Леди и смерть Митчелл Мередит
– Я знаю, что это такое!
– Леди Гренвилл? – доктор Вуд, суперинтендент Миллз, констебли и Кэролайн – все повернулись к Эмили.
– Это не кинжал, а меч, который держит в руках рыцарь, украшающий чернильницу мисс Рис-Джонс. Кэтрин получила ее в качестве награды за успехи в учении. На самом деле он используется как нож для разрезания бумаги.
– Конечно же! – воскликнула Кэролайн. – Я столько раз видела эту чернильницу, когда Китти гостила в Гренвилл-парке! Я и не знала, что меч можно снять…
– И я тоже, пока Кэтрин не сказала мне… – Эмили нахмурилась.
– Что ж, тогда мы можем не сомневаться в том, что злоумышленником был именно мистер Рис-Джонс. Навряд ли кто-то, кроме него, мог пробраться в комнату сестры и взять нож, – суперинтендент Миллз задумчиво покрутил меч в пальцах. – Пожалуй, убийство мисс Несбитт теперь предстает в другом свете…
Кэролайн издала какое-то недоверчивое восклицание, но ее сестра лишь покачала головой – Миллз озвучил ее собственные мысли. Всем было известно, что Флоренс Несбитт погибла от удара каким-то тонким лезвием, и нож для разрезания бумаги из чернильницы мисс Рис-Джонс мог быть тем самым лезвием.
– Благодарю вас, леди Кэролайн, вы мне так помогли, – суперинтендент уже, кажется, пожалел о своей болтливости и поторопился исправить оплошность. – Леди Гренвилл, я больше не стану вас задерживать. Если мы найдем плащ, я привезу его к вам завтра. Боюсь, мне ничего не остается, как арестовать мистера Рис-Джонса. Надеюсь, условия тюремной камеры усмирят его буйство и сподвигнут ответить на все вопросы. Констебль Катлер, попросите кого-нибудь из слуг позвать мисс Рис-Джонс, я должен сообщить ей, что забираю ее брата.
Катлер отправился исполнять поручение, а Эмили и мрачный доктор Вуд вывели тихо плачущую Кэролайн в холл. Миллз и второй констебль вышли следом за ними.
Экипаж Гренвиллов давно уже ожидал у крыльца, но Эмили медлила. Ей хотелось, чтобы Уильям вернулся домой вместе с ними. Доктора Вуда она уже успела уговорить провести день или два в Гренвилл-парке, понаблюдать за здоровьем Кэролайн. К тому же следовало ожидать появления лорда и леди Уитмен, едва только весть о происшествии с младшей дочерью достигнет их поместья. Присутствие надежного, невозмутимого доктора поможет предовратить семейный скандал, который непременно захочет устроить леди Уитмен. А если к тому же приедет бабушка лорда Гренвилла… Эмили предпочла пока даже не думать о том, что ее ждет, когда обе дамы накинутся на нее с обвинениями в легкомыслии и нежелании заботиться о сестре.
– Вас не затруднит передать моему мужу, что мы ждем его? – обратилась леди Гренвилл к суперинтенденту, который уже попрощался с ней и ее спутниками и собирался пройти в кабинет, где находились Рис-Джонс и его друзья, превратившиеся в одночасье в его тюремщиков.
Миллз не успел ответить – из бокового коридора вышла Кэтрин Рис-Джонс, за которой с озабоченным видом следовала миссис Логан. За ними плелся констебль Катлер все с тем же унылым видом. Николаса Ченнинга не было видно, а ведь это именно он должен был утешать и успокаивать Китти, которая явно в этом нуждалась, судя по ее жалкому облику – помятое бальное платье, безжизненно повисшие вдоль бледного лица локоны, нездоровый блеск глаз.
– Мисс Рис-Джонс, мне неприятно еще больше огорчать вас, но я должен увезти вашего брата, – суперинтендент Миллз не занимал бы свое место так долго, если бы не умел разговаривать с представителями светского общества.
– Куда? – Кэтрин тоже получила свою порцию успокаивающего отвара, и сейчас ее речь и жесты казались замедленными, словно она передвигалась и говорила во сне.
– Пока в Торнвуд, а дальше, полагаю, я должен буду доставить его в Лондон. Это дело слишком серьезно для нашего графства.
Кэтрин жалобно вздохнула, и миссис Логан погладила ее по плечу, наградив Миллза сердитым взглядом.
– Вы уверены, что это необходимо? – старушка сейчас не выглядела добродушной, она готова была защищать Кэтрин так же, как Эмили защищала свою сестру. – Как вы можете быть уверены, что это именно мистер Рис-Джонс хотел причинить зло леди Кэролайн?
– Леди Кэролайн узнала нож, который злодей держал в руке, – суперинтендент не скрывал правды, будет лучше, если мисс Рис-Джонс узнает все от него и смирится с будущим, которое ожидает ее брата. – А леди Гренвилл вспомнила, что этот кинжал принадлежит вам.
– Мне? – Китти не сразу смогла закрыть рот.
Эмили подошла ближе.
– Кэтрин, на самом деле это лезвие – меч твоего рыцаря, которым ты разрезаешь бумагу. Ты не заметила, что он пропал?
– Я обязательно хотел бы посмотреть на эту чернильницу, – Миллз не показал, что раздосадован вопросом леди Гренвилл, который должен был задать он сам.
– Когда вчера я составляла список того, что могла упустить перед балом, меч был на месте… – Кэтрин задумалась всего лишь на мгновение. – А сегодня я бы не заметила, если б исчез даже стол, на котором стояла чернильница, я так волновалась перед приездом гостей…
– Неудивительно, моя дорогая, – тут же вставила миссис Логан. – Я попрошу горничную показать мистеру Миллзу чернильницу. Прежде я и не знала, что меч снимается…
– И я тоже, – рассеянный вид мисс Рис-Джонс говорил о том, что она думает о чем-то другом. – Пока однажды моя горничная не нашла его на ковре в гостиной.
– Когда это было? – быстро спросил Миллз.
– Я не помню, – Кэтрин подняла на него удивленные глаза. – Зимой, кажется, после нашего предыдущего бала… Разве это имеет значение?
Суперинтендент издал неопределенное восклицание, а доктор Вуд переглянулся с Эмили. Мисс Несбитт была убита тонким лезвием – никто из них не забывал об этом с того самого дня.
– Похоже, доказать вину вашего брата не только в нападении на леди Кэролайн Уитмен, но и в гибели мисс Несбитт не составит труда, – веско произнес Миллз.
Удовлетворение в его голосе можно было понять – он получил несколько неприятных посланий из Лондона в связи с тем, что так и не смог разыскать убийцу дочери такого известного и влиятельного человека, как мистер Руперт Несбитт. А теперь, похоже, эта тайна будет раскрыта, и с него снимут обвинения в недостаточном рвении.
– Лучше бы, конечно, нам найти плащ, – прибавил стоявший за спиной Миллза констебль Хей.
– Уверен, мы найдем его, если только он не лежит на дне реки! – суперинтендент не столь уж расстроился отсутствию этого важнейшего для его расследования предмета.
– Плащ? – переспросила миссис Логан.
– Синий плащ мистера Рис-Джонса, который был на нем в тот момент, когда он хотел отнять жизнь у леди Кэролайн, – Миллз решил, что пора заканчивать этот разговор, но милая старая леди нравилась ему, и он посчитал правильным вежливо ответить на ее вопрос, прежде чем отправиться, наконец, за Рис-Джонсом. – Насколько я понял, это заметная вещь, многие видели в ней Рис-Джонса, и мне хотелось бы, чтоб она была найдена. Тогда леди Кэролайн смогла бы удостовериться, что на нее напал именно брат мисс Рис-Джонс.
При последних словах Кэролайн жалобно вздохнула, и Эмили подумала о том, как отчаянно ее сестра надеется на чудо, как мечтает о том, чтобы преступником оказался кто-то другой. И чем дальше, тем тяжелее ей будет смириться с его предательством.
– Я могу принести свой, – неожиданное заявление Кэтрин вернуло ей внимание всех присутствующих.
– Свой? – Миллз непонимающе уставился на девушку.
– Мой плащ… он точно такой же, как у Филиппа, – терпеливо пояснила мисс Рис-Джонс.
– Разве такое возможно? Леди и джентльмены не носят одинаковые плащи, мисс, – суперинтендент, кажется, решил, что от потрясения рассудок Кэтрин немного помутился, в конце концов, сумасшедший дядя Филиппа – и ее дядя тоже.
– На позапрошлое Рождество тетушка подарила Филиппу синий плащ, а он купил в Лондоне точно такой же, – монотонный рассказ Китти явно успокаивал ее, отвлекал от мыслей о том, что ее брат едва не совершил убийство, и, может быть, уже не первое. – Возникла неловкость, Филипп не знал, что ему делать со своим плащом, он же должен был носить подарок тети, может быть, отдать свой дамам из благотворительного комитета? Тетушке стало жаль такую дорогую вещь, и тут вдруг она решила, что второй плащ могу взять я. Мы с братом почти одного роста, такой синий цвет носят и дамы, так почему бы и нет?
Эмили про себя сказала несколько нелестных слов о миссис Меллотт, не считавшей необходимым постараться сделать Кэтрин более привлекательной девушкой, а Миллз заметно оживился.
– Немедленно пошлите за ним горничную, мисс Рис-Джонс! Если эти плащи ничем не отличаются, мы покажем леди Кэролайн ваш, и мне не нужно будет досаждать ей в Гренвилл-парке, когда мы разыщем плащ вашего брата.
Миссис Логан кивнула горничной, стоящей в отдалении с самым смиренным видом, а на самом деле жаждущей не упустить ни единого слова, и девушка немедленно отправилась в гардеробную мисс Рис-Джонс.
– Вы можете вернуться в гостиную и немного подождать, леди? – суперинтендент повернулся к леди Гренвилл и ее сестре.
– Мы побудем здесь, – Эмили не хотелось ни одной лишней минуты задерживаться в этом доме.
– Катлер и Хей, ступайте и сообщите Рис-Джонсу, что он уедет с нами. Пусть камердинер соберет, что ему нужно. Джентльмены, так любезно согласившиеся помочь следствию, могут быть свободны, мы и без того злоупотребили их помощью, заставив выполнять полицейские функции.
Констебли тотчас удалились исполнять приказ, а Миллз остался в ожидании, пока горничная не принесет плащ мисс Рис-Джонс. Доктор Вуд усадил Кэролайн на небольшую софу в оконной нише и предложил леди Гренвилл тоже присесть, но Эмили отказалась, несмотря на то, что в последние два часа боль в ноге усилилась. Она продолжала стоять рядом с Кэтрин Рис-Джонс, которую суперинтендент осторожно расспрашивал о характере ее брата, его поведении на сегодняшнем балу и в тот день, когда в саду нашли тело мисс Несбитт.
Мисс Рис-Джонс отвечала неуверенно, она явно стремилась представить брата в выгодном свете, но только еще больше запутывалась, как с болью отмечала миссис Логан, время от времени расстроенно поглядывавшая на леди Гренвилл. «По ее словам можно подумать, что он подвержен вспышкам ярости, часто наносит обиды сестре и тетушке, пугает слуг своей несдержанностью, – Эмили знала, что сомнения и неуверенность Китти суперинтендент Миллз трактует так, как ему удобно. – Она как будто боится его и старается это скрыть. О, Кэтрин, лучше бы тебе помолчать! Почему доктор Вуд не дал ей снотворного?»
Миллз уже трижды нетерпеливо посмотрел в сторону коридора, в котором исчезли констебли, когда из кабинета Рис-Джонса, наконец, вышел лорд Гренвилл в сопровождении мистера Блэквелла. Эмили тоже была удивлена этой задержкой, но еще больше она удивилась, когда ее супруг обратился к суперинтенденту:
– Мистер Рис-Джонс решительно настаивает, что не пытался причинить зло леди Кэролайн Уитмен, он ждал встречи с ней в оранжерее, но он согласен поехать в Торнвуд и рассказать все, что ему известно об этом ужасном происшествии. Однако прежде он хотел бы поговорить с моей женой.
– С леди Гренвилл?
– Со мной?
Слова Миллза и Эмили прозвучали одновременно. Кэролайн вскочила на ноги, Кэтрин и миссис Логан ахнули, а Уильям лишь пожал плечами, отметая любые вопросы.
– Совершенно верно, он желает сказать несколько слов леди Гренвилл.
– Почему не мне? – пробормотала Кэролайн, но ее услышал только доктор Вуд.
– Что ж… – Миллз сделал вид, что раздумывает, пытаясь скрыть растерянность под маской серьезных размышлений. – Возможно, он скажет вам, леди Гренвилл, что-то важное. Если лорд Гренвилл не считает, что подвергает вас опасности, позволяя приблизиться к убийце, я не стану возражать.
– Бога ради, Миллз! – раздраженно отозвался лорд Гренвилл. – У Рис-Джонса связаны руки, рядом с ним находятся два констебля и полковник Дейл! Не думаю, что он сможет причинить зло моей жене, которую считает своим другом.
– Я бы не стал доверять словам такогозлодея, – проворчал Миллз. – Я пойду с вами, леди Гренвилл, но буду держаться на расстоянии, достаточном, чтобы ваш разговор не был услышан.
– Рис-Джонс не настаивал на беседе наедине, – заметил мистер Блэквелл. – Он просто хотел сказать несколько слов леди Гренвилл.
– Вот как! – суперинтендент посмотрел сначала на Эмили, потом на ее сестру. – Странно все же…
Леди Гренвилл не стала ждать, пока Миллз закончит фразу. Чем скорее она услышит все, что желает сообщить ей Рис-Джонс, тем скорее этот кошмар закончится.
– Я скоро вернусь, экипаж уже ждет нас, – она подошла к лорду Гренвиллу и вгляделась в его усталое лицо. – Доктор Вуд поедет с нами, его помощь может потребоваться. Думаю, завтра приедет матушка…
Уильям понял ее тотчас и кивнул, не выдавая своего недовольства предстоящими объяснениями с матерью своей жены.
Эмили в сопровождении суперинтендента свернула в коридор, из которого только что вышли лорд Гренвилл и мистер Блэквелл.
29
Было уже утро, когда леди Гренвилл легла в постель. Не выдержавшая напряжения Кэролайн уснула в карете, уткнувшись носом в плечо сестры. Лорд Гренвилл и доктор Вуд дремали или притворялись спящими, и лишь Эмили не переставала думать о том, что случилось этой ночью.
«Что ж, выходит, я напрасно сомневалась в Джейн, – мысль о том, что ее подозрения были ошибочны, пришла в голову молодой женщины не сразу и должна была принести облегчение, но почему-то не приносила. – Кажется, ради Кэролайн я бы предпочла, чтобы мисс Несбитт погибла от руки моей лучшей подруги! Знать, что человек, которого ты любила с девяти лет, безумный убийца – каково это? Сумеет ли моя бедная сестра оправиться от такого удара? Сейчас она еще не осознает всю глубину этой бездны, кошмарная правда только прорастает из почвы, удобренной ее слезами, и вскоре в ее тени окажемся мы все. Был ли Филипп всегда слаб рассудком, или смерть мисс Гринлоу так поразила его? Каким искренним он выглядел, когда говорил со мной! Я знаю, что не должна ему верить, но что-то в душе не позволяет мне увидеть в нем убийцу!»
Чтобы перестать изводить себя, Эмили постаралась вспомнить как можно больше мелких, незначительных эпизодов, подмеченных ею на балу. Мирные, такие уютные воспоминания о танцах, модных прическах и чаепитии помогут ей отвлечься. А утром, как только проснется, она запишет все, что сказал ей Филипп Рис-Джонс. Слово в слово. И тогда позволит себе подумать о том, что мешает ей согласиться с суперинтендентом Миллзом.
Молодая женщина проснулась поздно, но все же раньше, чем ее сестра. Доктор Вуд и лорд Гренвилл прогуливались по лужайке и беседовали, Эмили могла видеть их из окна своей гостиной. Она торопливо позавтракала, не чувствуя вкуса свежайшей ветчины, и раскрыла свой дневник. Надо было успеть поделиться с ним своими мыслями до того, как приедут лорд и леди Уитмен или кто-нибудь из соседей, спешащих узнать последние новости. В тактичности Джейн она не сомневалась, как и в том, что ее подруга сумеет удержать брата и миссис Пейтон от преждевременного визита в Гренвилл-парк. Но все остальные… Определенно, надо торопиться, иначе ее воспоминания потонут в пустой болтовне.
«Признаюсь, я входила в кабинет со странным чувством. Посмотреть в глаза человеку, который обманул твое доверие, погубил одну невинную жизнь и хотел погубить другую, жизнь твоей сестры! Преступление лорда Мортема так потрясло нас всех, но то, что совершил и хотел совершить Филипп, – еще ужаснее! Надо ли было мне отказаться от встречи с ним? Большинство моих знакомых ответят на этот вопрос утвердительно, но я не удержалась. Мне хотелось еще раз взглянуть ему в глаза, попытаться найти там объяснение тому, что он сделал. Безумие, пожалуй, оправдало бы его в моем сердце, но он не выглядел безумным! Как это ни удивительно, за истекшие часы он сумел овладеть собой и казался почти спокойным. Ни исступленной ярости, ни слез и стенаний. Полковник Дейл выглядел более нездоровым, чем Рис-Джонс в ту минуту. Миллз вошел вслед за мной и сделал знак констеблям встать по обе стороны от Филиппа.
Он лишь горько усмехнулся, когда заметил это, а в дальнейшем не обрашал внимания ни на них, ни на суперинтендента, который не мог скрыть мстительной радости – Филипп был очень груб с ним после того, как Миллз заподозрил его в убийстве мисс Несбитт и мисс Гринлоу. Которая, кстати, умерла такой же смертью! Боже, я все это время думала про Флоренс, но ведь была еще мисс Гринлоу! Что, если Рис-Джонс совершил два убийства и пытался совершить третье этой ночью?
Филипп стоял возле своего стола, и я остановилась, не доходя до него пять-шесть футов. Он сам начал говорить со мной.
– Леди Гренвилл, я обратился к вам потому, что, как мне кажется, вы – единственный человек в этом доме, способный рассуждать здраво и при этом советоваться со своими чувствами. Уверен, вы способны понять, что я не мог быть тем человеком… убийцей. Вы поверили мне прежде, молю вас поверить мне снова, как бы тяжело это ни было! – тут он чуть повысил голос, но тут же вновь заговорил спокойнее – наверное, чтобы убедить нас всех в том, что он не опасен. – Я не знаю, кто пытался совершить это злодеяние, а если бы знал, этот человек уже был бы мертв от моей руки, и я до конца своих дней не стал бы сожалеть о содеянном. Но я и в самом деле ожидал леди Кэролайн в оранжерее. Я собирался в этот вечер просить ее руки…
Филипп замолчал, и я осмелилась задать вопрос. Он не первый раз упоминал оранжерею, и Миллз должен был обратить внимание на эти слова, раз уж их заметила я. Но он почему-то не спросил Рис-Джонса, лишь настороженно сопел у меня за спиной, что меня все больше и больше раздражало.
– Почему именно в оранжерее? У вас была договоренность встретиться там с моей сестрой?
– Так и было, леди Гренвилл. Или мне так казалось… – если Филипп лгал, то невероятно правдоподобно.
– Что это значит? – такой ответ меня, ясное дело, не устроил.
– Один из лакееев передал мне, что некая леди желает видеть меня через четверть часа в оранжерее, возле кривого апельсинового дерева в зеленой кадке.
– По-вашему, это была леди Кэролайн? – вмешался Миллз, и по его язвительному тону можно было догадаться – он не верит ни единому слову Рис-Джонса.
– Я надеялся на это… – казалось, Филипп растерялся. – Я просто не подумал, что это мог быть кто-то другой.
– Вы ведь сможете указать суперинтенденту Миллзу на этого лакея? – могло ведь быть и так, что Филипп не лгал?
Боюсь, наш суперинтендент еще не раз пожалеет о том, что не увез Рис-Джонса сразу и позволил мне вмешиваться в его работу! Он неохотно согласился с тем, что нужно найти и допросить этого лакея, но тут же скептически намекнул, что тот может быть подкуплен и скажет то, что ему приказано.
Полковник Дейл, кажется, хотел что-то возразить, но промолчал. Он очень привязан к Филиппу, словно к родному сыну, но он, конечно же, не станет защищать убийцу, кем бы тот ни был.
Рис-Джонс снова обратился ко мне:
– Я постараюсь доказать, что никогда не причинял вреда ни одной леди! Если уж я не отправил на тот свет свою кузину, которая этого заслуживает, как мог я лишить жизни милую и нежную мисс Несбитт? Или вынашивать план убийства леди Кэролайн, которая вывела меня из мрака, словно путеводная звезда?
Полковник осуждающе покачал головой – Филипп выбрал не то время, чтобы шутить. А уж Миллз и вовсе не мог оценить горечь, скрытую в этих словах, и лишь пробурчал что-то об угрожающем поведении Рис-Джонса.
Филипп же неуклюже поднял со стола какой-то небольшой сверток. Ему неудобно было делать это связанными руками, и у меня защипало глаза – больно было видеть его беспомощным, загнанным в ловушку. Я почему-то каждую минуту забывала о том, что он сделал, и только в следующий миг уже вспоминала об этом – ужасное чувство!
– Леди Гренвилл, я хотел бы обратиться к вам с небольшой просьбой, – Рис-Джонс протянул мне завернутый в розовую бумагу предмет. – Моей сестре совсем скоро исполнится восемнадцать лет. Я собирался подарить ей легкую коляску, в которой она могла бы разъезжать по гостям. Собственный экипаж порадовал бы ее и вызвал зависть у кузины Эвелин. Коляску доставят в день ее рождения, а вас я бы попросил передать ей еще один небольшой подарок. Неделю назад мы с Джулианом Мэйнсуртом заходили к одному антиквару, Джулиан искал подарок для своей матери. И там я нашел вот эту вещицу. Я просто не мог не купить ее, она прекрасно подойдет к чернильнице Кэтрин, той, в виде рыцаря.
Я молча взяла у него сверток, в тот момент я просто не нашлась, что сказать. Как он может так хладнокровно говорить о чернильнице, когда только что воспользовался частью ее, чтобы совершить покушение на Кэролайн? Как может этот человек быть так циничен?! Или же он правда невиновен в том, в чем его подозревают? Или безумие лишило его памяти?
– Я не уверен, что смогу вернуться домой до ее дня рождения… – Филипп, кажется, воспринял мое молчание по-своему. – Вы ведь передадите ей эту милую безделушку? Не думаю, что ее день рождения будет счастливым после того, что произошло сегодня, но, я надеюсь, ей приятно будет знать, что ее брат любит ее, где бы он ни был в тот день…
Мне оставалось лишь кивнуть ему и уйти. У меня просто не осталось сил говорить с этим человеком о чем бы то ни было. А присутствие Миллза, констеблей и полковника Дейла и вовсе не способствовало задушевной беседе.
Филипп поблагодарил меня. Когда я думаю о том, что мне чем-то обязан человек, чье изощренное коварство я не могу объяснить иначе, как помешательством, меня охватывает озноб. Ухаживать за юными девушками, дарить им надежду на будущий брак и в самый миг укрепления этой надежды жестоко убивать их! Как такой умысел мог зародиться в чьей-то нормальной голове? Разумеется, мне известно, сколько в мире совершается зла, я же читаю газеты! И в моей душе есть темные участки, раз уж я все эти месяцы так дурно думала о Джейн. Но я все равно не могу вообразить себе Филиппа, заманивающего Флоренс с Кэролайн на свидание, а затем тянущегося к ним рукой с кинжалом. Может быть, потому, что он этого не совершал?»
Эмили отложила перо и нервно хихикнула. Точно так же она долгие недели думала о Джейн, прислушивалась к здравому смыслу и советовалась со своими чувствами, как выразился Филипп.
Она взяла в руки сверток, который передал ей Рис-Джонс. Описывать сцену, произошедшую в холле после того, как суперинтендент заставил Филиппа надеть плащ сестры и отступить в малоосвещенный угол холла, ей совсем не хотелось. Эмили все еще помнила вскрик Кэролайн, ее лепет: «Это он, он!» и самодовольную ухмылку Миллза. Сомнений не осталось, по крайней мере, у полиции.
– Нет же, Кэролайн, нет! Кто-то нарочно захотел выставить меня убийцей, прошу, услышь меня! – так кричат люди, вместе с чем-то самым дорогим враз утратившие оболочку, искусно склеенную из хороших манер, светского лоска, необходимости вечно скрывать свои чувства.
Эмили содрогнулась от этого крика. Мистер Блэквелл едва успел подхватить Кэтрин Рис-Джонс, потерявшую сознание, а Уильям скорее нес, чем вел Кэролайн до кареты. Доктор Вуд задержался, чтобы дать миссис Логан несколько советов относительно состояния мисс Рис-Джонс, и Эмили должна была благодарить небеса хотя бы за то, что ее сестра не увидела, как констебли усаживают Филиппа в полицейский экипаж.
Сейчас перед глазами леди Гренвилл вновь пронеслись те последние минуты в доме Рис-Джонсов, и, чтобы отвлечься, она решительно развернула розовую бумагу. Под ней обнаружилась довольно потертая лакированная деревянная шкатулка, длинная и узкая. Эмили не колебалась, ей хотелось узнать, что оставил Филипп для своей сестры, и она это узнает, даже если ее поступок не подобает леди.
Взглянув на предмет, лежащий на выцветшем бархате, Эмили ахнула и полминуты смотрела на него, потом осторожно достала из шкатулки. Посеребренный нож для разрезания бумаги с ручкой в виде крылатого змея – красивая, изящная, несомненно старинная вещица.
– Филипп был прав, его подарок как нельзя лучше подойдет к чернильнице Кэтрин, – молодая леди повертела нож в руке, разглядывая мифического зверя с разных сторон. – Вот только зачем он купил сестре нож для бумаг, если знал, что у нее уже есть один? Ради его красоты? Или потому, что меч рыцаря неудобно снимать всякий раз, когда он понадобится?
Услышав голоса, Эмили поспешно убрала нож обратно в шкатулку и небрежно завернула ее в бумагу. Лорд Гренвилл и доктор Вуд собирались зайти в ее гостиную через раскрытое французское окно, и ей не хотелось сейчас обсужать с ними события прошлой ночи. Лучше поговорить о чем-нибудь… о чем угодно, лишь бы не о преступлениях Рис-Джонса и разбитом сердце Кэролайн.
Лори в последнее время ел без аппетита, и Эмили сочла эту тему достаточно важной, чтобы обсудить ее с доктором Вудом.
– Кэролайн еще не появлялась? – Уильям присел рядом с женой. – Может быть, мы все вместе поедем на прогулку? Напросимся на обед к Соммерсвилям, Джейн уж найдет, чем нас накормить. И вернемся только поздним вечером…
Эмили поняла умысел своего мужа. Сбежать, пока не появились лорд и леди Уитмен или другие нежелательные визитеры. Вот только согласится ли Кэролайн?
– Я не уверена, что сестра захочет кого-либо видеть сегодня.
– Друг мой, я согласен с вашим супругом, – заметил доктор Вуд. – Моей юной пациентке полезно побывать на людях. Пожалуй, я пропишу ей много вздорной болтовни, два пикника и один торжественный обед. Ей нельзя сейчас оставаться одной, неизвестно, к какому нервному расстройству могут привести такие переживания…
– Рад, что вы поддерживаете меня, – лорд Гренвилл безрадостно улыбнулся. – Я отправлю слугу с запиской к Соммерсвилям, может быть, они вместе с Дафной выедут нам навстречу, тогда мы сможем вдоволь наслушаться милой болтовни наших дам.
Эмили невольно фыркнула, услышав ироничный намек мужа на способности миссис Пейтон.
– Хорошо, я постараюсь уговорить Кэролайн. Мы возьмем с собой Лори?
– Не стоит, – решительно отказался Уильям. – Он может услышать что-нибудь… неподходящее. К тому же у него скорее пройдет кашель, если он не будет кататься в открытом экипаже.
Доктор кивком подтвердил согласие с другом, и Эмили собралась пойти и посмотреть, встала ли уже ее сестра, или ее нужно разбудить. Перед уходом она неуверенно посмотрела на лежащий на ее рабочем столике дневник, но не стала прятать его – это могло бы обидеть лорда Гренвилла и доктора. Они – настоящие джентльмены и не станут пытаться проникнуть в ее тайные мысли.
Она была бы удивлена, если б заметила, с каким живым любопытством ее муж, проследивший за ее взглядом, уставился на лежавшую на столике тетрадь.
30
Поездка к Соммерсвилям не развлекла Кэролайн. Впрочем, Эмили и не надеялась. Но здесь они хотя бы на время были избавлены от причитаний леди Уитмен. Тактичная Джейн как-то сумела убедить Дафну не говорить лишнего, а Ричард был почти так же оживлен, как обычно, и старался занимать дам безобидными историями.
Эмили думала, что ее неловкость в общении с лучшей подругой еще усилится теперь из-за чувства вины, но она ошиблась. Как оказалось, ей не просто легко вновь говорить с Джейн, ей этого отчаянно не хватало! Все прошлые сомнения рассеялись, как дурной сон, вот только после этого она сразу погрузилась в другой, не менее кошмарный. Но теперь в этом кошмаре с ней была ее дорогая Джейн!
Как только подругам удалось ускользнуть от остальной компании, мисс Соммерсвиль усадила Эмили на скамью и сама попросила рассказать обо всем, что случилось у Рис-Джонсов после того, как Соммерсвили уехали. Выслушав подругу, Джейн некоторое время сидела молча и размышляла.
– Как ни печально это для Кэролайн, но, боюсь, Филипп Рис-Джонс погиб. Суперинтендент Миллз не замедлит возложить на него вину и за смерть Флоренс, и даже за гибель мисс Гринлоу. В конце концов, никто ведь не видел грабителя, а Рис-Джонс в то время находился в Лондоне.
– Я думала о такой вероятности, – Эмили печально вздохнула. – Как ты считаешь, что заставило его совершить все это?
– Мы говорили об этом после завтрака, – Джейн нахмурилась. – Ричард полагает, и так наверняка будут рассуждать многие, что Филипп утратил рассудок после того, как его отвергла девушка, которую он полюбил. Ты ведь помнишь ту газетную статью о сыне торговца зерном, убившем нескольких молодых девушек после того, как одна из них предала его.
– Похоже, иногда мужчины так поступают… – невесело усмехнулась леди Гренвилл.
– К счастью, не все, – в тон ей ответила мисс Соммерсвиль. – Иначе ряды женщин заметно поредели бы.
– Выходит, отказ той девушки сломил его.
– В его семье уже был один душевнобольной, ты ведь слышала разговоры… Филипп подвержен вспышкам гнева, это видели мы все. Да и Кэтрин порой ведет себя странно, вспомни, как она едва не умерла от горячки прошлым летом. Возможно, слабый рассудок – это их семейная черта…
– Боже мой, что сделает отец, когда узнает, что все-таки это Филипп убил Флоренс! Лучше будет, если Миллз отошлет Рис-Джонса в Лондон, а там его запрут покрепче!
– Ты готова защищать Филиппа от мистера Несбитта? – как легко Джейн называет этого человека своим отцом!
– Я бы не хотела, чтобы отец попал в тюрьму из-за того, что напал на Рис-Джонса.
– На убийцу своей дочери, – возразила Эмили.
– Ты как будто в этом не уверена, – Джейн всматривалась в глаза подруги, словно в них явственно читалось сомнение.
– У мисс Несбитт пропало ожерелье, вдруг это все-таки был грабитель?
– Его мог взять Рис-Джонс, чтобы разыграть нападение на Флоренс обычного вора. Миллз не так глуп, чтобы забыть о колье, и наверняка обыщет каждый чулан в доме Рис-Джонсов.
– Если Филипп безумен, стал бы он подстраивать ограбление? – вот и повод для сомнений. – Он ведь попытался навредить Кэролайн, не скрываясь, когда в саду прогуливалось немало людей.
– Мы с тобой не знаем, как мыслит сумасшедший, – тут же остудила пыл подруги мисс Соммерсвиль. – И потом, может оказаться так, что он помешался недавно, как раз после смерти Флоренс, а на нее действительно напал грабитель. Вспомни, как Филипп выглядел, когда дворецкий сообщил ему о ее гибели!
– Бедняжка! – Эмили вдруг крепко обняла подругу. – Эта трагедия уже стала потихоньку забываться, а теперь к ней опять вернется внимание и полиции, и наших знакомых.
– Ни я, ни мой отец никогда не избавимся от мыслей о ней, – спокойно возразила Джейн. – Но для Филиппа лучше было бы рассказать всю правду, освободить душу от этого груза!
– По-моему, он собирается и дальше отрицать свою вину в каждом из этих преступлений.
– Может быть, он не помнит о том, что сделал? Был в каком-то особом состоянии помрачения рассудка, а позже разум вернулся к нему?
– Этого мы не узнаем, если он сам не расскажет. Да и никто не узнает, – Эмили снова подумала о том, сколько несчастий выпало на долю ее близких. А она разделяет их боль…
– А что он передал тебе для Кэтрин? – внезапно спросила Джейн. – Ты ведь посмотрела.
Уверенность подруги в том, что она обязательно удовлетворит свое любопытство, позабавила Эмили. Все-таки они с Джейн понимают друг друга лучше, чем кто бы то ни было. И как мисс Соммерсвиль еще не догадалась о том, как дурно думала о ней леди Гренвилл последние месяцы! Господи, хоть бы не догадалась!
– Нож для разрезания бумаг. Похож на серебряный, с ручкой в виде какого-то волшебного змея.
Должно быть, Джейн выглядела в этот момент точно так же, как Эмили сегодня утром, когда открыла шкатулку и увидела подарок, приготовленный Рис-Джонсом сестре.
– Я удивилась не меньше, чем ты. Зачем Филиппу дарить Китти нож, когда у нее уже есть один? Да, Рис-Джонс сказал, что его подарок подходит к чернильнице, может быть, обе эти вещи были сделаны в одно время или даже одним мастером, но это все равно странно.
– Он как будто хотел предложить ей новый взамен того, который использовал для своих преступлений, – Джейн решительно не находила объяснения поведению Филиппа Рис-Джонса.
– Ты сама только что сказала, что нам не постичь ход мыслей безумца, – Эмили не без сожаления должна была смириться с этим фактом. – Самое простое объяснение и может быть истинным – он просто увидел красивую старинную вещицу и решил купить ее.
– Наверное, ты права. Этот подарок не должен удивлять нас так, как сам выбор кинжала для убийства. Почему он не взял охотничий нож или что-то еще из оружейной? Зачем нужно было использовать чернильницу сестры? Кэтрин могла заметить, что меч рыцаря пропал как раз в то время, когда произошло убийство Флоренс!
– Она и заметила. Хотелось бы мне знать, не пропадал ли он, когда погибла Кэролайн Гринлоу?
– Прошло уже почти девять месяцев с ее смерти, не думаю, что кто-то вспомнит, как выглядела чернильница мисс Рис-Джонс тогда.
Эмили задумалась.
– Скорее всего, если Филипп и брал его, то очень скоро положил на место. Миссис Меллотт слишком часто демонстрировала чернильницу гостям как награду Кэтрин за успехи в учении. Если бы не хватало такой важной детали, как меч в руках рыцаря, это бы тут же кто-нибудь заметил.
– Это если предположить, что он убил мисс Гринлоу. Ни Миллзу, ни его лондонским коллегам не удастся ничего доказать, а Рис-Джонс, виновен он или нет, не поможет им, – Джейн была права.
На дорожке появился Ричард Соммерсвиль с запиской в руке, он выглядел взволнованным, светлая прядь прилипла к потному лбу.
– Что случилось? – Джейн выпрямила спину еще сильнее, словно готовясь встретить очередной удар судьбы. – Ты опять проиграл?
– Нет же! – Ричард раздраженно встряхнул листок бумаги. – Полковник Дейл прислал записку лорду Гренвиллу, а ваш дворецкий направил посланца сюда. Уильям прочел и попросил меня показать ее вам, пока сам он болтает с доктором, Кэролайн и Дафной. Эмили, твоей сестре лучше пока не знать о том, что сообщает Дейл.
– Нам-то ты скажешь, наконец? – Джейн не выносила привычку брата оттягивать момент объяснения, интригуя собеседника.
– Полковник пишет, что полицейские вернулись к полудню, чтобы обыскать дом и сад Рис-Джонсов. Миллз, похоже, призвал на помощь подкрепление из Лондона. Они все еще надеются найти плащ, в котором Филипп напал на свою жертву. Это будет иметь какое-то значение для судьи… – Ричард помедлил, словно раздумывая, стоит ли обсуждать с дамами механизм судебного процесса.
– Так они нашли плащ? – теперь уже не выдержала Эмили.
– Нет еще, хотя и продолжают поиски. В большом доме достаточно укромных уголков, где можно что-нибудь спрятать. К огорчению полковника Дейла, они нашли кое-что другое, – Соммерсвиль вновь сделал торжественную паузу, но разъяренные взгляды двух молодых женщин сказали ему, что лучше для него будет закончить поскорее. – В спальне Рис-Джонса, за комодом, полицейские обнаружили бархатный мешочек, в котором лежало порванное жемчужное ожерелье и золотой браслет с рубином.
– Ожерелье Флоренс! – ахнула Джейн и прижала ладонь к губам.
– А браслет? Чей он? – спросила Эмили.
– Мисс Рис-Джонс припомнила, что видела похожий браслет у мисс Гринлоу. Миллз покажет его родственникам несчастной леди, скорее всего, они узнают украшение.
– Неудивительно, что полковник расстроен, – мисс Соммерсвиль уже овладела собой. – Даже если плащ Филиппа не найдется, драгоценности убитых девушек в его спальне служат достаточным доказательством.
– Увы, Филипп разочаровал нас всех, – Ричард покачал головой, глядя на потемневшие от огорчения лица обеих леди. – Зачем ему нужно было хранить эти напоминания о своих преступлениях?
– Мы только что говорили об этом, – Эмили вздрогнула при мысли о том, что в жуткой коллекции Рис-Джонса могло бы появиться украшение ее сестры, – Филипп безумен, а как можно объяснить действия умалишенного? Может быть, ему доставляло удовольствие смотреть на них, если свои поступки он приписывает мести женскому полу за то, что одна девушка отказала ему в любви.
– Вполне возможно, – Ричард не собирался углубляться в размышления о мотивах сумасшедшего. – Мне жаль Кэтрин Рис-Джонс! Николас Ченнинг, должно быть, не успел сделать ей предложение, и уже вряд ли сделает его.
– Миссис Логан опасается, как бы Китти вновь не слегла в горячке, – Эмили попыталась представить себе, каким печальным будет день восемнадцатилетия Кэтрин Рис-Джонс. – Но я не удивлюсь, если Ник все же женится на ней, если только он на самом деле в нее влюблен. Да и приданое ее никуда не исчезнет…
– А кто станет наследником Рис-Джонса, если его казнят? – Соммерсвиль нахмурился, пытаясь вспомнить. – Вероятно, какой-нибудь кузен, может быть, даже сын того самого дяди, что оставил на их семье печать сумасшествия. Мисс Рис-Джонс лучше поторопиться выйти замуж, кто знает, каким окажется ее новый опекун? От Меллоттов она теперь вряд ли увидит много заботы.
– Скорее всего, Филиппа запрут в сумасшедшем доме, – возразила Джейн. – И тогда кому-то придется стать опекуном не только Кэтрин, но и всей собственности Рис-Джонсов до самой смерти Филиппа. Лучше бы Китти действительно выйти замуж. Тогда ее муж мог бы стать таким опекуном… Полковник Дейл тоже хорошо подойдет на эту роль, он по-отечески относится к Рис-Джонсам и безупречно честен.
– Да-да, пожалуй… – Эмили не хотелось продолжать этот разговор, она чувствовала нарастающую тревогу. – Пойдемте в дом, нам скоро пора возвращаться, Кэролайн нуждается в отдыхе.
– Как и вы с Уильямом, – сказала Джейн. – Полковник Дейл, конечно, не станет болтать по всей округе о находке полиции, но констебли и даже сам Миллз обязательно расскажут своим домашним, и новость вскоре распространится. Для Кэролайн сейчас самое время вернуться домой, ей слишком тяжело будет вынести все это.
Мисс Соммерсвиль, как обычно, не ошиблась. На следующий же день леди Уитмен, пылавшая праведным гневом, увезла Кэролайн домой, напоследок высказав все, что она думает о безответственном поведении лорда и леди Гренвилл.
А еще через два дня Эмили получила письмо от своей сестры.
«О, Эмили, каждый час, проведенный дома, кажется мне невыносимым! Матушка только и делает, что проклинает Филиппа. Я не могу без слез слушать ее, отчего она сердится еще больше. Отец старается поменьше бывать дома, он тоже недоволен мной. Вчера он был в Лондоне, в своем клубе, и вернулся раздраженным. Все, кого он там встретил, говорили с ним обо мне и мистере Рис-Джонсе, спрашивали, как это он позволил убийце ухаживать за своей дочерью! Отец не мог выносить такие разговоры долго и покинул клуб. Теперь он старается избегать встречи с соседями, мы отклонили несколько приглашений.
Я только рада этому, мучительная тоска, которая гложет меня, не позволяет даже представить, как можно веселиться, когда человек, которого ты любишь, кажется, всю свою жизнь, прозябает в лондонской тюрьме! Ты назовешь меня глупышкой, Эмили, и будешь права, но с каждым мгновением я все меньше и меньше верю в то, что в тот вечер в саду был он! И что он убил тех двух девушек. Я не знаю, почему так думаю. Скорее всего, это голос моего сердца, но кто способен его услышать?
Мне так страшно, Эмили! А если я ошиблась, и человек в плаще не был Филиппом? Какой-нибудь завистник, враг, захотевший разрушить его жизнь, мог выкрасть его плащ и напасть на меня! Тогда я сама становлюсь убийцей, помогая этому несносному Миллзу отправить мистера Рис-Джонса на гибель!
Прошу тебя, милая сестра, помоги мне! Филипп считает тебя своим другом, он не станет скрывать правду, если ты поговоришь с ним наедине! Скажи, что я прощаю его, если он виновен, ведь это болезнь сделала его таким, но, если он не сделал ничего дурного, мы должны спасти его. Матушка не выпустит меня из дома, но ты можешь поехать в Лондон, найти возможность поговорить с Филиппом. Я буду вечно признательна тебе за это, какую бы весть ты мне ни принесла!»
– Она как будто и сама лишилась рассудка! – Эмили не могла удержаться от слез, читая письмо сестры.
Кэролайн терзали муки совести, она обвиняла себя в том, что позволила себе усомниться в своем рыцаре, еще немного – и она сочтет, что недостойна его. Что с ней будет, когда суд признает Филиппа виновным?
Леди Гренвилл чувствовала, что понимает Кэролайн. Она сама сделала бы все, что угодно, чтобы спасти Уильяма, окажись он внезапно на месте Филиппа Рис-Джонса. Она защищала бы его… но до каких пор?
Когда надо отступиться и признать, что человек, которому ты верила, оказался предателем и жестоким злодеем?
– Будь я судьей, смогла бы я решить, виновен Филипп Рис-Джонс, или же он тоже жертва? Право, я должна радоваться, что освобождена от такой ответственности – распоряжаться чужими судьбами. Но Кэролайн не чужая мне, а значит, не чужой и Филипп. Он мог бы стать моим братом…
Через каких-нибудь полчаса Эмили уже твердо знала, что поедет в Лондон и поговорит с Филиппом, по крайней мере, попытается. И причина заключалась не только в просьбе сестры.
Почти все время, начиная с того момента, когда карета ее родителей отъехала от крыльца, Эмили провела в раздумьях. Она то писала что-то в дневнике, то перечитывала его, и чем длиннее становились вечерние тени, тем большее беспокойство она испытывала.
Прежде всего, полковнику Дейлу удалось найти лакея, который передал Филиппу Рис-Джонсу просьбу некоей леди прийти на свидание в оранжерею. Выходит, в этом Филипп не лгал! Значит, он мог быть правдив и в другом?
Суперинтендент Миллз, впрочем, не собирался придавать значение этому обстоятельству, уверенный в том, что Рис-Джонс попросту подкупил слугу, чтобы тот выдумал эту историю. Миллз, по словам полковника, даже пытался запугать лакея, требуя признаться во лжи, но верный слуга держался твердо.
Увы, лакей не знал, кто из бывших на балу дам попросил его об этой услуге. По его словам, он остановился с подносом, уставленным бокалами, неподалеку от окна в бальной зале, когда услышал женский голос. Дама скрывалась за портьерой в оконной нише, и слуга, имеющий представление об интрижках светских леди и джентльменов, счел за лучшее для себя не пытаться ее рассмотреть.
Миллзу было известно, что послание не передавала леди Кэролайн, а расспрашивать всех бывших на балу женщин не имело никакого смысла – если до сих пор никто не пожелал выступить в защиту Филиппа Рис-Джонса, значит, эта леди предпочитает сохранить инкогнито, или ее и вовсе не существует. Суперинтендент придерживался второй точки зрения.
А вот леди Гренвилл находила ее ошибочной. Точнее, допускала вероятность того, что кто-то из девушек, бывших на балу, попросил Филиппа прийти в оранжерею, воспользовавшись возможностью остаться неузнанной на случай, если лакей окажется болтлив.
– Кто же она? Кто? – Эмили составила список всех молодых леди, кого смогла вспомнить с того вечера. – Господи, что, если у Рис-Джонса был роман с кем-то, и он захотел избавиться от надоевшей ему Кэролайн? Но почему? Они не были помолвлены, и она ни за что не устроила бы скандал, если бы узнала, что Филипп любит какую-то девушку. Моя бедная сестра терпеливо сносила его ухаживания за Флоренс и смирилась бы с их свадьбой. Насколько было бы хорошо, если бы так все и вышло!
Эмили устала думать обо всем этом, но не могла остановиться. Не посоветоваться ли с лордом Гренвиллом? Уильям неглуп и смог бы понять, что ее тревожит. Но она пока не хотела сознаваться мужу в том, что поедет в Лондон и встретится с Филиппом. Тюрьма – не то место, где бы лорд Гренвилл, при всех его современных взглядах, захотел увидеть свою жену. Лучше ей поговорить с Джейн Соммерсвиль. Подруга умна и наблюдательна, когда-то она даже рассматривала Рис-Джонса в качестве жениха, а это, учитывая разборчивость Джейн, говорит в его пользу.
– Попрошу ее приехать завтра, – решила Эмили.
А пока она продолжала размышлять в одиночестве до тех пор, пока лицо ее не озарилось замечательной догадкой.
– Ну, конечно же! Как это не пришло мне в голову еще два дня назад?
31
– Ты хочешь увидеться с Филиппом? – Джейн смотрела на подругу то ли с восхищением, то ли с недоверием, а скорее всего, ее взгляд выражал и то и другое. – После всего, что произошло, ты по-прежнему веришь, что Рис-Джонс – лучшая партия для твоей сестры?
– Она любит его уже много лет, как оказалось, – грустно ответила Эмили. – И навряд ли когда-нибудь сможет так же сильно полюбить другого мужчину.
– Кэролайн придумала себе сказку про рыцаря, когда была ребенком, но ее рыцарь оказался драконом, пожирающим невинных дев, – возразила мисс Соммерсвиль. – Наверное, я смогла бы понять ее, она молода и упрямо не желает отказываться от своей мечты, но как можешь ты, Эмили, продолжать сомневаться в его злонамеренности и безумии?
– Во всей этой истории так много странного… Кроме того, у меня появилась веская причина сомневаться в том, что суперинтендент был прав, когда арестовал Филиппа.
– Хорошо, попробуй объяснить, что именно показалось тебе странным, не считая самой попытки убить юную леди в саду в то время, когда там находится множество людей.
– Это первое, что кажется мне невероятным, – живо откликнулась Эмили. – Мисс Гринлоу и Флоренс умерли в одиночестве, когда рядом никого не было. Почему убийца на этот раз не подождал, пока все гости пойдут на ужин, и не заманил Кэролайн в самую глубину сада, ограничившись едва ли не ближайшей скамьей?
– Мы же считаем его безумцем, – напомнила Джейн. – А такие люди находят другие объяснения своим поступкам.
– Давай предположим, что тот, кто напал на мою сестру, вовсе не безумен. И его цель – навредить Филиппу Рис-Джонсу.
Читать бесплатно другие книги:
