Сразу и навсегда Шелвис Джилл

Глава 6

Есть четыре основные пищевые группы: просто шоколад, молочный шоколад, темный шоколад и белый шоколад.

Прошел бесконечно долгий мучительный час. Грейс измучилась. Это совершенно не было похоже на обычную работу бебиситтера. Прежде всего Танк не останавливался ни на секунду. И непрерывно лаял. Нашел где-то стетоскоп и принялся таскать по гостиной. Вокруг дивана, по журнальному столику, пока трубка не обмоталась вокруг ножки стола. Из его горла вырвалось шипение, как из проколотого воздушного шара, и бедняга повалился на спину, задрав ноги.

Грейс показалось, что трубки его задушили. Она подбежала к щенку, но он уже вскочил.

И принялся жевать ее босоножки.

А через пять минут после этого – грызть ножки кухонных стульев.

А потом – деревянные столбики перил.

И чью-то забытую шляпу.

Она собиралась дать ему на расправу электрический провод, но тут входная дверь открылась. Пришел Джош в белом халате поверх делового костюма. Стетоскоп висел на шее, как галстук. Он поднял Тоби и перебросил через плечо, отчего малыш восторженно завизжал.

Джош устало улыбнулся и обратился к Грейс. Тоби по-прежнему висел у него на плече вниз головой.

– Анна?

– Присутствует, – объявила Анна, въезжая в прихожую. С ней был водитель пикапа, нагло улыбавшийся парень двадцати с небольшим лет, который тут же прислонился к косяку.

Джош толкнул его в грудь, так что тот оказался за порогом, после чего захлопнул дверь перед его носом.

– Джош! – обозлилась Анна. – Ты не можешь так поступать с Девоном.

– Уже поступил.

– Ты…

– Позже, – коротко бросил он.

Анна развернулась и помчалась по коридору. Через две секунды дверь спальни хлопнула так сильно, что задрожали стекла.

Джош проигнорировал и это.

– Спасибо, – сказал он Грейс, которая чувствовала, что вот-вот затрясется, как стекла. Пятилетние мальчики, как оказалось, были инопланетянами, владевшими хомячками Жу-жу Петс, которые чирикали, свистели и прыгали, пугая маленьких мопсов и временных нянь.

Джош сунул руку в карман и вытащил деньги.

– О нет, – помотала она головой, отступая. – Вам совершенно необязательно…

– Вы не обязаны были смотреть за Тоби. И мы не договаривались о плате.

– Все нормально.

Он вопросительно глянул на нее.

– Хотите сказать, что я и тут могу заплатить поцелуем?

Грейс рассмеялась, хотя в животе задрожало.

– Я только хотела сказать, что это за счет заведения.

– Нет, – мягко ответил он. – Я у вас в долгу.

Воздух между ними снова уже привычно заискрился, и у Грейс перехватило дыхание.

– Согласна, – так же тихо сказала она. – Вы у меня в долгу.

Два дня спустя Грейс вошла в закусочную, все еще думая о поцелуях, сделках и сексуальных докторах по имени Джош.

И как ни странно, о своем резюме. Видимо, следует добавить к своим многочисленным профессиям еще одну: отныне она берется выгуливать собак. Вот уже четыре дня она выгуливает Танка без единого происшествия. Если не считать, что вчера тот цапнул почтальона за штанину, к счастью, не задев ногу. И если не считать того, что Тоби опрокинул бутылку с пеной для мыльных пузырей в бассейн, потому что, черт возьми, она тоже хотела посмотреть, что из этого выйдет. И чистильщик бассейна пришел почти сразу и все исправил, так что ничего не случилось.

По правде говоря, возможно, стоит добавить к списку профессий в постоянно меняющемся резюме еще одну – няни, что очень сочеталось с выгуливателем собак, натурщицей и доставщицей цветов.

Не то чтобы все это имело нечто общее со специалистом по банковским инвестициям.

Наконец-то ей назначили собеседования. Одно в Сиэтле завтра утром. Второе – в Портленде, послезавтра, тоже утром и к тому же по скайпу, что очень удобно: таким образом она сможет позировать в классе Люси. На этой неделе начинающие художники рисовали ступни, и Грейс можно было не волноваться насчет одежды, по крайней мере от ступней и выше…

Она попыталась представить, как мать или отец позируют, выставив голые ноги, но так и не смогла. Потому что они воспринимали жизнь куда более серьезно. И занимались настоящим делом.

А Грейс позирует.

Не то чтобы она не любила Лаки-Харбор. Любила. Просто все, что могла здесь найти в смысле карьеры, было… недостаточно серьезным. Недостаточно солидным.

Она плюхнулась в заднюю кабинку рядом с ожидавшей Мэлори. Эми заявилась еще через две минуты и уронила на стол обувную коробку. Развязала розовый передник. Отбросила в сторону, села и пристроила ноги на сиденье у самого бедра Грейс.

– Слава богу, закончила на сегодня.

– А что в этой коробке? – спросила Грейс, с любопытством трогая упаковку. – Новые туфли или что-то другое?

– Или что-то другое. То, что продается с сумасшедшей скоростью.

Она была художником-графиком и нашла для себя нишу, рисуя местные пейзажи цветными карандашами. Галерея Люсиль продавала ее рисунки, как только Эми их приносила.

– Я не успеваю.

– Не успеваешь? – переспросила Грейс.

– Да. Сначала я брала наличные или чеки и совала квитанции в сумку или карманы, или куда придется.

Грейс с ужасом сообразила: Эми имела в виду свою бухгалтерию! Конечно, сама она больше не бухгалтер, но сохранила прежнее уважение к процессу.

– Ты говоришь «сначала». Что же делаешь сейчас?

– Я решила, что веду себя безответственно и завела документацию.

– Это не документация, – заметила Грейс. – Это коробка.

– Ну, назови, как хочешь. Коробка удобнее.

Эми подвинула коробку к Грейс.

– Для тебя.

Грейс подняла крышку, Тут было… все.

Бумажные салфетки с небрежно нацарапанными номерами и датами, клочки бумаги с цифрами и датами, клочки побольше. Квитанции: какие сложены, какие смяты. Грейс подняла круглую ватную подушечку с номером, начертанным чем-то вроде карандаша для подводки глаз, и не веря глазам, уставилась на Эми.

– Ну, ведение счетных книг – не моя стихия, – пожала плечами Эми – Скорее твоя, верно?

– Полагаю, что так.

– И? – выжидающе уставилась на нее Эми.

– И…

– Согласна помочь мне или нет?

– Как? – ахнула Грейс. – Достать тебе коробку побольше?

– Нет, привести в порядок вот это дерьмо. Ну… создать систему, чтобы я не выглядела еще одной идиоткой с коробкой, когда придет время платить налоги.

Грейс перевела взгляд на Мэлори. Та рассмеялась.

– Лучше соглашайся. Прежде чем ее арестуют за неуплату налогов, – посоветовала та.

Грейс подвинула коробку к себе и вздохнула.

– Ладно, сделаю я чертовы книги. Но тебе это обойдется…

– В кучу баксов?

– Шоколадные корзиночки. От Тары.

Тара была хозяйкой гостиницы, где жила Грейс, и мало что могло сравниться с изысканностью ее выпечки. Правда, Грейс она была не по карману.

– Заметано, – кивнула Эми. – Но я тебе и заплачу, так что предъявишь счет.

– На бумажной салфетке.

– Очень смешно!

За шоколадными корзиночками – к сожалению, вышедшими не из рук Тары, они обсудили последние новости: Эми и ее сексуальный лесник Мэт Бауэрс решили жить вместе. Мэлори собирается сбежать с Таем, местным «летающим» парамедиком, куда-нибудь на южное побережье Тихого океана, хотя пообещала устроить большой прием здесь, в Лаки-Харборе, когда вернется. А Грейс рассказала, посмеиваясь над собой, как прогуливала собаку Джоша. Потому что вряд ли такие известия можно сравнить с переменами в жизни подруг.

– Я не понимала раньше, что у доброго доктора есть странная способность добиваться своего.

– И знаешь у кого еще? – хмыкнула Эми. – У всех мужчин. А его мопса действительно зовут Танк?

– Его сестра принесла щенка домой для племянника, – пояснила Мэлори, знавшая о Джоше больше, чем любая из них, так как они работали вместе в больнице.

– И не дожидаясь, пока вы спросите, должна добавить: главная жизненная цель Анны – сводить Джоша с ума.

– Почему? – удивилась Грейс.

– Не знаю. Думаю, она пытается заставить его платить за то, что стала инвалидом, в чем нет ни малейшей его вины. Скоро он действительно рехнется: на нем не только Тоби, Анна, но и больничный совет, требующий продать контрольную часть его практики.

Вообще-то Джош при каждой встрече казался Грейс спокойным, абсолютно владеющим собой и абсолютно… ням-ням.

Хотя слишком уставшим.

– С чего это он должен продавать контрольную часть своей практики? – спросила Грейс.

– Люди не понимают, сколько труда нужно вложить в практику, – пояснила Мэлори. – Если что-то случается с пациентом, – виноват доктор. Если имеется ошибка в счете и за процедуру взято слишком много денег – это мошенничество, в котором тоже виновен доктор. Список бесконечен, и доктор отвечает за все. Сюда включена плата по кредиту за обучение, за выполнение условий, необходимых для получения лицензии. Счета за страховку, стоимость офиса…

Она пожала плечами.

– Люди считают, что доктора зарабатывают кучу денег, но это не так. Джош унаследовал практику от покойного отца, но его первая любовь – отделение «скорой». Если он продаст практику, сможет проводить больше времени там. Или с Тоби.

– В таком случае ему стоит продать, – решила Грейс.

– Все не так просто. Его отца все любили, и он построил свою практику на этой любви. Люди приезжали отовсюду, чтобы попасть к сыну доктора Уэстона Скотта, только из любви и преданности. На плечах Джоша лежит огромная ответственность.

Грейс кивнула. О Господи, она прекрасно понимала, что такое семейный долг! Ее долг был стать Кем-то Значительным. Вместо этого она выгуливает собак, разносит цветы и целуется с доктором по имени Джош…

Она внезапно поняла, что беседа прервалась и подруги смотрят на нее.

– Что?

– Это ты нам скажи, – ухмыльнулась Мэлори. – Мисс-мечтательно-смотрящая-в-никуда…

– Чушь. Ничего я не смотрела.

– Тут что-то не так, – насторожилась Эми.

– Именно, – услужливо поддакнула Люсиль, выходя из кабинки справа. – Грейс не сказала о поцелуе.

Она вытащила сотовый.

– Вот.

«О Боже, – подумала Грейс. – Дежа вю».

И Люсиль действительно продемонстрировала постыдную фейсбучную страницу.

Мэлори и Эми дружно уставились на Грейс, и она поморщилась.

– Ладно, может быть я кое-чего недоговорила… совсем крошечку, – призналась она.

Эми взяла у Люсиль телефон и склонила голову набок.

– Что это на тебе? Почти несуществующее бикини! Не знала, что тебе нравится розовый горошек.

– О ради бога!

Грейс выхватила телефон и протянула Люсиль.

– Это вы. Вы поместили эту штуку.

– Ну конечно, я! Неделя была ужасно скучная. Ничего волнующего, пока вы не поцеловали любимого городского холостяка.

Люсиль подмигнула, стащила пирожное и пошла в выходу.

Намереваясь сделать то же самое, Грейс повесила сумочку на плечо и взяла коробку с квитанциями.

– Уже поздно.

Она хотела выскользнуть из кабинки, но Эми загородила дорогу ногой в тяжелом ботинке.

– Прекрасно.

Грейс снова села.

– Мы поцеловались, ясно? Подумаешь, большое дело! И я не сказала, потому что не хотела, чтобы вы делали из мухи слона.

– Ты поцеловала самого крутого в городе доктора, – ахнула Мэлори. – Может быть, самого крутого на свете доктора, и считаешь это пустяком.

– Он поцеловал меня, – поправила ее Грейс, схватив очередную корзиночку, поскольку уйти все равно не дали. – И ты уверена, что он настолько крут? Или не видела «Анатомию Грея»?

– Настолько, – заверила Мэлори и беспомощно пожала плечами, когда Эми и Грейс воззрились на нее.

– Что поделать, у меня слабость к отставшим в развитии болванам.

Грейс поперхнулась пирожным, крошки которого едва не вылетели у нее из носа.

– Отставшим в развитии болваном? Смеешься?

Ростом Джош был шесть футов четыре дюйма и прекрасно сложен. Глаза цвета расплавленного шоколада и улыбка, от которой становилось лучше, чем от самой вкусной шоколадной корзиночки. Да и двигался так, что сразу хотелось сорвать с него одежду.

– «Болван» – это не про него.

– Я ходила с ним в школу, – сообщила Мэлори, старательно высвобождая пирожное из пергаментной бумаги. – Тогда он был ужасно тощим, в очках и все равно ни черта не видел. Да, еще был председателем научного клуба, и футболисты вечно колотили его, если он не делал за них задания.

– Черт! – воскликнула Эми, на которую речь Мэлори явно произвела впечатление. – Вот уж точно человек, который сам себя сделал. Бьюсь об заклад, он наслаждается переменами в себе. Стал лучшим доктором в городе и все такое. Не говоря уже о том, что может кому угодно надрать задницу.

– Он надирает задницы каждый день, спасая чьи-то жизни, – вздохнула Мэлори. – Он вырастил сестру и растит сына.

– Кстати, а что случилось с мамой Тоби? – спросила Грейс.

Мэлори подняла ладони вверх.

– Она не здешняя. И не прижилась здесь. Это все, что о ней знают. Джош не говорит об этом.

Она доела пирожное и слизнула шоколадные крошки с большого пальца, прежде чем сосредоточиться на Грейс.

– Я знаю, ты хотела пролететь через Лаки-Харбор как ракета, а осталась на более долгий срок, чем ожидала. И мы так рады этому, так рады, – выпалила она со свирепой нежностью, потянувшись к руке Грейс. – Потому что нас трое и мы даем друг другу что-то.

– Взаимные неприятности? – спросила Грейс.

– Надежду, – пояснила Мэлори. – Тебе было нужно мужество, чтобы добавить к жизни такое необходимое веселье. Поцелуй с Джошем кажется мне хорошим началом. Это все, что я хочу сказать. Так что не считай это глупостью и не старайся забыть. Наслаждайся.

Грейс шумно выдохнула.

– Ну да, конечно, старайся прикрыть проблему логикой.

Мэлори улыбнулась.

– Мы договорились изменить наши жизни. И это мы и делаем. Все мы. Никто не остался за бортом.

Грейс была невероятно тронута этим «мы». У нее никогда не было братьев и сестер. Родители дали ей все, что имели, но по натуре не были сердечными и нежными. У нее были подруги, одноклассницы или коллеги. Отношения с людьми всегда становились порождением обстоятельств.

Но с Эми и Мэлори все было по-другому. Они ближе, чем сестры, о которых Грейс мечтала в детстве.

Мэлори ткнула в нее пальцем.

– Я это серьезно.

Грейс проигнорировала колючий ком в горле.

– Трудно воспринимать тебя всерьез с этими шоколадными усами.

Мэлори провела тыльной стороной ладони по верхней губе.

– Не то чтобы моя жизнь пошла под откос… открытие центра охраны здоровья, потом любовь… Конечно, я не сижу где-нибудь в Европе в уличном кафе, поправляя отчаянно соблазнительную мини-юбку и думая о том, не слишком ли рано позвонить «U2» или отправиться на шопинг, – ухмыльнулась она. – Это была моя тайная мечта в старших классах. Но я не променяю свою нынешнюю жизнь на самое блестящее будущее. И ты тоже изменила свою жизнь, Эми. Скажи ей.

– Она знает.

– Скажи ей, – настаивала Мэлори.

– Я изменила свою жизнь, – послушно повторила Эми.

Мэлори закатила глаза и толкнула ее локтем в бок.

– Ладно, – кивнула Эми. – Я изменила свою жизнь, открылась новым впечатлениям вроде… ночевок в лесу.

– Не представляю, – вздохнула Мэлори.

– И любовь, – добавила Эми, в свою очередь подтолкнув Мэлори. – Видишь, я могу сказать это. Нашла того, кто любит меня. МЕНЯ! – повторила она, очевидно, по-прежнему ошеломленная этим фактом.

Грейс прекрасно ее понимала. У нее тоже были парни. Некоторые – на одну ночь. Некоторые задерживались гораздо дольше. Однажды она даже влюбилась, а он разбил ей сердце. Тогда она многое усвоила – например, необходимость всегда исключать сердце из любовного уравнения.

– По правде говоря, – призналась Эми, – я приехала в Лаки-Харбор, чтобы найти себя. И в глубине души боялась, что найденного будет недостаточно. Но по правде говоря, мое истинное я – просто классное.

– Это точно, – подтвердила Мэлори, улыбаясь ей.

– Вы – парочка простофиль, – постановила Грейс.

– Послушай, забудь о нас. Не в нас дело, – помотала головой Мэлори. – Дело в том, что ты не получаешь того, к чему стремилась. Никакой радости.

– Не знаю, – медленно протянула Эми, изучая Грейс. – Позировать голой, выгуливать пса мистера Секси… по мне, так это весело.

– Я не позировала голой, – оскорбилась Грейс. – Черта с два.

– А может, стоило бы, – хихикнула Мэлори. – И может, стоило бы позабавиться с душкой-доктором! Он почти совершенство.

Грейс понимала ее логику. Пусть и извращенную, в которой, по ее мнению, был фатальный провал. Она росла, пытаясь стать почти совершенством и теперь напрочь отказывалась встречаться с таковым.

Дверь закусочной открылась. Вошел человек в костюме парамедика с надписью белыми буквами на груди: «Воздушная скорая помощь».

Тай Гаррисон.