История одного замужества Вербинина Валерия
– Послушайте меня, милостивый государь, – сказал врач, грозно возвышаясь над маленьким режиссером, – вы ничего не будете сейчас предпринимать… На это есть судебный следователь, полиция, прокурор. Они во всем разберутся… – Колбасин тупо смотрел на него, словно ни одно слово собеседника не доходило до его сознания. – У вас остался сын, – внушительно прибавил Колокольцев, – подумайте лучше о нем… Хорошо ли будет, если он останется совсем один?
Режиссер схватился за голову и поник всем телом.
– Вы правы… правы… – бессвязно бормотал он. – Но она… Скажите, она не мучилась?
Врач посуровел лицом и покачал головой.
– Нет. Не мучилась…
– Боже мой! Боже мой… И зачем мы только приехали сюда… Я ведь отговаривал ее… Но она вбила себе в голову, что только Ергольский…
Колокольцев был не прочь услышать продолжение, но тут на пороге показался судебный следователь Игнатов. Он и доктор знали друг друга в лицо, но было бы преувеличением называть их друзьями или хотя бы хорошими знакомыми. По правде говоря, Колокольцев Игнатова недолюбливал. По его мнению, молодой следователь был еще «молокосос» и свое недурное жалованье – 200 рублей в месяц – получал за то, что ровным счетом ничего не делал, потому что серьезных преступлений в округе замечено не было. К тому же Иван Иванович отличался завидным здоровьем, то есть не имел причин прибегать к услугам доктора, выслушивать его советы и считаться с его предписаниями. Поэтому, когда Игнатов вошел, Колокольцев приветствовал его довольно сдержанно.
«Наверняка начнет меня уговаривать, чтобы я дал заключение о самоубийстве… Ну уж нет, шалишь! Я своей репутацией из-за твоего спокойствия рисковать не намерен…»
– Печально, печально, весьма печально, – обманчиво рассеянным тоном промолвил Иван Иванович, обходя кругом кресло, в котором находилась жертва. – Это муж? – Он взглядом указал на совершенно раздавленного Колбасина, поникшего на диване.