Императоры иллюзий Лукьяненко Сергей

1

Дальше, чем небо, – за границей населенных секторов Галактики, в той зоне космоса, которая традиционно именовалась Свободными Территориями, крошечный истребитель Алкари пытался уйти от корабля Империи. Человеческий корабль нельзя было назвать военным, не покривив душой: он не был приписан к флоту, а его жилые отсеки отличались излишней роскошью. Однако защитные поля человеческого корабля были способны отразить залпы нейтринных пушек истребителя, а боевая надстройка казалась достаточно большой, чтобы вместить коллапсарный генератор.

Собственно говоря, она его и вмещала. До сих пор истребитель Алкари спасала лишь маневренность. Он не пытался вступить в безнадежный бой, а уходил от противника, меняя направление полета с такой легкостью, словно для него не существовали законы инерции. Это тоже было правдой.

Однако преимущество, делавшее птицеподобную расу такими опасными соперниками в околопланетарных боях, здесь, в трех парсеках от ближайшей звезды, лишь длило агонию. У алкарисов даже не оставалось времени, чтобы сориентироваться в пространстве и послать на Альтаир последний рапорт – о подлом нарушении Империей пакта о ненападении. Когда человеческий корабль приблизился на полукилометровое расстояние, истребитель прекратил маневры. Две тонкие турели развернулись к приближающемуся кораблю и дали залп – невидимый в межзвездном вакууме, но на мгновение заставивший защитные поля человеческого корабля вспыхнуть искристой радугой.

Ответа не последовало. Корабль приближался к истребителю, удивительно неуклюжий в сравнении с легкой машиной чужих. Его передатчики упрямо продолжали длящуюся второй час передачу: короткий пакет импульсов, многие сотни лет назад принятый как приглашение к беседе всеми расами Галактики. Истребитель не реагировал.

Слабый лазерный луч впился в защитное поле алкарисов. Промоделированный все тем же сообщением, он заставил поле трепетать и светиться, словно подсвеченное прожектором знамя на ветру. Мощность луча плавно повышалась.

Покоряясь неизбежному, истребитель Алкари послал отклик – согласие на диалог. Лазерный луч исчез. Истребитель медлил еще несколько мгновений, потом погасил защитное поле. Человеческий корабль тормозил, выдвигая хрупкий конус переходного шлюза. Боевая надстройка была открыта, и зрелище активированного излучателя надежно удерживало алкарисов от соблазна нанести удар.

Кинотеатры на Таури начали строить год назад, как и по всей Империи. Кому из работников корпорации «Сетико» пришло в голову возродить древнее человеческое развлечение – неизвестно. Наверняка он заработал хорошую премию. Корпорация же увеличила свой оборот почти в полтора раза. Конечно, увлечение людей древними фильмами продлится недолго (по подсчетам психологов корпорации – еще шесть-семь месяцев), но это время готовились использовать полностью. Вывод старых видеозаписей обратно на кинопленку стоил недорого, а кинотеатры возводились с расчетом на быструю перестройку в амбары, коровники и прочие полезные помещения.

Но пока кино переживало свой недолгий ренессанс.

«Иллюзион» был самым роскошным из таурийских кинотеатров. Ему предстояло прожить дольше всех остальных, обслуживая те пять процентов населения, которые в силу вязкости характера надолго застревали на культурных увлечениях. Для подобных лиц еще работали на каждой планете две-три публичные библиотеки с бумажными книгами, несколько тиров с пороховым оружием, кое-где сохранились трамплины – отголоски десятилетней давности лыжного бума.

Девушка сидела в последнем ряду, неосознанно копируя своих давних предков, рассматривающих кинотеатры прежде всего как место для свиданий. Впрочем, ее не слишком занимала ни рука юноши на плече, ни бумажный пакет с попкорном, вручаемый вместе с билетом. Ей действительно нравились старые фильмы.

– Рашель, – тихо прошептал парень.

Девушка мотнула головой, словно отгоняя назойливую муху. Ее спутник не угомонился:

– Послушай…

– Я же сказала – потом.

Юноша мрачно уставился в огромный пластиковый экран. За спиной тарахтел проектор, и пылинки плясали в луче света над головой. Фильм был цветным, но не объемным, и это приводило его в ярость.

– Потом, – мягче сказала девушка, почувствовав настроение юноши. Коснулась его руки – на пальце блеснуло тонкое серебряное кольцо. – Поскучай… пока.

В голосе звучало обещание, но парень уже давно убедился, что в ее обещаниях есть жестко определенный предел отношений.

Рубка истребителя была узкой и слишком высокой на человеческий вкус. Ищущий Истину стоял у своего кресла-насеста, и хохолок мягких коричневых перьев дыбился на его голове. Похожий на ястреба-переростка, он, однако, никогда не употреблял мясной пищи. Массивный роговой клюв был предназначен природой лишь для раскалывания ореховой скорлупы. Даже в рукопашных схватках алкарисы не использовали его как оружие.

Еще два алкариса, куда более низкого ранга, не имевшие для Ищущего Истину четко определенных имен, стояли рядом – с оружием, зажатым в кончиках крыльев. Судьба сделала пернатой расе два подарка – низкогравитационную планету, где они смогли достичь достаточных для зарождения разума размеров, не утратив возможности летать, и непредсказуемый климат, заставивший их бороться за выживание и совершенствоваться. Потом эволюция дала им хватательные придатки на крыльях. Это и стало решающим.

Пилот, Рваный Ветер, полулежал в пилотажном кресле, затянутый в сенсорную пленку. Он управлял истребителем движениями всего тела, фактически сам летел сквозь ледяную пустыню космоса. Сейчас он отдыхал, наслаждаясь минутами покоя, отрешившись от происходящего в рубке.

Дверь шлюза затрепетала, разрываясь десятком лепестков и втягиваясь в стены. Ищущий Истину издал негодующий клекот, когда человек вступил в рубку истребителя, но не сдвинулся с места. Его телохранители также остались неподвижными.

Этот человек принадлежал к мужскому полу и был относительно молод (хотя что можно сказать о возрасте у расы, практикующей неограниченный аТан?). Очень мускулистый, высокий, темный, с короткой стрижкой. Безоружный и не в броне, но Ищущий Истину не страдал комплексом неполноценности, нередко возникающим у алкарисов, общающихся с иными расами. Что ж, обделенные физической силой, пернатые имели недоступное другим чувство пространства и скорость реакции. Но сейчас у Ищущего Истину возник резкий, как проблеск молнии, укол страха. Человек мог одним ударом руки сломать его тонкие кости, отшвырнуть легкое тело.

Окинув рубку быстрым взглядом, человек плавно развел руки. Полуприсел, с грацией, неожиданной для его телосложения, и замер в неудобной позе. Его руки описали круг и оказались заложенными за спину.

Ищущий Истину почувствовал любопытство. Ритуал уважения к врагу был выполнен с похвальной четкостью, притом в той вариации, которая не выглядела нелепой для гуманоида. Против воли, повинуясь инстинктам, алкарис совершил ответные движения. Круглые янтарно-желтые глаза впились в лицо человека. Мучительно коверкая горло, Ищущий Истину произнес на языке людей:

– Нач-чни, приз-земленный.

Вряд ли клокочущая речь алкарисов далась человеку легче, но на его лице это не отразилось. Грубый акцент резанул слух Ищущего Истину, однако фраза была выстроена безукоризненно.

– Воля неба – мы будем говорить. Мой путь пересек твой, и дай отдых гневу. Я знаю узор на своей скорлупе.

– Последнее – любопытно, – заметил алкарис.

– Никто не выйдет из скорлупы, даже тот, кто родился без нее, – мгновенно ответил человек.

Алкарис слегка склонил голову. Он не был истинным ценителем «Пятикрылия мудрости», но цитата была приведена удачно.

– Кто ты и чей? – На третьей фразе алкарис мог позволить себе любопытство.

– Я Кей Альтос, человек без родины.

Ищущий Истину молчал с полминуты, пока в его памяти раскручивались полотнища образов. Мышление алкарисов было своеобразно, и только зрительная память позволяла им надежно хранить информацию.

– Ты был на Хааране, – произнес он наконец.

– Да. – Красноречие, казалось, покинуло человека.

– Ты был добровольцем в частях ополчения, которые подавили восстание против Империи Людей. Ты прославился. Военные дали тебе прозвище «Корь».

– Я восхищен памятью Особого посланника, – тихо сказал Кей. – Тридцать пять лет – немалый срок… для вас. Но я не люблю это имя.

– Корь — это человеческая болезнь?

– Да.

– Оригинально, – заключил алкарис. – Ладно. Теперь я вижу тебя, а ты знал меня и так. Хорошо. Куда ведет тебя путь?

– Я хочу долгой беседы, Ищущий Истину.

– О чем, Кей?

– О Вселенной и Боге.

2

Кей Дач вернулся в свой корабль через полчаса. Истребитель алкарисов отстыковался прежде, чем он успел дойти до рубки, – эта раса не терпела несвободы. Однако, отдалившись на десяток километров, истребитель застыл – хрупкая игрушка космоса, свободная от законов инерции, незыблемых для людей.

Рубка корабля оказалась небольшой, почти как на гиперкатере, четыре года назад погибшем на орбите планеты Грааль. Здесь тоже было лишь два пилотажных кресла, одно из которых ждало Кея.

– А ты боялся, – не поворачиваясь, сказал темноволосый юноша за боевым пультом. – Они ждут нас?

– Да. – Кей опустился в свое кресло, пристегнул ремни. Никакие гравикомпенсаторы не могли дать человеческим кораблям той плавности полета, которую имели алкарисы. – Посланник предоставил нам час на прокладку курса к Тэ-Ка 84.

Томми Кертис коснулся сенсоров пульта. Нахмурился, читая строки с дисплея.

– Кислородный мир? А почему ничейный?

– Поймешь. – Дач вынул из сервисного блока чашку с дымящимся кофе. Посмотрел на Томми с легкой иронией. – Не самое приятное место, но выбора нет. Алкарисы никогда не пойдут на серьезные переговоры в космосе при таком неравенстве сил. А любой освоенный мир, какой бы расе он ни принадлежал, даст моральное преимущество той или иной стороне.

– Ага. – Томми дочитал справку, проползающую по экрану в ритме движения его глаз, с легкой растерянностью перевел взгляд на Кея. – Поможешь проложить курс?

– Работай…

Конечно, доверять выбор гипермаршрута юноше, почти подростку, – не самый правильный поступок. Существуют миллионы путей, которые приведут их к Тэ-Ка 84, и лишь один или два, которые уведут в ничто. Причем определить их – логически – не сможет ни самый опытный пилот, ни мощный корабельный компьютер. Остается полагаться на Ее Величество Теорию Вероятности… и шестое чувство. Однако остальные пути, безопасные и правильные, различаются по энергоемкости и тому уровню износа, который они оставят в реаджекс-приводе. Два совершенно одинаковых корабля прослужат разным пилотам абсолютно несопоставимый срок, и все потому, что кто-то способен понять логику гиперпереходов, а кто-то – нет.

Но парню полезно взрослеть побыстрее. Дач смотрел на то, как Томми работает с компьютером. По экрану, незаметно раздвинувшемуся до метровой диагонали, бежали курс-пакеты – длинные столбцы цифр, несущие в себе траекторную информацию. При желании каждый столбец можно было расшифровать до полного экрана чисел или превратить в текст на стандарте. Но Томми пытался работать по первичному файлу, и довольно успешно.

Хорошая наследственность, так, Кертис Ван Кертис?

Кея немного забавляло, что, становясь юношей, Томми абсолютно перестал походить на хозяина «аТана». Словно все черты взрослого Кертиса, которые были в мальчике, смылись на время быстрым ростом и той странной жизнью, которую им пришлось вести. Интересно, как сейчас выглядит Артур? И похожи ли они друг на друга?

Искренне надеясь, что его маленькому клиенту не приходилось больше умирать, Дач предпочитал вспоминать его прежним.

На лбу Томми дрожала капелька пота. Он морщился, временами останавливая перебор курсов и вглядываясь в ту или иную последовательность чисел. Юный герой эпохи Смутной Войны, хоть сейчас снимай в детском сериале «Щит небес». Красивый, обаятельный и с той неуловимой породой, что так неотразимо привлекает женщин и вызывает невнятное раздражение мужчин. Последний год, заводя короткие интрижки в портовых городах, Дач ловил своих подруг на достаточно откровенных взглядах в сторону парня. Однажды он даже высказался при Томми по этому поводу. Тот смущенно предложил сделать пластическую операцию. А через несколько минут ехидно уточнил, кому именно.

Быстро же он преодолел страх перед Кеем. Наверное, потому, что при первом знакомстве убил его…

– Курс, – коротко сказал Томми, откидываясь в кресле. Дач вывел информацию на свой экран.

Да, действительно, курс. Не тот недостижимый идеал (время достижения – ноль, износ двигателя – ноль), о котором на каждой планете сложен десяток однотипных баек. Но более чем приличный, достойный самого опытного пилота показатель. Случайность, конечно, но достойная похвалы.

– Пойдет, хотя бывают решения и получше, – прокомментировал Дач. Потом связался с алкарисами и коротко сообщил, что они готовы к прыжку. Гиперсеть-генератор, которым они выдернули истребитель алкарисов в реальный космос, был давно отключен, и чужие исчезли из пространства почти мгновенно. С расчетом курса у них никогда не было особых проблем.

– Искать дальше? – искоса поглядывая на Кея, спросил Томми.

– Стартуй.

Во всполохах вторичного излучения корабль провалился в гиперпространство. И случайная точка в межзвездном вакууме, с момента Большого Взрыва не знавшая тел крупнее молекулы водорода, вновь опустела.

Еще на одну вечность. Для пустоты времени не существует.

Рашель и Гафур целовались в кабине флаера. Достаточно долго, чтобы юноше наскучил этот неизменный элемент программы. Увы, трехлетняя дружба дала ему понять, что на большее рассчитывать не приходится. Девушка высвободилась из его рук так ловко, что пытаться удерживать ее он даже не стал.

– Спасибо, что подбросил. – Рашель откинула полупрозрачный обтекатель кабины, спрыгнула на траву. Был вечер, неизменно тихий таурийский вечер, лишь на горизонте сгущались сизые тучи обещанного ночного дождя. Слишком плотные, правда. Гафур молча смотрел на девушку.

Рашель отступила на шаг, сорвала с одного из деревьев, окружавших флаерную полянку, нежно-розовый, мягкий, как масло, плод. Отличный в этом году урожай, такой большой, что вызовет падение цен и миллионные убытки… Ей пришлось подпрыгнуть, дерево было уже порядком ободрано, и юбка из серебряной парчи плеснула по ногам.

– Держи. – Она бросила плод Гафуру. Стандартный жест таурийского гостеприимства. Юноша поймал фрукт, ухитрившись не раздавить его при этом. – В школе увидимся.

– Пока, – хмуро сказал Гафур. Задвинул колпак и начал подъем, одновременно откидывая второе кресло. Встроенный холодильник под креслом был почти полон, некоторые плоды уже начали подгнивать. Он клятвенно пообещал себе утром вытряхнуть фрукты на помойку. Потом проглядел на автоответчике список звонков.

Приглашение на вечеринку «с пивом, родителями в отъезде и комнатами для желающих» показалось юноше вполне отвечающим моменту. Описав круг над домом Рашель – та помахала ему рукой с веранды, – он включил автопилот.

– Веселых развлечений, – сказала девушка, глядя на растворяющийся в небе флаер. Гафур был хорошим другом, очень славным парнем из именитой семьи. Но что она могла поделать, если абсолютно его не любила? Не морочить голову – тогда скучно будет жить…

И в конце концов, она ведь однажды честно ответила на его вопрос, что надо сделать, чтобы ей понравиться.

Убить булрати голыми руками, потрепать ее по щеке и исчезнуть навсегда. Но не забыть обещанный мимоходом подарок.

Она взглянула на простенькое серебряное колечко. Если распрямить тонкую пластинку серебра, из которого оно сделано, та будет похожа по форме на человеческое ухо.

Ее врач был очень удивлен, когда вполне сформировавшийся невроз – страх перед механистами, меклонцами и техникой умнее пылесоса – бесследно исчез. Он приписал его успеху психоанализа, а девочка только улыбалась, крутя на пальце не по размеру большое колечко. Лишь сейчас кольцо стало впору.

Наверное, она показалась Кею взрослее, чем на самом деле. Так ведь?

3

Когда-то Тэ-Ка 84 был очень перспективным миром. Внесенный в реестр колониального управления Империи, он ждал лишь корабля с первой партией поселенцев, чтобы вспыхнуть на звездной карте цветами человеческой расы.

Потом на маленькой планете Хааран вспыхнул мятеж против Императора Грея. Лидеры повстанцев предприняли попытку, в своем роде даже изящную, – они заявили о выходе из Империи и переходе под патронаж Ветви Алкарисов. Еще не сложился Тройственный Альянс, а человеческая раса была ослаблена столетием Смутной Войны. Огромный флот птицеподобной расы двинулся к Хаарану. Закрепиться, построить ракетные базы, пользуясь поддержкой планетарного правительства, и утереть нос подоспевшему Имперскому флоту…

Опередив алкарисов, к Хаарану вышли корабли ополчения с соседних планет. Они не имели тяжелого оружия, лишь разъяренные добровольцы в десантных трюмах. У них было две недели до подхода вражеского флота – двигатели тех лет не отличались скоростью.

Когда эскадра алкарисов вышла из гиперпространства, она обнаружила мертвый мир и уходящие корабли людей. Через неделю подоспел Имперский флот, и алкарисы попытались уйти без боя.

Их настигли на орбите Тэ-Ка 84. Все было поставлено на карту, и схватка шла почти неделю. Тысячи кораблей в поле притяжения планеты, легкие и маневренные истребители алкарисов против гигантских крейсеров людей. Миллионы тонн металла, пластика, изотопов и химикатов, кружащиеся на орбите. Крошечные, похожие на шестилапых обезьянок звери поднимали ночами головы, всматриваясь в пылающее небо. Потом, подобрав спасательные капсулы с разбитых кораблей, остатки человеческого флота – победоносные остатки, – ушли к Терре. Но небо продолжало гореть.

– Дешевле найти новую планету, чем очищать этот мир, – сказал Кей. Корабль снижался над странным плато – целая горная долина была залита стеклянистой, искрящейся массой. Глубоко под ней детекторы улавливали металл. Очень много металла.

– Что это было? – спросил Томми. Дач вел посадку сам, но казался не слишком занятым пилотированием, чтобы не ответить на вопрос.

– «Харон». Линейный корабль планетарного подавления. Не стоило его бросать в эту мясорубку – он никогда не предназначался для боя с истребителями. Но командование решило отвлечь алкарисов. Корабль держался долго – хорошие защитные поля и противоракеты. И даже огрызался, чем мог. Наконец, его торпедировали и спихнули с орбиты, как мусор. Он сделал три витка, а мезонные бомбы вываливались из пробитых трюмов. Потом… вот.

Больше спрашивать Томми не стал. Они сделали один виток, прежде чем обнаружили истребитель алкарисов, застывший на стеклянном поле. Птички их, конечно, опередили. За этот час Томми составил о Тэ-Ка 84 вполне достаточное представление.

– Я выйду, ты поднимешь корабль и выведешь на стационарную орбиту, – продолжил Кей: – Стандартных суток нам для разговора хватит.

Корабль опустился в полукилометре от истребителя алкарисов. Кей продолжал сидеть, словно ожидая чего-то. Томми поинтересовался:

– Ты же дрался с алкарисами на Хааране?

– Не с ними. С людьми, пытавшимися перейти под власть чужих. Это куда хуже.

– Кей, лингвенсор перевел часть разговора, когда ты был в истребителе. Ту, где вы обходились звуками.

– Ну?

– Почему тебя прозвали «Корь»?

Дач выбрался из кресла. Посмотрел на Томми почти равнодушным взглядом.

– А ты сам подумай.

Юноша дождался, пока Кей не отошел от корабля на сотню метров. Навстречу ему, от истребителя, уже двигалась невысокая фигурка чужого – подпрыгивающей, нечеловеческой походкой.

Касание клавиш, даже не управление, а ввод стандартной программы взлета. Корабль медленно начал подниматься. Следом, с той же скоростью, начал взлет истребитель.

На одни человеческие сутки Тэ-Ка 84 обрела разумную жизнь.

Кей Дач смотрел, как корабли исчезают в небе. Это было даже красиво – два оперенных огнем силуэта, тающие в редких облаках. Превратившаяся в стекло почва отблескивала, отражая свет. На Тэ-Ка оказалось неожиданно легко дышать – воздух был чист и насыщен кислородом. Впрочем, ничего странного – копоть давно осела, а в океанах сохранилось достаточно водорослей, чтобы обновить атмосферу.

Он помахал рукой приближающемуся алкарису. Тому, наверное, хотелось взлететь, когти на лапах то и дело скользили по стеклу. Но это был не Альтаир с его низкой гравитацией. На Тэ-Ка Ищущий Истину мог только планировать.

– Ты выбрал любопытное место для встречи! – крикнул Дач. Алкарис остановился в двух шагах, тяжело опуская на грунт объемистый контейнер. Его перья топорщились, отводя от лишенного потовых желез тела излишки тепла.

– Любопытное, – согласился алкарис. – Очень большой человеческий корабль лежит под нами. Очень большой и очень мощный.

– Успевший сбить много маленьких истребителей.

– К сожалению, да. – Алкарис замолчал, не отводя от Кея настороженного взгляда. Плавно присел на свой контейнер, очевидно, предназначенный и для таких целей. Этика разговора требовала от него дождаться ответной фразы, прежде чем проявить любопытство.

Дач не стал тянуть, издеваясь над чужим, скованным древними ритуалами. Время было единственной роскошью, которую он не мог себе позволить.

– Хочешь перекусить или отдохнуть? – поинтересовался он, извлекая из сумки баллончик. Под пристальным немигающим взглядом покрыл участок стеклянистой почвы мгновенно застывшим пенным слоем. Земля еще излучала, слабо, конечно, но сидеть на ней без защиты не стоило. Кей не был сторонником столь радикальной контрацепции.

– Благодарю, нет. – Алкарис слабо взмахнул крыльями, меняя позу. – Что ты хочешь узнать с такой настойчивостью, Кей?

– Ваше представление о Боге.

Похоже, ему удалось удивить чужого. Алкарис мелко затрепетал крыльями, разразившись кудахтаньем. Если отрешиться от смыслового слоя, то он напоминал курицу, снесшую яйцо, или кондора.

– Бог? Убийца говорит о Боге? Корь, ты ищешь новую веру? Ваши боги отказались тебя прощать?

– Достоин ответа вопрос, а не спрашивающий, – с мучительным усилием переходя на алкарис-церемониальный, произнес Кей. Горло мгновенно заболело. Оставалось лишь надеяться, что недостижимый для человека клювный прищелк ххач не играл в цитате ключевой роли.

Алкарис перестал смеяться, сказал:

– Дач, предпочитающий называть себя Альтосом. Зачем тебе ответы? Мы не скрываем своей веры. И постулат проклятого мига не секрет для людей.

Кей почувствовал досаду. Чужие знали даже его настоящее имя, то, что упустил в свое время Кертис Ван Кертис и до сих пор, как он надеялся, не разнюхала СИБ.

– Вы – единственная раса, отказавшаяся от космической экспансии по религиозным мотивам.

– Отказавшаяся?

– Направившая ее вне Галактики, – поправился Кей.

Алкарис молчал. Сиреневая пленка затянула глаза. Потом они снова посмотрели на Кея – две янтарные полыньи, в которых плавали черные льдинки зрачков.

– Что тревожит тебя, сильный человек могучей расы? Наивные алкарисы уходят прочь от людей. Меньше соперников, больше власти. Империя Людей топтала Дарлок, мы презрели Альянс и не пришли древнему народу на помощь. Чего ты боишься, Кей?

– Того, что вы правы.

Алкарис слегка потряс головой, издеваясь над неопределенностью фразы.

– Предопределенность… – сказал Кей.

Ищущий Истину щелкнул клювом.

– Бог создал мир, и мир неизменен, – продолжил Кей, словно не замечая реакции. – Так? Но почему вы уходите?

Алкарис спрыгнул со своего контейнера.

– Пора перекусить, – сказал Кей на алкарисе – бытовом, не допускающем серьезных разговоров. – Мы будем общаться долго, чужой.

– Долго, – эхом повторил алкарис, покоряясь правилам беседы.

4

Вячеслав Шегал, клинч-командор спецгруппы «Щит», стоял в контрольной арке. Пока детекторы сканировали его тело, двигаться не рекомендовалось. Все охранные системы во дворце Императора были слегка паранояльны.

– Допуск подтвержден, – словно бы разочарованно произнес автомат, когда последний щуп втянулся в арку. – Режим перемещений – желтый, свободный. Время пребывания до восьми часов.

Это были очень хорошие показатели. Время, в течение которого разрешалось находиться во дворце, надежнее всего показывало социальный статус. Не каждый из планетарных правителей мог рассчитывать на «желтый, свободный» и восемь часов.

Но Шегал успел привыкнуть к своему положению.

Формально лишь теперь он находился в той зоне Терры, где переставало действовать планетарное право и вступала в силу воля Императора. Грей никогда не стремился к абсолютной власти, прекрасно понимая, что это лишь прибавит ему врагов.

И те бесчисленные вольности, которые он дал планетам, сделали его правление бесконтрольным и незыблемым. Сотни планет Империи – сотни законов и традиций, почти не связанных общими моральными нормами. Свобода миграции позволяла каждому, имеющему деньги, выбирать себе образ жизни по вкусу.

Но лишь Грей, Император и живой символ человеческой цивилизации, имел право выбирать любые законы в каждом конкретном случае. Он подчинялся правилам тех планет, которые были удобнее. Если их не оказывалось, он действовал по закону анархических миров.

Вячеслав шел по парковой зоне дворца, мимо рощ эндорианских парусников, трепещущих на ветру белыми полотнищами листьев. Его вызов не был срочным, и Император не потрудился указать место аудиенции. Обычная практика, напоминающая придворным их статус.

Клинч-командор Вячеслав Шегал имел достаточный опыт поисков Императора. Он свернул на тисовую аллею, вымощенную оплавленными металлическими плитками – кусками брони чужих кораблей, шедших когда-то в бой против людей. Заглянул на Флаговую террасу, где над ревущим потоком горной реки вздымалась дуга флагштоков со знаменами колоний. Высота, на которую было поднято знамя, означала степень симпатии Императора к политике планетарного правительства. Когда знамя начинало мести землю, армия готовилась к миссии умиротворения. Император любил лично поддергивать флаги, но сейчас терраса была пуста. Лишь возле трехцветного знамени Инцедиоса, развевающегося у самой земли, стоял пожилой мужчина в безупречном смокинге. Вячеслав не стал прерывать невеселые раздумья посла вопросами.

За полчаса он побывал в нескольких коммуникаторах, разбросанных по парку, выпил стакан сока в баре, который Император посещал раз-другой в год, и проверил два открытых павильона. Его начинал бесить поиск, тем более что с минуты на минуту какой-нибудь вежливый лейтенантик внутренней охраны мог подойти и сообщить, что Император все это время ждал его в зале аудиенций.

Одно дело – когда Грей гоняет по дворцу придворных лоботрясов, и совсем другое – самому искать его под палящим июльским солнцем.

В конце концов он обнаружил Императора на морском берегу – единственной части дворцовой территории, которая располагалась не во Флориде, а на кубинском побережье. Словно полемизируя с Кертисом Ван Кертисом, Грей почти не использовал в своем дворце локальных гиперпереходов.

Для моря было сделано исключение.

Вячеслав прошел сквозь легкое мерцание туннельного гиперполя и оказался на пляже. За его спиной, подернутые легкой рябью текущего через проход воздуха, колыхались каштаны – цветущие весь год, как нравилось Императору. Впереди, на белом песке, виднелись две человеческие фигуры. В своем дворце Грей не признавал охраны – смело, не будь он бессмертным.

Увязая высокими ботинками по щиколотку, Шегал пошел к владыке Империи.

Грей был обнажен. Последние годы он не следил за фигурой и выглядел сейчас достаточно отталкивающе. Рыхлый, неровно загоревший мужчина, возрастом под пятьдесят, начинающий лысеть, с коротким клочком бороды, завитой по эндорианской моде. Рядом с ним загорала голенькая девочка лет двенадцати. По законам Терры Императору за подобные забавы грозил неплохой срок – его малолетняя любовница успела бы стать взрослой.

Но Грей, очевидно, пользовался для этого случая моралью Культхоса.

– Я прибыл, мой господин, – склоняя голову, произнес Вячеслав.

Император открыл один глаз и буркнул что-то маловразумительное. Девочка перевернулась на живот. Шегал продолжал стоять.

– Можешь раздеться и отдохнуть, – громче произнес Грей.

– С вашего позволения я постою.

– Тебе не жарко, командор?

– Нет, мой господин.

Грей с кряхтеньем присел. Почесал волосатый живот. Глянул на Вячеслава – насмешливо, но дружелюбно.

– Нравится моя маленькая подружка?

– Главное, чтобы она нравилась вам, – глядя лишь в лицо Императора, ответил Вячеслав. Глаза у Грея были мягкие, заботливые… обманчивые.

– Брось, Славик. Ты со мной почти сотню лет, так? Мне всегда нравилась твоя независимость.

– Благодарю.

– Перестань! Алиса, иди искупайся.

Девочка послушно поднялась и побежала к морю. Грей проводил ее взглядом – почти отеческим.

– Молодость… как приятно быть молодым. По-настоящему молодым. Между прочим, очень славная девочка. Увлекается инопланетной зоологией, мечтает стать экзобиологом. Я тебя чем-то насмешил, Вячеслав?

Шегал покачал головой. На его лице не дрогнул ни единый мускул, но Грей умел чувствовать настроение собеседника.

– Ладно, Воля с тобой… Зачем пришел?

– Повинуясь вашей воле.

– Да, и правда. Я доволен операцией на Меклоне.

Шегал вновь склонил голову. Девочка плескалась у берега. У самого горизонта, вероятно, вне зоны дворца, дрожала белая точка паруса.

– Я хочу поднять твой статус, Вячеслав. Что ты скажешь о звании адмирала и должности начальника штаба силовых акций?

Несколько секунд клинч-командор подбирал слова. Потом осторожно произнес:

– Любой ваш приказ будет исполнен, мой господин. Но я оперативник.

– И?..

– Штабные стены меня давят.

– Так я и предполагал, Вячеслав. – Грей вновь растянулся на песке. Это могло быть концом аудиенции, но он продолжил: – Если не ошибаюсь, ты третий раз отвергаешь повышение.

Девочка выбралась из воды и осторожно стала подходить к ним. Вячеслав едва заметно покачал головой. Остановившись, та легла в сторонке. Умненькая.

Может, слетать как-нибудь на Культхос?

– Слава, ты лучший оперативник Империи. На твоем счету договор с булрати, разрыв оси Клакон – Мршан, разоблачение Дарлока, теперь еще и афера с Меклоном, которые они ощутят лет через десять. Не скажу, что ты спасаешь Империю, но без тебя мне было бы труднее.

Любой из приближенных Грея отдал бы Императору после таких слов собственную жену и дочь в придачу. Шегал обошелся стандартными фразами благодарности. Грей проигнорировал это.

– Я догадываюсь о твоих мотивах, Слава. Ты немолод, у тебя за спиной два десятка аТанов, которые оплатила казна. Ты находишь свое спасение от скуки в схватках, перевоплощениях, интригах. Так?

– Да, мой господин.

– Что ж, резвись. Мне нравится твой стиль. Хочешь отдохнуть после Меклона?

– Я не устал. – Вячеслав внезапно понял, что Грей готовится изложить новое задание. Странно, обычно он вводил его в галактические игры с интервалом в год-два. Как любимое и безотказное оружие, которого достоин не каждый враг.

– Кертис Ван Кертис, – словно прочитав его мысли, произнес Грей.

Шегал ждал.

– Ты в курсе, что «аТан» ведет строительные работы на всех планетах? Отделения расширяются.

– Империя богатеет, все больше пользователей аТана.

– И Кертис ожидает их увеличения в два раза?

Грей дал ему почти минуту на размышления.

– Ну?

– Резкое снижение цен?

– Зачем? И какие потрясения ждут Империю после этого?

– В вашей власти задать Кертису прямой вопрос…

– Наши отношения с Кертисом сложнее, чем ты думаешь, Слава. Я не могу просто взять и спросить хозяина «аТана», «владыку жизни и смерти», «самого старого человека в Галактике». – В голосе Грея вдруг промелькнуло раздражение. – А ты знаешь, что я старше Кертиса на полсотни лет? Но обыватели зовут его – его! – самым старым человеком!

– Возможно, потому, что вас уже не принято относить к людям, – спокойно сказал Шегал.

Секунду Грей буравил клинч-командора взглядом. Затем покачал головой:

– Спасибо, Вячеслав. Теперь ты похож на самого себя. Мне нужны данные о Кертисе. Зачем ему увеличивать отделения компании? В аТане ли дело? Чем все это может обернуться?

– Полномочия?

– Используй группу «Щит» и любые исследовательские структуры как сочтешь нужным. Твои личные полномочия не ограничены ничем.