Терминатор и Дюймовочка Бадин Андрей
— Я сам знаю, что делается, а что не делается, — начал злиться Коновалов и потянулся к автомату. Милицейское твердолобие его раздражало. — Взрывать мосты — делается, пускать поезда под откос — делается, а уехать домой больным, усталым людям — не делается. К тому же вы не забывайте, что мы выполнили вашу работу.
Милиционеры посовещались и, записав адреса всех присутствующих, отпустили их с миром. Всех, кроме Грини Дуболомова и Альфреда.
— А этот человек был с нами, когда мы с бандитами сражались, — вдруг произнес Коновалов и показал на Репутатского.
Альфред вскинул на него удивленный взгляд и запричитал:
— Да, да, и моя дочь подтвердит. — Он уставился на Катю, а та фыркнула, презрительно посмотрела на отца и отвела взгляд. И на этот раз милиционеры поверили Коновалову и отпустили Репу.
— Спасибо вам за то, что помогли мне уехать домой, — Альфред вдруг начал благодарить Леху, а тот зло посмотрел на него и потом объяснил:
— Я тебя освободил не для того, чтобы ты домой ехал, а для того, чтобы ты отвез нас в психиатрическую больницу, где содержат мать Кати.
Услышав это, Альфред открыл рот от изумления.
— Отвезешь нас к ней — останешься жив и здоров, а нет…
— Отвезу, — выдохнул Репутатский и опустил голову.
Слушая их разговор, Катя возрадовалась в душе. Она давно не видела матери и очень хотела с ней встретиться.
— А было бы еще лучше, если бы она переехала к нам жить. — Катя с надеждой посмотрела на Алексея.
— Именно, — кивнул тот.
Глава 21
Милиционеры показали друзьям ближайший путь к реке и даже дали провожатого. На реке недавних беглецов встретил катер и отвез в город, а там машиной их доставили на вокзал, и друзья благополучно добрались до столицы на поезде.
На Ленинградском вокзале они взяли такси и отвезли усталую, измученную погонями Светлану в госпиталь. Витек остался с ней, а Катя, Алексей и Альфред поехали в психиатрическую клинику имени Кащенко, туда, где под стражей содержали мать Кати. По приказу Коновалова Альфред должен был забрать ее домой, и на этом ее заточение заканчивалось.
Когда приехали, Репутатский пошел оформлять документы, а Алексей и Катя сидели в просторном вестибюле и ждали его возвращения. Катя нервничала и все время ерзала на стуле.
— А я ее узнаю? — переживала она. — Я столько лет ее не видела.
— Узнаешь, — подбадривал Леха.
— А она меня узнает, ведь я уже выросла?
— Не так уж ты и выросла, узнает, — улыбался он.
Наконец час томительного ожидания закончился, двери отворились и на пороге появилась мать Кати. Она была среднего роста, нормального телосложения и приятной наружности. По ее опрятному внешнему виду нельзя было сказать, что она душевнобольная. Одета она была в махровый полосатый больничный халат, косынку и замшевые шлепанцы.
Увидев ее, Катя вскочила со стула и бросилась к ней. Мать, заметив несущуюся к ней девочку, сразу поняла, кто она, присела на корточки, расставила руки и приняла дочь в свои объятия.
— Мама, мама! — закричала Катя и вдруг заплакала от счастья. Женщина тоже была не в силах сдержать слезы и разревелась. Так они стояли обнявшись и плакали, плакали, плакали. Они не виделись девять лет.
— Милая моя, хорошая, любимая девочка, — шептала мать, — ты уже совсем большая, взрослая. Как давно мы не виделись.
— Мамочка, милая мамочка, любимая, я так соскучилась, я так ждала нашей встречи, так тосковала. Я тебя должна познакомить с одним человеком, это он сделал так, что мы снова вместе, — залитая слезами Катя повернулась и показала рукой на Алексея Коновалова.
От драматизма ситуации даже у Лехи на глазах выступили слезы, а когда его представляла Катя, он встал и, смахнув соленые капли со щеки, взглянул на женщину.
Встреча происходила в плохо освещенном холле больницы, и расстояние между ними было пятнадцать шагов, поэтому Леха не сразу разглядел ее. Когда же пригляделся, то ему показалось, что он когда-то ее уже видел. Он сделал шаг навстречу, а она почему-то сделала шаг навстречу ему. Когда они сблизились, женщина вдруг ахнула, раскинула в стороны руки и с громким воплем кинулась ему на шею:
— Леша!!!
— Таня!!! — выкрикнул Алексей и сжал в объятиях свою… жену.
Он не поверил своим глазам, но это действительно была его законная жена Татьяна.
— Лешенька, Леша, любимый, ты наконец-то меня нашел, — причитала Таня. — Анечка, доченька, — обратилась она к Кате, — ты привела ко мне папу, он нашел нас.
Обескураженная Катя открыла рот, не понимая, что происходит.
— Анечка, подойди к нам, обними нас, мы снова вместе.
Катя подошла к Алексею и матери и недоумевающе посмотрела на обоих. В эти секунды она решила, что ее мать действительно сумасшедшая.
— Это мой папа? — переспросила она.
— Да, милая, это твой родной папа, — ответила Таня и обняла дочь.
— А я думала, мой папа — он. — Катя показал на Альфреда.
Тот сидел на скамье с отвисшей нижней челюстью, с вытаращенными глазами и с ужасом наблюдал за происходящим.
— Нет, это ненавистный нам человек, он без моего согласия сделал меня своей женой, тебя — дочерью, а потом заточил в этот сумасшедший дом и этим разлучил нас с тобой. А твой настоящий отец он — Алексей Коновалов.
Услышав это, Катя открыла рот, и глаза у нее чуть не вылезли на лоб. У Альфреда волосы встали дыбом, и он весь затрясся от страха. Алексей Коновалов, поняв, что Катя Репутатская его дочь, задрожал всем телом, ноги у него подкосились, и он чуть не упал в обморок.
Он свыкся с мыслью, что его жена и дочь мертвы, что они погибли в той ужасной аварии поезда «Голубая стрела», происшедшей девять лет назад, но, как выяснилось, они чудом остались живы.
— Она моя дочь? — прохрипел Алексей.
— Твоя, — произнесла Таня. — Анечка, обними своего папу.
— Так теперь мое имя не Катя, а Аня? — спросила Катя. — Ну ничего, оно мне тоже нравится.
Катя подошла к Алексею, и он, взяв ее на руки, обнял и нежно поцеловал в щеку.
— Так, значит, она моя дочь? — переспросил Леха.
— Твоя, а чья ж еще?
— И зовут ее Аня, а не Катя?
— Аня, сами окрестили, — удивилась жена. — Катей ее этот назвал, — она покосилась на Альфреда.
— Я знала, — улыбнулась от счастья Катя. — Я, как только тебя впервые увидела, то сразу полюбила, поняла, что ты очень близкий мне человек — мой папа. Женское сердце не обманешь.
— Ну, какая ты женщина, милая моя доченька, — усмехнулся Алексей, — ты ребенок, маленький прелестный ребенок.
— Не скажи, Леша, — вмешалась жена, — она же полюбила тебя с первого взгляда, значит, что-то предчувствовала.
— Я пока не могу поверить в то, что вижу и слышу, но происходящее мне нравится, — пояснил Алексей и крепко обнял жену и дочь.
— Ты поверить не можешь? — вдруг взвилась Татьяна. — Я девять лет провела в психушке, вместе с психами, а ты в это поверить не можешь? Я, здоровая женщина, девять лет общалась с такими дебилами, каких свет не видел, и все по вине вот этого негодяя. — Вдруг Таня выскользнула из объятий мужа, подскочила к Альфреду и начала дубасить его кулаками по голове, плечам и спине.
Тот закрылся руками, пригнулся и запричитал:
— Простите меня, простите.
— А ты где был все эти годы? — вдруг Таня перевела свою агрессию на Алексея. — Почему нас не искал? Ты же разведчик! Я в психушке чуть не свихнулась. — Она подскочила к Коновалову и теперь начала колотить его.
— Танечка, Таня, я вижу, ты не изменилась, — завопил Леха, схватил жену за руки, прижал к себе и нежно поцеловал. — Я искал вас среди жертв той ужасной аварии, но не нашел. Мне сказали, что вы погибли. К тому же по документам в больницы не поступало никакой Татьяны и Анечки Коноваловых, вот я и решил, что…
— Это вот этот гад все подстроил. — Таня указала на Альфреда. — Я получила ушиб головы и сутки была без сознания, а он подменил документы и выдал нас за других людей. Зачем ему это было нужно, я до сих пор понять не могу.
— А мы сейчас у него об этом спросим. — Алексей подошел к Альфреду.
— Я все расскажу, все, только простите меня, — пробубнил тот и заплакал.
Леха не стал бить и без того забитого и запуганного Репутатского, а сел рядом на скамейку, посадил на одно колено Аню-Катю, на другое жену и приготовился слушать.
Репутатский долго шмыгал носом, вытирал слезы и сопли, но потом все-таки начал свой рассказ:
— В тот далекий ужасный день мы с женой и годовалой дочерью отправились в Санкт-Петербург на отдых. Мы ехали в третьем вагоне. Вы знаете, что произошла авария и мои близкие погибли. Вы спросите, почему не погиб я? За минуту до катастрофы я пошел в ресторан поезда купить что-нибудь покушать и поэтому чудом остался жив. Я сутки бродил среди уцелевших пассажиров — искал свою жену и ребенка, но, увы, нашел их только среди трупов. Видимо, та мертвая женщина с годовалым младенцем на руках и были моя жена Марина и дочка Катя. Вы ее приняли за свою жену и дочь. — Вдруг Альфред уткнулся лицом в ладони и зарыдал. Но, слушая его рассказ, плакал не только он, но и Катя, Татьяна и сам Алексей.
Леха вдруг представил себе, что пережил этот человек в те страшные часы. Ведь он сам пережил то же самое. Он вспомнил, как сошел с поезда, так как ему пришлось срочно уехать на работу, как он прощался с женой и дочерью, стоя на перроне. Он вспомнил, как рядом с ним на перроне стоял еще один человек и тоже прощался с женой, и у нее тоже был грудной ребенок. Алексей пристально посмотрел на Альфреда Репутатского и вдруг узнал в нем того самого отца, отправлявшего свое семейство в дальнюю дорогу. Алексей также вспомнил и то, что, когда он выезжал на своей «Волге» со стоянки, в машину к тому самому отцу подсела смазливая девица. Алексей тогда подумал, что не успел парень расстаться с семьей и сразу по бабам. Леха еще раз внимательно взглянул на Альфреда и абсолютно точно определил, что он и есть тот самый отец-ловелас. Только с годами он пополнел, обрюзг, заматерел и оборзел. Леха решил пока не разоблачать Репутатского, а дослушать его якобы правдивый рассказ до конца.
Они подождали, пока Альфред успокоится, и тот, шмыгая носом, продолжил повествование:
— Я был начинающим бизнесменом. Отец моей жены жил в США, но решил открыть сеть автомобильных магазинов в России. Он хотел поставлять как новые, так и подержанные машины в нашу страну и на этом разбогатеть. Он взял меня в компаньоны, так как я был его зятем. Когда моя жена и дочь погибли, я сначала подумал, что делу конец, но потом решил исправить положение любой ценой. Я видел, что в соседнем купе ехала женщина с годовалой девочкой, и когда в больнице я увидел ее и ребенка, то подумал, что это мой единственный шанс. Она была без сознания, и я легко мог выдать ее за свою жену. Через сутки я забрал их из больницы Клина и перевез в Москву в Институт Склифосовского. Я подделал ее паспорт и представился врачам ее мужем. Когда вы пришли в себя, — обратился он к Татьяне, — то, естественно, начали отрицать наше родство. Тогда я убедил врачей, что вы помешались, и предложил им поместить вас в психиатрическую больницу. Годовалой девочке я нанял кормилицу, няньку и вырастил ее как свою дочь. Тогда она была маленькая и не помнила своих настоящих отца и мать.
Я постоянно посылал в Америку фотографии и видеокассеты с записями дочери, но мне стоило огромного труда все эти годы скрывать от тестя, что его настоящие дочь и внучка мертвы. Вы, Татьяна, могли разрушить все мои планы, и поэтому я вас держал в психиатрической больнице. Я платил врачам, а они вас прилично содержали, но не давали возможности общаться с дочерью. Если бы вы с ней хоть раз встретились, то, естественно, рассказали бы правду.
— Естественно, потому что вы насильно держали меня в этой гадкой больнице. — Таня заплакала.
— И все из-за денег, — не удержался Леха, — из-за жалких, презренных денег вы предали погибших жену и дочь, на многие годы разлучили меня с моими родными. Вы сволочь, Репутатский, поразительная сволочь.
— Я и сам знаю, — Репа понурил голову.
Все некоторое время молчали, а потом Алексей спросил у жены:
— А как спаслись вы?
— Я вышла в ресторан, чтобы купить себе бутылочку пивка, и, естественно, взяла с собой Аню. Ты же знаешь, я любила пиво и сейчас, наверное, люблю. Когда произошла авария, мы находились в шестом вагоне. Это было ужасно. Пол встал дыбом, нас сначала прижало к нему, а потом подбросило к потолку. В этот момент я и ударилась головой, но еще находилась в сознании. Затем вагон сошел с рельсов, лег набок и понесся в поле. Я успела схватиться одной рукой за ручку двери, а другой прижать Анечку к груди. Когда я поняла, что опасность миновала, я потеряла сознание, а очнулась только в больнице в Москве. Этот тип утверждал, что он мой муж, а Аня его дочь. Я, естественно, опровергла его ложь, но он показал паспорта, а в них я была действительно его женой. К сожалению, подкупленные им врачи поверили ему, а не мне и сочли, что я сошла с ума. Видимо, он их хорошо одарил, и меня поместили в психушку. Я несколько раз пыталась связаться с тобой, сообщить, что жива, но эти попытки оказались безрезультатными. Эта больница хуже тюрьмы. Я даже пробовала бежать. — Таня обняла Алексея и заплакала. — Что мне пришлось пережить за эти годы в этой «тюрьме» с белыми кафельными стенами, в одиночной палате, без дочери, без тебя, без родителей, без общения с нормальными людьми и без всякой надежды на освобождение! Я здесь могла гнить до конца своих дней.
— Но теперь мы снова вместе, дорогая, я, ты и Анечка.
— А каково было мне? — вдруг встрепенулась Катя-Аня. — Жить в чужой семье, под чужими именем и фамилией, с чужим человеком, выдающим себя за моего отца. Да я все время чувствовала его нелюбовь ко мне. Он меня ненавидел, бил, издевался. — Аня погрозила Альфреду кулачком и тоже заплакала.
— Ну ладно, хватит нюни распускать, поехали домой, — предложил Алексей, — а то тут мерзко.
— Поехали, — обрадовались Таня и Анечка.
— А этот… — Леха презрительно взглянул на Репу, — пусть его жизнь осудит.
Коноваловы вышли из психиатрической больницы, сели в такси и доехали до своей квартиры. По дороге Алексей рассказал о всех злоключениях, происшедших с ним и Катей за последние двое суток. Он также поведал о своем друге Демине и о его дочери, о том, как они ради спасения жизни Светланы взяли в заложницы Катю.
— Ты, Леша, неисправим, тебе обязательно надо кого-то брать в заложники, за кем-то гоняться, от кого-то убегать, — покачала головой жена.
— Профессия такая, я бы даже сказал, призвание, — оправдывался Коновалов.
Татьяна была растрогана и все время плакала. Она казалась Алексею странной: «Ну конечно, столько лет провести в психиатрической больнице».
Когда приехали домой, в обшарпанную квартиру Коновалова, то первым делом сели ужинать, а потом легли спать и проспали целые сутки. Их разбудил Витя, несколько минут звонивший в дверь. Он переночевал в госпитале, вместе с дочерью, а сюда приехал за вещами. Увидев Коновалова, его жену и Катю, он крайне удивился, но, выслушав Лехину историю, сначала не поверил своим ушам. Во время своего рассказа Алексею пришлось несколько раз приподнимать пальцем отвисшую челюсть Демина — так тот удивлялся.
Немного успокоившись, Витя сообщил, что улетает в США вместе с дочерью и еще двумя детьми. Он собрал вещи, попрощался с Коноваловыми и уехал. Провожать его Алексей не стал, так как считал это плохой приметой.
Демин с дочерью прилетели в США, и через два дня Светлане сделали операцию по пересадке костного мозга. Она прошла успешно, и девочка полностью выздоровела. Вылечили также и других детей.
Деминым пришлось полгода прожить в США, так как они находились под наблюдением врачей, а вернулись домой они только в феврале. От двухсот тысяч долларов осталось только тридцать, но их хватило на то, чтобы купить им новую однокомнатную квартиру.
Тесть Репутатского, узнав о смерти дочери и внучки, ужасно расстроился. Чудовищный заговор зятя потряс его до глубины души, и он тяжело заболел. Он закрыл все свои фирмы в России и поклялся больше никогда не иметь дел с русскими предпринимателями.
— Они все жулики, — сказал он.
Прокуратура арестовала Дуболомова и оставшихся в живых членов банды и предъявила им обвинение в терроризме.
Осудили также и Репутатского — за подделку документов и за насильственное удерживание в больнице абсолютно здорового человека — Татьяны Коноваловой. Посадили и главного врача психиатрической больницы — за получение взяток от Репутатского и фальсификацию диагноза Тани. Алексей Коновалов выступал на суде в качестве главного свидетеля. Федеральная служба безопасности и правительство Москвы оценили заслуги Коновалова в ликвидации банды Германа Тычи и подарили ему трехкомнатную квартиру. Его восстановили в воинском звании и предложили возглавить группу по борьбе с терроризмом ФСБ. Алексей после недолгих размышлений согласился и вновь занялся привычным для себя делом. Как в лучшие времена.
На могильных плитах, установленных Татьяне и Анечке Коноваловым, Алексей исправил имена и фамилии, и теперь там написано:
«Дорогим и любимым Марине и Катерине Репутатским, трагически погибшим в аварии поезда «Голубая стрела».
Алексей, Таня и Анечка часто приходят на их могилу и приносят живые цветы.
Правда, Анечка иногда путает свое имя и по привычке представляется Катей. Заботливый и любящий папа Алексей научил ее плавать и ездить на велосипеде. Семья Коноваловых больше никогда не путешествует поездом.