Топтала Бадин Андрей

Глава 12

Московское раннее утро радовало глаз свежестью и чистотой. Машин было мало, и они не успели поднять колесами пыль с мостовой. Сергей встал засветло, умылся, побрился, поел и отправился в одно небезызвестное московское заведение — клуб рокеров под названием «Колесо». Всю ночь в нем тусовались, пили и отдыхали лихие рыцари ночных дорог. Под утро те, кто еще мог управлять своим стальным конем, садились в седла и разъезжались по домам. Тех же, кто лыка не вязал от выпитого и валился от усталости, везли по койкам друзья.

Сергей подъехал к клубу в десять часов утра. Хотел застать своего знакомого — татуировщика Глеба. Тот арендовал там пару комнат, оборудовал салон-тату и мастерски украшал тела рокеров крутыми наколками на любой вкус.

Год назад у Глеба украли мотоцикл «Харлей Девидсон». Он обратился в милицию, но ему сказали — ищите сами, потому что угнанную технику находят очень редко. Мотоцикл ему был дорог, хозяин, как и подобает настоящему рокеру, собрал его сам, из бэушных деталей. Глеб не мог стерпеть унижения, нанесенного вором, и обратился к частному сыщику — Сергею Краснову. Тот со свойственной ему смекалкой в течение двух дней нашел полуразобранный на запчасти мотоцикл и вернул хозяину. Благодарность Глеба не имела границ, и он щедро расплатился. Парень был рад, что его «железный друг» найден и справедливость восторжествовала. А подковырнули татуировщика знакомые рокеры. Краснов знал, что предают и подставляют только свои, и быстро обозначил круг подозреваемых. Начал следить за ними и вычислил заброшенный гараж, где разбирали на запчасти ворованные мотоциклы и машины. А затем с друзьями с Петровки «накрыл контору».

От прилива чувств помимо гонорара Глеб предложить ему сделать бесплатно любую наколку, хоть все тело исколоть, но Краснов отказался. Теперь пришел черед мастеру оказать помощь сыщику. Сергей надеялся, что татуировщик сможет определить, кому принадлежит дракон, пожирающий красавицу на теле любовника Анны.

Несмотря на обилие людей с наколками, существуют две четкие группы, явно различимые на глаз. Есть армейские и блатные наколки — обычно синие, кривоватые, технически неграмотно выполненные. Наносятся они в тюрьмах, лагерях и в армии. Тюремная роспись имеет смысл, понятный узкому кругу лиц из воровской среды. Армейские — это низкосортная халтура типа: «Саша любит Машу» или корабли в море. Но есть наколки — произведения искусства, выполненные профи-татуировщиками. Они почти всегда цветные, и их владельцы обычно люди состоятельные: представители эстрадной элиты, рок-музыканты, рокеры. Они предоставляют свое тело, как холст, под кисть художника и скрепляют творение иглой и кровью.

Глеб был тату-профи. Он окончил художественное училище, много рисовал, но живописца из него не получилось, и он вовремя переквалифицировался. Стажировался тату в Лондоне у всемирно известного мастера. В России Глеб был самым лучшим и высокооплачиваемым спецом, расписывал звезд рока, крутых рокеров и блатных авторитетов. У него была обширная клиентура, его работы люди носили с гордость и любовью. Он даже ставил личную подпись под каждой тату.

Сергей вышел из машины и направился к заведению. Прихватил с собой камеру, чтобы показать Глебу наколку.

Из дверей клуба шатко вывалились здоровенные мужики в кожаных прикидах, почти все пьяные и почти все с наколками на плечах и груди. Видимо, Глеб постарался. Встали кругом у мотоциклов и начали наперебой расхваливать каждый свой. Спорили о достоинствах и недостатках той или иной модели, инженерных новшествах и о консерватизме в мотоциклостроении. Проходя мимо, Сергей мельком осмотрел их предплечья, но дракона с красавицей ни у кого не увидел.

Войдя внутрь, он направился прямиком в подсобные помещения. В зале было накурено, хоть топор вешай, за столиками клевали носами редкие посетители. Официанты убирали пустые бутылки, уборщица подметала проходы, и воздух понемногу очищался от дыма.

Вечером в клуб снова приедут выспавшиеся, отдохнувшие за день завсегдатаи, и снова польется рекой пиво. Загремит тяжелый рок, задымят сигареты, мускулистые руки сцепятся на столах в упорной борьбе, и закипит жизнь. Снова пойдут в ход наркотики, оружие, запчасти, косухи и прочий товар, а на вырученные деньги будет закуплено пиво, водка и девочки. Мир рокеров заживет своей неповторимой жизнью. Как всегда.

Полутемным коридором Сергей подошел к железной двери с небольшой вывеской: «Тело без наколок — дерьмо» и с улыбкой покачал головой. Постучав, он услышал изнутри голос Глеба:

— Входи.

Сергей открыл железку и вошел.

Он был здесь второй раз в жизни. Первый — год назад, когда только познакомился с Глебом. Тот показывал ему фотографии мотоциклов, рассказывал о мире рокеров, их нравах и привычках. Это помогло Краснову найти его мотоцикл.

Хотя они были едва знакомы и не виделись год, Сергей сразу узнал художника, а тот его. Он сидел на стуле возле развалившегося в кресле огромного полуголого бородача и наносил ему небольшой урчащей бормашинкой узор на плечо. Глеб кивнул сыщику, и Краснов разглядел под марлевой повязкой его улыбку.

— Отдохни, Боров, — буркнул татуировщик, выключил прибор и положил на стол. — Привет, Сергей! — он сдвинул на подбородок маску, стянул с правой руки резиновую хирургическую перчатку, протер ладонь полотенцем и пожал гостю руку. — Решил украсить тело обнаженными русалками?

Потный бородач в кожаных брюках и здоровенных черных ботинках, кряхтя, наклонился, взял с пола бутыль пепси и сделал несколько жадных глотков. Посмотрел на плечо, на выступившие на коже капельки крови, потом взглянул в зеркало на стене и заулыбался.

Сергей покосился на него и произнес:

— Глеб, мне нужна твоя консультация.

Татуировщик сообразил, что дело конфиденциальное, и попросил Борова выйти покурить. Тот с радостью согласился:

— Пойду отолью, — прогудел он, тяжело встал — мешали лишние пуды жира — и двинулся к двери. Глеб ему вслед бросил:

— Плечом ни к чему не прислоняйся.

Когда клиент вышел, мастер указал на стул, и Краснов сел.

— Ты можешь по наколке найти человека? — с надеждой произнес Сергей.

Глеб задумался на секунду, потом ответил:

— Если делал я, то запросто. Если не я, то можно поспрашивать у парней, может, кто-то видел. Все зависит от твоего желания найти хозяина наколки.

— Желание у меня огромное. Его надо отыскать во что бы то ни стало. Это очень важно.

— Ну, покажи фото.

— У меня запись на видео, — Сергей включил камеру, дождался, когда на мониторчике возникнет тот самый момент драки, где будет видно предплечье взломщика, и нажал на стоп-кадр. Пододвинул камеру Глебу, чтобы тот взглянул.

— Это что, с трупа снимали? — пошутил он.

— Нет, рука в движении, поэтому не очень четко.

— Нормально. Дракон китайский, это не российская работа, а заграничная, они любят красавиц глотать.

Сергей на лету ловил каждое слово, а татуировщик рассматривал кадр.

— Этот парень иностранец или наш?

— Наш, — не задумываясь, ответил Краснов.

— Уже легче, а то по миру столько таких росписей. Я лично владельца этого дракона не знаю, но знаю, что делали ее не у нас. Стиль немного другой. Наши не любят желтых тонов, а тут, видишь, солнце пробивается. Хотя, может быть, и дефект записи. Изображение получше есть?

— Нет, только это.

— Ее показать можно? — спросил он, и Сергей кивнул. — Эй, Боров! — гаркнул Глеб. — Зайди!

Дверь отворилась, и бородач, пыхтя, ввалился в кабинет.

— Чего?

— Взгляни, может, вспомнишь, кому она принадлежит?

Боров посмотрел, посопел, а потом пробасил:

— У Пупыря такая на правом предплечье.

Сергей чуть со стула не вскочил:

— У кого? — Он вспомнил, что именно на правой руке была наколка у незнакомца.

— У Славки Петровского — Пупыря. Он режиссер, актер, скандалист, его вся страна знает. Он наколки любит, весь расписан, хотя не блатной. У тебя в журнале «Космополитен» есть его фото, — обратился к Глебу Боров. Тот быстро встал, открыл шкаф, вынул кипу журналов и начал искать нужный. У Сергея бешено заколотилось сердце, он сидел и не верил своим глазам и ушам. Видимо, удача ему улыбнулась.

— Вот он, — Глеб положил перед сыщиком развернутый номер с фотографией атлетического мужчины с множеством разноцветных наколок на теле. Он сидел в белом кожаном кресле в черных кожаных плавках и позировал перед объективом. На правом предплечье виднелся дракон, пожирающий красавицу.

— Он! — радостно выпалил Сергей, схватил журнал и начал читать. «Вячеслав Петровский, режиссер, актер, спортсмен и донжуан», — гласила надпись. Красавец-ловелас надменно взирал на него, а сыщик смотрел и не мог нарадоваться.

— Я у него в фильме снимался, — сообщил Боров. — Мы с ним даже наколками мерились — у меня круче, — похвастал он. — И прикинь: он только за бугром колется, а я у Глебушки. — Боров ласково, по-отечески посмотрел на татуировщика и похлопал его огромной ладонью по плечу. — Он наш бог.

— Ну ты, Петр, скажешь, — засмущался мастер.

— Спасибо, Глеб, спасибо, Боров, то есть Петр, — Сергей встал, пожал руку одному и другому.

— Не за что, если захочешь уколоться — приходи, буду рад тебя видеть…

Краснов даже не предполагал, что так быстро отыщет врага.

Алексей встретился с Михаилом в начале одиннадцатого. Перед этим они созвонились и решили без заезда в управление отправиться к адвокату Германа Фрейна. Предупредили об этом Максимова, и тот дал добро. Они также договорились об аудиенции с самим адвокатом. Он сначала хотел перенести встречу на понедельник, но Фомин настоял, и мэтр пригласил их к двенадцати к себе на дачу.

По пути муровцы заправили бензином служебную «Волгу» и отправились в Коломну, где проживал известный адвокат. Почему он так далеко забрался, а не поселился где-нибудь на Рублево-Успенском шоссе, осталось для них загадкой.

Алексей вел машину спокойно, не гнал больше восьмидесяти, так как до полудня времени было навалом.

Справа и слева от шоссе тянулись перелески и поля, вспаханную землю обдувал свежий ветерок, пригревало солнце, и погода стояла прекрасная. Настроение у парней было бодрое, и если бы не ответственное задание, казалось, что они едут на пикник. На трассе машин было мало — горожане явно не спешили возвращаться с дач в Москву.

В Коломне они подкатили к высокому глухому забору по указанному адресу. Вышли из машины и позвонили в калитку. Прошло пять минут, пока щелкнули засовы и дверь открылась. Альберт Троицкий вышел встречать гостей в тренировочном костюме и легких летних тапочках.

Это был махровый еврей, холеный, умный, предупредительный. Держался с чувством собственного достоинства, но без высокомерия и амбициозности. Вид у него был пляжный, будто он собрался на реку отдыхать.

— Здравствуйте, — вкрадчиво произнес адвокат и вопросительно взглянул на гостей.

— Добрый день, — Фомин достал удостоверение и показал юристу. Тот мельком посмотрел и кивнул:

— Проходите, пожалуйста.

Все прошли на расположившуюся среди зелени крохотную веранду и сели на лавочку за деревянный круглый столик. В глубине сада стоял кирпичный дом — добротный и небольшой. Он ни в какое сравнение не шел с особняками Германа и его сестры, но был как игрушка ладен, по-своему удобен и уютен.

Вокруг него высились сосны, шумели кронами березки, вдоль забора росли густые кусты крыжовника вперемешку с боярышником. Было чисто, и чувствовалось, что хозяева с любовью ухаживают за садом.

— Кофе, чай с вишневым вареньем из этого сада, а не с рынка, — предложил юрист, но гости отказались. Алексей перешел прямо к делу:

— Как я вам сказал по телефону, нам необходимо знать текст завещания Германа Фрейна.

Троицкий замялся, насупился, заморгал, но отказать оперативникам не решился.

— Да, я понимаю, вы ведете дело об убийстве господина Фрейна, но поймите и вы меня. Завещание является конфиденциальным документом, и его обнародование грозит мне юридическими санкциями. Если родственники подадут на меня в суд, то я дело проиграю. И тогда конец карьере. Клиенты от меня отвернутся. Юрист-предатель никому не нужен. Я давал подписку Герману, что никто, кроме лиц, указанных в завещании, не узнает его содержания. К тому же это противоречит юридической этике.

— Мы вас понимаем, но и вы нас поймите. Герман убит, а убийца разгуливает на свободе. Его надо вычислить, найти и арестовать. Мы подозреваем, что мотив убийства — наследство Германа. Поэтому нам надо точно знать содержание завещания. Конкретно — имена наследников.

Юрист помялся, потом открыл лежащую на столе папку, вынул лист и передал Алексею. Тот взял и начал читать. Это была копия завещания Германа Фрейна. В нем указывалось только одно физическое лицо — его жена Анна Фрейн. Ни Амалии, ни кого-либо другого упомянуто не было. Ей завещались акции нефтяной компании «Стелд» и банка Германа на сумму более миллиарда долларов, акции нескольких фирм, двести миллионов долларов на счету Национального Швейцарского банка, коллекции картин, предметов антиквариата, ювелирных изделий и драгоценных камней, хранящихся в депозитном сейфе в том же банке. Ей завещались дома в России и за рубежом, машины и яхта.

Условная долларовая стоимость наследства приближалась к пятистам миллионам, без учета контрольного пакета акций нефтяной компании и банка. А общая сумма равнялась двум миллиардам долларов.

Прочитав цифру, Алексей потерял дар речи. Он молча передал лист Михаилу и посмотрел на юриста. Мэтр выразительно поднял брови — мол, у богатых свои причуды.

— Круто, — сказал Фомин.

— Возьмете копию с собой? — поинтересовался Троицкий.

— Обязательно. Когда наследница может вступить в права владения собственностью?

— По истечении шести месяцев со дня смерти завещателя. В случае подачи еще одного завещания или обнаружения законнорожденных детей Германа доли причитающегося каждому имущества будут определяться судом.

— В случае доказательства вины наследницы в убийстве мужа кому будет принадлежать наследство?

— Ей. Если вы докажете, что она убила из-за наследства, то суд может конфисковать имущество в пользу государства или его смогут наследовать ближайшие родственники, сестра, например. Но вы не докажете, так как она заявит, что убила из ревности, и все останется ей. Она будет сидеть в тюрьме, а наследство ждать ее. Также ее могут выпустить под залог.

— Понятно, — Алексей взял у Михаила завещание, положил в свою папку и встал: — Спасибо, Альберт Эдуардович. Вот постановление прокурора об изъятии копии.

Он передал юристу лист бумаги. Тот взял, посмотрел и положил в свою папку. Оперативники попрощались, сели в машину и поехали в Москву.

Сначала ехали молча, потом начали обмен мнениями.

— Как один человек, гражданин государства, — рассуждал Фомин, — законопослушный член общества, может так разбогатеть? Если реформы в стране длятся уже десять лет, то Герман зарабатывал по пятьдесят миллионов долларов в год. Это почти пять миллионов в месяц! Как можно заработать такие деньги? Как такое может быть у нас в стране, где девяносто процентов населения живут за чертой бедности, не хватает денег на питание, на одежду, на лекарства. В школах нет учебников, в больницах — медикаментов, инструментов для проведения операций. Заводы и фабрики встали от недостатка инвестиций на переоборудование, дома в городах скоро начнут разваливаться — нет денег на ремонт. Авиатранспорт, железные дороги, метро постепенно ветшают, и не избежать техногенных катастроф.

— Только газо— и нефтепроводы усиленно строят, — добавил Михаил. — Потому что они приносят огромные прибыли.

— Такие, как Герман, и строят. А деньги от продажи нефти кладут к себе в карман. Народные деньги. Я не представляю, как можно заработать сто тысяч долларов, а тут миллионы, сотни миллионов.

— Они воры, узаконенные воры. Разграбили страну и теперь жируют. Самое главное, пути назад нет. Или экспроприация, но это уже было и привело к гражданской войне, или нищенское существование десятилетиями, в надежде, что совесть и сострадание к ближним у олигархов когда-нибудь проснутся и они поделятся награбленным. Дадут деньги на подъем экономики, на социальные нужды, на культуру, на здравоохранение и образование.

— Если их не заставить этого сделать, они никогда не раскошелятся. У них психология стяжателей. Они могут только хапать, хапать и хапать.

— Не все.

— Не все, но большинство.

Муровцы замолчали. Настроение у них испортилось, будто не было прекрасной погоды, хорошего летнего выходного дня. Алексей даже забыл про свой день рождения, а исполнилось ему тридцать пять лет. Именно сегодня, в воскресенье, он планировал устроить праздник, пригласить к себе друзей по работе — Михаила, Максимова и Сергея Краснова. Но убийство Германа и срочное расследование перечеркнули все его планы. Теперь он больше думал о Краснове и Германе, чем о себе.

А вот настроение у Сергея повысилось, как никогда. Теперь он знал, кто напал на него в офисе.

Из машины он позвонил своему другу Коле Мисяеву и договорился о встрече. Попросил, чтобы тот не сообщал о ней Максимову.

Мисяев был экспертом в компьютерной лаборатории МУРа и давним другом Сергея. К нему на анализ принес Максимов видеозапись из кабинета Германа. Теперь Краснов хотел разузнать у Коли, как можно изготовить такую подделку.

Был воскресный день, и эксперт отдыхал после тяжелой трудовой недели дома в кругу семьи. Он пригласил Сергея к себе, но тот отказался. Они договорились встретиться в Лосиноостровском парке в условленном месте. Сергей примчался туда раньше назначенного строка.

В свою холостяцкую бытность они часто устраивали там шашлыки на свежем воздухе и, естественно, с дамами. Краснов не опасался, что Коля приведет спецназ, и не нервничал.

Сыщик остановил «Мерседес» у небольшого пруда, вышел и осмотрелся. Десять лет не был здесь, но как будто ничего вокруг не изменилось. Природа без вмешательства человека медленно меняется, плавно и незаметно глазу. Лишь деревца стали повыше, их стволы потолще да кусты погуще. Пруд обмелел, зарос тростником и покрылся тиной. А когда-то в нем можно было купаться. Отдыхающих совсем не было, они переместились на соседнее озеро, что оказалось Краснову на руку.

Николай подъехал на своей «десятке», вышел, и приятели тепло поздоровались.

— Привет, Серега, сколько лет, сколько зим!

— Привет, Коля, ты совсем не изменился.

— Ну, ты скажешь, годы берут свое. Уж дети взрослые. А ты?

— Был женат, но детей не завел. До недавнего времени думал, еще успею.

— Зачем пригласил? — Мисяев посмотрел на часы. — Помощь моя нужна?

Сергей перешел к делу:

— Тебе Максимов приносил на экспертизу видеозапись из кабинета Германа Фрейна?

— Да.

— Это подделка, я его не убивал.

— Ясное дело. Если бы ты хотел ограбить Фрейна или убить, то первым делом, как только вошел в кабинет, залепил бы объектив липкой лентой или набросил на него тряпку на крайний случай. Я так Максимову и сказал.

— А он?

— Он и все остальные не верят, что ты убийца, но сам знаешь, вещдоки — штука серьезная. Запись суд как улику не примет, но вкупе с отпечатками пальцев и пулями из твоего пистолета это неопровержимое обвинение.

— Расскажи мне, пожалуйста, как можно изготовить такую подделку?

— Тебя где-то сняли на видеокамеру на синем фоне.

Сергей нахмурился. Он вспомнил, как прохаживался в спальне Анны возле развешенной на стене синей занавеси. Он тогда не придал этому значения — занавеска как занавеска, только синяя, но именно тогда его снимала камера, установленная в шкафу напротив. Потом в подвале дома Фрейна он обнаружил эту занавеску на полу.

— Да, было такое дело, — сообщил Сергей. И кратко изложил детали.

— Вот. Сняли твое лицо, а потом на компьютере наложили его на заранее отснятую сцену в кабинете. Один актер копался у сейфа, другой вошел, первый обернулся, выстрелил во второго и убежал. Лица Германа не видно, а твое лицо наложили на лицо первого актера, и получилось, что стрелял ты. Компьютерная графика штука сложная, но подделать можно все, что угодно, хоть динозавров — и не подкопаешься.

— Суд примет во внимание, что это подделка?

— Примет, но доказать это невозможно.

— Хреново, — посетовал Краснов.

— Хреновей некуда.

— А что делать?

— Не знаю. — Николай почесал затылок.

— Режиссер мог изготовить такую подделку? — с надеждой спросил Сергей.

— Режиссер кино?

— Да.

— Мог, если у него есть компьютер, программы наложения и навыки в изготовлении графики.

— Значит, Петровский. Ты можешь мне срочно узнать адрес квартиры, офиса, дачи, номер машины и телефон одного человека? Но Максимов, Леха и остальные пока не должны об этом знать.

Коля замялся, но потом кивнул.

— Могу. Я тебе помогаю потому, что верю, тебя подставили и ты невиновен. А расследовать тебе лично это дело сам бог велел. Только ты знаешь все нюансы.

— Тогда слушай. Его зовут Вячеслав Петровский. Он известный кинорежиссер, актер и любитель наколок. Мне надо знать про него все. Как можно быстрее. — Сергей взял из кабины журнал, развернул и показал эксперту.

— Слышал про него, известная личность. Ты думаешь, он причастен к убийству Германа?

— Уверен.

Мисяев посмотрел на фото, подошел к своей машине, достал из салона ноут-бук и поднял крышку. Включил компьютер, вышел в Интернет, связался с дежурившим в лаборатории МУРа своим товарищем и запросил его переслать данные на Петровского.

— Вот так, — сказал он Сергею. — Через минуту все, что в МУРе на него есть, будет у тебя.

— До чего дошла техника! — удивился Краснов. — В наше время неделю ждешь ответа на запрос о паспортных данных человека, находящегося в другой республике. А сейчас пять минут — и все.

— Но и преступники этой техникой владеют не хуже нас. Сейчас расследуем дело троих хакеров. Представляешь, с компьютера, находящегося в одном из московских офисов, они взломали код банка в США. Скачали с промежуточного счета крупной американской авиакомпании выручку от авиабилетов за сутки. А это несколько миллионов долларов. Перевели деньги в Польшу, но их сообщник, тоже русский, не успел деньги со счета снять. Американцы быстро обнаружили кражу, определили, куда были переведены баксы, и передали дело в Интерпол. Парня польская полиция схватила, а деньги вернула владельцу. Нам сообщили о проделках наших соотечественников, и мы подключились к делу. Теперь расследуем обстоятельства, выясняем, какую программу они использовали для вскрытия кода.

Сергей понимающе кивнул, но его сейчас больше заботил Петровский.

На дисплее компьютера появились строчки информации, и приятели начали читать. В ней указывались адреса двух квартир Петровского, телефоны — два домашних и сотовый, и номера трех его машин. Не пропустили и адрес дачи в Томилине.

— Я тебе эти данные сейчас распечатаю, — сказал Коля и подключил ноут-бук к принтеру. Через пару секунд Сергей держал в руках лист бумаги со всеми данными на Вячеслава Петровского.

— Ну и ну, — не переставал удивляться он. — Техника идет вперед семимильными шагами.

— Это пустяки по сравнению со спутниковой связью, — заулыбался Мисяев. — Сейчас телефонные компании подключаются к чужому спутнику и передают телефонные разговоры через него. Вот открыли уголовное дело по факту. Но это секретная информация, потом как-нибудь расскажу. — Он сложил технику в портфель, открыл дверцу и сел в машину. — Звони, если что.

— Спасибо, Коля, — Сергей крепко пожал ему руку.

Мисяев включил мотор и поехал по берегу пруда. Краснов сел в машину и направился в другую сторону.

Алексей и Михаил приехали в главный офис Германа Фрейна, находящийся в его «Экслимбанке». Оставили машину на стоянке перед огромным двадцатиэтажным зданием из голубого стекла и бетона и пошли к раздвижным дверям. Войдя в просторный мраморный холл, осмотрелись. К ним подошел высокий мужчина в темном пиджаке, темном галстуке и черных туфлях.

— Здравствуйте, вы из уголовного розыска? — спросил он.

— Да, — ответил Алексей. — Майор Фомин и капитан Нечаев. — Они предъявили удостоверения.

— Я Сергей Александрович Копысов, вице-президент компании Германа Фрейна. Вы звонили мне и договаривались о встрече. — Он достал удостоверение и показал муровцам: — Пройдемте в кабинет.

Они направились к турникету, и охрана их беспрепятственно пропустила. Алексей и Михаил заметили, что лица у дюжих парней были скорбные, а к рукавам фирменных голубых рубашек с погонами были прикреплены черные повязки. Заметив их взгляды, Копысов пояснил:

— Германа все любили, он пользовался непререкаемым авторитетом и уважением. Его смерть — потеря для всех сотрудников компании.

Еще муровцы отметили, что везде царит идеальная чистота, убранство банка поражает строгим стилем и изысканным вкусом. О дороговизне здания и интерьера они даже не задумывались.

Сыщики вошли в лифт и увидели свои лица в большом зеркале, встроенном в стену. Копысов нажал кнопку, лифт плавно и быстро домчал их на двадцатый этаж, в пентхауз, где располагался кабинет Германа Фрейна.

Через просторный светлый холл они направились к дверям, зашли в огромный кабинет и сели в предложенные им кресла у небольшого журнального столика.

— Это кабинет Германа, — сообщил Копысов. — Вон в том кресле за тем столом он работал. — Он указал на большой офисный стол в центре кабинета и кожаное кресло по соседству.

Сам кабинет и его убранство были похожи на сотни таких же кабинетов: интерьер, кресла, стулья у стола, компьютер, оргтехника. Словом, ничего лишнего.

— Герман любил простоту, чтобы было удобно работать, — пояснил Копысов.

Оперативники обратили внимание на картины на стенах, на вазы в углах кабинета, на большое количество статуэток в шкафу напротив окна.

— Шеф любил живопись, мини-скульптуру. Он патронировал Художественную академию, спонсировал конкурсы художников и собирался даже открыть свою галерею.

— Это все хорошо, но перейдем к делу, — начал Фомин.

Копысов внимательно взглянул на него.

— Вы были посвящены во все дела компании Германа Фрейна?

— Конечно, ведь я являюсь ее вице-президентом.

— Как правильно, то есть юридически, называется ваша компания?

— Холдинг «Герман Фрейн компани». Она зарегистрирована в Гибралтаре и имеет дочерние компании по всему миру. Виды деятельности самые разные, от добычи нефти, газа, алмазов и других полезных ископаемых до аукционной деятельности и торговли недвижимостью. У нас даже есть свое телевидение. Мы владеем акциями многих российских каналов.

— Какую часть управления капиталом в компании имеете вы?

— Контрольный пакет акций как холдинга, так и всех дочерних компаний у Германа, но у меня тоже есть значительная часть. Вторая после него. Я имею право голоса наравне с ним.

— Скажите, если бы у Германа и его компании возникли проблемы, вы бы об этом знали?

— Какие проблемы? — удивился Копысов.

— Например, конфликт с конкурентами.

— Я понял ваш вопрос, — кивнул он. — У нас постоянные конфликты с конкурентами, и все об этом знают. Мир бизнеса жесток и коварен, идет постоянная война за рынки сбыта, за новые технологии, за информацию, за покупателя продукции. Это в порядке вещей, но никогда еще никто не решился физически ликвидировать главу фирмы. Это не приведет к победе над конкурентом, а только усугубит положение. В самом рассвете дикого капитализма крупнейшие предприниматели России собрались на совещание, на сходку, если хотите, и решили никогда и ни при каких обстоятельствах не опускаться до убийства. Действовать только юридическими методами, по букве закона. Своего закона.

— Но происходят же взрывы и расстрелы и заказные убийства?

— Это у мафиозных воротил, мелких и средних предпринимателей. Олигархи нашего уровня до этого не опустятся. У нас все под контролем и методы воздействия на конкурентов иные. Если кто-то вдруг закажет кого-то, это сразу станет известно тому, кого заказали, и тогда не уцелеет и заказчик. Так все перестреляются, никого не останется. Зная закон бумеранга, все действуют в рамках договора.

— Каковы ваши версии убийства Германа?

— Не могу себе представить, но точно знаю, что не профессиональная. Никто из конкурентов, а тем более из соратников, его не заказывал. Я сразу бы узнал. У нас ведь действует мощная служба безопасности, есть агентурная сеть, связи в правоохранительных органах, ФСБ, разведке. Мы контролируем наш бизнес по всему миру. Едва только кто-то из конкурентов принял бы подобное решение, это сразу стало бы известно Герману и мне.

— А мафиозные структуры?

— У них кишка тонка тягаться с организацией вроде нашей. И они это понимают. Мы раздавим кого угодно, но не себе подобных. В самом начале, когда фирма только организовалась, поползновения с их стороны были, но теми или иными способами мы избавились от домогательств и опеки и авторитетов, и воров в законе, и прочей шушеры.

— Значит, вы считаете, что…

— Я уверен, дело в другом.

— В чем?

— Не знаю. Может, в семейных отношениях, — Копысов сухо кашлянул.

— На что вы намекаете?

— У шефа в последнее время разладились отношения с женой. Мы с Герой были близки, и не только по работе. Он делился со мной самым сокровенным, как и я с ним. Начинали вместе. Все тяготы и трудности вместе пережили. Сами понимаете, в вице-президенты со стороны не попадают.

— А у вас с Германом конфликты когда-нибудь были?

— Вы думаете, что я мог его заказать? — Копысов усмехнулся. — Во-первых, ради чего? Ради власти? Так она у меня и так есть, как и деньги. А конфликтов у нас никогда не было, ведь у нас с ним разные профессиональные задачи. Мы удачно дополняем друг друга, а не конкурируем. Без меня он так высоко не поднялся бы, как и я без него. Мы оба это всегда понимали.

— Поясните. — Алексей и Михаил переглянулись.

— Герман гениальный стратег, а я гениальный организатор, директор, если хотите. Он придумывает, рождает идею, конструирует, а я ее осуществляю. Мобилизую людей на выполнение поставленной им задачи. Он творец, а я исполнитель его воли. У Германа никогда не получилось бы организовать разведку нефти в Сибири, а я это освоил за пару лет. А у меня не родилась бы идея организовать эту разведку именно в том районе, где он сказал, и таким способом. И многое другое. — Копысов замолчал и уставился на муровцев.

— Понятно, — подытожил Алексей. — Но Германа убили, и значит, он кому-то мешал. Кому?

— Я высказал свое мнение, вам решать.

— Кто после смерти Германа займет его место? — поинтересовался Алексей.

— Никто. Политиков и бизнесменов его масштаба в стране больше нет.

— Ваша компания исчезнет?

— Нет, простоим некоторое время на его идеях, но будем искать молодых стратегов. Благо, Герман об этом заранее позаботился. Создал на конкурсной основе курсы молодых предпринимателей. Вел отбор лучших студентов во всех вузах страны, посылал их учиться за границу. Вот вам еще одно проявление его стратегической мысли. Готовил нам смену. Понимал, что рано или поздно придется уйти на покой, и ему очень не хотелось, чтобы компания, плод нашего многолетнего труда, лопнула как мыльный пузырь. И я вам скажу, у нас работают молодые талантливые парни. На всех ступенях бизнеса.

— Никто из этих молодых и талантливых не мог его… Чтобы быстрее занять его место?

— Нет. Мы людей проверяем, готовим, и, как я вам уже сказал, они только смена. К оперативной информации они пока не допускаются, права слова не имеют. Надо многолетним самоотверженным трудом заслужить право высокого поста и огромных денег, которые этот пост сулит.

Алексей и Михаил смотрели на вице-президента, на его седые волосы, лицо в морщинках, на глаза усталого, немолодого человека, подумывающего об отдыхе и покое. В этих глазах проглядывались озабоченность, тревога и скорбь. Герман был его компаньоном, другом, и Копысов, потеряв его, заметно сдал.

Опера распрощались с вице-президентом, вышли из здания, сели в машину и помчались в управление.

Глава 13

Получив ориентировку на Петровского, Сергей решил последить за ним в надежде, что тот выведет на сообщников. Он плотно поел в «Макдоналдсе», прихватил с собой несколько гамбургеров, минералку и поехал в центр, на Сретенку, где находилась квартира режиссера. Краснов поставил машину напротив подъезда на противоположной стороне, поудобней устроился в кресле, негромко включил музыку и стал ждать.

Он видел у входа желтый «Лотус» с номерами, соответствующими номерам клиента, и надеялся, что Расписной дома — так окрестил режиссера Сергей. Он приготовился провести в дозоре несколько часов, но вдруг подъездная дверь открылась, и на пороге появился объект собственной персоной. Он был в легких кремовых брюках, белых ботинках, светлой шелковой рубашке. В руке — визитка, на поясе висел крохотный сотовый телефончик, левое запястье сжимал браслет часов, а правое — толстая золотая цепь. Такая же болталась на мускулистой шее. Рубаха была с коротким рукавом, и на предплечьях виднелись разноцветные наколки. В том числе и дракон с девушкой.

«Пижон, мать твою», — подумал сыщик, глядя на вальяжного, надменного парня. Тот вразвалочку проследовал к «Лотусу», щелкнул сигнализацией, отворил дверцу, плюхнулся в кресло, завел двигатель и устремился в образовавшуюся брешь между машинами. Сыщик последовал за ним.