Терминатор и Дюймовочка Бадин Андрей
— Вы что взорвать хотите, мост, что ли? — настороженно спросил Хэко.
— Мы хотим остановить поезд, для этого взорвем мост, — ответил Герман, — а потом будем вылавливать в вагонах нескольких гадов. Если желаете помочь, то оставайтесь, плачу по штуке на брата.
Хэко посмотрел на своих людей, а потом утвердительно кивнул:
— Поможем.
— Тащите ящик к первой опоре моста, — приказал Тыча, и Газила с Дубом поплелись к путям. Не прошли они и двадцати метров, как вдруг им преградил дорогу пьяненький сторож со старенькой двустволкой на плече. Он дремал в будке, стоящей у входа на мост, но, завидев непрошеных гостей, вылез на свет божий.
— Вы куда собрались, туда нельзя, запретная зона.
— Хотим мост взорвать, — добродушно ответил Дуболомов и, не останавливаясь, прошел мимо старика.
— А, хотите мост взорвать. — Охранник принял за шутку сказанное, заулыбался, убрал ружье и освободил дорогу идущим.
Но после нескольких секунд тяжкого, с похмелья, раздумья до него стало доходить, что это не шутка, а правда.
— Э, стойте, стрелять буду, — предупредил он и уже поднял свое допотопное ружье, но кулак Фомы врезался ему в челюсть, и дед свалился в траву.
— Вы заряды закладывать умеете? — спросил Хэко у Германа. — А то у меня вон тот парень большой спец по этим делам. Во время войны он столько фугасов заложил.
— Сами справимся, — поморщился Герман, а Фоме стало противно. Он недолюбливал всех кавказцев без исключения, а чеченцев особенно.
Охраны на мосту больше не было, и парни бодро донесли ящик до того места, где свод подпирала первая металлическая опора. Все, кроме Альфреда Репутатского, собрались на железнодорожном полотне и следили за установкой бомбы. Альфред же сел на траву, обхватил голову руками и с ужасом наблюдал за возней бандитов. Он тысячу раз проклял тот день, когда обратился за помощью к Герману.
«Надо было мне выплатить деньги за Катьку, и не было бы этих страшных минут ожидания, не было бы пролитой крови», — думал он.
— Бандиты хотят мост взорвать, — тихо, чтобы не привлечь внимания, произнес бригадир эмчеэсовцев.
— Наверное, — ответил пилот, — надо как-то этому помешать.
— А как помешаешь? — встрял третий спасатель — врач МЧС. — У них автоматы, пистолеты, и их вон сколько.
— Пока будем ждать, а когда представится случай, то попробуем напасть на них.
— Или убежать, — добавил врач.
— Или шапками закидать, — вторили ему напарники.
— Спускайте ящик, — приказал Герман, и Газила с Дубом полезли по ржавым железным ступеням под мост. Остальные остались наверху и следили за их действиями, свесившись через ограждение.
— Красота-то какая кругом, — произнес Фома и сплюнул вниз, в мутную воду Тверцы.
Действительно, с высокого моста открывался прекрасный вид на холмы, леса и извивающуюся по равнине Тверцу. Справа она уходила вдаль, и было видно, как в трех километрах на пляжах купаются люди, бороздят водную гладь катера, яхты и водные мотоциклы. Был жаркий августовский день, и люди проводили время на природе.
А слева река поворачивала за холм, и не было видно ее дальнейшего маршрута.
Газила вставил детонаторы в куски пластита, привел их в боевое положение, и на приборах загорелись красные лампочки.
— Вылезайте и сматываемся, — приказал босс и быстро пошел к машинам. — Фома, — гаркнул он на ходу, — лезь в вертолет, взлетай и смотри, когда появится поезд. Причем составы тут курсируют в обе стороны, так что ты смотри в оба, нам жертвы не нужны. Как только увидишь поезд, сообщи по рации, и мы взорвем мост.
Понятливый бригадир кинулся к винтокрылой машине.
— Я никуда не полечу, — забастовал пилот и остался сидеть на траве.
— Я тебя сейчас пристрелю, и ты действительно никуда не полетишь, — гаркнул Фома и направил на него автомат.
Оценив намерения бандита, парень нехотя встал и поплелся к вертолету.
— Вы же хотите мост взорвать, — начал он на ходу.
— Тебе-то что, это твой мост? Кусок железа через реку. Рухнет он в воду, и все. Людей-то поблизости нет.
— По мосту ездят поезда, вдруг произойдет авария.
— Мы с тобой взлетаем для того, чтобы поезд под откос не пустить, — начал злиться бригадир. — Сверху лучше видно, едет там состав или нет.
Они залезли в кабину, летчик включил двигатель, а два его напарника остались сидеть на траве.
— Эй вы, уходите подальше и сторожа прихватите, а то мы сейчас мост обрушим, — крикнул им Герман и быстро прошел мимо. Эмчеэсовцы вскочили как ошпаренные, взяли под руки нокаутированного деда и поволокли подальше от моста. Испуганный Альфред поднялся и побежал за Тычей и братанами.
Как только все отошли на безопасное расстояние, Герман поднес рацию к губам и связался с Фомой. Вертолет в это время как раз оторвался от земли. Пилоту понадобилась минута, чтобы разогреть двигатели и взмыть в небо.
— Что видишь? — первым делом спросил босс.
— Пока ничего не вижу. Только вас, джипы да железнодорожное полотно, — отрапортовал бригадир.
— Смотри в оба.
Вдруг из-за поворота реки, из-за холма показался нос большого, медленно плывущего судна. Оно двигалось как раз к мосту, и до него ему оставалось около трехсот метров.
— Черт! — взревел Герман и схватил рацию: — Фома, где поезд?
— Я его пока не вижу, но я вижу прямо подо мной баржу с грузом бочек на борту.
— Что за бочки?
— Может, бензин, а может, керосин или солярка, отсюда не видно.
Судно шло посередине реки, точнее, по фарватеру и неумолимо приближалось. Это была самая обыкновенная речная баржа, груженная бочками с соляркой.
Вертолет поднимался выше и выше, и теперь на связь вышел Фома:
— Герман, со стороны Питера чисто, но от Москвы…
— Что, что там такое, говори? — рычал в трубку босс.
— Я вижу несущийся поезд, и он не едет, а летит, как самолет. Я никогда не видел, чтобы поезда так двигались.
— Что?
— А то! Скорость у него огромная, понял?
— Баржа успеет пройти под мостом? — с напряжением в голосе выдавил Герман.
Помедлив, бригадир ответил:
— Наверное, нет. Она близко и плетется как черепаха, а он далеко, но летит как ракета.
— Черт! — выпалил Герман и уставился на входящую под мост баржу. Она шла медленно и своим мерным движением напрочь рушила все его планы.
— Нэ надо взрывать, — встрял взволнованный Хэко. — Пропустим поезд, снимем взрывчатку, догоним их на вертолете и в конце концов поймаем, я своих людей дам — выловим, никуда они не денутся.
— Денутся, еще как денутся, — парировал Герман, — ты их не знаешь. Это наш последний шанс.
— Нэ надо взрывать, — стоял на своем чеченец.
Герман отошел в сторону, достал радиовзрыватель, переключил на нем рычажок и привел в боевую готовность. Затем поднял красную крышечку над кнопкой пуска, занес над ней указательный палец и на мгновение замер в нерешительности. Бандиты в ужасе смотрели на него.
— Тогда бери деньги за взрывчатку обратно, — крикнул чеченец и швырнул пачку в десять тысяч долларов к ногам Геры. Они рассыпались веером и по цвету слились с зеленой сочной травой. — Я тебя не видел, ты меня не видел. Мы бандиты, но не террористы. — Хэко резко повернулся и кинулся к машине. — Это не война, это мирное время. — Чеченцы загрузились в джипы, и машины рванулись с места.
— Суки, — гаркнул Тыча им вслед, — черножопое дерьмо.
Герман ждал. Он не знал, как поступить, и совета ему спросить было не у кого. В этом беда всякого руководителя, что порой посоветоваться не с кем, да и времени нет. И наконец он решился.
— Поезд далеко? — вновь спросил он у Фомы.
— Поезд выезжает на финишную прямую длиною в три километра, и через пару секунд вы его увидите, — доложил тот.
Все повернули головы на восток и заметили вдалеке быстро приближающуюся блестящую точку. В мгновение ока Герман перевел взгляд на баржу, на то, как ее нос уже скрылся в тени моста, и, решив, что проплыть ей не суждено, нажал на кнопку.
Радиосигнал полетел к взрывателю, сработал детонатор, и сильнейший взрыв возвестил о начале ужасной диверсии. Пять килограммов пластита в мгновение ока превратились в разрушающую все на своем пути ударную волну и врезались в металл. Наблюдавшим показалось, что секция моста подпрыгнула от этого сильнейшего взрыва и тысячи мельчайших металлических кусочков со свистом разлетелись в разные стороны. Земля вздрогнула под ногами бандитов. Опора за долю секунды деформировалась, изогнулась и оставила многотонную конструкцию без поддержки. Искореженный мост завизжал, завыл тысячами голосов, заскрипел и с неимоверным скрежетом начал медленно обрушиваться в реку. Как раз в этот самый момент под ним проплывала баржа.
Ветер понес звук взрыва по реке, долетел до зоны отдыха и до смерти напугал отдыхающих. Они повернули головы на грохот и увидели, как красивый мост — местная достопримечательность, падает в реку. Они смотрели на огненный смерч, взвившийся над рекой, и на не сумевшую избежать столкновения с железной громадой посудину.
Секция моста, деформировав опоры, упала на нос баржи, мгновенно утопив ее, и от этого сильнейшего удара в небо, на десятки метров, взметнулись тонны воды. Они в виде брызг поднялись выше горбов моста и на долю секунды зависли в воздухе как прекрасный цветок. Бандиты с изумлением наблюдали, как прекрасный водопад, повинуясь закону тяготения, рухнул на обломки моста, полузатопленную, искореженную баржу, смыв с ее палубы почти все бочки с соляркой.
Обезумевшие от страха, не успевшие понять, что с ними произошло, матросы полетели за борт и теперь барахтались в бушующей реке. А им на головы посыпались бочки. Несколько человек от испуга поплыли с такой скоростью, что установили мировые рекорды в плавании, а остальные, те, кому повезло, кого не шарахнуло по голове, бултыхались в бушующей реке.
Обрушившийся мост затопил нос баржи, сплющил его и прижал ко дну. От этого корма поднялась над водой, обнажив черное брюхо и еще вращающиеся небольшие гребные винты. Сложенные на палубе ящики с запчастями для тракторов, ломая мачты, покатились к носу и вместе с ними попадали в воду. Несколько бочек лопнули, и перламутровые пятна солярки быстро растеклись по водной глади.
Но и после того, как баржа воткнулась носом в дно, она продолжала плыть. Ее корма, по инерции двигаясь вперед, начала деформировать корпус и через долю секунды согнула его в дугу. Ужасный рев рвущейся стальной обшивки, взрывы лопающихся толстенных балок и лязг сминаемых металлоконструкций был слышен за несколько километров от места катастрофы. Наконец движение прекратилось, и вознесенная к небу корма на секунду замерла в несвойственном ей вертикальном положении.
— «Титаник»-два, — только и вымолвил Герман.
Баржа с переломленным пополам корпусом вновь пришла в движение, медленно опустилась в водную пучину и затонула. Лишь находящийся у кормы опустевший капитанский мостик да согнутые мачты на две трети торчали из воды. Из реки также выглядывали полукруглые горбы металлической секции взорванного моста.
Капитан, во время катастрофы стоявший на мостике, спорхнул с него, как птица, пролетел по воздуху двадцать метров и нырнул в бушующие воды реки как дельфин. Выплыл он у берега, осмотрелся, вылез на берег и пошел искать свою команду.
А поезд на огромной скорости мчался к рухнувшему мосту. Алексей и Виктор спокойно стояли в тамбуре и ждали прихода милицейского наряда. Конструктор Кравцов нервно сжимал и разжимал пальцы, волнуясь по поводу нескорого появления служителей закона. Наконец пластиковые прозрачные двери бесшумно отъехали и в проеме показались трое бравых рослых милиционеров в форме и при оружии.
— Кто нас вызывал? — бодро, с тупой милицейской прямолинейностью спросил лейтенант.
— Вот эти двое, — Кравцов кивнул на Коновалова и Демина, — хулиганят — колотят трубой по стенам.
— Лейтенант Потапов, ваши документы, — по привычке произнес милиционер и отдал Коновалову честь.
— Надо срочно остановить поезд, — ответил ему Леха, — я думаю, что может произойти авария.
— С этим поездом никакой аварии произойти не мож… — начал конструктор, но вдруг в тамбуре, в коридоре и купе страшно завыла сирена.
Это в компьютер поезда поступила информация о том, что впереди, на расстоянии трех километров, железнодорожный путь находится в аварийном состоянии. Компьютер «оценил» ситуацию как критическую и мгновенно «принял решение» об экстренном торможении. Для этого он в соответствии с программой включил сирену во всех вагонах поезда и отдал команду о том, чтобы все пассажиры заняли свои места. А пока люди разгуливали по коридорам, стояли в тамбуре, он не мог экстренно тормозить, хотя и «додумался» начать медленно сбрасывать скорость.
— Блин, чертова машина не слушается руля, — заорал машинист поезда своему помощнику. — Этот идиотский компьютер отказывается выполнять ручное торможение. — Пожилой, со стажем машинист, отличник труда, безрезультатно нажимал на кнопки, пытаясь остановить состав.
Как только они выехали из-за поворота, то сразу увидели вдалеке рухнувший мост и быстрее компьютера оценили ситуацию как критическую. Но быстро остановиться у них не получилось. И «Голубая стрела» с неимоверной скоростью неслась к взорванному мосту.
— Петрович, попробуй его отключить, — крикнул помощник машиниста — молодой парень, тоже великолепный специалист своего дела.
Петрович схватился рукой за провода, ведущие к компьютеру, и что было силы дернул их. Но они не оторвались, так как находились в металлическом гофрированном шланге.
— Паша, надо их перерубить, — гаркнул машинист, а его помощник выхватил разводной ключ и начал с азартом колотить по шлангу. В соответствии с программой компьютер снизил скорость поезда с трехсот пятидесяти до трехсот километров в час, но все равно летел быстрее ветра.
— Мы не успеем, — произнес Петрович, и глаза его расширились от ужаса. Паша перестал впустую колотить по шлангу, поднял голову и с горечью посмотрел на напарника.
— Жаль. У меня только родился сыночек, и он, наверное, останется без отца.
— У меня уже внуки, но все равно жить хочется, — добавил Петрович и занял свое место у штурвала.
А поезд неумолимо несся к провалу. До него оставалось полтора километра пути и меньше минуты жизни.
— Просим пассажиров занять свои места в креслах и пристегнуться, — твердил безжизненный компьютерный голос по радиосети состава.
— Что-то стряслось, — забеспокоился конструктор и снял трубку внутренней связи. — Что у вас там случилось? — спросил он, когда машинист вышел на связь.
— Впереди мост обвалился, но мы не можем затормозить, потому что ваш долбаный компьютер взял все управление на себя, — гаркнул тот в трубку.
— Наберите на клавиатуре код — «666Кравбис», и он отключится, — произнес Кравцов, а сам моментально вспотел от нервного напряжения.
— Набирай код — «666Кравбис», — взревел машинист, и Паша, подскочив к панели управления, начал лихорадочно тыкать трясущимися пальцами в кнопки. Как только он набрал код, на дисплее возникла надпись: «Автоматическое управление отключено, перейдите, пожалуйста, на ручное управление».
— Тормози!!! — закричал машинист.
— Есть! Торможу! — закричал помощник, нажал на кнопку и дернул рукоятку скорости на себя. В этот миг тормоза намертво заклинили колеса сразу всех вагонов, но поезд продолжал нестись, так как колесные пары скользили по рельсам как по льду. Снопы искр полетели по обе стороны состава, и было такое впечатление, что под вагонами включили реактивные двигатели. Но скорость поезда начала заметно снижаться. По всем вагонам покатилась ударная волна, и те из пассажиров, кто не сидел в креслах и не был пристегнут, попадали на пол. Десятки людей покатились по проходам, стукаясь о стены и получая множественные ушибы ног, рук и головы. Катю и Свету, к счастью, удержали ремни безопасности, и они только проснулись от сильного рывка.
— Что это, что? — испуганно завопили девочки, не обнаружив в купе Виктора и Алексея.
А Коновалов успел схватиться за рукоятку двери, ведущей из тамбура в коридор, и устоял на ногах. Кравцова же и троих милиционеров подбросило к потолку, а потом они рухнули на пол и кувырком покатились к противоположной стене. Витек не удержался и полетел за ними следом, но железная рука Коновалова остановила его разгон. Он подтянул его к себе, и Демин тоже ухватился за дверную ручку.
— Мы все равно не успеем, — процедил сквозь зубы машинист и схватил помощника за руку.
— А может?
— Нет. Тормозной путь два километра, и если бы мы на минуту раньше отключили этот компьютер, тогда…
— Может, повезет, Петрович, а?.. Может, остановимся?
— Нам не повезет. Может, последние вагоны не сорвутся, но мы… — машинист с сожалением посмотрел на парня.
— Надо бежать, — Паша оглядел просторную, напичканную современными приборами кабину, открыл дверь и кинулся в коридор.
— Давай, сынок, — сопел ему вслед Петрович.
— Давай, батя, — кричал помощник.
Они не были родственниками, но были отличными напарниками, много лет проработали вместе и понимали друг друга с полуслова. Они неслись по коридору, покидая первый вагон. Он был тягачом, и пассажиров в нем не было.
— Он рухнет, — процедил сквозь зубы Фома, наблюдая с высоты птичьего полета за стремительным бегом состава, — и ничто его не спасет.
На земле бандиты с замиранием сердца следили за движением поезда. А поезд понемногу сбрасывал скорость. За тысячу метров до моста она была уже двести километров в час.
— Может, пронесет? — хрипло выдавил Газила.
— Будем надеяться, — прошептал испуганный Герман.
Как обычно, первым пришел в себя Алексей Коновалов. Он нагнулся к оглоушенному милиционеру, снял у него с плеча автомат, передернул затвор и выстрелил очередью в окно. Оно мгновенно потрескалось и лопнуло, а Леха все стрелял и стрелял. Затем он размахнулся, что было силы врезал в стекло ногой. Оно вывалилось с одного удара, а в тамбур пронзительной струей ударил ветер. Алексей, прикрываясь от слезящего глаза сквозняка, высунулся на улицу, взглянул вдаль и сразу заметил взорванный мост. Он ужаснулся от увиденного.
— Быстрее в купе, — заорал он, подхватил под руки Демина и кинулся из тамбура.
— Что случилось? — испугался Витя.
— Бандиты мост взорвали. Как я тебе говорил, так и произошло.
— Леха, тебе надо ясновидящим работать.
— Надо постараться уйти как можно дальше в хвост поезда, может, тогда выживем! — кричал Коновалов на ходу.
Когда они влетели в купе, девочки уже испереживались.
— Что случилось? — хором начали они.
— Мы в опасности, сматываемся, — гаркнул Леха. — Вставайте и что было силы бегите в последний вагон, я вас догоню, — приказал он.
Катя и Света, повинуясь его воле, поднялись и выбежали из купе. Витек помогал дочери двигаться, а Катя неслась сама. Алексей прихватил сумку с деньгами, автомат и побежал к началу вагона. По пути он открывал двери и кричал пассажирам:
— Выскакивайте из купе и бегите в конец поезда. Только без паники.
Испуганные ревом сирены люди без оговорок слушались его приказов, вставали, брали вещи, выходили в коридор и быстро шли в конец состава. От этого создалась небольшая пробка, но толчеи не было. По пути Леха пнул ногой очухивающегося Кравцова и сообщил ему, что мост разрушен и надо сваливать. Конструктор очумело помотал головой, встал и поплелся за Коноваловым.
Алексей нагнал Виктора и девочек только в конце шестого вагона. Он задержался, так как по пути успел оповестить пассажиров и в нем.
Пробегая по второму — пассажирскому вагону, машинист и помощник открывали двери и приказывали людям бежать в конец поезда. И пассажиры без паники вставали и шли за ними следом.
Скорость поезда заметно снизилась, но и до стометрового провала в мосту оставалось меньше полукилометра. Поезд тормозил и тормозил, но со стороны было видно, что он все равно рухнет в реку.
— Эх, Паша, нам бы на полминутки раньше начать тормозить, — с сожалением покачал головой Петрович.
— Не судьба, — ответил помощник.
Вдруг машиниста словно током ударило. Он подскочил к переборке вагона, открыл крышку и начал нажимать какие-то кнопки.
— Ты что? — напарник в недоумении остановился.
— Надо отключить автоматическую сцепку вагонов. Поезд может остановиться на мосту, и тогда он рухнет в пропасть не весь, а только первые вагоны. Если его не расцепить, то упавшие вагоны утянут в реку весь состав. А так появляется шанс.
— А если поезд не остановится?
— Значит, упадет весь, независимо от того, сцеплен он или нет.
— Отличная догадка, действуй, батя!
Машинист быстрыми, уверенными движениями начал сбрасывать давление и расцеплять вагоны. Начиная с первого и далее, к концу поезда, в стыковочных узлах начали открываться специальные замки, и вагоны теперь ехали каждый сам по себе. На движении состава это никак не отразилось, и никто этого не заметил. Даже громкие щелчки не были слышны из-за скрежета колес.
Скорость снижалась с колоссальной быстротой, но и расстояние до моста катастрофически сокращалось. До него оставалось триста метров, двести пятьдесят, двести…
Алексей, Виктор, Катя и Света бежали к концу состава и находились уже в седьмом вагоне. Следом за ними двигались люди. Они несли пожитки, вели впереди себя детей и недоумевали, по какой причине им приказали покинуть свои купе. А Алексей вновь и вновь отодвигал прозрачные пластиковые двери и вновь и вновь призывал пассажиров идти за ним. Он даже охрип.
Первые четыре вагона опустели, и только пакеты, сумки да некоторые вещи, брошенные в купе, говорили о том, что здесь были люди.
А поезд тормозил и тормозил. До злосчастного моста ему оставалось менее ста метров. Расстояние неумолимо сокращалось, и теперь бандитам, наблюдающим за его борьбой со смертью, стало ясно, что ему не выжить.
Поезд не успевал затормозить, но и машинист не успевал расцепить все вагоны. Он дошел только до шестого, когда показался провал первой секции моста. Петрович судорожно схватился пальцами за рукоятку и дернул ее.
Герман в ужасе открыл рот. Если бы у всех членов банды на головах вместо ежиков были длинные волосы, но они, наверное, встали бы дыбом.
Алексей замер в нерешительности. За окном столбы, деревья и кустарники почти остановились, и это говорило о том, что поезд затормозил. Но…
Электровоз медленно въехал на мост, подъехал к краю провала, его передние колеса повисли в воздухе, но он продолжал медленно двигаться вперед. Наконец передняя часть перевесила заднюю, он медленно наклонился и плавно рухнул вниз.
Бандиты окаменели от ужаса. Они видели, как электровоз свесился с края моста и камнем полетел в пропасть.
Удар о поверхность воды был необычайной силы, так как высота падения составила тридцать метров. Акулий нос поезда врезался в реку, вздыбив мощный фонтан брызг, и наткнулся на корпус затопленной баржи. От сильнейшего удара кабина деформировалась, корпус судна треснул, прогнулся, два десятка бочек лопнули и выплеснули в речную воду тонны солярки. Через мгновение на поверхности появились толстые сизые пятна горючего.
А электровоз на долю секунды остался торчать свечой из воды, затем качнулся, накренился и завалился набок. Фонтан брызг высотой с десятиэтажный дом взметнулся в небо и, повисев в воздухе мгновение, обрушился подобно Ниагарскому водопаду.
Ко всеобщему удивлению, над мостом раскинула свои разноцветные крылья радуга.
Не успел тягач утонуть, как с моста сорвался первый пустой вагон. Он проделал путь, подобный проделанному электровозом, и упал в воду рядом с ним. А следом сорвались второй, третий и четвертый. Они ложились один на другой, образовывая огромный штабель.
Тем не менее вагоны погрузились в реку и на поверхности остались видны лишь их части: кое-где крыши, кое-где колесные пары или окна. Они были изготовлены из сверхпрочных материалов и выдержали падение с высоты, но от сильных ударов о корпус баржи и дно реки в них образовались трещины. В эти трещины и хлынула вода.
А тем временем состав двигался по рельсам и вагоны падали и падали вниз. Уже сорвался пятый, и казалось, что следом за ним рухнет и шестой, но случилось чудо. Шестой вагон доехал до конца пути и остановился, но несколько его колесных пар повисли в воздухе. Он замер в ожидании, постоял так с секунду, а потом начал медленно скатываться в бездну. Он был прицеплен к составу и поэтому не рухнул вниз, а плавно съехал и повис на прочной межвагонной сцепке. Теперь он начал тянуть за собой весь состав. Шестой вагон тоже был пуст, и там не было ни души, а вот следующий, седьмой, был полон пассажиров. Из-за давки люди не смогли его покинуть. Мало того, Алексей Коновалов, Катя, Света и Витя тоже находились в нем и в это самое время как раз переходили из седьмого вагона в восьмой.
Алексей открыл дверь, пропустил вперед Свету и Виктора и вдруг почувствовал, как завибрировал, задрожал, затрещал корпус вагона, как он начал вставать дыбом и как люди попадали на пол. Коновалов среагировал молниеносно — потянулся и схватился пальцами за рукоятку двери.
— Быстрее! — закричал он, но было уже поздно. Катя, не удержавшись на накренившемся полу, поскользнулась, упала на живот и, как по ледяной горке, покатилась вниз по коридору. Вместе с ней попадали и остальные пассажиры. Тщетно Алексей тянул к ней руку, пытаясь схватить за кисть, за рукав или за шиворот. Девочка умчалась вниз, в копошащуюся людскую кучу и приземлилась на голову какому-то дядьке. Тот вскрикнул от боли, но потом выматерился и замолчал.
Вагон плавно принял вертикальное положение и повис между небом и землей, а точнее, водой. Состав остановился и больше не шелохнулся. Дело в том, что шестой вагон уперся торцом в дно реки и как своеобразная подпорка поддерживал седьмой.
А люди в седьмом вагоне ползали, как муравьи в муравейнике, пытаясь выбраться из кучи. Слышались призывы о помощи, крики и вопли. Началась паника, и несколько обезумевших от страха мужчин, расталкивая окружающих, давя всех на своем пути, по головам детей, женщин и стариков полезли вверх, к спасительному тамбуру. Один здоровенный, тучный хам с силой отпихнул Катю, она сильно ударилась затылком о потолок и потеряла сознание. Хотя понятия пол и потолок в данной ситуации потеряли всякий смысл. Вагон находился в вертикальном положении.
Увидев это, висящий на рукоятке двери Алексей рассвирепел и сначала хотел пристрелить наглого паникера, но вовремя сдержался.
— Лови оружие и сумку, — крикнул он находящемуся в восьмом вагоне Виктору. Тот свесился над Коноваловым и, протянув к нему руку, пытался вытащить его. — Я вниз, за Катькой. — Леха размахнулся и кинул другу сначала автомат, а потом и сумку с долларами. Сумка заехала Витьку по лицу, а «калашников» долбанул по лысой голове и несильно рассек тоненькую кожу. Витя от удара упал, но затем встал и крикнул в ответ:
— Ты, Леха, поосторожней, не с бандитами воюешь!
Руки у Коновалова освободились, и теперь он мог передвигаться по вагону, как обезьяна по лианам. Он раскачался и спрыгнул вниз. В полете растопырил руки и схватился за край дверного проема, ведущего из тамбура в коридор. Прыжок получился великолепный, и это обстоятельство его воодушевило. Теперь оставалось быстро и осторожно спуститься по коридору, при этом не подавив сгрудившихся под ним людей. Прыгать было нельзя, и поэтому Коновалов перебрался на двери купе. Он упирался ногами в стенки вагона и медленно спускался. Посматривая вниз, он видел, как двое проворных мужиков, тем же, что и он способом, поднимаются вверх. И на полпути их пути пересеклись.
Тучный паникер, увидев вверху препятствие в виде Коновалова, не помня себя, схватился рукой за его ступню и что было силы дернул. И Алексей чуть было не сорвался вниз, прямо на головы женщин и детей. Тучному было наплевать на то, что при падении стодвадцатикилограммовый Коновалов свернет шеи нескольким из них. Эта выходка толстяка окончательно вывела Леху из себя, и он уже хотел его вырубить точным и сильным ударом ноги в челюсть, но побоялся, что и мужик, упав на пассажиров, искалечит кого-нибудь. Тогда Алексей открыл пластиковую дверь купе, проворно схватил тучного за руку, подтянул к себе, а потом изо всех сил врезал ему кулаком в челюсть. Голова мужчины откинулась, он ударился затылком о стену, потерял сознание и повис в Лехином стальном захвате. Алексей приподнял его и толкнул так сильно, что нокаутированный толстяк завалился в купе, рухнул на кресло и замер в неудобной, многозначительной позе — задницей вверх. Вскарабкивающегося следом второго паникера Коновалов успокоил тем же способом: схватил за шиворот кожаной куртки, вырубил ударом ноги в лицо и складировал в том же купе. Теперь путь к Кате был свободен, и оставалось преодолеть каких-нибудь десять метров, чтобы добраться до нее.
Оправившийся от шока Герман поднес рацию к губам и вызвал парней, преследующих поезд на машинах.
— Алло, вы где?
— Босс, мы в десяти километрах от моста, а у вас будем через пятнадцать минут. Дорога очень плохая — ухабы. Все яйца растрясли.
— Давайте быстрее. Поезд мы остановили, но теперь надо его прочесать. — Герман не стал ждать, пока остальные члены банды на пяти машинах прибудут к месту аварии, а решил действовать. Он опасался, что к мосту приедет милиция.
— Берите оружие и вперед, в поезд, искать беглецов, — приказал босс, и находившиеся рядом Газила, Дуб, Шаман и Репа с ужасом посмотрели на него. Фома все еще парил в небе на вертолете и собирался спускаться.
— Снижайся, мы садимся, — приказал бригадир пилоту и выглянул в иллюминатор. Летчик выполнил приказ, но при этом взял рацию и вышел на связь:
— База, база, я Седьмой….
— Ты что это делаешь? — рассвирепел бригадир и выхватил у пилота микрофон.
— Я думал вызвать медиков, может, кто-то погиб, получил травмы.
— Не надо никого вызывать, никаких ни медиков, ни педиков, — рявкнул бригадир, — снижайся.
— Гады вы, — невольно вырвалось у пилота. — Вы не люди, вы нелюди, террористы, фашисты. — Парень сильно переживал за пострадавших и не мог больше молчать.
Фома был потрясен случившимся не меньше, чем эмчеэсовец, но тем не менее крепился. Хотя он понимал, что его босс Герман перешел ту незримую грань, отделяющую «нормальных бандитов» от беспредельщиков. Своим поступком Герман поставил себя и всю банду вне закона и, по убеждению Фомы, обрек ее на полное и безжалостное истребление.
«После такого никакой уважающий себя мент из рук Германа взятку за его отмазку не возьмет, какая бы крупная она ни была», — думал Фома. Но бригадир был предан своему боссу, предан пресловутому закону воровской чести и пошел с ним до конца.
— Твое дело маленькое, мужик, снижайся и останешься цел, — процедил он сквозь зубы.
Пилот понял, что с ним не договориться, и выполнил приказ.
Вертолет приземлился в нескольких десятках метров от банды. Фома вынул ключ зажигания из панели управления винтокрылой машиной и вывалился на траву.
— Эй вы, медики, посмотрите в вагонах, может, кому-то нужна помощь, — гаркнул он членам бригады вертолета и подошел к боссу.
— Будем прочесывать оставшиеся вагоны, — приказал Герман, и бандиты двинулись к мосту.
В воздухе нестерпимо пахло соляркой, и в низине, у реки, образовалось большое облако зловонных испарений. Пятно на поверхности воды росло, так как горючее текло и текло из раздавленных бочек.
Обезумевшие от страха, но довольные счастливым спасением матросы вылезли на берег, расселись на траве и отдувались после опасного заплыва.
Наконец Алексей добрался до Катеньки.
— Девочка моя, очнись, — он осторожно похлопал Катю по щекам, и та открыла глаза.
— О, дядя Леша, вы как здесь оказались? — прошептала Катя.
— За тобой спустился, надо отсюда выбираться.
— А я где, в салоне красоты? — улыбнулась девочка.
Алексей понял, что с ней все в порядке, раз она ехидничает, и успокоился. Теперь перед ним встал вопрос: как вытащить ее из висящего вагона, как спасти травмированных, раненых, испуганных людей?
— Ты как, Леха? — вдруг услышал он голос друга. Витек свесился в дверь и стравливал вниз конец длинной альпинистской веревки с завязанными на ней узлами.
— Ты где ее раздобыл? — обрадовался Алексей.
— К нашему счастью, в поезде ехали спелеологи, — ответил тот. — Один из них и дал мне эту веревку.
— Надо людей спасать, а то я боюсь, что… — Алексей не договорил, так как не хотел вызвать панику.
Рядом с ним стояла женщина с пятилетним мальчиком, у паренька была разодрана рука, и он плакал, прижимался к маме и все время повторял:
— Мне больно, мама.
Раздавленная ужасом молодая симпатичная мать не знала, что ответить сыну, и только обнимала его, гладила по голове и причитала:
— Нас скоро спасут. Вот дядя уже спустился за девочкой, а потом он вытащит и тебя.
— А тебя, мама?
Женщина молящим взглядом посмотрела на Алексея.
— Сначала ее, а потом вас, — пообещал Леха и улыбнулся побледневшему от боли мальчугану. — Тебе больно, парень, но ты крепись, ты ведь уже взрослый. У тебя локоть немного поцарапан, а ты ревешь.
— Вот если бы тебе ноги оторвало, тогда можно было бы реветь во все горло, — встряла сердобольная Катя, — а тут царапина. — Она фыркнула и отвернулась.
Мальчик кивнул и, назло боли и страху, улыбнулся.