Черная эстафета Васильев Владимир

База отыскалась на стационарной орбите в трехстах миллионах километров от тусклого красного гиганта, одинокого и дряхлого. Это чудовище по размерам раза в полтора превышало Антарес – земное Солнце рядом с ним выглядело бы песчинкой около баскетбольного мяча. С базы цоофт открывался совершенно неповторимый вид на космос – с одной стороны необъятный багровый диск, занимающий почти весь обзор, с другой – сплошная красная муть, сквозь которую пробивается свет только наиболее ярких звезд.

Войцех запустил передатчик на автоматический повтор пароля и, не теряя зря времени, пошел на сближение.

Довольно быстро ему ответили на интере:

– «Карандаш», видим вас, пароль опознан, примите данные на швартовку…

– Принимаю.

Комп впитал переданную с базы информацию и немедленно рассчитал оптимальный режим подлета.

– Да, – философски вздохнул Войцех, невнимательно глядя на капитанский пульт. – И вы без людей лишь груда железа, и мы без автоматов никуда…

В иллюминаторах цвел кровавыми отблесками безымянный красный гигант – зрелище было настолько же величественным, насколько непривычным.

«Интересно, – подумал Войцех. – Я первый из людей, кто видит его вблизи или нет? Вполне возможно, что первый.»

Швартовка прошла как по маслу – да и не было в процессе швартовки ничего сложного или сверхъестественного. Рутина. В сущности, это то же самое, что подойти к креслу и сесть в него. Любой из нас проделывал подобное не раз.

«Карандаш» застыл в невидимых лапах гравитационного захвата, створки шлюза сомкнулись и в причальный док закачали воздух. Воздух родины цоофт, конечно, но люди могли им дышать без ущерба для здоровья – он мало отличался по химическому составу от воздуха Земли, Офелии или Селентины.

Посреди рубки возник цоофт в рабочем комбинезоне – конечно же, это было всего лишь объемное изображение.

– Hi, homo, – сказал чужак по-английски. Довольно чисто – для инопланетянина.

Цоофт был похож на гротескную помесь человека со страусом. Маленькая лысая голова совершенно без ушных раковин, зато с клювом; длинная тонкая шея; покатые, едва обозначенные плечи; туловище, которое выглядело скорее шарообразным чем продолговатым; и длинные мослатые ноги – особенно Войцеха убивали узенькие штанины комбинезона. К тому же чужак явно пользовался магнитными ботинками в зоне нулевого тяготения, потому что стоял далеко не вертикально, а сильно накренясь вперед.

– Hi, zoopht, – отозвался Войцех в меру приветливо. – Speak russian?

– No, english only.

– Тогда на интере, – перешел на общий язык Войцех. – Я английский хуже интера знаю.

– Ладно, – беспечно ответил цоофт. – Код груза мы уже считали. В описании стоит гриф экстренной срочности. Ты задерживаться будешь?

– Нет, не буду. Заправлюсь только.

– Понял. Открывай отсеки, сейчас погрузим.

Рядом с чужаком, на заднем плане, прошли еще двое, смешно переставляя обутые в спецобувь ноги, причем дальний даже не уместился в трансляционный ствол и поэтому Войцех видел его только частично. Снаружи, на пирсе, уже торчал робот-погрузчик с сероватым монолитом в гравизахвате.

«О! – подумал Войцех. – Они уже и саркофаг мой притащили…»

С противоположной стороны к «Карандашу» аккуратно подруливал заправщик.

Войцех оттолкнулся от поручня и подплыл к пульту. Прямо над панелью парил утерянный на прошлой неделе ран-датчик, помигивая зеленым глазком. Сгинул в какой-то из щелей, а теперь невесомость его отыскала…

Отловив датчик, Войцех вскрыл грузовой отсек и разблокировал приемный створ накопителей. Заправщик и робот с саркофагом тотчас занялись делом – каждый своим, а Войцех тем временем вставил в паз считывателя кредитную карту и набрал на клавиатуре пароль расхода.

Никто не станет заправлять даром. Тем более – чужака.

– Готово, – цоофт смешно пощелкал клювом. – Значит, так: швартовка – пятнадцать, погрузка – пятерка, горючка… э-э-э… двадцать три сорок семь, доковый сбор – пятерка, страховка – пан. Вода, провизия, воздух не нужны?

– Нет, – Войцех зевнул.

– Итого с тебя… Сорок девять сорок семь.

– Полтинник для ровного счета, – буркнул Войцех. – Цены у вас тут, однако…

– Это ж база, а не космодром, – цоофт снова щелкнул клювом, повернул голову и совершенно по куриному уставился на Войцеха одним глазом. Теперь стал заметен вживленный под ушным отверстием чужака нейрочип.

«50.00» – набрал на клавиатуре Войцех и шлепнул по Enter'у. Потом экономным движением выщелкнул карту.

– Давай отходную, – буркнул он чужаку. Тот потянулся куда-то за пределы ствола. Войцех тоже отдал инициативу яхтенному компьютеру, а сам пошел проверить груз. Из дока «Карандаш» все равно выведут на гравизахвате – чужие предпочитают потратиться на энергию и не рисковать. Мало ли лихачей среди homo – а разгерметизация доков может влететь в такую сумму, что ой-ей-ей…

Перед люком из кабины в грузовые отсеки успокаивающе зеленели огоньки датчиков герметичности. И внутренние, и внешний. Войцех удовлетворенно хмыкнул и ткнул пальцем в замок. Рубочная сегментная перепонка скользнула в межпереборочные пазы; потом – наружная, и из кабины в твиндек открылся круглый ход.

Твиндек напоминал короткую гофрированную кишку, и заканчивался таким же сегментным люком. Войцех оттолкнулся от косяка и плавно пролетел вдоль твиндека.

Еще две перепонки – о Войцех уцепился за поручень уже на входе в грузовой отсек. Сейчас отсек казался пустым – только вдоль стен диковинными змеями изгибались найтовочные концы. Гравизахват гравизахватом, а крепить груз механически Войцех никогда не забывал. Были приключения, были… Сбой в энергосистеме, и привет гравизахвату. Иглы, в конце концов, скачки напряженности в момент пульсации… Это силиконовым шнурам прыжки через ничто нипочем. А тяготение – штука тонкая и на редкость непостоянная. Благодаря этому и стали возможны межзвездные путешествия.

Саркофаг обнаружился в центральном захвате. Аккуратно зафиксированный – роботы тупы, но исполнительны, этого не отнимешь. Ну-ка, ну-ка…

Войцех приблизился, близоруко щуря глаза.

Продолговатый прямоугольный ящик со скругленными ребрами; в длину – два с гаком метра, метр в ширину и сантиметров восемьдесят в глубину. На одном из торцов – короткий отросток, неприятно напоминающий все ту же кишку. Толщиной с руку. Поверхность саркофага казалась и гладкой и шероховатой одновременно, скорее всего и-за чешуйчатой структуры: каждая чешуйка гладкая, но наложение чешуек друг на друга создавало впечатление иллюзорной шероховатости. И еще саркофаг был теплым.

Войцех задумчиво отнял ладонь от чешуи.

Странное это было тепло. Не тепло нагретого пластика или металла. Вовсе нет. Тепло живого существа, глубинное, трепетное, как огонек свечи на сквозняке.

Посередке верхней грани саркофага виднелась тонюсенькая риска, разделяющая грань по вертикали. Видимо, створка. И никаких внешних операторов – ни кнопок, ни разъемов, ни индикаторов… Н-да. Ну и груз! Эдакий здоровенный чемодан крокодиловой кожи. Только без ручки. Но зато с выхлопной трубой.

Вздохнув, Войцех потянулся за плавающим хвостом найтовки. Привычно захлестнул диковинный ящик тремя петлями, на почтовый манер, закрепил свободный конец и выбрал слабину. Все, теперь даже если гравизахват откажет, саркофагу не дано реять и громыхать внутри отсека, словно кубику в погремушке. Кто знает, что там внутри прячется? Еще испортится от тряски, заказчик осерчает… Кому это надо?

Правильно, никому. Войцех предпочитал не злить клиентов без нужды. Да и при нужде старался не злить. Он всего лишь яхтсмен, извозчик. Какое ему дело – что там, внутри?

Никакого. Абсолютно никакого.

Насвистывая, он оттолкнулся от саркофага и пустился в обратный путь, в кабину. Когда Войцех пролетал по твиндеку, «Карандаш» дрогнул – цоофт вели яхту к внешнему шлюзу базы. А когда капитан впорхнул в рубку сквозь иллюминаторы уже лился тускло-багровый свет безымянной звезды-гиганта.

– Эй, хомо! – донеслось по связи. – Счастливого полета!

– Спасибо, – отозвался Войцех. – А вам счастливых исследований…

Но диспетчер-цоофт не услышал слов человека – он уже отключился.

Спустя минуту ожила локальная гравиустановка и забавное, но слегка раздражающее состояние невесомости закончилось. Войцех отстегнулся от кресла и переинитил в драйве диск с курсом.

– Ну, – провозгласил он бодро. – Куда летим на этот раз?

Драйв бесшумно пережевывал данные.

«Амазонка, – сообщил астрогатор. – Двадцать три тысячи двести семнадцать световых лет. От шестидесяти пяти до семидесяти пяти прыжков. Предполагаемый расход горючего – семьдесят шесть процентов.»

– Прилично, – вздохнул Войцех, пробежав взглядом по строчкам, что возникли над пультом. – Четверть диаметра Галактики. Недели две пути, если не больше. И это еще не финиш…

На самом деле его путь не совпадал с основной плоскостью чудовищной спирали. Сейчас Войцех находился изрядно «ниже» главного диска Галактики, толщиной около восьми тысяч светолет. Понятно, что границы диска были весьма условными, но достаточно явными. Подавляющее большинство звезд находилось в пределах диска, и лишь весьма небольшая их часть – вне его. Вне диска было много шаровых звездных скоплений, в одном из которых и дрейфовала исследовательская база цоофт.

Система Амазонки располагалась в пределах диска, но ближе к «верхнему» краю. Вероятно, Войцеху придется прыгать по пологой дуге, огибая галактическое ядро. В сердце ядра и поныне рождаются звезды, там бушуют жесткие излучения и вырываются на свободу потоки раскаленных газов. Даже невероятно надежные суперкрейсеры чужих стараются держаться от ядра подальше. Что же говорить о малютке-«Карандаше»?

Автоматы уже вовсю вычисляли воображаемый пунктир на карте. Естественно, с учетом мизерного изменения массы покоя. Сколько там тянет принятый на борт груз? Тонну, не меньше.

Войцех почувствовал слабое ускорение – почти неощутимое. Астрогатор выводил яхту в стартовую сферу.

– Эх, полетаем! – со внезапным воодушевлением сказал Войцех вслух и, потянувшись, встал из кресла. Ему вдруг захотелось состряпать себе праздничный ужин. Приготовить что-нибудь эдакое… позаковыристей. Убедившись, что автоматика пока не сбоит, Войцех сунул в ухо бусину аварийной связи и пошел на камбуз.

На пороге рубки он обернулся.

– Надеюсь, – обратился он к капитанскому пульту, – хоть некоторое время ваши железные мозги обойдутся без присутствия человека.

Там, где Войцех шел, тотчас загорался теплый желтоватый свет. «Карандаш», утлая скорлупка в безбрежном космосе, давно стал домом для своего капитана, и Войцех вовсе не чувствовал себя неуютно на борту верной яхты. Его не угнетали миллиарды километров пустоты, не угнетала мысль, что свет от ближайшей звезды, около которой сейчас есть люди, доберется сюда только через тысячи лет. Для того, чтобы чувствовать нечто подобное нужно родиться и вырасти на какой-нибудь идиллической планете. Но Войцех родился на точно такой же яхте, только чуть побольше размерами и постаромоднее. Пустота за иллюминаторами, лишь еле-еле разбавленная искорками далеких звезд, причем все время разных, была ему так же привычна, как обитателям планет небо над головой. Он и не мыслил, что вокруг может быть что-нибудь кроме пустоты. Пустота и одиночество – два вечных спутника яхтсмена-извозчика.

И все-таки он был счастлив сознавать, что вся Галактика может в любой момент лечь ему под ноги. Именно поэтому первое, что Войцех сделал, когда купил «Карандаш», это прикрепил над входом в рубку специально заказанную табличку из селентинского хризопраза. С выжженной ансайферами надписью.

«Mobilis in mobile».

И с этого момента почувствовал себя свободным.

Не потеряв прекрасного настроения, Войцех провозился добрых три часа на камбузе, устроил себе форменный праздник живота, попутно выдув шестую часть винного запаса, оставил приборку на завтра и отправился спать.

«Карандаш» к этому моменту успел совершить две пульсации и просчитывал третью. Отложив исполнение прыжка, Войцех с чистым сердцем побрел в каюту.

Он никогда не оставлял икс-привод активным, если ложился спать. Вероятность сбоя достаточно мала, но она все равно ненулевая. Одно дело, когда капитан бодрствует, пусть даже и возится на кухне. И совсем другое – когда спит. Войцех где-то в самой глубине души очень боялся проснуться, и обнаружить «Карандаш» в мрачной пустоте, где не видно ни одной звезды, в каком-нибудь нулевом измерении, за подкладкой мироздания.

Почему-то казалось, что прыжок в ничто может произойти только когда капитан спит. Только когда живой человек не успеет вовремя вмешаться в работу автоматов. Если же за ними присматривать – ничего страшного не в состоянии случиться.

Суеверие, конечно. Но Войцеху было спокойнее придерживаться суеверия, чем спать при активном икс-приводе.

Наверное, у каждого яхтсмена-одиночки, у каждого человека или чужого, неразрывно связанного с космосом и полетами есть такой бзик. Иррациональный, подсознательный. И неискоренимый.

С момента пробуждения началось утро. Войцех поднялся со смутным ощущением пережитой тревоги – так бывает, когда неким недокументированным чувством улавливаешь чужой взгляд в спину или приближающуюся опасность. Ощущение было слабым и мимолетным, оно могло бы возникнуть, если бы Войцех спал где-нибудь в общественном парке на Офелии, и случайный ночной прохожий вдруг принялся бы разглядывать спящего Войцеха. Но не очень долго разглядывал, потому что пристальный взгляд обычно Войцеха будил. По крайней мере так бывало раньше.

Чертыхаясь и проклиная дремучее подсознание, Войцех поплелся в душ. Ну в самом деле – кто может рассматривать яхтсмена-одиночку, волею фрахта занесенного в сущую глушь, в медвежий угол Галактики? Разве что, отражение в зеркале.

«Карандаш» дрейфовал с полностью просчитанным очередным прыжком и ждал санкции капитана. Через полчасика взбодрившийся и подкрепившийся остатками вчерашнего пира Войцех привычно засел в любимое кресло перед головным пультом.

– Поехали? – с легкими вопросительными интонациями в голосе вздохнул он, активируя икс-привод.

А потом задумался. А откуда, собственно, вопросительные интонации? Вроде как разрешения спрашиваю… И это чувство чужого взгляда еще дурацкое…

Войцеху вдруг стало на редкость неуютно в любимом кресле. На корабле словно бы завелся призрак.

Дальнейшие действия Войцеха были совершенно бессмысленными с любой точки зрения. Но он не смог себя сдержать.

В течение двух с лишним часов он с маломощным бластом в руке обшаривал все помещения «Карандаша». Самым пристальным образом, и даже логи следящей системы и контроль перестали казаться весомым аргументом. Заяц на корабле всегда оставляет следы, особенно если корабль – одиночная яхта. Капитан немедленно почувствует нарушения привычного порядка. Или привычного беспорядка. Ведь невозможно же передвигаться по кораблю и ничего не задеть, не сдвинуть, не уронить?

Грузовые отсеки Войцех сознательно оставил на потом.

Конечно, он ничего, ровным счетом ничего подозрительного не отыскал. Нигде. Ни в кабине, ни в грузовых отсеках. Единственное, что нарушало привычную на «Карандаше» обстановку – это закрепленный посреди первого грузового саркофаг. Войцех остановился в задумчивости перед ним – перед чешуйчатым параллелепипедом, неподвижным и странно теплым.

Саркофаг явно имел внутренний подогрев – он так и пребывал заметно более теплым, чем воздух в грузовых отсеках. И снова его тепло показалось Войцеху живым. Ну не могут нагретые механизмы излучать такое равномерное и глубокое тепло! Не могут.

Войцех придирчиво осмотрел щель на верхней плоскости. Тонюсенькая, тоньше волоса. Почесал в затылке, обозвал себя идиотом, но потом все же сходил в кабину за печатью, ниточкой и пластилином. Чувствуя себя не меньшим идиотом, разделил пластилин на две части, прилепил его по обе стороны еле заметной риски, рассекающей крышку саркофага надвое, пристроил нить и опечатал обе половинки.

– Ну, – с фальшивым оживлением сообщил в пустоту Войцех, – клиент ведь желал, чтоб саркофаг даже не пытались вскрыть. Вот и доказательство будет…

Дату на печати, как известно, не мог подправить даже владелец.

С неприятным чувством никому не нужной клоунады и дешевого бодрячества Войцех вернулся в рубку. Но мрачное настроение не пропадало – наоборот, словно повисло в пространстве «Карандаша» что-то недосказанное и зловещее. Точнее даже не зловещее, а непонятное, нежданное, и потому нежелательное и самую малость пугающее.

У космических бродяг множество баек. Войцех всегда слушал их посмеиваясь, и всегда считал всех, кто в байки верит, идиотами и слабаками. Ни разу в жизни он не испытывал ни малейших неудобств на яхте. Ни на родительской, ни на паевой с двоюродным братом, ни на собственной. Войцех даже не представлял себе – как может на яхте сделаться неуютно. Это ж яхта! Дом! Выстраданный и взлелеянный!

А впервые испытав – напрягся до мурашек по коже.

Противное это оказалось чувство.

Автоматам до тревог капитана, понятно, не было ни малейшего дела. Курс рассчитывался и корректировался, икс-привод с периодичностью в час-два-три зашвыривал «Карандаш» вместе с грузом и экипажем на очередной штришок межзвездного пунктира, за пару-тройку сотен световых лет. Маленькие шажки суммировались, и вот уже «Карандаш» дрейфует в пределах галактического диска. На экранах-иллюминаторах – сплошная сияющая муть, вычленить отдельные звезды почти невозможно. Центр Галактики, ядро. Он еще очень далек, но свет тысяч и тысяч звезд, слившись воедино, в который раз заставляет остро ощутить ничтожность человеческой скорлупки перед безбрежным космосом.

На второе «утро» Войцех первым делом поперся в грузовой отсек проверять печати. Чего он ожидал – толком и сам сказать не мог. Но печати оказались целехонькими, ниточка на месте, пластилин тоже никто и не подумал соскоблить. Да и кто мог это сделать на одноместном корабле? С другой стороны, таинственного ночного взгляда Войцех на этот раз не ощутил совсем, проспал двенадцать часов кряду, как младенец. Без сновидений и тревог, будто в пульсацию провалился. Бац! И половина суток долой.

Несколько даже разочарованно Войцех зашел в рубку, дал добро на очередной прыжок, и уже по пути к душу ощутил мгновенное оледенение. Миг вселенского дуализма.

Судя по провешенному пунктиру, впервые путь «Карандаша» пересек обитаемые места. Одна из старейших колоний свайгов в скоплении Пста. Где-то тут, сравнительно недалеко (по галактическим, конечно, масштабам) разыгрались некогда драматические события у планеты Волга.

Вызов застал Войцеха за легким завтраком, когда компьютеры уже завершали расчеты новой пульсации. Мелодичный переливчатый сигнал местной связи – это даже не мгновенка, это означает, что «Карандаш» вызывают чуть ли не с расстояния прямой видимости. Отложив уже подостывший сэндвич, Войцех поплелся в рубку.

Так и не удосужился он поставить сурраунд-модуль, чтоб по связи разговаривать можно было из любой точки корабля.

– «Карандаш», ответьте патрульно-таможенной службе! «Карандаш», ответьте патрульно-таможенной службе Ссамэо-Чусси! «Карандаш»…

– Здесь «Карандаш», – отозвался Войцех на интере. – Капитан Шондраковский. Вижу вас на мониторе…

Визуально заметить корабль свайгов за несколько десятков миллионов километров Войцеху было крайне затруднительно, но детектор икс-привода засекал даже такой ничтожный гравитационный очаг на очень большом удалении.

«От, маць! – подумал Войцех в сердцах. – Патрульно-таможенная служба! Пронюхали уже, стервятники проклятые!»

– Куда направляетесь?

– Амазонка. Срочный фрахт с Офелии через Набла Квадрат. А в чем дело?

– Какая Амазонка? Какая Набла? Универсальные координаты давай!

Войцех поморщился – названия, конечно, он упоминал человеческие, но старые космические бродяги обыкновенно помнят большинство ключевых названий на всех языках, кроме, разве что, языка Роя. Язык Роя вообще не известен ни одному чужаку. Впрочем, здесь ведь не старые космические бродяги, а ненасытная таможня, сборище толстопузых ленивых взяточников. На память Войцех продиктовал универсальные координаты Амазонки, Офелии и Набла Квадрат.

– Готовь корабль к осмотру… Какой у тебя стыковочный модуль?

– Земной… А по какому поводу осмотр? Я ведь на Ссамэо садиться не собираюсь, я транзитом.

– Ты готовься давай! – буркнул свайг. – И дрейф погаси, рачит тебя, как дохлую личинку…

Войцех воздел взгляд горе и отдал команду на компенсацию дрейфа. Детектор уже засек финишную сферу таможенников – в каких-то двадцати километрах от траектории «Карандаша». «Карандаш» замедлялся, приводясь в максимально неподвижное относительно ближайших звезд состояние.

Таможенникам для прыжка хватило четверти часа – надо отметить, что прыжок они выполнили с завидной точностью, и сразу погасили паразитный дрейф. На маневровой тяге начали сближение; Войцех покорно ждал, задействовав все механизмы стыковочного рукава. Чуть вытянутый бублик патрульного катера, очень похожий на сильно уменьшенный линейный крейсер армады, был несколько крупнее «Карандаша» и на экранчике детектора казался хищным насекомым, подбирающимся к незадачливой добыче. То ли добыча настолько беспечна, что не шевелится и не замечает опасность, то ли давно охотника заметила, но парализована страхом…

Тряхнув головой, Войцех отогнал нездоровые мысли. Какой еще хищник? Если формальное право досматривать транзитный транспорт в пограничной зоне колонии у таможни имелось, то поделать с незапрещенным грузом они уже ничего не могли – ни конфисковать, ни задержать до выяснения, ничего ровным счетом. Проблема заключалась в том, что Войцех не мог открыть саркофаг. И еще в том, что Войцех не знал как отнесется заказчик к неизбежному сканированию саркофага. Сочтет попыткой вскрытия? Или просто не заметит?

Поди угадай.

– Черт бы вас побрал, уроды ненасытные, – буркнул Войцех, уныло наблюдая за приближающимся патрульником.

Стыковку таможенники провели так же быстро и сноровисто, как прыжок. Еще не прекратил шипеть воздух в стыковочном узле, а шлюз уже открывался.

Войцех стоял в тамбуре перед своим шлюзом, держа руку на пускателе сервомотора. Глядел он на крохотный экранчик, на который выводилась картинка с внешнего датчика в рукаве. Шестеро свайгов в форменных комбинезонах планетарно-таможенной службы выстроились клином и в ногу зашагали к шлюзу «Карандаша».

Войцех в который раз вздохнул и нажал на кнопку. Шлюз стал медленно раскрываться.

Любой яхтсмен-частник прекрасно помнил, как выглядят мундиры таможенных служб всех рас, входящих в союз. Не хуже, чем названия звездных систем на разных языках. И нельзя сказать, чтобы вид этих мундиров повергал кого-нибудь в радость. Даже сознавая, что чист перед таможенниками, Войцех чувствовал подспудную тревогу. Если эта братия что-то затеяла, придраться они всегда сумеют. Но что они, сто раз им по кумполу, затеяли? Понадобился козел отпущения для какого-нибудь темного дельца? Если так – то дело труба. От таких не отвяжешься.

Кряжистый зеленомордый свайг-сержант, являющий собой острие клина, остановился в нескольких шагах от Войцеха. За его спиной застыли два рослых – даже выше Войцеха – охранника с лучевиками на груди. Они были совершенно неподвижны, как изваяния – только рептилии могли так замереть. Только глаза с темными крапинками зрачков шевелятся: зырк-зырк.

В основании клина остались двое рядовых и еще один охранник с полосой на левой стороне мундира, как раз над сердцем. Что эта полоса означает – Войцех не знал.

– Приветствую вас на борту частной яхты «Карандаш», – без особой приветливости в голосе произнес Войцех. Вряд ли, конечно, свайги из старой колонии настолько хорошо знали людей, чтобы разбираться в оттенках интонаций.

– Приписка имеется? – осведомился свайг-сержант, как показалось Войцеху – хмуро. Войцех тоже не слишком разбирался в эмоциональных тонкостях поведения чужих.

– Нет, я вольный извозчик. Предпочитаю работать в части Галактики, контролируемой людьми, но иногда бывают фрахты и в другие места, как сейчас, например.

– Перевозите ли что-либо запрещенное к распространению торговой декларацией союза? Технологии, вещества, живых существ?

– Нет, сержант. Не перевожу.

Свайг едва заметно шевельнул горловым мешком.

– Я должен осмотреть груз и информационные системы корабля. Напоминаю, что экипаж досматриваемого корабля обязан в полной мере предоставить доступ во все помещения, не только грузовые, и к компьютерам, а также оказывать всяческое содействие…

– Я помню, сержант.

– Прекрасно. Проводите нас для начала в ходовую рубку.

Войцех послушно развернулся на каблуках и направился в рубку.

Сержант знал свое дело прочно – у него имелся комплект программ-переходников к портам вычислительных систем самых разных разновидностей. Он без лишних слов прицепился к компьютеру карманным прибором и быстро просканировал содержимое памяти. Операционка, астрогационные программы, базы данных, логи координат прыжков… Сугубо рабочий набор. Ни гигабайта посторонней информации.

– Введите, пожалуйста, пароль для доступа к вашим личным разделам.

Войцех нахмурился.

– Сержант, мне кажется, что это незаконно…

Свайг остекленело вылупился на Войцеха и развернул гребень. В другое время Войцех залюбовался бы – зрелище было редкостное.

– Ты еще поговори мне, homo! – просипел сержант, как и все свайги угрожающе растягивая шипящие звуки интера. Всякий намек на вежливость моментально в его речи пропал. – Живо загремишь на карантин… и выберешься очень-очень не скоро. Если вообще выберешься.

Войцех мрачно наколотил пароль с клавиатуры.

Единственное, что сделал сержант – это оценил общий объем файлов в личном разделе Войцеха. И сразу потерял к компьютерам интерес.

– Чисто, – обернулся он к охраннику с полосой на груди. – Сюда бы просто не поместилось.

Тот сдержанно шевельнул гребнем и горловым мешком одновременно.

– Ладно, – пробурчал сержант, вновь обращаясь к Войцеху. – Веди к грузам.

Войцех уже знал, что на подходе к «Карандашу» патрульные провели контрольное сканирование. В принципе, их компьютер уже сейчас мог бы дать приблизительную молекулярную структуру яхты со всей начинкой, включая Войцеха и бактерий в жилом отсеке. Неужели их все же заинтересовал саркофаг? По тому, что в первую очередь таможенник спрашивал о технологиях и первым делом полез к компьютеру, можно было предположить, что на Ссамэо стряслось что-то вроде информационного воровства. Стащили какие-то важные сведения, научные разработки, и таможенники всеми путями стараются отследить утечку. Безнадежное дело, сто раз проверено. Но таможенники все равно не угомонятся, потому что на них давит начальство, а на таможенное начальство – руководство колонии, и так далее… Дурацкая ситуация. Дурацкая и безвыходная. А страдают всегда простые смертные вроде Войцеха.

В первом грузовом отсеке свайги ненадолго задержались на пороге.

– М-да, – интер-аналог сего полувздоха-полувосклицания состоял из двух шипящих, на радость свайгу-сержанту. И он с удовольствием прошипел. – Не густо груза. Или у тебя во втором отсеке груз?

– Второй вообще пуст, – ответил Войцех с нехорошим предчувствием. – Я везу только это.

И он указал на одинокий саркофаг посреди пустого, похожего на ремонтирующийся спортзал, отсека.

Свайги дружно подошли поближе; охранники замерли, а сержант неторопливо обошел кругом саркофага.

– Что это такое? – спросил он с явными признаками просыпающегося интереса.

– Груз, – пожал плечами Войцех. Ему было плевать, понимают человеческие жесты эти настырные ящерицы или нет. – Мне платят, я везу.

Свайг словно и не заметил дерзкого – самую малость, но дерзкого ответа.

– Что там внутри?

Он переводил взгляд с саркофага на Войцеха и обратно.

– Что внутри?

– Понятия не имею, – на этот раз Войцех развел руками. – В условия фрахта входит пункт, что я не должен интересоваться содержимым. И уж точно не должен лазить внутрь. Видите, опечатано? Я и не лазил.

Свайги дружно вытаращились на печати и ниточку. Вероятно, их повеселила такая эфемерная защита от вскрытия. Но охранникам явно полагалось молчать, даже тому, с полосой на мундире, а таможенники рангом пониже не осмеливались перебивать сержанта.

Сержант потоптался еще некоторое время у саркофага, потом с опаской его потрогал. Войцех даже повеселился в душе – чешуйчатая рука свайга неожиданно гармонично выглядела на фоне чешуйчатого саркофага. Только цветом рука и материал, из которого был сделан саркофаг, отличались. Тело свайга было серо-зеленым, а поверхность прямоугольного ящика – темно-серой с едва уловимым красноватым оттенком.

Наверное, сержант тоже почувствовал странное тепло, потому что у него вдруг изменились движения. Какой-то даже намек на пластику прорезался – до сих пор он двигался как огромная лягушка, резко и отрывисто. Он медленно обернулся к своим коллегам-патрульным и быстро прошелестел что-то на языке свайгов. Пучеглазый помощник тут же выудил из кармана продолговатый стержень (коммуникатор, наверное) и быстро-быстро зашелестел уже в него.

«С катером, наверное, совещается… Или в центр свой о находке докладывает, – угрюмо подумал Войцех. – Что ж они ко мне прицепились-то?»

А свайги явно вознамерились тщательно просветить саркофаг – устанавливали на треноге портативный излучатель с рефлектором и плоским, как носовой платок, висячим монитором.

– Эй-эй! – заволновался Войцех. – Вы что делаете? А вдруг излучение опасно для груза?

Лягушачьи глаза сержанта немедленно повернулись к Войцеху.

– Ты же говорил, что ничего не знаешь о грузе?

– Не знаю! – подтвердил Войцех с жаром. – Ну и что? Потому и волнуюсь – испортите груз, а мне потом за убытки такое насчитают! Вовек не расплачусь!

Сержант продолжал холодно смотреть на Войцеха. Взгляд его вызывал неприятные ассоциации с буравчиком.

– И вообще – я транзитом иду! Черти откуда черти куда! Только из пульсации, и сейчас опять уйду! Если у вас что-нибудь стряслось, то это точно не я, неужели непонятно?

Войцех сам не заметил, когда его тирада превратилась в вульгарный ор. А ор на представителей власти никогда не действовал так, как хотелось бы крикуну – он их только злил.

– Так-так! Значит, препятствуем досмотру патрульно-таможенной службы? Нарушаем, стало быть, соглашение о действии планетарных законов в прилегающих областях пространства? Замечательно…

Войцех осекся еще на «так-так». Теперь он хмуро глядел на таможенника и лихорадочно соображал – что же теперь делать. Было у него на редкость недоброе предчувствие, что просвечивание саркофага даром не пройдет.

– Сержант! – нашелся Войцех. – Позвольте мне хотя бы связаться с моим нанимателем. Я с удовольствием предоставлю вам улаживать вопрос с просвечиванием груза с ним.

– А у вас есть мгновенная связь? – осведомился сержант. Кажется, он не поверил.

– Есть, черт побери. Как еще по-вашему можно связаться с чело… с нанимателем, который находится за сотни световых лет?

Сержант переглянулся с обладателем полоски.

– Оплаченная?

Войцех фыркнул, по прежнему не заботясь о познаниях чужих в области людских эмоций.

– Связывайтесь.

– Спасибо, сержант! – с облегчением сказал Войцех и простер руку в сторону выхода. – Прошу!

Они вернулись в рубку, и Войцех, ни секунды не мешкая, запустил с астрогационного диска броузер мгновенной почты. Утапливая на виртуальном экране виртуальную кнопку с виртуальной надписью на интере «Вызов», он почувствовал небывалое облегчение.

Черт возьми, как приятно, когда ответственно можно переложить на чьи-нибудь плечи! Это прямо окрыляет.

Изображение нанимателя-незнакомца появилось в пространстве экрана секунды через три. На этот раз незнакомец был без плаща и шляпы; его одежду Войцех назвал бы френч-парой. Узкие брюки были заправлены в серебристые сапожки, доходящие до середины икр. Огромные его глаза вряд ли выражали какие-либо эмоции.

– Капита-ан? – вопросительно протянул он.

– У меня проблемы, э-э-э… – Войцех поймал себя на мысли, что не знает, как обратиться к незнакомцу. Имени своего тот не сказал. Ни имени, ни прозвища – не называть же его «док» или «мастер»? И, уж конечно, Войцех ни за что не назвал бы незнакомца «хозяином».

– Проблемы какого плана? – сухо осведомился незнакомец.

Войцех не успел ответить – в передающий ствол втиснулся свайг-сержант. Пришлось посторониться, и развести руками, обращаясь к нанимателю.

– Таможня…

– Сержант Лае Ваази, патрульно-таможенная служба Ссамэо-Чусси! Груз, перевозимый на яхте Войцеха Шондраковского принадлежит вам, не так ли?

– Именно так, сержант.

– Капитан воспротивился нашей попытке просветить груз. Надеюсь не без оснований?

Войцех с интересом наблюдал за выражениями лиц чужаков – свайга и незнакомца-нанимателя. Незнакомец оставался абсолютно спокойным, свайг, безусловно, пытался понять – кто сейчас с ним говорит. Крупная рыба или сошка, которую следует прижать к ногтю, чтоб не трепыхалась.

И еще Войцех ощутил слабое изменение тяготения – вероятно, на генератор искусственной гравитации влиял пристыкованный патрульный катер. Масса у того, все же, немалая, не меньше, чем масса самого «Карандаша»…

– Капитан Шондраковский совершенно правильно противился просвечиванию груза, – сказал незнакомец.

Войцех почувствовал, как по спине сбежала струйка холодного пота. И одновременно – огромное облегчение.

Все-таки не зря он затеял вызывать этого глазастого и зубастого инопланетянина. Нельзя саркофаг просвечивать, оказывается. Вот пусть сам с таможней свайгов и разбирается…

Сержант затянул длинную речугу, суть которой сводилась в итоге к банальному: «А ты кто такой, чтобы мне указывать?», но была выражена на всякий случай в вежливой и вполне корректной форме.

Не успел незнакомец ответить что-нибудь внятное, как Войцех вдруг сообразил, что работает его бортовой вычислитель – а между тем никакой команды ему Войцех не отдавал. Как состыковался с катером патруля – так и погасил все.

Вычислитель гнал по экрану ровные столбцы цифр.

Войцех обеспокоенно потянул на себя клавиатуру.

– Капитан Шондраковский, – послышался голос незнакомца. Войцех оторвался от вычислителя.

– Да?

– Я попрошу вас не отвлекаться, – потребовал незнакомец. – Оставьте клавиатуру.

– Да тут… – начал было Войцех.

– Потом. Все – потом. Груз цел?

– Конечно! Как погрузили на…

– Отлично, – перебил незнакомец несколько более поспешно, чем следовало бы. Войцеху показалось, что ему очень не хотелось выбалтывать свайгам об исследовательской базе цоофт вблизи Набла Квадрат. – Сейчас мы уладим вопрос с таможней…