Телефонный звонок с небес Элбом Митч

– Самая странная тема, на какую мне приходилось писать. – Элвуд покачал головой.

– Как по-вашему, это стало благом для города? – спросил Салли, проверяя ответную реакцию блондина. – В конечном итоге?

– Благом? – щурясь, переспросил Элвуд. – Что ж, давайте порассуждаем. Поведение наших горожан улучшилось. А? С тех пор как начались звонки с небес, мы больше не слышим о магазинных кражах. Поговорите со священниками. Все церкви полны. Священники утверждают, что прихожане никогда не молились так истово, как сейчас. Разве это не благо, мистер Хардинг? А?

«Еще одно “А?” – и я заеду тебе по морде», – подумал Салли. Вслух он сказал другое:

– Наверное, вы уже написали кучу статей об этих звонках.

– Только ими и занимаюсь. – Элвуд вздохнул. – Едва хватает времени написать об играх наших «Ястребов». Знаете, я до сих пор помешан на футболе. Правда, в этом году нам не везло. Всего три победы.

– Скажите, что-нибудь известно про Элиаса Роу? – Салли решил сменить тему. – Помните его, наверное? Он тоже признался, что ему звонили.

Элвуд огляделся по сторонам.

– На этой неделе Элиас был в городе, – понизив голос, сообщил корреспондент. – Его видели.

– А что же он не присоединится к остальным?

– Трудно сказать. Быть может, Элиасу звонит тот, с кем ему вовсе не хочется общаться. Об этом почему-то никто не думает. Но я думаю.

– А кто ему звонит? – Салли стиснул кулаки.

– Этого я вам сказать не могу. – Джупс ухмыльнулся. – Я должен защищать свои источники информации.

– Элвуд, но как же так? – Салли заставил себя улыбнуться. – Мы ведь в одной команде, делаем общее дело.

– Нет, – замотал головой блондин. – Деньги и журналистика всегда по разные стороны.

Он насмешливо потрепал Салли по руке. Мозг Салли лихорадочно работал. Их беседа явно приближалась к концу, а он толком ничего не узнал.

– Между прочим, без рекламы газета бы не выжила. Особенно без постоянных клиентов. Я как раз должен сегодня навестить одного из них. Похоронное бюро «Дэвидсон и сыновья». Вам оно знакомо?

– Молодой человек, мне шестьдесят шесть лет. Представляете, на скольких похоронах я присутствовал? И потом, владелец – мой давний друг.

«Отлично,– подумал Салли. – Блондин и Хорас. Интересная парочка».

– Я говорил с женщиной, которая там работает. Ее зовут Мария. Она мне рассказала, что пишет для нас…

– Да-да, некрологи, – перебил его Элвуд и поморщился. – Мне никогда не нравилась ее писанина. Но это обычный порядок: рекламодатель платит вам деньги и он же дает текст. Согласитесь, странная практика?

– Конечно, – ответил Салли, продолжая думать о Марии. – Мне это тоже кажется странным. А откуда мы знаем, что печатаем достоверный материал? Кто-нибудь проверяет подробности?

– У вас это вызывает любопытство? – Элвуд вгляделся в Салли, да так пристально, будто вел панорамную съемку. Салли неопределенно пожал плечами.– А чем оно вызвано, ваше любопытство?

– Не суть важно.

– Мистер Хардинг, вы верите в загробную жизнь? – спросил Элвуд, почесывая складки подбородка.

– Почему вы спрашиваете? – Салли уперся взглядом в пол. Для него ответ был очевиден: нет.

– Просто так. Люди же не вчера начали интересоваться небесами, раем, загробной жизнью – называйте как хотите. Это любопытство сопровождает их с тех пор, как появился человек. Или был сотворен. Через несколько дней мы, возможно, получим кое-какие доказательства. Возможно, эта история потрясет мир. Согласны?

Салли замер.

– Если окажется правдивой, – тихо сказал он.

Пряча усмешку, Элвуд что-то пробормотал.

– Кто такой Ник Джо… – Салли решил действовать напрямую, но тут его хлопнули по плечу.

– Смотрю, у вас тут вовсю идет дружеская беседа, – прогремел Рон Дженнингс. – Я не против общения коллег, но, может, все-таки в другой раз? У нас дел – выше крыши. Салли, держите список клиентов. Их надо объехать сегодня. Идемте, не будем мешать Элвуду.

Он вывел Салли в коридор. Оглянувшись, Салли увидел, как Элвуд бредет к своему столу.

– Не забудьте: мы вдвое повысили расценки на рекламу, – говорил Рон, буквально выпроваживая Салли. – На этой неделе мы выходим колоссальным тиражом. Расскажите всем, что такая возможность бывает раз в жизни. Можете не сомневаться, они заплатят, – добавил издатель, открывая входную дверь. – Желаю успехов.

Дверь захлопнулась. Салли стоял по щиколотку в снегу, вдыхал морозный воздух и прокручивал в мозгу недавний разговор с Элвудом. Приблизился ли он к разгадке? Или отдалился?

Неподалеку остановился автобус: прибыла очередная партия жаждущих увидеть чудо. Колдуотер встретил их звоном церковных колоколов.

– Хардинг!

Салли резко обернулся. В дверях редакции стоял Элвуд Джупс, улыбался и молчал.

– В чем дело? – спросил Салли. – Вы забыли мне что-то сказать?

– Когда я окликнул вас на стадионе, вы не обернулись. Почему?

Салли сглотнул.

– Сам не знаю, – шепотом ответил он.

– С вами обошлись несправедливо. – Элвуд цокнул языком. – У нас многие это знают. И плюньте вы на того идиота, который выкрикнул «Джеронимо!». Он был в стельку пьян. Ясно? – И Элвуд шумно захлопнул дверь.

В свое время «Газетт» тоже откликнулась на катастрофу с истребителем Салли. Статья называлась: «Столкновение в воздухе: нашему земляку не повезло». Ее написал Элвуд Джупс. В основном там повторялась информация «Ассошиэйтед пресс» с добавлением слов отца Салли, с которым Элвуд говорил по телефону.

«Я своего сына знаю, – сказал Фред Хардинг. – Он прекрасный, опытный летчик. В случившемся однозначно виновата наземная служба. Надеюсь, компетентные люди дознаются, как все было».

Надежды отца не оправдались. Эллиот Грей погиб в автокатастрофе. Сведения о нем были весьма скупыми. В Линтоне он работал менее года, успев до этого сменить три других штата. Пленки с записями переговоров оказались либо совершенно чистыми, либо содержали невообразимую мешанину звуков, не поддающуюся расшифровке. Вначале подозрения пали на Эллиота Грея. Но уничтожение и порча записей требовали времени и специальных знаний. Принимая во внимание, что воздушный диспетчер бежал с дежурства и через считаные минуты погиб, врезавшись на своей «тойоте» в «шевроле» Жизели Хардинг, эту версию сочли невозможной и все свалили на сбой в работе оборудования. Тем более что в момент столкновения Грей был в диспетчерской один, остальные сотрудники готовились встретить подлетающую «сессну». Самолет сел на брюхо, приземлившись на траве рядом с полосой и успев своротить телефонный столб.

У «сессны» был помят фюзеляж и расщеплен руль направления. Похоже, часть руля просто засосало внутрь реактивного двигателя истребителя Салли. Пилот «сессны» утверждал, что вообще не видел F-18, а диспетчер отвел ему для посадки «двадцать седьмую правую». Ту же полосу, что и истребителю! Это было ключевым моментом… пока не стали известны результаты анализа крови Салли. «Газетт» написала и о внезапном «смещении акцентов».

Салли, естественно, не читал статью Элвуда. В то время он находился далеко от Колдуотера. Каждую ночь, ворочаясь на тюремной койке, он думал о роковых словах «двадцать седьмая правая» и о том, как гнусавый голос навсегда изменил его жизнь. Кстати, и это случилось лишь потому, что люди научились передавать человеческий голос сначала по проводам, а потом и без проводов.

Джек уже не помнил, когда в последний раз пек блины. Однако кулинарные навыки быстро вернулись к нему. Он управлялся с двумя сковородами. Готовые блины Тесс складывала на большие подносы и относила людям, собравшимся в гостиной.

После Дня благодарения старый дом, доставшийся Тесс от матери, превратился в нечто вроде перевалочной базы. Тесс категорически отказывалась называть своих гостей верующими и запрещала это другим. Люди рассаживались на полу и жадно расспрашивали Тесс про все, о чем говорила Рут. Особенно их интересовали советы ее покойной матери. В кухню – святилище, где висел телефон, – Тесс не пускала никого из посторонних. Исключение составляли Саманта, Лулу и с недавних пор Джек Селлерс. Когда телефон звонил, она снимала аппарат со стены и уносила в кладовку, благо длина провода позволяла.

Начиная с прошлой недели, Джек заезжал сюда каждое утро перед работой. Невзирая на оголтелость протестующих и хищный интерес СМИ, ему нравилось провести часок, а иногда и больше, на старомодной кухне, под негромкий стук тарелок и мелодичный звон ложек и вилок. Ему нравилось, что у Тесс нет привычки держать телевизор включенным «для фона», нравился запах готовящейся еды и даже детская беготня – дневной центр частично тоже перекочевал в ее дом.

Но больше всего Джеку нравилось быть рядом с Тесс. Он старательно отводил от нее взгляд, боясь выдать свои чувства. Его восхищало, с каким смирением она принимала звонки от матери. Так же вел себя сам Джек, когда слышал голос Робби. Она не хотела привлекать к себе излишнее внимание. Чувствуя это, Джек попытался отговорить Тесс от участия в пятничном шоу.

– Зачем вам становиться участницей этого безобразия? – спросил он, когда они были на кухне вдвоем.

Тесс задумалась, потом жестом позвала его в кладовую.

– Я знаю, – шепотом произнесла она, входя внутрь. – Но когда я спрашивала об этом у матери, она ответила: «Расскажи всем». Значит, на небесах хотят, чтобы это не оставалось тайной.

– То есть если вы откажетесь от участия, вы…

– Да, я поступлю неправильно.

– Совершите грех?

– Что-то вроде этого.

– Так говорит отец Кэрролл?

Тесс кивнула.

– А вы откуда знаете? – спросила она.

– Я ведь тоже хожу в церковь, но…

– Я бы не смогла вести себя так, как Кэтрин.

– Согласен: это какое-то безумие.

– Но если люди хотят знать то, о чем узнала я, имею ли я право скрывать от них свои знания?

Джек помолчал, а затем произнес:

– Там соберутся и все остальные.

– Кроме вас, – сверкнув глазами, сказала Тесс.

– Между прочим, моя бывшая перестала говорить с Робби. – Джек отвернулся. – По ее словам, после звонков сына ей становится очень грустно.

– А вам?

– Мне не становится грустно. Мне очень приятно слышать его голос. Но у меня…

– Что?

– Сам не знаю…

– Остаются сомнения? – подсказала Тесс.

– Да.

– Сомнения – это способ найти Бога. – Она улыбнулась.

Джек застыл на месте. Он уже слышал эти слова. От Робби.

– Еще болит? – спросила Тесс, осторожно дотрагиваясь до раненого виска.

Ему показалось, что ее пальцы прошли сквозь кожу.

– Нет, – глухо ответил Джек, сглатывая.

– Рана затягивается.

– Угу.

Их лица были так близко друг к другу.

– Почему вас так тревожит это шоу? – спросила Тесс.

– Потому… что я не смогу вас защитить.

Слова вырвались раньше, чем Джек их осознал. Тесс улыбнулась. Они показались ей облачками пара, слетевшими с губ Джека и тут же растаявшими в воздухе.

– Как приятно, – прошептала она.

Потом она поцеловала Джека. Один раз. Слегка. Оба отпрянули и одновременно пробормотали: «Извините». Опустив голову, Тесс вышла из кладовой и услышала, как ее кто-то зовет.

Джек не понимал, чт с ним. Он стоял все в той же кладовой, но уже не был прежним Джеком Селлерсм.

Толпы приезжих не обошли своим вниманием и местную библиотеку. Для Лиз настали жаркие дни. Посетители спрашивали книги и документы, связанные с историей Колдуотера. Авторы журнальных статей выискивали материалы для своих публикаций. Кому-то требовались карты города и окрестностей. Лиз едва успевала присесть.

Но ровно в шесть часов вечера она тоном, не терпящим возражений, объявляла, что библиотека закрывается, выпроваживала посетителей и гасила свет в зале. Все это делалось для того, чтобы Салли мог спокойно работать. Во вторник вечером, за три дня до шоу, Салли вошел через заднюю дверь библиотеки, ведя с собой крепкого темнокожего мужчину в брезентовой куртке и шерстяной шапке.

– Привет, – поздоровался Салли, не представив своего спутника.

– Привет, – ответила Лиз.

– Мы посидим у компьютера и… поговорим.

Лиз пожала плечами и поковыляла к своему столу. Салли со спутником уселись возле компьютера. Салли достал желтый блокнот, а Элиас Роу стал медленно и обстоятельно вспоминать недавний разговор с Ником Джозефом.

– Элиас, куда ты исчез? – спросил голос Ника.

– Оставь меня в покое, – потребовал Элиас.

– Ты должен кое-что сделать… для меня…

– Ничего я тебе не должен. Зачем ты мне звонишь?

– Ты должен… кое о ком позаботиться…

– Что-о?

– Ты должен позаботиться о Нике…

– Я что, мало о тебе заботился? Я мог бы еще давно тебя выгнать, но терпел, давая один шанс за другим!

– Что он сказал в ответ? – Салли перестал записывать и поднял голову.

– Ничего.

– Вы задавали ему вопросы, которые мы составили?

– Пытался.

Они с Салли составили целый вопросник в надежде получить хоть какую-то зацепку о природе звонков с небес. Одним из вопросов было: «Откуда ты звонишь?»

– Ты знаешь откуда… – ответил Ник.

– И он ни разу не произнес слово «небеса»? – спросил Салли.

– Нет. Я его дважды спрашивал.

– А вы спросили Ника о тех, с кем он работал?

– Естественно. Так и сказал: «Помнишь парней, с которыми работал? Назови-ка мне их имена». И тут – молчок. Только потрескивание и шум.

Это обстоятельство сразу насторожило Салли. Настоящему Нику Джозефу не составило бы труда ответить на этот вопрос. И еще: откуда Ник узнал новый номер Элиаса?

В мозгу Салли завертелась мысль о возможной причастности Джейсона, но он тут же прогнал ее. Слишком уж нелепо было думать, будто этот вечно сопливый парень услужливо стукнул Нику на небеса.

– А что с другими вопросами? – спросил Салли, уперев подбородок в ладони.

– Я его спросил: «Как выглядит Бог?» Тоже вопрос из нашего списка. Сперва опять шум. Потом слышу: «Ник». А дальше… – Элиас замолчал.

– Что дальше?

– Я не успел и рта раскрыть, как он сказал: «Элиас, сделай то, что нужно». – Элиас беспокойно заерзал на стуле. – Знаете, меня это зацепило. Я уже рассказывал: работником Ник был никудышным. Сплошная головная боль. Испытывал мое терпение только так. Но с того дня, как я узнал о его смерти, меня не покидало…

– Что не покидало?

– Какое-то тяжелое чувство. Как будто я сделал что-то неправильное.

– Но вы же…

Их разговор прервал испуганный крик Лиз.

– Что? – насторожился Салли, повернувшись в ее сторону. – Что случилось?

– Там кто-то есть!

– Где?

– За окном!

Но Салли не увидел ничего, кроме оконного стекла, подсвеченного уличными фонарями.

– Извините, – оправдывалась Лиз. – Я не должна была кричать. Но я очень напугалась. Смотрю – на стекле чьи-то руки.

Не слушая ее, Салли выскочил наружу и успел заметить отъезжавшую машину. Освободившееся парковочное место тут же было занято. Салли вернулся в библиотеку.

– Это был мужчина или женщина?

– Кажется, мужчина, – ответила смущенная Лиз. – Кто это мог быть?

– Кто угодно.

– Вот-вот, – подхватил Элиас.

– Еще раз извините. Я не должна была орать, как испуганный ребенок.

– Тут и взрослый испугается, – успокоил ее Салли. Он снова посмотрел на окно, затем на Элиаса. – Элиас, вам знаком человек по имени Элвуд Джупс? – спросил Салли, чувствуя, как колотится его сердце.

В тот вечер Кэтрин, закутавшись в махровый халат, сидела у себя на кухне. Она пила клюквенный сок, вертя в руках рамку со старой фотографией. Ей тогда было двенадцать лет, Дайане – четырнадцать. Обе стояли в купальниках на песчаном берегу, держа над головой ленту с надписью «Победителям в парном плавании». Тогда они выиграли заплыв на одну милю. Соревнования проходили на озере Мичиган.

Кэтрин смотрела на худощавые девчоночьи тела, бронзовые от загара, и такие же загорелые счастливые лица. Она и сейчас помнила их разговор.

– Хорошая у нас с тобой команда, сестренка, – сказала ей Дайана.

– Ты плыла быстрее меня.

– Не выдумывай. Это я тебя догоняла.

– Неправда!

– Нет, правда! Если бы не ты, не видать нам первого места.

Кэтрин вспоминала, как тогда ее захлестнула волна искренней любви к Дайане. И дело было не в комплиментах. Кэтрин прекрасно знала, что плавает хуже старшей сестры. Обогнать Дайану не могла ни одна колдуотерская девчонка. Важно было другое: Дайана всегда поддерживала в ней веру в собственные силы.

– Я не помешаю?

В дверном проеме стояла Эми. На ней была фуфайка с эмблемой Йельского университета и голубые лыжные штаны.

– Садись.

Эми уселась на соседний табурет.

– Ты училась в Йеле? – спросила Кэтрин.

– Мой старый дружок учился. Это все, что от него осталось.

– М-да, – произнесла Кэтрин, поглядывая на стакан с клюквенным соком. – Мой бывший муж вообще ничего мне не оставил. – Она подняла голову. – Хочешь выпить чего-нибудь крепче сока?

– Еще как хочу, – призналась Эми.

В течение суток Эми проехала триста двадцать шесть миль. Когда Фил выгнал ее с колдуотерского проекта, она вернулась в Алпену. Квартира, которую она снимала в таунхаусе, встретила ее полупустыми стенами. Рик съехал, оставив несколько книг, кучку грязного белья, одинокий сэндвич в холодильнике и коробку высокопитательных протеиновых батончиков «Пауэрбар» в кухонном шкафу. На столе лежала записка: «Когда у тебя найдется время, можем поговорить. Р.»

Слова Рика она восприняла с горькой иронией. Чего-чего, а времени у Эми было теперь предостаточно. Она вынула мобильник, соображая, как ей лучше извиниться перед женихом. Но чем дольше Эми смотрела на зажатый в руке телефон, тем меньше ей хотелось ему звонить.

Она вернулась в машину и поехала обратно в Колдуотер. Возле дома Кэтрин дежурили двое полицейских. Эми показала им свое удостоверение, обогнула дом и постучалась у заднего крыльца.

– Я все-таки хочу досмотреть это до конца, – выпалила она, когда Кэтрин открыла дверь. – Как-никак, я заслужила такое право. И мне плевать, оставят они меня на работе или выгонят.

– Я тебе постелю, – сказала Кэтрин. – Ложись, отдохни с дороги.

По правде говоря, Кэтрин вообще не хотела, чтобы Эми уезжала. Эми была единственным человеком, которому она доверяла с самого начала. Когда они собрались у Фриды и Эми вдруг выкрикнула «ПРЕКРАТИТЕ!», а потом дрожала и не отвечала на вопросы своего начальника, Кэтрин не на шутку перепугалась за нее. Эми перенапряглась и нуждалась в отдыхе… Только на следующий день, уже дав согласие на участие в шоу, Кэтрин узнала, что Эми выгнали из проекта. Звезда ток-шоу на алпенском телевидении давно мечтала влиться в это начинание, а Фил не хотел ссориться с человеком, от которого во многом зависел рейтинг Девятого канала. И потом, Эми исполнила возложенную на нее задачу. Этот нервный срыв произошел как нельзя более кстати. Теперь Фил мог с чистой совестью отстранить ее от работы.

Они сидели на тихой кухне. Кэтрин пила клюквенный сок, Эми – вино. Она уже не оглядывалась на свою видеокамеру, ища выгодный ракурс. И разговор у них шел не о небесах и не о звонках оттуда, а об отношениях с противоположным полом. Кэтрин рассказывала о своем бывшем муже Деннисе. Через год после развода он переехал в Техас. На момент раздела имущества ему удалось выставить себя бедняком и подтвердить это документально. Кэтрин почти ничего не получила, а Деннис в том же году купил себе дорогостоящий катер.

– Как мужчинам это сходит с рук? – спросила Кэтрин.

Вопрос был риторическим. Эми пожала плечами. Ее отношения с мужчинами строились несколько по-иному. Рик стал третьей жертвой в ее жизни, нацеленной на карьеру. В первого парня она влюбилась еще в колледже. Он слинял сразу же, едва услышал, в какой дыре Эми предложили работу. В общем-то, городишко Бофорт в Северной Дакоте и впрямь был жутким захолустьем. Новости на местном телевидении в основном крутились вокруг цен на зерно и прогнозов погоды для фермеров. Второй приятель вроде бы с пониманием относился к ее работе и ненормированному рабочему дню. Не возражал, когда Эми вечерами и даже ночами засиживалась в монтажной. Вскоре она узнала причину такого понимания: пока она строила свою карьеру, ее друг развлекался с двадцатидвухлетней блондинкой из спортивного клуба, куда они оба ходили на тренировки. В настоящее время он и блондинка жили в Джорджии, работая инструкторами в гольф-клубе.

Рик был совсем другим. Во всяком случае, Эми так казалось. Будучи архитектором, человеком творческой профессии, он понимал и ее долгие задержки на работе, и необходимость пробиваться наверх в мире жесткой конкуренции. Не понял он только, почему она так цепляется за колдуотерский проект. По мнению Рика, это было даже хуже новостей по выходным.

– Я тебе очень сочувствую, – сказала Кэтрин.

– Сама виновата, – вздохнула Эми. – Я всегда гналась за карьерой. Злилась на себя, сравнивала с другими, которые в моем возрасте успели гораздо больше. Для меня это было смыслом жизни. Я не могла понять, почему его мнение не совпадает с моим. Я считала, что любовь – это когда двое думают одинаково. – Эми допила вино. – А может, мы так себя успокаиваем, когда хотим идти по жизни своей дорогой.

– По-моему, это он проиграл, а не ты, – сказала Кэтрин. – Посмотри на себя.

– Спасибо, Кэтрин. – Эми зажмурилась и почти засмеялась.

– Дайана мне часто говорила: если ты нашла настоящего друга, ты богаче большинства людей. Если настоящий друг еще и твой муж – считай это редкой благодатью. – Она помолчала. – Но если настоящий друг – твоя сестра, не огорчайся. По крайней мере, она с тобой не разведется.

– А у меня почти не было друзей. – Эми улыбнулась.

– Что так?

– Работа, вечная работа. Времени не хватало. А у тебя как?

– У меня время было. Со мной хотели дружить, но я разбрасывалась людьми.

– Не наговаривай на себя.

– Это правда. Я была слишком резкой. Хотела быть правой во всем. Дайана надо мной подшучивала: «Кэт, не пылают ли твои туфли? Кажется, ты сожгла очередной мост». – (Эми засмеялась.) – Общество Дайаны заменяло мне всех друзей. А когда она умерла, оказалось, мне даже не с кем поговорить. Я ходила как в тумане. Ждала, что вот-вот услышу ее голос. Когда начались звонки, я ожила. Понимаешь, она была моей старшей сестрой. Всегда, когда мне было нужно, она оказывалась рядом. И почему бы ей сейчас не вернуться ко мне, хотя бы так?

– Кэтрин, всем этим людям ровным счетом плевать на тебя. – Эми закусила губу, отвела глаза.

– Ты о ком?

– О телевизионщиках… О нас, – вздохнув, добавила Эми.

– А я знаю, – помолчав, сказала Кэтрин.

– Им нужны шоу и рейтинги.

– И это я знаю.

– Рик был прав. Мы выдаиваем из людей новости, а когда выжмем все до последней капли, уходим. Что остается? Выжженная земля.

– Эми, я не вчера родилась.

– Я часть этого конвейера, – сказала она, глядя Кэтрин в глаза.

– Теперь уже нет, – улыбнулась Кэтрин. – Ты же крикнула: «Прекратите!»

– Со мной что-то произошло. В тот момент мне показалось, что мы перестали рассказывать о событиях, а начали сами их создавать. – Эми шумно выдохнула. – Но я ведь цеплялась за твою историю.

– Да.

– Рассчитывала, что она поможет моей карьере.

– Знаю.

– На то же рассчитывают и все, кто причастен к медийному миру. Только потому они с тобой и возятся. Неужели ты этого не понимаешь?

– Понимаю.

Ответы Кэтрин ошеломляли Эми.

– Но если ты все это знаешь, если тебе понятна вся эта механика, зачем же ты согласилась участвовать в их шоу?

Кэтрин задумалась, а потом ответила:

– В день, когда мы похоронили Дайану, я вернулась домой и уставилась на стены. Я просила Бога послать мне знак, что с моей сестрой все в порядке. Если она больше не может быть со мной, так пусть будет с Ним. Два года подряд я шептала эти слова. Каждый день. А потом вдруг зазвонил розовый мобильник Дайаны. Я помню, как покупала его для сестры. Она не любила технические штучки и просила что-нибудь попроще. После ее смерти я забрала телефон себе. На память. И вдруг он зазвонил.

Эми смотрела на Кэтрин, не понимая, куда та клонит.

– Я дождалась! Господь мне ответил! Сделал величайший подарок, о каком я не могла и мечтать, дал услышать голос моей сестры. И я поняла: взамен Бог просит совсем немного – рассказать людям, что Он действительно существует. Смела ли я сказать Богу «нет»? Могла ли я после этого наслаждаться Его подарком в одиночку? В древние времена избранные Богом поднимались на вершину горы и оттуда говорили с людьми. Но сейчас…

– Сейчас у нас есть телевидение. Ты это имела в виду?

– Да, наверное.

– Но что будет, если они все устроят, а твоя сестра не позвонит? – медленно выговаривая каждое слово, спросила Эми.

– Она позвонит. – Кэтрин скрестила руки на столе.