Победа в битве за Москву. 1941–1942 Барановский Владимир

После захвата Сухиничей командование Западного фронта потребовало от Рокоссовского более решительных наступательных действий. Это был приказ, который командующий 16-й армией не мог не выполнять, и им было принято решение наносить по противнику удары на узких участках обороны, используя свои ограниченные возможности. Первая такая попытка прошла успешно, и Рокоссовский предположил, что ему таким образом удастся постепенно преодолеть вражескую оборону, не располагая подкреплениями.

Из-за нехватки бойцов Рокоссовскому пришлось провести набор добровольцев из числа военнопленных красноармейцев, освобожденных из концентрационных лагерей, отбитых у противника в районе Козельска. Понимая серьезность положения, командование усилило 16-ю армию свежей 97-й стрелковой дивизией и танковыми бригадами.

На схеме 56 показан немецкий укрепленный район, который удалось создать 24-му танковому корпусу и немецким пехотным дивизиям между Сухиничами и подступами к реке Жиздре. Об этих укреплениях Рокоссовский писал: «Немецко-фашистские войска учитывали характер местности и зимние условия. Все деревни и хутора на переднем крае и в глубине были превращены в опорные пункты, обнесенные колючей проволокой. Подступы к ним были заминированы. Под досками – блиндажи с бойницами для кругового обстрела. Танки располагались для ведения огня прямой наводкой с места, являясь бронированными артиллерийско-пулеметными точками»… [321]

Части, которыми располагал К. К. Рокоссовский, на 30 января 1942 года находились на следующих позициях: 323-я стрелковая дивизия вела бои за Маклаки и Слободку, 328-я стрелковая дивизия пыталась овладеть Хлуднево, 324-я стрелковая дивизия вела бои за Казарь, 322-я стрелковая дивизия – за Речицу. 11-я гвардейская стрелковая дивизия противостояла противнику у Попково.

Схема 56. Укрепленные опорные пункты немецкой обороны в районе между Сухиничами и Жиздрой в феврале – апреле 1942 года. Этот район немецкое командование считало жизненно важным для войсковых операций на Восточном фронте лета 1942-го и весны 1943 года

10 февраля 11-я гвардейская стрелковая дивизия силами 33-го гвардейского стрелкового полка при поддержке артиллерии атаковала Попково. Одновременно отвлекающий удар наносил 40-й гвардейский стрелковый полк в направлении на Казарь. 27-й гвардейский стрелковый полк, введенный в бой на следующий день, атаковал Ермолово. Немецкие войска, используя танки и бросив в бой дополнительные части, отразили все попытки наших полков прорвать немецкую оборону на рубеже Попково – Ермолово – Казарь.

11-я гвардейская стрелковая дивизия продолжала вести бои за Попково до 19 февраля 1942 года, когда была отведена для пополнения людьми и техникой в район севернее Сухиничей. Об ожесточенности сопротивления противника можно судить по тому, что потери в людском составе полков дивизии превышали 50 процентов.

Используя свое позиционное преимущество, немецкая артиллерия с высот под Попково продолжала обстрел Сухиничей, вынуждая жителей покидать город, а войска 16-й армии – защищаться от беспокоящих вражеских обстрелов. В начале марта при очередном артиллерийском обстреле города Рокоссовского тяжело ранило, и он был вынужден покинуть свою армию. 16-я армия повторяла попытки овладеть Попково, занимавшим ключевое положение на немецком оборонительном рубеже. Но это удалось сделать только в начале марта 1942 года силами 12-й гвардейской дивизии совместно со 146-й танковой бригадой.

11-я гвардейская стрелковая дивизия после пополнения заняла район юго-западнее Сухиничей и в первых числах марта подошла к Маклакам.

40-й и 27-й гвардейские полки вели ожесточенные бои с противником, атакуя Маклаки с фронта. 22-й гвардейский стрелковый полк атаковал немецкие укрепления с тыла, из района Слободки. Противник отчаянно защищался в течение всего марта и отразил все атаки наступавших.

Маклаки, Зимницы и Каменку удалось освободить только 2 апреля 1942 года. В результате боевых действий в течение марта и двадцати дней апреля 1942 года стрелковые дивизии 16-й армии сумели выйти к реке Жиздре с севера.

Однако последний укрепленный пункт противника – Котовичи – оставался в руках немецко-фашистских войск. Немцы, несмотря на большие потери, с фанатическим упорством выполняли приказ Гитлера о недопустимости отхода с занимаемых позиций.

Неудача под Вязьмой

Наступление войск Западного фронта на центральном направлении, в том числе на Юхнов и Киров, стало естественным продолжением контрнаступления, проходившего с 5 декабря 1941 года по 8 января 1942 года.

Войска Калининского фронта, как и Западного, продолжали продвигаться вперед по ранее выбранному направлению, при постоянном уточнении деталей начавшейся наступательной операции со стороны Верховного Главнокомандования и Генерального штаба Красной Армии.

Войска Калининского фронта под командованием И. С. Конева в ходе контрнаступления смогли создать плацдарм для наступления в тыл немецкой группе армий «Центр»… Оттеснив 6-й армейский корпус немцев к Ржеву, а 23-й – на запад и переправившись по льду замерзшей Волги на ее южный берег, 39-я армия Калининского фронта сосредоточила свою ударную группировку на рубеже Чертолино – Мончалово и начала развивать наступление в сторону Вязьмы. Выделив небольшие силы для прикрытия района прорыва у Чертолино, войска 39-й армии подошли к железной дороге Оленино – Ржев и 7–8 января 1942 года начали продвижение к Сычевке. Ход боевых действий отражен на схеме 57.

Вслед за девятью дивизиями 39-й армии в прорыв устремились части 29-й армии, не сумевшие пробиться к Ржеву с севера и перенацелившиеся на штурм города с западного, северо-западного и южного направлений.

Немецкое командование, с тревогой следившее за наступлением частей 39-й армии к югу, начало принимать срочные меры по укреплению своих позиций у Сычевки, чтобы воспрепятствовать выходу советских войск в тыл немецким дивизиям группы армий «Центр»…

1-я и 6-я танковые дивизии немцев и дивизия СС «Рейх» в срочном порядке были сняты с восточных участков советско-германского фронта и переброшены к Сычевке. Одновременно командующий 9-й армией генерал-полковник Штраус был заменен более энергичным генералом Моделем, который до этого командовал 3-й танковой дивизией.

39-я армия, передав задачу по овладению Ржевом 29-й армии, продвигалась в десяти километрах от железной дороги Ржев – Сычевка и 12 января 1942 года пыталась овладеть Сычевкой, захватив железнодорожную станцию и находившиеся там продовольственные склады противника.

Схема 57. Прорыв войск Калининского и Западного фронтов в тыл немецко-фашистских войск группы армий «Центр» на рубеже Ржев – Вязьма. Январь – февраль 1942 года

За 39-й армией в прорыв вошел 11-й кавалерийский корпус, вместе с которым 39-я армия к 15 января вышла на рубеж Бочарово – Бехтеево – Шаниха. На своем фланге 39-я армия отражала мощные контратаки немецких войск, пытавшихся преградить путь советским войскам к Вязьме.

Положение 39-й армии усложнилось после 21–22 января 1942 года, когда встречными контрударами 23-й немецкий армейский корпус с запада и 6-й армейский корпус со стороны Ржева предприняли попытку изолировать 39-ю армию и основные силы 29-й армии от остальных войск Калининского фронта.

23 января 1942 года немцы силами 23-го и 6-го армейских корпусов перерезали пути снабжения 39-й и 29-й армиям через Волгу западнее Ржева. Промежуток, связывавший 23-й и 6-й немецкие корпуса, был достаточно узким и своей северной стороной был обращен к Волге, а южной – к полуокруженным частям 39-й и 29-й армий и 11-му кавалерийскому корпусу. Так началось драматическое и жестокое сражение войск Калининского фронта в немецком тылу.

28 января 1942 года 1-я, 5-я и часть 2-й танковой дивизий совместно с дивизией СС «Рейх» начали наступление в полосе Осуга – Сычевка, пытаясь окружить части 29-й армии.

Немцы оттеснили соединения 29-й армии по направлению к Мончалову, постепенно охватывая их с юга и прижимая к стенке коридора, образованного 23-м и 6-м немецкими корпусами. 39-я армия при этом была оттеснена от Сычевки с запада.

Когда передовые немецкие части вышли к Чертолино, войска 29-й армии оказались в кольце окружения в районе Мончалово.

Войскам Калининского фронта было необходимо срочно деблокировать проход через Волгу, занятый немецким соединением «Дер фюрер»…

На помощь стрелковым дивизиям 29-й армии, оставшимся севернее Ржева, были срочно переброшены части 30-й армии. Однако все попытки прорвать немецкую оборону на волжском берегу закончились неудачно.

Войска 30-й и 29-й армий попадали под кинжальный заградительный огонь немцев и были вынуждены отходить. Ожесточенное сражение за проход через Волгу продолжалось с начала и до середины февраля 1942 года. В непрерывных боях стороны несли громадные потери.

Попытку прорыва к Вязьме провел 11-й кавалерийский корпус, выйдя к шоссе Смоленск – Вязьма в районе Черное – Семлево. Здесь оборонялись 17-я танковая и часть 5-й танковой немецкой дивизии. Однако своими незначительными силами 11-й кавалерийский корпус их оборону прорвать не смог. После рейда к Вязьме 11-й кавалерийский корпус был вынужден вернуться к основным силам 39-й армии, которая продолжала позиционные бои с немецко-фашистскими войсками на рубеже Андреевское – Шаниха – западнее Сычевки – западнее Осуги.

39-я армия из-за ослабления ее наступательных возможностей не смогла выйти к Вязьме, но сковала на длительное время – до конца апреля 1942 года – значительные силы противника, чем облегчила наступательные действия войск Западного фронта на центральном направлении – на Можайск, Рузу и Шаховскую.

Из архивных документов следует, что советское командование, проводившее операцию по окружению и уничтожению 9-й и 3-й танковой армий в январе 1942 года, недооценивало силы немецко-фашистских войск, которые накапливались на рубеже Ржев – Вязьма.

Директивой № 170035 от 19 января 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования, видимо, не располагая точными данными о возможностях противника, поставила перед командующим Калининским фронтом И. С. Коневым трудновыполнимую задачу: «…войсками 29-й и 31-й армий не позднее 21 января овладеть городами Ржев и Зубцов»…

39-я армия и кавкорпус обязывались «совместно с войсками Западного фронта, наступающими на Вязьму со стороны Мосальска, окружить, а в дальнейшем пленить или уничтожить гжатско-вяземскую группировку противника»… [322]

И. В. Сталин и A. M. Василевский предложили командованию Фронта разработать конкретный план действий по исполнению этой директивы и представить его в Ставку.

Гитлер, почувствовав возможность полного краха в битве за Москву, приказал: «9-й армии – ни шагу назад!» [323]

Немцы, разгадавшие замысел нашего командования об окружении 9-й и 3-й танковой армий, стянули войска в район Ржева и Вязьмы и перешли в наступление, в ходе которого отсекли 29-ю и 39-ю армии от основных сил фронта.

Истинное положение дел Ставка установила только к концу января 1942 года.

В директиве Верховного Главнокомандования от 31 января 1942 года вина за отсечение 29-й и 39-й армий от баз снабжения возлагалась на командующего фронтом, и это при том, что согласно директиве № 170035 39-я армия перешла в наступление в сторону Вязьмы, ослабив свой тыл. В директиве говорилось: «Неповоротливость и халатность 29-й, а отчасти уже и 30-й армий в деле ликвидации… прорыва… и попустительство этому со стороны командования Калининского фронта являются позором для нас»… [324]

Подписали: Сталин, Шапошников, Василевский.

Сейчас, конечно, легко рассуждать о том, что сил у И. С. Конева было недостаточно: вместо танковых дивизий приходилось использовать кавалерийские части, все зависило от героизма бойцов и их командиров. Поэтому обвинения Ставки в «неповоротливости и халатности» являются чрезмерными.

Наступление 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса в тыл к немцам с северного направления было лишь частью операции по окружению группы армий «Центр» под Вязьмой.

На южном направлении участниками битвы за Вязьму были 33-я армия и группа Белова (в основном 1-й гвардейский кавалерийский корпус). Их наступление на Вязьму на начальном этапе развивалось успешно, пока численность наступавших войск была достаточна для преодоления сильно укрепленных промежуточных рубежей немецко-фашистских войск.

33-я армия, основные силы которой к началу наступления находились у Боровска, по предварительным планам должна была участвовать вместе с частями 5-й армии в освобождении Можайска. Исходной целью 33-й армии с 17 января 1942 года был город Верея; атаковав противника с двух направлений, 33-я армия уже 19 января освободила город. Однако перед 33-й армией еще 17 января была поставлена новая задача: после взятия Вереи развернуться на юго-запад в направлении населенного пункта Шанский Завод, чтобы в дальнейшем принять участие в борьбе за Вязьму. Восемь дивизий 33-й армии должны были поддержать наступление 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, которому удалось 27 января 1942 года пересечь Варшавское шоссе западнее Юхнова у реки Пополта и выйти в район Федотково.

24 января основные силы 33-й армии достигли Шевнево, а 26 января – района Замыцкого, в полном соответствии с поставленными перед армией задачами. К началу февраля 1942 года три головные стрелковые дивизии 33-й армии – 113-я, 160-я и 338-я – подошли к Вязьме. Остальные пять дивизий армии к 2–3 февраля смогли только выйти к населенному пункту Износки, в 68 километрах от Вязьмы. Немецкое командование воспользовалось растянутостью сил 33-й армии и мощным контрударом отсекло три ее дивизии, находившиеся у Вязьмы, во главе с командующим армией генерал-лейтенантом М. Г. Ефремовым от основных сил у Износок. Попытка деблокировать части 33-й армии у Вязьмы, даже с привлечением воздушно-десантных сил, успеха не имела. Группа Белова в ходе ожесточенных боев с немецко-фашистскими войсками 2 февраля 1942 года прорвалась из района Федотково к пригородам Вязьмы.

Несколько раньше – 28 января – к Вязьме подошел 11-й кавалерийский корпус Калининского фронта. С юго-востока к пригородам Вязьмы Бозне и Алексеевскому 2 февраля подошли три дивизии 33-й армии.

Наступавшие советские войска не имели достаточного количества танков и артиллерии и действовали не скоординировав свои усилия.

Они не смогли прорвать оборону превосходящих сил немецких войск и в дальнейшем получили приказ отойти от города.

Оставшиеся боеспособными части 33-й армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса Белова были отведены в партизанский край юго-западнее Вязьмы и в течение двух месяцев вместе с партизанскими отрядами наносили удары по врагу. После принятия решения об отводе войск 33-й армии и группы Белова на соединение с основными силами Западного фронта 1-й гвардейский кавалерийский корпус успешно вышел из окружения в районе города Кирова. Вывести через линию фронта группу 33-й армии не удалось, так как она пошла к линии фронта по кратчайшему пути, пытаясь силой прорваться через немецкие позиции. О судьбе отряда 33-й армии под командованием генерала М. Г. Ефремова Г. К. Жуков пишет: «Как выяснилось позже, немцы обнаружили отряд при движении к реке Угре и разбили его. Командарм М. Г. Ефремов, дравшийся как настоящий герой, был тяжело ранен и, не желая попасть в руки врага, застрелился.

Так закончилась жизнь талантливого и храбрейшего военачальника, вместе с которым погибла и значительная часть героических воинов его группы»… [325]

Далее Г. К. Жуков вспоминает: «Критически оценивая сейчас эти события 1942 года, считаю, что нами в то время была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы. Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника. „Орешек“ там оказался более крепким, чем мы предполагали»… [326] Положение 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Масленникова, сражавшейся с немецко-фашистскими войсками в полуокружении, весной 1942 года также оказалось тяжелым. Над частями 39-й армии нависла угроза окружения с рубежа Белый – Оленино.

Рейд по тылам группы армий «Центр»

Самостоятельную задачу по выходу в тыл немецко-фашистских войск должны были выполнить 3-я и 4-я вновь формируемые армии СевероЗападного фронта и 22-я армия Калининского фронта. Формирование 3-й и 4-й ударных армий было поручено Северо-Западному фронту, так как боевые действия в его полосе носили лишь местный, позиционный характер. Комплектование и подготовка к боевым действиям в тылу врага 3-й и 4-й ударных армий происходили в районе озера Селигер, откуда им предстояло начать наступление.

3-я ударная армия генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева – три стрелковые дивизии и шесть стрелковых бригад – должна была вклиниться в оборонительные порядки немцев между Северо-Западным и Калининским фронтами, наступая в направлении на Молвотицы, Холм и Великие Луки.

4-я ударная армия – пять стрелковых дивизий и четыре стрелковые бригады – должны были продвигаться на юго-запад с постепенным выходом к городам Андреаполь и Торопец, блокируя возможные пути отхода 9-й общеармейской и 3-й и 4-й танковых немецких армий из района Ржева, Сычевки, Вязьмы.

Командующим 4-й ударной армией был назначен генерал-лейтенант Андрей Иванович Еременко. Сталин доверил А. И. Еременко судьбу важной для Красной Армии операции, несмотря на неудачи войск, сражавшихся под его командованием в начале войны на Западном и Брянском фронтах. Это объясняется тем, что А. И. Еременко, будучи требовательным и опытным командиром, делал все возможное для победы над превосходящими силами противника в оборонительных сражениях лета и осени 1941 года, невзирая на отсутствие танков и артиллерии. Одержать крупные победы в тех условиях было невозможно, и Генеральный штаб это понимал.

С левого фланга наступление 3-й и 4-й ударных армий поддерживала 22-я армия, наступавшая в направлении Нелидово – восточнее Обухово – Белый.

9 января 1942 года все три армии – 3-я и 4-я ударные и 22-я – перешли в наступление.

В первый же день наступления 3-й и 4-й ударным армиям пришлось штурмовать опорные пункты немцев.

Это привело к снижению темпов продвижения наших войск. Глубокий, до одного метра, снег и низкая температура воздуха (30–40 градусов мороза) также замедляли наступление.

К 10 января 3-я ударная армия продвинулась на 10 километров от исходных позиций, а 4-я ударная армия овладела опорными пунктами Пено и Жукопа. К 11 января обе армии расширили прорыв в немецкой обороне, продвинулись на 30 километров и принудили противника начать отход. В дальнейшем продвижение частей 4-й ударной армии было более успешным, и 12 января 249-я и 332-я стрелковые дивизии, наступавшие вдоль железной дороги Пено – Андреаполь, вышли в район станции Охват, куда немецкое командование успело подтянуть 189-й полк 81-й пехотной дивизии, прибывшей из Франции.

После уничтожения немецкого гарнизона на станции Охват 249-я стрелковая дивизия 15 января вышла на подступы к Андреаполю с севера, а 16 января 1942 года захватила его. При этом были разгромлены 253-я пехотная дивизия немцев и остатки 189-го полка 81-й пехотной дивизии.

Следующей целью 4-й ударной армии был Торопец, где находились продовольственные склады войск группы армий «Центр»…

3-я и 4-я ударные армии сами нуждались в продовольствии, так как во время их формирования командование располагало продуктами питания для войск только на 1–2 дня.

249-я стрелковая дивизия, действуя совместно с 48-й стрелковой бригадой и подошедшими к городу частями 360-й стрелковой дивизии, окружила противника в Торопце.

21 января, разгромив 403-ю пехотную дивизию и остатки других немецких частей, 4-я ударная армия овладела городом Торопец и складами продовольствия. Лыжный отряд 249-й стрелковой дивизии к этому времени выбил противника и из населенного пункта Старая Торопа, а 332-я стрелковая дивизия овладела городом Западная Двина.

За время наступления 4-я ударная армия продвинулась от исходных рубежей на 150 километров.

Из-за существенного отставания в темпах наступления 3-й ударной и 22-й армий постепенно оголялись фланги 4-й ударной армии, опасавшейся контрударов противника со стороны Великих Лук. Наступательные возможности 4-й ударной армии ослабевали, так как от наступавших стрелковых дивизий отставали танковые бригады и артиллерия, отсутствовало пополнение.

В этих условиях Верховное Главнокомандование передало 22 января 1942 года 4-ю ударную армию в состав Калининского фронта.

Командующий Калининским фронтом И. С. Конев поставил перед А. И. Еременко задачу: наступать в общем направлении на юг, в район Витебск – Велиж – Рудня – Демидов. Для приведения наступавших войск 4-й армии в порядок и какой-либо передышки времени не было. Выполняя приказ, 39-я стрелковая бригада 25 января 1942 года овладела Ильино, а 48-я подошла к Крестам, где немецкий гарнизон численностью около тысячи человек оборонялся на заранее подготовленных позициях.

Сил 48-й стрелковой бригады для взятия Крестов было недостаточно, и к ней на помощь подошла 39-я стрелковая бригада. Взять Кресты они не смогли и продолжили движение по направлению к городу Велиж, передав задачу по овладению Крестами 358-й стрелковой дивизии второго эшелона.

К 29 января 358-я стрелковая дивизия овладела Крестами.

360-я стрелковая дивизия, пройдя Прилуки, 30 января завязала бои на окраинах Велижа. 51-я стрелковая бригада 29 января овладела населенным пунктом Усвяты.

В последующих наступательных боях стрелковые дивизии 4-й ударной армии начали испытывать все возрастающее сопротивление противника, и их дальнейшее продвижение было незначительным. 249-я стрелковая дивизия, действовавшая совместно с 51-й стрелковой бригадой, подойдя к Витебску, была вынуждена 5 февраля 1942 года отойти в район Суража. Попытка 360-й стрелковой дивизии и 48-й стрелковой бригады овладеть Велижом, вначале развивавшаяся успешно, была прекращена из-за отсутствия боеприпасов.

По этой же причине 332-я стрелковая дивизия отошла от Демидова. После выхода 4-й ударной армии в район Рудни и Демидова до шоссе Минск – Смоленск оставалось пройти всего 40 километров. Героический рейд четырех стрелковых дивизий и трех стрелковых бригад 4-й ударной армии в тыл противника без танков и артиллерии по глубокому снегу, без поддержки авиации, без разведданных о противнике не был неожиданным для немецкого командования. После того как определилась конечная цель продвижения 4-й ударной армии – Витебск и Смоленск, – немцы предприняли срочные меры по противодействию советским войскам. Командир 59-го немецкого армейского корпуса бросил против передовых отрядов 4-й ударной армии прибывшие из Франции пехотные дивизии, срочно переброшенные в район Витебска. У стрелковых дивизий А. И. Еременко кончались боеприпасы, а их отрыв от основных войск Калининского фронта был чрезвычайно большим. К тому же у 4-й ударной армии были открыты фланги на 100 километров от крайних точек прорыва. Большие потери, понесенные немецкими войсками в боях за города Андреаполь, Торопец, Ильинское, Кресты и другие опорные пункты, показали немцам, что их поход на Москву завершается серьезным поражением. В боях с 4-й ударной армией группа армий «Центр» понесла материальный урон и потери в людях, были подорваны моральные устои вермахта и развеян миф о его непобедимости.

Пехотные дивизии 59-го армейского корпуса немцев с трудом сдержали наступление ослабленных в боях советских стрелковых дивизий. К концу января в район Витебска и Рудни началась срочная переброска 3-й немецкой танковой дивизии, что заставило А. И. Еременко перейти к обороне на достигнутых рубежах.

Поредевшие стрелковые дивизии 4-й ударной армии уже не могли продвигаться вперед из-за больших потерь. Из 8 тысяч человек, входивших в 249-ю гвардейскую стрелковую дивизию в начале наступления, осталось в строю всего 1400 бойцов.

Вражеские потери также составили многие тысячи солдат и офицер. И хотя Верховное Главнокомандование недооценило силы противника, героический рейд 4-й ударной армии по немецким тылам группы армии «Центр» способствовал успешному завершению битвы за Москву.

Прорыв 22-й, 3-й и 4-й ударных армий в тыл группы армии «Центр» показан на схеме 58.

Стратегическая победа

С начала марта 1942 года, после освобождения войсками 49-й и 50-й армий Западного фронта одного из важных опорных пунктов в немецкой обороне – Юхнова, наступательная операция Красной Армии пошла на убыль.

На всем протяжении советско-германского фронта ввиду истощения сил с обеих воюющих сторон сражение за Москву начало затихать.

Войска фашистской Германии повсеместно перешли к обороне, закрепившись в Ржеве, Великих Луках, Гжатске, Вязьме, куда немецким командованием направлялись резервы и части, перебрасываемые из Европы.

Красная Армия, одержав историческую победу в оборонительном сражении за Москву, в ходе контрнаступления и последующего наступления отбросила противника на рубежи, с которых ему практически было невозможно возобновить наступление на центральном (московском) направлении. Группа армий «Центр», ее 3-я, 4-я и 2-я танковые армии за время сражения потеряли большинство своих танков и самый опытный командный состав, который начинал поход на Москву. Гудериан и другие смещенные со своих постов генералы вермахта были заменены.

Схема 58. Героический прорыв войск Красной Армии в тыл немецких войск группы армий «Центр» с рубежа на реке Волга до рубежа Холм – Великие Луки – Велиж. Январь – февраль 1942 года

Контрнаступление и общее наступление Красной Армии после 5 декабря 1941 года начинали войска, несколько месяцев сдерживавшие немецкое вторжение. Поэтому большую роль в контрнаступлении советских войск сыграли введенные в сражение на московском направлении 1-я ударная, 20-я и 10-я армии резерва Верховного Главнокомандования. Все войска, переходившие в контрнаступление, не имели опыта в наступательных боях, и у них было мало танков и артиллерии.

В. И. Казаков вспоминал о тех днях: «С началом нашего наступления все части и тылы быстро выходили из занимаемых ими районов и устремлялись вперед, чтобы не отстать от наступавших соединений. При таких благих намерениях, но при отсутствии четких планов и регулирования они вместо быстрого продвижения вперед мешали друг другу, создавали заторы на дорогах, отставали от передовых частей. В результате этого наступавшая пехота, лишаясь поддержки вторых эшелонов, бесперебойного пополнения боеприпасами, горючим и продовольствием, снижала темпы наступления и несла тяжелые потери… В то же время сгрудившиеся на дорогах соединения второго эшелона, артиллерия и тыловые части нередко становились беззащитной жертвой авиации противника. Жизнь преподала нам тяжелые уроки, но они пошли на пользу»… [327]

Об особенностях контрнаступления Красной Армии под Москвой Г. К. Жуков писал: «Контрнаступление зимой 1941/42 года проходило в сложных условиях и, что самое главное… без численного превосходства над противником. К тому же мы не имели в распоряжении фронтов полноценных танковых и механизированных соединений, а без них, как показала практика войны, проводить наступательные операции с решительными целями и большим размахом нельзя. Опережать маневр противника, быстро обходить его фланги, перерезать тыловые пути, окружать и рассекать вражеские группировки можно только с помощью мощных танковых и механизированных соединений»… [328]

Теперь вызывает восхищение то, что Красная Армия выходила в тылы немецко-фашистских войск, уничтожала их группировки, не располагая ресурсами, о которых упоминает Жуков, да еще при нехватке боеприпасов и продовольствия.

Но, что еще важнее, не хватало людей: армии, дивизии и полки, переходившие в контрнаступление, понесшие большие потери в оборонительных боях в ноябре-декабре 1941 года, не были укомплектованы личным составом до штатной численности.

К. К. Рокоссовский, прибывший под Сухиничи в конце января 1942 года, так описывал состояние войск 10-й армии, с которыми ему было необходимо очистить от врага и удерживать Сухиничский плацдарм: «Побывав в войсках, принятых в состав 16-й армии, я увидел, что нужда во всем была огромная.

Дивизии прошли в наступлении более 300 километров; бойцов было мало, и они устали. Каждая часть нуждалась в пополнении, вооружении и боеприпасах.

Поставленная Фронтом задача не соответствовала силам и средствам, имевшимся в нашем распоряжении. Но это было частым тогда явлением…»… [329]

Недаром, как уже упоминалось выше, К. К. Рокоссовскому пришлось пополнять части 16-й армии бойцами Красной Армии, попавшими в плен и уцелевшими в немецких концентрационных лагерях, отбитых у противника советскими войсками.

Несмотря на большие потери и неукомплектованность, отсутствие штатного вооружения и необходимого числа боеприпасов, части Красной Армии перешли в контрнаступление и отбросили врага от Москвы.

Немецко-фашистские войска не смогли выдержать натиска советских армий Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов и начали панически отступать, бросая тяжелую технику, боеприпасы и награбленное у мирных граждан имущество и продовольствие. Немецкому командованию удалось снизить темпы отступления только после устрашающих приказов Гитлера и размещения за обороняющимися полками частей СС.

После 20 марта 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб неоднократно пытались активизировать наступательные действия Западного, Калининского и Брянского фронтов. Однако, кроме дополнительных потерь, дальнейшие попытки наступать ни к чему не привели. Постепенно боевые действия переходили в бои местного значения.

День 20 апреля 1942 года, когда военное руководство Красной Армии приняло решение о переходе войск центрального направления к обороне, считается последним днем битвы под Москвой. [330]

На схеме 59 показано положение советско-германского фронта по состоянию на 20 апреля 1942 года, на день завершения битвы за Москву.

Схема 59. Стратегическое поражение гитлеровской Германии на завершающем этапе битвы за Москву. 5 декабря 1941 года – 20 апреля 1942 года

На центральном направлении немецко-фашистские войска были отброшены на рубеж Ржев – Гжатск – Юхнов, на расстояние 150 и более километров от Москвы. Войска 4-й ударной армии вышли в глубокий тыл группы армий «Центр», на рубеж, проходивший на 240 километров западнее немецких оборонительных позиций у Гжатска. Противник был выбит из Сухиничей и Юхнова.

Если к 5 декабря 1941 года немецко-фашистские войска полуокружили Москву – с севера 3-я танковая группа (армия), в центре 4-я танковая группа (армия) и с юга 2-я танковая армия, – то после 20 апреля 1942 года эти немецкие группировки, включая моторизованные и пехотные части, сами оказались в критическом положении. 3-я и 4-я танковые армии были полуокружены: с севера и запада их теснил Калининский фронт, в центре и с юго-востока – Западный и Брянский фронты. 2-я танковая армия была изолирована в районе Орла.

Немецкие войска смогли отражать атаки войск Красной Армии под Ржевом и Вязьмой только благодаря высокой концентрации их потрепанных частей в этом районе. Сосредоточение немецко-фашистских войск возникло у городов Ржев и Вязьма после их изгнания из ближнего и дальнего Подмосковья в ходе контрнаступления Красной Армии.

Поражение войск гитлеровской Германии в битве за Москву было полным, хотя войскам Красной Армии из-за нехватки сил не удалось замкнуть кольцо окружения вокруг группы армий «Центр»…

Немецкая военная машина, созданная в Германии за несколько предвоенных лет (1937–1941) и состоявшая из наиболее боеспособных танковых и пехотных соединений гитлеровского вермахта, была не только остановлена под Москвой, но и отброшена от нее за четыре месяца. В битве за Москву – главную цель фашистской Германии в 1941 году – немцы потеряли более 700 тысяч своих лучших солдат и офицеров, но закрепиться на земле Подмосковья не смогли.

Битва за Москву стала первой стратегической победой Красной Армии над войсками фашистской Германии. Достигнутые Красной Армией рубежи удерживались до 1943 года, когда немецко-фашистские войска, разгромленные под Сталинградом и Курском, были окончательно опрокинуты и началось наше триумфальное продвижение к границам Германии и ее сателлитов.

Сражение под Москвой открыло счет победам российского оружия над немецким фашизмом и вызвало подъем антифашистского движения по всему миру.

Несмотря на то что со времени битвы за Москву прошло уже более 68 лет, это величайшее сражение Второй мировой войны остается объектом пристального изучения не только российских историков, но и историков Запада. Их волнуют и источник самоотверженности бойцов и командиров Красной Армии, и причины поражения немецко-фашистских войск; как бы развивая воспоминания немецких генералов и простых солдат, они неустанно продолжают упорствовать в своем стремлении приуменьшить значимость сражения за Москву. Они задались целью доказать, что только усилиями Англии и США удалось одержать победу над гитлеровской Германией.

Британский историк Роберт Кершоу, описывая страдания немецких солдат на территории Советского Союза в 1941 году и пытаясь быть объективным, признает, что планировавшаяся увеселительная прогулка вермахта на Восток обернулась для немецких солдат и офицеров походом за березовыми крестами. Однако, завершая свое исследование, Кершоу делает вывод, что «первая фаза советского наступления хоть и отбросила немцев от Москвы»… но вылилась. «в общем, в довольно заурядную операцию…»… Завершая свою книгу, Кершоу еще раз подчеркивает, что «контрудар Жукова под Москвой, по сути, примитивнейшая по замыслу и по способу проведения операция…»… Трудности, возникшие на пути продвижения группы армий «Центр», автор объясняет тем, что «немцам не приходилось сталкиваться с проблемой физического уничтожения войск противника, оказавшихся в окружении»… Из пояснений Кершоу следует, что ему не нравится и «неспособность германского Генштаба своевременно учесть уровень потерь…», и «общая неготовность вермахта к войне»… [331]

Парадоксально, но у нашего исследователя Алексея Исаева мы можем прочесть, что наши неудачи в августе – октябре 1941 года – «в первую очередь следствие эффективных действий противника», его подвижных бронетанковых групп. [332] Здесь у Кершоу и Исаева прямо противоположный подход в оценке событий второй половины 1941 года и первых месяцев 1942 года. Уход историков в крайности при оценке одних и тех же событий связан с недооценкой тех трудностей, с которыми столкнулось советское правительство в начале войны, так как Советский Союз не был готов к отражению агрессии Третьего Рейха, подчинившего себе экономические и людские ресурсы всей Европы. [333]

Цена, которую заплатил Советский Союз за победу под Москвой, была очень велика. На примере 249-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й ударной армии и 11-й гвардейской стрелковой дивизии 16-й армии можно проследить, как их личный состав сокращался за 20–30 дней активных боевых действий в наступательных боях за Москву с начального количества бойцов до четверти и менее от штатной численности.

В настоящее время может быть подсчитана величина общих людских потерь Красной Армии на центральном направлении за весь период сражения за Москву. Общие потери советских войск, сражавшихся на направлении Белосток – Минск – Смоленск – Вязьма – Можайск – Москва, составляют до 3 миллионов 72 с половиной тысяч человек. Потери военнопленными на этом же направлении только за период оборонительного этапа боевых действий равны примерно 1 миллиону 275,3 тысяч человек (см. приложения 1 и 2).

К началу апреля 1942 года доукомплектование войск Красной Армии проходило только за счет слабо подготовленного пополнения, что требовало непрерывного обучения войск в ходе боевых действий. Резервы танков и артиллерии к началу 1942 года также были исчерпаны. Поэтому штурм опорных пунктов противника стоил частям Красной Армии больших потерь.

Но победа в сражении за Москву была необходима советскому народу и его армии, поскольку речь шла о сохранении территориальной целостности Советского Союза и свободы его народов.

Руководство Советского государства сумело мобилизовать граждан страны на самоотверженный труд во имя победы над гитлеровскими захватчиками.

Мощное партизанское движение в тылу врага способствовало разгрому немецко-фашистских войск. Промышленность ускоренными темпами наращивала производство всего, что было необходимо для фронта.

Победа Советского Союза в битве за Москву стала возможной благодаря массовому героизму бойцов и командиров Красной Армии. Многие из защитников Москвы погибли, оставаясь неизвестными, а их бессмертный подвиг заслуживает уважения нынешнего и будущих поколений.

В битве за Москву прошли серьезную проверку командный состав Красной Армии и советская техника, доказавшая свое преимущество перед техникой фашистской Германии и ее сателлитов. Сражение за Москву продемонстрировало всему человечеству, что победа Советского Союза над гитлеровской Германией неминуема.

Основной успех битвы под Москвой лежит в морально-политической области. Русские, казахи, узбеки и другие народы Советского Союза – люди всех национальностей – стояли плечом к плечу, сражаясь под Москвой.

Немцы начали и вели войну с Советским Союзом под флагом антикоммунизма. Однако об истинных намерениях фашистской Германии еще в 1938 году предупреждал бывший вождь белого движения Антон Иванович Деникин. Оставаясь принципиальным противником советской власти и сталинизма в России, он, стоя на антифашистской позиции, указывал, что, когда Гитлер говорит об освобождении России от коммунизма, он имеет в виду ее порабощение и отторжение от нее территории Туркестана, Урала, Кавказа и казацких земель. [334]

Когда окончательно, после первых месяцев войны прояснились истинные цели фашистской Германии – использование в качестве рабов целых народов, захват чужих территорий, – изменилось отношение к воинскому долгу у целого поколения советских людей. Методы ведения войны, использовавшиеся Германией и основанные на массовых расстрелах сотен тысяч военнопленных и мирных граждан, показали действительное «лицо» немецкого фашизма. Не только народы Советского Союза, но и народы всей Европы встали в ряды добровольных борцов с гитлеровскими захватчиками.

Защитники Москвы не уходили с оборонительных рубежей до получения приказа. Призыв: «За нами Москва, отступать некуда» – стал для защитников столицы знаменем, под которым они сражались и умирали. Подвиг героев-панфиловцев 316-й стрелковой дивизии у разъезда Дубосеково под Волоколамском будет навечно вписан в историю России как образец патриотизма советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.

Антифашисты всей Европы и даже бывшие противники Красной Армии с восхищением встретили победу Советского Союза под Москвой. Тот же А. И. Деникин, будучи истинным патриотом России, горячо приветствовал победу Красной Армии под Москвой. «Поражение гитлеровцев под Москвой вызвало у Антона Ивановича бурную радость…» [335] – напишет впоследствии Марина Антоновна, дочь генерала.

Великая битва под Москвой была лишь первым звеном в цепи героических подвигов советского народа в Великой Отечественной войне с немецким фашизмом.

В 1942–1943 годах защитники Сталинграда вновь доказали, что немецко-фашистские войска обречены на поражение. Маршал Василий Иванович Чуйков в своих воспоминаниях «От Сталинграда до Берлина» еще раз указал на источник непобедимости Красной Армии: «…Я, как бывший командующий 62-й армией, со всей ответственностью заявляю, что Сталинград мог быть взят противником лишь при одном условии: если бы все до одного его защитники были убиты. Мы дали клятву партии и народу: „Стоять насмерть!“ От этой клятвы нас могла освободить только смерть. Сие убеждение было продиктовано не только сознанием стратегической обстановки и необходимостью удержать город. Это было веление сердца. Оно отражало тот перелом в сознании советского солдата, который произошел в нашей армии»… [336]

В заключение следует сказать о влиянии битвы за Москву на дальнейший ход войны с гитлеровской Германией.

В ходе битвы за Москву были сорваны планы немецкого верховного командования и лично Гитлера по завершению основных военных операций на территории Советского Союза в 1941 году. Восточный поход Германии, так удачно проходивший в первые месяцы войны, провалился. Однако военный потенциал гитлеровской Германии и ее союзников был еще достаточно велик, и Гитлер и немецкое верховное командование рассчитывали вернуть вермахту стратегическую инициативу, потерянную под Москвой. Гитлер убедил генералитет отказаться от попыток фронтального наступления на Москву, рассчитывая выйти к столице России с юго-восточного направления, предварительно овладев южными областями России по линии Крым – Кавказ – Астрахань. Подготовка этого наступления вновь велась в глубокой тайне, особенно в части сосредоточения на южном направлении крупных бронетанковых группировок. Хотя директивы Гитлера на проведение операций в Крыму, на Кавказе и в нижнем течении Дона и Волги не содержали прямого указания на возможность поворота немецких войск в северном направлении, вероятность такого развития событий не исключалась Верховным Главнокомандованием и Генеральным штабом Красной Армии. Послевоенные немецкие источники подтверждают такую возможность. [337]

Значительным итогом битвы за Москву стало и то, что в боях командный состав Красной Армии и, главное, Генеральный штаб приобретали значительный опыт по проведению войсковых операций. В ходе битвы за Москву проявили себя и были выдвинуты многие инициативные командиры, способные управлять войсками непосредственно на поле боя. Это позволило преодолеть трудности кампании 1942 года, когда Сталин и Ставка ожидали нового наступления немецко-фашистских на Москву на центральном направлении, а оно начало развиваться на юге, в районе Харькова. Новые суровые испытания, как назовет их Г. К. Жуков, были преодолены только благодаря возросшему уровню военного искусства нашего Верховного командования и возросшей стойкости наших бойцов.

Выдающимися примерами использования военного опыта являются разработка и сохранение в тайне плана по окружению и уничтожению немецкой группировки под Сталинградом, правильное определение направления главных танковых ударов в немецкой операции «Цитадель», что позволило одержать решающую победу над немецко-фашистскими войсками в битве под Курском.

Вместо послесловия

После разоблачения культа личности Сталина и признания советского строя тоталитарным ряд исследователей стали доказывать, что Отечественная война 1941–1945 годов сводилась к противостоянию двух диктаторов – Гитлера и Сталина. Однако такое заключение некорректно. При этом как бы поставлен знак равенства между агрессией и вынужденной обороной и игнорирована роль народов в этом противоборстве.

Между тем решающей силой в разгроме немецко-фашистских войск были народы Советского Союза, которых гитлеровская Германия планировала обратить в своих рабов, а захваченные территории – в объект колонизации.

Гитлер, используя фашистские лозунги национал-социалистической партии, внушал немцам мысль о жизненной необходимости захвата чужих территорий, что совпадало с планами крупных монополий и военщины. Несмотря на антигуманные и человеконенавистнические цели своей политики, Гитлеру удалось вовлечь народ Германии и часть народов стран Европы в агрессивный поход на восток.

Советское правительство и лично Сталин располагали информацией о планах гитлеровской Германии и проводили курс на индустриализацию страны, обоснованно считая, что только на основе мощной промышленности станет возможным оснащение армии современным оружием. Однако индустриализация проводилась жестко, ускоренными темпами и в ущерб развитию сельского хозяйства.

После нападения гитлеровской Германии, поддержанной промышленным потенциалом Европы, Сталин был вынужден мобилизовать народы страны на борьбу с фашистской агрессией.

В критической ситуации 1941–1942 годов в развернувшейся битве за Москву Сталин обратился к патриотическим чувствам большинства граждан Советского Союза и привел страну в состояние величайшего героического подъема в условиях строжайшей дисциплины и самопожертвования каждого гражданина. Решающую роль сыграли патриотическое воспитание и внедренные в массы в предвоенный период коллективистские лозунги о дружбе и взаимопомощи между народами, о превосходстве общих интересов перед личными. Только полная отдача сил бойцами в боях с захватчиками и самоотверженный труд в тылу привели Советский Союз к победе в битве за Москву. Подвиг бойцов и командиров Красной Армии в сражении за Москву был первым шагом к Великой Победе Советского Союза над немецким фашизмом. Оценку этому историческому событию дал премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. В своих мемуарах, изданных в 1949 году, он писал советской победе под Москвой: «Сила советского правительства, стойкость русского народа, неистощимые людские резервы, огромные размеры страны, суровая русская зима были теми факторами, которые в конечном счете сокрушили гитлеровские армии»… Далее он добавляет: «Президента Рузвельта сочли очень смелым человеком, когда он в сентябре 1941 года заявил, что русские удержат фронт и что Москва не будет взята. Замечательное мужество и патриотизм русского народа подтвердили правильность этого мнения»… [338]

Побежденные немецкие генералы пытались поражение вермахта под Москвой взвалить на погодные условия в России зимой 1941–1942 годов. О трудностях, возникших на территории Советского Союза для немецких танковых частей, генерал-полковник Гудериан писал в своих мемуарах: «В песках, болотах и грязи выходили из строя двигатели, летели изношенные гусеницы и передаточные механизмы. В зимнее время гусеницы примерзали к земле. Для запуска двигателей приходилось затрачивать несколько часов. Автоматическое оружие отказывало в работе вследствие загустения смазки. „Генерал Мороз“ и его приспешница „грязь“ безраздельно царили в России в первый год кампании. Суровая русская зима выиграла решающую битву»… [339]

Здесь героическое сопротивление советских войск преднамеренно заменялось влиянием климатических условий, одинаково сложных как для вермахта, так и для войск Красной Армии.

Затем ответственность за поражение Германии в сражении за Москву немецкие генералы и историки взвалили на Гитлера, его ошибочные решения в планировании войсковых операций. Так, по этому поводу П. Карель писал: «Например, генерал Блюментритт, начальник штаба 4-й армии, а позднее начальник хозяйственного управления главного штаба армии, видит причину катастрофы в ошибке, допущенной Гитлером в стратегическом планировании кампании, в том, что Москва и Ленинград не были взяты в благоприятное время – то есть сразу после Смоленска. Это мнение стратега»… [340]

При этом умалчивается, что попытка взять Ленинград закончилась для немецких войск неудачей при «благоприятных условиях» и что немецкие войска были вынуждены остановиться за Смоленском из-за значительных потерь в технике и людях и из-за неспособности с ходу преодолеть оборону Красной Армии на центральном (московском) направлении.

По истечении двадцати-тридцати лет после войны немецкие генералы вообще начали представлять исход Восточной кампании чуть ли не как свою победу.

В сборнике «Мировая война: взгляд побежденных. 1939–1945» содержатся откровения немецких генералов о якобы значительных успехах гитлеровской Германии и ее вооруженных сил в борьбе с Советским Союзом. Заключительные сражения немецких захватчиков в битве за Москву даже после поражения преподносятся генералом фон Бутларом как подвиги, которые навеки останутся славной страницей военной истории, как образец доблести войск и мастерства их командования. [341]

Ему вторит генерал-полковник фон Рейдулич: «Подвиг немецких вооруженных сил во Второй мировой войне не имеет себе равных по своему величию. Это было бы невозможно, если бы Германия не имела воспитанных поколениями прекрасных солдат.»… [342]

Здесь же приводятся слова военного преступника генерал-полковника Йодля о выдающейся роли Гитлера в сражении за Москву: «…он один восстановил пошатнувшийся Восточный фронт, когда его воля и решимость передалась всем, включая солдат…»… [343]

О заслугах немецких солдат в сдерживании наступления Красной Армии, отбросившей вермахт от Москвы, пишет и П. Карель. По его словам, перелом в наступлении советских войск наступил из-за «исключительной стойкости немецких войск, отнявших у противника победу и предотвративших катастрофу. В том, что касается их дисциплины, храбрости, выдержки и самопожертвования, солдаты и офицеры превзошли все мыслимые и немыслимые пределы. Несмотря на большую растянутость фронта, на голод и отсутствие… зимней одежды, военная организация уцелела и продолжала действовать. Вот так и удалось спасти ситуацию на Центральном фронте зимой 1941–1942 годов. Только благодаря этому был выполнен приказ Гитлера держаться любой ценой и не сдавать жизненно важных позиций»… [344]

Имеются и другие примеры, когда бывшие немецкие генералы берут под защиту военную организацию фашистской Германии, пытаясь доказать, что она одержала ряд крупных побед в сражениях во Второй мировой войне.

При этом ни слова не говорится о том, что сражения, в которых «проявили» себя немецкие военнослужащие, велись на чужой территории за обладание новыми жизненными пространствами на востоке, на территории Советского Союза.

Естественно, что высказывания немецких генералов обращены в основном и в первую очередь к молодежи Германии.

Преувеличенное восхваление подвигов немецких солдат на территории Советского Союза навязывает мысль о якобы имевшей место слабости советских бойцов и командиров. При этом героическое сопротивление Красной Армии агрессору и борьба народа за искоренение фашизма в Европе принижаются, а то и вовсе замалчиваются.

Отвечая немецким генералам, следует прежде всего напомнить о стратегическом характере поражения немецких войск в битве за Москву.

В сражении за столицу Советского Союза выявилась несостоятельность военного руководства Германии, разработавшего планы нападения на СССР и захвата Москвы.

Попытки реализовать план «Барбаросса», рассчитанный на молниеносное завершение военной кампании в Советском Союзе, и план «Тайфун» по овладению Москвой завершились полным провалом, так как немецкий Генеральный штаб в этих планах недооценивал возможности Красной Армии.

О неправильной оценке боеспособности советских войск командующий группой армий «Центр» фон Бок, уже находясь у ворот Москвы, многократно докладывал верховному главнокомандованию.

Пытаясь приуменьшить свою вину за предстоящее поражение немецко-фашистских войск под Москвой, в своих «Военных дневниках» он писал: «Я не знаю во всей полноте намерений Верховного командования сухопутных сил, но если группе армий предстоит вести зимой оборонительные бои, то это возможно только при том условии, что к фронту будут переброшены крупные резервы. Этих резервов должно быть достаточно для того, чтобы противостоять мощным атакам противника»… [345]

Чтобы радикально пополнить немецко-фашистские войска, разгромленные Красной Армией, фон Бок запрашивал только для войск московского направления 12 новых дивизий.

Лишенный возможности создать из разбитых под Белым Растом и Хорошилово частей 3-й танковой группы оборонительный заслон на восточном фланге 5-го армейского корпуса, захватившего Красную Поляну, он писал: «…Как жаль, что у меня нет под рукой крупных резервов»… [346]

Но даже в этот момент, 2 декабря 1941 года, его не оставляла надежда, что противник определенно пребывает в состоянии острого кризиса. Даже находясь на грани поражения, немцы не хотели признавать, что сражение за Москву будет ими проиграно.

За срыв наступления на Москву Гитлер отстранил от должности командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока и главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Браухича, взвалив на них вину за ошибки верховного командования.

Утверждения о мнимом превосходстве немецкого оружия над вооружением Красной Армии также не подтвердились в ходе боевых действий с самого начала войны.

Действительные возможности немецких танковых группировок и состояние немецких солдат охарактеризовал Гудериан, лично участвовавший в боях на советско-германском фронте и часто находившийся в передовых частях танковых дивизий. Гудериан писал: «Мы были уверены, что к началу новой войны можно будет полагаться на то, что с технической стороны наши танки будут превосходить любые из имеющихся у русских…»… [347] Но этот миф о техническом превосходстве немецких бронетанковых войск был развеян еще в оборонительных боях за Москву.

В ходе боевых действий, когда немецкие танковые корпуса потерпели поражение в боях с нашими Т-34, немецкие «фронтовые офицеры полагали, что надо просто скопировать Т-34, поскольку это был бы самый быстрый способ выправить тяжелое положение, в котором оказались немецкие танковые войска. Однако наладить в короткие сроки массовое производство необходимых частей для Т-34 – особенно алюминиевых дизельных двигателей – было невозможно»… [348]

Для преодоления технического отставания в области танкостроения еще до завершения битвы за Москву немецкое военное командование поставило вопрос о необходимости модернизации бронетанковых сил вермахта. Однако и наши танки Т-34, KB и противотанковая артиллерия непрерывно совершенствовались.

О состоянии личного состава немецких войск Гудериан в письме от 8 декабря 1941 года писал: «У солдат больше нет сил на то, чтобы захватить Москву, и поэтому я с тяжелым сердцем принял решение вечером 5 декабря прекратить наши бесплодные атаки»… [349]

И последнее. В боях за Москву моральный дух немецких солдат и военного руководства Германии был подорван. Немецко-фашистским войскам противостояли войска Красной Армии, бойцы и командиры которой были убеждены в окончательной победе над врагом. Старый царский генерал, с которым Гудериану удалось встретиться в Орле, прямо заявил: «Сейчас мы все сражаемся за Россию, и в этом мы едины»… [350]

Г. К. Жуков, анализируя причины поражения вермахта в 1941 году, писал: «Не дождь и снег остановили фашистские войска под Москвой. Более чем миллионная группировка отборных гитлеровских войск разбилась о железную стойкость, мужество и героизм советских войск»… [351]

Победа Красной Армии в битве за Москву показала нацистской Германии и всему миру, что народы Советского Союза обладают неисчерпаемым запасом патриотического духа. Надежда гитлеровского военного руководства на то, что обращение И. В. Сталина 3 июля 1941 года к гражданам страны об организации всенародного отпора немецким захватчикам не будет поддержано народами Советского Союза, не оправдалась. Наоборот, обращение вызвало небывалый патриотический подъем и массовый приток передовой части общества в ряды защитников Отечества.

Красная Армия трижды – под Смоленском, в боях за Киев и под Вязьмой – теряла большую часть своих дивизий, бойцы и командиры которых либо погибали в бою с опытным противником, либо попадали в плен. Но Красная Армия вновь возрождалась и продолжала изматывать врага и после Вязьмы – на Можайской линии обороны, под Тулой и на подступах к Москве. Армия и народ нашей страны нашли в себе силы не только остановить врага под Москвой, но и отбросить его от столицы через 303 дня после начала войны.

Победа, одержанная советским народом и его армией в битве за Москву в 1941–1942 годах, показала странам Запада и США, что Советский Союз способен отстоять свою независимость, разгромить гитлеровские армии и освободить Европу от фашизма.

Приложения

В приложении 1 представлены данные о потерях Красной Армии в битве за Москву с 22 июня 1941 года по 20 апреля 1942 года, а также данные о количестве советских военнослужащих, попавших в немецкий плен в ходе оборонительного этапа боевых действий за Москву с 22 июня по 5 декабря 1941 года.

Информация о безвозвратных и санитарных потерях (общих потерях) представлена на основе Статистического исследования о потерях Вооруженных Сил России и СССР в войнах XX века под редакцией Г. Ф. Кривошеева, а в части данных о количестве военнопленных использованы данные немецких источников, которые, естественно, могут вызывать сомнение в их достоверности.

В настоящее время для некоторых периодов битвы за Москву имеется достаточное количество отечественных исходных данных, которые могут быть использованы для определения количества советских военнослужащих, попавших в плен в начальный период Отечественной войны в 1941 году.

В приложении 2 приводится вариант подсчета количества наших потерь военнопленными на самом тяжелом для Красной Армии этапе оборонительного сражения в битве за Москву, с 30 сентября по 5 декабря 1941 года. Результаты подсчета говорят о достаточной степени достоверности немецких данных, приведенных, в частности, командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом фон Боком. При этом также определено, что потери военнопленными не могут входить, по крайней мере для представленного этапа, в состав общих потерь.

Приложения 1 и 2 дают представление о том, какие сложные задачи встали перед командованием Красной Армии и руководителями страны с самого начала войны и в ходе организации отпора немецко-фашистским войскам группы армий «Центр», наступавшим на Москву.

В приложении 3 на примере сражения на Курской дуге показано, как, используя уроки 1941–1942 годов, Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб правильно определили направление ударов немецких танковых группировок и подготовили войска Центрального и Воронежского фронтов к эшелонированной противотанковой обороне. В результате в битве под Курском бронетанковым войскам противника было нанесено сокрушительное поражение, от которого гитлеровская Германия уже не смогла оправиться.

Приложение 1 Потери войск Красной Армии в ходе битвы за Москву с 22 июня 1941 года по 20 апреля 1942 года

Приложение 2 Состав, численность и потери войск Красной Армии в ходе отражения немецкого наступления на Москву по плану «Тайфун» 30 сентября – 5 декабря 1941 года

Состав и численность советских войск на оборонительном рубеже Андриаполь – Вердино – Ярцево – западнее Ельни – Снопот – Глухов

Численный состав армий Западного, Резервного и Брянского фронтов к началу оборонительного сражения под Москвой [352]

Официальные статистические материалы не содержат сведений о численности советских войск и их потерях на промежуточных оборонительных рубежах, в частности на Можайской линии обороны, на рубеже Калинин – Волоколамск – Можайск – Малоярославец – Тула по состоянию на 20–30 октября 1941 года. Поэтому последующие данные будут приводиться на время завершения оборонительного сражения под Москвой (5 декабря 1941года).

Численность войск к началу сражения – 1250.

Общая численность резервных соединений и маршевого пополнения, введенных в состав Калининского, Западного, Резервного и Брянского фронтов за период оборонительных операций Московской битвы 30.09–4.12.1941 г., тыс. чел. [353] – 916,4.

Суммарная численность советских войск, принимавших участие в оборонительном сражении под Москвой, тыс. чел. [354] – 2166,4.

Потери советских войск в битве под Москвой с 30 сентября по 5 декабря 1941 года и данные о числе военнослужащих, попавших в плен Общие официальные потери войск с 30 сентября по 5 декабря 1941 года, подсчитанные на основании донесений от войск, тыс. чел. [355] – 658.

Б. И. Невзоров и В. П. Филатов в книге «Московская битва в хронике фактов и событий» резонно отмечают, что «приведенные цифры потерь (658, 3 тыс. чел. на этапе оборонительного сражения, с 30.09 по 04.12 1941 года) занижены по крайней мере на 303 тыс. чел.»… [356] При этом погрешность оценок составляет до 30 %.

Поскольку сведения о количестве военнопленных в официальных источниках отсутствуют, то ниже приводится их ориентировочный расчет с использованием имеющихся исходных данных.

Численный состав войск по состоянию на 5 декабря 1941 года на исходном рубеже для начала контрнаступления составил: [357]

Количество дивизий – 105

Личный состав, тыс. чел – 1021,7

В это число входит пополнение Ставки, подготовленное к началу контрнаступления (1-я ударная армия, 20-я и 10-я армии), – 200 тысяч человек (последняя цифра несколько занижена).

Опираясь на приведенные исходные данные, можно определить численность советских войск, вышедших на последний оборонительный рубеж под Москвой.

Численность боеспособных войск в составе Калининского и Западного фронтов в конце оборонительного этапа битвы под Москвой составит 821,7 тысяч человек (1021,7 тыс. чел. минус 200 тыс. чел.). Суммарная численность потерь (пленными, безвозвратных и санитарных) составляет 1344,3 тыс. чел. Последняя цифра определена как разность между численностью всех войск, введенных в сражение (2166 тыс. чел.), и количеством боеспособных войск в конце оборонительного этапа сражения (821,7 тыс. чел.).

Количество военнослужащих Красной Армии, попавших в плен на начальном этапе битвы под Москвой, под Вязьмой и в районе Брянска, определено как разница между суммарной численностью потерь (1344,3 тыс. чел.) и официальным значением потерь (658 тыс. чел.) Эта разница составляет 686,3 тыс. чел., что согласуется с данными противника. [358]

Итоговые данные о потерях Красной Армии за период с 30 сентября по 5 декабря 1941 года представлены ниже (тыс. чел.).

Суммарное число потерь– 1344,3

Безвозвратные и санитарные потери – 658

Попавшие в плен – 686,3

Количество попавших в плен составляет 31,7 % от общего числа военнослужащих, принимавших участие в отражении немецкого наступления по плану «Тайфун»… Из приведенных данных о потерях видно, что величина официальных потерь примерно равна числу попавших в плен и, следовательно, не может включать в себя это число.

До настоящего времени между историками не утихает спор, что же явилось причиной отступления и больших потерь наших войск в первые месяцы после начала войны. Некоторые из них полагают, что причиной этого могло быть запоздалое приведение советских войск в приграничных военных округах, а также частей ВВС и ВМФ в боевую готовность. Соответствующие приказы, по последним данным, хотя и отдавались, но только за 5–8 дней до начала немецкого вторжения, что недостаточно. Часть историков акцентируют внимание на чрезмерно низкой плотности войск Красной Армии и УРов на оборонительном рубеже, протянувшемся более чем на 2 тысячи километров.