Мертвая фамилия (сборник) Леонов Николай
Собакин вдруг подскочил к девушке и выдернул у нее из рук документы. Та настолько опешила, что не сумела этому противостоять.
Собакин быстро пролистал их, посмотрел на Волошина и прошипел:
– Та-а-ак, салон красоты, значит? И я уверен, что эту заявку вы одобрите! Конечно, это же деньги! А на то, что у нас в городе этих салонов как грязи – вам наплевать! Чьи-то морщины и задницы вам важнее человеческой жизни!
– Савелий Борисович! – Голос Волошина поднялся на два тона. – Потрудитесь вернуть даме документы и покинуть кабинет! В противном случае я вызову охрану! – Он смотрел на Собакина, не мигая, взглядом, выработанным за годы службы.
Скандалиста это в совокупности с упоминанием об охране все же проняло.
Он сунул документы девушке в руки, нехотя повернулся и проследовал к двери, взялся за ручку, потом все же обернулся к Волошину и процедил:
– Я буду жаловаться!
Волошин не удостоил его ответом и адресовал девушке пригласительный жест.
– Что у вас? – демонстративно не комментируя произошедшее, поинтересовался он, и та протянула ему свои документы.
Заявительница Светлова Мария Владимировна и впрямь хотела открыть салон красоты. В другой раз Волошин потратил бы на нее куда меньше времени, но сейчас он несколько раз перечитал документ, понятный ему с первой строки, и все для того, чтобы дождаться, пока Собакин покинет здание департамента. Таким образом, Светлова провела в его кабинете минут на пятнадцать дольше, чем было рассчитано.
После нее дожидались приема еще несколько человек. Волошин надеялся управиться с ними поскорее. Ему вообще хотелось завершить сегодня прием пораньше, дабы остаться в кабинете одному и спокойно заниматься сортировкой документов.
Собственно, он уже и так определил, кто из заявителей в какую группу попадет – отказников, удовлетворенных или отложенных в долгий ящик. Собакина, к счастью, слышно не было. Видимо, он все же угомонился и ушел восвояси.
Волошин уже готовился принять очередного посетителя, как вдруг из приемной до него донеслись громкие разговоры, явно грозившие перейти в скандал. Волошин было подумал, что это неугомонный Собакин вернулся ругаться, однако, к своему ужасу, вдруг узнал голос сына, набиравший обороты. Сергей требовал немедленно пропустить его в кабинет, секретарша Катя что-то ему возражала.
Волошин резко поднялся и быстро пошел к двери, однако она распахнулась сама, и в кабинет буквально ворвался Сергей. Волосы его растрепались, глаза были воспаленными. Видимо, он действительно не спал эту ночь. Взгляд блуждающий. По нему, а также по характерному запаху Волошин догадался, что сын его банально пьян.
Секретарша пыталась удержать Сергея, уговаривала его пройти с ней в приемную и успокоиться. Тот не слушал и в конце концов просто отпихнул девушку локтем. Волошин заметил в другой его руке открытую бутылку пива.
– Ты что себе позволяешь? – вскипел Вадим Юрьевич.
Он и так был недоволен непоследовательным поведением сына, а уж когда тот заявился прямо к нему в департамент, да еще в столь непотребном виде, и вовсе пришел в ярость.
– А ты? – Красные глаза Сергея горели злобой.
Он толкнул Катю так сильно, что та ахнула, и двинулся на Волошина. Вадим Юрьевич побледнел, но титаническим усилием воли постарался взять себя в руки. В приемной сидели посетители, и каждое слово было отлично слышно. К тому же и присутствие Кати делало всю эту сцену крайне нежелательной.
– Давай-ка езжай домой. Я после работы приеду, там и поговорим, – максимально спокойно произнес Волошин. – Нужно кое-что выяснить.
– Мне с тобой не о чем говорить! – выкрикнул Сергей. – Ты лжец и лицемер! Мне от тебя ничего не надо, понял?
– Ты противоречишь сам себе, – холодно отозвался Волошин. – Если говорить не о чем, зачем тогда приехал сюда?
– Просто чтобы… – Сергей запнулся, но тут же нашелся: – Просто чтобы сказать, что ты подлец! – выкрикнул он.
– Для этого не стоило ехать в департамент. – Волошин, внутри которого все кипело, злобно усмехнулся.
Сергей, не слушая его, выдал целую обличительную тираду. Ее суть сводилась к тому, что Вадим Юрьевич предал семью, мать, их вместе с Дашей и его в отдельности, что он всегда был обманщиком и притворщиком. Сегодня его лживая сущность проявилась в полной мере, когда он вызвал сына на встречу под предлогом обсудить их отношения и дать денег на машину, а сам не пришел.
– А я тебе поверил, специально приехал в такую рань! – выкрикнул Сергей, размахивая бутылкой.
Волошин шагнул вперед и выдернул ее у него из рук.
– Езжай домой и проспись! – отчеканил он. – Произошло недоразумение, но обсуждать его, когда ты в таком состоянии, я не намерен.
– Отдай сюда! – Сергей протянул руку, но Волошин крепко держал бутылку.
– Вадим Юрьевич, может быть, охрану вызвать? – взволнованным шепотом спросила секретарша.
Волошин отрицательно мотнул головой. Этого еще не хватало, перед охраной позориться! Отец попытался выдворить сына из кабинета и самолично проводить его до выхода. Сергей выдворяться не желал. Он, кажется, сам не осознавал, чего хочет.
Волошин понимал, что тот весь на эмоциях. Ему бы сейчас принять успокоительного и уснуть. Вадим Юрьевич лихорадочно соображал, как бы это устроить, не привлекая на помощь никого из сотрудников департамента. Людмиле, что ли, позвонить? Но та давно уже потеряла всякое влияние на сына, хотя сама и придерживалась иного мнения.
Вопрос решился неожиданно быстро.
Волошин крепко ухватил сына за локоть и твердо сказал:
– Пошли!
Сергей тут же принялся вырываться. Кажется, он действовал от противного.
– Пусти, не трогай меня, не смей удерживать! – пробубнил он.
– Нет уж, оставайся и сиди! – повысил голос Волошин, сориентировавшись и кардинально сменив тактику.
– Еще чего не хватало! – огрызнулся Сергей.
Вадим Юрьевич ослабил хватку, и Сергей удовлетворился иллюзией, что ему удалось ловко вывернуться самому. Он тут же поспешил к двери. Волошин не стал его удерживать.
Сергей рванул дверь на себя, остановился на пороге, повернулся к отцу и выкрикнул напоследок:
– Можешь мне больше не звонить! Я тебя видеть не желаю! – С этими словами он покинул приемную.
Катя часто-часто моргала расширившимися глазами.
– Может быть, проводить его? – неуверенно спросила она.
– Просто проследите, чтобы он вышел из здания, – сказал Волошин, прижимая к вспотевшему лбу платок. – Если начнет буянить, тут же звоните мне.
– А посетители? – понизив голос, спросила секретарша.
– Через пять минут я продолжу прием.
Катя выскользнула из кабинета и плотно закрыла за собой дверь. Волошин услышал, как она объявила в приемной, что прием возобновится через пять минут.
Волошин прошел к столу, достал из верхнего ящика пакет с таблетками, среди которых было и успокоительное. При прохождении очередной комиссии врач прописал ему данный препарат, сказав, что это отличное средство для профилактики стресса, особенно при такой работе. Многим другим его коллегам прописал он то же самое.
Все правильно, работа нервная, люди всякие попадаются. К примеру, такие субъекты, как этот Собакин, кому угодно мозг вынесут. А тут еще родной сыночек проблем подкинул! Черт знает что такое! В двадцать лет как ребенок. Сын приличных родителей, внук профессора, элитную школу окончил, а поведение как у какого-то гопника люберецкого!
Вадим Юрьевич в сердцах кинул в рот сразу две таблетки, поискал, чем запить, – вода в графине кончилась. Потом он махнул рукой, вынул из ящика бутылку с коньяком, прямо из горлышка сделал несколько маленьких глотков, посидел, подождал. Сердце вроде бы успокоилось, уже не колотилось так часто. Вадим Юрьевич достал из портфеля жвачку. Двойная мята сразу же обожгла рот и мгновенно обдала холодом.
Тут в кабинет заглянула Катя и сообщила, что Сергей вышел из здания.
– Вызывайте следующего, – только и сказал Волошин, возвращаясь к насущным делам.
Остальных посетителей он принимал как во сне, чисто механически, был уверен в том, что назавтра не вспомнит ни их лиц, ни имен. Последняя дамочка, правда, запомнилась ему, поскольку тоже немного потрепала нервы Вадима Юрьевича, и без того взвинченные.
Это была женщина средних лет, похожая на завмага социалистических времен, с сытым круглым лицом, высокой прической-халой и крупными золотыми украшениями в ушах и на могучей красной шее. Модные лакированные сапожки туго обтягивали ее мощные икры. Ткань костюмной юбки грозилась лопнуть на крутых бедрах. Сквозь глубокий вырез белой блузки виднелись верхушки двух холмов, разделенных складкой.
Маргарита Максимовна Шляпникова была очень уверена в себе. Она сидела перед Волошиным, надменно глядя из-под век, подведенных синим, и ресниц, густо покрытых тушью. Говорила женщина тоже уверенно, готовая к тому, что найдет с чиновником полное взаимопонимание.
Вадим Юрьевич демонстрировать этого не спешил. Он листал документы, в которых говорилось о том, что Маргарита Максимовна нуждается в открытии дополнительных трех филиалов к своим магазинам меховых изделий. Волошин интуитивно чувствовал, что этой даме заявлять об отказе не стоит, нужно сказать, что документы приняты к рассмотрению.
Он уже собирался произнести эти слова и завершить таким вот образом последнюю встречу на сегодняшний дурацкий день. Однако Маргарита Максимовна явно демонстрировала, что желает получить положительный ответ немедленно. Это противостояние длилось несколько минут. После чего гостья наконец-то покинула кабинет, и Волошин смог вздохнуть с облегчением.
Он достал из ящика стола коньяк, немного плеснул в рюмку и снова выпил. Потом вынул из кармана телефон и некоторое время держал его в руках, размышляя, позвонить сыну или нет. Он все же решил, что не стоит, и отправился в местную столовую.
Наступило время обеда. Посетителей в здании не осталось, оно вообще было закрыто для посторонних. Пришло время, когда чиновники оставались одни. После обеда их ждала только бумажная работа, которую многие, используя многолетний опыт, просто переносили на другой день, занимаясь обработкой документов по пятницам – всех сразу, что накопились за неделю. А послеобеденное время других дней они тратили на собственные нужды.
Волошин обычно поступал точно так же, правда, старался не злоупотреблять этим, однако сегодня у него были иные намерения. Идти домой ему не хотелось, и он рассчитывал просидеть весь остаток дня в кабинете, в уединении, которого не смог бы получить дома. Там Елена, домработницы…
Собственный кабинет есть, конечно, и дома, но это не то. Ему вообще хотелось сегодня уехать куда-нибудь, где можно остаться совершенно одному. Спокойно посидеть, разобраться в собственных мыслях и чувствах и принять верное решение. Но…
Загородный дом сейчас как раз переоборудовался. Елена захотела надстроить еще один этаж, расширить помещение. Поэтому там полным ходом шли строительные и отделочные работы. Ехать куда-то в гостиницу вообще нелепо. Это может вызвать всякие пересуды и кривотолки. Доказывай потом, что ты собирался там быть совершенно один!
Волошин всегда болезненно относился к собственному реноме. В итоге он махнул рукой и решил остаться в кабинете департамента до глубокого вечера.
Вадим Юрьевич запер кабинет и отправился в столовую. Несмотря на скучное название, качество блюд в местном заведении общественного питания было получше, чем в некоторых ресторанах. Для чиновников были наняты отличные повара, а меню выделялось многообразием.
Спускаясь по лестнице, Вадим Юрьевич вдруг ощутил слабость в ногах.
«Возраст! – Нехорошо царапнула его неприятная мысль. – Нервничать нельзя совсем. Нужно взять горячего и крепкого кофе».
В столовой, стоя в очереди, он почувствовал еще и головокружение и решил заказать двойной кофе. Идя с подносом к столику, который занимал всегда, Вадим Юрьевич с трудом передвигал ноги. Усевшись, он, вопреки логике, сделал несколько глотков кофе, прежде чем приступать к горячему.
Ему стало чуть полегче. Он взялся за вилку и начал, как обычно, с закуски. Движения его были замедленными. Он съел кусок селедки, затем немножко холодца. Горьковатый привкус во рту портил все ощущение от трапезы.
Волошин отодвинул закуски и принялся за креветочный суп. Однако не успел он съесть и трети, как вдруг невероятная слабость в руках заставила его уронить ложку. Вадим Юрьевич с удивлением посмотрел на пол, наклонился, чтобы поднять ее, но вместо этого сам полетел со стула.
На раздавшийся грохот отреагировали все – и коллеги, и буфетчицы, и даже посудомойка, убиравшая со столов. Волошин лежал на полу, задыхался и пытался ослабить узел галстука.
К нему тут же поспешили двое мужчин.
– Вадим Юрьевич, ты чего? – с тревожным удивлением спросил один из них.
Они вдвоем попытались поднять Волошина, который был похож на тряпичную куклу. Из его рта потекла белая пена, тело задергалось в конвульсиях, глаза широко вытаращились, взгляд был полубезумным. Чиновников охватил страх.
Тело Волошина дергалось в судорогах несколько секунд, после чего замерло и обмякло. Глаза его закатились и остались полуприкрытыми. Он был неподвижен.
Мужчины изумленно переглянулись.
– «Скорую»! Быстро! – громко выкрикнул один из них.
– Местного врача зовите! – резко выпрямляясь, заявил второй.
Началась суета, все забегали, что-то заговорили. Кто-то пытался поднять Волошина, расстегнуть ему рубашку.
Вскоре послышались торопливые шаги, и в столовой появилась Эмма Максимовна, врач, состоявшая в штате департамента. Она быстро оттянула веко Волошина, приложила пальцы к его шее, потом, словно не веря, всмотрелась в его лицо.
Докторша повернулась к сотрудникам, сгрудившимся за ее спиной, и произнесла:
– Мертв.
Глава 2
Когда Гуров и Крячко прибыли на место происшествия, сотрудников департамента в столовой практически не было. Только в уголке тихо плакала буфетчица, да хмурая докторша пока никуда не ушла. Зато «Скорая» уже прибыла. Покойник лежал на полу. Рядом за столиком, на котором стояли остатки обеда, сидел врач и что-то писал на листке.
– Да что ж такое! Опять нас медики опередили! – провозгласил Крячко, подходя к столику.
– Так мы с мигалкой едем, нам везде зеленый свет, – не отрываясь от записей, ответил врач. – Кстати, у вас тоже есть такая возможность.
– Есть, – со вздохом согласился Крячко. – Да только вы почему-то все равно раньше успеваете.
– Я закончил, – сказал врач и поднял голову. – Вот заключение о смерти. Собственно, мне больше ничего и делать-то не пришлось. Когда мы приехали, он был уже мертв.
– Отчего умер? – нахмурившись, спросил Гуров.
– Предварительно – от яда. Все симптомы отравления налицо.
– То есть криминал? – уточнил Крячко.
– По всей видимости, – подтвердил врач. – Так что это не в нашей компетенции. Подробное заключение вам даст судмедэксперт, а нам тут больше делать нечего. – Врач поднялся со стула и начал собирать в чемоданчик свои инструменты, которые ему так и не пригодились.
– Это он обедал? – спросил Гуров и кивнул на столик.
– Не знаю. – Врач пожал плечами. – Это не по моей части. Разбирайтесь, у нас еще вызовов полно.
Врачу со «Скорой» явно не терпелось поскорее покинуть место происшествия, и Гуров не стал ему препятствовать. Тем более что в дверях уже появились сотрудники судебно-медицинской экспертизы.
– Приступайте, – коротко бросил им Гуров после приветствия, сам же пошел беседовать с буфетчицей.
Молодая женщина лет тридцати выглядела совершенно удрученной.
Подняв на Гурова заплаканные глаза, она тут же прижала руки к груди и горячо заговорила:
– Вы поймите, мы ни в чем не виноваты! Все продукты проходят самый строгий контроль, со всех готовых блюд снимают пробу! У нас никогда не было ничего подобного! И потом, ведь больше никто, кроме Вадима Юрьевича, не отравился! Господи, да я сама пробовала этот обед! – Она смотрела на полковника со страхом и надеждой.
– Да вы успокойтесь, вас никто ни в чем не обвиняет, – сказал Гуров. – Вас как зовут?
– Ирина Николаевна Крючкова, – ответила та.
– Ирина Николаевна, вы, пожалуйста, соберитесь и расскажите, как все произошло, – попросил Гуров.
– Ну… – Женщина закатила глаза. – Все было как всегда. Вадим Юрьевич пришел в столовую сразу, как только начался обед. Минут через пять где-то. Он встал в очередь, получил свой заказ, пошел с ним к столику, начал есть и вдруг упал на пол. К нему сразу подбежали, хотели поднять, а он вдруг так ужасно стал дергаться – вспомнить страшно! – Буфетчица поежилась. – А потом Виктор Леонидович крикнул, что надо вызывать врача. Пришла Эмма Максимовна и сказала, что он умер. Вот и все.
– Эмма Максимовна – это кто? – уточнил Гуров.
– Наш врач. Для сотрудников департамента.
– А Виктор Леонидович?
– Тоже сотрудник департамента. Они с Эдуардом Васильевичем первыми подбежали к Волошину.
– Фамилии назовите. – Гуров достал блокнот.
Буфетчица наморщилась, вспоминая.
– Виктор Леонидович Ляшенко и Эдуард Васильевич Суханов, – ответила она.
– Они сейчас здесь?
– Наверное. Не знаю. Я после этого никуда из столовой не отлучалась.
– Волошин что-нибудь говорил вам, когда брал заказ?
– Нет, ничего особенного. Взял то, что берет практически всегда. Знаете, мне, правда, показалось, что он был очень бледен и двигался как-то… заторможенно.
– Вот как. А он сидел за столиком один?
– Да, один.
– С самого начала.
– Да, он всегда выбирал этот столик, если тот пустовал. Сегодня он был свободен. Знаете, ведь люди работают здесь не первый год, уже установились какие-то неофициальные правила, привычки. У каждого свои излюбленные места, блюда, которым люди отдают предпочтение.
– Кто-нибудь из сотрудников заказывал то же самое, что Волошин?
– Да, – почти не задумываясь, ответила буфетчица. – Эдуард Васильевич всегда заказывает то же самое, только без холодца. Он его не любит. И зря, между прочим! Холодец у нас всегда отличный!
– Кто, кроме вас, имеет доступ к готовым блюдам? – спросил Гуров.
Крючкова в растерянности задумалась.
– Ну, в первую очередь повара, – сказала она. – Их у нас двое. Они сейчас на кухне. И мы с Наташей, конечно. Это вторая буфетчица. Господи, неужто вы думаете, что кто-то из нас намеренно отравил Вадима Юрьевича? – воскликнула она.
– Мы занимаемся своей обычной работой, Ирина Николаевна. Не нужно волноваться. Мы проведем проверку, и, скорее всего, окажется, что вы ни в чем не виноваты. Необходимо еще точно выяснить, отчего наступила смерть, – сказал Гуров. – Вы пока что позовите мне всех, кто находился в непосредственной близости к продуктам – поваров и вторую буфетчицу.
Крючкова кивнула и пошла выполнять распоряжение полковника. Когда повара и буфетчица появились в зале, Гуров переадресовал их Крячко, а сам вернулся к телу Волошина.
– Типичное отравление, – не дожидаясь вопроса полковника, сказал судмедэксперт. – Но ни названия яда, ни источника попадания я вам пока назвать не могу. Нужно забирать тело в морг, проводить вскрытие, делать анализы. После этого смогу сказать точнее. Словом, все как всегда.
– Понятно. – Лев Иванович кивнул и спросил: – Когда будут результаты?
– Ну, не раньше вечера – это точно. А возможно, что только завтра. Смотря что за яд. Если сразу удастся определить, то считайте, что вам повезло. Если нет – химическая реакция может длиться не один день. Понимаю, что вам нужно побыстрее, но повлиять на процесс я, увы, не могу, – проговорил врач и развел руками.
– Ясно. Что ж, грузите тело, – распорядился Гуров и повернулся к группе экспертов, которые методично собирали со стола остатки пищи и укладывали все это в пакеты. – Посуду, пожалуйста, тоже захватите, – попросил их полковник. – И нужно обследовать кабинет Волошина. Возможно, что он принял яд еще там. Буфетчица отметила, что он выглядел нездоровым, когда появился в столовой.
– Сделаем, – бросил один из экспертов. – Где его кабинет?
– А вот это я сейчас и узнаю, – сказал Гуров и направился к выходу из столовой.
В коридоре здания стояли сотрудники. Они, сбившись в кучки по несколько человек, обсуждали что-то между собой. Не нужно было обладать экстрасенсорными способностями, чтобы догадаться, что темой их разговоров была смерть Волошина.
Гуров усмехнулся про себя. Интересна и противоречива все-таки человеческая натура! Такие противоестественные для нее вещи, как, к примеру, смерть, всегда вызывают любопытство. Сотрудники департамента поспешили покинуть столовую, поскольку соседство с покойником было им неприятно. Все же далеко никто не уходил. Интерес к гибели человека преобладал у них в этот момент над всеми другими мыслями и чувствами.
– Виктор Леонидович Ляшенко и Эдуард Васильевич Суханов!.. Есть такие? – громко спросил Гуров.
Двое мужчин, стоявших в одной группе, повернулись к нему.
– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска, – подходя к ним и держа раскрытое удостоверение, представился Лев Иванович. – Я вас попрошу проводить меня к кабинету Волошина и подождать. Мне необходимо побеседовать с вами обоими.
Мужчины переглянулись, после чего кивнули и назвали свои фамилии. Они поднялись на второй этаж и остановились перед дверью.
– Здесь его приемная, – сказал Суханов. – В ней сидит секретарша. Дальше кабинет.
Гуров открыл дверь и вошел в приемную. За компьютерным столом устроилась девушка лет двадцати пяти, которая в этот момент негромко разговаривала по мобильному телефону. Увидев Гурова, она тотчас прервала беседу, встала и вопросительно поглядела на него.
– Вы секретарь Вадима Юрьевича Волошина? – спросил Гуров.
– Да, моя фамилия Крутицкая, – сказала та. – Зовут Катя. Екатерина Сергеевна, – поправилась она. – Но можно просто Катя.
– Скажите, вы заходили в кабинет Вадима Юрьевича, после того как он ушел на обед?
– Да, – покраснев, ответила та.
– Зачем?
– Ну… – Крутицкая смутилась. – В мои обязанности, помимо регистрации посетителей, телефонных звонков и некоторой работы с документацией, входит также подавать в кабинет напитки и убирать пустую посуду. Вот я и зашла, чтобы там прибрать, пока Вадим Юрьевич ушел на обед.
– Значит, до обеда Вадим Юрьевич что-то употреблял в кабинете? – спросил Гуров и нахмурился.
– Ну да. – Секретарша пожала плечами. – У нас предусмотрены напитки для посетителей – чай, кофе. Я несколько раз приносила их в кабинет.
– Так-так. – Гуров достал блокнот и ручку. – Вы можете вспомнить, сколько раз и когда именно? Кто в тот момент был у Волошина на приеме?
Крутицкая покачала головой и ответила:
– Так сразу я не скажу. Но если просмотрю список посетителей и подумаю, то наверняка вспомню.
– Отлично. Екатерина Сергеевна, полный список сегодняшних посетителей Вадима Юрьевича мне также будет нужен. А еще всех тех, кто приходил к нему за прошедшие, скажем, три месяца.
– С первым легко помогу. Со вторым придется подождать, – сказала секретарша. – Мне нужно время, чтобы поднять документы за три месяца. Тем более что за последние два бумаги уже сданы.
– Ничего, я подожду, – сказал Гуров. – Скажите, вы пустую посуду куда дели?
– Я все вымыла и поставила вон туда. – Девушка указала на высокий шкаф со стеклянными дверцами, стоявший в углу приемной.
– Вот как? Очень жаль. – Гуров подошел к шкафу и задумчиво уставился внутрь.
Там стояли несколько чашек, блюдца, тарелки, подставка для чайных ложечек.
– А напитки готовите лично вы? – спросил сыщик, повернувшись к секретарше.
– Да. А что такое?
– Да дело в том, что Вадим Юрьевич, по всей видимости, умер от отравления, – заявил Гуров и посмотрел девушке в лицо.
Та вспыхнула, несколько секунд непонимающе смотрела на полковника, потом проговорила:
– Вы хотите сказать, что это я?..
– Да боже упаси. Мы еще даже не знаем, чем он отравился. Именно поэтому мне и нужно проверить всю посуду, напитки, остатки пищи. Вы понимаете?
– Кофе остался в кофеварке, – растерянно произнесла Крутицкая. – Его можно проверить. А чай я завариваю из пакетиков. Чем там можно отравиться?
– Катюша! – желая подбодрить девушку, ласково обратился к ней Гуров. – Вы пока ничего не трогайте, хорошо? Ни кофеварку, ни чайные пакеты. Я пришлю экспертов, они разберутся. И не волнуйтесь вы так! – Лев Иванович улыбнулся. – Лучше припомните, не произошло ли сегодня что-то не совсем обычное?
– Да вроде бы нет, – медленно проговорила девушка, вспоминая. – Разве что… но это не касается работы!
– Так-так, – закивал Гуров. – Вы говорите, Катюша. Мы обязательно разберемся, имеет или нет.
– Мне не совсем удобно об этом говорить. В другой раз я бы не стала упоминать об этом инциденте. Но раз с Вадимом Юрьевичем такое случилось, то придется сказать. Дело в том, что приходил его сын, Сережа. И они с Вадимом Юрьевичем крупно поругались. Мне даже пришлось вмешаться.
– Вот как? Любопытно. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, – попросил Гуров.
Крутицкая вздохнула и начала говорить:
– Это случилось где-то около одиннадцати часов, в начале двенадцатого. Вадим Юрьевич принимал посетителя, еще двое дожидались своей очереди. Тут дверь в приемную открылась, и вошел Сережа. Мне его вид сразу не понравился. Он сказал, что ему надо видеть отца, и пошел прямо в кабинет. Я поняла, что его не надо впускать, встала перед дверью и загородила ему дорогу, но он меня просто оттолкнул и все равно вошел.
– А почему вы решили, что его нельзя впускать? Чем он вызвал ваше недоверие?
– Ну, во-первых, он был выпивши. – Екатерина понизила голос. – Уже с утра. В руках у него была бутылка пива, и вел он себя довольно агрессивно.
– Как же его пустили на проходной? – удивился Гуров.
– Но он же сын Волошина! Его здесь знают.
– Он что, часто у вас появляется?
– Нет, не очень. Но на проходной нужно показать пропуск либо паспорт. У парня в документе написано «Волошин Сергей Вадимович». Так что, если бы даже дежурил незнакомый охранник, ему достаточно было сказать, что он пришел к отцу. Но думаю, что его и не спрашивали. Сегодня дежурит Румянцев, он хорошо знает семью Вадима Юрьевича.
– Ладно, с охранником я позже побеседую. Итак, Сергей ворвался в кабинет, и что было дальше?
– Он начал кричать на Вадима Юрьевича, обвинял его в том, что тот его в чем-то обманул. Сыпал еще какими-то обвинениями и даже угрозами. И все это при посетителях, представляете?
– И что же отец?
– Он все время пытался его образумить, говорил, что Сергей что-то напутал. Я не совсем поняла, в чем там у них недоразумение вышло. Вроде бы Сережа зря прождал отца где-то. Хотя он отлично знает, что у того служба! В общем, под конец Сережка совершенно разошелся, и мы с Вадимом Юрьевичем буквально выставили его вон. После этого он ушел, но еще кричал о том, что отец пожалеет.
Гуров бросил взгляд на мусорную корзину, стоявшую под столом секретарши. Он уже давно обратил внимание на то, что из нее торчит горлышко пивной бутылки.
– Скажите, Катя, это, случаем, не та самая бутылка, с которой пришел Волошин-младший? – осведомился Лев Иванович.
– Она самая. – Екатерина усмехнулась. – Он в кабинете кричал, размахивал ею во все стороны, вот отец и отобрал ее у него от греха подальше. А когда его выдворили, я бутылку в мусорку бросила.
– С вашего позволения. – Гуров шагнул к корзине, осторожно двумя пальцами взял бутылку за горлышко, достал ее и положил в полиэтиленовый пакет, дабы после передать на экспертизу.
После этого он снова обратился к секретарше:
– Скажите, Катя, а какие вообще отношения у Волошина были с сыном?
– Ох!.. – Екатерина вздохнула и задумалась. – Сложные отношения. Но я подробностей не знаю, – тут же открестилась она. – Вадим Юрьевич был человеком закрытым, о семейных и личных делах не распространялся. Тем более с секретаршей.
– А вас с ним связывали чисто служебные отношения? – невинно спросил полковник.
Крутицкая усмехнулась и осведомилась:
– Ищете штампы? Вынуждена вас разочаровать. Никакого романа у меня с шефом не было. И вообще он, можно сказать, молодожен. Супруга чуть не на тридцать лет моложе. Ну и зачем ему романы на стороне, да еще на службе? А потом я вам скажу вот что. Если у Волошина и были какие-то грешки по этой части, то уж точно не на службе. Он за свою репутацию трясся, как заяц!
– Понятно. Кроме Сергея, у него дети есть?
– Да, дочь. Зовут Даша, Дарья Вадимовна. Но она здесь практически не появляется.
– А что она собой представляет?
– Обыкновенный синий чулок, – не задумываясь, ответила Крутицкая, но моментально спохватилась и покраснела. – Простите, я просто…
– Ничего. – Гуров успокаивающе улыбнулся. – Вы сказали искренне, а мне это важнее нейтральных, ничего не значащих этических формулировок.
– На самом деле я не испытываю к ней никаких антипатий! Она вполне приятная девушка, спокойная, миролюбивая, – продолжала оправдываться Крутицкая. – У меня с ней никогда не было никаких конфликтов. Да она вообще, кажется, ни с кем не ссорится. Типичная флегма. Этим она, скорее всего, в мать.
– Та тоже бесконфликтна?
– Как рыба мороженая! – заявила Крутицкая, уже не особо заботясь о соблюдении этикета.
«С ней хорошо бы пообщаться в неформальной обстановке, – подумал Гуров. – Наверняка девчонка довольно много знает о семейных секретах своего шефа! И такие уж чисто служебные отношения их связывали? Возможно, раньше, когда Волошин еще жил не с женщиной, которая на двадцать лет моложе его, а с мороженой рыбой, он и оказывал внимание секретарше? Соблюдая конспирацию, разумеется. Надо попробовать это выяснить через Крячко. Пусть по-свойски потолкует с местными мужиками. Те только рады будут посплетничать о покойном коллеге».
Пока же Гуров недоверчиво спросил:
Читать бесплатно другие книги:
