Основы русской филологии. Курс лекций Аннушкин Владимир
Человек помощию слова объясняет другим внутренние действия души своей: Ничто столько не отличает человека от прочих животных, как сила ума и дар слова [Кошанский: 300];
План первой лекции-"чтения": Необходимость дара слова для развития ума и его совершенствования. Врожденное стремление человека к раскрытию идеи изящного в слове… Слово составляет важнейшее орудие, посредством которого человек содействует счастию ближнего. Успехи мышления зависят от выражения и сообщения мысли в слове [Давыдов 1837–43: 344];
Дар слова, будучи выражением внутренних движений души и связию общежития, составляет почти единственное средство нравственного и умственного усовершенствования человечества, ибо посредством слова мудрец сообщает нам свои глубокие размышления; в слове доходят до нас действия и знания веков минувших, и слово сохранит нашу жизнь, усилия наших умов в памяти позднейшего потомства… Дар слова, разливая просвещение, умудряет человека и, облагораживая чувствования, образует его [Плаксин 1843: 358];
Название главы 3: Наука о слове, а с нею и риторика, в своих основаниях и общих отношениях к логике… [Зеленецкий: 375];
Число частей науки о слове определяется числом самостоятельных форм сего последнего… риторику будем мы рассматривать… как часть науки о слове… Необходимые формы слова суть: речение, предложение, период и речь… Из частей науки о слове лексикология объемлет собою значение, образование и свойства речений; грамматика – значение, состав и изменения предложений; синтаксис – периоды, в их значении, составе, разделении; наконец, риторика имеет предметом своим речь [Зеленецкий: 375]».
Как видим, подавляющее большинство авторов употребляют термин слово в значении «дар слова», наделяя рассуждение о нем высоким смыслом обладания инструментами, способствующими и «счастью ближнего», и благоустройству общества. Кульминацией этого периода стала теория К. П. Зеленецкого, высказавшего мысль о создании «Науки о Слове», которая включала бы весь состав филологических дисциплин.
Конечно, термин слово имел и наиболее популярное в сегодняшнем бытовом и научном употреблении значение минимальной единицы языка или отдельного понятия. Данное значение заменило прежний, устаревший термин речение, который был в употреблении у М. В. Ломоносова; впрочем, К. П. Зеленецкий, предложивший создание науки о слове, видимо, в целях избежания тавтологии употреблял также термин речение в значении отдельного понятия.
Как правило, данные контексты встречаются не в начале учебников, а в середине, когда авторы рассуждают о создании целой речи:
«Слова назначены для выговора. Первая красота состоит в том, чтоб они произносились легко и без всякого принуждения.
И для того легкие, плавные слова и речения эстетически совершеннее, нежели тяжелые» [Якоб: 263];
«Слова получают свою полную силу и значение от голоса» [Якоб: 267];
«Русские же слова превосходнее иностранных своим благородством и важностию (напр. полководец вм. генерал)» [Греч: 277];
«Грамматика занимается только словами; реторика преимущественно мыслями; поэзия преимущественно чувствованиями» [Кошанский: 301];
«Предметом сочинения называют одно понятие, идею, одно слово» [Кошанский: 303];
«Составные части всякой речи суть слова» [Галич: 323];
«…можно переводить слово в слово, хотя и переставлять слова в том порядке, который наиболее свойственен течению речи того языка, на который переводим» [Зеленецкий: 387].
У Я. В. Толмачева, И. И. Давыдова и В. Т. Плаксина термин в данном значении не встретился.
Термин слово встречается также в значении «жанр публичного слова, устный монолог», например, Л. Якоб при описании изустных речей называет такие жанры, как: «ученое слово, всенародное (простое) слово». В то же время в этом значении едва ли не чаще употребляется слово речь. Так, при описании ораторства как «искусства даром живого слова действовать на разум, страсти и волю других» Н. Ф. Кошанский приводит классификацию «ораторской речи» [Кошанский: 316].
Термин речь имеет следующие определения в трудах ученых-словесников первой половины XIX в.:
«Речь есть собеседование одного лица с другим о чем-либо третьем. …Речь можно назвать выражением внутренних совершенств говорящего или пишущего, отголоском его ума и сердца» [Толмачев: 293];
«Риторика должна научить, каким образом можем мы сообщать речам нашим возможную красоту… Речь подразделяется на прозу и стихи. Последние суть слова, правильно расположенные по стопосложению; проза есть речь без стихов… Прозаические речи имеют целию…» [Якоб: 268].
Данные определения говорят о речи как общей способности говорить и писать, а также представляют речь как распространение текста. Речь здесь – инструмент общения людей друг с другом.
Следующее значение термина речь – публичное, ораторское выступление как один из жанров словесности:
«Содержание ораторства – ораторская речь, в которой предлагаются похвалы… или обвинения и оправдания» [Кошанский: 316];
«Древние подразделяли речи на три рода: на повествовательный, совещательный и судебный» [Давыдов: 349].
Термин язык безусловно присутствует в трудах по словесности и риторике, хотя он более характерен для трудов по зарождающейся теории языковедения или языкознания. Так, выдающийся ученый-филолог А. Х. Востоков написал «Рассуждение о славянском языке», в котором приготовлял читателей к «грамматике сего языка». Ученый писал о «славянском и в особенности церковном языке», утверждая, что «язык, на который были преложены священные книги, не мог быть коренным или первобытным языком всего народа славянского…» [Востоков 1856:48]. В данном случае, язык изучался уже как совокупность средств выражения, которыми пользуется какой-либо народ.
В исследуемых учебниках словесности и риторики термин язык встречается в выражениях, где он синонимичен термину слово, обозначая «дар, способность говорить и писать, полученную от Бога»:
«Язык, или дар слова, есть дар свыше, которым Творец отличил любимое создание свое от всех бессловесных…
Язык, сей чудесный дар Неба, соединяясь… с божественным даром разума, созвал людей в общества, основал грады, составил науки и служит орудием чистейших… наслаждений ума и сердца» [Кошанский: 316].
Впрочем, у термина язык в пушкинское время имеется собственное, оригинальное значение, еще не отошедшее от первоначального смысла отношения к устной речи, которая создается языком как органом артикуляции. Так, в учебнике Н. Ф. Кошанского термины язык и литература разделены не на современных основаниях (первый относится к науке о системе языка, второй – к художественной литературе), а на основании отнесения к разным формам речи (устная / письменная) и родам речи (словесности). Н. Ф. Кошанский пишет:
«В наше время язык и литература заключают два разные понятия. Язык – значит ныне изустное употребление дара слова или хотя и письменное, но писанное для удовлетворения первой нужды человека сообщать мысли и чувствования другому.
Область языка ограничивают ныне знанием грамоты и, может быть, грамматики и употреблением безыскуственной прозы – первым, необходимым образованием человека.
Литература – значит ныне произведения языка, утвержденные письменами и, может быть печатанием, как для современников, так и для потомства; и притом произведения, удовлетворяющие второй потребности человека – просвещению ума, наслаждению вкуса.
Литература обнимает все словесные науки с их произведением и писателей с отличительными их достоинствами» [Кошанский: 307–308].
Итак, язык – первичный дар свыше, который должен развиться в литературу. С помощью языка создается первичный вид словесности – устная речь («изустное употребление дара слова»), а литература начинается там, где вступает в дело письменная речь – литеры, или письмена, но самое главное: литература имеет отношение к культуре, потому что она включает только те произведения письменной и более печатной речи, которые обладают «достоинствами». Обратим внимание на то, что литературой охватываются все словесные науки, а значит, в нее входят и догматика, и наука, и документальная проза, и ораторская проза, а не только художественная литература.
Отголоском такого понимания термина язык представляется его употребление и у другого учителя А. С. Пушкина – Александра Ивановича Галича, который писал об «ораторском языке». Глава так и названа: «Об ораторском языке или выражении» [Аннушкин 2002: 92]. Из нее следует, что и «общие свойства ораторского языка» возможны только вследствие того, что оратор пользуется «изустной речью», которая создается с помощью орудия устной речи – «языка».
Выражения «литературный язык» не существует в данный период истории русской филологии. Поэтому, когда тот же А. И. Галич писал о литературе, он употреблял только словосочетание «литературное произведение», либо же писал о слоге и стиле, поскольку письменное произведение создается с помощью «литер».
Закончим данный анализ рассуждением о термине речь, который приобрел в трудах К. П. Зеленецкого новый, необычный, смысл, и если бы эти новые значения утвердились, то, видимо, русская филология пошла бы по иному пути. В 1848 году К. П. Зеленецкий предлагал в «Общей риторике» построить новую науку о Слове, которая включала бы не только разбор построения речи на логосической основе при отказе от погрешностей критикуемой в его время риторики, но и новую систему наук как систему филологического знания.
Вот последовательность его рассуждений:
«Предмет риторики составляет вообще речь. Речь есть полное, устное или письменное, прозаическое или стихотворное, выражение наших мыслей» [Зеленецкий 1849: 1]. В составе каждой речи К. П. Зеленецкий находит три стороны:
«Первую, внутреннюю сторону речи составляют законы мышления, которые утверждают логическую основу каждой речи. Они будут изложены нами в первом отделении общей риторики, в учении о логических основаниях мышления. Здесь рассмотрим мы главнейшие законы, формы и действия мысли нашей и укажем на формы ее словесного выражения. Заметим, что полное учение о законах, формах и действиях мышления излагается в науке, называемой логикой». Как видим, связь мысли и ее словесного выражения как раз и составляет сущность Логоса, так что К. П. Зеленецкий творит вполне в соответствии с традицией. Характерно, что он исключает из риторики учение об изобретении мыслей как способах создания содержания речи. Однако им сохранен «логосический» принцип рождения речи-слова.
Вторую, «внешнюю сторону каждой речи» – ее «состав и построение», предполагалось изложить «в учении о реторическом образовании речи. Здесь покажем мы, во-первых, условия, по которым речь строится и которые прямо зависят от законов мышления, рассматриваемых в первой части, а во-вторых, различный состав речи» [Там же: 23]. Как видно из содержания учебника, здесь имеется в виду разносторонний анализ способов построения всех возможных видов и жанров словесности того времени.
Наконец, третья сторона речи обращает нас к термину язык: «В каждой речи находим мы условия языка, на котором она излагается. Условия эти могут быть названы лингвистическими и предполагают ближайшее ознакомление со словарем языка и духом его грамматики. Мы изложим их в приложении к языку русскому. Потому третье отделение нашей Общей Риторики составят лингвистические условия речи в приложении к языку русскому. Здесь сперва будем мы говорить об отношении языка русского к церковнославянскому, затем рассмотрим лексическую сторону языка нашего и его главнейшие особенности и, наконец, в главе о грамматической его чистоте покажем погрешности, которые от небрежности или незнания вкрадываются в него и вредят этой чистоте» (цит. по [Аннушкин 2002: 378–379]). Как видим, условия языка касаются прежде всего, употребляя современную терминологию, национально-стилистической или культурно-речевой стороны речи: ее чистоты, погрешностей и небрежностей. Не сталкиваемся ли мы здесь вновь с «прикладной», заниженной функцией или толкованием языка, который в отличие от «искусственной» речи и литературы (уж они-то имеют отношение и к искусству и к сохраняемой культуре!) еще не возвысился до того, чтобы иметь культурное значение?
Наиболее интересна система наук, которую выстроил К. П. Зеленецкий в соответствии со своей концепцией «новой» Науки о Слове. Она отличается от «словесных наук» переходным характером к новому языкознанию второй половины XIX в.
Риторика – часть общей науки о Слове. «Реторика всегда предметом своим имела расположение и выражение мыслей, именно с целию их письменного изложения. Следовательно, речь, как полное выражение мысли со всех ее сторон, составляла постоянный, исконный предмет нашей науки».
«Сколько же форм представляет нам собою слово человеческое? …Необходимые формы слова суть: речение, предложение, период и речь, сия последняя – в смысле полного, устного или письменного изложения. Само собою разумеется, что сии формы находятся в органической зависимости между собою и составляют одно здание науки о слове. Таким образом, из частей сей последней лексикология объемлет собою значение, образование и свойства речений; грамматика – значение, состав и изменения предложений; синтаксис – периоды, в их значении, составе, разделении и проч.; наконец, реторика имеет предметом своим речь в ее грамматическом построении предложений, в логическом расположении ее частей, словом в ее образовании и составе и, наконец, в ее особых чисто-реторических условиях и свойствах» [Там же: 375–376].
Для современного филологического сознания очевидна алогичность или «бессмысленность» приведенных определений: «речь», согласно К. П. Зеленецкому, является «формой слова» и такими же «формами» являются и период, и предложение, и «речение» как отдельное понятие.
Схематически данное построение записывается следующим образом:
Как видим, построения К. П. Зеленецкого сделаны вполне в русле логосической философии, которой придерживался всякий традиционно мысливший ученый того времени. К середине XIX столетия эти представления уже брались под сомнение не только новой либерально-демократической критикой, но и новым надвигавшимся учением о языке – языковедением, содержание которого обращалось к живым языкам, в сопоставлении с филологией, занимавшейся (это видно даже по цитированному определению В. И. Даля) языками мертвыми.
Эти построения необычны для современного языковеда, но в них видны многие корни современных теорий языка и речи. Особенно ценным в этих текстах представляется благоговейное отношение к языку – речи – слову, осознание роли «отечественного слова для благосостояния государства».
Подведем итоги:
1. М. В. Ломоносов намечает существование некоей философии слова, основные правила которой изложены в грамматике. Грамматика является основой для последующих употреблений языка в «слове» и «речи», при этом слово может пониматься и в широком смысле – как «обширное поле» словесной деятельности человека.
2. Термин слово у М. В. Ломоносова имеет следующие значения: это и словесный дар, свойственный человеку, и речь, и вся совокупность словесных произведений, и сама творческая способность человека мыслить и выражать мысль в речи. «Неразделимая часть слова», т. е. речи, – это звук и ее начертание – буква, «склад» – это современный слог, «речение» – это современное слово как отдельное понятие, минимальная единица языка. Современные части речи названы у М. В. Ломоносова «знаменательными частями слова».
3. В Словаре Академии Российской 1789–1793 гг. термин язык получает описание как «наречие» какого-либо народа, однако здесь отсутствует даже намек на понимание термина язык в значении системы или структуры. Употребление «слов и образа речи» говорит о понимании языка как средства общения, коммуникации.
4. Синонимика терминов речь и слово, присутствующая в современном языке, отмечена уже в Словаре Академии Российской. «Речь» определяется в 1-м значении как «слово». Авторам трудно выйти за пределы синонимики этих терминов: речь – «собрание многих слов, выражающих какий-либо смысл», а слово – «собрание речений, заключающих какий-либо смысл». Термины речь и слово описаны синонимично и в значении жанра публичного монолога: слово – «речь, проповедь, беседа, изустно предлагаемая», а речь – «рассуждение изустно пред кем предлагаемое или сочиненное».
5. В Словаре В. И. Даля изучаемые термины получили разнообразное развитие, опирающееся на предыдущий культурный опыт. Здесь язык определяется и как «словесная речь», и как «совокупность всех слов народа и верное их сочетанье для передачи мыслей», и как «способность говорить», и как «связь слов, образ, способ выраженья», и как «строй, слог и самый выбор слов».
6. В Словаре В. И. Даля обнаруживается много схожих значений данных терминов, приведенных в разных статьях. Так, термины язык и слово имеют такие общие определения: «словесная речь», «способность» (говорить или выражать мысли и чувства); общее у терминов язык и речь: «способ выраженья»; а у терминов слово и речь: «разговор, беседа», «проповедь», т. е. жанр устной монологической речи (слово или речь о чем-либо).
7. Анализ употребления терминов язык—речь—слово с конца XVIII по середину XIX в., проведенный посредством их сопоставительного описания в трудах ученых-филологов, а затем рассмотрения каждого термина в отдельности, показывает, что в грамматиках и трудах нарождающегося языкознания, конечно, первичным был термин язык, но в основных филологических работах, описывавших словесные науки и «словесные произведения», основным оставался термин слово.
8. Термин слово – наиболее частотен (он учтен в 84 употреблениях). Три основные значения данного термина: 1) дар слова, способность говорить и писать, полученная от Бога (обычно описывается в начале каждого учебника); 2) отдельное понятие, минимальная единица языка; 3) публичная речь. Вторым по частотности явился термин речь (48 употреблений) в двух значениях: 1) реализация языка, распространенный текст; 2) публичная речь, монолог. Наименее употребителен термин язык (28 употреблений), который использовался в двух значениях: 1) дар речи, слова, способность говорить и писать; 2) наречие какого-либо народа.
9. Термин речь понимается как собеседование одного лица с другим, способ выражения «ума и сердца». Речь подразделяется на прозу и стихи. Данные определения говорят о речи как общей способности говорить и писать, а также представляют речь как распространение текста. Речь здесь – инструмент общения людей друг с другом. Речь – также публичное, ораторское выступление.
10. Хотя язык и встречается в значении «дар, способность говорить и писать, полученная от Бога», тем не менее язык понимается лишь как изустное употребление дара слова, который дальше должен развиться в литературу. Выражение «литературный язык» невозможно в данный период русской филологии.
Вопросы для обсуждения
1. Какие значения имеет термин слово в концепции М. В. Ломоносова?
2. Каковы расхождения в словесно-грамматической терминологии ломоносовской эпохи и нашего времени?
3. Как определяются значения терминов язык—речь—слово в Словаре Академии Российской? В чем они совпадают и в чем расходятся?
4. Как проявляется синонимика терминов слово и речение? Как вы думаете, когда произошла окончательная «победа» слова над речением, т. е. термин речение стал рассматриваться как устаревший?
5. Как объяснены термины язык—речь—слово у В. И. Даля? В каком случае он стоит на позициях старинных «словесных наук», а где становится сторонником нарождающегося «языковеденья»?
6. Какое развитие получили термины язык—речь—слово в первой половине XIX в. и как эта эволюция соотносится с творческими новациями русских ученых-словесников в развитии «словесных наук» и «науки о слове»?
7. Какова классификация предложенных К. П. Зеленецким «наук о слове»?
Лекция 4
Словесность и история словесных наук в России
§ 1. Словесность как дар, наука и искусство
Термин словесность имеет четыре значения:
1. Совокупность словесных произведений (текстов) русской речевой культуры.
2. Дар слова, способность человека выражать свои мысли и чувства в слове.
3. Искусство слова, словесное творчество.
4. Наука о Слове, или совокупность «словесных наук», аналог филологии.
Впервые термин словесность обнаруживается в Словаре Академии Российской 1789–1794 гг., где он означает «знание, касающееся до словесных наук» и «способность говорить, выражать» [Словарь Академии Российской 2004: V, 536]. Любопытно, что здесь это еще не наука, однако именно определения Словаря свидетельствуют о возникновении предпосылок для рождения и утверждения словесности как одного из ведущих терминов русской филологической науки. В дальнейшем авторы первой половины XIX в. осмысляют словесность не только как «способность выражать мысли словами» (А. С. Никольский), но прежде всего как совокупность наук. А. С. Никольский в «Основаниях словесности» (1807) пишет, что словесность образует две науки: грамматику, научающую «правильному употреблению слов», и риторику, показывающую «способ, как располагать и изъяснять мысли». Л. К. Якоб называет словесностью «умозрение словесных наук» (учебники словесности цитируем по [Аннушкин 2002: 233, 263]).
Научное формирование предмета словесности связано с реорганизацией филологического образования в России начала XIX столетия, когда русская словесность приобрела черты стройной последовательной теории в учебниках Я. В. Толмачева, А. Ф. Мерзлякова, Н. И. Греча, Н. Ф. Кошанского, И. И. Давыдова, В. В. Плаксина, К. П. Зеленецкого и некоторых других. В начале этого периода словесность понимается только как «природная способность человека изъяснять мысли и чувствования голосом» [Толмачев 1825: 3] или как «дар слова, которым Творец наградил свое любимое создание – человека» [Кошанский 1829: 1]. Затем понимание словесности расширяется до совокупности всех текстов речевой культуры, поэтому в русских частных риториках существует тенденция к описанию и классификации всех существующих родов, видов и жанров словесности.
В сочинениях Н. Ф. Кошанского еще сохраняется термин «словесные науки», куда входят грамматика, риторика и поэтика, но уже Н. И. Давыдов в «Чтениях о словесности» (1837–1843) выстраивает достаточно сложную классификацию, выделив три группы понятий:
I. Словесность как наука («постижение законов изящного в слове») и как искусство («творчество, или произведение творчества, выражающее идею изящного»).
II. Словесность как наука имеет свою философию («творящий дух в его производимости»), историю («явления изящного в творческих созданиях словесных»), критику («способность наблюдать степень приближения образцовых словесных творений к своим идеалам, развитие и облагородствование чувства изящного»).
III. К науке относится объективная словесность, которая включает 3 больших раздела: 1) теория языка: 2) теория изящной речи: 3) теория слога (цит. по [Аннушкин 2002: 338–347]).
В современной филологической литературе термин словесность восстановлен, но содержание его размыто, он употребляется и исследуется довольно редко. Наиболее обстоятельно и обоснованно использует его Ю. В. Рождественский, не только возрождая его из исторического небытия, но и придавая ему конкретный научно-терминологический смысл. В соответствии с русской филологической традицией Ю. В. Рождественский пытается выстроить наиболее полную классификацию родов и видов словесности, приспосабливая ее к современному информационному обществу: 1) устная словесность: а) дописьменная (диалог, молва, фольклор); б) литературная (ораторика, гомилетика, сценическая речь); 2) письменная словесность (сфрагистика, эпиграфика, нумизматика, палеография, включающая: письма, документы, сочинения); 3) печатная словесность, или литература (научная, художественная, журнальная); 4) массовая коммуникация (массовая информация в виде радио, телевидения, прессы, кино; реклама и информатика) [Рождественский 1996: 23].
Содержание современного термина словесность и перспективы словесности как научной и педагогической дисциплины суммируются следующими положениями:
1. Словесность этимологически определяется как способность человека выражать свои мысли и чувства в слове. Поэтому в классических русских учебниках словесность объяснялась как природный дар, которым человек отличен от других одушевленных созданий. Владение словом показывает в человеке божественное начало, отражая в нем образ Божий.
2. Словесность – это совокупность словесных произведений. Можно говорить о словесности какого-либо народа, например, русской словесности. Рассмотрение всей совокупности произведений словесности невозможно, поэтому филологи ставят вопросы о классификации и отборе наиболее ценных и культурно значимых текстов.
3. Словесность изучается и осмысляется как искусство создания словесных произведений. Словесность как искусство речи предполагает постижение законов словесного творчества и обучение правилам, приемам создания словесных произведений.
4. Классический термин словесность для русских ученых первой половины XIX века был аналогом термина филология, поскольку само слово имело логосическую, мироустраивающую функцию. Поэтому словесность и определялась либо как совокупность «словесных наук», либо как «наука о Слове».
5. Современная словесность как наука занимается прежде всего изучением существующих словесных произведений. Задача современной теории словесности – классификация и изучение специфики родов, видов и жанров словесности, отбор и изучение образцов словесного творчества. Теория словесности должна восстановить в правах такие незаслуженно забытые для изучения и обучения виды словесности, как ораторика (публичная речь), деловая проза, письма, показать современному учащемуся разницу между художественной и научной литературой, выяснить специфику и роль средств массовой информации, наконец, оптимально представить современную разговорно-бытовую речь и правила этикета.
6. Подлежат изучению разные роды и виды словесности: 1) художественная, изящная словесность, приравненная ныне к литературе (хотя ни словесность, ни литература не ограничиваются художественными текстами); 2) устная словесность, включающая не только фольклорные произведения, но и бытовые и ораторские формы речи; 3) научная словесность, объемлющая произведения научной речи (кстати, почти нетронутая проблема – существование устной научной словесности в научных диалогах, построении научных докладов, конференций и т. д.); 4) деловая словесность, словесность средств массовой информации и т. д. – по родам и видам словесности (сколь бы необычно это ни звучало для современного пользователя); 5) возможно говорить и о многочисленных видах профессиональной словесности (так, мы говорим о церковной словесности, политической, юридической, дипломатической словесности и т. д. – каждый из этих «профессиональных» видов речи заслуживает изучения на стыке филологии и соответствующей науки).
7. Предмет «словесность», в сущности, имеет большее право, чем «литература», на то, чтобы быть изучаемым в вузе и школе. Тенденция к этому ясно обнаруживается во введении в учебный процесс различных курсов информатики, связей с общественностью, теории и практики коммуникации, которые отражают усложнившуюся структуру общества массовой коммуникации. Не отрицая значения художественной словесности, необходимо обратить учащихся ко всему богатству речевой действительности (ср. требование Ю. В. Рождественского к современному ритору «владеть всеми видами слова» [Рождественский 2004: 3]). Построение основ современной школьной теории словесности – задача искусного методиста и авторов будущих учебников теории словесности. При этом создатели профессиональных учебников словесности естественно должны давать вначале общие основы и правила словесности, а затем переходить к частным правилам и особенностям создания того вида профессиональной словесности, к которой имеют отношение данные учащиеся (политологи, предприниматели, юристы, педагоги, военные и т. д.).
8. Должен быть кардинально пересмотрен курс истории русской словесности, который необходимо восстанавливать и расширять, предусматривая изучение не только «понятной и занимательной» беллетристики, но и Священного Писания как главного культурообразующего текста, жанров письменности, в том числе деловой, учебной и научной литературы, ораторской прозы и т. д. Здесь встанут две проблемы: 1) корректность отбора культурно значимых текстов и 2) подготовка преподавателя-словесника (особенно школьного), знающего и способного комментировать этот состав текстов.
9. В настоящее время в вузах и школах изучается курс истории русской литературы, но, строго говоря, необходимо было бы изучать историю русской словесности, понимая под ней не только художественную литературу (облегченную для понимания «беллетристику»), но все богатство словесной действительности того или иного исторического времени. Пока эта действительность предстает в эстетической или художественной упаковке, а необходимо представить ее во всем разнообразии форм и жанров речи. Такова, на наш взгляд, должна быть реформа в отборе материала для преподавания словесности XVII–XVIII вв., где сохранился состав авторов, изучавшихся в дореволюционной гимназии, но отсутствуют некоторые важные культурообразующие тексты, значительно более понятные и выразительные для восприятия учащихся.
Восстанавливаемый термин словесность не вступает в противоречие с традиционной филологической терминологией. В начале XIX в. было принято говорить о «словесных науках» и «филологии» как синонимах, в настоящее время «словесность» продолжает оставаться одним из основных понятий филологии. При всей близости словесности к таким наукам о речи, как риторика и стилистика, словесность более относится к изучению текстов словесных произведений, их классификации и отбору, а риторика – к построению оптимальной, эффективной речи.
§ 2. К истории словесных наук в России
Развитие словесных наук в России представим фрагментарно, сделав упор на Словаре Академии Российской, ибо именно в нем, по нашим наблюдениям, впервые употреблено и дано научное основание термину словесность, а также систематизированы знания по словесным наукам. Данный фрагмент представляется чрезвычайно важным, поскольку показывает часть возможного курса истории русской филологии как научной дисциплины и учебного предмета.
Создание Словаря Академии Российской отмечено замечательным пониманием роли и значения языка для народной жизни. Оценивая действия императрицы Екатерины Великой при организации Академии Российской, А. Красовский пишет о том, что «славная своим царствованием самодержица… признавала отечественное слово его (народа. – В. А.) необходимым условием, ближайшим и вернейшим орудием распространения нужных и благодетельных для россиян познаний» [Красовский 1848: 14]. Язык рассматривается как условие существования народа, будучи поставлен в центр внимания общества и ученого сословия. Отечественное слово становится инструментом познания и источником общественного благоденствия.
Понимание словесных наук и их состава значительно отличается от современных толкований и кроме того имеет ярко выраженный национальный характер. В «Записке» Е. Р. Дашковой относительно плана деятельности Российской Академии намечены «сочинение Грамматики, Российского Словаря, Риторики и правил Стихотворения». Если «главнейший долг», как сказано в Предисловии, – «сочинение словаря», то три другие цели как раз и составляют «словесные науки»: грамматику, риторику и стихотворение (последнее слово надо прочитывать этимологически, т. е. «стихотворение» – наука о творении или правилах сочинения стихов). Словарь, конечно, не входил в словесные науки, но являлся основой для описания языка и выявления его качеств, которые будут неоднократно проговорены в различных контекстах: «обилия, красоты, важности и силы» [Словарь Академии Российской 2004: V].
Понятие «словесные науки» первым ввел М. В. Ломоносов в названии к «Краткому руководству к красноречию» (1747), где сказано о сочинении «в пользу любящих словесные науки» [Ломоносов 1952: 89]. До М. В. Ломоносова терминологическое сочетание «словесные науки» не встречается.
Небезынтересен не только состав «наук», но и история слова «наука». Первое русское сочинение, обобщающее состав наук вообще и филологических в частности – «Сказание о седми свободных мудростех» – написано в период после Смутного времени до 1620 г. и включает тривиум филологических «мудростей»: грамматику, диалектику и риторику. Основным именованием науки здесь служит слово «мудрость», но уже «первая мудрость Грамматика» называет себя в самопредставлении (по образцу представления Мудрости из Притчей Соломоновых) «честной наукой» [Спафарий 1978: 141]. В расширенной переделке «Сказания» Николаем Спафарием основное слово для обозначения науки уже другое – «художество», и само сочинение называется «Сказание о девяти мусах и о седми свободных художествах» (1672). О риторике же сказано: «Риторика есть художество, яже учит слово украшати и увещевати» [Там же: 31].
Очевидно, что речь идет о «свободных науках» (ars liberalis), но нигде эти науки не называются «словесными». В обозначении самого понятия наука конкурируют слова мудрость, художество, учение, наука. Ср. у Мелетия Смотрицкого: «Что есть грамматика? Есть известное художество благоглаголати и писати учащее» [Смотрицкий 1979: 4].
В первой русской «Риторике» 1620 г. отсутствуют два первых слова – мудрость и художество, но неизвестный автор-переводчик постоянно пользуется и в переводе и в собственных добавлениях словом «наука»: «…сию же науку сладкогласием или краснословием нарицает, понеже красовито и удобно глаголати и писати научает… паки же латинстии мудрецы риторику сию науку нарекли… Та же наука от Димоньтена, сииречь хитроречиваго, и от Маркуса Талиуша Кикерона… И того ради сию науку никто от философ не преминовал…» [Аннушкин 1999:21].
Как показали исследования риторических источников творчества М. В. Ломоносова, основатель русской науки знал именно первую «Риторику» 1620 г., а из риторик петровского времени – прежде всего «Риторику» Михаила Усачева (1699), к тексту которой восходят основные определения риторики и способов приобретения красноречия, предложенные великим ученым [Аннушкин 1999: 32–44]. Именно у Усачева «риторика есть наука добре, красно и о всяких вещех прилично глаголати». Ср. у других авторов: «…риторика есть художество добре глаголати» (Стефан Яворский); «…хитростъ добре глаголати» (старообрядческая «Риторика в 5 беседах») [Аннушкин 1999: 74, 95, 119].
Состав словесных наук до М. В. Ломоносова в сущности не определен – в него могут входить и грамматика, и риторика, и логика, и пиитика (стихотворство). Кроме того, существует богатая синонимика в назывании этих наук, свидетельствующая о борьбе за утверждение своего смысла, ср. многочисленные синонимы термина риторика: ветийство (через «ять»), элоквенция, красноречие, доброречие, благоглаголание и мн. др.
Словесные науки в Академии Российской отражены как в самом Словаре, так и названы в ряде сопутствующих текстов. В Словаре они определены как «науки, касающиеся до свойства и чистоты языка какого, в коих заключаются грамматика, ветийство и стихотворство» (V, 536). Те же науки изображены и описаны на серебряном жетоне-«дарике», который раздавался каждому члену Академии по окончании еженедельного заседания: «На обороте жетона изображен также в круге земной шар; на нем представлены: Неусыпность в трудах и бдящая под оными мудрость Афины греков, или Минервы в виде ночной птицы; в середине шара – Грамматика, открывающая разумение языка и общих познаний, под видом ключа; с одной стороны шара – Витийство под знаком Меркуриева жезла, с другой – Стихотворство в изображении Аполлоновой лиры. Сии три Словесные Науки, составляющие главные предметы занятий Академии, имеют целью и основанием своим просвещение ума, изображенное книгою, положенною под шаром на заветном четырехугольном ковчеге, с начертанием дня основания Академии: Октября 21, 1783 г.» [Красовский 1848: 23–24].
Каждое из обсуждаемых понятий заслуживает внимательного рассмотрения в контекстах наиболее авторитетных суждений, высказанных как виднейшими филологами-словесниками XVIII в., так и зафиксированными в Словаре Академии Российской. Очевидно, что словесные науки – это науки, которые позднее назовут филологическими, однако следует отметить, что слово филология вообще не встречается у М. В. Ломоносова, но оригинально обсуждается у В. К. Тредиаковского. После того как академик Миллер подверг критике рукопись «Краткого руководства к риторике» М. В. Ломоносова (1744) с рекомендацией написать такое же руководство по-латыни, 12 августа 1745 г. в Петербургской академии наук В. К. Тредиаковским было произнесено «Слово о витийстве». Он не только выполнил рекомендацию Миллера о толковании риторики как на латинском, так и на российском языке, но и дал истолкование филологии: «…полуденного солнца яснее, что вся вообще филология… самою вещию есть токмо что элоквенция» (цит. по [Аннушкин 2002:171]).
У В. К. Тредиаковского, создающего свое «Слово о витийстве» в параллельном переводе, основное слово – элоквенция: «Элоквенция общества управляет, умножает, утверждает». «Царица Элоквенция» повсюду сияет и объединяет все науки и знания, ибо все они «токмо чрез элоквенцию говорят». Слово «витийство» встречается у В. К. Тредиаковского, скорее, лишь как синоним слову элоквенция, служа средством синонимически разнообразить текст: «Толь изобильно вещами, или, лучше, неистощаемо есть витийство, что куда зрение мое ни обращу, везде оное токмо царствующее вижу. Да представятся в мысль самые человеческие общества, которых человеческому роду нет ничего полезнее, какой крепче другой союз найдется обществ, кроме той же самой элоквенции?»
Именно к этому времени относится утверждение в русской науке и литературном языке слова красноречие. До В. К. Тредиаковского и М. В. Ломоносова оно употребляется достаточно редко – гораздо чаще встречаются краснословие и красноглаголание (по нашим данным, впервые критически осмысленное красноречие встречается у протопопа Аввакума в начале «Жития»: «…не обык речь красити, понеже не словес красных Бог слушает… того ради и я не брегу о красноречии»). Если у В. К. Тредиаковского может встретиться лишь «премудрость красноречия», то именно М. В. Ломоносов дает этому слову ясное терминологическое значение.
Настойчивое размышление М. В. Ломоносова над сущностью новой терминологии словесных наук проявилось уже в названиях курсов: 1744 г. – «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» (выделено нами. – В. А.): 1747 г. – «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки» [Ломоносов 1952:19, 89].
Выбор подходящего слова из бесконечного ряда существовавших синонимов – «благоречие», «добрословие», «хитроязычие», «сладкоречие» и т. д. (их насчитывается не менее двадцати) – происходит именно здесь. Ломоносов останавливается на слове «красноречие» и, несомненно, сознательно редактирует во 2-м варианте определения § 1 – ср.: 1744 г. – «Риторика есть наука о всякой предложенной материи красно говорить и писать…»; 1747 г. – «Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем других преклонять к своему об оной мнению» [Ломоносов 1952: 23, 91].
Факт ясного отделения риторики от красноречия доказывается в повторном именовании 1-й книги: «Краткого руководства к красноречию книга 1, содержащая риторику. § 1. Имя сея науки происходит…». Таким образом, риторика – это «наука», «учение», «правила», красноречие – «искусство», способность, умение «говорить и писать», но также и состав текстов словесности, если употребить взятый впоследствии термин. Говоря о «правилах обоего красноречия: оратории и поэзии», Ломоносов понимает под красноречием также совокупность текстов или словесных произведений – аналог будущей словесности. Это значение термина «красноречие» сохраняется и поныне, когда говорят о разных видах красноречия: судебном, политическом, духовном, академическом и т. д.
Какие же науки входили у М. В. Ломоносова в «словесные»? Им, как известно, описаны две «науки»: «Российская грамматика» и риторика в «Кратком руководстве к красноречию». Входила ли логика по мысли М. В. Ломоносова в словесные науки – вопрос спорный. Терминология логики частично входит в риторику, например, приступая к «правилам о изобретении доводов», он считает должным «истолковать части и сложение оных из логики» [Там же: 154]. Отсутствие в наследии Ломоносова логики (при частом обращении к ней в риторике) не позволяет сомневаться относительно вхождения логики в словесные науки. На протяжении последующей истории риторики весь вопрос будет в том, в каких частях и размерах «логические основания мышления и речи» проникают в риторику.
Более точного выяснения требует вопрос о месте «поэзии» (еще не поэтики!) или «стихотворства» в ломоносовской классификации. Предлагая проект Московского университета, М. В. Ломоносов записывает должности двух профессоров: оратории и поэзии. Граф И. И. Шувалов оставляет должность одного – профессора красноречия (элоквенции). Именно эту должность и будут отправлять в дальнейшем И. И. Поповский и А. А. Барсов, а сама кафедра будет называться кафедрой красноречия.
Уточним терминологию ломоносовских «словесных наук». Термин «красноречие» имел отношение к 3 запланированным книгам и соответственно «наукам»: Риторике («учению о красноречии вообще»), Оратории (учению о прозе) и Поэзии (учению о стихотворстве). Красноречие в самом общем смысле, если такое сопоставление корректно, составит в будущем науку и искусство словесности (и вот почему «труды в словесных науках», как верно замечено в Приложении к тому VII полного собрания сочинений, включают также литературную практику [Ломоносов 1952: 890]; Риторика – «учение о красноречии вообще» – будет соответствовать общей риторике (которая рассматривает «правила» и для прозы, и для поэзии, ср. ломоносовские стихотворные примеры в руководстве); Оратория составит в будущем раздел частной риторики как учения о разных видах прозы; Поэзия будет соответствовать поэтике.
М. В. Ломоносов осуществил лишь первую часть своего замысла – он создал Риторику, но Оратория и Поэзия остались ненаписанными. Очевидно, что замысел написать Ораторию как учение о прозе осуществил Амвросий Серебренников, член Российской Академии, который опубликовал «Краткое руководство к Оратории Российской» в 1778 г. В нем автор прямо ссылается на Ломоносова как на своего предшественника, и это, кстати, был первый учебник на русском языке, написанный после М. В. Ломоносова.
М. В. Ломоносов называет и виды словесности, которые в обогащенном составе войдут в частные риторики и поэтики XIX в.: «…первым образом (т. е. «прозою». – В. А.) сочиняются проповеди, истории, учебные книги, другим (т. е. «поэмою». – В. А.) составляются гимны, оды, комедии, сатиры и других родов стихи» [Ломоносов 1952: 96–97].
Рассмотрим последовательно словесные науки, о которых говорится в Словаре Академии Российской. При этом будем иметь в виду, что каждая эпоха создает свой состав смыслов. Так, положительные оценки А. Красовского, адресуемые просветительской деятельности императрицы Екатерины, создаются в филологической терминологии первой половины XIX в., но никак не ломоносовско-екатерининского времени. Например, он пишет о «ее любви к нашей Словесности», о том, что «ее пример одушевлял к трудам любителей Отечественного слова», что «к пользе Отечественной словесности… возвышено Церковное красноречие языком Платона, Леванды, Георгия (Кониского), Анастасия (Братановского) и других витий» [Красовский 1848: 16]. Далее А. Красовский перечисляет виды отечественного слова, заканчивая «изящной словесностью» [Там же: 17]. Термин «словесность» является основным в филологической науке 40-х годов XIX в., однако он полностью отсутствует в текстах, которые создают и Е. Р. Дашкова и ее коллеги, приступая к написанию Словаря Академии Российской. Иначе говоря, как раз слова словесность ни Екатерина Великая, ни княгиня Е. Р. Дашкова не употребляли.
Впрочем, само слово «словесность» несомненно уже было известно в XVIII в. Словарь русского языка XI–XVII вв. отмечает это слово уже в XVI в.: «Словесность – . Влх. Словарь. С. 372. XVI в.». В XVIII в. это слово встречается в переписке с Берлинской королевской академией наук и словесности (1786) и Прусской академией наук и словесности (1792) [Летописи 2002: 725, 791].
В Словаре Академии Российской словесность находит толкование в гнезде «слово»: – «1) Знание, касающееся до словесных наук. Силен в словесности; 2) Способность говорить, выражать» [CAP: V, 536]. Обратим внимание на то, что это еще не «наука», а только «знание» или «способность». Но смеем предположить, что именно эта подсказка Словаря создала предпосылки для рождения и утверждения «словесности» как термина русской науки. Появление этого слова в Академическом Словаре имело важнейшее значение для его последующего осмысления и употребления множеством авторов первой половины XIX в.
Создателем и утвердителем «словесности» в педагогике стал скорее всего А. С. Никольский, первые сочинения которого относятся к 1790 году (анонимное издание «Логики и риторики»), а «Основания российской словесности» выдержали 7 изданий в течение 1807–1830 гг. Концепция А. С. Никольского приобрела влияние благодаря предельной простоте его схемы: «Словесность (дар слова) есть способность выражать мысли словами» [Никольский 1807: 1, 8]. Характерно, что сама словесность здесь еще не наука, а только «способность».
Показывая правила, по которым употребляют эту способность, словесность образует две науки: грамматику, научающую «правильному употреблению слов», и риторику, показывающую «способ, как располагать и изъяснять мысли». Характерно, что А. С. Никольский не употребляет термина «красноречие», но риторика определяется как «искусство располагать и приятно изъяснять свои мысли» [Никольский 1807: II, 1]. Таким образом, ломоносовское разведение риторики и красноречия у А. С. Никольского оказалось нивелированным. «Грамматика, риторика и поэзия» помещаются автором «совокупно, дабы все относящееся к словесности, преподаваемо было по одинаковой системе» [Никольский 1807: 9–10]. Эта совокупность «словесных наук», повторяющая «Словарь Академии Российской», тем не менее начинает существенно расходиться с ломоносовской.
Итак, лишь во времена писавшего свой исторический очерк А. Красовского «словесность» станет основным термином, обобщающим все филологические науки (примерно так же, как «элоквенция» у В. К. Тредиаковского). Симптоматична характеристика Академии, которая «своим бытием и первым цветущим возрастом» обязана тому попечению, которое оказывала Екатерина к «языку и словесности его». Сочетание «словесность языка» не могло появиться во времена создания Академического словаря, но оно вполне реально во времена создания исторического очерка А. Красовского.
В 40-е годы XIX в. термин словесность действительно станет основным в русской филологической науке. Так, в «Чтениях о словесности» 1837–1843 гг. профессора Московского университета И. И. Давыдова к «науке» относится объективная словесность, которая включает 3 больших раздела: 1) теория языка; 2) теория изящной речи; 3) теория слога. К области объективной словесности принадлежат грамматика и риторика, рассматриваемые применительно к конкретному языку или народу. К «творчеству человеческого духа» относится субъективная словесность – ее воплощением являются тексты словесности (это уже не «наука»!): поэзия и красноречие. Разделение красноречия и поэзии базируется на выражении в словесных произведениях «мира действительного, ограниченного» и «мира идеального». Родами красноречия являются история, философия, ораторская речь, родами поэзии – эпос, лирика, драма [Давыдов 1837:15, 19].
Такова перспектива развития словесных наук в России, которым в 50-е годы XIX в. грозили в некотором смысле распад и крушение. Ученым, поставившим под сомнение ценность прежних «словесных наук» и декларировавшим в России рождение нового понимания предмета (теперь уже под названием «науки о Слове»), стал профессор Ришельевского лицея К. П. Зеленецкий. Начав свое основное теоретическое сочинение с похвалы теоретикам риторики древности и с критики ее достижений со стороны нынешних «самостоятельных обработывателей», К. П. Зеленецкий совершенно определенно заявил о начале нового века в науке: «Только в последнее время, когда здание словесных наук распадается само собой, когда его заменяет Наука о слове (выделено мной. – В. А.), знамя которой на развалинах теории словесности первый у нас водрузил профессор Давыдов, когда труды свои посвящают этому предмету мужи, каковы В. Гумбольдт и Бопп, реторика как часть науки о слове может надеяться получить полное право гражданства в сфере наук точных, положительных; может сбросить свою схоластическую одежду и принять вид более естественный, более согласный с духом и с направлением нашего времени» [Зеленецкий 1846: 9]. Характерна попытка объединить «Науку о слове» с трудами основателей языкознания, которым, конечно, не были чужды «логосические» идеи божественного происхождения слова (языка). Рассуждения же самого К. П. Зеленецкого о «точности и положительности» нового понимания науки слишком напоминают декларированные и не всегда оправдывающие себя заявления позднейших «самостоятельных обработывателей» и реформаторов науки.
Показав историческую перспективу развития словесных наук от их создания до распада, имеет смысл вернуться к ясной и основополагающей терминологии Академического Словаря, как и содержательной стилистике его создателей, т. е. к тем идеям и стилю, с помощью которых ими описываются язык и отечественное слово.
«Сочинение грамматики и словаря – да будет первым нашим упражнением» – так сказано в программной речи Е. Р. Дашковой 1783 года. Грамматика определяется в Словаре как «наука, подающая правила говорить и писать правильно» [Словарь Академии Российской 2004: II, 316]. Характерен пример: Грамматика есть основание словесных наук. В 1786 году Академии были представлены сочинения Иоанна Сидоровского – две части создаваемой им Российской грамматики, а именно: о производстве и сочинении слов, а также Правила Российского правописания Василия Григорьева. По просьбе Е. Р. Дашковой свою Грамматику послал в Академию А. А. Барсов – и Российская академия воспользовалась ею для подготовки своего издания. Написанная П. И. и Д. М. Соколовыми «Грамматика Российская, сочиненная Императорскою Российскою Академиею» вышла первым изданием в 1802 году и многократно переиздавалась (2-е изд., вновь исправленное и дополненное, СПб., 1809; 3-е изд., СПб., 1819; 4-е изд., СПб., 1827) [Барсов 1981: 5].
Характерно, что следующая словесная наука чаще называется ветийством, нежели риторикой, хотя в самом Словаре имеются толкования не только этим словам, но и красноречию, и оратории. Академия отказалась от специальной научной терминологии в своем Словаре, т. е. решила «не вмещать в Словарь Российской Академии… слова и речения Наук и Художеств, единственно ученым и художникам известные». Но это не значило, что в Словарь не вошла вся терминология: «Однако же из сего правила изъемлются естественные в России произведения, кои имеют особливые названия прямо Российские, или по свойству языка нашего вновь составленные и ясно вещь изображающие» [Красовский 1848: 28]. В Предисловии к Словарю такие слова определены как «большею частию суть народные». Если проанализируем интересующие нас слова, то увидим, что красноречие, витийство – кк раз «особливые слова прямо российские», а грамматика, риторика, элоквенция – хотя и заимствованные – «по свойству языка нашего вновь составленные и ясно вещь изображающие».
Создатели Словаря склоняются к словам «славянороссийским» вследствие их общих патриотических тенденций к употреблению славянских слов там, где возможно ими заменить иностранные, западные. Рассматривая противоборство слов ветийство / риторика, уместно вспомнить и раннюю историю взаимоотношений этих слов, когда первым переводом греческого слова в XI в. было именно слово ветииство, а переводился чаще как вития, а не риторъ. Очевидно, что составители Словаря сознательно выбирают славянское слово там, где это возможно.
Обратим внимание на то, как ясно разведены в своих значениях анализируемые слова: риторика названа наукой, витийство определено как искусство, красноречие – как способность. Оратория, являющаяся и у Ломоносова частью риторики, также названа наукой. Элоквенция в Словарь не вошла, видимо, как не «соответствующая свойствам нашего языка».
Стоит обратить внимание на уже увядающую к концу XVIII в. синонимику слова красноречие. В Академическом Словаре она еще представлена однозначными словами доброречие, многоречие, сладкоречив, краснословие; многочисленны и антонимы: злоречие, празднословие, пустословие, сквернословие, срамословие, суесловие, тщесловие и некоторые другие. В древнерусском языке их количество было значительно большим, если судить по данным наших словарей древнерусского языка (более 30 синонимов слов типа добрословие и благоречие и более 45 – антонимов типа злословие, злоречие). Основным качеством (это очевидно по количеству словоупотреблений) были слова с корнями благ– и добр– (типа благоречие и добрословие). Создание научной терминологии с середины XVIII столетия ликвидировало эту многоголосицу через выбор единственного термина красноречие. Именно М. В. Ломоносову мы обязаны утверждением слова красноречие с последующим, видимо, тяготением к изящной словесности, а не к этическим понятиям блага и добра, которыми пронизаны древнерусские сентенции о слове, языке, речи.
Третья «словесная наука» – стихотворство – определена как: «1) наука изображать стихами мысли свои, описывать предметы чувствам нашим подлежащие, или отвлеченные; 2) сочинение, стихами писанное» [Словарь Академии Российской 2004: V, 143]. Стихотворство может быть «лирическое, драматическое, эпическое, издевочное». Характерно, что вновь найдено именно «славенорусское» слово. Термин «поэзия» имеется в словаре, но только со ссылкой на слово «стихотворство» [Там же: IV, 1023]. Производное «поэт» отсутствует вовсе.
Заявленная в Словаре концепция «словесных наук» имела огромное влияние на толкования у последующих авторов, в частности создателей риторик, теорий красноречия и поэзии в первой половине XIX века. Читая определения «словесным наукам», данные Я. В. Толмачевым, Н. Ф. Кошанским, А. И. Галичем, становится ясно, что уж они-то «заглядывали встарь в академический словарь». При этом очевидно, что эти классики русской филологии, воспитавшие не одно поколение русских ученых и писателей, не слепо копировали академические определения, а с тщательностью уточняли и творчески развивали мысли своих предшественников.
Так, Я. В. Толмачев разделяет понятия словесность, красноречие и витийство: словесность – «природная, обыкновенная способность изъяснять свои мысли и чувствования голосом», не имеет «отличительных качеств»; красноречие – «способность, показывающая отличное искусство выражать оное ясно и красиво»; витийство – «способность… выражать сильно и убедительно». Именно эти свойства были намечены Академическим Словарем. Способность получается человеком от природы, а «искусство… приобретается наукою: сию науку называют риторикою. Итак, риторика есть та наука, которая содержит правила, руководствующие к красноречию и витийству». Я. В. Толмачев дает самое краткое определение риторики – это «наука красноречия», а «предметом риторики можно почесть систему правил, касающихся до красноречия» [Толмачев 1825: 1–3].
Подобно В. К. Тредиаковскому, преувеличенно утверждавшему приоритет «элоквенции» над всеми науками, Я. В. Толмачев проводит мысль о пользе «всех наук, обогащающих ум познаниями, особливо наук умозрительных» – для лиц, «занимающихся словесностью». Для этих лиц существенно необходима «наука слова» – и Я. В. Толмачев предлагает не путать ее со «словесностью». Предметами «науки слова» являются «мысли, слова и соглашение одних с другими: правильному действию мыслей учит логика; правильному употреблению слов грамматика; правильному соглашению мыслей со словами, показывающему известную степень искусства в употреблении речи, научает риторика». Логика и грамматика считаются «предварительными науками» в отношении к риторике. При этом «необходимою основою для занимающихся словесностию» (уже, видимо, в значении науки или искусства. – В. А.) являются как всеобщая, философская грамматика («наблюдения над языком всего рода человеческого»), так и частная грамматика (изучение языка «какого-либо народа)» [Толмачев 1825: 2–5].
Совершенно очевидно, что царскосельский учитель А. С. Пушкина Николай Федорович Кошанский самостоятельно развил теорию «словесных наук», имеющую множество совпадений со Словарем Академии Российской. Схема словесных наук у Н. Ф. Кошанского расширяется до разбора всех наук, имеющих отношение к человеку, обладающему по воле Творца «силой ума и даром слова». Схематически совокупность словесных наук в интерпретации Н. Ф. Кошанского представлена в табл. 2.
Словесность, названная «способностью выражать мысли и чувствования», подразделяется на прозу (ее изучает частная реторика) и поэзию (изучается пиитикой). При этом каждая из словесных наук имеет свою теорию и практику. «Реторика вообще» (общая риторика) определена как «наука изобретать, располагать и выражать мысли», а частная риторика как «руководство к познанию всех прозаических сочинений» [Кошанский 1829: 2].
Таблица 2
Словесные науки (по Н. Ф. Кошанскому)
Н. Ф. Кошанский возвратил в риторику учение об изобретении, назвав предметом риторики «мысли», точнее, способность их «изобретать, располагать и выражать». При этом нет никакого противоречия в споре предметов логики и риторики: логика предстает как наука об умственных операциях безотносительно к слову, риторика – как наука о выражении мысли через слово.
Одним из первых Н. Ф. Кошанский пытается разделить значения терминов словесность и литература. В начальном определении они даны как синонимы: «…словесность или литература вообще – наука, объемлющая полное знание одного или многих языков и все письменные произведения и писателей». Однако литература – понятие более узкое, относящееся к области письменно-печатной словесности, поэтому существуют понятия истории литературы как «истории писателей» и «литературы какой-либо науки или искусства – собрания сочинений или писателей по той части». Толкование основных терминов базируется на филологической культурной традиции, рассматривающей развитие общества в связи с развитием языка или форм словесности. Поэтому «народы дикие имеют язык, но не имеют литературы; а просвещенные по успехам литературы заключают о степени образования народа» [Кошанский 1829: 4].
Термин красноречие прокомментирован у Н. Ф. Кошанского в примечаниях. Если каждая из словесных наук (грамматика, риторика, поэзия) имеет, «как наука, свою теорию, и как искусство, свою практику», то очевидно, что практика риторики ближе всего к традиционному значению слова красноречие. В «Частной реторике», пользуясь при описании конкретных родов речей терминами «гражданское красноречие», «политическое красноречие»,«духовное красноречие», Н. Ф. Кошанский предпочел названию «вида словесности» термин «ораторство». Не исключено, что это произошло вследствие влияния латыни на терминологию автора (ведь все термины у него имеют в скобках латинское слово как источник своего происхождения, а латинский язык не предлагал соответствующих слов для русских терминов красноречие и витийство).
Сделанный экскурс в историю русских словесных наук показывает современному филологу не только своеобразие и необычность научного знания, предшествовавшего периоду «нового» языкознания в России. Поскольку в эпоху постиндустриального общества появляются не только новые идеи, но и новые науки, необходимо ясное понимание наших историко-культурных предшественников.
Вопросы для обсуждения
1. Когда появился термин словесность? Как происходило постепенное наращивание смыслов и значений данного термина?
2. Каково содержание термина словесность сегодня? Каковы задачи современной теории словесности как науки?
3. Какие роды и виды речи входят в рассмотрение современной теории словесности?
4. Назовите первое сочинение в России, обобщающее состав гуманитарных наук. Какие «свободные науки» создавали тривиум филологических дисциплин?
5. Какие синонимы существовали для слова «наука» в XVII столетии? Как преобразовались эти слова в дальнейшем?
6. Когда начинается развитие словесных наук в России? Кто был инициатором введения этого термина?
7. Какой состав словесных наук был предложен М. В. Ломоносовым в «Кратком руководстве к красноречию»? Как М. В. Ломоносов различал термины риторика и красноречие?
8. Каким был состав словесных наук, описанный в Словаре Академии Российской 1789–1794 годов? Почему можно говорить об известной «русскости» в именовании этих наук?
9. Когда начинается развитие русской теории словесности и кто был автором первых ее учебников?
10. Как Я. В. Толмачев определяет разницу между словами риторика – витийство – красноречие?
11. Как строится система словесности в период ее расцвета профессором Московского университета И. И. Давыдовым?
12. Какова система словесных наук профессора Царскосельского лицея Н. Ф. Кошанского?
Библиография
1. Аверинцев С. С. Филология // Слово-Логос. Словарь: собр. соч. – Киев, 2006. – С. 452–462.
2. Алексеев В. М. Китайская литература // Китайская литература: избранные труды. – М., 1978.
3. Амвросий (Серебрянников). Краткое руководство к оратории российской, сочиненное в Лаврской семинарии в пользу юношества, красноречию обучающегося. – М., 1778; – 2-е изд. – М., 1791.
4. Аннушкин В. И. Первая русская «Риторика» XVII века. Текст. Перевод. Исследование. – М., 1999.
5. Аннушкин В. И. История русской риторики: хрестоматия. – 2-е изд., испр. и доп. – М., 2002.
6. Аннушкин В. И. Русская риторика: исторический аспект. – М., 2003.
7. Аннушкин В. И. Словесные науки в Словаре Академии Российской // Словарь Академии Российской 1789–1794: в 6 т. / гл. ред. Г. А. Богатова. – М., 2004. – Т. IV. – С. 14–26.
8. Аннушкин В. И. Первая русская «Риторика» XVII века. – 2-е изд., перераб. и доп. – М, 2006.
9. Аннушкин В. И. Риторика: вводный курс. – 3-е изд. – М., 2007.
10. Аннушкин В. И. Риторика: экспресс-курс. – 2-е изд. – М., 2007(a).
И. Аристотель. Риторика // Античные риторики / под ред. А. А. Тахо-Годи. – М., 1978. – С. 15–166.
12. Барсов А. А. Российская Грамматика Антона Алексеевича Барсова / подгот. текста и текстологический коммент. М. П. Тоболовой; под ред. и с предисл. Б. А. Успенского. – М., 1981.
13. Виноградов В. В. История русских лингвистических учений. – М., 1978.
14. Виноградов В. В. О художественной прозе // Избранные работы по русскому языку: О языке художественной прозы. – М., 1980. – С. 56–175.
15. Винокур Г. О. Введение в изучение филологических наук. – М., 2000.
16. Волков АА. Основы русской риторики. – М., 1996.
17. Волков А. А. Юрий Владимирович Рождественский (10 декабря 1926–24 октября 1999) // К 80-летию Ю. В. Рождественского. – М., 2006. -С. 7-16.
18. Востоков А. Х. Рассуждение о славянском языке // Труды Общества по изучению русской словесности. – 1856. – Т. XVII.
19. Галич А. И. Теория красноречия. – СПб., 1830.
20. Граудина Л. К. Русская риторика: хрестоматия. – М., 1996.
21. Греч Н. И. Учебная книга российской словесности, или избранные места из русских сочинений и переводов в стихах и прозе с присовокуплением кратких правил риторики и пиитики и истории русской словесности. – СПб., 1819–1822.
22. Давыдов И. И. Чтения о словесности. – М., 1837–1843. – Курсы 1–4.
23. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. – М., 1981–1982.
24. Жигулёв А. M. Русские народные пословицы и поговорки. – М., 1965.
25. Зеленецкий К. П. Исследование о реторике в ее наукообразном содержании и в отношениях, какие имеет она к общей теории слова и к логике. – Одесса, 1846.
26. Зеленецкий К. П. Курс русской словесности для учащихся. – Одесса, 1849. – I. Общая риторика.
27. Зеленецкий К. П. Введение в общую филологию. – СПб., 1853.
28. Конрад Н. И. Понятие «литература» в Китае // Избранные труды. Синология. – М., 1977.
29. Кошанский Н. Ф. Общая реторика. – СПб., 1829.
30. Кошанский Н. Ф. Частная реторика. – СПб., 1832.
31. Красовский А. Опыт истории императорской российской Академии от основания оной в 1783 году по 1840 год // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1848.
32. Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева и др. – М., 2003.
33. Летописи Академии наук. – М., 2002. – Т. I.
34. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред В. Н. Ярцева. – М., 1990.
35. Лихачев Д. С. Об искусстве слова и филологии // О филологии. – М., 1989. – С. 204–207.
36. Ломоносов М. В. Краткое руководство к красноречию // Поли. собр. соч. – М., Л., 1952. – С. 89–378, 805–839. – Т. VII.
37. Ломоносов М. В. Российская грамматика// Поли. собр. соч. – М.; Л., 1952. – Т. VII. – С. 389–578.
38. Матвеева Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. – М., 2003.
39. Смотрицкий Мелетiй. Грамматика / пiдгот. факсимiльного видания та дослiджения памятки В. В. Нiмчука. – Киiв, 1979.
40. Мерзляков А. Ф. Краткая риторика, или правила, относящиеся ко всем родам сочинений прозаических. – 1-е изд. – М., 1809; 4-е изд. – М., 1828.
41. Морохин В. Н. Малые жанры русского фольклора. Хрестоматия: учеб. пособие для филол. спец. вузов. – М., 1986.
42. Никольский А. С. Основания российской словесности. – СПб., 1807. – Ч. 1. Грамматика; Ч. 2. Риторика.
43. Нойка Рафаил (Нойка). Культура духа / пер. с румынского выполнен иереем Виталием Шинкарем. – М., 2006.
Читать бесплатно другие книги:
