Победа в битве за Москву. 1941–1942 Барановский Владимир

Схема 19. Борьба за Малоярославец. Отражение попытки немецко-фашистских войск овладеть Варшавским шоссе

Несколько слов следует сказать о судьбе курсантов подольских военных училищ, защищавших подступы к Малоярославцу у Ильинского.

Танкисты 57-го немецкого танкового корпуса, столкнувшиеся с упорным сопротивлением будущих офицеров Красной Армии, смогли преодолеть оборонительный рубеж у села Ильинское, только создав угрозу его тылу со стороны Малоярославца.

4 тысячи подольских курсантов, получив приказ не пропустить врага к Москве, сражались до последнего снаряда, не допуская немецкие танки к шоссе.

Сохранились карты генерал-фельдмаршала фон Бока, на которых ему о каждом дне задержки у Ильинского офицеры штаба докладывали с пометкой: «Два офицерских училища из Подольска»… [81]

В своем обращении к курсантам о прекращении сопротивления немцы называли их юнкерами и, восхищаясь их героизмом, в обмен на сдачу в плен гарантировали «дружеский прием»…

Курсанты были сняты с вверенного им рубежа только после получения приказа командующего 43-й армией генерал-майора К. Д. Голубева (после 18 октября 1941 года), когда немцы овладели Малоярославцем и создавалась реальная угроза окружения защитников оборонительного рубежа у Ильинского.

Уцелевшие курсанты отошли за реку Нара, где часть их, собранная в сводный батальон, защищала штаб 43-й армии в Каменке до подхода частей 93-й стрелковой дивизии.

Только 24 октября 1941 года курсанты подольских училищ были отправлены в тыл действующей армии и доставлены в Иваново и Куйбышев.

Победа Красной Армии и народа под Тулой, 20–30 октября 1941 года

В наступлении на южное крыло обороны Красной Армии немецкое командование основные надежды возлагало на военный талант генерал-полковника Гудериана. Его 2-я танковая группа (доукомплектованная по количеству дивизий до танковой армии) согласно плану «Тайфун» должна была после разгрома Брянского фронта нанести удар в направлении Тулы и блокировать Москву с юга. Немецкое командование при этом не учло, что танковые дивизии Гудериана были сильно обескровлены в предыдущих боях под Смоленском и Киевом; вместо 200 танков, имевшихся изначально в танковых дивизиях Гудериана, их уже было не более 100, а до Тулы надо было еще добраться. Хотя Брянск был захвачен немцами еще 6 октября 1941 года, изматывающие немцев боевые действия с окруженными под Брянском 50-й, 3-й и 13-й армиями продолжались в полную силу. Это обстоятельство принуждало 24-й танковый корпус Гудериана топтаться на месте, в захваченном 3 октября Орле, поджидая скованные в боях с частями Брянского фронта силы 2-й танковой армии. Вторым серьезным обстоятельством, задерживавшим Гудериана в его продвижении к Туле, был прорыв из окружения 3-й, 13-й и 50-й армий Брянского фронта, части которых, едва выйдя из окружения, отправились на передовую.

Снижение темпов продвижения танковых дивизий Гудериана позволило Ставке Верховного Главнокомандования создать на пути 2-й танковой армии промежуточный оборонительный рубеж у Мценска, на реке Зуша. 1-му особому гвардейскому стрелковому корпусу силами танкистов М. Е. Катукова и пограничников Пияшева удалось сдерживать атаки немецких танков и мотопехоты до 11 октября 1941 года.

В этот день 1-й особый гвардейский корпус отошел на восточный берег реки Зуша и всеми имевшимися силами встретил Гудериана в самом Мценске.

Сражение на подступах к Мценску позволило войскам 50-й армии, отходившим по направлению к Туле, привести свои части в порядок и приступить к отражению немецких атак севернее шоссе Мценск – Тула.

Оборону рубежа на реке Зуша удалось удерживать до 24 октября 1941 года, благодаря чему в районе Тулы танки Гудериана были встречены на уже подготовленных оборонительных рубежах.

Преодолев промежуточный оборонительный рубеж у Мценска, немецкие части проследовали через Чернь и вышли к Плавску.

К 27 октября 1941 года 50-я армия Брянского фронта смогла взять на себя защиту подходов к Туле и защиту самого города.

На схеме 20 показаны оборонительные рубежи, которые пришлось преодолеть немецко-фашистским войскам на дальних подступах к Туле.

В целях сохранения своей техники 4-я танковая дивизия, подойдя 27 октября к Плавску, начала его обход с севера и юга, одновременно атакуя Плавск силами мотопехоты в центре, вдоль шоссе. Части 50-й армии удерживали Плавск до 14:00 27 октября. В это время основные силы 50-й армии продолжали с боями отход в направлении Тулы.

154-я, 299-я и 258-я стрелковые дивизии защищали рубеж Арсеньево – Крапивна.

Схема 20. Оборонительные рубежи Красной Армии на пути 2-й танковой армии Гудериана, наступавшей на Тулу

260-я, 217-я и 173-я стрелковые дивизии сосредотачивались в районе Крапивны.

31-я кавалерийская дивизия отходила в район Косой Горы, на Тульский оборонительный рубеж.

28 октября части 50-й армии продолжали отход в сторону Тулы. За сутки оборонительный рубеж переместился к населенному пункту Щекино.

29 октября 1941 года противник достиг района Косая Гора, и все дивизии 50-й армии начали занимать позиции на окраинах Тулы.

Основной удар 2-й танковой армии Гудериана по-прежнему наносился в направлении Плавск – Тула: немцы рассчитывали рассеять части 50-й армии и с ходу овладеть Тулой.

Авангардная группа полковника Эбербаха, специально созданная Гудерианом для взятия Тулы, подошла к городу 29 октября 1941 года на расстояние пяти километров. В группу Эбербаха были включены 24-й танковый корпус, 75-й артиллерийский полк, 3-й стрелковый полк и моторизованный полк СС «Великая Германия»…

Решение о формировании специальной штурмовой группы для преодоления оборонительных рубежей города Тулы было вынужденным. 3-я и 4-я танковые дивизии, входившие в 24-й танковый корпус, существенно потеряли свою боеспособность на пути от Орла к Туле. Эти танковые соединения начали операцию «Тайфун», располагая 200–150 танками в дивизии; к концу октября из-за потерь в боях в каждой из них оставалось не более чем по 50 танков. Аналогичное положение сложилось и в остальных немецких частях, продвигавшихся к Москве. Моторизованный полк СС «Великая Германия» потерял за месяц боевых действий до половины своего личного состава.

Формируя авангардную группу Эбербаха, Гудериан, по-видимому, предполагал, что совместными усилиями танкистов, артиллерии и элитных частей пехоты ему удастся преодолеть сопротивление отступивших в район Тулы остатков 50-й армии Брянского фронта (в ее некоторых вышедших из окружения стрелковых дивизиях было всего по 400 человек).

Но когда 29 октября немецкие танки с автоматчиками на броне приблизились к внешнему оборонительному рубежу Тулы, они были встречены сильным огнем защитников города. Немецкие танки расстреливались орудиями 732-го зенитного артиллерийского полка противовоздушной обороны и танками Т-34. Танки и автоматчики Эбербаха не смогли преодолеть противотанковые рвы, минные поля и заграждения на подступах к городу. Части 50-й армии, Тульский рабочий полк и 156-й полк НКВД отразили все атаки, и на следующий день – 30 октября 1941 года – 50-я армия разместила на подготовленных населением Тулы позициях свои поредевшие стрелковые дивизии, которые должны были взять реванш за окружение под Брянском.

О частях, оборонявших Тулу 30 октября 1941 года, сообщает оперативная сводка № 247 Генерального штаба Красной Армии: «…258-я стрелковая дивизия обороняла северную окраину г. Тула. 260-я стрелковая и 108-я танковая дивизии, обороняя юго-западную и южную окраины г. Тула, вели бой с пехотой и танками противника»… [82]

На оборонительных рубежах Тулы также находились 173-я, 154-я и 290-я стрелковые дивизии и 38-й запасной полк.

Специальные корреспонденты газеты «Правда» Л. Митницкий и М. Сиволобов сообщали с места ожесточенных боев под Тулой: «С рассветного часа и до поздней ночи идут бои за город. В ночь с 30 на 31 октября фашистские танки неоднократно пытались прорвать нашу оборону. Враг подкрепляет свои части подразделениями мотоциклистов, вводит в бой все новые силы, применяет всевозможные уловки. Несмотря на все это, он по-прежнему задерживается на исходных рубежах.

Бойцы и командиры Красной Армии и трудящиеся Тулы отчетливо сознают опасность, нависшую над городом, и поклялись до последней капли крови защищать свои рубежи»… [83]

К 1 ноября 1941 года генерал-полковник Гудериан был вынужден признать, что во фронтальном бою его войскам Тулу не взять.

Поражение под Тулой 29–31 октября 1941 года было первой серьезной неудачей Гудериана. Именно здесь, под Тулой, он впервые понял, что в роли победителя он Москву не увидит.

Вторая вынужденная остановка

Начиная наступление на Москву в начале октября 1941 года, немецкое главное командование рассчитывало на молниеносное завершение операции «Тайфун» по уничтожению войск Красной Армии, оборонявших столицу Советского Союза. План операции предусматривал выход немецких танковых корпусов к Москве к середине или, в худшем случае, к концу октября 1941 года.

Начальный этап проведения операции «Тайфун» под Вязьмой и Брянском был успешным для немецко-фашистских войск, когда врагу удалось создать «котлы» для нескольких советских армий, но затем гитлеровцы оказались перед лицом упорного сопротивления частей Калининского, Западного и Брянского фронтов после их отхода на Можайскую линию. Ее передний край проходил через Кушелево, Ярополец, станцию Колочь, Ильинское, Детчино, что должно было обеспечить защиту рубежа Волоколамск – Можайск – Малоярославец – Калуга.

Героическое сопротивление советских войск, окруженных под Вязьмой, и бои в районе Брянска сковали большое количество германских дивизий в тылу наступавших ударных танковых группировок врага.

По признанию немецких источников, немецко-фашистским войскам удалось подавить сопротивление окруженных под Вязьмой и Брянском советских частей только к 19 октября 1941 года.

Немцы считали, что, сломив сопротивление Красной Армии под Вязьмой и Брянском, они решат судьбу Восточной кампании.

Время с середины до конца октября было очень напряженным для Генерального штаба Красной Армии. Надо было срочно помочь Западному, Калининскому и Брянскому фронтам резервами и вооружением. Были необходимы новые танки, артиллерия и помощь авиации. Требовалось изыскать хотя бы небольшое количество свежих стрелковых дивизий. И страна справилась с этими задачами.

Выполнению плана «Тайфун» в кратчайшие сроки не суждено было сбыться – мощное сопротивление частей Красной Армии заставило немецко-фашистские войска прекратить наступление.

На схеме 21 показан оборонительный рубеж, на котором в конце октября 1941 года были остановлены войска группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока.

Рубеж проходил через Селижарово восточнее Калинина, западную оконечность Волжского водохранилища, восточнее Волоколамска, восточнее Дорохово, Наро-Фоминск, западнее Серпухов, через Алексин, Тулу, западнее Ефремова.

Для немецких войск это была вторая вынужденная остановка наступления на Москву.

В результате октябрьского наступления немецким войскам удалось вклиниться в Можайскую линию обороны и выйти непосредственно на подступы к Москве (80–100 километров от города).

3-я танковая группа и 9-я армия немцев приблизились к своей цели, определенной в развитие планом «Тайфун», – каналу имени Москвы в районе Яхромы – на расстояние 92 километра.

Схема 21. Оборонительный рубеж под Москвой, на котором были вторично остановлены немецко-фашистские войска

4-й танковой группе на волоколамском направлении оставалось пройти до Москвы 88 километров, а на центральном (Можайском) направлении – 65 километров.

2-я танковая армия смогла подойти к Москве только на 164 километра и остановилась на подступах к Туле. На смежных флангах 4-й танковой группы и 2-й танковой армии к рубежу реки Нара подошла 4-я армия.

Для выхода на ближние подступы к Москве (30–40 километров от города) немецко-фашистским войскам надо было пройти всего 50 километров на волоколамском направлении, а на можайском и того меньше – 30 километров.

Враг, выдохшийся в боях за Калинин, Можайск, Волоколамск и на мало-ярославецком направлении, был вынужден остановиться.

Немецкие историки до настоящего времени настаивают, что неудачи немецких войск на Можайской линии обороны были вызваны непогодой, начинавшимися холодами и размытыми осенними дорогами. Этот довод не соответствует исторической правде, ведь немногочисленные части Красной Армии сражались в тех же условиях.

Причина была в другом: советские войска сражались на своей территории, что удесятеряло их силы.

Причины неудач немецко-фашистских войск в конце октября 1941 года следует искать не в погодных условиях – скорее, в военных просчетах и в недочетах плана «Тайфун», несмотря на всю его масштабность.

В этом ключе и следует кратко рассмотреть причины второй остановки немецких войск в ходе наступления на Москву.

План «Тайфун» был составлен из расчета на предполагаемое превосходство вермахта и не учитывал его слабых сторон.

Основное немецкое оружие – танки – требовали для своего продвижения хороших дорог, а для поражения противника им надо было приближаться к советским позициям на небольшую дистанцию.

План «Тайфун» не учитывал, что, пройдя сотни километров, солдаты пехотных частей вермахта завшивеют, а оторвавшись от основных баз снабжения, начнут голодать. Стрелковое оружие немцев не было рассчитано на использование в пыли и при низких температурах. Одежда немецких солдат была пригодна только для молниеносной войны в летних условиях. Положительными факторами для немецкого командования было лишь то, что солдаты вермахта были хорошо обучены, имели боевой опыт, подчинялись жесткой дисциплине, были полны решимости сражаться за идеи национал-социализма и, как следствие, очень желали видеть Москву у своих ног. С немецкой стороны имеется ряд свидетельств, подтверждающих фанатизм немецких солдат, подготовленных гитлеровской Германией для захватнических войн. Еще в 30-х годах, выступая перед выпускниками немецкой Академии Генерального штаба, будущий генерал-фельдмаршал фон Бок внушал будущим офицерам вермахта мысль о том, что «высшей честью для немецкого солдата является смерть за фатерлянд на поле боя»… [84] Все книги немецких авторов, уцелевших в Восточном походе Гитлера, пестрят восхвалением стойкости немецкого солдата. К примеру, бывший офицер вермахта В. Хаупт пишет: «Охота на танки стала спортом, всякая боязнь улетучилась»… [85] Гудериан с гордостью за своих танкистов писал: «Потери показывают, как самоотверженно вели себя наши доблестные солдаты ради выполнения поставленных перед ними задач»… [86]

Ряд существенных обстоятельств, приведших ко второй остановке немецкого наступления на Москву в конце октября 1941 года, выявились только в ходе сражения на Можайской линии обороны.

Немецкое командование считало, что окружение частей Западного и Брянского фронтов приведет к существенному уменьшению сопротивления со стороны Красной Армии. Однако развитие событий сильно отличалось от прогнозов немецкого генералитета и планов проведения операции «Тайфун»…

Можайская линия обороны, хотя и была не до конца подготовлена, представляла заградительный рубеж, на преодоление которого немецко-фашистские войска затратили значительное время. На оборонительных рубежах трудящимися Подмосковья и других городов были вырыты противотанковые рвы и подготовлены укрытия для пехоты и артиллерии. Под Малоярославцем, на Бородинском поле и под Тулой эти укрепления сыграли значительную роль в ходе боевых действий. На Бородинском поле немцы были вынуждены зайти в тыл оборонявшимся артиллеристам 32-й стрелковой дивизии, но сопротивление частей Красной Армии продолжалось, пока оставались в живых последние защитники. В ходе боевых действий на наших оборонительных рубежах немецкие танковые и пехотные дивизии понесли существенные потери.

За октябрь и 15 дней ноября 1941 года потери в личном составе группы армий «Центр» составили, по данным Рейнхарда Клауса, 88 тысяч человек, что снизило боеспособность наступавшего противника; потери в танках на конец октября составили 1500 единиц. [87]

Немцы, как и в начале войны, опасались столкновений с нашими танками Т-34, признавая их преимущества перед техническим уровнем немецкой бронетехники. Артиллерийские части наших стрелковых дивизий, и особенно артиллерийские полки противовоздушной обороны, обладали несомненным превосходством перед вооружением немецких танков.

Немецко-фашистские войска, вторгшиеся на территорию Советского Союза на значительную глубину, растянули свои коммуникации и линии снабжения на сотни километров и начали ощущать к концу октября нехватку боеприпасов. Немецкое командование принимало ряд мер по улучшению снабжения войск и доставке к местам боевых действий горючего для танков и боеприпасов, при этом основной упор делался на перевозки грузов по железным дорогам, что потребовало переукладки железнодорожной колеи в Советском Союзе под принятый в Европе стандарт, с более узкой колеей. В начале ноября немецкое командование также столкнулось с тем, что оставшиеся в строю танки были сильно изношены и не имелось запасов горючего. Танковые моторы требовали ремонта либо замены, и общее количество танков нужно было срочно увеличить.

Здесь уместно привести признания Пауля Кареля о состоянии вермахта в конце октября 1941 года: «…Стремительные германские дивизии, привыкшие вести молниеносную войну, стали медлительными и неповоротливыми. Наступление на Москву потеряло темп. Не хватало бронетехники, не хватало артиллерии, не хватало гренадерских полков. Поредевшие немецкие части оказались просто не в состоянии продолжать наступление…»… [88]

Главным же, не учтенным немецким командованием фактором, прервавшим наступление вермахта на Москву, было героическое сопротивление частей Красной Армии, которое нарастало вопреки немецким ожиданиям.

Вся совокупность перечисленных обстоятельств привела немецко-фашистские войска к тому, что они не смогли продолжить наступательные операции на московском направлении после 30 октября 1941 года.

Осуществление плана «Тайфун» по молниеносному захвату Москвы было прервано благодаря самоотверженным действиям Советской Армии, партизан и героическим усилиям всех народов Советского Союза.

Пройдя 960 километров от советско-германской границы, немецкая военная машина остановилась.

Таким образом, оборонительное сражение под Москвой можно разделить на три этапа. Выход немецких войск к Можайской линии обороны (с начала по конец октября 1941 года) – первый этап. Два следующих этапа приходятся на период решающего немецкого наступления на Москву – боевые действия на дальних подступах к Москве (15–25 ноября 1941 года) и оборонительное сражение на ближних подступах к Москве (25 ноября – 5 декабря 1941 года).

Следует иметь в виду, что к началу операции «Тайфун» дальние подступы к Москве находились у Вязьмы и Брянска. С продвижением немецко-фашистских войск в сторону Москвы граница дальних подступов к Москве смещалась сначала к Можайской линии обороны, а затем в район северо-восточнее Тулы, восточнее Волоколамска и восточнее Можайска.

В битве за Москву приближался критический период.

Судьба предстоящего завершающего оборонительного сражения на подступах к столице Советского Союза определялась стойкостью бойцов и командиров Красной Армии, а также опытом и умением военачальников.

О тех, кому было доверено возглавить заключительный этап сражения за Москву, повествует следующая, четвертая глава.

Глава IV Отстоявшие Москву

Кто они?

Еще до начала Великой Отечественной войны, после чисток 1937–1938 годов, руководство страны испытывало трудности с комплектованием среднего и высшего командного состава Красной Армии. Как и в любой другой армии мира, к командному составу Красной Армии предъявлялись типовые требования: верность присяге, наличие военного опыта, умение организовать бойцов и офицеров для выполнения боевых задач и, главное, преданность Отечеству.

После поражения наших войск под Киевом при подготовке к готовившемуся немцами наступлению на центральном (московском) направлении и в ходе начавшейся битвы под Москвой Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин и Государственный Комитет Обороны встали перед необходимостью выбора: кому поручить оборону Москвы?

Высшее военное руководство страны – маршалы Советского Союза С. К. Тимошенко, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, Г. И. Кулик и Б. М. Шапошников, занимавшие ключевые военные посты к началу немецкого вторжения, как показали первые месяцы войны, не могли возглавить, по мнению Сталина (как мы теперь можем предположить), войска в решающей битве на подступах к столице.

С. К. Тимошенко, Герой Советского Союза, участник Первой мировой войны, в годы Гражданской войны командовал кавалерийской дивизией. С 1939 года командовал фронтами и принимал участие в советско-финской войне. Обладал большим опытом по управлению войсками при проведении операций и встретил Отечественную войну в должности наркома обороны (май 1940 – июль 1941 года). В начале войны ему было 46 лет, и он внес достойный вклад в организацию отпора немецко-фашистским войскам. Несмотря на огромные усилия С. К. Тимошенко, возглавлявшееся им Западное направление не смогло сдержать выход противника к Минску и в район Смоленска.

К. Е. Ворошилов, участник Гражданской войны, был в возрасте 60 лет и в предвоенные годы (1934–1940) возглавлял наркомат обороны, а с начала Отечественной войны как член Ставки Верховного Главнокомандования отвечал за оборону Ленинграда, защитники которого с трудом сдерживали натиск врага.

С. М. Буденный командовал 1-й Конной армией в Гражданскую войну. На начальном этапе Отечественной войны в возрасте 58 лет командовал Юго-Западным, а затем и Резервным фронтами, перед тем как были оставлены Киев и Вязьма.

Все эти три маршала были военными старой школы, однако принимали активное участие в строительстве Красной Армии. Их отличали личное мужество, они были беззаветно преданы Родине и пользовались уважением в войсках.

Г. И. Кулик с 1939 года был начальником Главного артиллерийского управления и заместителем наркома обороны. Но уже в начале войны из-за значительных срывов в выпуске отдельных типов артиллерийского вооружения и боеприпасов был понижен в звании до генерал-майора. В 1957 году, посмертно, был восстановлен в звании Маршала Советского Союза.

Б. М. Шапошников, участник Первой мировой и Гражданской войн, пользовался доверием Верховного Главнокомандующего и, будучи высокопрофессиональным специалистом по управлению войсками, возглавлял Генеральный штаб Красной Армии в самый тяжелый период сражения за Москву, лично участвовал в разработке планов контрнаступления и наступления советских войск в 1941–1942 годах.

После усложнения положения под Ленинградом, сдачи Смоленска и Киева И. В. Сталин посчитал, что для защиты московского направления, когда будет необходимо отражать атаки немецких танков, ему нужны более энергичные и современные военачальники.

В этих условиях Верховный Главнокомандующий назначал на командные посты офицеров, уже отличившихся в боевых действиях в начале войны, часто невзирая на звания.

Боевой путь военачальников, которым И. В. Сталин, Ставка и Генеральный штаб доверили возглавлять войска, сражавшиеся с немецкими захватчиками на подступах к Москве, начался до решающих сражений октября – декабря 1941 года.

Все они начали войну с немецко-фашистскими войсками 22 июня 1941 года. Их объединяет одно – организаторский и полководческий талант; они не растерялись в приграничных сражениях и сумели организовать отпор противнику с первых часов войны. Они шли на риск, воодушевляли, когда это требовалось, бойцов своим личным примером и были верны воинскому долгу. У них были, конечно, недостатки, но все они были требовательны к подчиненным и к себе лично. В ходе войны они учились сами и обучали подчиненных. Они с самого начала войны были организаторами будущей Победы.

Об организаторских способностях самого Верховного Главнокомандующего со знанием дела написал маршал A. M. Василевский в своей книге «Дело всей жизни»: «Взвалив на свои плечи огромную ношу, И. В. Сталин не щадил и других. В ходе Великой Отечественной войны, как, пожалуй, ни в какое время, проявилось в полной степени самое сильное качество И. В. Сталина: он был отличным организатором. А организаторские способности играли тогда, конечно, огромную роль, ибо непосредственно от них зависело принятие верного оперативного плана, обеспечение фронта и тыла материальными и людскими ресурсами, действия с учетом перспективы длительной и тяжелой войны»… [89] И к чести Верховного Главнокомандующего, следует сказать, что он смог подобрать достойных командующих для армий, сражавшихся под Москвой.

Многие из военачальников, защищавших Москву, стали впоследствии маршалами. Они воевали на разных полях сражений, но всех их объединила битва под Москвой.

В число тех, кому было доверено защищать столицу, вошли такие выдающиеся представители советской армии, как Г. К. Жуков, И. С. Конев, А. И. Еременко, К. К. Рокоссовский, Д. Д. Лелюшенко, Л. А. Говоров, М. Г. Ефремов, а также их соратники по оружию – В. И. Казаков, А. П. Белобородов, И. В. Панфилов, Л. М. Доватор, А. И. Лизюков, К. Ф. Телегин, К. С. Москаленко, М. Е. Катуков и др.

Свой вклад в борьбу за успешное завершение сражения под Москвой внесли представители Ставки Верховного Главнокомандования и Генерального штаба Красной Армии – Б. М. Шапошников, Н. Ф. Ватутин, A. M. Василевский, А. И. Антонов, В. Д. Соколовский, Г. К. Маландин, которым Верховный Главнокомандующий доверил планирование боевых действий и связь с войсками.

Маршалы С. К. Тимошенко, К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный продолжали оставаться членами Ставки и выполняли важные поручения Верховного Главнокомандующего.

Следует отметить большую работу A. M. Василевского по подготовке Можайской линии обороны. Сталин относился к Василевскому с уважением за его высокий профессионализм и трудоспособность.

Генерал-майор A. M. Василевский 30 июля 1941 года был назначен начальником Оперативного управления и заместителем начальника Генерального штаба. После эвакуации Генерального штаба во главе с Б. М. Шапошниковым на восток A. M. Василевский обеспечивал взаимодействие Ставки и Генерального штаба, уже в звании генерал-лейтенанта.

В деле по подбору кадров военному руководству не удалось избежать ошибок: генерал-майор В. А. Хоменко был незаслуженно отстранен от командования 30-й армией. Хоменко был храбрым и опытным военачальником, и не его вина, что ослабленные в боях части 30-й армии не смогли выдержать натиска 300 немецких танков. Хоменко, не согласившись на сотрудничество с врагом, трагически погиб в 1943 году, когда его, тяжело раненного, немцы захватили в плен. [90]

Иначе завершилась история с генерал-майором А. А. Власовым, командующим 20-й армией накануне начала контрнаступления под Москвой. Верховный Главнокомандующий доверил Власову, болевшему в это время, ответственную задачу – отбросить противника от столицы на самом важном в тот момент северном направлении, посчитав, что бывший командующий 37-й армией и начальник Киевского гарнизона заслуживает такого доверия. Однако Власов в то тяжелое время к войскам не прибыл, а появился в штабе 20-й армии гораздо позже, когда противник уже был отброшен от столицы в район Волоколамска.

Истинный облик Власова проявился в июле 1942 года, когда он в звании генерал-лейтенанта командовал 2-й ударной армией, попавшей в окружение в районе Любани, бросил свой штаб и вверенные ему части и добровольно сдался противнику. Ценой предательства он сохранил себе жизнь, согласившись на сотрудничество с немцами. Власов сформировал и бросил в бой против Красной Армии соединения таких же, как он, изменников Родины. В 1945 году был пойман, предан суду военного трибунала и расстрелян.

Далее будет рассказано о боевом пути некоторых военачальников, сражавшихся под Москвой, – командира 4-й танковой бригады М. Е. Катукова, командующего 16-й армией К. К. Рокоссовского, командующего Западным фронтом Г. К. Жукова и Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина.

М. Е. Катуков сражался с немецкими танками, часто не имея в достаточном количестве своих танков, только мечтая о них. Под Ровно и Новоград-Волынским и далее под Чоповичами и Малином он, имея незначительное артиллерийское вооружение, защищал подступы к Киеву в составе легендарной 5-й армии генерал-майора М. И. Потапова.

К. К. Рокоссовский, под началом которого на первых порах служил и М. Е. Катуков, начал войну в приграничных сражениях у Ровно, пополняя свой корпус бойцами, отступавшими от границы. Выполняя приказ Генерального штаба, остановил немецкие войска на Ярцевских высотах, перед Вязьмой, создав неприступный оборонительный рубеж за Смоленском, на стратегически важном шоссе, ведущем в Москву.

Г. К. Жуков, командовавший фронтами на самых тяжелых участках в ходе Великой Отечественной войны, выиграл первое крупное наступательное сражение под Ельней, лишив Гудериана плацдарма для наступления на Москву. По указанию Ставки организовал оборону осажденного Ленинграда, вселив в командный состав и бойцов Ленинградского фронта уверенность в их победе над опытным и коварным противником. Г. К. Жуков активно участвовал в работе Ставки Верховного Главнокомандования, вне зависимости от задач, которые ему приходилось решать.

Каждый из этих военачальников, находясь на своем посту, выполнял долг по управлению подчиненными войсками и, несмотря на временные неудачи, громил врага.

И. В. Сталин, Верховный Главнокомандующий, сумел, не теряя твердости духа, пройти через неудачи первых поражений у границы, под Смоленском, Киевом и Вязьмой и привести страну к Великой Победе. Его воля не была сломлена даже потерей любимого сына, попавшего в немецкий плен.

И. В. Сталин не покинул Москвы, когда немецко-фашистские войска были на расстоянии всего 30 километров от Кремля.

Поскольку события августа – сентября 1941 года на юго-западном направлении существенно повлияли на развитие немецкого наступления на Москву, в рассказе о военачальниках, и в их числе и о Верховном Главнокомандующем, будут подробно освещены эпизоды из их биографий, касающиеся боев за Киев.

Боевые действия на юго-западном направлении усложнили немцам поход на Москву не только по времени, как это утверждали историки на Западе. Основная ударная группировка противника – вторая танковая группа – понесла в боях за Киев значительные потери. Гудериан в своих воспоминаниях признавал, что ему пришлось после сражения за Киев при подготовке продолжения наступления на Москву просить у верховного командования вермахта и лично у Гитлера не менее чем по 100 новых танков для каждой из его бронетанковых дивизий.

Далее о личности И. В. Сталина говорится только на основании тех мер, которые принимались под его руководством для защиты Советского Союза от агрессии со стороны фашистской Германии, на основе характеристик, дававшихся Сталину Жуковым, Василевским и другими военачальниками, знавшими его лично в период с 1939 по 1945 год. Образы М. Е. Катукова, К. К. Рокоссовского, Г. К. Жукова представлены на основе их личных воспоминаний, изданных после Великой Отечественной войны.

Для оценки роли каждого из военачальников в ходе боевых действий приходится вновь и вновь обращаться к наиболее важным этапам битвы за Москву, судьба которой в начале войны решалась в приграничных сражениях, в боях под Смоленском, за Киев и Ленинград.

Москва вместе со всей страной обеспечивала фронт оружием, боеприпасами, военными формированиями и вселяла веру в неизбежность поражения гитлеровских войск. Москвичи в 1941–1942 годах отдавали все свои силы для фронта, для победы под Москвой.

Руководители Москвы А. С. Щербаков, В. П. Пронин, Г. М. Попов в короткие сроки наладили, несмотря на эвакуацию основных оборонных предприятий города на восток, выпуск военной продукции и помогли Красной Армии пополнением из дивизий народного ополчения, формированием истребительных отрядов и организацией партизанского движения в тылу врага.

П. А. Артемьев, М. С. Громадин, Д. А. Журавлев, Н. А. Сбытов сумели обеспечить защиту Москвы от налетов авиации противника и этим обеспечили безопасность работы Государственного Комитета Обороны, Ставки и Генерального штаба Красной Армии.

Органы безопасности во главе с М. И. Журавлевым поддерживали порядок на улицах столицы с самого начала войны и тогда, когда враг стоял у ее ворот.

Руководство Москвы сумело построить силами москвичей и жителей Подмосковья рубежи Московской зоны обороны.

Немцы признавали, что в России им впервые пришлось столкнуться с противником, войска которого сражались с гитлеровскими полчищами не только как с захватчиками, но и как с носителями национал-социализма.

В борьбе сил, пытавшихся навязать миру фашизм, в ходе битвы за Москву одержало победу стремление народов к свободе. Уверенность в победе над агрессором несли в войска и ряды трудящихся партийная и комсомольская организации Москвы.

Ярким примером подвига москвичей является судьба командиров дивизий народного ополчения. Многие из них – генерал-майор Б. Д. Бобров, комбриг И. В. Заикин, полковник А. И. Шундеев, генерал-майор Л. И. Котельников – погибли, до конца выполняя свой долг. Часть командиров и комиссаров дивизий народного ополчения, попав в окружение под Вязьмой, смогли вырваться из окружения с группами бойцов. Комиссар батареи 8-й стрелковой дивизии A. M. Метельников вышел из окружения с отрядом более 100 человек. Из состава 2-й стрелковой дивизии генерал-майора В. Р. Вашкевича сумели пробиться на восток несколько сотен бойцов. Комиссар 139-й стрелковой дивизии В. М. Нехаев вывел на Можайскую линию обороны 522 человека. [91]

Имена тысяч москвичей, погибших в сражениях за Москву и в немецком плену, остались неизвестными, и среди них имена безвестных комиссаров, политработников и простых членов партии и комсомола, поднимавших бойцов в атаку и не отступавших перед немецкими танками.

Командир 1-й гвардейской танковой

М. Е. Катуков дошел со своей 1-й гвардейской танковой армией до Берлина. 15 мая 1945 года М. Е. Катуков выехал в тихий немецкий городок, около которого в лесу разместилась 1-я гвардейская танковая; с ней Катуков прошел от Мценска до Москвы и завершил свой победный путь в Берлине. Он должен был вручить правительственные награды танкистам, отличившимся в боях на территории Германии. На опушке леса Катуков увидел под боевым гвардейским знаменем строй танкистов во главе с командиром бригады И. Н. Бойко.

Перед торжественным строем М. Е. Катуков зачитывал фамилии награжденных, а член Военного совета армии Н. К. Попель вручал награды танкистам, автоматчикам и зенитчикам бригады.

После церемонии награждения и минуты молчания в память о погибших в последних боях М. Е. Катуков встал перед строем танкистов и спросил: «Кто воевал под Орлом и Мценском в четвертой танковой бригаде?» Слова М. Е. Катукова были встречены молчанием. Строй не пошевелился.

«Кто воевал со мной на Волоколамском шоссе? Пять шагов вперед…»

Строй дрогнул, расступился. Из строя вышло с десяток человек. Горло Катукова стиснул спазм: неужели это все, кто остался в живых?

Конечно, не все погибли. Многие убыли по ранению или болезни, иные после госпиталей попали в другие части. И все же какая высокая цена была заплачена за Победу!

Со слезами на глазах Катуков вспоминал тех, чьи могилы остались на долгом пути от Мценска до Берлина, – тысячи бойцов и командиров, которым не пришлось разделить радость весны 1945 года. [92]

Михаил Ефимович Катуков был одним из тех командиров Красной Армии, кому довелось сражаться под Москвой.

Война началась для М. Е. Катукова в 9-м механизированном корпусе К. К. Рокоссовского. 20-я танковая дивизия, которой он командовал, находилась в стадии формирования. Она называлась танковой, но положенных по штату танков Т-34 и KB не имела. 33 учебных танка БТ – вот все, чем располагала дивизия к 22 июня 1941 года. Вся надежда была только на артиллерийский полк дивизии. Вместе с 9-м механизированным корпусом 20-я танковая дивизия двинулась к Луцку, не имея даже необходимого количества автотранспорта.

24 июня 1941 года у местечка Клевань дивизия Катукова получила первое боевое крещение. Артиллерийский полк, укомплектованный 122-миллиметровыми и 152-миллиметровыми гаубицами, расстрелял немецкие танки, и противник оставил свои позиции, побросав на поле боя оружие и боеприпасы; были взяты пленные. В бою под Клеванью 20-я дивизия потеряла все свои танки, но приобрела уверенность, что и сильного врага можно побеждать.

С 26 по 28 июня 20-я танковая дивизия в составе 5-й армии М. И. Потапова отражала танковые и пехотные атаки немцев. В своем дневнике начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер записал: «1 июля западнее Ровно последовало довольно глубокое вклинение русских пехотных соединений из района Пинских болот во фланг 1-й танковой группы»… [93] В ходе этого контрнаступления 5-я армия вынудила противника бросить против войск М. И. Потапова дополнительные силы 6-й армии фельдмаршала Рейхенау с его северного фланга. 20-я танковая дивизия под сильным давлением со стороны немецких частей начала отходить на северо-восток, непрерывно контратакуя. Катукову в этих боях удавалось перехитрить противника, часто меняя позиции артиллерии и используя фанерные муляжи танков KB и Т-34. В это же время Катуков разработал тактику борьбы с немецкими танками, используя метод засад из танков Т-34 и KB, оперативно меняющих свои позиции. В дальнейшем, на начальном этапе войны, эта тактика позволила Красной Армии, вводя в бой небольшое количество танков, одержать ряд важных побед.

К 19 июля 1941 года 5-я армия М. И. Потапова была оттеснена немцами к Коростеньскому укрепрайону, сражение за который связало на длительное время несколько немецких дивизий.

Командующий армией М. И. Потапов умело разместил свои войска на оборонительном рубеже, используя рельеф местности и обрывистые скалистые берега реки Уж, протекающей через Коростень, рассредоточил свои части по всему фронту Коростеньского оборонительного рубежа.

К 21 июля 45-я стрелковая дивизия сосредоточилась в районе Чоповичи, 62-я и 135-я стрелковые дивизии – в районе Малина.

В район Малина подошли и части 9-го и 22-го механизированных корпусов, оторвавшиеся от наседавшего противника. Диспозиция войск 5-й армии Юго-Западного фронта на Коростеньском укрепленном рубеже показана на схеме 22.

Противник начал наращивать свои силы на этом направлении, сосредоточив против войск 5-й армии четыре армейских корпуса. Кровопролитные бои за Малин, неоднократно переходивший из рук в руки, не смогли разрушить оборонительный рубеж М. И. Потапова, и после 24 июля фронт в этом районе стабилизировался по линии железной дороги Киев – Коростень.

Героическое сопротивление 5-й армии Юго-Западного фронта беспокоило не только Генеральный штаб сухопутных войск вермахта, но и лично Гитлера. 5-я армия М. И. Потапова, действовавшая на стыке 2-й и 6-й немецких армий, не только противодействовала захвату Киева, но и угрожала южному флангу группы армий «Центр»…

31 июля 1941 года 6-я немецкая армия возобновила наступление на войска 5-й армии. Сражение за Коростеньский укрепрайон вошло в свою самую напряженную стадию.

Перед позициями наших войск, окопавшись и подтянув резервы, действовали 40-я, 42-я и 44-я пехотные дивизии немцев. Они поджидали подхода свежих – 98-й и 99-й – пехотных дивизий, готовясь к нанесению решающего удара по войскам М. И. Потапова. Кроме танков и автоматчиков, немецкие войска широко использовали против войск Советской Армии бомбардировочную авиацию. «Юнкерсы» непрерывно бомбили позиции 5-й армии. Тяжелые 250-килограммовые, а в некоторых случаях и 500-килограммовые бомбы немцы сбрасывали на позиции обороняющихся частей. Длительное время их неразорвавшиеся громады лежали на полях перед станцией Головки вблизи от Малина. На каждой было по нескольку взрывателей, которые почему-то не срабатывали.

Схема 22. Войска 5-й армии Юго-Западного фронта на оборонительном рубеже Коростень – Киев. Рубеж удерживался героическими частями командарма М. И. Потапова с 19 июля по 19 августа 1941 года.

Артиллерийские батареи, самое ценное, что было в составе 5-й армии и в дивизии у Катукова, прятали в лесу, и немецкие бомбардировщики сбрасывали бомбы на ложные позиции.

Оборонительный рубеж советских войск простирался на 50 километров от Коростеня до пересечения железной дороги с рекой Тетерев, и было неясно, в каком месте 6-я немецкая армия готовится нанести удар по нашей обороне.

Так вспоминал генерал Катуков то первое военное лето. «Июль – август 1941 года выдался настоящим раем на земле Полесья – голубое безоблачное небо, богатый урожай пшеницы на полях, в садах изобилие яблок и груш. Кусты орешника с гроздьями плодов и манящий к себе прохладой лес. Утром на полях роса, а после восхода солнца нарастающий зной, превращающий проселочные дороги в пыльные тракты, по которым так и хочется проехать на простой телеге со спокойной, сытой лошадью.

И над всем этим прекрасная тишина. Только рокот немецких танков, одиночные выстрелы орудий да гул немецких бомбардировщиков, заходивших на позиции 5-й армии, нарушали этот безмятежный покой»… [94]

В конце июля, в разгар немецкого наступления группы армий «Центр» на московском направлении, немцы возобновили атаки на Коростень.

«Ликвидация противника перед южным флангом группы армий „Центр“ должна быть по возможности увязана с ликвидацией противника у Коростеня, после чего сразу начнется наступление наших войск на Москву. Это спасительная идея. Риск здесь связан только с мерами по ликвидации сопротивления у Коростеня. Они потребуют еще и еще раз оттягивать с фронта силы, которые должны наступать на восток.»… [95] Такую задачу поставил перед немецко-фашистскими войсками главнокомандующий сухопутными силами Германии Браухич после совещания у Гитлера, которое состоялось 5 августа 1941 года.

Как писал в своих «Военных дневниках» начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта Гальдер, «у Коростеня. противник поставил нас в неудобное положение»… [96]

Первой атаковала 98-я пехотная дивизия из Франконии и Судет, попытавшаяся с ходу овладеть городом Коростенем, но эта попытка немцам не удалась. За одиннадцать дней боев на подступах к городу они потеряли 2300 солдат. [97] 8 августа 1941 года под давлением превосходящих сил противника Коростень был оставлен нашими войсками.

После потери Коростеня 5-я армия М. И. Потапова не отступила к северо-востоку, а продолжала защищать полосу укрепрайона вдоль железной дороги на Киев.

Из ожесточенного сражения Катукову больше всего запомнилось 18 августа 1941 года, когда поредевшие части 5-й армии удерживали высоты на оборонительном рубеже под Малином.

Стрелковый полк и 20-я танковая дивизия М. Е. Катукова в составе 9-го моторизованного корпуса были готовы встретить очередную атаку врага, но его удар был нацелен на боевые порядки 45-й стрелковой дивизии генерал-майора Г. И. Шерстюка. Немецкие танки открыли сильный огонь, поддерживая своих автоматчиков, ворвавшихся на позиции Шерстюка.

В результате этой атаки противник вышел на дорогу, ведущую на север от села Чоповичи, по направлению к населенному пункту Владовка.

Немецкие танки, сломив сопротивление 45-й стрелковой дивизии Г. И. Шерстюка, устремились на позиции Катукова.

20-ю танковую дивизию выручили орудийные расчеты отступавшей артиллерийской части, атаковавшие немецкие танки и с ходу расстрелявшие их. К сожалению, в мемуарной литературе не содержится упоминания об этих героях-артиллеристах. Успех под Чоповичами был временным, так как противник, захватив село Владовку, вышел в тыл обороняющимся частям и замкнул кольцо окружения вокруг 20-й танковой дивизии, перерезав ей пути отхода в северном направлении.

У дивизии М. Е. Катукова и остатков 45-й стрелковой дивизии Г. И. Шерстюка оставался один выход – уничтожить немецкий гарнизон, засевший во Владовке.

Катуков с бойцами 45-й стрелковой дивизии атаковал превосходящие силы немецкого мотострелкового полка, и после часового боя немцы отошли на запад; дорога для частей 5-й армии на север, к берегам Припяти и переправам через Днепр, была открыта.

В этот же день М. Е. Катуков был вызван в штаб 9-го механизированного корпуса к генерал-майору А. Г. Маслову, вступившему в командование корпусом вместо К. К. Рокоссовского, вызванного в Москву. А. Г. Маслов, поздравив М. Е. Катукова с награждением орденом Красного Знамени, сказал: «А сейчас собирайся в Москву. Тебя вызывает начальник Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенант Федоренко. Насколько я понял, речь идет о новом назначении. Пусть в твоем новом соединении будет побольше современных танков. Желаю успеха!..»… [98]

В штабе Юго-Западного фронта в Броварах, под Киевом, начальник штаба генерал-майор В. И. Тупиков, расспросив Катукова о положении его дивизии, показал ему приказ фельдмаршала Рейхенау, командующего 6-й немецкой армией. В этом приказе подчеркивалось, что главное командование вермахта требовало уничтожить 5-ю армию генерала Потапова на западном берегу Днепра. Тупиков предполагал, что в ходе боевых действий 5-й армии удастся избежать окружения частями немецких группировок «Центр» и «Юг», между которыми она находилась. Как показало время, это предположение было ошибочным – сам В. И. Тупиков погиб, попав в окружение.

Попрощавшись с Тупиковым, Катуков через Орел и Тулу добрался до Москвы, в Главное автобронетанковое управление Красной Армии, где его принял генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко.

«– Вот что, Катуков, – сказал Яков Николаевич Федоренко, – принимай четвертую танковую бригаду.

– Бригаду? – удивился Катуков.

– Да, бригаду. Механизированные корпуса и танковые дивизии расформировываются. машин для крупных соединений не хватает, поэтому решено спешно создать соединения меньших масштабов – бригады»… [99]

Так в начале сентября 1941 года закончился начальный период военной биографии будущего маршала бронетанковых войск М. Е. Катукова. Бригада еще только создавалась, а Катуков снова отправился в путь, к месту ее формирования – под Сталинград. Вместе с водителем Кондратенко Катуков выехал на Рязанское шоссе. Сентябрь был жарким, а дорога – пыльной и утомительной.

В Сталинграде, на берегу Волги, текла, казалось, мирная жизнь – здесь, пока еще в глубоком тылу, мирную тишину нарушали только гудки пароходов. О войне напоминали бумажные «кресты» на окнах и раненые фронтовики из тыловых госпиталей.

8 сентября 1941 года Катуков прибыл к месту формирования бригады. Перед ним в Москве была поставлена задача – подготовить бригаду к предстоящим решающим боям. Командный состав бригады был уже сформирован, все боевые экипажи танков участвовали в боях. В день прибытия Катуков собрал весь личный состав бригады. Представившись танкистам, он рассказал о себе и объявил о начале подготовки к серьезным боям.

Сталинградский тракторный завод работал в полную силу, рабочие не выходили из цехов, собирая танки Т-34. Танкистам приходилось изучать технику на заводе, по мере сборки машин. Этот этап подготовки был так же важен, как и упражнения в стрельбе и в тактических приемах боя. Рабочий день продолжался 13–16 часов, но танкисты и рабочие трудились с полной отдачей сил, понимая всю серьезность положения.

Обучение танкистов и технического персонала бригады ее комсостав проводил в условиях, приближенным к боевым.

Танки Т-34 обладали существенными преимуществами перед немецкими Т-II, Т-III и T-IV. Гитлер предполагал, что Советский Союз не способен за год блицкрига улучшить свое вооружение. Немцы просчитались. Уже в приграничных сражениях Красная Армия, хотя и в небольшом количестве, использовала танки Т-34. Их отличали высокая проходимость, мощное вооружение, надежный дизельный двигатель. Запас мощности танков Т-34 позволял использовать их для доставки на место боя десанта пехоты. Немецкие танки не были рассчитаны на передвижение по пересеченной местности и болотистым грунтам, имели бензиновые двигатели, боящиеся дорожной пыли. Начальная скорость снарядов, выпущенных из их пушечного вооружения, была относительно низкая, поэтому для поражения противника необходимо было приблизиться к нему на небольшую дистанцию.

Катуков был доволен новыми боевыми машинами. Время, отведенное М. Е. Катукову на комплектование и подготовку 4-й танковой бригады, быстро закончилось.

23 сентября 1941 года, погрузившись на железнодорожные платформы, 4-я танковая бригада Катукова после пяти суток пути прибыла под Москву и разгрузилась на станции Кубинка, готовая немедленно вступить в бой.

Но еще ни сам М. Е. Катуков, ни его танкисты не знали, что через несколько дней они встретятся с танками генерал-полковника Гудериана. После завершения сражения за Киев Гудериан приступил к выполнению задач в соответствии с планами операции «Тайфун» и стремительно начал продвигаться к Москве в северо-восточном направлении, имея ближайшей целью захват Тулы.

Танки Гудериана вошли в Орел без боя. Это направление на Москву не было подготовлено к обороне, так как главный удар немецких войск советским командованием ожидался под Брянском. В «Воспоминаниях солдата» Гудериан писал: «Захват города прошел для противника настолько неожиданно, что, когда наши танки вступили в Орел, в городе еще ходили трамваи. По мнению главного командования сухопутных войск, создавшаяся выгодная обстановка благоприятствовала дальнейшему развертыванию операций в направлении на Москву»… [100]

Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб Красной Армии, рассчитывавшие на силы Брянского фронта, были вынуждены для противодействия 2-й танковой группе Гудериана на пути его прорыва в направлении Тулы создать новый оборонительный рубеж. Действовать надо было быстро. В район Орла было необходимо перебросить боеспособные войсковые части, которые могли бы приостановить наступление Гудериана на 10–15 дней и дать возможность 50-й армии Брянского фронта отойти в район Тулы, куда и продвигался противник.

В качестве оборонительного рубежа на шоссе Орел – Тула был выбран город Мценск, защищенный с юго-запада обрывистыми берегами реки Зуша.

Возглавить оборону на рубеже Мценска было поручено Дмитрию Даниловичу Лелюшенко, хорошо зарекомендовавшему себя в оборонительных боях под Даугавпилсом при отражении атак немецкой дивизии СС «Мертвая голова», где, обретя опыт в борьбе с врагом, части Д. Д. Лелюшенко успешно отражали танковые и пехотные атаки немецких дивизий, рвавшихся к Ленинграду.

21-й механизированный корпус Д. Д. Лелюшенко отлично справлялся с задачей по уничтожению вражеских сил: за десять дней боевых действий удалось уменьшить состав дивизии «Мертвая голова» с трех полков до двух. За заслуги в оборонительных боях 900 воинов 21-го механизированного корпуса были награждены правительственными наградами.

Д. Д. Лелюшенко 28 августа 1941 года был назначен заместителем начальника Главного бронетанкового управления Красной Армии. Знакомый с применением танков в боевых условиях, он оказал существенную помощь Ж. Я. Котину в доработке новых машин перед отправкой на фронт. Занятый текущей работой по формированию для фронта танковых бригад, Лелюшенко не забывал и о тех, кто в это время беззаветно сражался с врагом. При встрече с М. И. Калининым он предложил вручать награды бойцам и командирам Красной Армии непосредственно на поле боя, и его предложение впоследствии было принято.

1 октября 1941 года Лелюшенко был срочно вызван в Ставку Верховного Главнокомандования. И. В. Сталин сказал ему: «Срочно принимайте Первый особый гвардейский корпус. Вам ставится задача: остановить танковую группировку Гудериана, прорвавшую Брянский фронт и наступающую на Орел. Дальше Мценска противника не пропускать!»

И красным карандашом прочертил на карте конечный рубеж обороны по реке Зуше. [101]

Для комплектования корпуса с Ленинградского фронта снимались 5-я и 6-я гвардейские стрелковые дивизии. Из Кубинки, с можайского направления перебрасывалась 4-я танковая бригада, из-под Москвы также снималась 11-я танковая бригада. Остальные части корпуса должны были прибыть к Мценску, преодолев сотни километров пути.

В распоряжении Лелюшенко был только мотоциклетный полк Т. И. Танасчишина и курсанты Тульского оружейно-технического училища.

Выполняя полученный приказ, Лелюшенко со своим штабом, наспех скомплектованным в Москве, 2 октября прибыл в Тулу, а 3 октября разместился во Мценске. Разведкой Т. И. Танасчишина и командира 132-го пограничного полка подполковника Пияшева было установлено, что в Орле находятся части 4-й танковой дивизии 24-го танкового корпуса 2-й немецкой танковой группы Гудериана. Оценив опасность ситуации, Лелюшенко срочно организовал переброску к рубежу обороны Тульского оружейно-технического училища. На этом же рубеже уже находился полк пограничников, прибывший к Мценску ранее.

Но Ставкой были приняты более серьезные меры по комплектованию корпуса. М. Е. Катуков, прибывший со своей 4-й танковой бригадой в Кубинку на Можайский рубеж обороны, неожиданно 2 октября 1941 года получил срочный приказ Я. Н. Федоренко – загрузиться в эшелоны и отбыть на рубежи города Мценска.

«Грузились в полной темноте, без какой-либо подсветки. Едва только закрепляли тросами последний танк на платформе, как железнодорожники давали сигнал к отправлению. На всем пути нам была открыта зеленая улица. Мчались на юг без задержки»… [102]

Первым, кого встретил Катуков, был командующий Орловским военным округом А. А. Тюрин. Он сообщил: Орел занят врагом – танками и механизированными частями.

Когда заканчивалась разгрузка первого эшелона, в штабной автобус Катукова прибыл командир корпуса Лелюшенко, которого, как и Катукова, беспокоила полная неясность обстановки и намерений противника, разместившегося в Орле.

4 октября Катуков отдал первый боевой приказ своим танкистам – разведать силы противника в Орле. Капитан В. Гусев и старший лейтенант А. Бурда возглавили две разведывательные группы, которым надлежало выдвинуться в сторону Орла. Тем временем Катуков решил определиться с выбором первого оборонительного рубежа, который и был развернут в пяти километрах от Орла, на северо-восточном берегу реки Оптуха. Вдоль рубежа были вырыты окопы и размещены в засадах оба танковых батальона 4-й танковой бригады – всего 46 танков.

Группе В. Гусева удалось ворваться в Орел и посеять панику среди немцев. За три часа боя разведчики подожгли 19 вражеских танков и уничтожили группу из пяти бронетранспортеров, направлявшуюся в город. А. Бурда, оказавшийся со своей группой в тылу противника, также нанес немцам ощутимые потери. Его танки подбили 17 вражеских машин.

5 октября 1941 года немецко-фашистские войска атаковали первый оборонительный рубеж, проходивший по реке Оптухе.

40 немецких танков в сопровождении мотопехоты быстро приближались к нашим позициям. Немецким танкам удалось ворваться в расположение мотострелкового батальона 4-й бригады, находившегося на переднем крае обороны. Однако танки, установленные Катуковым в засадах вдоль рубежа, отбили эту и последующие атаки немцев, уничтожив 18 танков противника.

Немцы, решив, что перед ними крупное танковое соединение, сразу же направили часть своих сил в обход наших войск – через Болхов.

Не ожидая повторения атак на этом рубеже и особенно ударов авиации, Катуков отвел свои танковые засады и мотострелковый батальон на второй оборонительный рубеж в районе Первый Воин – Нарышкино.

6 октября немцы атаковали второй оборонительный рубеж силами уже 100 танков и большого количества бронетранспортеров с автоматчиками. Под прикрытием ураганного огня немцы опять прорвались к окопам мотострелков, но снова были остановлены танками Т-34, расстреливавшими врага, кратковременно выдвигаясь из укрытий. Немцы вновь отступили, но начали сосредоточение своих сил на правом фланге Катукова. Группа из 200 вражеских танков и автоматчики стали накапливаться в лощине справа от оборонительного рубежа.

В этот момент Лелюшенко прислал на помощь Катукову дивизион гвардейских минометов во главе с капитаном Чумаком. Одним залпом немецкие позиции были накрыты огненным ковром.

«Языки пламени прочертили ночное небо, осветив все вокруг голубоватым пламенем, воздух прорезал пронзительный свист. Земля задрожала, как от раскатов грома. Когда несколько минут спустя мы вылезли из щели, – вспоминает М. Е. Катуков, – то увидели внизу, в лощине, пляшущие языки огня. С каждой секундой пламя ширилось, разливалось, и вскоре перед нами бушевало огненное море. Пораженные невиданным зрелищем, мы стояли, не в силах произнести ни слова. Потом мы услышали взрывы – это рвались машины с боеприпасами. Примерно через час, когда пламя над лощиной стало гаснуть, выслали разведку. В низине дымились десятки танков, грузовиков, тягачей, мотоциклов. Залп Чумака оказался точным»…

За один день 6 октября противник потерял 43 танка и 300 солдат и офицеров. Опасаясь налетов немецкой авиации, Катуков отвел свои танки и мотострелков на третий рубеж, проходивший через Головлево – Шеино.

Утром 7 октября приехавший на новые позиции 4-й танковой бригады командир корпуса Лелюшенко сообщил, что Ставка высоко оценивает действия бригады, и передал в распоряжение Катукова полк пограничников полковника И. И. Пияшева. На рубеж обороны было выведено и Тульское оружейно-техническое училище.

После удара гвардейских минометов противник затаился и ограничил свои действия только разведкой.