Пламя над бездной Виндж Вернор

Вдруг окно под ногами заполнилось планетой, огромной и выпуклой, голубой в белых вихрях. Мир Стальных Когтей был, как и говорил Джефри Олсндот, планетой земного типа. После месяцев в космосе и потери Сьяндры Кеи у Равны перехватило дыхание от этого зрелища. Океан, почти весь этот мир был покрыт океаном, но возле экватора виднелись темные тени суши. Сквозь ореол планеты виднелась единственная крошечная луна.

Фам перевел дыхание.

– Эта штука в десяти тысячах километров от нас. Отлично, если не считать, что мы приближаемся со скоростью семьдесят километров в секунду.

Пока Равна смотрела, мир, казалось, рос, падая на них. Фам смотрел еще несколько секунд.

– Не волнуйся, мы пролетим мимо, над северным полюсом.

Шар под ними распухал, затмевая луну. Равна всегда любила смотреть на Херте среди миров Сьяндры Кеи. Но на том мире океан был поменьше и весь исчеркан тропами дирокимов. Здесь было красиво, как на Ретрансляторах, но природа казалась естественно-нетронутой. На солнце блестела полярная шапка, и можно было видеть уходящее на юг побережье. Это было северо-западное побережье, и там был Джефри! Равна потянулась к клавиатуре и попросила корабль попробовать связаться и по ультраволновой связи, и по радио.

– Ультраволновая связь, – объявила она через секунду.

– И что по ней слышно?

– Сигнал замусорен. Может быть, просто ответ на механический опрос.

Подтверждение приема сигнала «Внеполосного» – самое большее, что было возможно после Волны. Джефри жил где-то совсем рядом с кораблем последнее время, иногда она получала ответы почти сразу, даже ночью. Хорошо будет снова с ним поговорить, даже если…

Мир Стальных Когтей теперь заполнил половину окон, и его ореол стал всего лишь изогнутым горизонтом. Перед глазами стояли небесные цвета, постепенно переходящие в черноту космоса. Вырисовывались на фоне моря детали полярных шапок и айсбергов. Видны были тени облаков. Можно было проследить идущее на юг побережье, острова и полуострова, лежащие так близко, что их трудно было различить. Чернеющие горы и черные морены ледников. Зеленые и коричневые долины. Равна пыталась вспомнить географические сведения, сообщенные Джефри. Скрытый Остров? Здесь слишком много островов.

– Радиосвязь с поверхностью планеты, – прозвучал голос корабля. Одновременно красная стрелка показала на точку чуть в глубине суши. – Хотите воспроизведение звука в реальном времени?

– Да! – крикнула Равна и стукнула по клавиатуре, когда корабль не ответил незамедлительно.

– Привет, Равна! Ой, Равна!

Возбужденный голос мальчика отразился от стен. Он звучал именно так, как представляла себе Равна.

Она ввела запрос на двустороннюю связь. Между ними и Джефри расстояние было меньше пяти тысяч километров, даже если они приближались со скоростью семьдесят километров в секунду. Для радиоразговора очень близко.

– Привет, Джефри! – ответила она. – Мы прибыли наконец, но нам нужна…

Нам нужна вся помощь, на которую способны твои четвероногие друзья. Только как это сказать быстро и понятно?

Но мальчик на планете уже перехватил ее слова:

– …нужна помощь сейчас, Равна! Резчики нас уже атакуют!

Что-то стукнуло, будто передатчик упал на пол. И заговорил другой голос, высокий, причудливо артикулирующий слова:

– Это Булат, Равна. Джефри прав. Резчица… – И почти человеческий голос прервался булькающим шипением. После секундной паузы голос Джефри пояснил:

– Засада, Равна. Это слово значит «засада».

– Да… Резчица построила большую засаду. Они нападают со всех сторону. Если ты не поможешь, мы скоро умрем.

Резчица никогда не хотела быть воином. Но править полтысячи лет – это требует разных умений, и она научилась вести войну. Кое-что из этого искусства – например, доверять своему штабу – ей пришлось забыть за эти дни. Да, на Маргамском подъеме будет засада, но не та, которую планирует Властитель Булат.

Через заставленное палатками поле она посмотрела на Хранителя. Эта стая была почти скрыта шумопоглощающими экранами, но было видно, что он уже не такой жизнерадостный, как был раньше. Предстать перед допросом – это может кого угодно успокоить. Хранитель знал, что его жизнь теперь зависит от того, сдержит ли обещание королева. Да, страшно было думать, что Хранитель останется жить после того, как стольких убил и предал. Она заметила, что два ее элемента полны ярости, губы отодвинулись, оскалив стиснутые зубы. Щенки забились подальше от невидимой угрозы. Над палаточным городком стояла вонь и шум мысли многих стай на тесном пространстве. Успокоиться – это потребовало серьезного усилия воли. Резчица облизала щенков и на секунду мирно задумалась.

Да, она сдержит данное ему обещание. И, быть может, оно будет стоить этой цены. Хранитель только строил предположения о внутреннем секрете Булата, но он узнал о тактическом положении Булата куда больше, чем та сторона могла предполагать. Хранитель знал, где точно прячутся свежеватели и какова их численность. Штабисты Булата были слишком самоуверенны со своими сверхпушками и тайным агентом. Когда войска Резчицы захватили их врасплох, победа оказалась легкой – и теперь у королевы было несколько этих чудесных пушек.

– Резчица!

Это был Тщательник. Она махнула ему подойти поближе. Главный артиллерист подошел со стороны солнца и сел на близком расстоянии в двадцать пять футов. В боевых условиях все его понятия о декоруме выветрились.

Шум его мысли был хаосом озабоченности. Частями он выглядел изможденно, частями радостно, частями обескураженно.

– Можно безопасно наступать на замковый холм, ваше величество, – объявил он. – Ответный огонь почти полностью подавлен. В стенах замка появились бреши. Больше не будет замков на этой земле, моя королева. Даже наши жалкие пушки теперь бы справились.

Она кивнула головами в знак согласия. Тщательник большую часть своего времени с Компьютером проводил, обучаясь делать вещи – в частности, пушки. Резчица же больше интересовалась тем, к чему эти вещи в конце концов приводят. Теперь она знала куда больше даже Джоанны о том, как влияет на общество оружие – от самого примитивного и до такого странного, что кажется вообще не оружием. Тысячи миллионов раз уже технология замков уступала пушкам, почему в этот раз должно быть по-другому?

– Тогда давай…

Издали донесся странный свист – одно из немногих ядер противника. Она свернулась вокруг щенков и застыла. В двадцати ярдах от нее Хранитель спрятался в укрытие. Но когда ядро прилетело, глухой удар раздался куда выше по холму. Это могло быть и наше ядро.

– Теперь наши войска могут воспользоваться произведенными разрушениями. Я хочу, чтобы Булат знал: старые игры в пытки и выкуп сделают ему только хуже.

Скорее всего звездолет и ребенка удастся отбить у Булата. Вопрос только в том, будут ли они к тому времени живы? Резчица надеялась, что Джоанна никогда не узнает, какой риск планирует Резчица на ближайшие часы.

– Есть, ваше величество.

Но, произнеся эти слова, Тщательник не сделал ни одного движения, чтобы отбыть. Он выглядел еще более грязным и озабоченным, чем всегда.

– Резчица, я опасаюсь…

– Чего? Мы на волне, и надо плыть на ней, пока она есть.

– Да, ваше величество. Но когда мы пойдем вперед, останутся опасности на флангах и в тылу. Разведчики противника и пожары.

Тщательник был прав. Орудующие в тылу свежеватели были эффективны и беспощадны. Их было немного – большая часть сил противника была убита или рассеяна на Маргамском подъеме. Те, кто терзали фланги Резчицы, были вооружены обычными арбалетами и топорами, но необычайно хорошо координированы. А тактика у них была блестящей: Резчица узнавала в ней морды и когти Свежевателя. Каким-то образом ее злое дитя выжило. Как чума прошлых лет, он снова расползался над миром. Будь у них время, эти партизанские стаи могли бы серьезно осложнить Резчице снабжение ее сил. Будь у них время. Два ее элемента встали и посмотрели в глаза Тщательника, подчеркнув голосом:

– Тем более нужно действовать сейчас, друг мой. Это мы далеко от дома. Это у нас ограниченное число солдат и еды. Если мы не победим быстро, мы будем разрезаны на куски.

Освежеваны.

Тщательник встал, кивнув в знак повиновения.

– То же самое говорит Странник. И Джоанна хочет гнаться за ними до самых стен замка… Но есть кое-что еще, ваше величество. Даже если мы должны стремиться все вперед: я работал десять декад, используя все, что мог понять из Компьютера, чтобы сделать нашу пушку. Ваше величество, я знаю, как это трудно. А пушки, которые мы захватили на Маргамском подъеме, бьют в три раза дальше и весят четверть нашей. Как они могли такое сделать? – В его голосе звучали злость и унижение. – Предатель, – мотнул он головой в сторону Хранителя, – считает, что у них в когтях брат Джоанны, но Джоанна говорит, что ничего, подобного Компьютеру, у них нет и быть не может. Королева, у Булата есть еще какое-то преимущество, которого мы пока не знаем.

Не помогали даже казни. День за днем Булат чувствовал, как все больше разъяряется. Стоя один на парапете, он метался туда и обратно, мало что осознавая, кроме собственной ярости. Никогда еще гнев так им не овладевал со времен, когда его кромсал нож Свежевателя. «Овладей собой, пока он не стал резать тебя дальше», – прозвучал вдруг голос того, прежнего Булата.

Зацепившись за эту мысль, он стянул себя вместе. Посмотрел на кровавую слюну, ощутил вкус пепла. Три его плеча были порезаны зубами – он себя покусал. Еще одна привычка, от которой Свежеватель давно его отучил. «Режь наружу, а не внутрь». Булат механически вылизал порезы и подошел к краю парапета.

На горизонте черно-серый туман застилал море и острова. Последние дни летние ветры были горячим, дымным дыханием. А теперь они были сами как пожар и неслись над замком, неся пепел и дым. Не меньше суток дальняя сторона Горькой Кручи была завесой пламени, но сегодня стали видны склоны: черные и коричневые с султаном дыма, который стелился к морскому горизонту. В середине лета всегда случались низовые и верховые пожары. Но в этом году вся природа взбесилась и пожары были повсюду. Эти проклятые пушки все подожгли. И еще этим летом нельзя отступить в прохладу Скрытого Острова и бросить прибрежный сброд страдать от жары.

Не обращая внимания на ноющие плечи, Булат забегал по камням более задумчиво, чуть ли не аналитически для разнообразия. Эта тварь Хранитель не остался верен своему покупателю и предал собственное предательство. Булат учитывал, что Хранителя могут раскрыть, и у него были другие шпионы, которые об этом донесли бы. Но ведь не было никаких признаков до самой катастрофы у Маргамского подъема. Теперь поворот ножа Хранителя перевернул все его планы вверх ногами. Резчица очень скоро окажется здесь, и не в роли жертвы.

Кто мог предположить, что звездный народ в самом деле должен будет спасать его от Резчицы? Он так старался закончить вражду с южанами до прибытия Равны, но теперь ему и в самом деле нужна помощь с небес – а она могла прибыть только через пять часов. При этой мысли Булат чуть снова не впал в буйство. И неужели вся эта хитрая игра с Амдиджефри была напрасна? С каким удовольствием он прикончит эту парочку, когда все будет позади! Они куда больше других заслужили смерть. Они причинили массу неудобств. Приходилось все время строить из себя добрячка, будто это они правят им! Они позволяли себе нахальства больше, чем десять тысяч нормальных субъектов.

Со двора замка доносился шум работающих стай, напряженных вскриков, скрип и стон передвигаемых камней. Профессиональное ядро Империи Свежевателя уцелело. Еще два часа – и бреши в стенах будут заделаны и с севера доставят новые пушки.

И главный план все равно будет выполнен. Пока я вместе, что бы ни было потеряно другое, он может быть исполнен.

Почти потерявшийся в шуме, донесся стук когтей по ведущим внутрь ступеням. Булат оттянулся назад, повернул все головы на шум. Теневик? Тот сначала бы о себе объявил. Нет, только один комплект когтей стучал по камням. Булат успокоился – по ступеням поднимался синглет.

Элемент Свежевателя поднялся с лестницы и поклонился Булату – неполный жест без повторения его другими элементами. Радиоплащ элемента сверкал золотом на темном. Армии эти плащи внушали почтительный трепет, как и то, что синглет или двойка были умнее самой талантливой стаи. Даже лейтенанты Булата, которые знали, что такое плащи на самом деле, даже Теневик – держались в их присутствии осторожно и почтительно. А Булату сейчас Фрагмент Свежевателя был нужнее кого угодно, чего угодно, кроме доверчивости звездного народа.

– Какие новости?

– Позволите сесть?

Не было ли за этой просьбой сардонической усмешки Свежевателя?

– Позволяю! – рявкнул Булат.

Синглет опустился на камни. Но Булат знал, когда собеседник вздрагивал: Фрагмент был рассеян по всему Владению уже более двадцати дней. Кроме небольших перерывов, он почти все это время был одет в радиоплащи. Пытка из черноты и золота. Булат видал этого элемента без плаща, когда он мылся. Шерсть его на плечах и ляжках, где плащ давил сильнее всего, вылезла, и посреди залысин были кровоточащие ссадины. Лишенный плаща и разума синглет скулил от боли. Булату это нравилось, хотя этот сам по себе не очень владел словами. Это было почти так, будто он, Булат, был Тем, Кто Учит Ножом, а Свежеватель был его учеником.

Синглет минуту помолчал. Булат слышал, как он безуспешно пытается скрыть тяжелое дыхание.

– Последние сутки прошли хорошо, Властитель.

– Только не здесь! Мы потеряли почти все пушки. Мы заперты в стенах.

А звездный народ, быть может, прибудет слишком поздно.

– Я имел в виду – там. – Синглет ткнул носом в сторону открытого пространства за парапетом. – Ваши разведчики отлично обучены, Властитель, и у них есть талантливые командиры. Сейчас я рассыпан вокруг тыла и флангов Резчицы. – Синглет сделал свой жест частичного смеха. – «В тылу и на флангах». Странно. Для меня вся армия Резчицы – как одна стая противника. Наша пехота для меня как шипы на моих собственных лапах. Мы глубоко вгрызаемся в бока королевы, Властитель. Я пустил пожар на Горькой Круче. Только я вижу точно, куда он идет и как его использовать, чтобы убивать. Еще четверо суток – и от линий снабжения королевы ничего не останется. Она будет у нас в челюстях.

– Это слишком долго, если мы погибнем сегодня.

– Да. – Синглет склонил голову, глядя на Булата. Он надо мной смеется! Как в те времена под ножом Свежевателя, когда перед Булатом ставилась проблема, а наказанием за неверное решение была смерть. – Но Равна и компания должны быть здесь через пять часов, нет? – Булат кивнул. – Тогда хорошо, я гарантирую вам, что вы на несколько часов опередите решающий штурм Резчицы. Вам принадлежит доверие Амдиджефри. Похоже, вам нужно будет только сдвинуть вперед и сжать ваш прежний план. Если Равна дошла до нужного отчаяния…

– …Дошла. Это я знаю. – Пусть Равна и маскировала свои истинные мотивы, но отчаяние ее было явным. – И если ты сможешь задержать Резчицу…

Булат остановил движение всех своих элементов и сосредоточился на построении текущих планов. Он полусознательно ощутил, как отступают его опасения. Планирование всегда приносило ему спокойствие.

– Проблема в том, что придется делать два дела сразу, и очень координировано. Раньше нужно было просто симулировать осаду и заманить звездолет в Челюсти нашего замка.

Булат повернул голову в сторону двора. Каменный купол над приземлившимся звездолетом был возведен еще к середине весны. Он был несколько поврежден обстрелом, мраморная облицовка рассыпалась, но прямых попаданий не было. Рядом находилось поле Челюстей: достаточно большое, чтобы принять приземлившийся корабль, и окруженное каменными колоннами – зубами Челюстей. При надлежащем использовании пороха зубы упадут на спасателей. Это было последним средством – если не удастся убить и захватить людей, когда они пойдут к своему драгоценному Джефри. Схема эта любовно шлифовалась много декад, уточнялась с помощью сведений Амдиджефри о человеческой психологии и его знании о том, как обычно приземляются звездные корабли. Но теперь…

– Теперь нам на самом деле нужна их помощь. То, чего я у них прошу, должно выполнить двойную задачу: обмануть их и уничтожить Резчицу.

– Трудно сделать и то и другое одновременно, – согласился Плащ. – А почему не сделать это в два этапа, причем первый более или менее без обмана: пусть они уничтожат Резчицу, а потом мы подумаем, как их захватить?

Булат задумчиво пощелкал когтями по камню.

– Да, неплохо бы. Но трудность в том, что если они увидят слишком много… Вряд ли они так наивны, как Джефри. Он говорит, что в истории человечества были замки и войны. Если они слишком много будут летать вокруг, они увидят то, чего Джефри не видел или не понял… Может быть, я уговорю их сесть в замке и поставить на стены оружие. Как только они окажутся между Челюстями, они станут заложниками. Черт побери, это потребует тонкой работы с Амдиджефри. – Спокойствие построения абстрактных планов уступило место вспышке ярости. – Мне все труднее и труднее работать с этой парой.

– Да они оба – полностью щенки, во имя всех Стай! – Фрагмент на секунду остановился и добавил: – Конечно, у этого Амдиджефри больше интеллектуальной мощи, чем я видал у любой стаи. Ты думаешь, он может преодолеть свою детскую … – Фрагмент употребил самнорское слово, – наивность и увидеть обман?

– Нет, не в этом дело. Их шеи у меня в челюстях, а они все еще этого не видят. Ты прав, Тиратект, они меня любят. – А я их за это ненавижу. – Когда я вокруг них, богомол все время ко мне лезет; он мог бы перерезать мне глотку или выколоть глаза, а он только обнимается и гладит. И ожидает от меня ответной любви. Да, они верят во все, что я говорю, но за это я должен терпеть их бесконечную наглость.

– Будь хладнокровен, дорогой мой ученик. Искусство манипуляции – воспринимать чужую душу, но не давать ей тронуть твою.

И Фрагмент резко замолчал, как всегда, дойдя до края. Но на этот раз Булат зашипел в ответ, даже не успев осознать свою реакцию:

– Не читай мне лекций! Ты – не Свежеватель, ты фрагмент! Черт тебя побери, ты теперь просто фрагмент фрагмента! Скажи я слово – и ты мертв. Разрезан на тысячи кусков!

Булат пытался остановить дрожь, захватившую все его элементы.

Почему я его до сих пор не убил? Я же больше всего в мире ненавижу Свежевателя, и это было бы так просто.

Нет, этот фрагмент всегда был крайне необходим – он был единственным, что отделяло Булата от провала. И он был под властью Булата.

Сейчас этот синглет очень натурально съежился от ужаса.

– Сидеть, ты! Мне нужны твои советы, а не поучения, и тогда ты будешь жить… Каковы бы ни были причины, для меня невозможно продолжать комедию с этими щенками. Еще один час такого – и я знаю, что начну их убивать. Итак, я хочу, чтобы ты поговорил с Амдиджефри. Объясни «ситуацию». Объясни…

– Но… – в удивлении поглядел на него синглет.

– Я буду наблюдать. Отдавать этих двоих в твое распоряжение я не собираюсь. Ты будешь заниматься тесной дипломатией.

Фрагмент сник, более не скрывая боли в плечах.

– Если таково твое желание, Властитель.

Булат показал все зубы.

– Разумеется, оно таково. Только помни, я буду присутствовать при всех важных моментах, особенно при прямых переговорах по радио. – Он махнул головой синглету, приказывая удалиться. – Теперь иди и нянчи этих детей и научись сам владеть собой.

Когда Плащ удалился, Булат вызвал на парапет Теневика. Следующие несколько часов прошли в обходе оборонительных сооружений и совещании со штабистами. Булата даже удивило, как сильно решение проблемы щенков улучшило его разум. Его советники, казалось, тоже это почувствовали и даже настолько осмелели, что стали делать предложения по существенным вопросам. Там, где бреши в стенах нельзя было заделать, решено было устроить волчьи ямы. Пушки из северных мастерских должны были быть доставлены еще до конца суток, и одна из стай Теневика работала над альтернативным планом снабжения провизией и водой. Доклады разведчиков сообщали о постоянных успехах в нападениях на тылы противника – он потеряет почти все свое снаряжение, еще не достигнув Холма Звездолета. Даже и сейчас до холма долетали редкие ядра.

Когда солнце достигло высшей точки на юге, Булат снова был на парапете, обдумывая, что сказать звездному народу.

Все было почти как в прежние дни, когда планы воплощались в жизнь и результат ожидался потрясающий, но вполне достижимый. И все же… где-то на задворках сознания все эти часы после разговора с синглетом тоненькими коготками царапался страх. Булат, казалось, командовал. Фрагмент Свежевателя, казалось, подчинялся. Но эта стая, рассеянная теперь на мили, казалась куда монолитней, чем раньше. Да, раньше Фрагмент часто симулировал равновесие, но свое внутреннее напряжение скрыть не мог никогда. Последнее же время он казался вполне довольным собой, даже самодовольным. Фрагмент Свежевателя отвечал за силы Империи к югу от холма Звездолета, а теперь – когда Булат заставил его принять на себя эту обязанность – Плащи будут каждый день общаться с Амдиджефри. И не важно, что мотив решения исходил от Булата. Не важно, что Фрагмент находился в очевидном состоянии смертельного истощения. В полноте своего гения Великий мог бы заставить лесного волка принять его за свою королеву. А знаю ли я, что на самом деле говорит он другим стаям, когда я не слышу? А не может ли он скармливать моим шпионам ложные сведения о себе?

Теперь, когда отступили непосредственные заботы, коготки страха забирали глубже. Да, он мне нужен. Но сейчас куда меньше места для ошибок. И вдруг Булат испустил счастливый аккорд, принимая риск. Если будет необходимо, он воспользуется тем, что узнал от работы со вторым комплектом плащей и искусно скрыл от Свежевателя Тиратекта. Если будет необходимо, Фрагмент узнает, что смерть может быть быстра, как радио.

Даже выравнивая скорости, Фам продолжал работать гипердвигателем. Это сэкономит часы подлетного времени, но корабль не был рассчитан на такую азартную игру. «Внеполосный» прыгал по всей солнечной системе. Им и нужен-то был всего один удачный прыжок, а всего один неудачный прыжок – внутрь планеты – убил бы их всех. Основная причина, по которой обычно в такую игру не играли.

После часов насилия над полетной автоматикой и игры в рулетку с гипердвигателем у бедняги Фама руки стали заметно дрожать. Когда появлялся в окне мир Стальных Когтей – иногда всего лишь далекой голубой точкой, – Фам смотрел на него секунду, и Равна видела, как им овладевали сомнения: память подсказывала ему, что он должен хорошо справляться с автоматикой низких технологий, но в некоторые примитивы «Внеполосного» было просто не пробиться. А может быть, все его воспоминания о собственном умении и о Кенг Хо были дешевой подделкой.

– Флот Погибели – время подлета? – спросил Фам.

Зеленый Стебель следила за навигационным окном из каюты наездников. Этот вопрос задавался за последний час уже в пятый раз, но голос ее был спокоен и терпелив. Может быть, она считала, что повторение вопроса – вещь вполне естественная.

– Дистанция сорок пять световых лет. Расчетное время подлета сорок восемь часов. Еще семь кораблей сошли с курса.

Равна выполнила упражнение на вычитание: осталось еще сто пятьдесят два корабля преследования.

Вокодер Синей Раковины перекрыл слова его подруги:

– За последние двести секунд они несколько увеличили скорость, но я отношу это за счет местных изменений условий вблизи Дна. Сэр Фам, вы действуете хорошо, но я знаю свой корабль. Мы могли бы выиграть еще немного времени, если бы вы допустили меня к управлению. Прошу вас…

– Заткнись.

Фам говорил резким голосом, но почти автоматически. Этот разговор – или обрыв разговора – случался так же часто, как запрос Фама о флоте Погибели.

В начале путешествия Равна считала, что богошок – в некотором смысле сверхчеловек. А это оказались кусочки и фрагменты; загруженная в панической спешке автоматика. Может быть, она работала правильно, а может быть, сошла с ума и рвала Фама на части своими ошибками.

Бесконечный цикл страхов и сомнений вдруг прервался мягким голубым светом. Планета Стальных Когтей! В двадцати тысячах километров висел длинный и узкий полумесяц, край освещенной поверхности планеты. Остальная ее часть смотрелась темным пятном на фоне звезд, только причудливым зеленым занавесом светилось полярное сияние у южного полюса. Джефри Олсндот был на другой стороне планеты, в царстве арктического дня. Радиосвязи не будет, пока они не долетят – а как перестроить ультраволновую связь на такое короткое расстояние, Равна не знала.

Она отвернулась от окна. Фам все еще смотрел в звездное небо за ее спиной.

– Фам, а что нам дадут сорок восемь часов? Мы просто уничтожим Контрмеру?

А что будет с Джефри и народом господина Булата?

– Может быть. Но есть и другие возможности. Должны быть. – Последние слова прозвучали тихо. – За мной уже и раньше гонялись. Меня еще и не так загоняли в угол.

Он старался не встречаться с ней взглядом.