Пламя над бездной Виндж Вернор

33

Меньше восьми недель полета отделяло корабль от планеты Стальных Когтей – это говорили и Фам, и Синяя Раковина. Если состояние Зон останется стабильным. Если их за это время не догонят.

Меньше двух месяцев после уже проведенных в полете шести. Но дни теперь были не те, что раньше. Каждый был трудной задачей, каждый был противостоянием, иногда завуалированным в цивилизованные формы, иногда прорывавшимся смертельными угрозами – как тогда, когда Фам нашел оборудование в мастерской Синей Раковины.

Фам теперь жил на мостике. Когда он покидал его, он закрывал люк своим личным кодом. Он уничтожил – или считал, что уничтожил, – все остальные привилегированные связи с автоматикой корабля. Они с Синей Раковиной постоянно работали вместе… но не так, как раньше. Каждый шаг делался очень медленно – Синяя Раковина объяснял все, но не имел права показать ничего. И споры подходили почти к смертоубийству, когда Фаму приходилось выбирать между двумя опасностями. Потому что каждый день флоты преследователей становились чуть ближе – два отряда убийц и то, что осталось от Сьяндры Кеи. Очевидно, часть кораблей Коммерческой Охраны СК еще сохранила способность летать, и она хотела отомстить Союзу. Однажды Равна предложила Фаму связаться с Коммерческой Охраной и попытаться убедить ее напасть на флот Погибели. Фам посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

– Не сейчас. Может быть, и никогда, – сказал он и отвернулся. В каком-то смысле такой ответ принес облегчение: эта битва была бы в конце концов самоубийством. Равне не хотелось, чтобы то, что осталось от ее народа, погибло ради нее.

Так что «Внеполосный» по-прежнему мог прибыть на планету Стальных Когтей раньше преследователей, но с очень малым опережением. Иногда Равна уходила с мостика в слезах и отчаянии. И лишь мысль о Джефри и Зеленом Стебле возвращала ее обратно. Она была нужна им обоим, и через несколько недель она все еще сможет им помочь.

Оборонительные планы господина Булата воплощались в жизнь. Стальные Когти даже достигли определенного успеха со своим широкополосным радио. Булат сообщал, что главные силы Резчицы уже идут на север – не только «Внеполосный» вел гонку со временем. Равна часами копалась в библиотеке «Внеполосного», стараясь придумать еще что-нибудь для друзей Джефри. Кое-что – например, подзорные трубы – было делом простым, но другие… И все же это не было напрасной тратой сил. Может быть, флот Погибели не обратит внимания на местное население, занятый уничтожением «Внеполосного» и отвоевыванием Контрмеры.

Зеленый Стебель поправлялась медленно. Сначала Равна опасалась, что эта поправка – лишь плод ее собственного воображения, когда она добрую часть каждого дня проводила с наездницей, стараясь усмотреть улучшение ее ответов. Зеленый Стебель была «далеко», как человек после удара и с мозговыми протезами. Она, казалось, даже регрессировала после членораздельных выражений ужаса в первом разговоре. Может быть, Равне мерещилось улучшение лишь потому, что она научилась лучше понимать наездницу. Синяя Раковина утверждал, что прогресс есть, но со своим обычным непреклонным упрямством. Однако прошло две недели, потом три, и сомнения отпали: на границе между наездницей и ее протезом тележки что-то улучшалось. Зеленый Стебель осмысливала окружающее, сознательно посылала в тележку важные воспоминания… Изредка даже она помогала Равне, замечая то, что Равна упускала из виду:

– Сэр Фам – не единственный, кто боится нас, наездников. Синяя Раковина тоже боится, и это разрывает его надвое. Он не может признать этого даже передо мной, но он считает возможным, что наши тележки заражены. Он отчаянно пытается убедить Фама, что это не так, – и тем убедить себя. – Она надолго замолчала, поглаживая веткой руку Равны. Их окружали наполнявшие каюту звуки моря, но автоматика корабля больше не могла имитировать прибой. – Я вздыхаю. Мы должны представить себе прибой, милая Равна. Он всегда где-то будет, что бы ни случилось с Сьяндрой Кеи, что бы ни случилось с нашим кораблем.

Со своей супругой Синяя Раковина был сама сердечная мягкость, но наедине с Равной позволял проявиться своей ярости:

– Нет-нет, я не возражаю против навигационных действий сэра Фама – по крайней мере сейчас. Может быть, мы ушли бы чуть дальше, если бы он дал мне прямой доступ к пультам, но самые быстрые корабли нас бы все равно нагоняли. Дело в другом, миледи. Вы же знаете, насколько ненадежна здесь наша автоматика. Фам еще сильнее ей вредит. Он написал свои собственные инструкции безопасности. Он превращает среду автоматики корабля в систему ловушек.

Равна сама это видела. Подходы к мостику и мастерским «Внеполосного» выглядели как военные блокпосты.

– Ты же знаешь его опасения. Так он чувствует себя безопаснее…

– Не в этом дело, миледи. Я готов на все, чтобы убедить его принять мою помощь. Но то, что он делает, – смертельно опасно. Наша придонная автоматика ненадежна, и он активно ее ухудшает. Если мы попадем под внезапный стресс, программы поддержки среды могут не выдержать, а тогда – сброс атмосферы, температурные скачки – все, что угодно.

– Я…

– Неужели он не понимает? Фам не управляет ничем! – Голосовик Синей Раковины сорвался на визг с нелинейными искажениями. – У него есть возможность уничтожать, но это и все! Он нуждается в моей помощи. Он был моим другом. Неужели он не понимает?

Фам понимал. Ох как понимал! Они с Равной не перестали разговаривать. И споры с ним были самой тяжелой частью ее жизни. Иногда это даже не был спор, а что-то, имеющее вид разумного обсуждения.

– Я не одержим, Равна. Во всяком случае, не так, как наездники – Погибелью. Я владею своей душой. – Он отвернулся от консоли и улыбнулся ей тусклой улыбкой, признавая дефектность подобной аргументации.

Только по признакам, подобным этой улыбке, Равна знала, что Фам Нювен жив и иногда говорит.

– А как же твой богошок? Я видела, как ты часами просто смотришь на дисплеи слежения или пробегаешь материалы библиотеки и групп новостей быстрее, чем может сознательно читать человек.

Фам пожал плечами:

– Он изучает корабли, что нас преследуют, пытаясь понять, какие из них кому принадлежат и какие возможности у каждого из них. Деталей я не знаю. Но самосознание в это время гуляет. – Разум Фама превращался в это время в процессор для программ, которые Старик в него заложил. Несколько часов прострации могли потом дать мысль, достойную Силы – даже этого Фам не мог вспомнить. – Но одно я знаю. Чем бы ни был богошок, это штука очень узкого действия. Он не живой, в некотором смысле он даже не очень умный. В ежедневной рутине, такой, как пилотирование корабля, действует все тот же старый добрый Фам Нювен.

– Но есть и мы, остальные, Фам, – мягко сказала Равна. – Синяя Раковина очень хочет помочь.

Обычно в этом месте Фам замыкался в ледяном молчании – или взрывался бурей ярости. Сегодня он лишь чуть наклонил голову.

– Равна, Равна… Я знаю, что мне без него не обойтись. И я рад, что это так. Что я не должен его убивать.

Пока.

Губы Фама чуть скривились, и Равне показалось, что он может заплакать.

– Богошок не может знать Синюю Раковину…

– Это не богошок. Не он заставляет меня действовать таким образом – я лишь поступаю так, как должен поступать любой, когда столько поставлено на карту.

Эти слова он произнес без гнева. Может быть, есть шанс. Может быть, удастся объяснить…

– Синяя Раковина и Зеленый Стебель верны нам, Фам. Только на Гармоничном Покое…

– Ага, – вздохнул Фам. – Я много об этом думал. Они прибыли на Ретрансляторы из Страумского царства. Они уговорили Вриними искать сбежавший корабль. Это выглядит подстроенным, но не сознательно – может быть, подстроенным кем-то, противостоящим Погибели. Как бы там ни было, тогда они были искренни, иначе Погибель знала бы о планете Стальных Когтей с самого начала. А Погибель не знала ничего до самого Вечного Покоя, когда перевербовали Зеленого Стебля. И я знаю, что Синяя Раковина даже тогда не был предателем. Он знал о моем оружии – например, москитных камерах – и мог рассказать об этом остальным.

Равна внезапно ощутила надежду. Он и в самом деле многое обдумал, и…

– Фам, это тележки. Они как западня, которая ждет нажима, чтобы сработать. Но мы здесь изолированы, и ты уничтожил ту, на которой Зеленый Стебель…

Фам качал головой:

– Это не только тележки. Погибель приложила руку и к конструкции самих наездников – по крайней мере в некоторой степени. Иначе я не могу себе представить, как бы так гладко прошло переключение Зеленого Стебля.

– Д-да. Это риск. Очень малый риск по сравнению…

Фам не шевельнулся, но что-то в нем, казалось, отдалилось от нее, отвергая поддержку, которую она могла бы предложить.

– Малый риск? Мы не знаем, а ставки очень высоки. Я иду по канату. Если я не задействую сейчас Синюю Раковину, флот Погибели вышибет нас из космоса. Если я дам ему делать слишком многое, если я ему доверюсь, какая-то часть его может нас предать. А все, что у меня есть, – это богошок и пачка воспоминаний… которые могут оказаться самой большой в космосе подделкой. – Последние слова Равна едва расслышала. Он посмотрел на нее взглядом одновременно и холодным, и страшно затравленным. – Но я буду пользоваться тем, что имею, и собой, кем бы я ни был, Рав. Как-нибудь я собираюсь добраться до мира Стальных Когтей и доставить богошок Старика к тому, что там есть, что бы оно ни было.

Прошло еще три недели, и предсказания Синей Раковины сбылись.

В Среднем Крае «Внеполосный» выглядел вполне здоровым зверем; даже поврежденные гипердвигатели сдавали медленно. Теперь из корабля всюду вылезали программные ошибки. Большей частью они не были связаны с затеями Фама. Финальные испытания в свое время произвести не удалось, а без них никакая придонная автоматики «Внеполосного» не могла считаться надежной. Но ее отказы усугублялись отчаянными «поправками» Фама к системе безопасности.

В библиотеке корабля был исходный код для общей автоматики вблизи Дна. Фам несколько дней приспосабливал его к «Внеполосному». Во время его установки на мостике были все четверо, Синяя Раковина пытался помочь, а Фам подозрительно исследовал каждое его предложение. Через тридцать минут после начала этой работы раздались приглушенные звоны из главного коридора. Равна могла бы и не обратить внимания, но она никогда не слышала на борту корабля ничего подобного.

А Фам и наездники реагировали почти панически: космонавты не любят непонятных ударов ночью. Синяя Раковина бросился к люку и ткнулся в него ветвями вперед.

– Я ничего не вижу, сэр Фам.

А Фам быстро пролистывал диагностические дисплеи – они шли в смешанном формате, перемежаясь с новыми установками.

– Есть тут кое-какие предупреждения, но…

Зеленый Стебель пыталась что-то сказать, но уже вернулся Синяя Раковина и быстро говорил:

– Не верю я этому. Такие вещи должны давать изображения, детальный доклад. Что-то крупно испортилось.

Фам секунду смотрел на него и снова повернулся к диагностике. Прошло пять секунд.

– Ты прав. Статус зациклился на прошлых докладах.

Он стал принимать изображения с камер, установленных внутри корабля. Ответила едва ли половина из них, но то, что они показали…

Водяной резервуар корабля превратился в туманную ледяную пещеру. Это и были удары – тонны воды, вылетавшие в космос. Еще с десяток служб поддержки сошел с ума, и…

…Вооруженный блокпост возле мастерской сработал. Лучевое оружие вело непрерывный огонь на низкой мощности. А диагностика вместо разрушения показывала все ту же янтарную зелень или не показывала ничего. Фам взял изображение камеры из самой мастерской. Там был пожар.

Фам подпрыгнул вверх и отскочил от потолка. Секунду ей казалось, что он сейчас убежит с мостика. Но он привязался и начал мрачно пытаться гасить огонь.

Несколько минут на мостике была почти полная тишина – только Фам ругался сквозь зубы, когда не срабатывала ни одна из очевидных мер.

– Сбои запускают друг друга, – буркнул он пару раз. – Пожарная автоматика отказала, воздух из мастерской не откачивается. Мои лучеметы все вырубили.

Пожар на корабле. Равна видела изображения таких катастроф, но ей они казались невозможными. Как может выжить огонь в сердцевине вакуума вселенной? А в невесомости пламя должно задохнуться в собственном дыму, даже если команда не в состоянии откачать воздух. Камера из мастерской показывала, как это бывает на самом деле. Да, пламя сожрало весь кислород. Некоторые листы пеноматериала обгорели только слегка, защищенные на момент мертвым воздухом. Но огонь расползался, равномерно двигаясь туда, где воздух был еще свежим. Местами тепловые турбуленции обогащали горючую смесь, и уже выгоревшие места вспыхивали снова.

– Вентиляция все еще работает, сэр Фам.

– Я знаю. Не могу ее перекрыть. Похоже, люки приплавились.

– Скорее все же ошибка программная. Попробуйте так…

Эти указания были для Равны бессмыслицей – что-то на языке низкого уровня автоматики.

Но Фам кивнул, и его пальцы заплясали по консоли.

А в мастерской лижущие языки пламени ползли по листам пеноматериала. Теперь они лизали изнутри броню, на которую Фам потратил столько времени. Последняя ревизия была закончена только наполовину. Равна вспомнила, что он приделывал к броне реактивные двигатели… Там же должны быть окислители!

– Фам, броня герметизи…

Огонь был в шестидесяти метрах в сторону кормы и за дюжиной переборок. Взрыв прозвучал как далекий ухающий звук, почти безобидный. Но в объективе камеры броня разлетелась и триумфально полыхнуло пламя.

Еще через несколько секунд то, что предложил Фаму Синяя Раковина, помогло, и вентиляционные люки мастерской закрылись. Огонь в разбитой броне продержался еще полчаса, но из мастерской не вышел.

Два дня ушло на приборку, оценку повреждений и проверку, что новых катастроф пока не ожидается. Мастерская погибла почти полностью. На планете Стальных Когтей у них не будет брони. Фаму удалась спасти один из лучеметов, который охранял вход в мастерскую. Катастрофа распространилась по всему судну: классический случай взаимно запускаемых сбоев. Они потеряли пятьдесят процентов водного запаса. Посадочный модуль начисто лишился верхнего уровня автоматики.

Ракетный двигатель «Внеполосного» сильно пострадал. В межзвездном пространстве это не очень важно, но подгонку окончательной скорости придется делать всего лишь на 0,4 g. Слава богу, антиграв работал и маневрировать в крутых гравитационных колодцах – то есть при посадке на планету Стальных Когтей – можно будет им.

Равна знала, как близки они были к потере корабля, но с еще большим ужасом она смотрела на Фама. Она боялась неимоверно, что он воспримет все это как окончательное доказательство измены наездников и это толкнет его на крайние решения. Удивительно, но случилось почти обратное. Боль и ярость его были очевидны, но он не взбрыкнул, а только упорно ходил, собирая осколки. Теперь он больше говорил с Синей Раковиной, по-прежнему не доверяя ему модифицировать автоматику, но осторожно принимая почти все его советы. Вместе они восстановили корабль до какого-то подобия состояния перед пожаром.

Равна спросила об этом Фама.

– В сердце моем не изменилось ничего, – ответил он. – Я должен был сбалансировать риск и напутал… может быть, это и невозможно было сделать. Может быть, Погибель победит.

Богошок слишком много поставил на то, что Фам сделает все сам. И теперь это стало паранойей.

Через семь недель после отбытия с Гармоничного Покоя и всего за неделю до того, что могло ждать на планете Стальных Когтей, Фам впал в многодневную прострацию. До того он был занят бесплодными попытками прогнать сделанные вручную проверки на всей автоматике, которая может понадобиться на планете. Теперь же Равна даже не могла заставить его поесть.

Навигационный дисплей показывал три флота, определенный с помощью групп новостей и интуиции Фама: агенты Погибели, Союз Обороны и то, что осталось от Коммерческой Охраны Сьяндры Кеи: смертоносные чудовища и остатки жертвы. Союз все еще объявлял о себе регулярными бюллетенями в новостях. Коммерческая Охрана СК ответила несколькими немногословными опровержениями, но в основном хранила молчание: то ли эти люди не привыкли к пропаганде, то ли – что более вероятно – она их не интересовала. Единственное, что им оставалось, – это личная месть. А флот Погибели? В новостях от него не появлялось ни слова. Сопоставляя данные по отлетам и исчезновениям кораблей, группа «Отслеживание войн» заключила, что это флот – случайное собрание попавших под руку кораблей из подвластных Погибели на момент событий на Гармоничном Покое. Равна знала, что анализ этой группы неправ в одном: флот Погибели не молчал. За последнюю пару недель он уже раз тридцать вел передачу… в формате управления тележкой. Фам дал кораблю указание отбрасывать эти сообщения, не читая – и волновался, действительно ли этот приказ выполнен. В конце концов, корабль был построен наездниками.

Но теперь, кажется, его мучительные сомнения утихли. Фам сидел часами, только глядя на дисплеи. Скоро корабли Сьяндры Кеи сойдутся с флотом Союза, и хоть одна группа негодяев заплатит. Но флот Погибели и хотя бы часть Союза уцелеет… Может быть, его прострация была вызвана просто отчаянием богошока.

Прошло три дня, и Фам резко вышел из транса. Лицо его чуть осунулось, но в остальном он был нормальнее, чем последнюю пару месяцев. И он попросил Равну привести наездников на мостик.

Когда они пришли, он показал на следы гипердвигателей в окне. Три флота выстроились примерно цилиндром пять световых лет в длину и три в диаметре. Дисплей показывал только середину этого объема, где собрались быстрейшие из преследователей. Текущая позиция каждого корабля изображалась пятнышком света, за которым тянулся бесконечный след более тусклых пятнышек, оставленный гипердвигателем корабля.

– Я свои наиболее вероятные догадки о пути следования каждого флота отметил красным, синим и зеленым.

Самые быстрые корабли собрались в комок такой плотный, что при этом разрешении он смотрелся белым, но за ним тянулись цветные хвосты. Были и другие метки, аннотации, которые он расставил, но, как признался он Равне, сам не понимал.

– Передний край этой своры – быстрейшие из быстрых – нас нагоняет.

Синяя Раковина неуверенно заметил:

– Мы бы слегка выиграли в скорости, если бы вы дали мне непосредственный выход на управление. Немного, но…

Ответ Фама был по крайней мере цивилизованным.

– Нет, я думаю о другом, о том, что недавно предложила мне Равна. Такая возможность была всегда, и, я думаю, теперь для нее настало время.

Равна придвинулась к дисплею, рассматривая зеленые следы. Их распределение примерно соответствовало тому, что сообщалось в новостях о движении кораблей Коммерческой Охраны СК. Все, что осталось от моего народа.

– Они сойдутся с Союзом примерно через сто часов.

Фам посмотрел в ее сторону:

– Ага. Бедняги. В буквальном смысле флот из Порта Отчаяния. Я бы на их месте… – Его лицо снова приняло спокойное выражение. – Есть предположения о том, как они вооружены?

Вопрос был, конечно, риторическим, но он выдвинул новую тему.

– «Отслеживание войн» считает, что Сьяндра Кеи ожидала неприятностей с тех самых пор, как Союз провозгласил свое «Истребить заразу». Коммерческая Охрана обеспечивала глубокую оборону в космосе. Эти корабли – в основном переоборудованные сухогрузы с оружием местной конструкции. «Отслеживание войн» полагает, что они вряд ли были бы под стать тому, что могла вывести в поле другая сторона, но главное оказалось в том, что Сьяндра Кеи не ожидала нападения на планеты. Так что когда появился флот Союза, наши пошли ему наперехват…

– А тем временем бомбы с антиматерией ударили в самое сердце Сьяндры Кеи.

В мое сердце.

– Да. Наверняка Союз вывел эти бомбы еще за много недель до того.

Фам Нювен коротко рассмеялся.

– Лети я сейчас с флотом Союза, я бы сильно нервничал. Их меньше, а эти переделанные сухогрузы так же быстры, как любое другое судно. И я поставлю что угодно, что каждый пилот Сьяндры Кеи дышит местью. – Накал эмоций спал, и он заговорил спокойнее: – Но они никак не смогут перебить весь флот Союза или весь флот Погибели, и уж точно не оба сразу. И нет смысла…

Его блуждающий взгляд вдруг резко остановился на Равне.

– Так что если мы оставим все как есть, флот Сьяндры Кеи нагонит корабли Союза и попробует вышибить их из этой вселенной.

Равна только кивнула:

– Примерно через двенадцать часов.

– И тогда все, что останется, – это будет флот Погибели у нас на хвосте. Но если мы сможем уговорить твой народ напасть на истинных врагов…

Эти схемы преследовали Равну в кошмарах. Все, что осталось от Сьяндры Кеи, погибает ради спасения «Внеполосного»… спасая ее, Равну. Очень маловероятно, что флот Сьяндры Кеи сможет уничтожить все корабли Погибели. Но они прилетели, чтобы драться. Так почему же не выбрать ту месть, которая имеет смысл?

И теперь это как-то совпало с планами богошока.

– Есть проблемы. Они не знают ни что мы делаем, ни цели третьего флота. А все, что мы им крикнем, будет подслушано.

Ультраволновые передачи направлены, но преследователи идут кучно.

Фам кивнул.

– Как-то надо будет связаться с ними, и только с ними. Как-то надо будет убедить их драться с флотом Погибели. – Мимолетная улыбка. – И я думаю, у нас есть оборудование, которое даст нам такую возможность. Синяя Раковина! Ты помнишь тот вечер в Доках, когда ты говорил нам про «испорченный груз» со Сьяндры Кеи?

– Конечно, сэр Фам. Мы везли треть шифра, сгенерированного Коммерческой Охраной СК для бритвенночелюстных. Она все еще в сейфе корабля, хотя без других двух третей и бесполезна.

Шифровальные материалы были самым драгоценным межзвездным грузом – и совершенно бросовым, если были хоть чуть-чуть скомпрометированы. Где-то среди файлов груза «Внеполосного» был шифр связи СК. Часть шифра.

– Бесполезна? Может быть, и нет. Даже треть может дать нам безопасную связь.

Синяя Раковина заколебался.

– Я не должен вводить вас в заблуждение. Ни один грамотный клиент на такое не согласится. Разумеется, это дает защищенную связь, но другая сторона никак не сможет проверить, что вы тот, за кого себя выдаете.

Фам перевел глаза на Равну и снова мимолетно улыбнулся.

– Если они будут слушать, я думаю, мы сможем их убедить. Труднее всего то, что я хочу, чтобы нас услышал лишь один из них.

И Фам объяснил, что у него на уме. На фоне его слов чуть слышался шелест наездников. Проведя с ними столько времени, Равна почти научилась понимать смысл их разговора – или, быть может, она просто понимала их как личности. Как всегда, Синяя Раковина волновался, что идея абсолютно невыполнима, а Зеленый Стебель убеждала его слушать.

Но когда Фам закончил, большой наездник не разразился возражениями.

– На расстоянии до семидесяти световых лет ультраволновая связь между кораблями вполне возможна; даже можно передавать видеоматериалы. Но вы правы в том, что расхождение луча захватит все корабли в центральном скоплении флотов. Если мы сможем надежно определить отдельно летящий корабль как принадлежащий флоту Сьяндры Кеи, тогда можно будет сделать то, что вы просите. Но если честно, я должен вас предупредить… – Синяя Раковина отмахнулся от мягкого успокоительного жеста Зеленого Стебля, – что профессионалы связи вряд ли удовлетворят ваш запрос на разговор, и вряд ли даже распознают его как таковой.

– Глупый ты, – раздался наконец голос Зеленого Стебля, тихий, но ясный. – Ты всегда что-нибудь такое скажешь, кроме как когда мы говорим с покупателем, который должен заплатить.

– Гм. Да. Отчаянные времена, отчаянные меры. Я хотел бы попробовать, но я боюсь… Я хочу, чтобы не было обвинений в измене наездников, сэр Фам. Я прошу вас это обеспечить.

Фам Нювен улыбнулся в ответ:

– В точности моя мысль.

«Флот Аньяры» – так называли себя некоторые экипажи Коммерческой Охраны. «Аньяра» – это был корабль из легенды, которая была старше Ньоры, восходящей, быть может, ко временам Туво-Норского сотрудничества в поясе астероидов солнечной системы Старой Земли. В легенде «Аньяра» была большим кораблем, ушедшим в межзвездные глубины как раз перед смертью породившей его цивилизации. Ее экипаж видел агонию родных миров, и потом много лет – пока корабль уходил в бесконечную тьму – люди умирали один за другим и отказывали системы жизнеобеспечения. Ужас этой легенды – вот что, быть может, пронесло ее сквозь тысячелетия. И после гибели Сьяндры Кеи и спасения Коммерческой Охраны легенда вдруг стала явью.

Но мы не разыграем ее до конца.

Капитан-наставник Кьет Свенсндот глядел в следящий дисплей. В этот раз гибель цивилизации была убийством, и убийцы в пределах досягаемости мстителей. Уже много дней штаб флота маневрировал, подводя корабли к флоту Союза. Дисплей показывал, что успех уже очень, очень близок. Большинство кораблей Союза и Сьяндры Кеи шли, окруженные сияющим шаром следов двигателей, и в этом шаре был еще один, молчаливый флот. По дисплею можно было подумать, что битва уже могла бы начаться. Корабли шли почти одним курсом – всего в каком-нибудь миллиарде километров, – но их разделяли миллисекунды времени. Все они шли на гипердвигателях, делая примерно двенадцать прыжков в секунду. И даже здесь, возле Дна Края, они за каждый прыжок проходили приличную долю светового года. Напасть на противника, не желающего принимать бой, – это значило точно согласовать прыжки и после этого наводнить обычное пространство роем оружия.

Капитан-наставник Свенсндот вывел на дисплей корабли, которые уже точно согласовали свою скорость с кораблями Союза. Почти треть его флота уже вошла в синхронизацию. Еще несколько часов, и…

– Проклятие! – Капитан хлопнул по дисплейной доске, и она полетела, вертясь, по столу.

Старший помощник поймал доску и пустил ее обратно.

– Обычное проклятие или новое? – поинтересовался Тироль.

– Обычное. Извини.

Капитан действительно чувствовал, что он неправ. У Тироля и Глимфреля хватает своих проблем. Несомненно, в Крае еще остались людские закутки, прячущиеся от Союза. Но дирокимы вряд ли остались где еще, кроме флота Коммерческой Охраны. Все, кроме бродячих душ вроде Тироля и Глимфреля, жили в поселениях Сьяндры Кеи.

Кьет Свенсндот служил в Коммерческой Охране уже двадцать пять лет, с тех пор когда эта компания была просто объединением наемных полицейских. Тысяч учебных часов стоило ему стать первым боевым пилотом всей организации. Только дважды ему пришлось участвовать в перестрелках. Некоторые могли бы об этом пожалеть. Сам Свенсндот и его начальство воспринимали это как награду за первое место. Его умелость добыла ему лучшее боевое оборудование во всем флоте Коммерческой Охраны, и главное было собрано на том корабле, которым он командовал сейчас. «Ульвира» была куплена на часть огромной премии, которую выплатила Сьяндра Кеи при первых угрозах со стороны Союза. Она не была переоборудованным сухогрузом – это была боевая машина от киля до клотика. Корабль был оборудован самыми разумными процессорами и гипердвигателями, которые только могли работать в Крае на высоте Сьяндры Кеи. В команде было всего трое – а боем мог управлять один пилот с помощью своих ассистентов с искусственным интеллектом. В трюме корабля хранилось более десяти тысяч самонаводящихся бомб, каждая не глупее, чем целый двигательный узел сухогруза. Неплохая награда даже за двадцать пять лет беспорочной службы. Свенсндоту даже позволили дать новому кораблю имя.

Теперь же… Да, настоящая Ульвира погибла наверняка. Вместе с миллиардами других, которых он нанимался защитить, она была на Херте, на внутренней системе. После АМ-бомб живых не остается.

А красавец корабль, носящий ее имя, был в это время в половине светового года за системой, разыскивая врагов, которых там не было. В любой честной битве Кьет Свенсндот и его «Ульвира» могли бы себя показать. Вместо этого им приходилось гнаться за врагом ко Дну Края. Каждый световой год уносил их все дальше от тех мест, для которых «Ульвира» была построена. С каждым световым годом процессоры работали все медленнее или отказывали. Здесь, внизу, переоборудованный сухогруз – это была чуть ли не идеальная конструкция. Неуклюжие, глупые, с дюжинами человек экипажа, они продолжали работать. «Ульвира» уже отстала от них на пять световых лет. И это сухогрузы пойдут в первую атаку на флот Союза. И снова Кьет будет бессильно смотреть, как умирают его друзья.

В сотый раз смотрел Свенсндот на дисплей следов и думал, не взбунтоваться ли. У Союза тоже были отставшие – «высокоинтеллектуальные» корабли остались позади главной группы. Но ему было приказано держать позицию и быть координатором действий более быстрых кораблей флота. Ладно, он будет делать то, для чего его наняли… в этот последний раз. Но когда битва закончится, когда флот будет мертв, прихватив с собой на тот свет столько кораблей Союза, сколько сможет, – тогда он подумает и о своей личной мести. И частично это зависит от Тироля и Глимфреля. Сможет он их убедить бросить остатки флота Союза и вернуться в Средний Край, где «Ульвира» лучшая в своем роде? Были четкие доказательства, какая звездная система скрывается за именем «Союз Обороны». Убийцы расхвастались об этом по Сети. Очевидно, они рассчитывали, что это принесет им дополнительную поддержку. А может принести и визиты таких гостей, как «Ульвира». Бомбы в ее брюхе могут разрушать планеты, хотя и не так быстро, как те, что направили на Сьяндру Кеи. Но даже и сейчас ум Свенсндота содрогнулся при мысли о мести такого рода. Нет. Они будут выбирать цели тщательно: корабли, идущие на формирование новых флотов Союза, незащищенные конвои. «Ульвира» может действовать долго, если будет всегда нападать внезапно и не оставлять уцелевших. Он глядел на дисплей и не замечал выступившей влаги в уголках глаз. Всю свою жизнь он прожил по закону. Часто его работой было предотвращение актов мести… а теперь месть – это было все, что у него осталось.

– Кьет, у меня тут что-то странное, – сказал вдруг Глимфрель. Он на этой вахте следил за сигналами. В принципе это должна была делать автоматика – как обычно и делалось на «Ульвире», – но сейчас это была работа скучная и выматывающая.

– А чего там? Очередная ложь на Сети? – спросил Тироль.

– Нет. Это с того придонного люггера, за которым здесь каждый гонится. Никто другой это быть не может.

У Свенсндота приподнялись брови. Он повернулся к этой загадке с огромным, почти не осознаваемым удовольствием.

– Характеристики?

– Корабельный процессор сигналов говорит, что это скорее всего узкий пучок. И мы – его единственная вероятная цель. Сигнал сильный, а полоса частот достаточная для передачи двумерного видео. Если бы наш снарфучий процессор цифровых сигналов нормально работал, я бы знал… – Глимфрель издал короткий певучий звук, который у его вида означал нетерпеливое бормотание. – Иае! Он зашифрован, но на высоком уровне. Синтаксис видео-45. На самом деле, по его утверждению, он использует треть нашего шифра, который Компания создала год назад.

Свенсндот на миг подумал, что Глимфрель говорит, будто сообщение само разумно, – абсолютно невозможная вещь так близко от Дна. Второй помощник, очевидно, поймал его взгляд.

– Извините за неаккуратное выражение, капитан. Я это прочел в описании формата кадра… – На дисплее что-то мелькнуло. – Ага, вот история шифра: Компания создала его и равные ему для обеспечения безопасности перевозок. – До Союза это был самый высокий уровень шифрования во всей организации. – Это та треть, которая так и не была выпущена. Шифр в целом оказался скомпрометирован, но – чудо из чудес! – у нас есть его копия.

И Глимфрель, и Тироль глядели на Свенсндота с ожиданием, глаза у них были большие и темные. Стандартные правила – стандартный приказ – были таковы: сообщения, зашифрованные скомпрометированным ключом, игнорируются. Если бы специалисты Компании по связи делали бы свою работу как надо, гнилого шифра вообще бы на борту не было и правила выполнились бы сами собой.

– Расшифровать! – коротко приказал Свенсндот. Последние недели показали, что Компания в смысле военной разведки и связи показала себя хуже некуда. Так пусть хоть какая-то польза будет от ее некомпетентности.

– Есть, капитан!

Глимфрель нажал клавишу. Где-то внутри процессора сигналов «Ульвиры» длинный сегмент «случайного» шума был разложен на кадры и точно наложен на «случайный» шум приходящих кадров данных. После заметной паузы (черт бы побрал это Дно) окно связи зажглось двумерным видеоизображением.

– …четвертое повторение сообщения.

Слова были самнорские, а диалект – чистейший «Херте о Сьяндра». А шли эти слова от… на миг, от которого сердце ухнуло вниз, капитан вновь увидел Ульвиру – живую. Он медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки. Черноволосая, стройная, с фиалковыми глазами – как Ульвира. И как миллион других женщин Сьяндры Кеи. Сходство было, но такое дальнее, что раньше он бы никогда его не заметил. На секунду он увидел Вселенную за пределами своего флота и цели за пределами мести. Потом он заставил себя вернуться к делу, к тому, что он мог увидеть в окне.

А женщина говорила:

– Мы повторим еще три раза. Если вы по-прежнему не ответите, мы попытаемся направить луч на другую цель.

Она отодвинулась от камеры, открывая вид на комнату у себя за спиной. Каюта с низким потолком, глубокая. Весь задний план занимал дисплей следов гипердвигателей, но Свенсндот не обратил на него внимания. Там, перед ним, стояли два наездника. У одного на тележке были полосы, что означало опыт торговли со Сьяндрой Кеи. Другой, очевидно, был малым наездником, тележка у него была небольшая и без колес. Объектив повернулся, показав четвертую фигуру. Человек? Возможно, но не из ньоранской линии. В другое время его вид был бы величайшей новостью во всех человеческих цивилизациях Края. Теперь же Свенсндот отметил этот вид лишь как еще одну причину для подозрения.

Женщина говорила дальше:

– Вы видите, что мы – люди и наездники. Все вместе мы составляем экипаж «Внеполосного». Мы не часть Союза Обороны и не агенты Погибели. Но мы – то, за чем устремились сюда их флоты. Если вы это прочли, то мы считаем вас представителями Сьяндры Кеи. И нам необходимо с вами поговорить. Просим вас ответить, используя хвост алгоритма, расшифровавшего это сообщение. – Картинка дернулась, и лицо женщины снова показалось крупным планом.