Черная эстафета Васильев Владимир

Недрогнувшей рукой Скади прервала расчет очередной пульсации по пунктиру к Амазонке и ввела новую цель. Система Багуты. Один прыжок. Сто двадцать шесть световых лет.

Система наведения переварила капитанскую инструкцию и принялась за работу. А Скади, наконец-то расслабившись, перевела дух.

И внезапно поняла, что утренний срыв – это просто реакция на неопределенность. На отсутствие цели.

У нормального человека всегда должна быть цель. Если цели нет – в душе воцаряется хаос. По большому счету, хаос пришел в Галактику только потому, что у союза исчезла цель – противостоять нетленным. Люди лишь ускорили его приход, да снабдили чисто внешними человеческими приметами, потому что оказались самой порочной расой из высших.

Пока шли расчеты, Скади сходила на камбуз; беспокойство еще не полностью выветрилось – по дороге постоянно тянуло оглянуться. Поглощая наскоро приготовленный завтрак, Скади все время держала под рукой бласт – на столе, справа от тарелки. Понятно, это глупость, но так спокойнее. И как в годы войны разведчики-одиночки на крохотных истребителях отрывались от кораблей-маток на месяц, а то и больше? Или раньше у народа и нервы покрепче были? Наверное, на войне ведь не болеют, и редко сходят с ума…

Спустя полчаса она вернулась в рубку; система все еще просчитывала прыжок. Как ни странно, но чем меньше расстояние, тем сложнее получались вычисления, поэтому и времени на подготовку пульсации уходило больше. Скади поскучала в кресле, потом зачем-то сунулась в каморку-лабораторию. Попутно она размышляла – связано ли нелепое исчезновение реликтовой волжской помады с саркофагом в грузовом отсеке, и если связано – то как именно? Не считать же, что оттуда выбрался нетленный, живенько спер помаду и снова просочился внутрь… Хотя бы через ту самую кишку на торце. Ведь есть у этой кишки какое-нибудь назначение?

В камере экспресс-анализа Скади ничего особенного не нашла – предыдущий капитан-экспериментатор счел за благо не оставлять образцы внутри. Здравую идею просмотреть рабочие логи воплотить в жизнь было совсем нетрудно – в каморке имелся даже отдельный терминал. Скади принялась нетерпеливо листать каталоги и файлы в поисках нужного. Клавиатура тихонько шелестела у нее под пальцами.

Ага, вот! Самый хвост лог-файла, лабораторией ведь последние четыре месяца никто не пользовался…

«Исследовать молекулярную структуру данного образца не представляется возможным – не хватает разрешающей способности приборов. Смените образец, либо проведите анализ атомарной структуры.»

– О как! – выдохнула Скади. Подозрение, что изыскания покойного капитана Эрлингмарка каким-то образом связаны с саркофагом, крепло с каждой секундой. Лог следующего теста:

«Тесты не выявили в образце сколько-нибудь упорядоченной структуры. Проверьте аппаратуру на сбои и проведите контрольную диагностику управляющей программы.»

Ну и ну! Правильно Скади решила: исследовать эту занятную шкатулочку-переросток нужно в солидном научном центре. Но что именно исследовал Эрлингмарк – неужто он исхитрился отделить от саркофага кусочек?

Кроме всего прочего Скади порадовал тот факт, что не она первая нарушила договор с Коллегой и сильнее, чем тому хотелось бы, заинтересовалась необычным грузом. Разве можно назвать обычным груз, который так действует на нервы?

С другой стороны – где теперь этот Эрлингмарк-нарушитель? Правильно, отправился к праотцам. Насколько Скади успела узнать – погиб он вроде бы случайно. Однако – кто знает, не Коллега ли подстроил ту нелепую автокатастрофу на трассе? Ни доказать, ни опровергнуть это уже никогда не удастся.

Далее лог-файл содержал отчет контрольного селф-теста, из коего явствовало, что экспресс-камера и управляющие программы работают вполне корректно и никаких сбоев последнее время не зафиксировано. Чуть дальше снова шли искомые данные:

«Тесты не выявили в образце сколько-нибудь упорядоченной структуры. Проверьте аппаратуру на сбои и проведите контрольную диагностику управляющей программы.»

На этом лог обрывался.

Раздумывая, не пойти ли в грузовой отсек и не присмотреться ли к саркофагу повнимательнее, Скади покинула каморку. Может быть, удастся понять как Эрлингмарк раздобыл образец для анализа? Какой уголок отбил или где сделал соскоб? Она видела – рядом с терминальной клавиатурой лежал плоский кейс с инструментами, которому вообще-то полагается находиться на полке или в столе. И инструмент там весьма разнообразный да действенный, от портативного лазерного резака до резонансного вибробура.

За этими мыслями Скади застал бодрый писк системы наведения – расчеты очередной пульсации благополучно завершились.

– Ну, крепись, Скади Фри, – сказала себе экс-спасатель, занося руку над клавиатурой.

Сколько раз за прошедшие годы клавиша «Enter» бросала «Карандаш» сквозь пространство? Сотни, если не тысячи. Возможно, именно это нажатие войдет в историю. Все возможно.

Скади хотелось надеяться, что она никогда не пожалеет о сегодняшнем. Очень хотелось.

Но будущее было также сокрыто от нее, дочери галактической эры, как и от лобастого первобытного предка, для которого звезды грезились всего лишь кострами небесных охотников.

На кратчайший миг раздвоившись, «Карандаш» продрался сквозь световые годы и вывалился в искореженное пространство финишной сферы совсем рядом с одной из планет Багуты – от силы двое суток лету на сингулярных движителях. Оранжевый клубок Багуты казался отсюда пылающим теннисным мячиком в обрамлении неистовой короны.

Терминал обычной, не мгновенной связи, взорвался рутинным рабочим гулом и обрывками переговоров. Автосканинг фиксировал каналы один за другим. В системе сновали сотни кораблей, а оставшиеся после войны щиты радиоподавителей всегда располагались за орбитой дальней планеты и на приличном расстоянии от светила «выше» и «ниже» плоскости эклиптики. Скади и «Карандаш» находились глубоко в защищенной сфере приема.

Флагман азанни – опорный рейдер крыла – мог находиться где угодно. Понятно, что не на одной из планет, для посадки приспособлены корабли не крупнее стратегического малого крейсера. Но флагман явно и не за пределами системы.

Скади впервые порадовалась знаниям, полученным в Академии, а заодно убедилась, что за шесть лет ничего не успело выветриться из памяти.

Разобраться с управлением сингулярниками оказалось несложно. «Карандаш» ускорился и ринулся к центру системы. К ближайшей из обитаемых планет.

Наскоро Скади прикинула время задержки радиопереговоров: на таком расстоянии от Багуты она должна была составить около получаса. Осталось найти дежурную волну любого космодрома и попытаться выяснить местонахождение флагмана. Конечно, это будет очень странно выглядеть – крохотная гражданская яхта с единственным человеком на борту, и человек этот стремится отыскать опорный рейдер крыла азанни. Слишком уж нетипичный случай, могут заинтересоваться мотивами. А здесь, в секторах, где хозяйничают чужие, людей не слишком жалуют. Могут вообразить, будто «Карандаш» обладает какой-нибудь ценной информацией. Слопают, и не поморщатся, это всегда было в нравах и традициях союзников-галактов. А значит – нужно вести себя естественно, и рейдер вычислить не лобовыми расспросами, а косвенными методами, потихоньку и ненавязчиво.

Скади прикидывала – о чем можно запросить диспетчерскую в первую очередь? Просить дозаправки? Но накопители у нее забиты почти под завязку. Сымитировать неисправность? Но тогда логичнее тянуть к орбитальным базам Багуты-2 или Багуты-3, а не к военным-азанни, болтающимся неизвестно где. По своему опыту Скади знала – больше всего космодромный люд настораживается при неестественном поведении гостей-астронавтов. Независимо от размера корабля; и одноместную яхту можно таким дерьмом начинить, бабахнет – от Багуты-звезды даже водорода не останется. Только внезапно оборванные логи мгновенной связи на космодромах ближайших населенных систем.

Тихий, но отчетливый звук наложился на чье-то эфирное бормотание – сработал сегментный люк. Открылся. Сначала рубочный, потом внешний. На Скади будто ведро ледяной воды вылили. Плохо соображая, что делает, она опрокинулась из кресла вбок, через подлокотник, больно ушибив коленку о край пульта. В падении она сдернула с пояса бласт, и упала так, чтобы ствол оказался обращенным к открывшемуся твиндеку.

Перепонка действительно была отворена, во всю ширь. Втянута в узенькие межпереборочные пазы. Гофрированная кишка твиндека отлично просматривалась – Скади ясно различала внешний сегментный люк грузовых отсеков. Там перепонка оставалась сомкнутой – ошибиться невозможно.

Пока она падала, ей мерещился кто-то большой и косматый на входе в рубку. Открыл сегментник, и уже протянул длинные-предлинные руки к креслу, где сидела Скади. Руки, готовые сомкнуться на ее горле…

Вбитые в академии рефлексы оказались быстрее и надежнее разума. Если бы плод ее воображения действительно вознамерился свою жертву сцапать, он всего лишь загреб бы пустоту – спустя мгновение после того, как перепонка разошлась, Скади, на прежнем месте в кресле уже не было. А еще мгновением позже Скади выстрелила бы: предохранителем она тоже успела щелкнуть. Правда, уже на полу.

Но стрелять в пустоту – так же глупо, как ловить пустоту руками.

В рубку никто не вошел. Не вошел, не ворвался, не принялся палить из твиндека – вообще не происходило ничего. Просто ни с того ни с сего открылся рубочный сегментный люк. Теоретически, такое могло случиться… При условии, что во всем корабле режим обычный, а не аварийный, и давление во всех отсеках и помещениях одинаковое. Но на практике ничего подобного почему-то не случалось. Ни на огромных кораблях чужих, ни на земных скорлупках.

Чувствуя, как по вискам катятся бисеринки холодного пота, Скади продолжала сжимать в обеих руках изготовленный к стрельбе бласт и целиться в проем открытого люка.

Словно в насмешку, именно в этот момент ее засекли и опознали наблюдатели Багуты.

– Эй, «Карандаш»! Видим вас! – пропели на интере. – С прибытием…

Исконная речь шат-тсуров не просто походила на пение – она пением и являлась. Интер в устах шат-тсуров тоже казался не то оперной арией, не то модным шлягером, который исполняется талантливым самоучкой. Ни одного атонального звука, воплощенная гармония и завидный тембр – любой, кто хоть однажды слышал шат-тсуров, без проблем узнал бы это пение и через сотню лет.

– Эй, «Карандаш»! Ответьте Багуте-Централь! Вы находитесь в закрытой зоне…

«Тьфу ты! – подумала Скади со злостью. – И тут не повезло: вляпалась в закрытую зону. Что же они маячки не развесили?»

В зонах нежелательного финиша всегда ставят гравитационные маяки – это закон для всех рас и для всех обитаемых систем в Галактике. Ни один икс-привод не наведется на помеченное маяками пространство. Темнят что-то эти с Багуты-Централь…

Сцепив зубы и держа перед собой бласт, Скади выглянула в твиндек. Справа, в отростке, что вел к внешним шлюзам и в сторону жилого отсека, конечно же, никого не оказалось.

Наваждение. Очередной удар по и без того натянутым нервам. Все-таки страшноватая вещь – космическое одиночество…

Напрягшись, Скади припомнила в каком порядке открывался рубочный сегментник. Совершенно точно: сначала внутренняя перепонка, потом внешняя. Спутать звук можно, но для этого надо быть тугим на ухо аборигеном какой-нибудь тихой планетки и сроду не летать на кораблях, оборудованных сегментниками.

Если бы люк открывали с пульта в твиндеке, сначала разошлась бы внешняя перепонка, и только потом – внутренняя. Значит, система сочла, что люк пытаются открыть из рубки. Чтобы выйти, а не чтобы войти.

Это, конечно, было слабое утешение, но все же Скади вздохнула свободнее. Восставший из саркофага воображаемый злодей снова обернулся непонятным сбоем корабельной аппаратуры.

Но как все-таки мало нужно человеку, чтобы поверить в невозможное! И еще меньше – чтобы испугаться. Эти яхтсмены-извозчики, вероятно, имеют нервы толщиной с найтовочный канат.

И еще Скади стала понимать, откуда у них такой чернушный фольклор – а его любой завсегдатай околокосмодромных баров наслушался под самую завязку. Раньше эти муторные истории казались обычными страшилками, теперь же Скади на собственной шкуре убеждалась, что в одиночном рейсе происходит масса труднообъяснимого и зачастую – пугающего. А уж рейс с каким-нибудь таинственным грузом вроде саркофага – так вообще сплошное инферно.

Скади вернулась в рубку и с некоторой опаской коснулась кнопки на пульте. Сегментник послушно затянулся – в правильном порядке: сначала внешняя перепонка, потом внутренняя.

«Блин! – подумала Скади. – Что теперь, всегда блокировать любой люк или шлюз, через который проходишь?»

– «Карандаш», ответьте Багуте-Централь! «Карандаш», у вас все в порядке на борту? Немедленно ответьте, вы находитесь в…»

– Да слышу я вас, слышу, уроды, – зло сказала Скади. – Даже если бы я ответила, вы меня услышите только через полчаса…

Потом задумалась. Вот именно. Полчаса задержки. Багута же взывала к ней так, будто «Карандаш» и диспетчерскую-Централь разделяют световые секунды, а не три десятка минут.

Что-то тут не так.

Мысли потекли в новом направлении, но Скади не смогла удержаться и вызвала в экран-куб карту биоконтроля. Как и следовало ожидать, единственная синяя точка пребывала в овале рубки; саркофаг белесой кляксой застыл посреди первого грузового. Полнейший, можно сказать, порядок. Зачем-то Скади запросила еще и статистику по люкам и шлюзам. Все закрыты, и все – герметично, как и полагается.

«Интересно, – подумала Скади. – Почему мне так приятно находить все новые и новые подтверждения тому, что все нормально? Что страхи мои чертовы не более, чем плод подстегнутого воображения?»

– Ладно, – охрипшим голосом произнесла она вслух. – Разберемся-ка к с закрытой зоной…

Она запустила вспомогательную программу системы наведения и попыталась составить гравитационную модель окружающего «Карандаш» пространства. В конце-концов, опасность для яхты класса «полста» могут нести лишь две вещи: гравитационный очаг, чем бы он не являлся – кораблем, астероидом или черной дырой; либо излучение. Если излучение – то небывалой силы. А вот с очагами сложнее.

Подозрительных очагов в непосредственной близости от «Карандаша» обнаружилось сразу три.

Самый крупный – некое достаточно массивное тело – двигался по касательной к текущему курсу «Карандаша». В принципе, столкнуться с этим телом яхта не должна была, но проход с рядом с такой махиной, да еще если учесть, что махина эта движется со вполне космической скоростью… В общем, легкую яхту могло швырнуть в сторону, а могло просто захватить – если своевременно не сманеврировать движителями, конечно.

Два других очага находились значительно дальше, и ими Скади решила заняться попозже.

Довольно быстро Скади установила, что ближайшее тело более всего походит на астероид. На обычную малую планету, каких в любой стабильной солнечной системе тысячи. Но в этом астероиде обычного было мало. Во-первых, местный пояс астероидов лежал значительно дальше от Багуты – между крайней планетой земного типа, Багутой-4, и ближайшим к звезде гигантом. Скади сейчас находилась «ниже» плоскости эклиптики, приблизительно на равном расстоянии от обитаемых планет – Багуты-2 и Багуты-3. Курс Скади держала на Багуту-2 – эта была ненамного, но ближе. Да и освоили ее раньше, если искать солидную научную базу, то явно сначала на Багуте-2.

Странный астероид также пребывал вне плоскости эклиптики – еще «ниже» «Карандаша», и стремительно нагонял крошечную по сравнению с собой яхту. Вывод напрашивался сам собой – этот астероид вовсе не принадлежит системе Багуты. Это чужак. Захваченный, что маловероятно, поскольку астероиды исчезающе редко блуждают в космосе от звезды к звезде; либо, что скорее всего, посланный сюда. И, судя по тому, что система наведения не смогла уловить возмущений массы и искривления пространства, посланный Роем. Единственной формой жизни в освоенной части Вселенной, которая могла без заметных энергетических свистоплясок перемещать крупные небесные тела. Скади когда-то видела учебный фильм, один из эпизодов которого был посвящен финишу звездолета Роя. Матово-серый, словно подсвеченный сумраком шар возник из пустоты мгновенно, просто материализовался в нужной точке с практически нулевым дрейф-моментом, и ни один прибор земного корабля-наблюдателя не зафиксировал каких-либо необычайностей. Точно так же, словно тень из чужого измерения, звездолет Роя через некоторое время канул куда-то за барьер.

Минут через десять Скади убедилась, что два других гравитационных очага – не что иное, как сферические звездолеты Роя. Они резво тянули вслед за астероидом, который постепенно гасил скорость. Прикинув собственную скорость и расстояние до этой блуждающей глыбы, Скади поняла, что проще замедлиться и пропустить ее, а потом уж ложиться на новый курс к Багуте-2.

Не тут-то было. Едва Скади запустила сингулярники на торможение, астероид тут же подкорректировал курс – так, чтобы по-прежнему идти на перехват.

И сразу неприятно засосало под ложечкой, сразу покрылась мурашками кожа. Еще толком не отойдя от последних внутрияхтенных сюрпризов, Скади столкнулась с сюрпризами внешними. К Рою Скади всегда относилась настороженно – а как еще можно относиться к чужой и совершенно непонятной расе? Те же свайги, цоофт и азанни в сущности не слишком отличались от людей. Даже кристаллы а'йеши в плане мышления и психологии оказались поразительно похожи на землян и на другие расы. Другое дело – Рой. О нем никто толком ничего не знал. Никто не понимал его целей и мотивов, никто не представлял внутренней организации, никто внятно не мог представить возможности этого сообщества – Рой всегда оставался эдаким похожим на свои звездолеты серым шаром: видно – что-то есть, а рассмотреть получше невозможно – не подступишься. Рой не вмешивался в дела союза, все взятые на себя обязательства всегда выполнял и требовал неукоснительного соблюдения всех соглашений и договоров от союзников. Союзники обыкновенно соблюдали и выполняли – ссориться с Роем никому не хотелось.

Именно поэтому неожиданное внимание Роя к «Карандашу» напугало Скади.

И невольно пришлось связать необычное поведение Роя с окутанным ореолом тайны грузом яхты. Скади нутром почувствовала, что игра, затеянная вокруг саркофага, неизмеримо сложнее и масштабнее, чем ей показалось вначале. И оттого собственная ничтожность перед лицом неведомых сил ощущалась невероятно остро. Кому понравится роль камешка между молотом и наковальней? Во всяком случае, не Скади Фри.

Астероид нагонял ее даже быстрее, чем показалось сначала. Он менял скорость и направление полета, казалось, без всяких скидок на инерцию и перегрузки. Тщетно Скади пыталась уйти в сторону на сингулярниках – ее попытки без труда сводились на нет дьявольской подвижностью более чем стокилометровой каменной глыбы. Она еще не видела астероид на обзорниках, но масс-детектор чертил в кубе экрана объемное изображение астероида и показывал точное расстояние до него.

Два звездолета Роя следовали на некотором отдалении и без ненужных ускорений. Наверное, они ничуть не сомневались в успешности собственной охоты на маленькую человеческую яхту.

Спустя пятнадцать минут Скади взяли в захват; сингулярные движители, не в силах справиться с мощью захвата, захлебнулись и свалились в аварийный режим; «Карандаш» по идее должен был лечь в дрейф, но астероид уже привычным манером прыгнул на добрую тысячу километров и оказался совсем рядом; яхта тотчас начала затяжное падение на поверхность.

Гравиподушка Скади не спасла бы: Рой использовал поля такой напряженности и силы, что ресурс накопителей «Карандаша» выплеснулся бы в доли секунды. А еще вернее – гравипривод не справился бы с выделенной за единицу времени энергией и вместо яхты в космосе образовалась бы крохотная область нелинейности, которая схлопнулась бы в доли секунды, и от Скади в этой Вселенной не осталось бы ни атома.

От «Карандаша» и саркофага – тоже. Но, впрочем, Рой на Скади и «Карандаш» имел свои виды. И что-то подсказывало – на саркофаг тоже. Скади на миг даже пожалела, что ввязалась в развернувшуюся вокруг этого чешуйчатого ящика игру. И – какая ирония! – именно в этот момент желание узнать, что же кроется там, внутри, стало жгучим и нестерпимым. Как никогда раньше.

На поверхность астероида она, вопреки ожиданиям, не упала. То есть, умом Скади как раз понимала, что Рой гонялся за нею вовсе не затем, чтобы расшибить в лепешку. Просто даже такое неспешное падение до предела обострило дремучие животные инстинкты – Скади с трудом поборола желание надеть скафандр и сигануть в пустоту. Куда угодно – лишь бы подальше от этого рокового кораблика. При определенном везении она даже могла через некоторое время достичь орбитальных станций Багуты-2.

Кстати, Багута-Централь голоса по-прежнему не подавала, хотя Скади несколько раз пыталась их вызвать. Радиосигналы уже должны были достичь Централи, да и ответ успевал придти. Но эфир как сделался больше часа назад девственно чистым, так и пребывал таким же. Скади подозревала, что это дело рук Роя. Рук, лап, щупалец – чем там обладают особи Роя?

На обзорнике астероид походил на округлую заплесневелую головку сыра. Сходство с сыром, безусловно, придавали многочисленные темные пятнышки – не то широченные шахты, не то глубокие кратеры. Даже какое-то смутное шевеление угадывалось там, во тьме этих кратеров.

От пережитых треволнений у Скади разыгрался жуткий голод. Когда терпеть стало совсем уж невмоготу, она взялась за бласт, попыталась успокоиться, и отправилась на камбуз. Полумрак аварийного освещения тоже не добавлял бодрости, но кое-как насытиться Скади все же сумела.

Заглянула она и в грузовой отсек. Мрачно оглядев равнодушно-неизменный саркофаг, Скади вышла в твиндек, снова заблокировала сегментник и вернулась в рубку.

Сферические корабли на этот раз обнаружились совсем рядом с яхтой, куда ближе астероида. Но заинтересовало Скади не это. К «Карандашу» приближалось длинное изломанное образование, немного похожее на елочную гирлянду или на лохматую нить прибрежных водорослей. Даже не требовалось особого увеличения, чтобы понять: эту исполинскую нить буквально усеивают особи Роя – словно паучки летящую паутинку. Только паутинка эта летела в вакууме и при температуре, близкой к абсолютному нулю.

Тот факт, что особи Роя достаточно долго способны существовать в условиях открытого космоса, известен практически каждому жителю Галактики. И тем паче – выпускникам Академии.

– Что ж вам от меня нужно, твари вы чертовы? – прошептала Скади, тоскливо глядя на обзорник.

Паутинка приближалась.

Когда от «Карандаша» ее отделял какой-нибудь километр, целая стая «паучков» оторвалась от насеста и устремилась к яхте. Скади не понимала – за счет чего двигаются «паучки». Не за счет же первоначального толчка? Тогда большая их часть должна миновать «Карандаш» и унестись прочь, в пустоту. Но даже безмозглые по людским меркам рабочие особи Роя не были начисто лишены инстинкта самосохранения – не стали бы они сигать на собственную погибель.

И верно – большинство «промазавших» в последний момент подкорректировало полет и благополучно облепило несчастный «Карандаш». Кое-кто все же «промазал»; Скади проводила этих «паучков» даже с некоторым сочувствием во взгляде, но потом заметила, что от основной паутинки отделилась ветвь помельче и, постепенно ускоряясь, направилась следом за ними. Попутно Скади подумала, что движением «паучков» в космосе вполне могут управлять дистанционно, тем же гравизахватом. Странный, конечно, метод, но кто в состоянии хоть полслова поведать о методах Роя? Кто способен их оценить?

«Паучки» тем временем не мешкали – около нескольких толстопузых экземпляров засуетились десятки особей помельче. Что-то они там затеяли, снаружи. Вскоре Скади поняла что именно: они ткали большой, метров пятнадцати в диаметре белесый пузырь. Пока пузырь расправляли десятки тонких изломанных лапок, с паутинки доставили нового «паучка» – куда крупнее обычных рабочих, продолговатого и толстого, как тюрингская колбаска. Едва этот «колбасоид» оказался внутри пузыря, тот стал стремительно надуваться, принимать правильную шарообразную форму. «Колбасоид», видимо, использовался Роем в качестве баллона с воздухом и вдобавок еще как компрессор. Еще не до отказа надутый шар «паучки»-рабочие прилепили в районе шлюза.

Просить Скади добровольно отворить створки Рою не пришло в голову – или что там у маток Роя вместо головы?

Когда пузырь окончательно надулся, «колбасоида» спровадили назад на паутину; сквозь полупрозрачные стенки прилепленного к «Карандашу» кокона видно было, как несколько рабочих возятся у внешних створок. Скади поймала себя на мысли, что с неподдельным интересом следит за действиями Роя. За действиями его исполнителей.

И даже бОльшая часть страха куда-то безвозвратно испарилась. И чувство собственного бессилия перестало угнетать. В ней проснулось почти детское любопытство перед неведомым.

А потом сервис-пакет равнодушно сообщил потерявшей власть над кораблем капитанше: «Внешний шлюз открыт. Давление за бортом нормальное; состав атмосферы за бортом в пределах допустимых отклонений.»

Это «за бортом» Скади очень понравилось. Она встала и, стараясь не торопиться, пошла к внешнему шлюзу.

Первый «паучок» встретился ей сразу за поворотом твиндека. Вблизи он скорее напоминал большого, размером с собаку, коричневого термита. Перед Скади он ненадолго задержался, ощупал штанины комбинезона двумя парами усов-эффекторов и деловито засеменил дальше по коридору. Разговаривать с ним было бессмысленно – рабочие Роя не умеют разговаривать. Тут нужна особь-переводчик, и облик именно таких особей Скади был знаком лучше всего.

Вот только ни одного переводчика среди нескольких десятков проникших на борт «Карандаша» чужаков Скади не обнаружила.

Спустя какие-то минуты рабочие уже сновали везде – в рубке, в каюте, на камбузе, в ванной, в твиндеках.

И, конечно же, в грузовых отсеках. Какие могли быть сомнения?

На Скади рабочие не обращали совершенно никакого внимания, словно ее вообще здесь не было. Они ползали по стенам, цепляясь за висящие кабели и найтовочные концы, толпились перед саркофагом, распотрошили во втором мешок с вещами какого-то из предыдущих капитанов – один из рабочих (как показалось Скади – задумчиво) волочил по полу ярко-красную футболку с большой девяткой на спине.

Естественно, больше всего Скади заинтересовала реакция Роя на саркофаг. Она даже втайне понадеялась на то, что шустрые «термиты» сумеют вскрыть эту чешуйчатую диковину, а значит Скади и перед Коллегой не провинится – ибо попробуй этих хитиновых уродцев останови – и любопытство удовлетворит.

Но рабочие вскрывать саркофаг не торопились. Они облепили его со всех сторон, влезли на верхнюю плоскость; вся эта милая компания беспрерывно двигалась, ползала, шевелила эффекторами…

Первое время Скади в их действиях не могла усмотреть никакой системы. Но потом действия рабочих стали по-настоящему осмыслены: они быстро и удивительно сноровисто освободили саркофаг от силиконовых шнуров найтовки и дружно повлекли к открытому люку.

– Эй! – заорала в смятении Скади. – А меня вы решили не спрашивать? Ну-ка, бросьте!

На ее слова, естественно, никакого внимания не обратили. Скади нервно взялась за бласт, но выстрелить все-таки не решилась. Сомнут ведь ее, не успеет всех положить. К тому же, их снаружи еще не меньше сотни. Лучше не злить…

Но ведь саркофаг уходит! Что она скажет Коллеге?

А что ему говорить? Правду. Расскажет все, как есть. Против Роя в одиночку не попрешь, слабО.

Саркофаг протащили мимо рубки. Скади заглянула – рубка уже была пуста, ни одного рабочего внутри. Здесь, похоже, ничего не тронули. Ряд кубических экранов показывал пространство вокруг «Карандаша». Паутину, сферические звездолеты, звездный рисунок на бесподобно-черном фоне… Иногда сквозь экран, вытесняя все, величаво проплывал какой-нибудь шальной «паучок»-«термит», и можно было вдоволь полюбоваться математически безукоризненному рисунку пластинок на хитине.

– Блин, – сказала Скади растерянно. – Что ж делать?

Она метнулась к пульту – запустить броузер мгновенной почты было минутным делом. Только бы Коллега оказался на месте…

Чужак будто услышал немую ее мольбу. Он отозвался сразу, словно жил рядом с почтовым терминалом.

– А, – протянул он, еле шевеля губами. – Объявилась! Я уж заждался, чуть меры принимать не начал.

– Коллега, – не очень вежливо перебила его Скади. Но на церемонии не оставалось времени. – Дело – табак! Я атакована.

– Кем? – чужак вперил в нее пронзительный взгляд своих огромных – по людским меркам – глаз.

– Роем.

– Ты где?

– В системе Багуты.

Скади показалось, что Коллега очень хочет спросить, что она тут делает, но не собирается зря тратить время.

– Что с саркофагом?

– Его тянут на выход. Я ничего не могу поделать, этих тараканов тут не меньше полусотни. А снаружи – и того больше.

– Они вскрывали саркофаг?

– Нет. Открепили и сразу потащили к шлюзам.

Если бы Коллега сейчас ругнулся и грохнул по чему-нибудь кулаком – Скади ничуть не удивилась бы.

Но он лишь сухо бросил:

– Ни во что не вмешивайся!

И отключился.

Некоторое время Скади тупо глядела в очистившийся экран. Такого оборота событий, она, честно говоря, совершенно не ожидала. Ожидала какого-нибудь внятного совета, предложенной линии поведения, указаний. «Не вмешиваться» – это ведь не указание. Это, как говорили предки, «голова в кустах». Такое и поведением-то назвать совестно.

Саркофаг как раз проносили сквозь внешний шлюз.

Скади с неожиданно навалившимся отчуждением наблюдала, как рабочие готовят шлюз к задраиванию.

Пароль для них будто бы не существовал…

Едва шлюз закрылся, и датчики герметичности самодовольно зажгли зеленые глазки, Скади вернулась в рубку. Ей было прекрасно видно, как пузырь с саркофагом и десятком-другим «термитов» внутри пустился в обратный путь к паутине, а паутина в свою очередь – к астероиду. Итог ее короткого и сумбурного странствия казался закономерным: неведомый груз навсегда потеряется в летающем муравейнике, и никто никогда его больше не увидит. Если Рой так заинтересовался этой штуковиной, из своих многочисленных лапок он ее уже не выпустит.

Но и тут Скади ошиблась. Пронзительно заверещал детектор масс, и вокруг «Карандаша», в опасной близости, стали вспухать финишные сферы. Одна за другой. Да такие здоровые, что стоило ожидать прибытия целого флота в составе нескольких суперкрейсеров, не меньше.

«Карандаш» рисковал стать крупинкой соли в бурлящем котле. На сингулярниках уходить было некуда. А на просчет пульсации не хватало времени.

Оставалось одно – уповать на удачу. В любой игре не обойтись без удачи, и в этой тоже. И, как всегда, игра пошла вовсе не по ожидаемому сценарию. В играх с высокими ставками всегда так.

«Одно радует, – мрачно подумала Скади Фри. – Скучно не будет… Это уж как пить дать.»

Первым из-за барьера вывалился линейный рейдер азанни – огромная, напоминающая двояковыпуклую линзу махина. Опорный рейдер крыла. Скади неотрывно глядела в экраны.

– М-да, – пробормотала она. – Редкий случай, когда гора пришла к Магомету, а не наоборот…

А ведь какие-то три-четыре часа назад она намеревалась отыскать этот рейдер и просить у азанни содействия.

За три минуты вблизи «Карандаша» финишировало еще семь рейдеров и десятка два крейсеров поскромнее. Детектор масс сходил с ума. Крыло азанни охватило сферу радиусом около пяти тысяч километров; оба звездолета Роя и астероид находились внутри этой сферы. Паутина к этому времени преодолела больше половины пути к поверхности астероида.

И вот тут-то началась форменная баня. Азанни без всякого промедления атаковали Рой. Всей мощью оружия. Сферические звездолеты в мгновение ока искорежило и размазало, словно кашу по столу. Астероид вспух сразу в нескольких местах и разлетелся на мириады обломков самой разной величины. «Карандаш» так тряхнуло гаснущей нелинейностью, что коротко вякнул и заткнулся центральный компьютер – похоже, его сложнейшие кристаллы потеряли первоначальную структуру. Экраны тотчас погасли, Скади осталась слепой и глухой. Основной свет тоже погас, но слава богу, ожила аварийка, работающая не от генераторов, а от батарей. Но самым плохим было то, что отключилась искусственная гравитация. Скади уже успела отвыкнуть от невесомости, и с трудом сумела добраться до кресла, откуда ее выкинуло. Пришлось пристегнуться. По обшивке несколько раз что-то гулко бухнуло – должно быть обломки астероида. Вообще-то до него было далековато, но оружие, основанное на искажении линейности пространства, так безжалостно мнет мир, что осколки могут оказаться в нескольких световых минутах. А то и дальше. Обшивка «Карандаша» пока выдерживала, но попадись осколок покрупнее… Вряд ли он проломит обшивку – крепка, зараза. Но динамический удар мог запросто убить Скади и доконать уцелевшую технику.

Впрочем, столкновения быстро прекратились.

Скади оторопело висела на ремнях; в голове мутилось от внезапного перехода к невесомости. Никак она не могла воспринять совершенно ошеломительную новость: азанни атаковали Рой. Это что? Конец союзу? Немыслимо. Немыслимо и страшно. Война? Снова война? И на этот раз не с пришельцами-нетленными, а внутригалактическая? Что творится-то?

Она пожалела, что последние дни была отрезана от новостей. А в данную минуту она не имела понятия не только о том, что творится в Галактике, а даже о том, что происходит в непосредственной близости от «Карандаша». А что-то происходило: вскоре Скади почувствовала, как появилась сила тяжести. Сначала слабенькая, едва прижавшая ее к левому подлокотнику кресла, но постепенно усиливающаяся. Она отстегнулась, и мягко спланировала на стену – «Карандаш» был сориентирован совершенно не по вектору гравитации. Через некоторое время яхту слабо тряхнуло, словно она упала с ребра на плоскость, а Скади сбросило со стены на пол. На штатный пол. Стены же снова стали стенами. Тяжесть нарастать перестала, но до земной явно не дотягивала – Скади чувствовала это без всяких приборов.

Еще через некоторое время откуда-то из твиндека донеслось слабое шипение и потрескивание – Скади вручную кое-как открыла сегментник, выглянула, и тут же отпрянула.

«Карандаш» вскрыли, словно консервную банку. Вырезали часть обшивки купола. В уши словно ваты натолкали – давление рывком повысилось. Значит, сделала вывод Скади, ее принял на борт корабль азанни. Любой из рейдеров или крейсеров.

Она глубоко вдохнула, ощущая еле различимый непривычный запах.

По какому-то странному капризу природы на материнской планете азанни тяготение было почти на треть слабее земного, а атмосфера немного плотнее. Скади довелось побывать на трех человеческих мирах: на Чагде, где она родилась, на Земле – когда училась в Академии, и на Роме. Конечно, на всех трех различалась и сила тяжести, и среднее давление. Но совсем ненамного. Родина азанни считалась аномальным миром, планет же, подобных Земле, Роме, Селентине, Офелии, Чагде, обеим Багутам, в Галактике насчитывались миллионы.

Скади лихорадочно соображала – что делать дальше и как себя вести с азанни. Но все было решено за нее.

В прорезанную дыру спланировали несколько крылатых силуэтов. В тесноте твиндека они двигались на удивление быстро, изящно и слаженно. Даже не успев схватиться за бласт, Скади получила заряд из биопарализатора и, беспомощно распахнув глаза, сползла по рубочной переборке на пол. Крылатые мелькнули и исчезли, рассасываясь по яхте. А потом кто-то невидимый выстрелил в нее еще раз, и Скади потеряла сознание.

Вероятно, в беспамятстве она пробыла довольно долго, ибо первое, что она ощутила, когда очнулась – острое чувство голода.

Она открыла глаза – высоко вверху куполом смыкался кремового цвета потолок, усеянный тонкими извилистыми полосами чуть более темного оттенка. Скади полулежала на некоем подобии стоматологического кресла; руки и ноги были вмертвую закреплены. Голова тоже – шевельнуться Скади не смогла. Ожили только глаза и мышцы лица. Впрочем, это могло быть остаточным действием парализатора – мышцы обретают чувствительность и подвижность не все скопом, а помалу, группами.

Рядом кто-то тонко прощебетал – Скади узнала речь одной из высших рас союза – птиц Азанни. Понимать она эту речь не понимала, но отличить от клекота цоофт или шипения свайгов была вполне в состоянии.

Кресло дрогнуло и наклонилось еще больше. Теперь наклон его составлял градусов сорок пять к полу, а то и больше. Одновременно вернулась способность шевелить головой. Головой, и ничем больше. Скади осмотрелась.

Просторный зал с кольцевым подиумом по периметру мог бы служить местом проведения баскетбольного матча. Азанни по размерам не превышали индюка, но они умели летать, и поэтому питали страсть к воистину гигантским помещениям.

На хитроумном сооружении, напоминающем помесь кресла и птичьего насеста восседал взъерошенный азанни в пестром комбинезоне. Комбинезон походил на короткие штаны с широкими плечевыми лямками; отверстиям для крылорук полагалось быть достаточно большими, чтобы не стеснять движения крыльев во время полета. А вот обувь азанни скорее смахивала на человеческие перчатки – ведь птичкам, чтоб сидеть на своем хитроумном насесте, от ног требовалась хватательная динамика.

Чуть сбоку от азанни в пестром комбинезоне на длинном общем креслонасесте восседало еще пятеро. Их одежда выделялась на фоне кремовых стен угольной чернотой. Вокруг в боевом облачении – шлемах и броне – цепочкой растянулись солдаты с излучателями в крылоруках. И, наконец, рядом с обездвиженной Скади на узком полукруглом возвышении, похожем на недостроенную стену, стояли трое азанни в белых комбинезонах – почему-то практически у всех рас белые одежды означали принадлежность к врачам или ученым.

– Ты слышишь нас, homo? – прощебетал один из белых азанни на интере. – Слышишь?

С трудом разлепив губы, Скади прохрипела:

– Да. Слышу.

Белый, который задавал вопрос, обернулся к пестрому:

– Все в порядке. Она пришла в себя.

– Приступайте, – тоже на интере прощебетал пестрый.

Понимать адаптированные под речевой аппарат азанни звуки интера оказалось совсем несложно. Скади впервые в жизни столкнулась с настоящими чужими – если не считать, конечно, недавний визит Роя на борт «Карандаша».

Попутно Скади подумала, что раз между собой азанни после ее пробуждения говорят тоже на интере, а не по-своему, значит, кодекс высших рас вроде как соблюдается. Это приободрило.

Но не слишком.

– Назови себя, homo, – на этот раз скрипуче велел белый.

– Скади Фри, Республика Скарца, доминанта Земли.

– Что ты делала в системе, принадлежащей иной расе, и какова была цель контакта с кораблями Роя?

– Может быть вы для начала назовете себя и объясните почему я обездвижена? – сдержанно произнесла Скади.

Белый смешно, бочком, перепрыгнул по стене-возвышению, так, чтобы встать точно напротив Скади. Его совиное, покрытое сероватым пухом лицо и круглые немигающие глаза, его маленький чуть загнутый клюв – все это поразило Скади такой явной чужеродностью, такой нечеловечностью, что стало трудно дышать.

– Послушай, homo! Ты целиком в нашей власти и ни одна живая душа не подозревает о твоей участи. Здесь вопросы задаем мы – так говорите вы, люди, когда хотите подчеркнуть свое превосходство. Мы хотим узнать от тебя все, что нам интересно, и мы это узнаем. Так что отвечай, и лучше на серди нас. Что ты делала в системе Багуты? Почему не отвечала на запросы Централи?

Скади поняла, что придется выкладывать все. Вообще все – без утайки и хитростей. Ведь ее жизнь действительно не имела сейчас никакой ценности – кто из людей знал, что она сюда направится? А если бы и знал? Чем бы это помогло Скади?

– Я выполняла частный грузовой рейс. В полете возникла необходимость связаться с какой-нибудь исследовательской станцией. Ближайшая была на Багуте, я сюда и прыгнула.

– Что ты везла?

– Сама не знаю. Ящик какой-то. Мне запретили его вскрывать и вообще трогать.

– Где этот ящик сейчас?

– Не знаю. Его захватил Рой.

– Почему ты пустила на борт Рой?

– Я никого не пускала. Они сам проникли, и я не в силах была им помешать.

– Как ты связалась с Роем?

– Я с ним не связывалась. Едва я финишировала в пределах Багуты, рядом финишировали два корабля Роя и подвижный астероид. В этот же момент прервалась связь и Централью, поэтому я и не ответила. Мою яхту взяли в захват, вскрыли внешние шлюзы и вынесли груз. Потом появились вы. Я сама ошеломлена – все так быстро произошло…

– Кому первоначально принадлежал твой груз-ящик?

– Я не знаю имени. Инопланетянину, по-моему, оаонс-перевертышу. По крайней мере, я с ним договаривалась.

– Как ты с ним связывалась?

– Яхта еще совсем недавно тоже принадлежала не мне. Прежний владелец сел на один из космодромов в системе Скарца и вскоре погиб в результате несчастного случая. Как работник космодрома я проводила досмотр яхты и обнаружила на борту настроенный и оплаченный броузер мгновенной почты, одноканальный. Естественно, я его задействовала и мне ответил оаонс-перевертыш, тот самый. Он предложил мне выкупить яхту и доставить груз в указанное место. Я согласилась.

– Кем ты служила на космодроме?

– Сержантом службы спасения.

– У тебя хватило средств на выкуп яхты?

– У меня – нет. Но мне перевели необходимую сумму. И даже больше.

– Куда ты должна была доставить груз?

– Точно не знаю, мне задали транзитный курс с первой промежуточной точкой в системе Амазонки.

– На каком носителе тебе задавали курс и прочие данные?

– На стандартном лазерном диске принятого на Земле и земных колониях формата.

– Где он сейчас?

– На яхте, в драйве соответствующего привода.

– Ты лжешь, homo. Там его нет. Мы тебя предупреждали, не нужно нам лгать.

Скади растерялась.

– То есть – как это нет? Буквально перед тем, как вы раскурочили мою яхту, диск находился в драйве. Я говорила с перевертышем. Если его стащил какой-нибудь ваш солдат – я-то в чем виновата?

Дикая боль хлестнула по каждой клеточке, и Скади судорожно выгнулась на своем неудобном ложе, немилосердно выворачивая закрепленные суставы рук и ног. Это длилось совсем недолго, но и за считанные мгновения она успела испытать такие страдания, каких не испытывала никогда в жизни. А чуть погодя – краткий миг блаженства, когда боль бесследно исчезла.

– Попридержи свой лживый язык, homo. Лучше тебе рассказать всю правду: и где находится диск, и где сейчас груз, и какие у тебя дела с Роем. У нас впереди вечность, и страдать тебе придется очень долго. Ты все равно не выдержишь и расскажешь нам все и даже чуть-чуть больше. Так зачем страдать попусту? Говори сейчас, и, возможно, ты даже останешься в живых.

У Скади перехватило дыхание. Только сейчас она в полной мере осознала, насколько крупно вляпалась. Она всегда знала, что когда-нибудь умрет, но пока срок маячил где-то далеко за годами – не слишком о подобных вещах задумывалась. А теперь, когда смерть вдруг стала близкой и реальной, Скади остро захотелось жить. Отчаянно, до стужи в душе. Она обнаружила, что совершенно не готова к смерти. Ее обуял страх, такой всепоглощающий первобытный страх, что казалось он способен выплеснуться наружу и затопить огромный зал по самый купол.

– Я клянусь вам, что говорю правду, – срывающимся голосом крикнула Скади. – Все происходило именно так, как я говорила! Почему вы мне не верите?

Азанни оставался совершенно бесстрастным, и оттого еще больше походил на крупную сову, напялившую белый комбинезон.