Великая танковая война 1939 – 1945 Барятинский Михаил

20 мая немецкие танковые дивизии вышли к побережью Ла-Манша. Группировка союзных войск в Бельгии оказалась отрезанной от французских армий, находившихся южнее Соммы. 23 мая танковый корпус Гудериана, блокировав Булонь и Кале, вышел на рубеж канала Аа примерно в 20 км от Дюнкерка. Возникла непосредственная угроза захвата немецкими войсками этого порта, после чего блокированные войска потеряли бы последний путь снабжения и возможность эвакуации. Но 24 мая командующий группой армий «А» Рундштедт с одобрения Гитлера, прибывшего в этот день в его штаб, приказал танковым силам временно прекратить наступление. Этот «стоп-приказ» оказал большое влияние на ход боевых действий в Северной Франции и, по сути, дал возможность британским войскам покинуть континент.

В ходе второго этапа боевых действий с 5 по 24 июня 1940 года немецкие танковые группы, несмотря на слабость противостоящих им французских войск не всегда могли быстро преодолеть их подготовленную оборону. Так, танковая группа Клейста не смогла 5 июня с плацдармов у Амьена и Перона прорвать оборону французских войск. Однако в последующем танковым группам удалось вновь достичь больших успехов при развитии наступления в оперативной глубине. Под натиском немецких танковых войск французские войска отступали, не успевая закрепиться на каком-либо рубеже. Танковая группа Клейста достигла Сены северо-западнее Труа и продолжала наступление в направлении Лиона. 17 июня она захватила Дижон. Танковая группа Гудериана продолжала глубокий обход линии Мажино, отрезая французские войска в Эльзасе и Лотарингии. 15 июня войска Гудериана взяли старую французскую крепость Лангр, а 17 июня — Безансон и вышли к швейцарской границе. 22 июня 1940 года Франция капитулировала.

Подбитый французский бронеавтомобиль «Панар» AMD178. Май 1940 года.

Массированное применение германским командованием крупных танковых и моторизованных соединений являлось одной из причин быстрого разгрома войск союзников. Главнокомандующий французскими войсками генерал Гамелен писал 18 мая 1940 года: «Появление немецких танковых дивизий, их неожиданная способность к прорыву обороны на широком фронте явилась главным стратегическим фактором этих дней. Массированное применение немцами танков парализовало все попытки закрыть брешь, всякий раз разрывало звенья цепи, создаваемой для удержания противника. Оборонительные меры не могли проводиться из-за отсутствия достаточного количества механизированных частей и соединений».

Используя ошибки англо-французского командования в развёртывании своих войск, его отсталость во взглядах на ведение вооружённой борьбы и, в частности, на использование танков, а также недостаток современных противотанковых средств и слабое управление, немецкое командование сумело довольно успешно осуществить стратегию блицкрига, материальной основой которого были танки и авиация.

Успешно действовали немецкие танковые войска и в ходе Балканской кампании 1941 года. Со стороны Германии и её союзников в операциях на Балканах было задействовало до 2000 танков.

Разновременный переход в наступление немецких войск, которые наносили удары с территории Болгарии, Румынии и Австрии по сходящимся направлениям к основным центрам Югославии, привёл к рассечению югославской армии.

В первых эшелонах немецких полевых армий наступали танковые и моторизованные дивизии. Действуя вдоль основных дорог, долин рек, в междуречьях, которые выводили к основным коммуникациям обороняющихся, эти соединения продвигались высокими темпами. Так, в ходе наступления 1-й танковой группы, действовавшей в первом эшелоне в направлении Ниш, Белград, среднесуточный темп достигал более 40 км. Соединения группы с 8 по 10 апреля 1941 года продвинулись почти на 200 км. Большую роль в разгроме греческих войск сыграла 2-я немецкая танковая дивизия, которая, наступая по долине р. Струмилица, вышла в их тыл и 9 апреля овладела Салониками.

Господство в воздухе германской авиации, большое превосходство в танках (в составе югославской армии насчитывалось около 110 танков. — Прим. автора) и других средствах борьбы были одними из основных причин быстрого разгрома югославских и греческих войск.

Английское командование использовало 1-ю танковую бригадную группу своего экспедиционного корпуса для ведения сдерживающих действий и обороны в районе греческо-югославской границы, но безуспешно. Остатки группы приняли участие в обороне Фермопильского прохода, но были быстро выбиты немцами. 28 апреля 1941 года остатки личного состава группы погрузились на транспорты и покинули Грецию.

Греческим эпизодом, собственно, и исчерпываются танковые операции Вермахта в Европе за период с сентября 1939 по июнь 1941 года. Следует подчеркнуть, что накапливаемый в их ходе боевой опыт тщательно анализировался и служил основой, как для совершенствования организационной структуры панцерваффе, так и для выдачи заказов на новые образцы вооружения. В результате этих процессов количественный и качественный состав немецких танковых войск к началу операции «Барбаросса» сильно изменился.

Колонна танков Pz.III 2-й танковой дивизии Вермахта движется по железнодорожным путям в горной местности. Греция, май 1941 года.

В итоге реорганизации, начатой в июле 1940 года после победы на западе, число танковых дивизий вермахта было доведено до 21. Этот процесс происходил путём дробления танковых бригад существующих дивизий и создания на базе высвобождающихся танковых полков новых соединений. Кроме того, стремясь обеспечить высокую боеспособность новых формирований, командование сухопутных войск включало в их состав части и подразделения из соединений, уже имевших солидный боевой опыт. Обычно это были целые полки или батальоны. Так, на укомплектование 11 новых танковых дивизий были обращены части и подразделения шести пехотных и двух моторизованных дивизий, а также одной моторизованной бригады. Например, в состав вновь сформированной 14-й танковой дивизии вошли два полка бывшей 4-й пехотной дивизии, а третий полк этой дивизии стал основой 18-й танковой дивизии. В состав новых танковых дивизий было включено также несколько пулемётных батальонов резерва главного командования.

Теперь во всех танковых дивизиях вермахта был только один танковый полк двух- или трёхбатальонного состава. Зато число мотострелковых полков возросло до двух. По штату дивизии полагалось иметь 196 танков, однако в реальности их число колебалось от 143 до 265 (во всяком случае в тех 17 танковых дивизиях, которые атаковали 22 июня 1941 года советскую границу). Общее сокращение танков в дивизии в значительной степени компенсировалось количественным и качественным наращиванием ударных возможностей танковых рот батальонов. Так, например, перед Французской кампанией рота средних танков по штату от 21 февраля 1940 года состояла из восьми танков Pz.IV, шести Pz.II и одного командирского танка на шасси Pz.I. Штат, утверждённый 1 февраля 1941 года, предусматривал в составе роты средних танков четырнадцать машин Pz.IV и пять Pz.II. Фактически во всех танковых дивизиях к началу операции «Барбаросса» отсутствовал 3-й взвод в роте, и она насчитывала десять Pz.IV. Ещё более радикальные изменения постигли лёгкие танковые роты. Перед французской кампанией в составе рот этого типа было семь Pz.III, восемь Pz.II, четыре Pz.I и один командирский танк на шасси Pz.I. Штат февраля 1941 года предусматривал уже семнадцать танков Pz.III и пять Pz.II.

В целом же немецкая танковая дивизия 1941 года (общая численность около 13 700 чел.) включала в себя танковый полк (около 2600 человек), мотострелковую бригаду из двух моторизованных полков по два батальона каждый (около 6000 человек), мотоциклетно-стрелковый (1078 человек) и разведывательный батальоны, артиллерийский полк трёхдивизионного состава. Артиллерия танковой дивизии состояла из 24 105-мм лёгких полевых гаубиц, восьми 150-мм тяжёлых полевых гаубиц, четырёх 105-мм пушек, четырёх 150-мм тяжёлых пехотных орудий (по два в каждом мотострелковом полку), 20 — 75-мм пехотных орудий, 30 — 81-мм и 48 — 50-мм миномётов. Противотанковая артиллерия была представлена 48 орудиями калибра 37-мм и 50-мм. Количество последних, правда, летом 1941 года сильно отставало от штата — девять пушек на дивизию. В некоторых соединениях их не было вовсе и все батареи истребительно-противотанкового дивизиона были вооружены 37-мм пушками. Кроме того, в состав дивизиона входила батарея зенитных САУ — восемь одноствольных и две счетверённых 20-мм зенитных пушки, установленные на полугусеничных тягачах.

Танк Pz.IV Ausf.D из 6-й танковой дивизии, лето 1941 года. К началу операции «Барбаросса» в Вермахте имелось 439 танков этого типа.

Как уже упоминалось, помимо танковых, в германской армии имелись моторизованные или мотопехотные дивизии. Для участия в операции «Барбаросса» привлекались 14 таких соединений вермахта и войск СС. Мотопехотные дивизии Вермахта, в отличие от обычных пехотных дивизий, имели в своём составе два, а не три полка пехоты, правда, полностью моторизованных. Артиллерийский полк мотопехотной дивизии был трёхдивизионного состава (у пехотной дивизии — четыре дивизиона), но полностью обеспечивался механической тягой — полугусеничными тягачами. Механической тягой и автотранспортом были укомплектованы и остальные подразделения мотопехотной дивизии. Артполк мотопехотной дивизии был идентичен таковому в танковой, за исключением 105-мм пушек, которые в его составе отсутствовали. Кроме того, в подразделениях мотопехотной дивизии имелось 12 150-мм тяжёлых и 40 75-мм лёгких пехотных орудий, 42 81-мм и 66 50-мм миномётов. Ещё более внушительно, чем в танковой, выглядела противотанковая артиллерия мотопехотной дивизии: 102 37-мм и девять 50-мм пушек! Зенитная рота насчитывала 12 20-мм САУ.

Мотопехотные дивизии СС имели по три мотопехотных полка и моторизованный артполк четырёхдивизионного состава.

Об уровне моторизации вермахта следует сказать особо. Для тех лет она действительно была очень высокой. К июню 1941 года немецкая армия располагала более чем 600 тыс. автомобилей различного типа. Около 500 тыс. были немецкого производства, остальные — трофейные. Из танковых соединений лишь одна 20-я танковая дивизия была полностью укомплектована автотранспортом французского производства, остальные имели на вооружении исключительно немецкие автомашины. Следует отметить, что значительная часть немецких автомобилей была разработана специально для армии, в том числе полноприводные автомобили с колёсными формулами 4х4 и 6х6, специализированные артиллерийские тягачи и т. д. Кроме того, в армии имелось 15 642 полугусеничных тягача с тяговым усилием от 1 до 18 т, которые использовались как для буксировки орудий, так и в качестве эвакуационных тягачей, а также как шасси для размещения различного вооружения. По штату танковой дивизии вермахта полагалось иметь 561 легковой автомобиль, 1402 грузовика и специальных автомобиля, 1289 мотоциклов (из них 711 с колясками). Реально в танковых дивизиях имелось до 2300 автомобилей и 1570 мотоциклов.

Танковые и мотопехотные дивизии объединялись в армейские моторизованные корпуса (Armeekorps-(mot), которые, как уже говорилось выше, во многих отечественных источниках именуются танковыми. С учётом размаха предстоящих операций и возможностей противника (Красную Армию немцы недооценили гораздо меньше, чем наше руководство вермахт), моторизованные корпуса были объединены в танковые группы, по сути — танковые армии.

Состав танковых групп существенно различался. Наиболее слабой была 4-я танковая группа (группа армий «Север»). В двух её моторизованных корпусах имелось 3 танковые, 2 моторизованные и 2 пехотные дивизии. Кроме того, в подчинении штаба группы имелась мотопехотная дивизия СС «Мёртвая голова». Наиболее мощными являлись 2-я и 3-я танковые группы (группа армий «Центр»), действовавшие на главном стратегическом направлении. В состав 2-й танковой группы входили три моторизованных корпуса и один армейский (5 танковых, 3 мотопехотных, 3 пехотных, 1 кавалерийская дивизии и 1 моторизованная бригада). 3-я танковая группа включала в себя два моторизованных и два армейских корпуса (4 танковые, 3 мотопехотные и 4 пехотные дивизии). И, наконец, 1-я танковая группа состояла из трёх моторизованных и одного армейского корпусов (5 танковых, 3 мотопехотные, 2 пехотные дивизии и 1 мотопехотная бригада).

20-мм автоматическая зенитная пушка на шасси автомобиля Krupp Protze. Восточный фронт, 1941 года.

Особенностью германских танковых войск было большое количество мотопехоты в их составе. Так, в танковой дивизии на два танковых батальона приходилось четыре мотострелковых и один мотоциклетно-стрелковый. В масштабах корпуса это соотношение возрастало ещё больше: на четыре танковых батальона приходилось восемь мотострелковых, шесть мотопехотных и три мотоциклетно-стрелковых батальона. Если учесть, что все последние были разновидностью пехотного батальона и незначительно различались между собой организацией и способом транспортировки личного состава, то можно считать, что в среднем на четыре танковых батальона в моторизованном корпусе вермахта приходилось 17 пехотных.

И ведь это была не обычная пехота! Дело не в том, что она была моторизована — в конце концов, для этого простую пехоту достаточно посадить на автомобили. Это была пехота, обученная воевать вместе с танками, понимавшая их манёвр, знавшая их возможности и не боявшаяся танков. В первую очередь — своих собственных. Совершенно очевидно, что обучить подобным образом всю пехоту вообще практически невозможно, даже в мирное время. То же самое справедливо и для артиллерии. Никакая приданная танковой части пехота и артиллерия не смогут эффективно взаимодействовать с танками на поле боя без предварительной подготовки. Вспомним — для прорыва линии Маннергейма понадобился месяц. Ну а если бы в танковых бригадах Красной Армии имелся не один стрелково-пулемётный (читай — пехотный) батальон, а три? И артиллерии побольше? Может быть, и прорвали бы финскую оборону уже в декабре 1939 года! Именно от обученных взаимодействию с танками пехоты и артиллерии зависит успех танковых подразделений в бою. Если, конечно, отойти от достаточно распространённого представления о танковом соединении, как о безудержно несущейся вперёд массе танков.

Ничего подобного немецкая танковая дивизия никогда собой не представляла. Хорошо отработанным, характерным приёмом ведения боевых действий было формирование так называемых «боевых групп» (Kampfgruppe). Боевая группа представляла собой временное соединение из различных частей дивизионного подчинения. Ядром боевой группы являлся танковый или мотострелковый полк, которому придавались артиллерийские, противотанковые, сапёрные и другие подразделения. Часто в боевую группу включались и корпусные средства усиления. Возглавлял боевую группу командир полка или бригады. В рамках дивизии могли формироваться одна или две боевые группы. В итоге получалось соединение, достаточно компактное, легко управляемое, лишённое тыловых служб и обозов, с прекрасным взаимодействием различных родов войск. Приказы артиллеристам и сапёрам отдавал командир боевой группы, не запрашивая при этом командира дивизии. В 1940 году после первых же столкновений с хорошо бронированными французскими танками в состав боевых групп танковых дивизий в обязательном порядке стали включать батарею 88-мм зенитных пушек корпусного подчинения. Вместе с тем в руках командира дивизии всегда имелся резерв из пары мотострелковых батальонов и нескольких артиллерийских батарей, главным образом 150-мм гаубиц и 105-мм пушек, которыми всегда могли быть усилены одна или другая группа.

В соответствии с организацией выстраивалась и тактика применения танковых соединений. При встрече с обороняющимся противником танки с ходу никогда в атаку не бросались. Разведка боем проводилась силами мотострелковых подразделений, велась активная разведка на флангах, выявлялись слабые места в обороне, а затем, после авиационной и артиллерийской подготовки, наносился сосредоточенный танковый удар при обязательной пехотной поддержке, как правило, на флангах. В случае атаки танковыми подразделениями противника, немецкие танки, в большинстве случаев, от встречного боя уклонялись. Они оттягивались назад, в свою очередь, вперёд выдвигалась пехота, противотанковая артиллерия, и немедленно вызывалась авиация. В случае необходимости подтягивалась тяжёлая артиллерия. Таким образом, противнику, повсеместно атаковавшему практически без всякой пехотной, артиллерийской и авиационной поддержки, навязывался огневой бой на заведомо невыгодных для него условиях.

Штурмовое орудие StuG III из состава 191-го дивизиона. Восточный фронт, 1941 год. На 1 июня 1941 года в германских войсках, сосредоточенных для нападения на СССР, насчитывалось 250 боеготовых штурмовых орудий.

Характерным было то, что перед немецкими танковыми войсками, вне зависимости, была ли это танковая группа или боевая группа дивизии, не ставились задачи по удержанию территории. Танковые группы и корпуса, подобно клиньям, должны были взламывать оборону противника и, следуя впереди полевых армий, устремляться к главным целям операций. Увеличению мобильности танковых групп способствовало также отсутствие у них громоздких тыловых обозов. Материально-техническое обеспечение танковых групп возлагалось на полевые армии, в полосе которых они действовали. Аналогичные задачи, только меньшего масштаба, ставились и перед дивизионными боевыми группами, в составе которых также не было обозов. Все тыловые службы обеспечения и снабжения оставались в ведении командира дивизии.

В заключение краткого обзора немецких танковых войск необходимо сказать об уровне боевой подготовки личного состава вермахта. Начиная с 12 октября 1940 года, после отказа германского командования от вторжения на Британские острова, началась интенсивная подготовка в «восточному походу».

Особое значение немецкое командование придавало оперативно-тактической подготовке офицерского и генеральского состава. С этой целью были организованы различные курсы, проводились занятия в частях и соединениях. Важнейшей формой непосредственной подготовки к войне против Советского Союза были многочисленные командно-штабные учения на всех уровнях. К ним очень тщательно готовились. Основной их задачей, как указывалось, например, в разработке 2-й армии на командно-штабное учение от 10–13 марта 1941 года, было «развитие оперативного мышления офицеров». Генеральный штаб сухопутных войск в своих указаниях требовал в ходе командно-штабных учений и других занятий с офицерами учить их умело вести разведку, постоянно заботиться об организации взаимодействия между родами войск, соседями и с авиацией, быстро реагировать на изменение боевой обстановки, рационально использовать имеющиеся силы и средства, заблаговременно готовиться к борьбе с танками и авиацией противника.

В феврале — апреле 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками В. Браухич издал ряд новых директив по вопросам обучения и воспитания личного состава. В них требовалось обучать военнослужащих «в духе агрессивности и безжалостности, смелости и решительности в действиях», добиваться «создания у немецкого солдата чувства превосходства над любым противником и непоколебимой веры в победу». В директивах обращалось внимание на трудности ведения войны в глубине территории СССР в условиях бездорожья, указывалось на необходимость выработки умения командиров всех степеней быстро принимать решения, организовывать боевое и материально-техническое обеспечение войск, заботиться о прикрытии флангов. Они требовали отрабатывать действия войск по отражению ударов противника из засад, обучать войска способам достижения внезапности. Всем родам войск, соединениям, частям и подразделениям, в том числе маршевым и тыловым, предписывалось освоить применение имеющихся средств противотанковой обороны, изучить способы борьбы с танками и противотанковыми средствами противника. Указывалось также на необходимость обучить командный состав и войска умению работать с ограниченным количеством карт и устаревшими данными, нанесёнными на них. 28 мая была издана директива, требовавшая в ходе боевой подготовки учитывать опыт действий немецких войск в Балканской кампании.

Первые километры по советской земле — танк Pz.35(t) 6-й танковой дивизии Вермахта движется по территории Литовской ССР. 1941 год.

Немецкое командование сумело к 22 июня 1941 года полностью обеспечить квалифицированными командными кадрами войска, предназначенные для нападения на СССР, и создать необходимый резерв офицеров. Например, для каждой из трёх групп армий был подготовлен резерв в 300 человек. Наиболее квалифицированные командные кадры направлялись в соединения, которые должны были действовать на главных направлениях. Так, в танковых и моторизованных дивизиях кадровые офицеры составляли 50 процентов офицерского состава.

Что касается рядового состава, то летом — осенью 1940 года осуществлялись демобилизация солдат достигших предельного для службы в армии возраста и массовое увольнение военнослужащих в долгосрочный отпуск. В результате появилась возможность призвать в армию более молодых людей, которым раньше предоставлялась бронь. Эти лица в течение восьми недель проходили индивидуальную подготовку в армии резерва, а затем направлялись в действующую армию, где проходили подготовку в течение ещё двух месяцев. Увольнение же в долгосрочный отпуск осуществлялось только из дивизий, накопивших немалый боевой опыт, военнослужащие которых не нуждались в дополнительном обучении. Было предусмотрено, что уволенные, отработав несколько месяцев на предприятиях в военных отраслях промышленности, в январе — марте 1941 года прибудут в свои соединения и в их составе примут участие в «восточном походе». Таким образом, немецкое руководство нашло рациональный способ удовлетворения нужд и промышленности, и вооружённых сил, позволивший не допустить снижения боеспособности войск.

В результате к 22 июня 1941 года вермахт располагал хорошо обученным, в значительной степени имевшим боевой опыт, рядовым и офицерским составом. Части и соединения были полностью укомплектованы людьми, вооружением и боевой техникой. Вся техника прошла текущий и капитальный ремонт и находилась в боеготовом состоянии. Были заготовлены необходимые запасы ГСМ, боеприпасов и продовольствия. Имелся чёткий план боевых действий, а в штабах всех уровней ясное понимание поставленной задачи. Вермахт был готов к войне.

Ну а Красная Армия и её бронетанковые войска? Какова была их боеготовность? Разговор об этом, по-видимому, следует начать с периода предшествующего масштабной реорганизации 1940–1941 годов.

21 ноября 1939 года, после детального изучения опыта действий танковых войск во время «освободительного похода» в Западную Белоруссию и Западную Украину, Главный Военный Совет принял решение об их реорганизации. Было признано целесообразным иметь однотипную организацию отдельных танковых соединений (бригад), вооружённых танками БТ и Т-26 с дальнейшим перевооружением их танками Т-34. Бригады предусматривалось иметь 4-батальонного состава с общим количеством 258 машин. Бригады средних (Т-28) и тяжёлых (Т-35) танков намечалось в последующем перевооружить танками KB, по 156 машин в бригаде. Имевшиеся четыре управления танковых корпусов подлежали расформированию. Этим же решением Главного Военного Совета в организацию сухопутных войск вводился новый тип соединения — моторизованная дивизия. По штату дивизия состояла из двух мотострелковых, танкового и артиллерийского полков, а также подразделений боевого и материально-технического обеспечения. Дивизии полагалось иметь по штату 257 танков и 73 бронемашины.

К маю 1940 года реорганизация советских танковых войск в основном была завершена: в составе сухопутных войск Красной Армии имелись четыре моторизованные дивизии и 39 отдельных танковых бригад (32 легкотанковые, вооружённые либо танками Т-26, либо Б Т; три тяжёлые, оснащённые танками Т-28, одна тяжёлая с танками Т-28 и Т-35 и три химические). Это были полностью сформированные моторизованные и танковые соединения, обеспеченные материальной частью и подготовленными кадрами. Они могли быть использованы как для совместных действий с пехотой, так и для решения самостоятельных задач. Кроме указанных соединений имелись танковые полки, входившие в состав 20 кавалерийских дивизий, и танковые батальоны в 98 стрелковых дивизиях. Следует отметить, что советские моторизованные дивизии и танковые бригады 1940 года по числу боевых машин были равны немецкой танковой дивизии того же периода.

Из 832 танков Т-34, находившихся в войсках приграничных округов к лету 1941 года, эксплуатировалось только 38 машин.

Новая структура автобронетанковых войск и их боевой состав полностью соответствовали наличию бронетанковой техники, командных и технических кадров, а также сложившимся взглядам и накопленному опыту в области применения этого рода войск. К сожалению, эта структура просуществовала недолго.

В июне 1940 года в НКО СССР был рассмотрен опыт применения танков на Халхин-Голе и действий немецких танковых войск в Европе. Новое руководство НКО во главе с С. К. Тимошенко решило в кратчайшие сроки догнать и перегнать Вермахт по количеству и качеству бронетанковых войск. Основной ударной силой их должны были стать танковые дивизии, объединённые в механизированные корпуса.

На 22 июня 1941 года в эксплуатации находилось только 75 танков КВ.

Летом 1940 года было начато формирование восьми механизированных корпусов и двух танковых дивизий. В октябре — ноябре 1940 года вне всяких планов в Киевском Особом военном округе сформировали девятый мехкорпус. На их формирование были обращены 19 танковых бригад, два танковых полка и все танковые батальоны стрелковых дивизий (за исключением 15 дивизий Дальневосточного фронта). В механизированный корпус входили две танковые и одна моторизованная дивизии, мотоциклетный полк и другие части и подразделения. В танковой дивизии полагалось иметь 375 танков (63 КВ, 210 Т-34, 26 БТ-7, 24 Т-26, 54 огнемётных) и 91 бронемашину, в моторизованной — 275 лёгких танков. А всего в корпусе — 1031 танк. Автобронетанковые войска должны были состоять из девяти механизированных корпусов, двух отдельных танковых дивизий, 28 отдельных бригад, а также других подразделений и частей. Для их укомплектования требовалось свыше 18 тыс. танков различных типов, в том числе 6354 тяжёлых и средних — КВ и Т-34.

Реорганизация 1940 года привела к существенному снижению боеспособности автобронетанковых войск. Одни части и соединения были расформированы, другие создавались вновь. Шла ротация личного состава, передислокация частей. Вместе с тем на этом этапе и техники, и людей было ещё достаточно, чтобы укомплектовать новые соединения до штата.

12 февраля 1941 года, согласно постановлению СНК СССР «О мобилизационном плане на 1941 год», началось формирование ещё 21 механизированного корпуса. По этому плану Красная Армия должна была иметь 61 танковую дивизию (в том числе три отдельные) и 31 моторизованную (в том числе две отдельные). Для обеспечения новых формирований требовалось уже около 32 тыс. танков, в том числе 16,6 тыс. танков Т-34 и КВ. Чтобы выпустить необходимое количество боевых машин при существовавшей в 1940–1941 годах мощности танковой промышленности, даже с учётом привлечения новых предприятий, таких, как Сталинградский и Челябинский тракторные заводы, требовалось не менее четырёх-пяти лет. Трудно понять логику принятия такого решения, когда война буквально стояла у порога. Ещё более трудно понять, чем руководствовался его главный инициатор — начальник Генерального штаба Красной Армии Г. К. Жуков. Впоследствии в своих мемуарах маршал напишет: «Мы не рассчитали объективных возможностей нашей танковой промышленности. Такого количества машин в течение одного года взять было неоткуда, недоставало и технических, командных кадров». Интересно, а тогда, в 1941 году, начальник Генерального штаба этого не понимал?

Организация танковой дивизии Красной Армии в 1940 г.

Непонятно и другое. Трёхдивизионный состав корпуса по замыслу должен был обеспечить ему возможность самостоятельного ведения боевых действий в отрыве от общевойсковых армий. Однако наличие в корпусе около восьми с половиной тысяч разнотипных боевых и вспомогательных машин (танков — 1031, бронемашин — 268, автомобилей — 5164, тракторов — 352, мотоциклов — 1679) при ведении боевых действий усложняло снабжение войск, а также организацию и производство ремонта боевой и транспортной техники. Кроме того, это требовало хорошей организации маршей — ведь при следовании частей корпуса по четырём маршрутам глубина походных колонн составляла около 150 км. Управлять частями при таком глубоком построении войск было чрезвычайно трудным делом. Штатные средства связи корпуса с недостаточно высокими техническими характеристиками не могли в полной мере обеспечить надёжного управления войсками в бою, тем более что пользоваться радиосвязью в Красной Армии толком не умели. Кроме того, большинство механизированных корпусов возглавляли не танкисты, а общевойсковые командиры, не имевшие специальной теоретической подготовки, не знавшие достаточно глубоко боевых качеств и возможностей бронетехники. Поэтому они не могли правильно использовать крупные механизированные соединения в современных операциях. А уж такие гигантские и подавно! Ведь мехкорпус 1941 года должен был иметь танков больше, чем советская танковая армия в 1945-м!

Механизированные корпуса виделись командованию Красной Армии как некое универсальное средство, способное разгромить любого противника. Предполагалось, что мехкорпуса смогут сами прорывать оборону противника, бороться с его артиллерией и танками. Вот как представлял себе это Д. Г. Павлов — командующий войсками Западного Особого военного округа, занимавший до этого пост начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Выступая в декабре 1940 года на совещании высшего руководящего состава РККА, он говорил: «Тяжёлые танки бьют полевую и противотанковую артиллерию, средние танки добивают противотанковые орудия и пулемёты. Всё это делается попутно. Все части устремляются в промежуточный район сбора, обычно назначаемый после преодоления тактической глубины на 20–25 км. Здесь быстро принимается боевой порядок, получаются данные от разведки всех видов и даётся короткий приказ в соответствии с данными обстановки. Если станет известно, что подошедшие резервы противника заняли тыловую оборонительную полосу, то танковый корпус обрушивается на неё с флангов и тыла всей массой танков, артиллерии, своей мотопехоты. Против этого противника бросается основная масса авиации. Во всяком случае, сопротивление должно быть сломлено, потому что дальнейший ход событий, дальнейший разворот действий против подходящих резервов целиком зависит от быстроты взлома второй оборонительной полосы. А эту быстроту всегда можно создать только путём массового и быстрого действий танков.

После прорыва второй оборонительной полосы начинается третий этап, который характерен тем, что требует самых решительных и быстрых действий по разгрому подходящих резервов и по уничтожению основной группировки противника, на пути отхода которого прочно встанет мехкорпус и совместно с частями, действующими с фронта, уничтожит противника. Основной враг мехкорпуса — мото- и танковые части противника, которые и должны уничтожаться в первую очередь».

Дальше — больше: «Танк — та же артиллерия, только более меткая, защищённая от огня и стреляющая прямой наводкой». О том, что танки являются подвижной артиллерией, Павлов говорил и раньше — на совещании по обобщению опыта Финской кампании в апреле 1940 года. Он считал, что как минимум часть функций артиллерийской поддержки могут взять на себя тяжёлые танки. Сталин тогда поддержал его, заявив, что «танки — есть движущаяся артиллерия». В результате подобного упрощённого взгляда на роль танковых войск недооценивалась задача их взаимодействия с пехотой и артиллерией, без которых осуществить прорыв оборонительной полосы противника было невозможно. Показательный опыт советско-финляндской войны в этом отношении совершенно не учитывался.

Весной 1941 года все соединения, имевшиеся в начале 1940 года, расформировали, а их боевая техника и личный состав были направлены на формирование механизированных корпусов. Однако этого было недостаточно. В первом полугодии 1941 года промышленность дала армии 1800 танков, что мало влияло на ситуацию. Укомплектованность корпусов приграничных военных округов всеми типами боевых машин к началу войны составляла в среднем 53 %, автомобилями — 39 %, тракторами — 44 %, ремонтными средствами — 29 %, мотоциклами — 17 %. Значительная часть техники нуждалась в среднем и капитальном ремонте, а промышленность могла дать к 1 июня 1941 года только 11 % требуемого количества запасных частей.

Полугусеничные вездеходы ЗИС-122 с 76-мм пушками обр. 1902/30 г. в кузове на параде в Кишинёве. 1940 г.

Ещё хуже дело обстояло с кадрами. Младшие специалисты — командиры танков, механики-водители, командиры орудий, радисты-пулемётчики — готовились в учебных батальонах и школах младшего командного состава. В связи с формированием большого количества новых соединений была создана дополнительная сеть курсов в округах и армиях, однако этого оказалось недостаточно. Положение усугублялось тем, что многие новые танковые части создавались на базе стрелковых и кавалерийских частей и соединений. Была организована массовая переподготовка кадров — пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы, связисты становились… механиками-водителями танков, наводчиками и другими специалистами танковых войск. В короткие сроки решить такую задачу было невозможно. В результате новые экипажи к началу войны не успели овладеть техникой, многие механики-водители, например, получили всего лишь 1,5–2-часовую практику вождения танков. Катастрофически не хватало командного состава. Укомплектованность большинства мехкорпусов, формировавшихся весной 1941 года, по командно-начальствующему составу составляла 22–40 %, а по младшему — от 16 до 50 %. На 1 июня 1941 года в штабах 15-го, 16-го, 19-го и 22-го мехкорпусов не были укомплектованы даже такие отделы, как оперативные и разведывательные!

Большинство мехкорпусов, по замыслу предназначавшихся для ведения самостоятельных действий, придали общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные их силы располагались на широком фронте в 30–40 км от границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50–100 км и более. Подобная неудачная дислокация не позволяла в короткие сроки собрать основные силы корпусов для нанесения сосредоточенных ударов. Части и соединения вступали в бой разрозненно, часто выполняя противоречивые приказы.

Что же получаем в итоге? Весной 1940 года Красная Армия имела вполне боеспособные танковые войска: 39 полностью укомплектованных материальной частью и обученным личным составом танковых бригад, каждая из которых по числу танков равнялась немецкой танковой дивизии. Бригад сколоченных, с чётко налаженным взаимодействием подразделений, с опытным, хорошо знающим друг друга командным составом. Как минимум шесть бригад имели опыт финской войны. Казалось бы, от добра добра не ищут. Стоило бы заняться совершенствованием организационных форм уже существующих подразделений. Используя всё тот же немецкий опыт, добавить бригадам пехоты, артиллерии, насытить до штата средствами эвакуации и ремонта. Заняться перевооружением на новую технику, наконец. К 1 июня 1941 года можно было перевооружить все тяжёлые танковые бригады танками КВ и три легкотанковых — танками Т-34. Но ничего этого сделано не было — напротив, хорошо отмобилизованные, вполне боеготовые соединения были расформированы, материальная часть разбросана по другим соединениям, подготовленный рядовой и командный состав растворён в огромной, плохо обученной массе войск. В результате организационной перестройки, начатой меньше чем за год до начала войны, танковые войска Красной Армии в значительной степени утратили боеспособность.

Высшее политическое и военное руководство СССР допустило грубый просчёт и в отношении ожидаемого направления главного стратегического удара противника. Оно считало, что германская армия будет наносить главный стратегический удар на юго-западном направлении на Киев, стремясь в первую очередь овладеть Украиной и Донецким бассейном. Поэтому наиболее крупная группировка советских войск (58 дивизий, или 35 % всех сухопутных сил западных округов) была сосредоточена в составе Киевского Особого военного округа. А германская армия нанесла главный удар на западном стратегическом направлении, где у нас было сконцентрировано меньше сил и средств.

Организация моторизованной дивизии Красной Армии в 1940 г.

К 22 июня 1941 года в войсках так называемых приграничных военных округов — Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского — насчитывалось 14 075 танков и САУ (включая танкетки, малые плавающие и телеуправляемые танки). Из этого количества к 1-й категории относилось 2356 танков, ко 2-й — 8854. Считая процент небоеспособных танков 2-й категории равным 30 %, получаем 6197 танков. В итоге можно утверждать, что в приграничных военных округах имелось 8553 боеготовых советских танка. Налицо превосходство Красной Армии в танках над вермахтом в два раза!

Но, быть может, противнику удалось добиться большего превосходства в полосах групп армий или танковых групп? Рассмотрим и этот вопрос. Начнём с северо-западного направления, где друг другу противостояли группа армий «Север» и 3-я танковая группа из группы армий «Центр» с немецкой стороны и Прибалтийский Особый военный округ с советской. Соотношение сил в танках к вечеру 21 июня 1941 года здесь было следующим: у немцев — 1731 танк и САУ, у русских — 1052 боеготовых танка. Что касается более узких участков фронта, то тут положение было ещё интереснее.

Против войск Прибалтийского Особого военного округа наступали 4-я танковая группа группы армий «Север» и 3-я танковая группа группы армий «Центр». Формально им противостояли 3-й и 12-й механизированные корпуса Красной Армии. На деле же всё было не совсем так. Из-за большой разбросанности районов сосредоточения советских танковых соединений в полосе наступления 3-й танковой группы (1048 танков) оказалась лишь 5-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса, насчитывавшая в своём составе 268 танков (50 Т-34, 30 сильно изношенных Т-28, 170 БТ-7 и 18 Т-26). Впрочем, совершенно ясно, что немецкие дивизии не набросились кучей на 5-ю танковую дивизию. Так и не покинув своего района сосредоточения под г. Алитус в Литве, она приняла бой с 7-й немецкой танковой дивизией (271 танк и САУ — 53 Pz.II, 30 Pz.IV, 167 Pz.38(t), 15 командирских и 6 самоходных пехотных орудий SIG33 на шасси Pz.I) и была разбита. Такая же участь постигла и другую дивизию 3-го мехкорпуса — 2-ю танковую, в одиночку оказавшуюся в полосе наступления 4-й немецкой танковой группы. 2-й танковой дивизии (252 танка — 32 КВ-1, 19 КВ-2, 27 Т-28, 116 БТ-7, 19 Т-26 и 12 ХТ-26) пришлось вступить в бой практически со всем 41-м немецким танковым корпусом: сначала с 6-й танковой дивизией (245 танков — 47 Pz.II, 30 Pz.IV, 155 Pz.35(t), 15 командирских), затем к ней присоединились 1-й танковая (151 танк — 43 Pz.II, 71 Pz.III, 20 Pz.IV, 11 командирских и 6 пехотных САУ), 36-я моторизованная и 269-я пехотная дивизии. Вот уж действительно навалились кучей! Брошенная командованием на произвол судьбы 2-я танковая дивизия была окружена и разгромлена. Ну а что же 12-й механизированный корпус? Почему он не пришёл на помощь соседям? Ведь формально в его полосе вообще не было немецких танков! Вечером 22 июня корпус получил приказ штаба 8-й армии о нанесении контрудара в направлении на Таураге, то есть во фланг 4-й танковой группы немцев. Но согласно этому распоряжению корпус должен был действовать на фронте шириной 90 км и глубиной 60 км! В такой ситуации не могло быть и речи о нанесении сосредоточенного контрудара всеми силами корпуса (806 танков, из них около 600 боеготовых). В итоге корпус вводился в бой разрозненно, порой получая противоречивые приказы, и до танков 4-й танковой группы так и не добрался. Все его атаки были отражены пехотными соединениями 18-й немецкой полевой армии. В результате корпус понёс огромные потери в людях и материальной части (к 7 июля в нём осталось 82 исправных танка), даже не сумев задержать наступление противника на этом участке фронта.

Использовавшиеся в ремонтно-эвакуационных подразделениях танковых войск Красной Армии тягачи «Ворошиловец» могли буксировать все типы танков.

Летом 1941 года самым массовым танком Красной Армии был Т-26.

Ну а какова была обстановка в полосе группы армий «Центр»? Фактическое соотношение сил в танках, без учёта 3-й танковой группы, начавшей боевые действия в полосе войск Прибалтийского Особого военного округа было следующим: 1331 немецкий танк против примерно 1800 боеготовых советских (общее количество танков в войсках Западного Особого военного округа равнялось 3345). Однако 1157 танков и САУ противника были сосредоточены во 2-й танковой группе, наносившей удар на южном фланге группы армий «Центр», на брестском направлении. Танки Западного Особого военного округа были «размазаны» по шести механизированным корпусам, только один из которых — 14-й — находился в полосе наступления 2-й танковой группы. 14-й мехкорпус располагал по списку 534 танками, из них — 504 Т-26. В технически исправном состоянии находилось не более 370–380 танков корпуса. Его соединения, рассредоточенные отдельными частями на фронте до 70 км, уже к вечеру 23 июня были рассечены войсками 2-й танковой группы и разгромлены. К 25 июня в частях корпуса осталось не более 25 исправных танков. Что касается остальных мехкорпусов, то в результате охвата силами 3-й танковой группы с севера и 2-й танковой группы с юга (29 июня войска этих групп соединились в Минске) все они (за исключением 20-го) оказались в так называемом «белостокском мешке» вместе с 30 дивизиями 3-й, 10-й и 4-й армий нашего Западного фронта.

Подбитые советские танки Т-34 и Т-26. Восточный фронт, лето 1941 года.

Соотношение сил в полосе группы армий «Юг» существенно отличалось от остальных групп армий. Это направление не считалось главным и комплектовалось войсками по остаточному принципу. Развёрнутая здесь 1-я танковая группа насчитывала 728 танков, всего же, с учётом дивизионов штурмовых орудий и прочих отдельных частей, в группе армий «Юг» насчитывалось 872 танка и САУ. В войсках Киевского Особого военного округа имелось 5894 танка (из них 3920 боеготовых), чем обеспечивалось формальное подавляющее превосходство. Фактически дело обстояло несколько иначе — восемь мехкорпусов Киевского Особого военного округа были разбросаны по огромной территории, о чём можно судить по приводимой на стр.192 таблице.

По иронии судьбы под названием «план прикрытия границы» наиболее близко расположенные к ней мехкорпуса придавались общевойсковым армиям, а непосредственно навстречу 1-й танковой группе противника выступили 9-й (300 танков) и 19-й (450 танков) механизированные корпуса. Но им требовалось пройти не одну сотню километров, прежде чем войти в соприкосновение с противником. Это произошло 26 июня в районе Дубно, в ходе проведения контрудара по 48-му моторизованному корпусу, совместно с частями 8-го (920 танков) и 15-го (738 танков) механизированных корпусов. Им противостояли 11-я (146 танков), 16-я (143 танка) и 14-я (147 танков) немецкие танковые дивизии с корпусными частями усиления. Вроде бы и тут подавляющее превосходство: 2408 советских танков против 436 немецких. Но данные приведены по состоянию на 22 июня и по всему парку в целом, боеготовых же машин в четырёх советских корпусах на эту дату имелось не более 1700. Кроме того, в течение четырёх дней мехкорпуса вели бои и совершали многочисленные марши, неся при этом и боевые, и, главным образом, не боевые потери. Так, например, к моменту начала контрудара в советской 43-й танковой дивизии имелось 79 боеготовых танков из списочного состава в 237 машин. Если учесть, что многие корпуса вводились в бой неполным составом и по частям, то становится очевидным, что танков в атакующих группировках советских войск было немногим больше, чем в обороняющейся немецкой.

УДАЛЕНИЕ РАЙОНОВ СОСРЕДОТОЧЕНИЯ СОЕДИНЕНИЙ МЕХАНИЗИРОВАННЫХ КОРПУСОВ КОВО ОТ ГОСГРАНИЦЫ И ВЗАИМНОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ИХ ПО СОСТОЯНИЮ НА 10 ИЮНЯ 1941 ГОДА

Немецкий солдат осматривает разбитый танк Т-26. Группа армий «Центр», июнь 1941 года.

Анализируя всё сказанное выше, можно сделать вывод, что немецкое командование не смогло добиться подавляющего превосходства в танках не только в полосе всего будущего фронта, но и в полосах отдельных групп армий. Однако наши войска были рассредоточены на большой территории вдоль границы и до 400 км в глубину. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали противнику, войска которого были развёрнуты непосредственно у границы. Подобное расположение наших войск позволяло громить их по частям. На направлениях главных ударов немецкое командование смогло создать превосходство в танках над нашими войсками, которое было близко к подавляющему.

Тем не менее это обстоятельство нельзя считать главной причиной разгрома советских механизированных корпусов в первые недели войны. Основные причины кроются как в неудачной организационной структуре советских танковых войск, так и в элементарной их неготовности к ведению боевых действий. И о том и о другом уже говорилось выше. Однако даже в таком неподготовленном дезорганизованном виде мехкорпуса РККА летом 1941 года могли бы добиться большего успеха. Могли бы, но не смогли. Главные причины этого — значительная, порой почти полная потеря управления войсками на уровне армий и фронтов, а также незнание и непонимание реальной обстановки со стороны Генерального штаба. «Малой кровью, могучим ударом» явно не получалось, а воевать по-другому просто не умели. Поражение лета 1941 года было неизбежным.

ПАНЦЕРЫ ПРОТИВ ТАНКОВ

Итак, итогом сражений июня — июля 1941 года стал разгром практически всех механизированных корпусов, дислоцировавшихся в приграничных военных округах. С 22 июня по 9 июля 1941 года потери Красной Армии составили 11 712 танков (среднесуточные 233 танка).

Поэтому в соответствии с директивным письмом Ставки ВГК от 15 июля 1941 года началось упразднение механизированных корпусов, продолжавшееся до начала сентября 1941 года. В связи с расформированием корпусов танковые дивизии передавались в подчинение командующих армиями, а моторизованные реорганизовывались в стрелковые дивизии. В это же время из механизированных корпусов, находившихся во внутренних округах, было создано 10 танковых дивизий. В своём составе они должны были иметь два танковых, моторизованный и артиллерийско-противотанковый полки, разведывательный батальон, зенитный дивизион и другие подразделения.

Исходя из сложившихся условий, в конце августа 1941 года пришлось вновь вернуться к бригадной организации танковых войск. В отечественной литературе этот шаг шаблонно обосновывается «нехваткой боевой техники и вооружения». На первый взгляд всё логично — действительно потери в технике были огромны. Но и у немцев они были велики. Так, по состоянию на 4 сентября 1941 года в 17 танковых дивизиях Восточного фронта имелось 1586 боеспособных танков, ещё 542 машины находились в ремонте. А вот другие данные: с июня по ноябрь 1941 года был безвозвратно потерян на всех фронтах 2251 танк и 75 штурмовых орудий. За это же время немецкая промышленность произвела 1813 танков и 295 штурмовых орудий. То есть немцы не успевали восполнять потери и уж тем более увеличивать количество танков на фронте. Что же касается Красной Армии, то к концу августа были потеряны все танки, находившиеся в приграничных округах. Тем не менее в советских танковых войсках насчитывалось ещё около 9 тыс. танков. Конечно, они были рассредоточены на всей территории СССР «от Москвы до самых до окраин», однако же накануне войны в пяти военных округах на европейской территории страны имелось свыше 3 тыс. танков. Какая-то часть из них к сентябрю 1941 года уже успела вступить в бой, но на фронт перебрасывались и соединения из-за Урала. Что же касается нашего танкового производства, то с июня по ноябрь отечественная промышленность изготовила 3525 танков — без малого вдвое больше, чем германская. Так что не в потерях техники нужно искать причины перехода от корпусно-дивизионной к бригадно-батальонной организации, а в неумении использовать корпуса и дивизии, в отсутствии квалифицированных командных кадров для этих формирований. С командирами бригад, к концу 1941-го сравнявшихся по числу танков с довоенными батальонами, было как-то проще.

Оставленные экипажами танки Т-28 5-й танковой дивизии. Район Алитуса, Литва, июнь 1941 года.

Подбитый советский танк БТ-7. Восточный фронт, июнь 1941 года.

Согласно приказу Народного комиссариата обороны от 23 августа 1941 года танковая бригада должна была по штату иметь танковый полк, моторизованный стрелково-пулемётный батальон, зенитно-артиллерийский дивизион, а также подразделения обеспечения и обслуживания. Танковый полк состоял из трёх танковых батальонов: первый из них имел две роты средних и роту тяжёлых танков, а второй и третий батальоны — по три роты лёгких танков. Всего в бригаде насчитывалось 93 танка (7 KB, 22 Т-34, 64 Т-40 или Т-60). Вместо Т-40 и Т-60 бригады часто получали Т-26 или БТ. К 1 января 1942 года должно было быть сформировано 120 таких бригад, для чего требовалось 11 160 танков, взять которые было просто неоткуда. Поэтому в сентябре 1941 года в танковых батальонах количество танков сократилось, и бригада стала иметь 67 танков. Для быстрого доведения боевых задач до танковых батальонов, то есть улучшения условий управления подразделениями бригады, полковое звено в ней с 9 декабря 1941 года было упразднено. По новому штату вместо танкового полка она стала иметь два танковых батальона, в каждом рота тяжёлых (5 KB), рота средних (7 Т-34) и рота лёгких (10 Т-40 или Т-60) танков. Всего в бригаде подобной организации насчитывалось 46 танков.

Однако на практике, танковые бригады, формировавшиеся в августе — сентябре 1941 года, имели различную численность и не соответствующую штатной структуре материальную часть.

Одновременно с созданием новых танковых бригад началось формирование отдельных танковых батальонов. Основной причиной их появления, как показала боевая практика, стала необходимость усиления ими стрелковых дивизий, оборонявших важные направления или рубежи, поскольку дробление бригад для этой цели приводило к распылению их усилий, усложняло управление подразделениями и затрудняло материально-техническое обеспечение.

Первый штат отдельного танкового батальона военного времени приняли в том же сентябре 1941 года. По этому штату батальон должен был иметь три танковые роты (одна рота средних и две роты лёгких танков). Штатом предусматривалось иметь 130 человек и 29 танков. Вскоре выявилась потребность и в более мощных танковых батальонах, в составе которых имелись бы и тяжёлые танки. Такие батальоны создали в ноябре 1941 года. Они должны были состоять из роты тяжёлых танков двухвзводного состава, роты средних и двух рот лёгких танков. Всего в таком батальоне предусматривалось иметь 202 человека и 36 танков (тяжёлых — 5, средних — 11, лёгких — 20).

В 1941 и зимой 1942 года отдельные танковые батальоны содержались и по другим, причём различным, штатам. Это объяснялось, главным образом, условиями формирования частей, на укомплектование которых поступала имевшаяся в резерве материальная часть. Нередко по количеству боевых машин отдельные батальоны превосходили танковые бригады.

В середине октября 1941 года по указанию Ставки было введено в действие «Наставление по боевому применению танковых войск Красной Армии». В нём указывалось, что танковая бригада является высшим тактическим соединением танковых войск. Основной ударной силой её был танковый полк. Бригада являлась средством командующих армиями и фронтами.

Отдельный танковый батальон при использовании его для непосредственной поддержки пехоты в бою предусматривалось придавать стрелковому полку, действовавшему на главном направлении. Командир полка должен был использовать танковый батальон в полном составе, не подчиняя танковые роты командирам стрелковых батальонов. Разрешалась передача отдельного танкового батальона из одной стрелковой дивизии в другую.

Красноармейцы осматривают подбитый немецкий танк Pz.35(t). Окрестности г. Расейняй, июнь 1941 года.

Отдельные танковые батальоны и танковые бригады предназначались для выполнения боевых задач в тесном взаимодействии с пехотой и артиллерией. Танковые бригады могли также использоваться и для выполнения самостоятельных задач совместно со стрелковыми и кавалерийскими соединениями и воздушными десантами. При необходимости допускалось две-три бригады объединять под руководством начальника автобронетанковых войск армии или фронта или другого лица для самостоятельного выполнения оперативных задач. Предусматривалось во всех случаях усиливать танковую бригаду моторизованной пехотой, артиллерией, мотоциклетной частью, сапёрами и осуществлять прикрытие её с воздуха авиацией.

Дробление танковой бригады и отдельного танкового батальона путём передачи отдельных частей (подразделений) другим родам войск не допускалось. Наступление танков против обороняющегося противника следовало вести после достаточной подготовки, тщательной организации боевых действий с другими родами войск на местности.

В наступательном бою против противника, поспешно перешедшего к обороне или имеющего слабо обеспеченный фланг, танковая бригада могла действовать самостоятельно, при поддержке пехоты, артиллерии и авиации.

При ведении встречного боя с вражескими танками рекомендовалось избегать лобовых атак, стремиться к охватам противника и ударам по его флангам и тылу, после начала отхода врага — преследовать его до полного уничтожения.

В оборонительной операции армии (фронта) танковая бригада предназначалась для контратаки из глубины, а в некоторых случаях для нанесения огневого поражения наступающим огнём с места. Использование танковой бригады для самостоятельной обороны наравне — со стрелковыми дивизиями не допускалось. При временном удержании рубежей она должна была организовывать манёвренную оборону. Танковой бригаде рекомендовалось строить оборону путём занятия и удержания выгодных в тактическом отношении отдельных районов, находящихся в огневой связи между собой.

Отдельный танковый батальон в составе стрелковой дивизии в обороне являлся ударным средством командира дивизии.

Требования «Наставления по боевому применению танковых войск Красной Армии» были положены в основу использования и действий отдельных танковых бригад и отдельных танковых батальонов в обороне советских войск осенью 1941 года и в наступательных операциях зимней кампании 1941/42 годов.

Подводили итоги летних боёв и немцы. Каких-либо кардинальных изменений в организацию танковых войск и тактику их применения вносить им, правда, не потребовалось. В связи с этим небезынтересно будет привести здесь мнение Мюллера-Гиллебранда: «Оправдало себя первоначальное сведение ряда моторизованных корпусов в танковые группы, что позволяло в тесном взаимодействии с авиационными соединениями сосредоточивать боевые усилия войск на узком участке, достигая максимального эффекта воздействия; быстро прорывать мощную вражескую оборону, сохраняя благодаря этому инициативу в своих руках; успешно осуществлять путём обширного и быстрого манёвра оперативное окружение противника. Возникавшие вследствие этого новые проблемы своевременного и полного снабжения войск разрешались вполне удовлетворительно. Можно было обеспечивать непрерывное продвижение танковых групп. Сроки и ход кампании, поэтому главным образом определялись операциями четырёх танковых групп. Однако быстрота их продвижения приводила также к тому, что между вырвавшимися вперёд танковыми группами и следовавшими за ними общевойсковыми армиями возникали такие обширные разрывы, которые не давали возможности незамедлительно развить и полностью реализовать успех танковых объединений.

Средний танк Pz.III, подбитый летом 1941 года. Советский снаряд буквально проломил лобовую броню башни.

Большая моторизация сухопутных сил могла бы устранить указанные недостатки, однако это находилось вне пределов возможного. Когда осенью 1941 г. наступление замедлилось, и армия вышла на рубеж, достигнутый танковыми группами, последние получили полосы обороны в образовавшейся сплошной линии фронта. Вследствие этого командование танковых групп, подобно командованию общевойсковых армий, также стало отвечать за контролируемую ими территорию. Они получили тыловые армейские районы, штабы их соответственно были усилены и переименованы в командования танковых армий. 5 октября 1941 г. были образованы командования 1-й и 2-й, а 1 января 1942 г. — 3-й и 4-й танковых армий».

Это, так сказать оценка действий германских танковых войск в кампании 1941 года в целом. Нелишним будет обратить внимание читателя на упоминаемые немецким генералом «обширные разрывы» между наступавшими танковыми группами и полевыми армиями вермахта. Эти-то разрывы в идеале и должны были стать целью для механизированных корпусов Красной Армии, но, увы, не стали.

Что касается тактики немецких танковых войск, то она ничем принципиальным не отличалась от применявшейся на Западном фронте. Информацию о ней можно почерпнуть из доклада командира 7-го механизированного корпуса генерал-майора Виноградова, датированного серединой июля 1941 года (стиль и орфография документа сохранены полностью. — Прим. автора).

«Характеристика танков и противотанковых средств противника и их действия.

1. На вооружении противника имеются танки 3-х типов: тяжёлые танки — вооружённые 75 мм пушкой и двумя пулемётами, часть тяжёлых танков вооружены автоматической пушкой 47 мм и двумя пулемётами.

Средние танки вооружены 47 мм пушкой, одним пулемётом.

Лёгкие танки вооружены 37 мм пушкой и одним пулемётом.

Танкетки вооружены одним пулемётом крупного калибра (13 мм).

Окраска всех танков камуфлированная под фон леса, что даёт возможность легко маскироваться на фоне леса и зелени. Танки в подразделениях с боков и сзади башни номерованные цифрами, написанные красной краской, что облегчает управление в бою.

Применяется семафорная сигнализация установленная на крыльях танков в передней части (установки имеются на левой и правой стороне).

Связь с авиацией осуществляется гелиографом и красными полотнищами, выбрасываемых в сторону опасности.

2. На вооружении противотанковой артиллерии состоят пушки 75 мм и 47 мм (автоматические), которые возятся на специальных бронированных тягачах, а 47 мм прицепляется к средним танкам 1-го эшелона.

3. На вооружении артиллерийского полка состоят 75 и 105 мм пушки.

4. Противотанковая артиллерия ведёт огонь преимущественно трассирующими и бронебойными снарядами. Из пулемётов огонь ведётся трассирующими и разрывными пулями.

5. Тактика действия танков и противотанковой артиллерии сводится к следующему:

а) Как общее правило танковая колонна сопровождается авиацией, направление движения колонн обеспечивается обработкой местности в глубину (бомбёжка, обстрел пулемётным огнём, разведка самолётом-корректировщиком, фотографирование), что парализует тылы и действующие части.

б) В момент соприкосновения с нашими передовыми частями на наивыгоднейшем рубеже отцепляет противотанковые средства автоматически, которые немедленно открывают огонь, а танки составляют манёвренные группы и действуют на флангах. Танки, как правило ведут огонь с места, в обороне же танки используются, как средство ПТО (окапываются по башню). На остановках оставляют танки в колоннах вблизи дорог, личный состав уводят в удаление в 10–150 м в поле или населённый пункт. Действия танков в ночных условиях не применяет и избегает. С целью сохранения танков перевозит их на специальных прицепах тележках-тягачах.

Танки Т-26 на вяземском направлении. 1941 год.

в) Колонна на марше строится в следующем порядке: впереди идут три-четыре танкетки, затем три-четыре машины мотопехоты (по 20–25 человек) с бронированными бортами. Танки с прицепными противотанковыми орудиями и тягачи с орудиями 75 и 105 мм калибра рассредоточиваются в колонне по орудийно, тем самым создаётся противотанковая оборона на всю глубину колонны, а также быстрота и гибкость манёвра.

Охрана колонны с флангов и фронта ведётся группами мотоциклистов и отдельными бронемашинами.

г) На вооружении моточастей состоят миномёты 50, 81 и 120 мм калибров. Миномёты используются одиночно и в миномётных группах, что позволяет вести огонь по площадям».

Оставив на совести генерал-майора Виноградова классификацию немецких танков и противотанковой артиллерии, а также мифические машины с бронированными бортами (как уже упоминалось, бронетранспортёров в вермахте тогда было ещё очень мало, да и сам этот термин уже употреблялся в Красной Армии. — Прим. автора), следует обратить внимание на в целом абсолютно правильно описанную тактику действий немецких танковых и мотопехотных подразделений. Используя материалы других отчётов, к этому можно добавить, что от встречных боёв с советскими танками противник уклонялся. Наталкиваясь на серьёзную оборону, отходил и вызывал авиацию, которая появлялась над полем боя через 20–30 мин. После бомбёжки танковая атака повторялась. В докладе командира 7-го мехкорпуса есть и предложения по применению танковый войск Красной Армии.

«Выводы и предложения по применению механизированных войск.

1. Крупные мехсоединения без поддержки авиации не могут рассчитывать на успех в бою при условии господства авиации противника в воздухе. Поэтому действия мехсоединений следует обязательно обеспечивать поддержкой авиации. Для успешного ведения боя мехсоединения ему необходимо вести разведку авиацией на глубину 100–150 км.

2. Мехкорпус и дивизия не может действовать без моторизованной пехоты, как это показывает опыт. (1 МСД действовала в отрыве от своего корпуса и это в значительной степени сказалось на успехе действий корпуса).

3. В дивизиях необходимо иметь артиллерию в составе:

а) дивизиона противотанковой артиллерии 45 мм калибра;

б) дивизиона 76 мм полевых пушек;

в) дивизиона 122 мм гаубиц.

152 мм гаубичный артиллерийский дивизион не приемлем в условиях боя танковых войск, вследствие его малой подвижности и гибкости в бою.

Зенитный дивизион следует иметь в составе: одной батареи малокалиберных орудий и двух батарей среднего калибра.

В мотострелковом полку желательно иметь 6-орудийную полковую батарею и батарею противотанковых орудий 45 мм калибра в составе 12 орудий.

4. Зрительная связь не оправдала себя в бою, для управления боем необходимо иметь радированные танки от командира взвода и выше и как исключение, не ниже командира роты.

5. Для организации противотанковой обороны необходимо иметь комплекты противотанковых мин в сапёрных ротах и батареях.

6. В танковых частях подвоз горючего и боеприпасов необходимо производить мощным гусеничным транспортом (желательно бронированным), а также иметь для эвакуации тяжёлых танков мощные трактора. Внутри танки не следует окрашивать, а отделывать асбестовой отделкой в особенности моторное отделение и отделение управления.

7. Опыт показывает, что в экранированных танках следует иметь нижний люк для выхода, а у танков „КВ“ два люка для выхода, один в отделении управления, а другой в боевом отделении.

Организация танковой бригады Красной Армии в сентябре — декабре 1941 года.

Техническим недостатком танков „КВ“ является напуск брони башни на корпус, что при прямых попаданиях снарядов заклинивает башню.

8. В частях следует снять с вооружения радиостанции типа РРУ, которые в бою себя не оправдали из-за малого радиуса действия и отказа работать через большие укрытия.

9. Необходимо изменить в танковых и моторизованных артчастях состав боевого комплекта, доведя до 50 % в его составе наличие бронебойных и зажигательных снарядов.

10. Машины для перевозки моторизованной пехоты следует иметь с бронированными бортами, а ходовую часть поставить на гусматики».

Дались вот генералу Виноградову эти машины с бронированными бортами! В мотострелковых соединениях Красной Армии обычных-то грузовиков толком не было, пехота пешком шагала и не от хорошей жизни «верхом» на танках ездить начала. Однако не это главное в предложениях генерала. В этом и других подобных отчётах основная масса предложений связана с усилением артиллерии в танковых частях, прежде всего — противотанковой. Понимания в верхах это как-то не нашло, по-видимому, продолжало брать верх отношение к танкам, как к своего рода самоходной артиллерии. В этом отношении показателен разговор Н. И. Бирюкова, занимавшего в годы войны пост военного комиссара, а затем члена Военного совета ГБТУ КА. В своих записях генерал изложил его так:

«12 февраля 1942 года. 23 ч 50 мин позвонил тов. Сталин и сказал, что мы даём в бригады KB, а они на фронте стоят, не ходят. Нельзя ли давать в бригаду вместо десяти — 7 KB или даже 6 KB? KB нужно поберечь у себя. Это лучше, чем они стоят у них. Я предложил давать 5 КВ. Тов. Сталин сказал: „Хорошо. Давайте так делать“.

23 ч 55 мин позвонил тов. Сталин и спросил, а сколько у нас теперь будет в бригаде танков? Я сказал, что будет 5 ед. КВ и 22 танка Т-34 и просил разрешения формировать не как бригады, а как батальоны.

Почему батальоны? Я сказал, что там всего 5 КВ и 22 Т-34, это как раз три роты, т. е. батальон.

Тов. Сталин сказал, что надо судить не по этому, а по силе огня, это 27 трёхдюймовых орудий. Я ответил, что да, это большая огневая сила».

Надо сказать, что способ измерения боевой мощи танковой бригады в трёхдюймовках, использованный Верховным Главнокомандующим, довольно странен, если не сказать больше.

Колонна танков Т-60 движется к передовой. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

Осенью 1941 года наиболее распространённым видом боевых действий, которые пришлось вести танковым войскам Красной Армии, был бой в обороне. В самом начале войны механизированные корпуса, входившие в состав приграничных военных округов, чаще всего переходили к обороне после нанесения контрударов. Вместе с тем нередко корпуса переходили к обороне с целью отражения превосходящего противника, удерживая при этом важные в оперативно-тактическом отношении районы, рубежи или объекты. В этих условиях и особенно в ходе отступления наших войск в 1941 году переход соединений и частей к обороне осуществлялся под непосредственным воздействием превосходящих сил наземного и воздушного противника, а оборона являлась вынужденной. Кроме того, оборона велась с целью прикрытия флангов общевойсковых армий, а также для создания благоприятных условий для отвода стрелковых соединений и организованного занятия ими рубежей в глубине. Примером подобных действий является оборона 12-го и 19-го механизированных корпусов в районах Шауляй, Ровно, Зболдунов в июне 1941 года. Следует отметить, что при вынужденном переходе к обороне, танковые соединения занимали широкие полосы при наличии больших разрывов, промежутков между частями и подразделениями и открытых флангов.

Так, например, 12-й мехкорпус, действовавший в составе 8-й армии Северо-Западного фронта, получил 29 июня полосу обороны шириной 40 км, имея при этом около 9 тыс. человек личного состава, 50 танков и около 50 орудий. Неудивительно, что в таких условиях оборона носила линейный характер и характеризовалась низкими плотностями по людям, танкам и артиллерии.

Переход танковых частей и соединений к обороне осуществлялся и в случае прикрытия рубежей и объектов, находившихся в ближайшем тылу наших войск, вне соприкосновения с противником. При этом оборона создавалась преднамеренно, в самостоятельной полосе и при отсутствии соседей. Наиболее характерными в этом отношении являются действия 4-й танковой бригады на орловско-мценском направлении в октябре 1941 года.

Особенность организации обороны бригады заключалась в том, что она создавалась в очень сжатые сроки, на самостоятельном направлении, в большом отрыве от стрелковых частей и соединений и на удалении 12–15 км от передовых частей противника. Получив боевую задачу командир бригады полковник М. Е. Катуков выслал вперёд два разведывательных отряда, каждый в составе танковой роты и роты мотострелков (десантом на танках). Под их прикрытием и осуществлялся переход к обороне.

Учитывая поставленную боевую задачу — не допустить прорыва танковых соединений противника по шоссе Орёл — Мценск — Тула, — М. Е. Катуков решил построить боевой порядок в два эшелона. В первый эшелон он выделил мотострелковый батальон бригады и приданный ей сводный батальон полка НКВД, усилив их несколькими танками. Непосредственно за первым эшелоном вдоль шоссе было создано несколько танковых засад и поставлен на огневые позиции штатный зенитно-артиллерийский дивизион. Танковые засады создавались и на флангах обороны бригады, поскольку они были открытыми. Во втором эшелоне находился танковый полк бригады, которому были назначены два направления для контратак, на каждом из которых были определены по два-три рубежа развёртывания. Так как времени для инженерного оборудования районов обороны не имелось, командиры умело использовали естественные условия местности.

Ограниченность времени на организацию обороны (4 часа) обусловила ряд характерных особенностей в постановке боевых задач и организации взаимодействия. Так, задачу батальону, прикрывавшему шоссе, и танковому полку, находившемуся во втором эшелоне, командир бригады поставил лично на местности, а командиру сводного батальона 34-го полка НКВД, которому предстояло обороняться на второстепенном направлении, — по карте с последующим уточнением на местности. Организуя взаимодействие, командир бригады смог дать лишь только указания по основным вопросам непосредственно на местности. Для осуществления устойчивого и эффективного управления применялась единая кодировка населённых пунктов, высот, рощ и других местных объектов. Впрочем, имеет смысл дать слово самому М. Е. Катукову.

«В октябре 1941 г. под Орлом бригада была брошена в район Мценска. Прибыв на место, я узнал, что немцы (части Гудериана) захватили Орёл. Моя бригада не только сдерживала противника в течение 8 дней, но и славно била немцев. А всё это потому, что я с самого начала обманул матёрого фашистского волка.

Как это удалось?

Pz.III Ausf.J 5-й танковой дивизии в двухцветном зимнем камуфляже. Восточный фронт, 1941 год.

Сил у меня было в 5–6 раз меньше, чем у Гудериана, но мы так организовали дело, что у немцев создалось впечатление, будто я располагал огромными силами и средствами. Мы маневрировали на широком фронте, отлично зная, благодаря хорошей разведке, расположение частей противника. Гудериан бросится в одно место, а мы тут как тут. Он — в другое, а мы его там встречаем. Не зная нашего расположения и нашей численности, Гудериан действовал напролом, силой и неизменно натыкался на наш организованный отпор.

Ещё одно важное обстоятельство обеспечило нам успех: мы никогда не обнаруживали всех своих сил, никогда не открывая огня из всех своих огневых точек (выделено М. Е. Катуковым).

Под Орлом мы ввели в систему ложные окопы. Мы их отрывали ночью на расстоянии 1–1,5 километров от переднего края нашей обороны. Были случаи, когда противник яростно долбил с самолётов не только по нашим ложным окопам, но и по своим запутавшимся частям. Так, под деревнями Первый Воин и Второй Воин немцы били по своим частям в течение двух часов.

Под Орлом Гудериан действовал массой вдоль дорог. Он вылезал прямо против нашего переднего края, думая вызвать в наших рядах панику, но неизменно терпел поражение.

Попадая на наши стойкие войска, хорошо ведущие разведку, немцы вызывают авиацию, которая должна бомбардировать наши части с воздуха. При налёте авиации важно соблюдать полное спокойствие, не метаться, не обнаруживать себя излишними движениями. Наши машины, автоматчики, стрелки должны оставаться на месте при появлении авиации противника. Это особенно должны помнить шофёры.

Если появляется авиация противника, — ложись, замри на месте! Не успел спрятаться, — не суетись в поисках убежища. Будешь метаться, — обязательно попадёшь под огонь противника и нанесёшь вред своей части.

Разведку мы вели двух типов: 1) наблюдением и опросом местных жителей (тактическую) и 2) разведку боем.

Тактическую разведку мы вели на расстоянии до 50 километров с целью предупредить обход наших флангов и узнать группировку противника и направление движения его колонн на свои фланги. Для этого мы высылали дозоры из 2–3 бронемашин или из 2–3 мотоциклистов, или даже транспортную машину в сопровождении 1–2 мотоциклистов для связи. Численность таких дозоров — от 3–5 до 7–10 человек. Они вооружены автоматами, ручными пулемётами и гранатами РГД.

Разведку боем мы организовывали путём высылки от 3 до 10 средних танков с десантом пехоты. Столкновением с противником мы имели целью выявить боевые силы врага (расположение колонн, направление движения, численность). Высылаемые нами группы, естественно, натыкались на огонь противника. Если огонь не интенсивный, — разведка атакует и уничтожает противника, пытаясь пройти дальше. Если силы большие, — разведка откатывается, пользуясь ложными путями, оставляя заслон в засаде и сама продолжая на флангах вести разведку.

Донесения от разведчиков мы получали по радио, через мотоциклистов, а иногда путём посылки отдельных танков».

В приведённом рассказе М. Е. Катукова обращает на себя внимание наставительная форма повествования. Это неудивительно — он заимствован из его книги «Танковые бои», изданной в 1942 году, в которой он делится своим опытом танкового командира. Отсюда и стиль, доступный и понятный, в ключе суворовской «Науки побеждать».

«Опыт борьбы с немцами показывает, что наилучшим способом ведения оборонительного боя являются действия из засад.

Для засады мы выбирали подходящую местность, где располагались огневые средства пехоты (противотанковые орудия, пулемёты, стрелки), и в их (пехотные) боевые порядки вкрапливали танковые засады. Засаду мы ставили по 2–3 танка, располагая их в пределах зрительной и огневой связи одной засады от другой.

Место для засады мы выбирали на вероятных путях движения танков, орудий и автомашин противника. Место засады должно иметь укрытие с земли и воздуха. При этом мы избегали расположения засад у резко бросающихся в глаза предметов.

Танки БТ-7 и Т-34 1-й гвардейской танковой бригады в засаде. Ноябрь 1941 года.

Наилучшими местами для засад будут: а) мелкие кустарники, разбросанные по полю, но закрывающие по высоте танк; б) обратные скаты высот, из-за которых высовывались бы лишь башня танка и по сторонам имелись бы стога, копны сена и т. п., скрывающие месторасположение танка; в) всегда желательно на важных направлениях иметь возможно дальний обстрел — до 1–1,5 километров, а на второстепенных направлениях — 200–300 метров.

Засады не должны себя обнаружить и поэтому не стреляют по разведке противника. По ней ведут огонь специально выделенные огневые средства. Исключение составляют засады, охраняющие фланги боевого порядка, которые ни в коем случае не должны пропускать противника в тыл своих войск.

Наилучшим способом ведения огня из засад является стрельба с места в упор на коротких дистанциях, с быстрым переносом огня по важным целям, с частой переменой своей огневой позиции и незаметным, быстрым переходом на новую, запасную позицию для открытия огня оттуда. Когда есть время, танки, как правило, должны быть окопаны с устройством удобного выезда назад. На выезды надо обращать самое серьёзное внимание, чтобы танк не буксовал при выезде. Сам танк и выезд должны быть хорошо замаскированы.

Все танкисты должны знать, где расположены наши засады. Об этом должны также знать артиллеристы, поддерживающие нас своим огнём, и пехотные начальники, на чьих участках расположены засады. Эти начальники имеют право требовать от танков засады помощи огнём при атаке танками противника нашей пехоты.

Каждый танковый начальник, организовавший засады (командир отдельно действующей роты, батальона, полка), обязан иметь наблюдательный пункт, с которого должен видеть места расположения засады, с тем чтобы вовремя высылать подвижной резерв — помощь засадным танкам при нападении крупных сил противника.

Связь с засадными танками осуществляется по радио, ракетами, пешими посыльными и, если надо, посыльными танками. О значении сигналов ракетами должны знать не только танкисты, но также пехота и артиллерия, поддерживающая танки. При совместной обороне с пехотой и её поддержке танками надо требовать от пехоты подачи конца провода к поддерживающим танкам и подвижному резерву.

Находясь в засаде, начальник засады должен распределить роли в ведении огня между танками. Все подступы должны быть всем в засаде известны, ориентиры изучены и расстояния до них определены.

Возможны различные варианты ведения огня в зависимости от появления целей. Пусть, например, появилась колонна противника на дороге перед засадой. В таких случаях, если в засаде два танка, надо бить бронебойными снарядами по головному и заднему танкам в первую очередь, а потом перенести огонь по остальным. Это делается с целью лишить танки противника манёвра.

Другой пример: появилась колонна танков противника и среди них машины с пехотой. В этом случае мы открываем огонь по головному и заднему танкам бронебойными снарядами, а по пехоте — осколочными снарядами и из пулемётов, по машинам с горючим и боеприпасами, а также по артиллерии — осколочными снарядами.

Танкисты, находящиеся в засаде, должны знать все варианты в ведении огня и свою роль в этом. При перемене огневой позиции в засаде танки меняют их по очереди, поддерживая друг друга огнём.

Пехотный танк „Валентайн II“ в засаде. Битва за Москву, январь 1942 года.

За засадами в укрытом месте мы располагали основные силы танков как ударную группу. Когда немцы пытались наскочить на нас в лоб или на любой из наших флангов, они неизменно встречали огонь пехоты, засады танков и удары из глубины этой ударной группы.

Благодаря такой системе расположения засад и основным силам танков мы неизменно били немцев, несмотря на их явное превосходство в численности танков».

Две эти обширные цитаты представляют собой текст глав «Разведка» и «Бой танков в обороне» из вышеупомянутой книги М. Е. Катукова. Кроме них, в ней содержатся рекомендации по организации наступательного боя и боя в населённом пункте. В целом же книга содержит бесценный материал, осмысленный боевой опыт, которым делится самый грамотный и удачливый танковый командир конца 1941 года. И это не пустые слова — бригада Катукова в боях под Мценском на восемь суток остановила продвижение 4-й танковой дивизии 24-го немецкого моторизованного корпуса. Эти события нашли отражение и в мемуарах Г. Гудериана: «6 октября наш командный пункт (2-й танковой армии. — Прим. автора) был перемещён в Севск. Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжёлый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».

Гудериан отметил и применение советскими танкистами под Мценском новой тактики, заключавшейся в отказе от лобовых атак и переходе к ударам с флангов.

«Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Русская пехота наступала с фронта, а танки наносили массированные удары по нашим флангам. Они кое-чему уже научились. Серьёзность этого сообщения заставляла задумываться. Поэтому я решил немедленно отправиться в 4-ю танковую дивизию и лично ознакомиться с положением дел. На поле боя командир дивизии показал мне результаты боёв 6 и 7 октября, в которых его боевая группа выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки ещё оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь».

4-я танковая бригада, несмотря на значительное превосходство противника в силах и средствах, действуя по принципу подвижной обороны на широком фронте, нанесла ему большой урон и выполнила поставленные задачи, взаимодействуя при этом с подразделениями 11-й танковой бригады и пехотой 1-го гвардейского стрелкового корпуса. В приказе Наркома обороны № 337 от 11 ноября 1941 года говорилось: «… в результате ожесточённых боёв бригады с 3-й и 4-й танковыми дивизиями и мотодивизией противника фашисты потеряли: 133 танка, 49 орудий, 8 самолётов, 15 тягачей с боеприпасами, до полка пехоты, 6 миномётов и другие средства вооружения. Потери 4-й танковой бригады исчисляются единицами». Этим же приказом 4-я танковая бригада была преобразована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду. Её боевые действия были поставлены в пример танковым частям и соединениям Красной Армии.

Надо сказать, что М. Е. Катуков был не единственным командиром Красной Армии, взявшимся за перо. В начале 1942 года было издано довольно много брошюр, в которых успешные командиры различных родов войск делились своим боевым опытом. К их числу принадлежал и подполковник-танкист Г. Клейн, книга которого «Бой танков с танками» увидела свет почти одновременно с книгой Катукова. Боясь утомить читателя, не хочется прибегать к обширному цитированию, тем более что оценки и выводы Клейна совпадают с катуковскими, только выражены более подробно и основательно, с боевыми примерами. Однако на одной из тем его книги, а именно «Значение огня в танковом бою», хотелось бы остановиться подробнее.

«Решающим элементом в бою танков с танками является огонь.

Некоторые склонны думать, что уничтожить танк противника — значит таранить его, часто забывая при этом то содержание, которое вкладывают при отдаче распоряжений: „Уничтожить танки“, „Атаковать“ и т. д., и не учитывая того, что именно огнём и только огнём мы должны уничтожать танки противника.

Танкист должен стремиться скорее поставить свой танк в наиболее выгодное положение для огневого удара, маневрируя соответствующим образом. Вследствие этого местность приобретает для него огромное значение.

Способы ведения огня в танковом бою зависят от обстановки. Огонь с места даёт большие преимущества, однако не всегда выгодно вести такой огонь.

Огонь с места может применяться в следующих случаях:

а) когда наши танки занимают удобное и скрытное положение относительно танков противника;

б) когда наши танки находятся в засаде;

в) во время действий на пересечённой местности (кочки, воронки, окопы); в этом случае выгодно стрелять с коротких остановок;

г) когда наши танки находятся на сборном пункте и занимают выгодное положение относительно атакующего нас противника.

Огонь с хода применяется в следующих случаях:

а) когда одна часть танков отходит, чтобы подвести под огонь основной массы своих танков преследующего противника в наступлении;

б) в момент развёртывания для быстрого открытия огня (во встречном бою);

в) при выходе из боя;

г) при внезапном столкновении с противником;

д) при преследовании.

Вероятность попадания с хода уменьшается примерно в три, три с половиной раза, вследствие чего огонь выгоднее вести с места или с коротких остановок. При стрельбе с места скорость стрельбы за единицу времени увеличивается в полтора-два раза; так, например, если с места производится до шести прицельных выстрелов в минуту, то при ведении огня с хода скорострельность понижается в два раза (т. е. выпускается три-четыре снаряда в минуту).

Наивыгоднейшие курсовые углы (КУ) для стрельбы по танкам с места и с хода: от 0° до ±15° и от ±180° до ±165°. При таких условиях стрельбы упреждение в тысячных брать не следует; при каждом выстреле необходимо учитывать только ВИР. В остальных случаях необходимо учитывать боковое упреждение, а так как для вычисления в тысячных нет времени, то упреждение следует брать в фигурах (полтанка, танк и т. д.).

Большое значение для стрельбы по современным танкам имеет пробивная способность оружия. Как показал опыт, стрельбу по танкам выгодно вести с дистанции 1000–1200 м и ближе, так как пушки наших средних и тяжёлых танков на этой дистанции дают самый эффективный огонь, тогда как пушки немецких танков на этих дистанциях дают большое рассеивание.

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Ошиблись древние пророки! В 2012 году конец света не случился, и счастливое человечество (точнее, лу...
В романе Франсуазы Саган «Женщина в гриме» снова рассказывается о любви. О любви, в начале которой н...
На сегодняшний день очень непросто быть здоровыми, стройными и позитивно настроенными. Все мы знаем,...
Эксперименты профессора Терехова с Машиной Времени продолжаются! На этот раз русский гений решает за...
Страшные порождения безумной фантазии сотрудников секретного отдела КГБ обернулись не менее страшной...
Все бойцы Четвертой десантной полегли на проклятой планете Зорган. В живых остался один лишь майор. ...