Подвеска Кончиты Князева Анна
– Побыть со мной.
– Можно задать вопрос?
– Спрашивайте.
– Вы женаты, Виктор?
– Конечно, – ответил он. – Это важно?
– Для меня – нет, а для вас?
– И для меня… – хрипловато произнес Шепетов и обнял Дайнеку. Через мгновение она почувствовала, что он целует ее, и этот поцелуй был скорее приятен.
Отстранившись, Виктор посмотрел на нее долгим взглядом и, взяв за руку, потянул:
– Пойдем ко мне, Казачкова я отослал…
В ту же минуту дверь восьмого купе отворилась, и в проеме возник Кринберг. Надетая наспех куртка, на бледном ухе – длинные пряди волос, обычно зачесанные на лысину. Он выскочил из купе и побежал по коридору.
– Пойдем… – настойчиво повторил Шепетов.
– Нет, – проговорила Дайнека. Она избегала встречаться с Виктором взглядом, потому что в глубине души хотела согласиться. И все же подняла лицо и твердо произнесла: – Нет.
– Почему?
– Потому что нет.
Ей все больше хотелось ему возражать, и она испытывала от этого удовольствие.
Отступив на шаг, Шепетов поднял на нее тяжелый взгляд:
– Хочешь поиграть? Не боишься?
– Нет, – улыбнулась Дайнека.
– А ведь я могу заставить тебя.
– Попробуйте.
Шаги за спиной Виктора были некстати – это снова оказался Кринберг. Не глядя в их сторону, он юркнул в свое купе.
– Прости, – пробормотал Шепетов. – Иди спать.
Обернувшись, Дайнека увидела черноволосую незнакомку. Та шла навстречу и, казалось, хотела кого-то ударить, таким ненавидящим был ее взгляд.
Дайнека шагнула в купе и с облегчением закрыла за собой дверь.
– У тебя все в порядке? – Ирина приподняла голову с подушки.
– У меня все в порядке, – ответила Дайнека.
Уже привычно звучал мерный стук колес. И в такт ему в голове прокручивались фразы из сегодняшнего разговора с Шепетовым:
«…не люблю, когда мне отказывают…»
«…от любви до ненависти…»
«…а ведь я могу заставить тебя…»
Дайнека открыла глаза – показалось, будто кто-то зовет ее по имени. Сквозь оконное стекло сочился тусклый станционный свет. Зеркало на двери призрачно серебрилось. Ирина тихо посапывала во сне.
Взглянув на часы, Дайнека прошептала:
– Пятнадцать минут первого…
Нащупав ногами кроссовки, открыла дверь, но прежде чем выйти, машинально взглянула в окно коридора. На мгновение показалось, что за стеклом промелькнула какая-то тень. Отшатнувшись, девушка испытала такой ужас, что не сразу смогла взять себя в руки. И все же спустя минуту успокоилась и вышла за дверь.
Охранника в коридоре не было. Боковым зрением Дайнека отметила быстрое появление коренастой мужской фигуры в светлой рубашке. Так же быстро, как появился, мужчина исчез.
Она побрела в туалет и спустя несколько минут вернулась в коридор. Возле второго купе, припав ухом к двери, стоял Петя Круглов. Он до того к ней припиявился, что его согнутая спина казалась продолжением ушной раковины. Через несколько мгновений он резко выпрямился и закрыл ладонями лицо. Петя так и стоял, пока не почувствовал чье-то присутствие. Его руки упали и напряженно дернулись. Не оборачиваясь, он удалился в свое купе, приплясывая от желания казаться непринужденным.
Приблизившись ко второму купе, где только что стоял Круглов, Дайнека услышала голоса. За дверью ссорились двое – мужчина и женщина. О чем говорили, было неясно, но подобным образом могли выяснять отношения только очень близкие люди. Потеряв к ситуации интерес, Дайнека отошла от двери, по собственному опыту зная: примирение после таких сцен наступает весьма скоро.
Внезапно женщина вскрикнула. Судя по резкому сдавленному крику, ее сильно ударили. Этого Дайнека ожидала меньше всего.
«Это не просто влюбленная парочка. За этим что-то кроется…»
Посередине вагона открылась дверь, в коридор вышел Казачков, устремился к окну и открыл его. Дайнеке показалось, он собрался что-то выбросить. Оглянувшись, Казачков заметил ее, поспешно закрыл окно и вернулся к себе.
Дайнека тоже прошла в купе. Было душно и она оставила дверь приоткрытой.
Ирина спала, временами тихонько всхрапывая. И вдруг разразилась таким мощным разрядом, что проснулась. Близоруко вглядываясь в смеющееся лицо Дайнеки, спросила:
– Здорово я… Да?
– Спи.
– Сколько времени?
– Половина первого.
Ирина уже ничего не слышала – она снова спала…
Подобрав под себя ноги, Дайнека прислонилась к перегородке. За стенкой было тихо, никто не ворочался и не кашлял, должно быть, тот, что болел, уже выздоровел.
«Как быстро…»
За окном зубчатой стеной проносился угрюмый хвойный лес. Спать по-прежнему не хотелось. Включив ночник, она взяла со стола открытку и, прижав ее к груди, улеглась. До встречи с мамой оставалось немногим более суток.
Десять долгих лет она не была в Красноярске. Оставалось только догадываться, как изменился город. Конечно, мама не сможет за ней приехать, добираться придется самой. Взглянув на обратный адрес, Дайнека поняла, что даже примерно не представляет, где это находится.
«Вторая Гипсовая… Уж лучше бы сразу – Третья Травматологическая», – усмехнулась она. И, посерьезнев, задумалась, что же на самом деле случилось. Из открытки было ясно лишь то, что Лариса маму бросила, после чего они разъехались, как бывает в обычной семье. Мама переехала в небольшую комнату коммунальной квартиры и второй год не вставала с инвалидного кресла. Видимо, ее болезнь послужила причиной «развода». Хотя формально считалось, что Лариса «полюбила другого человека». А значит – другую женщину.
Положение мамы было плачевным, и Дайнека не сомневалась, что едет ее спасать. Она совсем не задумывалась о том, что в доме отца живет Настя. Младшая жена, как в шутку называл ее отец, была совсем немного старше Дайнеки. Отношения между ними изначально не сложились. И все-таки, даже недолюбливая «мачеху», Дайнека отдавала себе отчет, что у отца перед Настей есть вполне определенные обязательства.
«Заберу маму в Москву, а там – пусть будет, что будет…»
Так, в мыслях о матери, девушка постепенно заснула.
По коридору кто-то пробежал. Проснувшись, Дайнека бросила взгляд на часы:
«Два часа ночи. Живенько здесь…»
Выглянув в коридор и никого не увидев, она вышла за дверь.
Из купе проводников доносился женский плач. Через мгновение Дайнека была уже в конце коридора и слышала голос Верочки:
– Я же ничего… Я только сказала: прикройте окно, грязь налетит…
– А он?
– А он ударил меня по лицу! – Верочка зашлась новым приступом плача.
– Успокойся, наше дело терпеть. Им ведь ничего не докажешь, – уговаривала ее подруга.
– За что? За что?! – повторяла Верочка.
– Что случилось? – возникла в дверях Дайнека.
Обе проводницы испуганно обернулись.
– Ничего особенного, ступайте спать, уже два часа ночи, – спокойно проговорила старшая проводница, загораживая собой заплаканную Верочку.
– Но я же вижу, что-то случилось. Кто вас ударил?
Вера отвела глаза.
– Кто? – твердо повторила Дайнека.
– Этот… Из шестого купе… Который с кандидатом.
– Казачков?
– Он, – Верочка чуть успокоилась. – Я ему говорю, закройте окно, холодно, грязь нанесет. Знаю ведь, что говорю. Откроют, потом уходят к себе, а закрыть забывают.
– Он в коридоре стоял?
– Да. В общем я ему… А он мне… Такую затрещину зарядил – до сих пор в ухе звенит, – девушка продемонстрировала раздувшееся, похожее на вареник ухо.
– Не может быть, – обомлела Дайнека.
– Еще как может!
– Но за что?
– А что вы у меня спрашиваете? У него и спросите, он же ваш приятель! – в запальчивости выкрикнула Верочка и снова заплакала.
– Ну и дела, – извиняющимся тоном пробормотала ее напарница и тихонько прикрыла дверь.
Дайнека отправилась к себе. В коридоре стояли двое мужчин из девятого купе. Их тоже привлек шум. Проходя мимо, она почувствовала запах табачного дыма и спиртного.
«Дичь какая-то… Интеллигентный человек ни с того ни с сего бьет по лицу женщину».
Усевшись на свое место, она долго приходила в себя, а потом легла безо всякой надежды на сон.
Глава 6
Москва, наши дни
У выхода из зоны прибытия толпились встречающие. Для столь раннего часа народу в Шереметьеве было много. Сквозь узкий коридор таможни было видно, как медленно вращается пустое кольцо багажного транспортера.
Вячеслав Алексеевич Дайнека смотрел туда, откуда должна была выйти Настя. Парижский рейс задерживался. Шесть часов он слонялся по зданию аэропорта, пару раз заходил в кафе, выпивал чашку кофе, а потом снова прохаживался мимо темных витрин бутиков. Под утро, не выдержав, вернулся в машину и немного вздремнул. Однако этот прерывистый сон нисколько не поддержал его, а, наоборот, утомил.
Вячеслав Алексеевич подошел к билетной стойке. В гладкой поверхности тонированного стекла увидел отражение своего осунувшегося лица. Через левую щеку пролегла темная борозда – след от шва на куртке, которую подкладывал под голову, когда спал в машине.
Вынув из кармана расческу, причесался. Провел ладонью по подбородку. Обнаружив щетину, огляделся, отыскивая глазами парикмахерскую.
– Только меня здесь и ждали, чтобы побрить в пять утра…
Сквозь толпу к нему пробиралась молодая женщина, он узнал в ней свою жену. У Насти был утомленный вид, и это легко объяснялось бессонной ночью. Несмотря на молодость, и для нее такие нагрузки не проходили бесследно. Шубка и костюм были новенькие, по-видимому, недавно купленные. Вячеслав Алексеевич никогда не видел на ней этих вещей, из-за чего не сразу ее узнал.
В Насте произошла какая-то перемена. Вячеслав Алексеевич догадывался, в чем дело. Среди людей, идущих рядом, он сразу выделил молодого мужчину, с которым тут же встретился глазами. Ему было не более тридцати. По беспокойному взгляду, который он поочередно устремлял то на Вячеслава Алексеевича, то на его жену, делалось ясно: он и есть та самая недостающая вершина любовного треугольника.
– Здравствуй, Славик, – сказала Настя.
Вячеслав Алексеевич сдержанно обнял жену и забрал из ее рук небольшую сумочку. Его приятно удивил такой минимализм.
Рядом остановился носильщик, на его телеге высилась целая гора чемоданов. Проследив за взглядом мужа, Настя пояснила:
– Чуток приоделась. Ты ведь не возражаешь?
– Отчего же… – Вячеслав Алексеевич интуитивно поднял глаза. Перехватив встревоженный взгляд, широко улыбнулся и помахал рукой оторопевшему кавалеру:
– Не первый и не последний.
– Что ты сказал? – не поняла Настя. – Ты о чем?
– Да так, о своем.
– Я о-о-очень соскучилась.
– Ну, так поедем домой. Мне еще на работу надо.
– И ты совсем не побудешь со мной?
Вячеслав Алексеевич заглянул ей в глаза:
– Тебе нужно как следует выспаться.
Настя рассеянно осмотрелась.
– Ты прав, давай не поедем за город. Отвези меня к Людмиле в городскую квартиру.
– Людмила уехала в Красноярск.
– Это еще зачем?
– К своей матери.
– К твоей первой жене?
Вячеслав Алексеевич почувствовал легкое раздражение.
– Людмила поехала к своей матери. Она заболела.
– Ах вот как. Ну, в ее возрасте бывает, – заметила Настя.
– Моя жена моложе меня на пять лет.
– Ты ведь не думаешь, что я хотела тебя уколоть? Я только сказала…
– Не думаю, – прервал Вячеслав Алексеевич. – Куда едем? На дачу или в городскую квартиру?
– Не знаю…
– Послушай, у меня мало времени.
– Тогда – к Людмиле.
– Хорошо, – Вячеслав Алексеевич сделал вид, что не заметил, как она помахала мужчине рукой. – Машина на стоянке, нужно идти.
Вячеслав Алексеевич приехал в офис раньше, чем это было необходимо. Если бы захотел, мог бы вообще не приезжать сегодня на службу и провести день с женой. Несколько дней назад он так бы и поступил. Но не теперь.
После отъезда дочери Вячеслав Алексеевич не находил себе места. Он будто чувствовал – надвигаются события, представляющие угрозу ему и его близким. Поэтому едва сдерживал себя, чтобы не сесть в самолет и не улететь вслед за дочерью в Красноярск.
Что касается Настиных похождений, то они не вызывали в его душе ни малейшего протеста. Вячеслав Алексеевич давно относился к ним с высокомерной иронией.
– Войдите! – сказал он в ответ на вежливый стук в дверь.
– Здравствуйте, Вячеслав Алексеевич, – в кабинет шагнул невысокий худенький паренек. Это был Сергей Вешкин, начальник службы безопасности «Евросибирского холдинга».
Глядя на его щуплую, неубедительную фигуру, было трудно в это поверить. Иначе думали те, кто был с ним знаком.
– Что так рано, Сережа?
– Я уже давно здесь. Все пытался до вас дозвониться.
Только сейчас Вячеслав Алексеевич вспомнил, что его телефон разрядился, когда ночью он постоянно связывался с Настей.
– Что такое, Сережа? – в груди шевельнулся колючий ком.
– Только спокойно… – Сергей замешкался, поднял глаза и продолжил: – В вагоне, где ехала ваша дочь, что-то произошло… Нет, не буду скрывать. Там произошло двойное убийство.
– Кого убили? – в горле пересохло, и Вячеслав Алексеевич едва владел языком, ставшим вдруг шершавым и неповоротливым.
Сергей Вешкин схватил графин. Расплескивая воду, наполнил стакан и протянул патрону.
– Спасибо… – Сделав несколько глотков, тот откинулся в кресле и переспросил: – Кого убили?
– Не знаю. Пока не знаю.
Вячеслав Алексеевич резко поднялся на ноги:
– Летим…
– Надо только подумать, куда.
– То есть?
– Поезд идет по расписанию, то, что случилось, не разглашается. В вагоне едет кандидат на пост губернатора Красноярского края.
– Господи! – воскликнул Вячеслав Алексеевич. – Почему ты не сказал мне об этом, когда доставал билет?!
– А если бы и сказал?
– Прости, сам не знаю, что несу.
– Я все понимаю, Вячеслав Алексеевич, – Вешкин задумался. – В два часа по московскому времени поезд прибудет в Омск, и если мы поторопимся, то успеем на омский рейс. А он, если не ошибаюсь, отправляется в десять ноль пять. Погода летная, и я не вижу причин…
– Бронируй билеты! – воскликнул Вячеслав Алексеевич.
– Времени нет, – обрубил Вешкин. – В Домодедово, немедленно!
И он первым вышел из кабинета.
– Лида, отмени на сегодня все, – распорядился Вячеслав Алексеевич.
– Вы надолго? – обеспокоенно отозвалась секретарша.
– Не знаю!
Глава 7
Сан-Франциско, апрель 1806 года
Теплый климат, солнце и хорошая пища благоприятно отразились на здоровье корабельной команды. Спустя неделю после прибытия в бухту Святого Франциска скорбутных на корабле не осталось.
По распоряжению капитана младших чинов команды стали возить на берег, чаще – на безлюдную левую губу залива, где протекала каменистая речка. Там обовшивевшие матросы стирали свою одежду. Однажды, собираясь отчалить от берега, офицер недосчитался двоих, не самых худших матросов. Их искали до темноты, но, не найдя, с повинной головой прибыли на корабль.
Этот случай косвенным образом ударил по интересам доктора Лансдорфа. Когда он собрался обследовать в научных целях прибрежную флору залива, ему отказали. Придя за объяснениями к Резанову, доктор получил ответ:
– До решения основного вопроса с поставкой провизии никак нельзя рисковать. Испанцы могут заподозрить нас в шпионаже.
Взявшись за ремонт корабля, капитан Хвостов преуспел. Судно было починено, законопачено и покрашено. До завершения всех дел осталось несколько дней, однако Резанов попросил не спешить. Чтобы решить вопрос закупки провизии, «Юноне» нужно было стоять на рейде, а для этого требовался формальный предлог.
Еще по прибытии Резанов отправил в Монтерей нрочного с письмом губернатору. В письме, кроме дипломатических уверений в дружественных намерениях, содержалась просьба о разрешении закупки хлеба и другой провизии. Ответ пока не пришел, как и не вернулся в Сан-Франциско комендант дон Хосе Дарио Аргуэлло.
Читать бесплатно другие книги:
