Уитни, любимая Макнот Джудит
В три шага Клейтон перекрыл разделявшее их расстояние и, взбешенный тем, что она срывает на нем злость на своего глупого папашу, схватил Уитни за плечи, намереваясь хорошенько встряхнуть, но немедленно почувствовал, как напряглось под пальцами ее тело, готовое стойко вынести любые пытки.
Уитни подняла голову, и гнев Клейтона медленно растаял. Хотя великолепные зеленые глаза сверкали презрением и бешенством, непролитые слезы переливались в них, невольно выдавая, какую боль он причинил ей. Под глазами синели круги, а румянец на щеках сменился смертельной бледностью.
— Неужели сама мысль о том, чтобы стать моей женой, доставляет вам столько мук, малышка? — глядя в это прелестное мятежное лицо, тихо спросил Клейтон.
Потрясенная неожиданной мягкостью, Уитни полностью потеряла дар речи. Она хотела выглядеть холодной, неприступной, надменной — какой угодно, только не «несчастненькой»и обиженной — это равносильно тому, что признать себя слабой и беспомощной. С другой стороны, вряд ли можно сказать ему, что эта мысль отнюдь не противна ей и, уж конечно, не причиняет никаких мучений.
В холле раздался нестройный взрыв смеха, сопровождаемый звуком шагов и громкими голосами, — трое из гостей Стоунов миновали гостиную по пути в столовую.
— Я хочу, чтобы вы немного прогулялись со мной, — объявил Клейтон.
Он не просит, а приказывает, рассерженно отметила Уитни, однако молча подчинилась.
Выйдя из дома, они пересекли аллею и направились по покатому газону к пруду. Клейтон остановился под красивым старым вязом, росшим около самой воды.
— По крайней мере можно надеяться, что нам здесь никто не помешает, — пояснил он.
С языка Уитни едва не сорвалось, что меньше всего на свете она желает остаться с ним наедине, но смятение, охватившее ее, было слишком велико, и она не смогла заставить себя заговорить.
Сняв куртку, Клейтон положил ее на траву.
— Думаю, лучше нам все обсудить сидя, — посоветовал он, кивком указывая на куртку.
— Предпочитаю стоять, — с ледяным высокомерием бросила Уитни.
— Садитесь!
Взбешенная непререкаемым тоном, Уитни села, но не на его куртку, а на траву, подогнув под себя ноги и глядя на воду.
— Вы совершенно правы, — сухо заметил Клейтон. — Вашим лохмотьям уже ничего не повредит, но будет жаль, если моя любимая куртка испачкается.
И с этими словами он поднял куртку, накинул на ее напряженно сведенные плечи, а сам устроился рядом на траве.
— Мне не холодно, — сообщила Уитни, пытаясь сбросить куртку.
— Превосходно. В таком случае мы можем избавиться от этого уродливого чепца.
Протянув руку, он снял крохотный чепчик с головы Уитни. Девушка мгновенно вспылила и, залившись краской, разъяренно прошипела:
— Вы грубый, несносный… Но при виде веселых искорок в серых глазах поспешно стиснула зубы.
— Продолжайте, — поощрял Клейтон. — Кажется, вы остановились на том, что я несносный…
Ладони Уитни положительно чесались стряхнуть пощечиной с его физиономии издевательскую ухмылку, но она сдержалась и глубоко, прерывисто вздохнула.
— Хотела бы я найти верные слова, чтобы объяснить, как ненавижу вас и все, что вы олицетворяете.
— Уверен, что будете продолжать искать, пока не добьетесь своего, — дружелюбно согласился он.
— Знаете ли вы, — продолжала Уитни, сосредоточенно уставясь в пруд, — что я ненавидела вас с самого первого вечера маскарада, и это чувство лишь усиливалось с каждой последующей встречей.
Согнув ногу в колене, Клейтон положил на него руку и несколько долгих мгновений молча, бесстрастна взирал на девушку.
— Мне очень жаль слышать это, — мягко сказал он, — потому что вы мне показались самой прелестной и очаровательной девушкой, которую я когда-либо встречал.
Уитни была так испугана неожиданной нежностью, что, резко повернув голову, стала вглядываться в его лицо, пытаясь разглядеть иронический блеск в глазах. Но Клейтон, протянув руку, осторожно провел пальцем по ее щеке.
— И бывали мгновения, когда вы оказывались в Моих объятиях и не проявляли ни малейшего следа той ненависти, которую, по вашим словам, всегда чувствовали ко мне. Откровенно говоря, мне казалось, что вы наслаждаетесь моими ласками.
— Никогда! Никогда, слышите?! Я всегда находила их…
Уитни в отчаянии пыталась подобрать нужное слово, но язык напрочь сковало сознание того, что знали они оба: ее предательское тело отвечало на его прикосновения и поцелуи.
— Я всегда находила их… крайне тревожащими! Клейтон неспешно провел костяшками пальцев по ее подбородку до мочки уха; по спине у нее пробежала дрожь.
— Эти моменты волновали и меня, малышка, — еле слышно пробормотал он.
— Однако вы постоянно пытались преследовать меня своими знаками внимания, хотя я настоятельно просила вас не делать этого! — взорвалась Уитни. — И почти уверена, что вы опять ожидаете очередной возможности наброситься на меня!
— Верно, — признал Клейтон с гортанным смешком. — Меня притягивает к вам, словно мошку к огню. В точности, как вас ко мне.
— Ах вы, самонадеянный ублю… — едва не завизжала она изо всех сил.
Но его указательный палец прижался к ее трясущимся губам, заставив девушку замолчать. Клейтон, широко улыбаясь, покачал головой:
— Мне жаль лишать вас любимого эпитета, но авторитетнейшие люди утверждают, что в законности моего происхождения нет ни малейших сомнений!
Ее жизнь разбита, а он смеется!
Отшвырнув его руку, Уитни вскочила и монотонно проговорила:
— Прошу простить меня, я очень устала. И собираюсь поскорее вернуться. К сожалению, я не могу разделить ваше веселое настроение. Собственный отец продал меня совершенно незнакомому человеку, высокомерному, бессердечному, самовлюбленному негодяю, не заботясь о моих чувствах…
Клейтон с присущей ему грацией пантеры мгновенно оказался на ногах и, сжав ее запястья сильными пальцами, словно железными оковами, притянул к себе.
— Позвольте мне перечислить все преступления, которые я совершил против вас, Уитни, — невозмутимо начал он. — Я настолько бессердечен, что спас вашего отца от долговой тюрьмы, заплатив все его долги. Я настолько эгоистичен, что оставался в стороне, наблюдая, как вы флиртуете с Севарином; так высокомерен, что позволил вам сидеть рядом с ним на этом проклятом пикнике и издеваться надо мной, хотя мой рот еще горел от ваших поцелуев. Почему я делал все это? Я, такой жестокий подлец; хочу дать вам свое имя, недоступное для других, самое высокое положение в обществе и беззаботную, счастливую, полную роскоши жизнь. И за все это, по вашему мнению, я достоин Лишь ненависти и презрения?
Плечи Уитни устало опустились. Проглотив комок в горле, она отвела взгляд, чувствуя, что сбита с толку и несчастна и не ощущает, как прежде, своей правоты, хотя… хотя и не все, что утверждает Клейтон, безоговорочная истина.
— Я… не знаю, чего вы заслуживаете. Клейтон слегка приподнял ее подбородок.
— Тогда я скажу вам, — шепнул он, — что не заслужил столь сильных чувств и уж тем более осуждения и ненависти за пьяную выходку вашего отца вчерашней ночью! Это все, о чем я пока прошу вас.
К полнейшему унижению Уитни, глаза ее наполнились слезами. Украдкой смахнув предательские капли, девушка покачала головой, отказываясь от предложенного платка.
— Я просто устала. Не слишком хорошо спала ночью.
— Я тоже, — с чувством сказал Клейтон, провожая ее к дому.
Дверь открыл Сьюелл, а из гостиной донеслись взрывы смеха и громкие шутливые замечания по поводу очередной партии в вист.
— Завтра утром мы отправимся на прогулку верхом, — предупредил Клейтон. — Но если мы не желаем быть предметом пересудов ваших гостей, думаю, будет лучше, если встретимся у конюшни в десять.
Поднявшись к себе, Уитни сняла передник и поношенное платье. Хотя еще не было двух часов дня, она чувствовала себя вымотанной и измученной. Девушка понимала, что необходимо выполнять обязанности хозяйки и показаться внизу, но сжималась от ужаса при одной мысли о деланной улыбке, приклеенной к лицу, как маска, и веселой болтовне, которую придется выслушивать. И если хотя бы один человек скажет хоть слово о герцоге Клей-море, у нее начнется истерика!
Золотистое покрывало было аккуратно откинуто, и постель, казалось, манила Уитни. Возможно, недолгий сон восстановит ее силы, улучшит настроение и позволит думать яснее, решила девушка. Она улеглась на прохладные простыни, тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Когда она проснулась, луна уже высоко поднялась в черном бархатистом небе. Уитни перевернулась на живот, ища забвения в благословенном сне, прежде чем окончательно вернуться в мучительную реальность, к терзающим неотвязным мыслям.
Глава 18
Когда Уитни на следующее утро подошла к конюшне, Клейтон, прислонившись к забору, дружно смеялся вместе с Томасом. Девушка с трудом улыбнулась старшему конюху, но улыбка тут же замерла на ее губах при виде человека, с непринужденным видом стоявшего рядом с ним. Она даже не удосужилась ответить на приветствие Клейтона. Тот, безропотно вздохнув, выпрямился и кивком указал на Хана, которого уже выводили из стойла:
— Ваша лошадь готова.
Они поскакали бок о бок по зеленым лужайкам, сначала неспешно, потом во весь опор, и вскоре быстрая скачка и свежий осенний ветерок вернули Уитни бодрость духа. Она словно очнулась от долгого и тяжелого обморока.
На опушке леса, где крутой откос вел к ручью, Клейтон натянул поводья и спешился, а потом снял Уитни с седла.
— Прогулка пошла вам на пользу, — заметил он, одобрительно поглядывая на вновь расцветшее румянцем лицо.
Уитни понимала, что он пытается сломать лед и вести дружескую беседу. Замкнутость не была присуща ее натуре, к тому же девушка понимала, что ведет себя ужасно, но продолжала молчать, не в силах сказать ни слова.
— Мне действительно лучше. Люблю верховую езду, — вымолвила она наконец.
— А мне нравится наблюдать за вами, — признался он, когда они подошли к берегу ручья. — Вы, несомненно, лучшая наездница из всех, кого я встречал.
— Благодарю, — Пробормотала Уитни.
Ее тревожный взгляд был устремлен на старый платан, одиноко стоявший на холме у ручья; древние скрюченные ветви нависали как раз над тем местом, где она лежала в его объятиях в день пикника. Это было последним местом на земле, где она желала бы находиться сейчас с Клейтоном. Он сбросил куртку и уже собрался расстелить ее на земле, там, где они ласкали друг друга в последний раз, но девушка поспешно заверила его в том, что останется стоять, и, словно желая доказать, что не устала, отступила на шаг и оперлась плечом о ствол платана.
Клейтон безразлично кивнул. Он отошел на два шага и, поставив ногу в сапоге на большой булыжник, принялся молча и бесстрастно разглядывать Уитни.
Впервые за все это время девушку поразила ужасная мысль: этот мужчина ее жених! Но ненадолго, заверила она себя, пока не вернется Пол и они не смогут осуществить задуманный ею план. Ну а до той поры нужно вести себя как можно осторожнее и пытаться выиграть время.
Узловатая кора дерева впивалась ей в плечи, а немигающий взгляд Клейтона выводил из себя.
— Почему вы не взяли этого жеребца на скачки? — кивнув на каштанового скакуна, спросила Уитни, чтобы прервать напряженное молчание. — Он куда резвее того, на котором вы ехали.
Выбранная ею тема, казалось, позабавила Клейтона.
— Ваш вороной слишком быстро устал, когда я скакал на нем в день пикника. Пришлось взять гнедого, потому что он примерно равен вашему по резвости и выносливости, и, кроме того, я хотел дать вам равные шансы выиграть. Возьми я этого зверя, вы не успели бы оглянуться, как остались бы позади. С другой стороны, если бы я оседлал гораздо худшего коня, чем ваш, победа досталась бы вам слишком легко, а это совсем не интересно.
Несмотря на ужасное настроение, губы Уитни чуть раздвинулись в улыбке.
— О, нет, я бы наслаждалась вашим поражением, реши вы скакать даже на козле!
Клейтон, усмехнувшись, покачал головой:
— За все три года, что я знаю вас, вы не перестаете меня удивлять.
Уитни подозрительно сузила глаза:
— Три года? Но как это может быть? Три года назад я только появилась в свете.
— Впервые я увидел вас в шляпной лавке вместе с леди Энн. Хозяйка пыталась навязать вам невыносимо уродливую шляпу, украшенную виноградной лозой и ягодами, и убеждала при этом, что стоит надеть ее на прогулку в парке, и все джентльмены будут падать к вашим ногам.
— Не помню, — нерешительно покачала головой Уитни. — Я купила шляпу?
— Нет. Вы объяснили владелице, что если джентльмены и падут к вашим ногам, то лишь по тому, что попытаются избежать укусов разъяренных пчел, которые, несомненно, начнут роиться вокруг блюда с фруктами, стоящего почему-то на женской голове.
— Весьма похоже на мои высказывания, — призналась Уитни, смущенно играя перчатками. Она почти поверила, что в голосе Клейтона звучала странная нежность, и это ей льстило. — Именно тогда вы решили… э-э-э… узнать меня получше?
— Конечно, нет, — поддразнил он. — Я был счастлив, что именно шляпнице, а не мне пришлось выдержать гневное сияние этих зеленых глаз.
— А что вы делали в шляпной лавке? И не успели слова слететь с языка, как Уитни была готова откусить свой глупый язык! Ну что он мог делать там, кроме как не ждать очередную любовницу?
— Вижу по вашему лицу, что вы сами нашли ответ, — откровенно заметил он.
Подавив неуместное раздражение из-за того, что он посмел войти в лавку с другой женщиной, Уитни спросила:
— А мы встречались снова? Я имею в виду до маскарада?
— Той весной я иногда видел вас, обычно на прогулке в парке. А потом год спустя, на балу у Дюпре.
— Вы были один?
Вопрос сорвался сам собой, и Уитни в ярости стиснула кулаки.
— Вовсе нет. Впрочем, как и вы. Собственно говоря, вы были окружены поклонниками — жалкими сопляками, насколько я припоминаю.
Уитни наградила Клейтона негодующим взглядом, но тот лишь весело хмыкнул.
— Совершенно нет причин так злиться на меня, миледи. Вы тоже так считали. Позже, тем же вечером, я сам слышал, как вы заявили одному из них, едва не упавшему в обморок от счастья обонять аромат ваших перчаток, что, если запах мыла так действует на него, он либо душевнобольной, либо просто давно не мылся.
— Я не способна на подобную грубость, — запротестовала Уитни, неловко поеживаясь при обращении «миледи», словно она уже была его женой и герцогиней. — Этот молодой человек казался всего лишь глупым и не заслужил такого отпора, и…
Но тут же забыв, что собиралась сказать, Уитни уставилась в пространство, пытаясь вспомнить молодого неудачника:
— У него, кажется, была мелкая, семенящая походка?
— Поскольку меня гораздо больше интересовало ваше лицо, чем его ноги, не могу сказать, — сухо ответил Клейтон. — А в чем дело?
— Теперь вспомнила, почему сказала это, — выдохнула девушка. — Потому что, наблюдая эти мельтешащие шажки, думала о том, как он мне неприятен. А потом обернулась и увидела высокого темноволосого мужчину, стоявшего в дверях и улыбавшегося, будто вся сцена ужасно его забавляла. Это были вы! — охнула она. — Вы шпионили за мной!
— Не шпионил, — поправил Клейтон — Просто готовился предложить помощь несчастному одурманенному любовью бедняге на случай, если вы насмерть пораните его своим острым язычком.
— Не стоило беспокоиться! Он более чем заслуживал всего сказанного! Забыла его имя, но отлично помню, как он пытался поцеловать меня, а его руки обладали тошнотворной способностью шарить по моему телу.
— Жаль, — ледяным тоном заметил Клейтон, — что вы не припомните его имени.
Из-под опущенных ресниц Уитни осторожно взглянула в зловеще потемневшее лицо и удовлетворенно отметила, что на этот раз ревнует он, а не она. Только сейчас до нее дошло, что, если она разыграет роль тщеславной кокетки и даже немного легкомысленной девицы, он может засомневаться, стоит ли вообще жениться на ней.
— Думаю, лучше сразу признаться, что он был не единственным мужчиной, кто пытался завоевать мою… симпатию и слишком усердствовал при этом. В Париже у меня были десятки поклонников, и все с серьезными намерениями. Даже перечислить затрудняюсь.
— Так позвольте помочь вам, — спокойно предложил Клейтон.
И пока Уитни потрясение смотрела на него, не спеша назвал каждого человека, который делал ей предложение.
— Я не упомянул Дю Билля, — добавил герцог, — поскольку он все еще выжидает. Но, думаю, стоит включить в этот список Севарина, пытавшегося сделать предложение. Мне кажется, мадам, — продолжал он, снова обращаясь к ней, как к замужней женщине, — что для такой рассудительной молодой особы вы чрезвычайно неумны во всем, где дело касается мужчин, которые ухаживают за вами.
Чтобы избежать разговора о Поле, Уитни постаралась затеять спор по поводу пренебрежительного отзыва о Ники.
— Если вы имеете в виду Николя Дю Билля, то пора бы вам знать, что его семья — одна из древнейших и наиболее уважаемых во Франции!
— Я говорю о Севарине, и вы прекрасно понимаете это, — возразил герцог холодным властным тоном, который Уитни особенно ненавидела. — Из всех упомянутых поклонников Севарин наименее подходящий, но именно его вы выбрали бы, если бы это зависело от вас. Он не пара вам ни по уму, ни по характеру. Кроме того, он не тот мужчина, который способен сделать вас настоящей женщиной.
Он понимающе улыбнулся.
— И что вы хотите этим сказать? — взвилась Уитни.
Многозначительный взгляд Клейтона напомнил ей о том, как он сначала избил ее хлыстом, а потом долго утешал, держа в объятиях.
— Думаю, вы прекрасно знаете, что именно я имею в виду, — бросил он, наблюдая, как ее щеки медленно заливает краска.
Уитни была не совсем уверена в этом, но не очень хотела уточнять значение его слов и потому перешла к другой теме, менее опасной.
— Если вы были так увлечены мной во Франции, почему не поступили как подобает джентльмену и не попросили моей руки у дяди?
— Чтобы он попытался отпугнуть меня этой чепухой насчет того, будто вы слишком молоды для замужества и отец не готов расстаться с единственной дочерью? — язвительно осведомился он. — Ни за что!
— Хотите сказать, что слишком знатны и богаты, чтобы дать себе труд представиться мне и потом…
— Нас представляли друг другу, — перебил Клейтон. — Мадам Дюпре в ту же ночь познакомила нас. Но вы даже не дали себе труда расслышать мое имя и наградили меня лишь коротким кивком, прежде чем вернуться к более неотложному делу — собирать вокруг себя толпу пресмыкающихся обожателей!
Она стайным восторгом представила, как, должно быть, обескуражила его своим безразличием!
— И вы приглашали меня танцевать? — мило допрашивала она.
— Нет, — процедил он, — моя бальная карточка была уже заполнена.
При других обстоятельствах Уитни рассмеялась бы над шуткой, но сейчас вполне ясно сознавала, что реплика служила лишь колким намеком на то, что и Клейтон имеет успех у противоположного пола. Можно подумать, она нуждается в подобного рода напоминаниях!
Уитни бросила на него пренебрежительный взгляд, вполне соответствующий ее тону:
— Да уж, если бы у мужчин были бальные карточки, в вашей никогда не оставалось бы свободного места! Кстати, меня всегда интересовало, куда девает мужчина любовницу, когда хочет потанцевать с кем-то еще?
— Не припомню, чтобы это обстоятельство послужило нам огромным препятствием в ночь маскарада.
Перчатки, которые вертела в руке Уитни, упали на землю.
— Как вы смеете быть настолько грубым, чтобы..
— Чтобы пытаться упомянуть о подобном? — вкрадчиво докончил он. — Разве не сказано в Библии: «глаз за глаз»?
— Да я просто ушам не верю! — разъяренно прошипела Уитни. — Передо мной живой пример дьявола, цитирующего Писание!
— Не в бровь, а в глаз! — усмехнулся он, но его неуместная веселость еще больше разозлила Уитни.
— Конечно, вы можете со смехом рассуждать о собственном скандальном поведении, но мне не до шуток! За то время, что я знаю вас, вы успели сделать мне непристойные предложения на маскараде у Арманов, оскорбили в доме леди Юбенк и набросились на этом самом месте. — Уитни наклонилась и подобрала перчатки. — Один Господь знает, что вы намереваетесь сотворить в следующий раз!
И видя, каким теплом засияли его серые глаза, Уитни насторожилась и мудро .решила, что пора уезжать, но, когда попыталась пройти мимо него к лошадям, Клейтон поймал ее за руку и прижал к груди.
— Если не считать маскарада, я всегда обращался с вами точно так, как вы того заслуживали, и между нами так будет всегда. Не собираюсь позволять вам топтать меня ногами, иначе вы скоро будете уважать меня не больше, чем Севарина, имей вы несчастье стать его женой.
Уитни застыла словно пораженная громом. Какая невероятная наглость считать, что только он в точности знает, каковы ее чувства! Кроме того, она была потрясена ужасающей категоричностью, с которой он посчитал ее решение выйти замуж за Пола глупым капризом, способным закончиться лишь взаимным несчастьем. И в довершение ко всему в этот самый момент Клейтон обнял ее!
— Неужели вам безразлично, что я не люблю вас? — в отчаянии спросила она.
— Конечно, не любите, — поддразнил Клейтон:
— И более того, ненавидите. Вы же сами твердили мне это сотни раз. И даже здесь, на этом месте, как раз за несколько мгновений до того, как превратились в моих объятиях в трепетную, страстную женщину.
— Прекратите терзать меня тем, что случилось тогда! Я хочу навсегда это забыть!
Но он лишь крепче сжал Уитни в объятиях, глядя на нее с радостным изумлением.
— Малышка, я дам тебе все, что в моей власти, но никогда не позволю забыть о том чудесном дне. Проси, чего хочешь, и получишь это.
— Все, чего хочу? — фыркнула она, упираясь ладонями ему в грудь. — Прекрасно. Я не желаю выходить за вас замуж. Освободите ли вы меня от данного отцом слова?
— Боюсь, не смогу.
Уитни едва сдерживала кипевшие в душе горечь и враждебность.
— В таком случае не стоит оскорблять меня под видом заботы о моих желаниях! Я требую разорвать помолвку, но вы и слушать об этом не хотите! Я не собираюсь выходить за вас, однако вы не задумаетесь силой потащить меня к алтарю! Я…
Клейтон отпустил ее так резко, что Уитни едва не упала.
— Имей я намерение силой потащить вас к алтарю, — сдержанно объяснил он, — вам бы приказали немедленно вернуться домой из Франции для примерки подвенечного наряда. Но истина заключается в Том, что мне не нужна холодная, неприступная жена в постели!
Облегчение и радость Уитни были так велики, что она полностью простила недвусмысленное упоминание о постели.
— Господи Боже, но почему вы сразу не сказали?! В таком случае вам больше совершенно нет нужды вообще иметь со мной дело!
— Простите, не понял?
— Я хочу сказать, что стану вам самой холодной, Самой неприступной, самой сварливой женой, какую только можно себе представить! Темная бровь оценивающе приподнялась:
— Вы мне угрожаете?
Уитни, улыбаясь, поспешно покачала головой:
— Нет, конечно, нет! Просто пытаюсь объяснить, что мои чувства к вам никогда не изменятся. — Вы уверены? — Абсолютно, — весело объявила девушка.
— В таком случае нет смысла откладывать свадьбу, не так ли?
— Что? — охнула Уитни. — Но вы сказали, что не женитесь на мне, если я буду холодной и неприступной.
— Я сказал, что не хотел бы этого. Но ничего не поделаешь, придется смириться со столь неприятными качествами.
С этими словами Клейтон повернулся и направился к лошадям, не думая о том, последует ли за ним Уитни. Она стояла, окаменев, боясь, что он немедленно отправится к священнику и назначит дату венчания. У него, несомненно, есть специальное разрешение на брак!
Мысли девушки лихорадочно метались в поисках выхода. Как спастись от страшной участи, ожидающей ее? Если попытаться сбежать, он ее догонит, а .на угрозы Клейтон просто не обратит внимания. Отказаться? Но ее заставят идти к алтарю!
Осталось единственное, самое унизительное — умолять и льстить. Она догнала Клейтона и осторожно положила руку на его рукав:
— Я хочу просить вас об одном одолжении, ведь вы пообещали дать мне все, что в ваших силах, и…
— В моих силах, — холодно объявил Клейтон, — ив разумных пределах.
— Тогда, может, дадите мне немного времени? Мне необходимо смириться с ужасным сознанием того, что я стала беспомощной пешкой в шахматной партии между вами и отцом, и, кроме того, привыкнуть к мысли о неизбежности нашей свадьбы.
— Я дам вам время, — согласился он спокойно, — при условии, что вы благоразумно его используете.
— Обязательно, — заверила Уитни, солгав на этот раз куда более гладко. — Да, и вот еще что, не могли бы вы пока держать в тайне как помолвку, так и ваше настоящее имя?
— Зачем? — сквозь зубы осведомился Клейтон, «Потому что вы придете в бешенство, узнав на следующей неделе, что я сбежала с Полом. Но если я публично оскорблю вас перед всеми соседями, узнавшими к тому же о нашей помолвке и вашем истинном положении в обществе, одному Богу известно, как жестоко вы способны отомстить!»
— Потому что, — осторожно пробормотала она, — если все узнают о вас… нас… они целыми днями только и будут заниматься тем, что распускать всякие слухи и сплетни и гадать, когда мы поженимся, а мне от этого будет лишь тяжелее на душе.
— Хорошо, пока сохраним все в секрете, — согласился Клейтон и, проводив Уитни к тому месту, где стояли лошади, без малейшего усилия поднял ее в седло.
Уитни схватилась за поводья, торопясь поскорее уехать. Но оказалось, что Клейтон еще не договорил, и девушка невольно сжалась от явной угрозы, отчетливо угадывавшейся под вкрадчивой вежливостью.
— Я дал вам время, поскольку вы сказали, что хотите привыкнуть к мысли о нашей женитьбе. Но если у меня когда-нибудь появятся причины считать, что время понадобилось вам для каких-то иных целей, уверяю, последствия придутся вам не по душе.
— Вы закончили? — осведомилась Уитни, скрывая испуг под маской высокомерия.
— Пока да, — вздохнул он. — Мы еще поговорим завтра.
Остаток дня Уитни провела с родственниками. Сознавая, что все ее будущее висит на волоске, девушка прилагала сверхчеловеческие усилия, чтобы улыбаться и мило беседовать с этими доброжелательными веселыми людьми и игнорировать к тому же настороженные взгляды отца. Как только все встали из-за стола после ужина, Уитни извинилась и поднялась к себе, стремясь поскорее уединиться.
Энн пришла к ней перед сном. Уитни, весь день умиравшая от желания обо всем рассказать тетке, вскочила с дивана, в отчаянии ломая руки.
— Тетя Энн, этот бессердечный тиран действительно намеревается вынудить меня выйти за него! Он так и сказал сегодня утром!
Устроившись поудобнее, леди Энн заставила Уитни сесть рядом.
— Дорогая, он не может вынудить тебя стать его женой. Уверена, что в Англии существуют законы, не допускающие этого. Насколько я понимаю, проблема заключается скорее в том, что станет с твоим отцом, если ты откажешься.
— Но отец не посчитался с последствиями, когда соглашался на помолвку, и я со своей стороны не испытываю ни малейшего желания учитывать его положение. Он никогда не любил меня, и моя любовь к нему угасла.
— Понимаю, — кивнула Энн, пристально наблюдая за девушкой. — В таком случае, вероятно, даже лучше, что ты так думаешь.
— Почему же?
— Потому что Мартин уже успел потратить деньги, полученные от Клеймора. И если ты откажешься соблюдать условия брачного контракта, его светлость, естественно, потребует возвращения денег. Поскольку твой отец не сможет этого сделать, он скорее всего проведет остаток своих дней в кишащей крысами камере долговой тюрьмы. Если бы ты сохранила к нему какие-то чувства, вряд ли могла быть счастливой с Полом, зная, что стала причиной несчастий отца. Но пока ты твердо уверена, что не чувствуешь за собой вины, не стоит никоим образом за него волноваться, не так ли?
Она вышла, оставив Уитни на растерзание мучительным размышлениям. Перед глазами девушки то и дело всплывал ужасный образ отца, грязного и оборванного, гниющего заживо в сырой тесной камере.
Выплатить деньги Клейтону Уэстморленду не представлялось никакой возможности. Правда, если они с Полом будут жить очень скромно, вероятно, сумеют за несколько лет отдать долг. Или еще лучше того: каким-то образом перехитрить герцога и довести его до того, что он сам откажется от помолвки, и тогда не придется возвращать деньги. Или их все-таки нужно отдавать в любом случае? Интересно, как вообще составляются брачные контракты?
И тут Уитни осенила неожиданная мысль. — Дядя Эдвард! — выдохнула она. Дядя Эдвард никогда не станет равнодушно смотреть, как Уитни вынуждают пожертвовать жизнью ради долгов отца! Возможно, он сможет ссудить Мартину Стоуну достаточную сумму для возврата Клейтону — чисто деловое соглашение. Она сама проследит, чтобы в качестве залога отец отдал поместье.
Но хватит ли у дяди Эдварда капитала, чтобы возместить Уэстморленду расходы? Если бы Уитни знала, сколько всего получил отец! Должно быть, очень много, иначе не хватило бы на дорогой ремонт, обстановку, две дюжины новых лошадей, жалованье десятку слуг да еще на погашение долгов отца. Двадцать пять тысяч? Тридцать?
Сердце Уитни упало — дядя Эдвард вовсе не так богат.
Войдя на следующее утро в спальню хозяйки, Кларисса увидела ее сидящей за письменным столом и с задумчивым видом грызущую кончик пера.
После недолгих размышлений Уитни начала писать. Глаза девушки сверкали торжествующим удовлетворением, пока она вежливо объясняла Клейтону, что вывихнула колено и поэтому вынуждена оставаться в постели. Она закончила письмо слащавыми заверениями в своем нетерпении увидеться с ним завтра утром, если, конечно, боль уменьшится. Подписавшись лишь своим именем, она откинулась на спинку кресла, поздравляя себя с ловким ходом.
Сама идея притвориться больной, осенившая ее была плодом чистого вдохновения, поскольку подобные повреждения были не только болезненными, но и медленно заживали. Завтра она пошлет герцогу еще одну записку с извинениями и добавит несколько убедительных деталей о том, как случилось воображаемое несчастье. Если повезет, она сумеет избегать его до самого возвращения Пола!
— Что вы наденете к приезду герцога? — спросила Кларисса.
Лицо Уитни осветилось улыбкой.
— Я не смогу увидеться с ним сегодня, Кларисса. И завтра, и послезавтра тоже. Послушай-ка. — Она быстро прочитала записку горничной. — Ну, как по-твоему? Неплохо?
— Скорее всего он поймет, что вы задумали, — сдавленно пробормотала Кларисса, явно вне себя от тревоги. — И тогда разнесет весь дом. Не хотелось бы мне в этом участвовать. Вам следовало бы посоветоваться с леди Энн, прежде чем затеять такое…
— У меня нет времени ее дожидаться, и тебе придется принять участие во всем этом, — терпеливо объяснила Уитни, — поскольку именно ты отнесешь записку.
Кларисса побледнела:
— Я? Но почему именно я?
— Пойми, мне нужно точно знать, что он скажет и сделает, а больше не на кого положиться.
— Да у меня сердце в пятки уходит при одной мысли о том, что он не поверит, — пожаловалась Кларисса, однако все же взяла записку. — Что, если он начнет расспрашивать о подробностях?
— Придумай что-нибудь, — весело посоветовала Уитни. — Только не забудь, что именно ему скажешь, и не проговорись случайно.
После ухода Клариссы Уитни почувствовала себя так, словно с плеч свалилась свинцовая тяжесть. Весело напевая, она отправилась выбирать подходящее случаю платье.
Кларисса вернулась через двадцать минут, и Уитни поспешила выбежать из гардеробной.
Читать бесплатно другие книги:
