия пойдет на попятную, опасаясь войны на два фронта. Казалось бы, такой очевидный успех совместных действий должен открыть новые пути для коллективных усилий по сдерживанию агрессивных притязаний германского руководства. Но реальная политика Англии изначально направлена на создание предпосылок к вооруженному конфликту Германии и СССР. Поэтому Англия предпримет все возможное, чтобы разрушить единственный договор с участием СССР. И ей это удастся. Ей удастся убедить Францию нарушить договор и в Мюнхене, без участия СССР подписать позорное соглашение, заставить Чехословакию добровольно отдать Судеты Германии. Причем руководству Чехословакии будет прямо заявлено, что обращение за помощью к СССР приведет к совместному походу всех европейских стран против коммунизма. Бенеш согласится, и Чехословакия перестанет существовать на карте Европы. Кусок оторвет себе Польша, которая подпишет с Гитлером сепаратный договор, кусок хапнет Венгрия. Отделят Словакию, в ней посадят марионеточное правительство, полностью зависимое от воли Гитлера. Оставшиеся две области прихватит Германия вдобавок к Судетам. СССР объявит себя свободным от всех обязанностей перед Францией и начнет зондировать почву для заключения договора с Германией. Польша в свою очередь будет пытаться склонить Германию к совместному нападению на СССР.
Франция и Англия пообещают отнестись к такой затее с пониманием и ничем не мешать. Но Гитлер будет уверен: никто ему до конца довести поход не даст, в самый благоприятный момент Англия с Францией и Польша в придачу ударят ему в спину. Поэтому он предложит СССР очень выгодный договор. Вы, товарищ Сталин, до конца будете пытаться заключить обязывающий договор о совместных действиях против агрессора с Англией и Францией, но дальше разговоров ничего не пойдет. К этому добавится достаточно крупный военный инцидент с Японией на Дальнем Востоке в тридцать девятом. События вновь напомнят, что войну на два фронта для СССР никто не отменял. Этот конфликт мы закончим на четыре с минусом по пятибалльной шкале, победой без блеска. В конце августа СССР заключит договор с Германией, сразу после этого Германия нападет на Польшу. Согласно заключенному договору мы займем Западную Белоруссию до Бреста и Западную Украину до Львова. Затем присоединим к СССР прибалтийские страны и начнем переговоры с Финляндией, чтобы отодвинуть границу от Ленинграда. По вине Англии переговоры зайдут в тупик, и СССР начнет зимнюю войну с Финляндией. По многим причинам, в первую очередь из-за шапкозакидательских настроений у командования РККА и отсутствия какой-либо осмысленной подготовки к этой войне, события сложатся крайне неудачно для СССР и окончательно убедят Гитлера, что РККА не сможет на равных бороться с вермахтом. В сороковом году Гитлер разгромит Францию и начнет воздушную войну с Англией. Расчет у него будет такой. Если он сможет захватить превосходство в воздухе, то весной высадится на остров и захватит Англию. Если нет, то развернется на восток, разгромит СССР и через нашу территорию ворвется в английские колонии по суше. К сожалению, ПВО Англии окажется ему не по зубам, и в сорок первом он нападет на СССР. Если в РККА все будет идти так, как до сегодняшнего дня, начальный период войны сложится катастрофически. Умея только атаковать, Красная армия будет бросаться на объективно более сильного противника и гибнуть в окружении и встречных боях.
– А почему вам так весело, товарищ Стрельцова? – Желтые глаза Сталина жгли как расплавленная лава, а голос дрожал от еле сдерживаемой ярости.
– А мне не весело, это я хорохорюсь, товарищ Сталин, чтобы не расплакаться. Трудно говорить об этом, я ведь вижу, как они гибнут в окружении, под бомбами, пытаясь выполнить идиотские приказы, которые им дают их паникующие военачальники. Я слишком долго уже это переживаю, вот и научилась отгораживаться от этого знания, жить ведь как-то надо. – Оля замолчала, сглотнула ком в горле. – У меня ведь теперь цена каждого прожитого дня – десять тысяч жизней. Правильно день прожила – спасла десять тысяч, зря день прошел – десять тысяч погибнет. – Голос Ольги звучал спокойно и приветливо, она никак не реагировала на ярость вождя.
В комнате воцарилась тягостная тишина, прерываемая лишь шагами Сталина.
«А может, это просто обыкновенная сумасшедшая девчонка, угадавшая несколько событий. Напрасная трата времени выслушивать все это. – Мысли мелькали, ум желал перечеркнуть услышанное, придумать любое объяснение, почему девушке не надо верить. – Нет, слишком много совпадений, чтобы просто отмахнуться. Или все-таки англичане? Загипнотизировали девочку и используют для дезинформации…»
Но все эти мысли легко сметались фактами, которые не хотели укладываться в предложенные схемы. Несмотря на это, заставить себя поверить услышанному Сталин не мог.
– Разрешите задать вопрос, товарищ Сталин, – прервал затянувшуюся паузу Артузов.
– Спрашивайте.
– Если следовать вашим расчетам, товарищ Стрельцова, выходит, что Советский Союз потеряет в будущей войне двадцать миллионов человек. Однако это превышает наши мобилизационные возможности. Не могли бы вы объяснить, как это случится?
– Я не утверждаю, что это случится, наоборот, каждый должен сделать все возможное и невозможное, чтобы этого не случилось. Вы правы в том, что если ничего не менять, так и будет. Двадцать миллионов не превышают мобилизационный потенциал на конец войны, сорок пятый год. Все зависит от того, как проводить мобилизацию. Плюс большие потери мирного населения. Немцы целенаправленно будут уничтожать мирное население на оккупированных территориях. Только в Украинской ССР сожгут больше десяти тысяч сел вместе с жителями. В Белорусской ССР еще хуже. Там будет уничтожен каждый третий житель.
– Товарищ Стрельцова, вы хотите нас убедить, что РККА ни на что не годная армия, но это неправда, вы можете хоть как-то обосновать, почему произошли такие потери и поражения?
– Могу, товарищ Сталин, я сама долго думала над тем, как такое могло случиться. Не знаю, насколько убедительными покажутся вам мои рассуждения и предположения, но хочу обратить ваше внимание на то, что я работаю над этими знаниями лишь семь месяцев…
– Вы можете не делать такого длинного вступления, товарищ Стрельцова, партия и правительство высоко ценят все, что вами сделано, иначе бы никто вас не слушал. Давайте, начинайте.
– Слушаюсь, товарищ Сталин. Как учит нас народная мудрость, причины поражений нужно искать в прошлых победах.
– Я не слышал такой народной мудрости.
– Может, она и не народная, товарищ Сталин, но по смыслу верная, – спокойно продолжила Оля. – Как я уже писала, после победы левых сил этой зимой в Испании летом там произойдет военный путч и начнется гражданская война…
«Нахальная стерва, надавать бы ей по заднице, не понимает, дура, что по лезвию ножа ходит!» – со злостью подумал Артузов, слушая ее спокойный голос.
«Смелая у нас молодежь растет, а может, просто непуганая, ничего, это дело поправимое. Но язык как подвешен, точно без костей, трудно поверить, что ей всего пятнадцать лет. Все это надо проверять, каждое ее слово надо проверять. Тут что-то не так, такие подарки даром не дарят. Должна быть простая и понятная причина, объясняющая, почему это случилось», – подумал вождь, слушая ее.
Сталин остановился и стал долго, внимательно смотреть Оле в глаза. Они были совершенно спокойными и немного грустными. Давить ее взглядом не получалось, он проваливался внутрь глаз, не встречая сопротивления.
– Продолжайте. – Вождь шагал по комнате, пытаясь понять, что напоминает ему этот взгляд.
– Рассмотрим тактику, используемую РККА и вермахтом в предполагаемом конфликте. Немцы в настоящее время разрабатывают систему ведения войны мобильными танковыми соединениями, которая получит название «блицкрига». Если коротко описать ее суть, то, прорывая оборону противника танковыми клиньями, соперник стремится, не ввязываясь в бой с основной массой войск, окружить их и, разрушив снабжение, управление, разбить уже ослабленную, окруженную группировку войск, дополнительно разрезав ее на части и не давая возможности вести организованные войсковые действия. Аналогичные приемы разработаны советскими военными теоретиками. Соответственно будут выработаны и рекомендации обороняющейся стороне, как противостоять в таких ситуациях действиям противника. Задачи обороняющейся стороны заключаются в том, чтобы, во-первых, мобильными соединениями резерва одновременно нанести удар по основанию клиньев, восстанавливая прорванную линию обороны и отрезая противника от снабжения. Во-вторых, поставить соединения на пути движения прорвавшихся дивизий противника, не давая им соединиться и в свою очередь окружая, уничтожая их по частям. Эта, в общем, совершенно правильная тактика неявно подразумевает паритет в воздухе как необходимое условие беспрепятственного маневра мобильными соединениями.
К сожалению, правильной тактики ведения обороны при отсутствии паритета в воздухе выработано не было, а попытки маневров при господстве противника в воздухе привели к той катастрофической картине, которую я описала вначале. К этому добавилось полное отсутствие у РККА современных средств связи и связистов, умеющих ими пользоваться, простых и надежных средств шифровки радиограмм. Сказалось и отсутствие навыков грамотного отступления, организации засад и заслонов на пути противника. Таким образом, суммируя все, сказанное ранее, можно выделить три основные причины возможного катастрофического начала войны с Германией. Первое. После сравнительно удачного дебюта советской военной техники и военных специалистов в Испании и в связи с раскрытием внутри страны ряда заговоров руководство страны ослабит внимание к армии. Второе. Серьезное отставание в истребительной авиации может привести к потере паритета в воздухе, что является недопустимым для ведения современной маневренной войны. Третье. Тактические разработки РККА должны учитывать все возможные ситуации, войска должны быть управляемы в любой ситуации, научены грамотно воевать в любой обстановке, нанося максимально возможный урон врагу. Говоря человеческим языком, РККА должна овладеть приемами грамотных отступления и обороны. Ну и система отбора кадров. Кадры решают все. Нужно ввести несколько новых, объективных факторов в систему формирования кадров РККА.
– Вы закончили?
– Я могу еще долго рассказывать о всевозможных тактических приемах противодействия тактике «блицкрига», которые мной разработаны, и о системе отбора командиров РККА, придуманной мной, но думаю, это несколько преждевременно, товарищ Сталин.
– Правильно думаете, товарищ Стрельцова. Всем нам нужно немного отдохнуть. Прошу к столу.
За столом все молчали. Сталин почти ничего не ел, видно было, что он над чем-то напряженно размышляет. Когда вернулись в кабинет, вождь неожиданно спросил:
– Скажите, товарищ Стрельцова, возможно ли избежать этой войны? – Вопрос был скользкий, правду было говорить преждевременно. Правда, она очень тяжелая и жесткая – убить может. И чаще всего убивает того, кто ее говорит.
– Думаю, что возможно, товарищ Сталин. Для этого необходимо, чтобы всем, в том числе и Гитлеру, стало ясно, что мы готовы к обороне и нападать не собираемся. Мир должен увидеть силу РККА и понять, что никаких быстрых побед на востоке не будет. Для этого нужно военные действия на Дальнем Востоке в тридцать девятом провести немного лучше, а зимнюю войну в тридцать девятом – сороковом намного лучше. Об истребителях я писала. Следует приложить максимальные усилия, чтобы И-17 с мотором водяного охлаждения был через год готов к полетам, так, чтобы в тридцать восьмом можно было сравнить его способность противостоять «мессершмитту», ну а потом совершенствовать, видоизменять под более мощные моторы. Затем придется довести до ума проект И-180. Оборону западной границы уже надо начинать готовить. Дороги и объезды, по которым могут проехать грузовые автомобили, прикрывать стационарными оборонительными сооружениями, приспособленными к круговой обороне. Оборону в этих направлениях готовить значительной глубины, минимум тридцать – сорок километров. Территорию бездорожья контролировать подвижными отрядами особого назначения, в том числе с задачей разрушать коммуникации противника, в случае если он продвинется в глубь нашей территории. Готовить пограничные города к круговой обороне. Если противник прорвался – не паниковать, наладить связь с соседями и одновременными ударами с флангов закрыть прорыв, отрезав прорвавшуюся группировку от основных сил. Нужно каждый год проводить учения на западной границе, проверяя укрепрайоны, это покажет слабые места в обороне и даст войскам необходимый опыт. Но все это станет возможно, только если в наличии будут командирские кадры, способные выполнить поставленные задачи. Предлагаю в систему движения кадров РККА и НКВД ввести два объективных критерия, которые будут способствовать качественному отбору кадров.
– Интересно, интересно, – промолвил вождь, шагая по кабинету, хотя видно было, что ему это совершенно неинтересно. Но Оля бодро продолжила, не обращая на это внимания:
– Первое – это спортивная подготовка. Хорошо бы разработать нормативы по возрастным группам. Два раза в год все командиры РККА и работники НКВД будут сдавать нормативы. Кто два раза подряд не смог выполнить норму – уходит в отставку или на педагогическую работу. Второе – это наличие интеллекта. Чтоб перейти из младшего командного состава в средний, кроме выслуги лет предлагаю выполнить второй разряд по шахматам и попасть в верхнюю половину турнирной таблицы шахматных соревнований младшего комсостава дивизии. Чтоб перейти из среднего комсостава в высший, аналогично, предлагаю выполнить первый разряд по шахматам и войти в верхнюю половину турнирной таблицы шахматных соревнований среднего комсостава военного округа. Таким образом, мы поставим два фильтра, первый будет отсеивать случайных людей, неспособных командовать даже собой и поддерживать свое тело в боевой форме, второй будет отсеивать дураков, пытающихся пролезть по карьерной лестнице не на свое место. Всех проблем это не решит, но остальные станут решаться значительно проще.
– Значит, вы нам предлагаете превратить РККА в армию шахматистов?
– Жаль, что вы меня не поняли, но я должна была попытаться предложить вам это.
– Не забывайтесь, товарищ Стрельцова!
– Извините, товарищ Сталин, виновата, больше такого не повторится.
Он остановился, пристально посмотрел ей в глаза, ожидая увидеть иронию, но вновь в них были лишь безбрежное спокойствие, легкая усталость и грусть.
– Разрешите задать вопрос, товарищ Сталин? – Артузов старался разрядить несколько накалившуюся атмосферу.
– Спрашивайте.
– Скажите, Оля, зачем строить укрепления возле старой границы, если граница отодвинется больше чем на двести километров на запад?
– Это будет основная линия обороны. Основная масса войск сосредоточится здесь. За ней – танковые и мотострелковые части резерва, готовые прикрыть прорыв или перейти в наступление. За новой границей будут стоят только войска, необходимые для круговой обороны опорных пунктов, которые мы успеем построить до весны сорок первого, и войска особого назначения, осваивающие леса и бездорожье этого региона с целью террора на коммуникационных артериях противника. Но кроме этого нужно готовить базы и для будущей деятельности отрядов особого назначения в глубоком тылу противника с целью паралича железнодорожного сообщения на территории Польши и наведения на цель наших ночных бомбардировщиков. Более того, в настоящее время нетрудно организовать в Польше и Румынии ремонтные фирмы и за небольшую мзду, данную соответствующим чиновникам, получить контракты на текущий ремонт железнодорожных мостов. Во время этих работ заминировать их радиофугасом, который можно будет подорвать после начала войны. В шахматах часто выигрывает тот, кто сделал первый ход. У нас есть такая возможность. Таким образом, если мы убедительно покажем Гитлеру готовность защищаться, одновременно демонстрируя при этом, что никто не готовится нанести ему удар в спину, если мы намекнем, что у нас имеются для него очень неприятные сюрпризы, никакого смысла начинать эту войну для Германии не будет. Тем не менее, учитывая сильное английское влияние в германском генералитете, даже в этом случае исключить возможность крупномасштабной провокации на границе нельзя. Но вероятность того, что приграничный конфликт не перерастет в войну, будет очень высока.
– У вас все, товарищ Стрельцова?
– Если нет вопросов…
– Есть один самый главный вопрос. Почему вы уверены, что все будет так, как вы сказали? Да, до сегодняшнего дня все, что вы писали, подтвердилось. И нефть нашли, месторождение действительно богатое, это очень большое дело для страны. Но я сегодня в очередной раз звонил в наше посольство в Испании. Все ответственные работники убеждены, что выиграют правые, и не просто убеждены, а приводят веские аргументы в пользу такого развития событий. Вся провинция будет голосовать за правых, а это намного больше, чем население городов, где левые имеют перевес. Поэтому победа левых сил в Испании невозможна. Что вы можете сказать по этому поводу, товарищ Стрельцова?
– Левые победят, этого никто не может изменить. Победят по одной простой причине, которая лишний раз подчеркивает глупость этой системы выборов. Ваши сотрудники, товарищ Сталин, совершенно упускают из виду, что в это время в Испании, в отличие от европейской части СССР, самый разгар полевых работ, и вся провинция, которая должна голосовать за правых, просто не придет на выборы. Вот такой получится зигзаг демократии. Что касается вашего вопроса, я на него ответить не могу. Я просто знаю, что так будет. И готова отвечать головой за то, что говорю. Правда, история нас учит, что ясновидящие теряют голову именно за правильные предсказания, которые никто не хочет слушать. Потом, когда все сбывается, а эта ведьма перед глазами маячит как живой укор, ей, как правило, сносят голову.
– Вы на что-то намекаете, товарищ Стрельцова?
– Нет, товарищ Сталин, просто историю вспомнила.
– Говорите, готовы головой отвечать… это хорошо, что готовы… а скажите, товарищ Стрельцова, что вы собираетесь делать дальше?
– Ближайшие год-полтора я собираюсь работать на радиозаводе, пока не будут внедрены все необходимые изобретения для массового производства качественных радиостанций. За это время планирую…
– Меня интересуют ваши планы на ближайшие несколько дней.
– Завтра у меня отгул, тридцатого соревнования, потом на работу. Я понимаю, товарищ Сталин, что оставить меня без внимания вы не можете. Поэтому хочу предложить вариант, который всех устроит. Очень бы этого хотелось. Товарищ Артузов приводит к нам на завод своего сотрудника с заданием следить за мной, дескать, иностранные разведки интересуются моими изобретениями. Тот начинает за мной ухаживать, я не возражаю, мы везде ходим вместе, все под контролем. Если надо, я его подселю в нашу коммуналку, соседка жильцов ищет, будет в соседней комнатушке жить.
– Значит, вы хотите, товарищ Стрельцова, чтобы мы вам жениха нашли?
– Да, товарищ Сталин, можно и так сказать. Специально берегла это место для своего охранника. Вот и пригодится.
– Мы подумаем над вашим предложением, а что вы собирались делать сегодня?
– Если я вам больше не нужна, то поеду к тетке, мне нужно комбинезон дошить. Послезавтра соревнования. «Поединок снайперов». Приглашаю вас на открытие, я их хочу выиграть.
– Спасибо. Товарищ Артузов, возможно, посетит эти соревнования. Не будем вас больше задерживать, товарищ Стрельцова, машина отвезет вас в город, завтра в девять ноль-ноль позвоните товарищу Артузову, возможно, вам нужно будет встретиться. – Вождь вышел за дверь и отдал короткое распоряжение.
– Спасибо вам, – обратилась Оля к обоим, когда Сталин вернулся. – На душе легче стало. А то одной это на плечах носить… сил уже не хватало. До свидания! – весело промолвила она и быстро вышла за дверь.
Артузов с удивлением посмотрел на Сталина. Тот молча ходил по комнате.
– Вы что-то хотели мне сказать, товарищ Артузов?
– Она что, так просто уедет?
– Я свои обещания привык исполнять, товарищ Артузов, чего бы это мне ни стоило. Ничего с ней за ночь не случится. А завтра найдите кого-то из молодых и приставьте к Ольге.
– Удивительно предусмотрительная девушка… и самообладание редкое, я бы даже сказал, выходящее за разумные нормы…
– А чего ей бояться… вот вы чего боитесь, товарищ Артузов?
– Больше всего я боюсь совершить ошибку, товарищ Сталин. На моей должности из-за моей ошибки может пострадать вся страна. Это единственное, чего я боюсь, – не раздумывая, ответил начальник ИНО. Видно было, что над этим он думал не раз и не два…
– Вот, – трубка почти уперлась в грудь Артузову, – а она уверена, что не ошибется. Она боится не успеть, все остальное ей не страшно. И товарищ Сталин для нее просто один из элементов в ее мозаике, которую она строит. Когда я смотрел на нее, я никак не мог вспомнить, о чем напоминает мне ее взгляд… потом вспомнил… – Сталин задумался, набил трубку и закурил. Заговорил он совсем о другом: – Принято решение ваше ведомство, товарищ Артузов, вывести из состава НКВД и организовать на его базе отдел стратегической информации при Совнаркоме. Соответствующий приказ вы получите. Форма и звания работников НКВД за вами сохраняются. Формально будете в подчинении председателя Совнаркома, а фактически пока что в моем.
– Это большая честь для нас – работать под вашим непосредственным руководством, товарищ Сталин!
– Зачислите Ольгу в свое ведомство на какую-нибудь должность и присвойте ей звание лейтенанта.
– Ей только пятнадцать лет…
– Займетесь этим вопросом. Это слишком бросается в глаза. Добавьте ей года три-четыре. Познакомитесь поближе, наведете справки. Пусть она напишет все подробно, все, что знает… поработаете, нам нужно разобраться, что и как с ней случилось. У всего есть своя причина. Мы должны точно знать, кто и зачем дарит нам эти подарки. Подарки просто так никто не дарит, товарищ Артузов. Этот вопрос беспокоит меня больше всего. Вы должны будете найти на него ответ. Это очень важно.
– Товарищ Сталин, я сделаю все возможное, но тут мы можем и не найти ответа. Кто и зачем подарил Франции Жанну д’Арк и как поменялась бы история, если бы она не появилась, тут мы можем только гадать.
– Из того, что французы и англичане в Средние века не разобрались с этим вопросом, совершенно не следует, что мы должны делать то же самое, товарищ Артузов, а ответ рано или поздно, но найдется…
Глава 6
Начальник королевской службы Интеллидженс сервис адмирал Хью Синклер закончил читать годовой отчет своего резидента в Москве, одного из малозаметных помощников атташе при посольстве Великобритании, и откинулся на спинку стула. Во многом текст повторял отчет посла в СССР, лорда Чилстона, с которым адмирал успел ознакомиться накануне. Но были и существенные отличия. Так, знаменитая речь Сталина, которую тот произнес в начале тридцать шестого года на Всесоюзной конференции командиров РККА, со знакомой Синклеру дотошностью была разобрана на составляющие по всем возможным параметрам.
В результате резидент делал неожиданный вывод. Если в отчете лорда Чилстона было отмечено, что речь, несомненно, готовил сам Сталин, то резидент, не ставя под сомнение первое утверждение, тем не менее заявлял, что без заметного постороннего влияния вождь такую речь написать не мог. Несмотря на долгую историю противостояния Сталина и Троцкого, наступательная тактика РККА всегда получала его полную поддержку и одобрение. И столь резкий разворот к обороне, критика теории приграничных войн не могли произойти, с его точки зрения, без постороннего влияния. Провели анализ ближайшего окружения, для которого эта речь оказалась полной неожиданностью и которое явно не могло играть роль вдохновителей. Отмечалось, что даже Шапошников, выступавший за Сталиным, защищал наступательную тактику РККА и согласился лишь с тем, что необходимо ликвидировать перекосы и уделить достаточное время для изучения тактических приемов при обороне.
Затем в отчете внимательно анализировались другие решения Сталина, принятые в этом году касательно РККА. К ним относились: процесс по делу военных, приведший к расстрелу восьми высших командиров, организация нового рода войск, смена Ворошилова на Тимошенко, назначение Ворошилова командующим войсками особого назначения, сдача обязательных спортивных нормативов всеми без исключения командирами РККА и НКВД, начало планирования серии новых и реконструкции старых укрепрайонов вдоль западной границы СССР. Каждое решение было тщательно проанализировано, и два из них – организация войск особого назначения и обязательные спортивные нормативы для всех чинов по возрастным категориям – были отнесены к разряду тех, которые Сталин самостоятельно принять не мог. И вновь в его ближайшем окружении не нашлось претендента на авторство в этих нововведениях.
Не обошел резидент в отчете и последние месторождения, открытые в СССР. О крупном месторождении нефти, обнаруженном год назад, у него были проверенные данные, по которым выходило, что никакого изучения региона геологами не проводилось, место точно указала внешняя разведка. По двум месторождениям алмазов ему ничего выяснить не удалось. НКВД вышел на его агентуру и практически полностью ее разгромил. Но по тем обрывочным данным, которые он собрал, можно было сказать, что экспедиции направлялись в точно указанные места. И хотя оставалось неизвестно, кто указал на эти места, но по косвенным данным получалось, что и здесь отметилась внешняя разведка. Внезапное приближение Артузова к Сталину, вывод внешней разведки из состава НКВД – все это казалось резиденту крайне подозрительным.
Также в отчете приводилась подробная стенограмма разговора резидента с наркомом иностранных дел Литвиновым. Прежде нарком всегда помогал англичанам, если мог, и в непринужденной беседе легко делился секретными сведениями, представляющими интерес для Интеллидженс сервис. В этот раз он искусно наводил тень на плетень, смеялся над предположениями резидента и откровенно врал, объясняя происшедшее самыми тривиальными причинами.
Реформа в армии давно планировалась, СССР провозгласил, что будет проводить миролюбивую политику, войска особого назначения – простое развитие идеи десантных войск, месторождения – пришли Сталину письма от промысловиков, вот и направили поисковые партии по указанным местам. Все, дескать, имеет простую и понятную причину, а искать черную кошку в темной комнате можно очень долго, особенно если ее там нет. В результате разговора был сделан вывод, что Литвинов самостоятельно ищет этот новый источник информации и центр влияния на Сталина ввиду его несомненной ценности и ничем не поможет в этом вопросе.
В конце отчета резидент неожиданно коснулся слухов, которые ходили по столице. Кроме традиционных: о близком конце света, голоде, неурожае, скором начале войны с поляками – появились в столице две новые и, с точки зрения резидента, весьма интересные темы для разговоров. Первый слух гласил, что советские ученые разработали лекарство от всех болезней и уже лечат им кремлевское начальство, второй – что Сталину пишет письма великая прорицательница. А напророчила она, конечно, близкий конец света, голод, неурожай и скорое начало войны с поляками. К сожалению, сетовал резидент, у него нет в настоящий момент достаточных сил и средств, чтобы досконально проверить слухи, касающиеся писем и лекарств, но они согласуются с теми обрывочными данными, которые он смог самостоятельно раздобыть, и, несомненно, имеют под собой реальную основу. В конце отчета резидент вспомнил историю Григория Распутина, появившегося перед Первой мировой войной, и туманно намекнул: история любит повторяться и, возможно, в настоящий момент имеет место аналогичная ситуация. Резидент попросил разрешения задействовать для изучения последних двух вопросов свои знакомства в Коминтерне, предупредив, что это может стоить немалых денег.
«Придется менять… а менять не на кого… проклятая страна, Арчибальд подавал такие надежды! – устало подумал адмирал. Другого выхода у него не было. Если резидент начинает пересказывать базарные сплетни в качестве доказательств своих фантастических идей и просит денег, чтобы нанять жуликов, значит, пришла пора поменять обстановку. – Менять не на кого… отзову я его на месяц в Англию, пусть отдохнет, побеседуем с глазу на глаз, тогда будем принимать решение». Адмирал удовлетворенно вздохнул и спрятал отчет в сейф.
Потерять такую агентурную сеть – это был тяжелый удар. Вал репрессий, поднявшийся в СССР, агентам пережить удавалось редко. По сообщениям Арчибальда, НКВД особо поощрял людей, раздобывших вещественные доказательства сотрудничества подозреваемых с иностранными разведками, поэтому, когда натыкались на реальный случай, цеплялись мертвой хваткой и жали до тех пор, пока не выжимали все, что можно. Такие случаи обычно доводились до суда, по непроверенным данным только расстрельных приговоров было вынесено в тридцать шестом больше сорока тысяч. Число сосланных в лагеря или на спецпоселения достигало сотен тысяч. Как ни странно, репрессии получили широкую поддержку у населения, видимо, потому, что коснулись в первую очередь руководящих кадров, людей, получивших должности после революции. Часть из них была откровенно слабыми руководителями и беззастенчиво злоупотребляла служебным положением. Причем действительно хороших руководителей не трогали, но если ты не попадал в этот разряд (ведь большинство людей показывают средние способности и средние результаты), то в лучшем случае отправлялся на пять лет осваивать новые земли северных областей Казахской ССР.
Адмирал тяжело вздохнул, дни, когда половина руководства СССР, РККА и НКВД были английскими или германскими шпионами, а то и работали на обе разведки сразу, подошли к концу.
Нарком иностранных дел Литвинов перебирал в уме кандидатов на очень ответственное и сложное задание, которое у него возникло, и с досадой думал, что еще год назад никаких затруднений с кадрами не возникло бы. Но после того как Ежов перестрелял больше четырех тысяч и отправил в лагеря и спецпоселения еще тысяч двадцать бывших работников НКВД, найти достойную кандидатуру было затруднительно.
Фактов в копилке у наркома было значительно больше, чем у помощника атташе, который, скорее всего, являлся резидентом Интеллидженс сервис в СССР. Наркома мало удивили перемены в РККА – когда обнаруживают заговор в вооруженных силах, можно ждать и не таких изменений. Но вот разительное изменение интереса Сталина к внешней политике не могло не броситься ему в глаза. Внешне все шло как прежде. На заседаниях Совнаркома Литвинов, как обычно, выступал первым, потом все долго обсуждали международную обстановку, но наркома не покидало чувство, что Сталина происходящее совершенно не интересует и он знает его наперед.
Обращать внимание на это нарком стал после выборов в Испании. Литвинов хорошо запомнил, когда Сталин впервые задал ему вопрос: какие шансы у левых выиграть эти выборы. Это было летом тридцать пятого, за полгода до событий. После этого вождь еще несколько раз интересовался, не поменялась ли обстановка. Последний раз в конце ноября прошлого года он долго расспрашивал посла в Испании, о чем тот сразу доложил наркому. Это практически совпало по времени с памятным заседанием Совнаркома, на котором утверждался бюджетный план на тысяча девятьсот тридцать шестой год, потому Литвинов так точно запомнил дату. Сталин предложил внести в план существенные изменения. Они касались начала проектных и строительных работ на новом нефтеперерабатывающем заводе, а также инфраструктуры, которую планировалось построить в течение ближайших двух лет рядом с новым нефтеносным районом. Выделялись немалые средства на закупку и строительство завода по производству тетраэтилсвинца, а также планировался ввод в строй в ближайшие три года новых мощностей по производству алюминия. При этом существенно сокращались статьи, связанные с ВМФ, дальними бомбардировщиками, сокращался выпуск танков, но была поставлена задача обеспечить имеющийся парк достаточным количеством запчастей, передвижных ремонтных мастерских, увеличить выпуск бензовозов и тягачей. Сталин особо подчеркнул приоритетное значение развития нового месторождения нефти в связи с возможным дефицитом бензина в ближайшие годы.
Когда стали известны сенсационные результаты выборов в Испании, о которых никто не мог предположить, Литвинов лично приехал к Сталину, чтобы сообщить ему последние известия. К своему удивлению, он не увидел никаких проявлений эмоций со стороны вождя, только озабоченность, которая явно читалась на лице.
– Приготовьте поздравительную телеграмму испанским товарищам от имени советского руководства. – Помолчав, Сталин через некоторое время продолжил: – Товарищ Литвинов, мы получили достоверные данные от нашей внешней разведки. Весной Гитлер займет демилитаризированную Рейнскую область. Ваша задача – выяснить, на какие действия готовы французы и англичане. От нашего имени можете сообщить, что Советский Союз присоединится к любым коллективным усилиям вплоть до военных действий. Жду вашего доклада по этому вопросу в ближайшее время.
После доклада Литвинова, в котором тот сообщил, что у англичан и французов нет такой информации, Сталин коротко сказал:
– Передайте, что состояние их разведслужб нас не интересует. Информация достоверная. Нас интересует их возможная реакция.
Сам факт того, что вождь безоговорочно доверяет данным внешней разведки, был удивителен, а то, что никто не мог понять, откуда у Сталина эти данные, оставалось необъяснимым. Совершенно спокойно Иосиф Виссарионович воспринял в дальнейшем и полное бездействие французов и англичан.
Вождь заранее предупредил новое испанское руководство о возможности военного переворота, сослался на данные внешней разведки, хотя для резидента ИНО в Испании эта информация была полной неожиданностью. Ведущиеся в настоящее время переговоры Японии и Германии вызвали вместо озабоченности насмешливую улыбку. Литвинову казалось, что Сталин уже знает, чем они закончатся. Все это не могло не тревожить.
Кроме внезапного интереса к укрепрайонам на западных границах СССР характерным и показательным было резкое изменение отношения вождя к Поликарпову, которое долго обсуждалось в кремлевских коридорах. Литвинов хорошо знал – Сталин недолюбливает Поликарпова, впрочем, не он один. Тот был грубоватый, несдержанный, неважный администратор, не мог держать коллектив в узде. С Поликарповым было нелегко, и должны были появиться серьезные причины, чтобы Сталин в начале тридцать шестого года вдруг занялся налаживанием работы данного КБ. Вплоть до того, что договорился с Поликарповым – все хозяйственные вопросы, распределение работ и их контроль возьмет на себя другой человек, а Поликарпов сконцентрируется на конструкторской работе.
Ванникову поручили подобрать для КБ толкового администратора, а КБ предписывалось в течение тридцать шестого года довести проект И-17 до стадии испытательных полетов, а в течение тридцать седьмого начать их серийный выпуск и наметить план модернизации части имеющегося парка И-16.
Эти и множество других фактов убедили Литвинова, что у Сталина появился серьезный источник информации, пользующийся его доверием, который независимо информирует его по международным событиям и, по-видимому, предсказывает войну после тридцать девятого года. Нужно было познакомиться с этим источником, а дальше решать, можно ли его использовать или как минимум привести ситуацию к управляемой – эта задача стояла перед наркомом и требовала немедленного решения. Он знал, где нужно искать. Вся новая информация, часто неожиданная, приходила из ведомства Артузова. Это было тем более странно, что деятельность ИНО полностью контролировалась Литвиновым. Не только потому, что резиденты разведки, как правило, были сотрудниками посольства. Агенты ИНО оказывались под контролем Литвинова через Коминтерн, с которым у него были отличные отношения. Большинство внешних агентов являлись одновременно агентами Коминтерна и полностью дублировали полученную информацию. Все вроде шло как всегда, но сведения откуда-то приходили к Артузову, и не простые сведения, а вот откуда они брались, в этом был вопрос. И еще одна информация дошла до его ушей. Один из уже бывших сотрудников секретариата вождя разболтал, выпив лишку, что у Сталина есть свои глубоко законспирированные секретные агенты, которые пишут прямо ему, и эти письма работникам секретариата запрещается читать. Но он одно из них читал, в нем писалось еще весной, что в Испании на выборах победит блок левых партий.
К сожалению, состав секретариата почти полностью сменился, но нарком сумел узнать, что в прошлом году вождь получил несколько писем за подписью «Ольга», которые проверялись, как все, на наличие ядов и взрывчатых веществ, а после этого попадали прямо на стол вождю. Читать их категорически запрещалось.
Это было немного, но это было кое-что. Теперь он хотел задействовать специалиста, который сможет найти агента «Ольга», связанного с ИНО, возможно, напрямую с Артузовым, и поставляющего важные сведения Сталину, пользуясь при этом его полным доверием, что было весьма нехарактерно и удивительно. А дальше… дальше Литвинов решил смотреть по обстоятельствам.
Оля собиралась несколько ближайших дней провести в Москве. На носу были очередные экзамены, и хотя она уже несколько раз задумывалась, стоит ли заканчивать университет, но мужественно отгоняла малодушные мысли и грызла дальше гранит науки. Этим летом Оля уже сдала экзамены за первый и второй курсы и в ближайший месяц планировала сдать все экзамены зимней сессии третьего и четвертого курса, а через год, если получится, все, что останется, и защитить диплом.
За прошедшее время удалось в основном воплотить в жизнь все задуманное. Химики научились штамповать гетинаксовые пластинки, нашли рецепт фоторезиста, который был открыт, как оказалось, еще в начале столетия. Это составило основу технологии фотографического монтажа, такое название совместно с Лосевым они дали новой методике изготовления радиоприборов. Оля предлагала назвать это технологией печатных плат, но согласилась с предложением шефа.
С внедрением было и просто, и непросто. Помогла новая радиостанция, приведшая военных в восторг. Их с Лосевым назначили консультантами по внедрению новейшей технологии с неограниченными полномочиями на номерной завод в Москве, паявший радиостанции для армии. Директор давал показания в НКВД, пытался объяснить, почему он выпускал негодные радиостанции, которые теперь пойдут в разборку. Военные потребовали все без исключения аппараты заменить новыми.
Консультантам пришлось временно взять на себя директорские обязанности. Они отобрали десяток самых толковых сотрудников, которых Лосев начал обучать проектировать радиостанции по новой технологии, а Оля взяла себе еще пятерых самых нудных и дотошных. Остальных освободили от занимаемых должностей, оставив только разнорабочих, с которыми начали устанавливать оборудование по штамповке гетинаксовых пластин, изготовлению штамповочных форм согласно схеме (так, чтобы гетинаксовая пластинка получалась с готовыми дырками в нужных местах) и остальное оборудование для изготовления на пластинке проводящих дорожек. Отобранных сотрудников Ольга распределила по технологическим процессам и заставила подробно описывать каждую операцию, вплоть до того, где что должно лежать. Затем Оля набрала два десятка девочек, усадила их за длинный стол на пронумерованные места. Возле каждого места лежала схема с двумя, реже с тремя отмеченными элементами, которые работница должна была вставить на свое место в готовой пластинке с нанесенными проводящими дорожками, переходящей из рук в руки. Затем две самые толковые работницы, способные заметить ошибку, проверяли собранную конструкцию, контролируя друг друга, и лишь после этого плата отправлялась на пайку и на проверочный стенд.
Со смежниками тоже не возникало проблем. Рассылая им чертежи новых внешних коробок для радиостанций и технические требования на элементы питания, Оля по секрету рассказывала, как Олег Владимирович руководит перестройкой завода, что нарком дал ему полномочия вмешиваться в работу смежников, если она будет требовать улучшений. Впрочем, все знали, что работа по организации выпуска новых радиостанций находится на контроле Кремля, а нерадивые руководители в последнее время часто меняют профессию и пробуют проявить себя в качестве колхозников, осваивая целину Северного Казахстана.
Но, конечно, не все было так розово. Военные требовали выполнения плана и не хотели понимать, что выпуск новых изделий невозможно наладить за одну ночь. Оля никак не могла понять, то ли этот завод отобрали у Главэкспрома, то ли военным было просто побоку гражданское руководство, но вели они себя как полные хозяева. Ей грозили всевозможными карами, один раз дошло до того, что пришлось звонить Артузову, когда на завод явился новоназначенный директор, стал размахивать бумагами и качать права. Пришлось побеседовать с Тимошенко, и она с грустью подумала: «Ворошилов бы понял быстрее. Поменяли по моему совету шило на мыло».
– Товарищ Тимошенко, повторяю: еще полтора месяца завод ничего выпускать не будет, зато потом начнет выпускать изделий в четыре раза больше прежнего плана. Если вы возьмете карандаш и посчитаете, к концу года получите два годовых плана. Для этого нужно одно – дать нам спокойно поработать шесть недель.
– …
– Нет.
– …
– Нас направили на этот завод лично по поручению товарища Сталина и по просьбам военных товарищей, желающих скорейшим образом наладить выпуск новых изделий. Можете на нас жаловаться, но будет так, как я сказала.
– …
– Мы уберемся с этого завода, когда получим распоряжения от нашего начальства, но не раньше, чем доведем начатое дело до конца. Потом можете отдавать нас под трибунал. Для этого придется призвать нас на действительную службу. Я давно об этом мечтаю. С детства обожаю военных. А наркомы обороны вызывают у меня такой восторг, на ногах устоять не могу.
– …
– Приезжайте с личной проверкой. Обещаю, увидите такое, чего раньше никогда не видели. Но через шесть недель, не раньше. Мы все будем готовиться к событию.
– …
– Своя рука владыка. Поменяйте в планах старые цифры на те, что я назвала. Еще раз повторяю: перед тем как ввязываться в это дело, мы всех предупреждали – три месяца завод выпускать продукцию не будет. Все об этом знали, и товарищ Сталин тоже. Я удивляюсь, что для вас это новость. Вам нужно улучшить коммуникативные связи в своем ведомстве.
– …
– Не хотелось мне этого говорить, но скажу. Баба ребенка девять месяцев носит, родит раньше – редко когда добром закончится. Не надо торопить. Шесть недель – это не срок для такого дела. Если у вас нет больше вопросов, ждем вас через шесть недель.
– …
– Я очень уступчивая, товарищ нарком обороны, попросите меня о чем-нибудь другом, я сразу уступлю.
После этого разговора их оставили в покое, но Сталину наверняка нажаловались. «Хорошо, когда ты в танке и тебя прикрывают, можешь наркома посылать, а что делать другим? Любое мало-мальски значимое дело нужно обговаривать через самый верх. Изменить номенклатуру, план выпуска продукции совершенно невозможно, даже если все понимают, что это необходимо. Кому нужна такая плановая экономика, когда не план для людей, а люди для плана?» – подумала она тогда.
В Ленинграде новую технологию внедрили еще на стадии разработки, Векшинский лично занимался вопросом ее дальнейшего распространения на смежных предприятиях, использующих продукцию «Светланы» и выпускающих готовые изделия. Так что за перспективы технологии фотографического монтажа переживать не приходилось. Но не будь у них поддержки Сталина и Векшинского, пришлось бы долго биться лбом о стенку. Оля не расстраивалась: «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова…»[8] Расстраиваться по этому поводу было совершенно непродуктивно.
Новые маломощные радиолампы и технология фотомонтажа хорошо дополняли друг друга. Во-первых, в связи с уменьшением размеров элементов схемы изделий легко располагались на плоскости, не выходя за рамки допустимых линейных размеров. Во-вторых, легко осуществлялся отвод избыточного тепла, так, чтобы гетинаксовая плата не перегревалась. Большим плюсом являлось то, что отрасль только начала создаваться, не имелось раскрученного маятника устоявшейся номенклатуры элементов и изделий, выпускаемых массовыми партиями. Вот тогда внедрять революционные технологии было бы и больно, и трудно.
– Много славных дел нами сделано, но главное впереди! – пропела Оля придуманные слова на мелодию марша и побежала на зарядку.
Жила она теперь в двухкомнатной квартире чуть ли не напротив проходной завода. В ней раньше квартировал бывший начальник оксидного цеха Зубов, которого все-таки выгнали, а вместо него на работу взяли толкового выпускника МГУ. В помощники ему определили Сергея Столетова, с которым Оля делила жилплощадь, живя то ли в гражданском браке, то ли что-то вроде этого. О том, что она вдруг стала старше на три года и получила вместо паспорта удостоверение лейтенанта НКВД, знал только завкадрами, но никому об этом не рассказывал. Не положено. А большинство и раньше не догадывалось о ее возрасте, все пребывали в уверенности, что ей восемнадцать.
Сережа, работник НКВД младшего начсостава и ее телохранитель, был высокий, кудрявый, не шибко умный, но и не глупый, жизнерадостный балагур и бабник, видимо, в прошлой жизни – павлин или петух, что в общем-то одно и то же. В своей людской ипостаси он мало чем отличался от тотемного зверя. Где его нашел Артузов и почему выбор пал на него, оставалось для Оли полной загадкой. Вначале она не могла спокойно смотреть, как Сергей любовно и неторопливо выглаживал стрелки на своих брюках, расчесывал кудри перед зеркалом, а потом привыкла и начала ценить его за легкость характера и безудержный оптимизм. Девки в цеху просто млели от нового замначальника и злобно поглядывали на Олю, захомутавшую такого красавца. Впрочем, Сережа, как мог, старался поднять им настроение, и у него это часто получалось. Но, надо отдать ему должное, порядок среди своих куриц держал железный. Отсутствие специальных знаний ему компенсировала Ольга, курировавшая цех своего «мужа».
«Вот так они и жили… – подумала она. – Только у нас с Сережей все наоборот». Иногда они спали вместе, но чаще раздельно. Большая часть времени прошла мирно, Оля не реагировала на его многочисленные романы, лишь иронически думала: на кой сдался такой телохранитель, который только и думает, как бы оставить охраняемый объект и заняться более приятными вещами.
Дважды за их совместную жизнь Сергей сумел вывести ее из себя. Первый раз – когда пьяный приперся домой с двумя девками под ручку. Ближе всего стояла кочерга. Пытаясь не искалечить девок и бить только по мягким частям, она легко обратила их в паническое бегство, а ржущего от этой сцены Сережу привела в себя быстрым и точным тычком в промежность. Ржать он перестал, но начал сдавленным голосом материться. Когда Сергей через несколько минут, едва передвигая ногами, зашел в дом, он был почти трезвым и очень злым.
– Ты что, стерва, творишь? Мне ж еще детей заводить нужно! Ты что, дура, не могла мне по голове кочергой дать? – Голос у Сергея уже полностью восстановился. Он направился к ней неуверенной походкой, со сжатыми кулаками и явным желанием надавать по роже.
– Можно и по голове, – спокойно заявила Оля. В стремительном, неуловимом движении ее рука с кочергой нанесла укол, как в фехтовании, и ударила его под нос, в верхнюю губу. Из глаз полились слезы, а изо рта – кровь. Острая боль размыла окружающее, и только холодный, спокойный голос Ольги доносился до сознания. – Угомонись, Сергей, а то я тебя или убью, или покалечу, как получится. И мне ничего за это не будет.
– Стерва ты, Олька, не жизнь с тобой, а каторга сплошная, вот где ты у меня уже сидишь, жаба холодная, иногда так хочется тебя прибить, еле сдерживаюсь. Ты ж не баба, ты бог знает что. С тобой же в койку лечь невозможно, ты ж не спишь с мужиком, ты воюешь. Ты пока его до полусмерти не ухайдокаешь, не успокоишься никогда. Холодно с тобой, как в могиле… завтра Артуру заявление подам, пусть хоть на Дальний Восток посылает… лишь бы тебя не видеть.
– Иди спать, Сережа, я тебе второе одеяло принесу, согреешься.
– Стерва – она стерва и есть… второе одеяло принесет… ты тут душу перед ней выматываешь…
– Держи ее при себе, Сереженька, мне и без нее жить тяжело, а еще твои сопли вытирать… извини, сил нет.
– Пошла на фиг…
– И тебе спокойной ночи.
Вторая серьезная размолвка у них случилась после того, как Артузов порылся в ее короткой биографии и начал выяснять подробности.
– Оленька, расскажите поподробней, что за история приключилась после вашего выхода с больницы.
– Да не о чем рассказывать, Артур Христианович. Ростик, дружок мой бывший, вместе с Толиком Рамой решили барыгу ограбить, ну и не поделили чего-то. Пацаны рассказывали, Ростик подрезал Толика и убежал. Поселковые мстили, начали нашу компанию давить, так что и мне пришлось в бега податься. Вот и вся история.
– Удачно как все вышло, правда, Оля?
– Не пойму, о чем это вы…
– Оленька, ну что вы дурочку из себя строите, не получается из вас дурочка! Расскажите лучше, как вам удалось это дело провернуть и дружков своих так удачно ликвидировать?
– Артур Христианович, вам книги писать, столько фантазии! Если бы вы Толика Раму живым видели, вас бы они быстро оставили. Представьте себе гориллу, только значительно дурнее и злее, а теперь попробуйте ее убить, мне интересно, что у вас получится.
– Ну тех-то ладно, хоть не жалко, а директора своего вы зачем убили?
– Это вы мне должны сказать, Артур Христианович. Я в книге по криминалистике читала: самое главное, что должен сделать следователь, – найти мотив преступления. А если мотива нет, то и суда нет. Впрочем, не лучше ли нам поменять тему, и вы, и я прекрасно знаем, что убил директора его двоюродный брат-троцкист, когда тот хотел доложить о нем соответствующим органам. Насколько мне известно из рассказа моей одноклассницы, его уже осудили и расстреляли.
– Не доверяете вы никому, Оля, а психолог ясно сказал: для того чтоб понять, что у вас в голове, нужно все блоки удалить из сознания, – задумчиво разглядывая ее, сообщил Артузов.
– Так что ж он не удалил, великий психолог? Полчаса у меня перед глазами медальоном шатал, так и не усыпил.
– Такая вы у нас особенная, ничего вас не берет…
– Артур Христианович, поверьте, меня мучит больше всего, что я уже несколько месяцев не могу ничего нового рассказать руководству страны. И вроде крутится что-то в голове, не все я еще выудила, а ничего толком понять не могу. Так что к тому, что уже написала и рассказала, мне добавить пока нечего.
– Никто вас не торопит, Оля, хотя вы сами написали, что САСШ начнут разрабатывать урановую бомбу в сороковом году…
– Артур Христианович, это уже только от вас зависит, чтобы исследования в ненужном для СССР направлении начались как можно позже и не зашли слишком далеко. Все научные работы на начальном этапе будут открытыми, результаты станут печататься в научных журналах. Достаточно отслеживать публикации на определенную тему и менять направление исследований того или иного ученого. Самых молодых и умных приглашайте на работу к нам.
– Это легко сказать, но трудно сделать. Как вы, наверное, понимаете, никто ждать не намерен. Принято решение начинать подготовительные работы. Поэтому перед вами поставлена задача: предоставить максимально возможную информацию по этой теме.
– Артур Христианович, я еще раз убедительно прошу донести до руководства страны мою мысль. Стоимость разработки такого оружия – астрономическая, поэтому работы нужно вести с умом и не спеша, чтобы не надорваться. То, что мне удалось осознать и описать, самые общие указания, которые задают лишь основное направление работ. Трудностей будет очень много. Поэтому экономически намного выгодней идти вторым номером. Рано или поздно американцы начнут проект урановой бомбы и выделят на это колоссальные средства. Используя их опыт, не повторяя их ошибок, мы пройдем тот же путь, потратив в пять раз меньше средств на выполнение программы. А самое главное, никому не дадим сигнала начинать такие разработки. Работы подобного масштаба невозможно скрыть. Поэтому для начала достаточно освоить технологию подземной добычи урана, которую я схематически изложила, подготовить инфраструктуру, завод по производству серной кислоты…
Читать бесплатно другие книги:
