Нефтяной фронт Байбаков Николай
К моим читателям
На протяжении истории человечества отдельные годы были связаны с событиями исключительной важности. К ним, вне всякого сомнения, относятся тяжелые для нашего народа годы Великой Отечественной войны, которая в мае 1945 года завершилась полным крушением гитлеровских планов.
Время летит быстро – недавно наш народ уже отметил 60-ю годовщину Великой Победы.
В годы войны и особенно в послевоенные годы было написано немало прекрасных книг о героической Красной Армии, ее выдающихся полководцах, трудовых подвигах тружеников тыла. Это тот золотой фонд литературы, который навсегда сохранит для будущих поколений память о величии нашего народа.
Я лично до сих пор продолжаю перечитывать эти книги и каждый раз испытываю большое волнение за судьбу нашей многонациональной страны.
Особая роль в достижении нашей Великой Победы принадлежит работникам нефтяной промышленности, без самоотверженного труда которых невозможно было бы победить во Второй мировой войне, не случайно названной «войной моторов».
Как одному из активных участников тех далеких событий, мне хотелось бы поделиться своими воспоминаниями и мыслями с новыми поколениями наших прекрасных тружеников – нефтяников и газовиков.
Поэтому предлагаю Вашему вниманию свою книгу воспоминаний о героическом труде наших нефтяников в годы войны, когда в кратчайшие сроки было восстановлено разрушенное нефтяное хозяйство и создана мощная база для последующего бурного развития нефтяной и газовой промышленности.
Как увидят читатели, даже в самые тяжелые дни войны, когда враг захватил ряд важных нефтедобывающих районов страны или находился на подступах к ним, благодаря небывалой воле к победе и устремленности в будущее, страна нашла в себе силы для открытия и освоения новых нефтяных месторождений, создав знаменитое Второе Баку в глубоком тылу И это было совершено в самые короткие сроки.
Я хотел бы пожелать новым поколениям нефтяников и газовиков таких же великих свершений в их жизни.
Считаю, что такое пожелание особенно необходимо в наши дни. К великому огорчению старших поколений нефтяников достигнутый к концу 80-х годов мощный потенциал нефтяной промышленности России сократился за последние годы почти наполовину. Из-за резкого сокращения финансирования практически свертываются геолого-разведочные работы на нефть и газ. Начался опасный процесс «проедания» открытых ранее запасов нефти. Выработанностъ наиболее крупных разрабатываемых нефтяных месторождений достигла критического уровня. Резко осложнились хозяйственные и научно-технические связи нефтяных предприятий со своими партнерами из смежных отраслей. По существу, полностью прекращено финансирование работ по созданию новых мощностей и особенно в перспективной газовой промышленности.
Больно видеть развал того, чему была отдана вся жизнь…
Ноя оптимист. Надеюсь, что руководство страны примет все меры к предотвращению дальнейшего спада нашей родной нефтяной промышленности. Ведь нефть и газ кормили нас и хорошо помогали развитию производительных сил нашей страны.
Мои уважаемые читатели!
Добра Вам, крепкого здоровья, душевного удовлетворения и долгих-долгих лет активной созидательной жизни!
Н.К. Байбаков
Нефтяной фронт
Вероломное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину помимо неисчислимых бед, причиненных народу существенно задержало развитие нефтяной промышленности. Ухудшилось материально-техническое снабжение, многие квалифицированные рабочие ушли на фронт, немало заводов нефтяного машиностроения было переключено на производство боеприпасов и вооружения для фронта. В связи с уходом в армию кадровых нефтяников остро встал вопрос о пополнении производства новыми людьми и перераспределении имеющихся. И тут вновь была продемонстрирована сила патриотического духа советских людей. Юноши и девушки из колхозов и сельских районов приехали работать на нефтяные промыслы – в бригадах по добыче нефти, подземному и капитальному ремонту скважин, на тракторных базах, компрессорных и нефтеперекачивающих станциях.
В первые месяцы войны положение на фронте осложнялось с каждым днем, и Государственный Комитет Обороны принял решение о перебазировании на Восток крупных заводов, фабрик, большого количества техники. На меня было возложено руководство эвакуацией наркомата в Уфу. По каналу Москва – Волга, по Волге, Каме, реке Белой на теплоходе наркоматовские работники с семьями прибыли на место. После их размещения и обустройства я в спешном порядке вернулся в Москву, к новому делу: меня назначили уполномоченным Государственного Комитета Обороны по обеспечению фронта горючим. В течение ряда месяцев я контролировал поступление в войска горючего из Баку, Грозного, Кубани, Башкирии.
Не могу не отметить, что в первый год войны бакинцы дали стране 23,5 миллиона тонн, то есть более двух третей всей нефти страны. Это была самая большая добыча за всю историю нефтяной промышленности Азербайджана – настоящий подвиг бакинских нефтяников, совершенный в неимоверно тяжелых условиях при острой нехватке квалифицированных кадров, оборудования и технических средств.
Бакинская нефть в значительной мере способствовала успешному решению таких первостепенных народнохозяйственных задач, как развитие автомобильного и воздушного, морского и речного транспорта, механизация сельскохозяйственных работ, электрификация страны. Она сыграла большую роль в укреплении обороноспособности страны, снабжая горючим и смазочными маслами танки, бронетранспортеры, боевые самолеты – словом, всю оборонную технику.
Начавшаяся война задержала дальнейшее развитие нефтяной промышленности Азербайджана, которая находилась в исключительно тяжелых условиях в годы Великой Отечественной войны: ухудшилось материально-техническое снабжение, затруднился вывоз из Баку нефти и нефтепродуктов; многие квалифицированные рабочие ушли на фронт, другие были эвакуированы на нефтяные промыслы восточных районов; заводы нефтяного машиностроения были переключены на производство боеприпасов и вооружения для фронта. Развитие техники ограничивалось тогда лишь теми мероприятиями, которые не требовали большого количества металла и оборудования.
Тем не менее люди искали и находили выход из тяжелейших ситуаций, изобретали и придумывали, казалось, невозможное. Нефтяники на острове Артем организовали водолазные поиски и подняли со дна Каспия многое из того «старья», в котором в мирное время не нуждались. В эти трудные годы, когда трубные заводы выпускали в основном оборонную продукцию, старые трубы были отремонтированы и пущены в дело. Так, в районе Азербайджана в начале войны был разобран старый трубопровод и направлен на строительство газопровода Бугуруслан – Куйбышев, что обеспечило топливом оборонные заводы Куйбышева.
В летописи героических свершений советских людей в годы Великой Отечественной войны заметное место занимают труженики нефтяной промышленности Азербайджана. Их вклад в дело победы советских войск над немецко-фашистскими захватчиками поистине неоценим. День и ночь, нередко по нескольку суток подряд несли они фронтовую вахту на промыслах и нефтеперерабатывающих заводах. «Кровь моторов» – бакинское горючее непрерывным потоком отправлялось в действующую армию.
В первый день войны во всех районах Баку прошли митинги трудящихся. Нефтяники города брали на себя повышенные обязательства по выполнению и перевыполнению установленных заданий. По инициативе нефтяников Ленинского, Орджоникидзевского и Шаумянского районов Баку вся нефтяная промышленность Азербайджана была переведена на 12-часовой рабочий график без выходных дней и отпусков до окончания войны.
И несмотря на вынужденное свертывание буровых работ, все годы войны нефтяная промышленность Азербайджана оставалась основной базой страны, бесперебойно обеспечивающей тыл и фронт высококачественными горюче-смазочными материалами.
Горячо откликнувшись на призыв Коммунистической партии: «Все для фронта, все для победы!», бакинские нефтяники приступили к перестройке нефтяной промышленности на военный лад. В первые дни войны с нефтяных промыслов добровольно и по мобилизации ушло на фронт около половины квалифицированных рабочих, мастеров и инженеров. Взамен ушедших на фронт пришли на промыслы и нефтеперерабатывающие заводы десятки тысяч женщин, девушек, подростков и пенсионеров.
Хочется особо сказать о женщинах, трудившихся в годы войны в нефтяной промышленности. Они составляли тогда половину всех тружеников этой отрасли. Участвовали женщины и в бурении, в подземном и капитальном ремонте скважин, и в работах многих других тяжелых и сложных участков нефтяного производства. Большинство женщин в то время не имело квалификации, но они настойчиво перенимали опыт кадровых рабочих, делали все, чтобы быстрее освоить сложную технику и технологию производства. Пять крупных нефтепромыслов из восьми в тресте «Орджоникидзенефть» возглавляли женщины: Антонина Бакулина, Медина Везирова, Сугра Гайбова, Сакина Кулиева, Анна Плешко. В тресте «Лениннефть» руководила промыслом София Крючкина.
Говоря о подвигах женщин в период Великой Отечественной войны, мне хочется, как бывшему наркому нефтяной промышленности, еще раз выразить им глубокую благодарность и признательность за все, что они сделали для победы.
Созданный на девятый день войны Государственный Комитет Обороны уделял повседневное внимание нефтяной промышленности Азербайджана, обеспечению нефтепромыслов и буровых необходимыми материалами и оборудованием.
Люди искали выход из тяжелейших тупиков, изобретали и придумывали, казалось, невозможное, но так или иначе находили решение возникавших проблем и трудностей.
В первые месяцы войны гитлеровские войска оккупировали часть территории нашей страны, подошли к Москве, стали угрожать Кавказу. Государственный Комитет Обороны принял решение о перебазировании на Восток крупных заводов, предприятий, всей техники.
Особо остро стоял вопрос о нефтяной промышленности. Нам было поручено демонтировать и эвакуировать нефтепромысловое и нефтеперерабатывающее оборудование с Северного Кавказа и Баку, а в случае необходимости вывести его из строя. С болью в сердце выполняли нефтяники это задание. Оборудование промыслов и заводов Кубани, Грозного и Дагестана эвакуировали на Восток, большинство скважин и установок было ликвидировано. Оккупанты просчитались. За время пребывания на Кубани они не получили нефти, а к Грозному и Баку фашистские полчища не подпустила Красная Армия.
В ЦК и Бакинском горкоме Компартии Азербайджана были заблаговременно подготовлены меры по ликвидации промыслов и восстановительным работам на случай воздушных бомбардировок или военной оккупации Баку. Для осуществления этих мероприятий была образована Центральная комиссия под председательством начальника Азнефтекомбината М.А. Евсеенко, на каждом промысле – оперативные штабы, в цехах и на участках – объектовые комиссии. Оперативные ликвидационные группы и объектовые комиссии тщательно продумали мероприятия по выводу скважин и технологических установок из строя. Так, например, скважины решено было перекрывать обрывом труб с набросом сверху готовых болванок. Была установлена и строгая очередность вывода из строя отдельных категорий скважин. Все особо богатые скважины планировалось выводить из строя в последнюю очередь, чтобы до последней минуты брать из них нефть.В ноябре 1941 года армии Южного фронта провели севернее Ростова-на-Дону успешную операцию по разгрому немецко-фашистских войск. Это вызвало огромный трудовой подъема, в том числе и на предприятиях нефтяной промышленности: добыча нефти, выработка нефтепродуктов были максимально увеличены.
В конце первого года войны, когда шла героическая битва под Москвой, бакинские нефтяники писали защитникам столицы: «Мы клянемся бороться за нефть так, как сражаются на фронте героические защитники Москвы». Разгром немцев под Москвой в декабре 1941 года имел исключительное значение для всего хода войны.
Потерпев поражение в Центральном районе после краха под Москвой, немецкие армии развернули в первой половине 1942 года наступление на юге, сосредоточив на этом направлении огромное количество войск и техники. Гитлеровцы стремились к Волге и Кавказу. В новый план фюрера входило форсировать в районе Сталинграда Волгу и перерезать эту важнейшую коммуникацию, игравшую особую роль в вывозе продукции бакинской и грозненской нефтяной промышленности. В июле 1942 года гитлеровские армии вышли к нижнему Дону, им было приказано захватить нефтяные промыслы Северного Кавказа, Грозного, а затем Баку. Ожесточенные бои развернулись на Майкопском направлении. В эти трудные дни «Правда» писала: «…В предгорьях Кавказа идут невиданные по своим масштабам и ожесточенности бои. Над Советской Россией нависла серьезнейшая опасность. Враг захватил важные районы нашей страны. Он хочет лишить нас хлеба, нефти. Он поставил перед собой задачу – отрезать от нашей страны Советский Юг…»
В течение 150 дней и ночей с августа 1942 по январь 1943 года вдоль всего Главного Кавказского хребта – от Эльбруса до Новороссийска – шли напряженные бои. Гитлеровцы упорно стремились к богатствам Юга нашей страны, к кавказской нефти. 1 июля 1942 года на совещании штабов группы армий «Юг» Гитлер заявил: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной». Немецкие стратеги разработали план покорения Кавказа и захвата его богатств. В обозе своих войск немецкие генералы везли будущего «рейхскомиссара Кавказа» некоего Шикенданца.
И когда в начале августа 1942 года немцы во второй раз заняли Ростов, создалась реальная угроза оккупации нефтедобывающих районов Северного Кавказа. Операция гитлеровцев по захвату этих советских территорий носила кодовое название «Эдельвейс». Однако лирикой здесь и не пахло. Это был оголтелый фашистский цинизм – назвать именем нежного альпийского цветка военные действия по захвату нефтяных промыслов Кавказа, его продовольственных ресурсов. В то время Риббентроп оптимистично заявлял: «Когда у русских запасы нефти истощатся, Россия будет поставлена на колени».
Были перерезаны основные железнодорожные магистрали и прямые водные пути, по которым доставлялись нефть и нефтепродукты из Баку к фронту и промышленным центрам. Баку-Батумский нефтепровод демонтировали, а Красноводский порт был слабо подготовлен к приему большого объема нефтепродуктов, оборудования, грузов, а также и людей. Враг прорывался к бакинской нефти, он находился у ворот Кавказа. Баку – главная нефтяная база страны – оказался в тяжелом положении. Добываемую нефть некуда было девать. Все металлические резервуары и земляные амбары были переполнены. Пришлось приостановить бурение новых скважин, законсервировать действующие. Но стране нужен был бензин во все возрастающих количествах, нужда в нем – отчаянная! Но как быть с остатками? Это ведь тоже ценнейшее сырье, затраченные средства, труд! И вот вносится невероятное с точки зрения технологии разработки нефтяных месторождений предложение: нефть добывать, гнать ее по трубопроводу на нефтеперегонные заводы в «Черный город»; снимать там верхушку (бензин), а остаток отправлять обратно и закачивать его в пласт.
Да, предложение это, надо прямо сказать, отдавало фантастикой. Но, реально оценив смелость этого единственно возможного в той экстремальной ситуации предложения, я полностью поддержал его и санкционировал.
Для этой цели была выделена специальная скважина и через нее закачали для хранения непосредственно в нефтяном пласте около полумиллиона тонн отбензиненной нефти. Надо сказать, что эту нефть полностью вторично добыли, правда, уже после войны…
Наше командование знало о том, что за несколько дней до начала войны Геринг, имевший неограниченные полномочия в области «максимального использования обнаруженных запасов и экономических мощностей для нужд Германии», утвердил документ с шифрованным названием «Зеленая папка». В нем, в частности, отмечалось: «…необходимо принять все меры к немедленному использованию оккупированных областей в интересах Германии. Получать для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель кампании».
Проблема горючего для Германии действительно являлась острейшей. На начало войны немцы производили примерно 8–9 миллионов тонн бензина и дизельного топлива, в основном из угля, методом гидрогенизации его под высоким давлением. Своей нефти у них практически не было. Вот почему нацисты возлагали большие надежды на быстрый захват нефтяных промыслов Кавказа и Закавказья, где перед войной получали более 80 процентов добывавшейся в нашей стране нефти.
В один из тех жарких июльских дней меня вызвал в Кремль Сталин. Взглянул спокойно и тихим, почти будничным голосом проговорил:
– Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. Имейте в виду, если это случится, то будет очень плохо для нас. Поэтому я вас предупреждаю, если вы оставите хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. Но, если вы уничтожите промыслы, а немец не придет и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем.
Набравшись смелости, я спросил:
– Товарищ Сталин, а какая альтернатива?
– Вы молодой человек… У вас есть? – Сталин при этом показал пальцем на висок. – Летите и с Буденным решайте этот вопрос на месте.
Семен Михайлович Буденный командовал в то время Южным фронтом.
На другой день в Государственном Комитете Обороны состоялся разговор о срочном формировании группы специалистов, направляемых на Северный Кавказ для проведения особых работ на нефтяных промыслах Краснодарского края.
Мне был задан такой вопрос:
– Нельзя ли сделать так, чтобы в случае, если немцы захватят промыслы, они не смогли быстро наладить добычу нефти, а мы, вернувшись в районы промыслов, быстро бы их восстановили?…
– Таких способов нет, – ответил я. – Есть только один выход: если обстановка окажется сложной, постараемся демонтировать и отправить в восточные районы все ценное оборудование. Нефть будем добывать до последней возможности, но при крайних обстоятельствах промыслы уничтожим.
В Государственном Комитете Обороны согласились с моим мнением, и мы стали оперативно формировать группу опытных инженеров-нефтяников и специалистов взрывного дела Наркомата внутренних дел СССР. В ее состав вошли нефтяники Н.С. Тимофеев, A.A. Минин, Я.В. Лаврентьев, Ю.Н. Боксерман, Н.В. Анисимов, С.С. Апряткин, Б.М. Славин, A.A. Масленников, а также работники Наркомата внутренних дел.
Специальным самолетом наша группа вылетела через Куйбышев в Краснодар, так как по обычной (прямой) трассе добираться было уже опасно. В Краснодар прилетели жарким июльским днем. Здесь ничто еще не напоминало о войне – все было спокойно, кругом много цветов, и невольно закралось сомнение: не слишком ли рано прилетели сюда? Но мысли эти довольно скоро развеялись.
В первый же день на заседании бюро крайкома партии я сообщил о решении, принятом Государственным Комитетом Обороны. По напряженным, как-то сразу осунувшимся лицам большинства членов бюро я понял, что прибыл своевременно: увидел, как тяжело людям, столько сил и энергии вложившим в создание и развитие нефтяной промышленности края, смириться с мыслью о необходимости подготовки к демонтажу оборудования предприятий и, может быть, даже к уничтожению скважин. Каждый сознавал: фронт приближается. После заседания в крайкоме партии члены группы разъехались по нефтяным районам, а в Краснодаре был создан штаб, который днем и ночью поддерживал связь с руководством промыслов и командованием Северо-Кавказского фронта.
В воспоминаниях генерал-лейтенанта А.Д. Бесчастнова, опубликованных в 1981 году в журнале «Новый мир», достаточно полно описан этот период Великой Отечественной войны. Бесчастнов в то время руководил оперативным отделом НКВД, обеспечивавшим безопасность промышленных предприятий Краснодарского края, а также возглавлял созданный в связи с обострившимся положением на фронте упомянутый штаб по спецмероприятиям.
Краснодарский нефтяной комбинат в то время возглавлял Семен Семенович Апряткин – человек удивительной цельности, энергии, воли. Он, как и другие работники комбината, немедленно включился в работу, хотя переживал, пожалуй, больше всех. Ему-то было лучше известно, что предстоит делать на промыслах и заводах. Теплилась надежда: может, не допустят немцев на Северный Кавказ? Работал он самоотверженно, не давая покоя ни себе, ни другим.
При этом хочу добавить, что, когда пришлось оставить Кубань, С.С. Апряткин очень много сделал для фронта, для развития добычи нефти. Но особенно проявился его талант руководителя на посту первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС, где ему пришлось заниматься не только вопросами нефти, но и всеми вопросами жизни партийной организации автономной республики.
На Северном Кавказе стояла задача – законсервировать эксплуатационные скважины нефтепромыслов, не дать врагу ни капли советской нефти. Предварительно была проделана большая подготовительная работа вплоть до научных исследований: возможен ли вывод из строя скважин, гарантирующий их восстановление впоследствии. В районе станиц Апшеронской и Хадыженской, то есть в основных нефтяных районах Краснодарского края, были проведены экспериментальные работы по выводу из строя нефтяных скважин при различных способах их эксплуатации. Разработаны и были утверждены специальные инструкции по уничтожению скважин, насосных и электрических станций, а также других промышленных объектов.
Вот как описывает эти события активный их участник А.Д. Бесчастнов:
«В тесном контакте с нами работала в Краснодаре группа Николая Константиновича Байбакова, заместителя наркома нефтяной промышленности. Она разрабатывала технологию вывода из строя нефтепромыслов и методы долговременной консервации скважин. Проводились эксперименты, потом это воплощалось в реальных условиях. Забегая вперед, скажу, что немцам так и не удалось за время оккупации пустить в эксплуатацию ни одной нефтяной скважины, а стало быть, и получить для своих нужд ни литра кубанской нефти, хотя этим и занимались прибывшие из рейха специалисты по нефтедобыче».
На промыслах Краснодарского края мы разрабатывали технологию вывода из строя и методы долговременной консервации скважин. Работали, не считаясь со временем, не давали покоя ни себе, ни другим.
Было известно, что на острове Борнео перед оккупацией его японцами в 1941 году в аналогичной обстановке уничтожались нефтяные промыслы – скважины забили металлом и бумажными мешками с цементом.
Меркулов, заместитель Берии, привез в Краснодар тех самых английских специалистов, которые занимались уничтожением скважин на острове Борнео, для передачи опыта. Англичане утверждали, что на Северном Кавказе законсервированные по их методу скважины восстановить будет невозможно.
– Ну давайте посмотрим, что и как… – согласился я.
По моему указанию было проведено испытание этого метода в экспериментальной скважине. Через день мы подняли обсадную колонну, разрезали ее нижнюю часть и увидели, что металл не скреплен цементом. Мешки не разорвались при падении – в этом была суть ошибки.
Английские специалисты пришли в ужас. Проведенный нами эксперимент убедил их, что данный метод непригоден, а законсервированные таким образом скважины можно легко восстановить и получать нефть. Наши же специалисты разработали по-настоящему радикальный способ ликвидации скважин, который полностью себя оправдал.
Почти за полугодовой период оккупации нефтяных промыслов Краснодарского края немцы не смогли восстановить ни одной скважины. Но и нам – после освобождения промыслов от фашистских войск – тоже не удалось их восстановить. Пришлось бурить новые.
Памятуя, что все подобные мероприятия следует проводить только с разрешения штаба Южного фронта, которому мы бы непосредственно подчинены, я вылетел на небольшом самолете У-2 в Армавир. Там, как мне сообщили, находился штаб командующего Южным фронтом С.М. Буденного, после того как был оставлен Ростов.С высоты развернулась страшная панорама отступления наших войск. Внизу пылали хутора и станицы, армейские части отходили где колоннами, где разрозненными группами. На задымленной земле рвались снаряды, стояла брошенная техника. Над Армавиром я с тревогой глянул вниз: «На аэродроме – танкетки! Немецкие танкетки!» А пилот тем временем шел на посадку.
– Что ты делаешь?! – закричал я, не слыша своего голоса в треске мотора. – Поднимайся! Немцы!
– Нет! – пилот обернулся, покачал головой: – Это наши!
Но я-то видел в бинокль на боковинах танкеток белые кресты, а потому выхватил наган и приставил его к затылку пилота.
– Ах, мать честная! – закричал я не своим голосом – Если сядешь – застрелю!
Пилот сдрейфил и, набрав высоту, взял курс на Краснодар.
– Что же ты делал, сукин сын? – спросил я его на аэродроме.
– Товарищ Байбаков! – признался пилот. – Моя жена и дочь в Армавире.
Пилота хотели тут же расстрелять, но я вмешался – и его отправили на фронт, в штрафной батальон.
Штаб фронта я отыскал в станице Белореченской. Там и встретился с Буденным. Семен Михайлович в подштанниках и нательной рубашке отдыхал на завалинке. В довоенное время мы с ним уже встречались, когда он был заместителем наркома по сельскому хозяйству, – решали вопросы обеспечения вверенной ему отрасли нефтепродуктами. Между нами установились хорошие отношения. Он был приятным человеком.
– Семен Михайлович, давайте команду на уничтожение промыслов.
– Коля, не торопись. Моя кавалерия остановила танки.
Когда мы направились к двухэтажному дому, кавалеристы, стоявшие у плетня кучкой, возбужденно переговаривались…
– Она вертится, проклятая, а я ее горючкой и, шарахнул. Они, как крысы, повыскакивали.
– А я их шашкой достал, – усмехнулся черноглазый кубанец. – И чтоб они нас?.. Ни в жизнь!..
Кавалеристы видели, как быстро крутится танкетка на месте, но смекнули, что маневренность лошади больше, и им удалось поджечь бутылками с горючей смесью десять танкеток на подступах к реке Белой, а Буденному доложили, что уничтожили танки.
Не обошлось, конечно, без жертв и с нашей стороны – погибло несколько кавалеристов.
– Семен Михайлович, имейте в виду, что тылы немецкие отстали, а это передовые части, и они увлеклись. Я с самолета видел…
Буденный медлил с разрешением на проведение спецмероприятий на нефтепромыслах. Он, видимо, продолжал верить, что кавалерия остановит немцев. На самом деле положение оказалось более сложным: я видел, как быстро отходили наши войска. Вспомнил, как Сталин покрутил пальцем у виска, давая понять «ищи сам альтернативу на месте», и решил действовать с учетом ситуации. Здесь я на сто процентов был убежден, что мы немцев не задержим, а они, захватив нефть, смогут обеспечить свой фронт горючим, и это будет содействовать исходу войны в пользу гитлеровцев. По телефону я дал нефтяникам приказ – приступить к уничтожению скважин, а сам сел в машину и направился на промыслы. Не успел я доехать до станицы Апшеронской, как меня разыскал по телефону член военного совета Южного фронта Каганович и дал команду приступить к ликвидации промыслов, тем самым укрепив меня в собственной правоте. Работы развернулись полным ходом под боком у немцев, ибо они уже подошли к станице Апшеронской, где начинались нефтепромыслы Краснодарского края. Электростанцию в Апшеронской уничтожали под автоматным и пулеметным обстрелом гитлеровцев.
Трудно передать состояние людей, взрывавших то, что недавно создавалось своими руками. При подрыве первых нефтеперекачивающих и компрессорных станций невозможно было сдержать слезы. Но понимая, что врагу не должна достаться наша нефть, мы быстро и вовремя реализовали все разработанные мероприятия.
С приближением фронта был организован демонтаж предприятий и нефтяного оборудования, которые отправлялись на Восток. До августа 1942 года нам удалось эвакуировать в восточные районы около 600 вагонов с таким оборудованием, а также вывезти добытую сырую нефть для переработки в Грозный.
В Хадыжах – центре нефтяной промышленности края – взрывники и специалисты-нефтяники подчищали последние «мелочи», когда прибыл Каганович. Сюда из станицы Белореченской перебазировался штаб фронта, и Каганович на правах члена военного совета осматривал промыслы. Ни одна скважина уже не работала, а значительная часть наземного оборудования – компрессоры, станки-качалки, электрооборудование – была заранее, до уничтожения скважин, демонтирована и вывезена, здания взорваны.
Дотошно ознакомившись с консервацией одной из скважин, Каганович поинтересовался:
– Сколько потребуется времени, чтобы снова пустить скважину?
– Трудно сказать, пожалуй, легче пробурить новую скважину… – ответил я.
Ровно через сутки наступила критическая минута – необходимо было уничтожить все, что подлежало уничтожению в последнюю очередь. С промыслов мне сообщили, что в районе Кабардинки появились немецкие части, идет перестрелка, уничтожаются последние объекты. Учитывая близость немецких войск срочно сообщил Кагановичу о том, что есть угроза прорыва немцев в районе Хадыжей, где находился штаб фронта.
– Что вы паникуете! – кричал Каганович по телефону.
– Посылайте разведку, убедитесь.
– Войска надежно держат район! – не слушая возражений, кричал он.
Однако не прошло и пятнадцати минут, как был дан приказ о срочной эвакуации штаба фронта в Туапсе. Мы же остались, чтобы полностью уничтожить остатки промыслов, и, только когда взорвали последний объект – электроподстанцию, двинулись в путь, по Малому Кавказскому хребту В связи с интенсивным обстрелом и бомбежками единственной дороги Хадыжи – Туапсе мы пробирались до Туапсе лесами и горными дорогами. Уходили с теми, кто потом должен был остаться у партизан.В тылу немецко-фашистских войск, на территории Краснодарского и Ставропольского краев, действовало более ста сорока партизанских отрядов и групп. Одна из главных задач заключалась в том, чтобы не дать захватчикам начать добычу нефти. Гитлеровцы уже успели создать в Германии акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе», но практически ничего не получили: за время их пребывания на Кубани им не удалось восстановить ни одного промысла, ни одной скважины. Кроме того, после освобождения этой территории был обнаружен значительный запас труб, завезенных из Германии для разработки нефтяных месторождений. Трубы эти пригодились советским нефтяникам для восстановления промыслов.
Наш отряд возглавлял секретарь Хадыженского райкома партии Хомяков. Спустя несколько дней мы появились в Туапсе. К этому времени нас уже «похоронили», и на запрос Наркомата нефтяной промышленности, который находился в Уфе, из Туапсе сообщили, что Байбаков с группой нефтяников, вьполнявших спецмероприятия, погибли. Каково было нашим семьям, которые были извещены об этом! Моей жене, Клавдии Андреевне, жившей в это время в Уфе с маленькой дочкой Таней, также пришлось пережить мою «гибель».
Но, несмотря на все перипетии, было сделано главное – выполнено задание Государственного Комитета Обороны. Наша группа перебазировалась в Грозный, неподалеку от которого в районе Малгобека в начале сентября 1942 года шли ожесточенные бои.
В Грозный мы добрались, когда немцы оккупировали Моздок и дошли до станицы Червленой. Здесь они были остановлены – во многом благодаря пополнению, срочно переброшенному из Сибири по Турксибу через Каспий на Махачкалу. Надо сказать, что около Грозного по приказу Сталина поставили заслон и отступающих расстреливали. Да и сменивший Буденного на посту командующего фронтом генерал H.H. Петров быстро овладел ситуацией. Помогло также подкрепление в виде английских штурмовиков – «мустангов», которые господствовали в небе.
Немцы же выдыхались, поддержки с воздуха у них не было, горючее иссякло. Прибывшие из рейха специалисты-нефтяники, как ни пытались, не смогли получить на краснодарских промыслах для своих нужд ни литра нефти. Фашистам удалось частично оккупировать малгобекский промысел, но мы успели вывести его из строя, и он достался им «пустым».
После поражения под Сталинградом немцы поняли, что невозможно прорваться к нефти Грозного, и по приказу Гитлера начали бомбить грозненские нефтеперерабатывающие заводы. Более 80 бомбардировщиков типа «фокке-вульф» провели тремя заходами массированный налет на заводы.
Бомбежка застала нас на пути с нефтяных промыслов на нефтеперерабатывающие заводы. Мы укрывались в придорожных кюветах, не раз засыпало нас землей, а наша машина вся была изрешечена осколками бомб.
Нефтеперерабатывающим заводам был нанесен огромный ущерб – большая часть из них вышла из строя, хотя некоторое оборудование удалось эвакуировать на Восток до той бомбежки.
Находясь в последующие дни на командном пункте, я дважды наблюдал ожесточенные атаки немецких частей. Все они были подавлены огнем нашей артиллерии и авиации. На моих глазах уничтожили несколько тысяч пехотинцев противника. В результате наступление немцев на этом участке фронта было остановлено.
В сентябре я вернулся в Москву, а вскоре отбыл в Уфу. Не сразу мне удалось обрести нормальное состояние духа – перед глазами всплывало все виденное и пережитое: кровь, убитые, страшные разрушения.
В Москве был создан специальный штаб наркомата по обеспечению фронта горючим, и мне, как заместителю наркома, поручили его возглавить. В состав штаба вошли представители Наркомата обороны и нефтесбыта. Особенно запомнился мне Андрей Васильевич Хрулев – начальник Главного управления тыла Красной Армии. Человек энергичный и очень обязательный, занимался он материально-техническим снабжением всех фронтов и, как уполномоченный Государственного Комитета Обороны, отвечал за все виды снабжения, в том числе и топливо. Собирались мы чуть ли не каждый день и принимали решения, сколько и куда направить горючего. Работали четко, и я не помню случая, чтобы был допущен срыв поставок.
Нефтепродукты транспортировались по Каспийскому морю в Красноводск и Гурьев, а далее по железной дороге на все фронты и в другие районы. Чтобы обеспечить железные дороги цистернами, их нередко переправляли из Баку в Красноводск по морю на плаву при помощи буксиров. Из-за перебоев с вывозом нефти и нефтепродуктов бакинские нефтехранилища оказались переполненными, большое количество скважин было законсервировано, а стране требовалась нефть во все возрастающих количествах – без нее нельзя было ни воевать, ни тем более победить.
Государственный Комитет Обороны поручил бакинским нефтяникам перебазироваться в необжитые восточные нефтяные районы для форсирования там добычи нефти.
В сложившейся военной обстановке партия и правительство, придавая особое значение интенсивному развитию нефтяной промышленности на Востоке страны, решают в сжатые до предела сроки создать в районах Второго Баку – в Башкирии, Куйбышевской и Пермской областях, в районах Средней Азии и Казахстана – новые нефтяные промыслы, нефтеперерабатывающие заводы, чтобы возместить потери из-за временного прекращения деятельности украинских и кавказских нефтяных районов.
К слову сказать, роль восточных районов в общей добыче нефти страны начала подниматься еще до войны. Уже тогда партия, реализуя решения XVII и XVIII съездов, делала все возможное для развития новых нефтяных регионов. Но создавшиеся в 1942 году условия вызвали необходимость осуществлять эти предначертания предельно быстро. И вот тогда Государственный Комитет Обороны обратился к бакинским нефтяникам с призывом перебазироваться в необжитые, перспективные нефтяные целины, для всемерного форсирования добычи нефти.
Страна видела в бакинских нефтяниках гвардейцев, способных совершить величайший трудовой подвиг!.. И тем больше была их ответственность.
В то время я, будучи заместителем наркома нефтяной промышленности, был назначен уполномоченным ГКО по перебазированию нефтяной промышленности кавказских районов на Восток.
В оперативные группы по осуществлению этой директивы ГКО входили М.А. Евсеенко, Ф.С. Поповин, С.А. Везиров, С.А. Оруджев, Э.И. Тагиев, B.C. Федоров, А.И. Сорокин, С.С. Апряткин, Н.С. Бывших, Л.И. Лобода, Г.Л. Лещенко и другие.
Работа предстояла нелегкая. Люди, непривычные к суровому северному климату, снимались с родных мест и двигались навстречу трудностям. На нескончаемых дорогах они мерзли, болели и иногда даже умирали. Но эти люди знали, что раз партия решила – значит, это нужно, необходимо Родине, всему советскому народу.
Около десяти тысяч бакинских нефтяников, весь цвет нефтяной промышленности Азербайджана – мастера бурения, мастера по добыче нефти и по ремонту скважин, люди, влюбленные в свою профессию, свой нелегкий труд, большинство с семьями, организованно выехали в восточные районы. У отъезжающих не было теплой одежды. Их обеспечили лишь продуктами питания на время нахождения в пути и денежным пособием. От причала бакинского порта пассажирские суда и танкеры с оборудованием и людьми отправлялись до Красноводска, оттуда поездами к месту назначения, в основном в Башкирию, Пермскую и Куйбышевскую области.
Прошло уже более пятидесяти лет, и сейчас сами участники перебазирования удивляются, как организованно, в сжатые сроки удалось осуществить это «великое переселение» с минимальными потерями в технике и людях и прямо «с колес» начать бурение на новых площадях.
На базах Азтехснабнефти все прибывшее с разведок и буровых участков оборудование бегло осматривали, наскоро доукомплектовывали, маркировали, грузили на каспийские баржи и отправляли с проводниками на астраханский рейд и далее перегружали на волжские баржи. После закрытия навигации на Волге дальнейшая переброска грузов осуществлялась через Красноводск.
Всеми этими работами круглосуточно руководил заместитель начальника Азтехснабнефти B.C. Саркисов. На пароходах, буксировавших баржи с грузами, следовали рабочие контор бурения, мастера, инженерно-технические работники, служащие и члены их семей.
Сорок партийных работников, хорошо знающих нефтяную промышленность, получили назначение на работу в восточные нефтяные районы страны, среди них Агарунов, Бабаев, Давыдов, Миронов, Вартанов, Бабуров, Шевелев, Саркисов, Яковлев, Сергеев, Канов, Быстрова, Годунов, Леонтьев, Дадаян, Колесников и другие.
Из Баку в Краснокамск выехала Экспериментальная контора турбинного бурения, созданная накануне войны и успевшая пробурить в Баку лишь несколько экспериментальных, наклонно направленных скважин на Баилове и в Сураханах. В непривычно суровых условиях Пермского Прикамья бакинцы сразу же развернули бурение наклонно направленных скважин, одновременно дорабатывая конструкцию турбобура и технологический процесс.
Благодаря большой энергии, инициативе и личному вкладу директора ЭКТБ Э.И. Тагиева, главного инженера P.A. Иоаннесяна, главного технолога М.Т. Гусмана, инженеров Н.И. Буяновского, Я.А. Гельфгата, Т.Ф. Рустамбекова, А.И. Григоряна и других турбинное бурение, зародившееся в Баку, получило право гражданства на Урале, а затем широкое распространение во всей стране.
Главный инженер треста А.Ф. Рустамбеков вместе с главным механиком O.A. Межлумовым и небольшой группой оперативных работников были временно оставлены в Баку для организации отправки оставшихся грузов.На новых местах, в условиях непривычно сурового климата и тяжелых испытаний военных лет еще раз выдержали проверку волевые качества бакинских нефтяников – истинных бойцов тыла.
Бакинские нефтяники в кратчайшие сроки включились во всемерное форсирование разведочных работ, добычу и переработку нефти в районах Второго Баку.
И, забегая вперед, скажу, что уже в 1944–1945 годах на Урале, в Татарии, Башкирии, Куйбышевской области и в Туркмении забили первые мощные фонтаны, в открытии и усмирении которых большую роль сыграл самоотверженный труд и бакинских геологов, буровиков, инженеров.
Свой опыт в восточных районах страны передавали B. Шашин, Э. Тагиев, М. Гусман, Р. Иоаннесян, Н. Буяновский, Я. Гельфгат, Ш. Дадашев, В. Каламкаров, С. Кувыкин, Г. Ованесов, М. Сидоренко, Н. Калмыков, Д. Такоев, C. Асланов, 3. Сахаров, А. Туманов, К. Стукалов, Ф. Поповин, С. Апряткин, С. Чеплаков и многие другие.
…А фронт все далее отодвигался от Баку. Уже в середине декабря 1942 года после окружения в районе Сталинграда 300-тысячной армии Паулюса и грандиозного контрнаступления Красной Армии ГКО принял решение о возобновлении буровых работ на площадях Баку, ибо нельзя было смириться с вынужденным снижением добычи кавказской нефти.
С конца 1943 года началась интенсификация буровых работ, возрождено было и нефтеразведочное бурение. В последние месяцы 1944 года бакинские заводы нефтяного машиностроения почти полностью обслуживали нужды нефтяной промышленности.
К концу Отечественной войны расширились геологоразведочные работы в Бакинском районе: кроме Апшеронского полуострова, они начали проводиться в Кировабадском, Прикуринском и Прикаспийском районах.
Было решено немедленно организовать четыре новые конторы бурения в Орджоникидзевском, Кировском, Сталинском и Карадагском районах. Вначале оборудование приходилось собирать буквально по крохам. Затем подоспело небольшое количество американского оборудования. Кадры подбирали из ветеранов и пенсионеров, а также из возвращавшихся с фронта инвалидов.
Бурильщиками и их подсобниками работали женщины, девушки, подростки.
В таких условиях трудно было ожидать быстрого восстановления довоенного уровня эксплуатационного бурения. И вновь Государственный Комитет Обороны пришел на помощь нефтяникам Баку. Единовременно в нефтяную промышленность были призваны тысячи юношей, которых освобождали от призыва в ряды Красной Армии. Из их среды впоследствии выросли такие прославленные мастера бурения и добычи нефти, строительства и ремонта скважин, как Герои Социалистического Труда Курбан Абасов, Юсуф Фарзамиев, Мамед Гамбаров, Гарат Амиров и другие.
ГКО также принял решение о досрочной демобилизации из действующей армии высококвалифицированных специалистов-нефтяников. Из госпиталей выздоравливающие воины-нефтяники направлялись на трудовой нефтяной фронт. Тем временем Красная Армия, оснащенная к середине войны современными танками, самолетами, наводившими ужас на врага «катюшами» и другим победоносным оружием, гнала на запад потрепанные под Москвой, Сталинградом и Курском гитлеровские войска.
Но, как я уже сказал, разворот бурения не мог осуществиться сразу, несмотря на все принятые меры, – для этого требовалось время. Нужны были оборудование и инструмент для восстановления ликвидированных и простаивающих скважин, которых было свыше 4000.
И добыча нефти в Баку продолжала снижаться. В таком тревожном положении партийная организация республики возглавила борьбу нефтяников за увеличение объемов разведочного бурения, подъем добычи и переработки нефти. На машиностроительных заводах круглосуточно изготовлялось оборудование и инструмент: лебедки, роторы, вертлюги, насосы, долота и т. д. Рабочие, мастера и специалисты, воодушевленные победами на фронтах Великой Отечественной войны, делали, казалось, невозможное для повышения скоростей проходки, пуска скважин, увеличения добычи нефти.Партия и правительство высоко оценили подвиг нефтяников Азербайджана в годы Великой Отечественной войны. Дважды в ходе войны (1942, 1944 годы) большие группы наиболее отличившихся рабочих, мастеров и специалистов республики награждались орденами и медалями СССР.
За выдающиеся успехи в подъеме добычи нефти в годы войны первыми среди нефтяников республики высокого звания Героя Социалистического Труда были удостоены: С.А. Везиров – начальник Азнефтекомбината, Р.Г. Исмайлов – начальник объединения «Азнефтезаводы», Б.К. Бабазаде – главный геолог Азизбековнефти, буровой мастер Рустам Рагимов. Десятки передовиков производства были награждены орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета». Ордена Ленина были удостоены передовые коллективы 11-го промысла Лениннефти, 4-го промысла Сталиннефти, НПЗ № 423, машиностроительного завода им. лейтенанта Шмидта; ордена Трудового Красного Знамени коллектив 4-го промысла Карадагнефти; 448 бакинских нефтяников получили правительственные награды.
За систематическое вьполнение планов и заданий фронта, за проявленный коллективный трудовой героизм в тылу десятки передовых промыслов и заводов Баку неоднократно удостаивались переходящих Красных знамен ГКО. Только в 1943 году коллективы предприятий нефтяной промышленности Азербайджана 99 раз выходили победителями во Всесоюзном социалистическом соревновании нефтяников, 26 раз удостаивались переходящего Красного знамени Государственного Комитета Обороны и 29 раз – первых премий.Война нанесла большой урон нефтепромыслам. Как я уже говорил, вынужденная консервация значительного числа скважин в связи с нарушением транспортировки нефти обернулась впоследствии бедой – многие из них не удалось восстановить. На всех участках производственной деятельности ощущался недостаток квалифицированных рабочих. В результате добыча нефти в Азербайджане к концу войны резко сократилась: в 1945 году здесь было добыто лишь 11,5 миллиона тонн нефти против 23,5 миллиона тонн в 1941 году.
Положение усложнялось тем обстоятельством, что старые нефтяные месторождения, эксплуатировавшиеся многие десятки лет, вступили в период поздней разработки со сложными условиями (высокая обводненность, обильное пробкообразование, влияние солей, парафина, эмульсии, коррозии и др.) и для поддержания добычи на них требовалось более активное использование вторичных методов добычи нефти, поддержание пластовых давлений. Необходимо было усилить дальнейшую разведку и оконтуривание глубокозалегающих нефтяных пластов на действующих площадях, а также ускорить выявление и подготовку к разработке новых нефтяных и газовых месторождений. Чтобы все это осуществить, нужна была реорганизация нефтяной промышленности: перевод ряда оборонных заводов на выпуск нефтяного оборудования, техническое перевооружение промыслов, расширение объемов разведочного и эксплуатационного бурения и т. д.
В решении этих задач проявилась глубокая мудрость и прозорливость политики нашей партии и правительства. Специальными решениями ГКО заводы страны были переключены на выпуск технически более совершенного и мощного бурового и высокопрочного эксплуатационного оборудования.
В 1944 году было принято постановление о создании треста морского бурения для поисков, разведки и подготовки к разработке значительных месторождений, скрытых под водами Каспийского моря.
В результате проведения морских работ в пределах Апшеронского архипелага были открыты новые месторождения: Гюргяны-море, о. Жилой, банка Дарвина, Нефтяные Камни, о. Песчаный, банка Южная; а на Бакинском архипелаге – о. Дуванный, Сангачалы, о. Булла и др.
К концу 1944 года во всех нефтедобывающих трестах республики были восстановлены конторы бурения. Уже в начале 1945 года началась разработка богатейшего Бузовны-Маштагинского нефтяного месторождения, был открыт и подготовлен к разработке ряд новых месторождений: Бина-Гоусанское, Карадагское, Зыринское, Умбакинское, Кюрсангинское и другие нефтяные и газоконденсатные месторождения.
И я уверен, что слова: «Никто не забыт, ничто не забыто» – мы в равной степени относим ко всем, кто отдал свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины, сражаясь с врагом на фронте, в партизанских отрядах, и к тем, кто в глубоком тылу сеял хлеб, добывал нефть и уголь, варил сталь, делал самолеты, танки, пушки – одним словом, тоже ковал победу над врагом, отказывая себе во всем.Тяжелейшие испытания, которые принесла нашему народу война, послужили в то же время как бы проверкой «на прочность» всей нашей народнохозяйственной социалистической системы, составной и важнейшей частью которой является топливная промышленность, в том числе нефтяная и газовая.
К началу Отечественной войны наша нефтяная промышленность достигла наиболее высокого уровня и по добыче нефти, и по ее переработке за все время своего существования.
В Центральном Комитете партии, в Государственном Комитете Обороны были известны стратегические планы гитлеровского командования, предусматривавшие захват наших нефтяных богатств Кавказа. Развязав одну из самых кровавых войн в истории человечества, гитлеровский рейх испытывал острую нужду в нефтепродуктах. Еще до войны в Германии было организовано производство искусственного жидкого топлива из угля.
В 1941 году Германия имела собственного горючего около восьми миллионов тонн (в основном синтетического). Кроме того, в ее распоряжении были жидкое топливо и смазочные материалы Франции, Бельгии и Голландии. И все же проблема горючего стояла очень остро, почему нацисты и возлагали большие надежды на захват нефтяных промыслов Кавказа и Закавказья. Характерно, что уже на двенадцатый день войны, 3 июля 1941 года, начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер записал в дневнике выступление Гитлера перед генералитетом вермахта: «Пришло время заглянуть вперед. Речь идет об открывающейся возможности завладеть Донбассом и Кавказским нефтяным районом. Для операции на Кавказе потребуются крупные силы, но за нефть следует заплатить любую цену. Тем более что захват Кавказа позволяет оккупировать Иран, оседлать перевалы на ирано-иракской границе…»
Как видно, планы у гитлеровцев были поистине планетарными.
Нашей нефтяной промышленности, как и другим отраслям народного хозяйства, немецко-фашистские захватчики нанесли большой ущерб. В 1942 году были полностью выведены из строя промыслы в Краснодарском крае, прекращена добыча нефти в Грозненском районе, а промыслы его частично разрушены.
Хочу отметить, и не раз еще повторю, что, несмотря на временную оккупацию некоторых нефтяных районов, сокращение снабжения оборудованием и материалами, трудности с кадрами, советские нефтяники в годы войны с честью справились с возложенной на них задачей – бесперебойно, не жалея сил, обеспечивали фронт и тыл горючим и смазочными материалами.
В суровых, тяжелейших условиях зимы 1942/43 года закалялась дружба нефтяников – представителей всех народов СССР, трудившихся во имя спасения нашей Родины. Патриотическое чувство всех нефтяников хорошо выразили рабочие ишимбайского нефтепромысла в своем обращении в Государственный Комитет Обороны: «Мы знаем, что значит нефть в войне. Пусть мы далеки от боевых действий фронтов, но мы являемся той же самой боевой армией и дадим стране нефти столько, сколько ей потребуется. Все силы на выполнение и перевыполнение плана. Каждая тонна нефти – это наш залп по Гитлеру».
Великая Отечественная война – война моторов – предъявляла большие требования к качеству нефтепродуктов. Технический прогресс в области моторостроения, в частности авиационного, потребовал резкого улучшения качества моторного топлива. Над всем этим неустанно творчески работал большой коллектив нефтепереработчиков. Благодаря усовершенствованию технологических процессов, рацпредложениям удалось значительно увеличить отбор светлых нефтепродуктов, количество и улучшить качество получаемых на их основе масел.…Дорога в центр страны по Волге открылась для бакинской нефти лишь после разгрома гитлеровцев под Сталинградом. С июля 1942 года навигация по Волге была прервана, и доставка нефтепродуктов по ней из Баку прекратилась. Одновременно прервалась доставка нефтепродуктов из Баку, Грозного и Туапсе по железной дороге через Тихорецкую – Ростов.
Оказался на территории, временно оккупированной фашистскими захватчиками, продуктопровод Армавир – Трудовая. Не работала на полную мощность и Махачкалинская база. Поскольку прямой путь через Махачкалу и Астрахань был отрезан, нефтепродукты транспортировались через Красноводск и Гурьев, далее по железной дороге через Среднюю Азию и Казахстан. Чтобы обеспечить железную дорогу (среднеазиатскую) цистернами, котлы цистерн переправляли из Баку в Красноводск по морю на плаву при помощи буксиров.
Такой путь, комбинированный и огромной протяженности, был нелегким. Значительная часть перевозимого топлива уходила на транспорт, работавший на паровозной тяге. Во время сильных штормов происходили перерывы в транспортировке. Здесь хочется еще раз подчеркнуть, что в этих условиях поистине неоценимой становилась роль той нефти, которая добывалась и перерабатывалась на месте нефтеперерабатывающими заводами Центра и Поволжья.
После победы под Сталинградом для бакинских нефтепродуктов и сырой нефти был проложен трубопровод Астрахань – Саратов с использованием труб и насосных станций разобранного трубопровода Баку – Батуми, этот трубопровод был построен во время боев под Сталинградом в рекордно короткие сроки.
Вспоминается в этой связи еще одно, поистине творческое решение – снабжение топливом осажденного Ленинграда. После того как весной 1942 года прекратилась связь с городом по льду, для снабжения защитников Ленинграда и его жителей горючим менее чем за 50 дней по дну Ладожского озера, можно сказать, под носом у немцев был проложен трубопровод длиной в 28 километров и пропускной способностью 400 тонн нефтепродуктов в сутки. Он обеспечивал топливом Ленинградский фронт и город более двух с половиной лет. Нельзя при этом не вспомнить о большой помощи, которую оказывал в строительстве этого трубопровода уполномоченный Госплана СССР по Ленинградской области Л.М. Володарский.
В начале войны, как известно, мы понесли большие потери. Достаточно сказать, что на территории, оккупированной к концу 1941 года, до войны находилось около 40 процентов всего населения страны, было сосредоточено 63 процента союзной добычи угля, 68 процентов всей выплавки чугуна, 60 процентов – алюминия, а всего – мощности по выпуску 38 процентов промышленной продукции и производству значительной доли продукции сельского хозяйства.
В результате военных потерь и эвакуации предприятий на Восток с июня по ноябрь 1941 года объем промышленного производства в стране уменьшился примерно вдвое.
Постановлением Государственного Комитета Обороны комиссии под руководством H.A. Вознесенского уже 4 июля 1941 года было поручено выработать военно-хозяйственный план обеспечения страны, имея в виду использование ресурсов и предприятий, существующих на Волге, в Западной Сибири и на Урале, а также вывозимых в указанные районы в порядке эвакуации. Уже через неделю после начала войны был принят первый план военного времени – «Мобилизационный народнохозяйственный план» на III квартал 1941 года, в августе – «Военно-хозяйственный план» на IV квартал 1941 года и на 1942 год по районам Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. На протяжении всей войны ГКО наряду с годовыми народнохозяйственными планами рассматривал и утверждал квартальные и месячные планы, которые занимали основное место в текущем планировании. Госплан СССР через своих уполномоченных в краях и областях страны осуществлял по поручению ГКО строгий контроль за своевременным выполнением планов производства и поставок продукции для нужд фронта.В самый тяжелый период войны пришлось спешно вывозить на Восток заводы. Эвакуация была осуществлена со сравнительно небольшими потерями, хотя полное восстановление заводов продолжалось весь период войны. На базе эвакуированного оборудования появились нефтеперерабатывающие заводы в Сызрани, Краснокамске, Красноводске, были расширены Орский и Ишимбайский нефтезаводы. К концу 1942 года завершилось строительство нового нефтеперерабатывающего завода в Комсомольске-на-Амуре.
Особенно хочется отметить грозненских нефтепереработчиков, которые увеличили выпуск авиационного бензина Б-78 по сравнению с первым полугодием 1941 года в 2,5 раза, а бензина Б-74, который в первом полугодии не вырабатывался, было произведено 16,9 тысячи тонн. В результате годовой план по выработке авиационного бензина промышленность Грозного перевыполнила, несмотря на то что в последние месяцы 1941 года осуществлялись массовый демонтаж заводов и подготовка их к эвакуации. Кстати, по этой причине в 1942 году общее производство авиационных бензинов, за исключением наиболее качественного бензина Б-78, несколько сократилось. В дальнейшем же оно непрерывно увеличивалось. Здесь необходимо подчеркнуть, что непрерывное увеличение выработки авиабензинов и улучшение их качества – величайшая общепризнанная заслуга нефтепереработчиков.
Кроме горючего и смазки советская нефтяная промышленность производила еще такие специальные продукты, как толуол, из которого изготовлялись взрывчатые вещества. Огромный каждодневный расход снарядов, бомб, мин, торпед говорит об исключительной важности этой отрасли нефтяного дела.
Новые методы, усовершенствование технологических процессов, всевозможные рацпредложения – в общем, неустанная творческая работа большого коллектива нефтепереработчиков позволила значительно повысить количество и качество масел, отбор светлых нефтепродуктов, снизить расход серной кислоты для некоторых процессов и т. д.; из отходов нефтепереработки стали изготовлять различную полезную продукцию. Вообще нужно сказать, что изобретатели и рационализаторы проявляли большую активность: лишь за 1942 год было внедрено свыше 2 тысяч новых предложений, экономия от которых составила более 80 миллионов рублей за год, кроме того, была достигнута значительная экономия металла, электроэнергии, топлива.
Величайшими усилиями трудящихся нашей страны уже в 1942 году был не только восстановлен, но и даже превзойден довоенный уровень производства военной техники. Валовая же продукция всей промышленности с января по декабрь 1942 года выросла более чем в 1,5 раза, а в 1943 году против 1942 года увеличилась на 17 процентов (в предвоенное время ежегодные темпы роста валовой продукции промышленности составляли 15–17 процентов).
В 1942–1943 годах была решена и проблема обеспечения природным газом оборонных заводов, расположенных вокруг Куйбышева и Саратова. Вблизи Куйбышева за счет эвакуации оборонных предприятий из западных районов страны был создан промышленный центр Безымянка, в котором сосредоточили главным образом авиационные заводы. В короткие сроки для обеспечения его топливом был построен газопровод, и газ с Бугурусланских месторождений поступал на ТЭЦ и заводы. Из этого района на фронт было отправлено много новой военной техники, в том числе знаменитые штурмовики ИЛы, которые фашисты окрестили «черной смертью».В тот период, когда шла битва за Сталинград, всего за один месяц был сооружен и газопровод Саратов – Куйбышев, по которому шел газ с открытого саратовскими геологами месторождения Елшанка.
На строительстве нефте– и газопроводов, на промыслах люди работали и днем и ночью, нередко под обстрелом фашистских самолетов.
В 1942 году впервые за войну большая группа нефтяников была награждена орденами и медалями. Я горжусь, что именно в то суровое время получил свою первую высокую награду – орден Ленина.
Перестройку народного хозяйства в период войны проводил Государственный Комитет Обороны, который возглавлял, как известно, И.В. Сталин.
Многие спрашивают: каким он был государственным деятелем? Мне трудно давать ему обобщающую оценку. Приведу здесь лишь впечатления, относящиеся к моему назначению наркомом нефтяной промышленности. Это было в 1944 году, назначение на эту должность со мной предварительно не обсуждалось. Только через три месяца Сталин вызвал меня для беседы по поводу состояния дел в нефтяной промышленности. В Кремле, в приемной Сталина, заведующий секретариатом А.Н. Поскребышев попросил меня немного подождать, так как Сталин был занят в своем кабинете поиском какой-то книги. Дважды Поскребышев заходил к нему и, возвращаясь, вновь просил меня подождать, а когда вернулся в третий раз, сказал:
– Товарищ Сталин, видимо, нашел нужную книгу и читает, стоя на стремянке. Вы войдите, кашляните, чтобы он услышал.
Не без волнения вошел я в кабинет. Сталин действительно стоял на стремянке спиной ко мне и читал какую-то книгу. На нем был серый френч и – что особо бросилось в глаза – худые шевиотовые сапоги. Меня это буквально сразило. Генеральный секретарь, Верховный Главнокомандующий – в дырявых сапогах. Конечно, известно, в каком тяжелом положении находилась страна, но дырки в сапогах, во всяком случае, можно было залатать. Я постоял с минуту, затем кашлянул в кулак.
Сталин оглянулся.
– А, это вы, молодой человек, товарищ Байбаков, – проговорил он, сделав ударение на втором слоге фамилии. Поставив книгу на стеллаж, Сталин спустился по стремянке, пожал мне руку, предложил сесть за стол и, закурив трубку, начал ходить по кабинету.
– Товарищ Байбаков, мы назначили вас наркомом нефтяной промышленности…
Откровенно говоря, меня с самого начала не удивило это решение. Предыдущий нарком, бывший секретарь Ивановского обкома ВКП(б), не был нефтяником и, видимо, не вполне удовлетворял требованиям Государственного Комитета Обороны, а потому и был смещен. Значит, назначая меня, полагались на мой опыт и знания? Но дело ответственное, могли бы и спросить: хочу ли и сумею ли я руководить наркоматом?Я набрался смелости и сказал:
– Товарищ Сталин, перед моим назначением, никто даже не поинтересовался, сумею ли справиться?..
Сталин, попыхивая трубкой, ответил:
– Товарищ Байбаков, мы знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом.
Разговор зашел о тяжелом положении в народном хозяйстве в связи с разрухой в освобожденных районах и о топливном голоде. Задал Сталин вопрос, касавшийся нефтяной промышленности. Положение наше было незавидным. Мы вошли в войну с годовой добычей нефти 33 миллиона тонн, а выходили из войны, добывая всего 19 миллионов тонн.
Затем Сталин задал вопрос, который меня несколько озадачил:
– Товарищ Байбаков, вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность раздавить?
– А как они смогут нас раздавить?
– Очень просто, – ответил Сталин, – мы создали и танки, и самолеты, и машины. Много у нас захваченной техники. Но они же останутся без движения, если не будет нефти, бензина, дизельного топлива. Нефть – это «душа» военной техники. А я добавил, и всей экономики.
И действительно, с увеличением машинного парка возрастали потребности в горючем, а мы добывали нефти всего 19 миллионов тонн…
– А что нужно для увеличения добычи нефти? – спросил он и внимательно посмотрел на меня.
– Необходимо немедленно развивать новую нефтяную базу – Второе Баку, о чем говорилось до войны на XVIII съезде партии, – ответил я. – Для этого потребуются капиталовложения, материальные ресурсы, рабочая сила.
– Хорошо, – сказал Сталин. – Вы изложите конкретные просьбы в письменной форме. Я скажу Берии…
Сталин тут же набрал по телефону номер Берии – в то время первого заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров, курирующего топливные отрасли, и сказал:
– Лаврентий, все, что попросит товарищ Байбаков для развития нефтяной промышленности страны, нужно дать.
Сталин отреагировал на мое предложение о том, чтобы некоторые заводы, производящие военную технику, начали изготавливать буровые станки, грязевые насосы и другое оборудование, назвав при этом некоторые из них. Он распорядился, чтобы Уралмаш и другие заводы наладили производство необходимого оборудования, Выражаясь современным языком, началась конверсия военных предприятий.
После обсуждения вопроса о возможностях быстрейшего подъема добычи нефти, длившегося более часа, Сталин под конец беседы спросил:
– Вот вы молодой нарком… Какими свойствами должен обладать советский нарком?
– Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, опора на свой коллектив…
– Все верно, товарищ Байбаков, это очень нужные качества, но какие все-таки наиважнейшие?
Помню, что назвал еще несколько и смолк.
– Еще что? – покуривая, спросил Сталин.
– Товарищ Сталин, я весь арсенал качеств наркома назвал. Буду рад, если вы мне что-нибудь подскажете.
– Все правильно, товарищ Байбаков, – сказал он, подойдя ко мне, – но главного вы не сказали.
Я встал со стула, но он, коснувшись чубуком трубки моего плеча, посадил меня на место.